Текст книги ""-62". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Василий Криптонов

Соавторы: Ринат Мусин,Андрей Федин,Нариман Ибрагим,Яков Барр,Елизавета Огнелис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 288 (всего у книги 346 страниц)

Глава тридцатая. Красная Армия

*17 августа 1919 года*

Пленный японский генерал сидел перед ним, гордо подняв голову.

– Омае ва моу шиндейру! – вдруг ляпнул Аркадий.

Генерал-майор Юи Мицуэ посмотрел на него удивлённо, но затем его лицо вновь приняло выражение каменной маски.

– Шитте иру, – ответил он.

– Английский или немецкий? – спросил Аркадий.

– Английский, – ответил японский генерал.

– Что двигало вами, когда вы бросили пехоту в лобовую атаку на пулемёты? – поинтересовался Немиров на английском языке.

– Зачем это вам? – спросил японец вместо ответа.

– Мне интересно, что происходит в голове человека, когда он принимает такое решение, – объяснил Аркадий. – Это была напрасная трата людских жизней. Вы просто бросили их на смерть. Я считаю, что это позор для полководца.

– Меня ждёт ответственность за это, – произнёс генерал Юи. – За мой провал и мой позор.

– Не оправдали ожиданий императора? – усмехнулся Аркадий. – Император велел вам отбить у гайдзинов эту землю, но вы подвели его?

Японец не стал реагировать на это.

– Знаете, сколько умерло ваших солдат? – спросил Немиров.

– Это неважно, – покачал головой генерал.

– Тридцать четыре тысячи человек, если примерно, – всё же, сообщил ему Аркадий. – Остальные сдались в плен, но девятьсот четырнадцать из них уже покончили жизнь самоубийством.

– Они сохранили честь, – ответил на это генерал Юи.

– Сомневаюсь, – покачал Аркадий головой. – Через несколько лет о них забудут. Никто и не вспомнит об этих трёх с половиной десятках тысяч солдат, умерших на нашей земле.

– Зачем вы говорите мне об этом? – спросил японец.

– Хочу быть уверен, что вы отчётливо осознаёте, что убили своих солдат совершенно напрасно, – ответил Аркадий. – Никакой воинской чести, никакого героизма. Они умерли просто так. И виноваты в этом вы, генерал Отани, а также ваш император, который одобрил это смертоубийство. Эти бессмысленные жертвы целиком на вашей совести. Населению, конечно, расскажут, что это была великая битва, где доблестные воины Ниппона героически сражались против поганых гайдзинов, а потом что-то произошло и они проиграли. Я хочу, чтобы вы не забывали, что это гнусная ложь. Вас избили, как младенцев. И ещё раз изобьют, если вы снова придёте сюда.

Генералу Юи не понравились его слова и не могли понравиться.

– Вас ждёт здесь только смерть, – произнёс Немиров. – Мы – не царские генералы. Мы – нечто новое. Наши методы ведения войны не оставят вам возможности проявить доблесть и сохранить честь. Ваше поражение будет позорным, а смерть унизительной. Если хотите войну другими методами – ищите её где-то ещё, но не у нас.

– Я запомню ваши слова, – пообещал японский генерал. – Я могу рассчитывать на право сэппуку?

– Не можете, – покачал головой Аркадий. – Вернётесь в Японию – делайте, что хотите. Сейчас вы военнопленный.

Аркадий дал знак конвоирам и те вывели генерала из блиндированного вагона.

Сражения, как такового, не состоялось. Состоялась бойня.

Если корниловцы, когда дело начинало пахнуть керосином, предпочитали отступать или бежать, то японцы старались сражаться до конца и упорно гибли целыми подразделениями.

Огромные потери, которые понесли японцы, были обеспечены не конными армиями, которые практически не задействовались, а исключительно 1-м гвардейским механизированным корпусом и артиллерийскими дивизионами. И это было беспрецедентно.

«В японцах всегда было что-то суицидальное», – подумал Аркадий, глядя на более неактуальную карту штурма, лежащую на столе. – «А что бы сделал я?»

Первое, разумеется – глубокие забетонированные рвы или «зубы дракона». Второе – маскировка горных орудий на местности. Третье – наводнение Иркутска пулемётными гнёздами и замаскированными засадами.

Некоторые зачатки того, что он бы сделал, в том или ином виде, были применены корниловцами. Но им не хватило времени, чтобы обобщить и осмыслить всё это. Длись эта война несколько лет, вполне вероятно, что оборона каждого следующего города становилась бы всё лучше и лучше.

«Англичане и французы, которые точно присутствуют в генштабе Корнилова, выводы уже сделали», – подумал Немиров. – «Уж они-то точно уже осознали всю опасность применяемой нами тактики».

Только вот извлечь полноценные уроки из этих сделанных выводов англичане и французы, увы, не могут. Это надо либо изобрести самому, либо испытать на своей шкуре.

И всё же, противотанковые орудия точно будут изобретены и пущены в серийное производство. Специально против броневиков РККА, оказавшихся слишком сокрушительным оружием.

Возможно, что-то из новой доктрины РККА будет взято немцами и французами, но точно не англичанами. Эти, насколько знал Аркадий, крайне консервативны во всём, что не касается флота. В армии Его Величества уже выработали рабочую доктрину – пешее наступление при поддержке пехотных танков.

На самом деле, британская доктрина сейчас работает – прорыв эшелонированной обороны бронированными монстрами с пулемётами и пушками на борту. По сути, Аркадий занимается ровно тем же самым, что может только подтвердить верность британской доктрины.

Только в межвоенные годы война изменится – придёт манёвренная война, с тотальной моторизацией всего.

*19 августа 1919 года*

– … никого отправить, поэтому принимай должность, – сказал Ленин.

– Опять комендантствовать? – возмутился Аркадий. – Да сколько можно уже? В России кончились компетентные большевики?

– Все компетентные большевики сейчас находятся на своих местах, – ответил на это Ленин. – А единственный компетентный большевик в тех краях – это ты. Нужно провести Советскую власть в Иркутск и Иркутскую губернию. Ты уже показал, что умеешь. Это займёт незначительное время…

– «Незначительное время» – это сколько в сутках? – уточнил Аркадий.

– Один месяц и мы пришлём тебе замену, – ответил Владимир Ильич.

– Эх… – вздохнул Аркадий. – Опять эти гражданские! Я терпеть не могу гражданских с их проблемами!

– Придётся пересилить себя, – ответил на это Ленин и засмеялся. – Ничего страшного, Аркадий Петрович – испытания закаливают.

– А как же наступление? – спросил Немиров.

– Для этого мы отвлекаем от дел генерал-полковника Алексеева, – сообщил ему Ленин. – Он прибудет в Иркутск в течение полутора недель и возглавит механизированный корпус. После того деморализующего поражения, нанесённого тобой японцам, окончательное освобождение Дальнего Востока – это тривиальный вопрос.

– Кстати, как идут переговоры с японцами? – поинтересовался Аркадий.

– Да они уже закончены, – ответил Ленин. – Они демонстративно вышли из переговоров.

– То есть, война с Японией продолжается? – уточнил Аркадий.

– А как ещё это можно понять? – спросил Владимир Ильич.

В окне вагона связи мелькнули головы Воронова, Удальского и Жукова. В дверь постучали, после чего внутрь заглянул Удальский. Аркадий сделал жест, чтобы ожидали.

– То есть, можно ожидать, что они высадят во Владивостоке ещё больше солдат? – спросил Аркадий.

– Вполне возможно, – ответил Ленин. – И ваша задача – уничтожить их.

– Откуда такая кровожадность? – удивился Аркадий.

– Не прямо уничтожить, – поправил себя Владимир Ильич. – Победить. Взять побольше пленных, пленить ещё одного генерала – нам нужно, чтобы военная победа была неоспоримой. Одного эпизода им оказалось мало и они готовы продолжать. Нужно напрочь отбить у них желание воевать.

– То, что их Сибирская экспедиционная армия разгромлена – это уже мощный удар по их репутации, – сказал Немиров. – Возможно, они хотят попробовать «смазать эффект» победой в следующем сражении, которое, как я понимаю, точно будет. Но, в таком случае, это будет двойной ущерб их репутации.

– Обеспечь этот двойной ущерб, – попросил Ленин. – Твоя победа под Иркутском уже облетела весь мир – газеты только и пишут, что Японская империя вступила в войну против Советской России и почти сразу же потерпела крупное поражение.

– Тогда, может, не будем задерживать меня на месяц? – предложил Аркадий.

– У меня нет другого выхода, Аркадий Петрович, – вздохнул Владимир Ильич. – Нам нужно срочное наведение порядка и надёжное установление власти Советов в Иркутске. Феликс Эдмундович до сих пор восхищён тем, как быстро ты справился в Казани, поэтому я считаю, что только ты можешь справиться с Иркутском.

Аркадий был недоволен.

– Чувствую, что ты недоволен, – произнёс Ленин. – Возможно, тебя обрадует вот что – мы согласовали учреждение нового завода в Ижевске – будет производить новый тип миномётов. А в Перми мы развернём новый снарядный завод, который будет производить артиллерийские мины. В течение полугода всё заработает – так обещает товарищ Рдултовский.

– Новые заводы за полгода? – удивился Аркадий.

– Не совсем новые, – ответил на это Владимир Ильич. – Эти производства развернутся в уже стоящих цехах, в ущерб основному производству. Новое оружие, по заверениям генерала Алексеева и товарища Рдултовского, очень нужно РККА, поэтому мы посчитали, что эта жертва оправдана.

82-миллиметровый миномёт системы Рдултовского – это то, чего сейчас остро не хватает Аркадию. Благодаря тому, что мина может оснащаться дополнительными метательными зарядами, в мешочках, максимальная дальность стрельбы составляет целых два километра, что невероятно для современных миномётов. Без дополнительных метательных зарядов миномёт способен доставать противника на дистанции до одного километра двухсот метров, что тоже сильно лучше, чем у современных миномётов.

А самое главное – этот миномёт можно совершенствовать.

– Дело нужное, – произнёс ободрённый Аркадий.

– Также, чтобы совсем улучшить тебе настроение, сообщаю, что скоро к тебе отправят два танка, – добавил Ленин. – На Ижорском заводе переоборудовали шасси трактора «Холт» и оснастили его листами брони, а также бронированной башней с 47-миллиметровой английской пушкой. Будут они у тебя в течение месяца – сейчас идёт окончательная доводка.

– М-хм… – хмыкнул Немиров. – Что ж, тоже неплохо.

Как он уже знал, немцы сделали на базе трактора «Холт» свой танк A7V, не очень удачный с технической точки зрения, но обладающий мощной пушкой и толстой бронёй. Лоб корпуса, например, составляет аж 30 миллиметров стали.

И теперь Аркадий не знал, что и думать. Если на Ижоре повторили все недостатки немецкого аналога, то дело труба – корпус получит себе на плечи тяжёлый балласт, который ещё и будет постоянно ломаться.

«Возможно, лучше сделать из них вагоны для эрзац-бронепоездов», – предположил он. – «Один сразу за паровозом, а один в конце состава. Нет, дерьмо какое-то получается. Значит, придётся пихать их куда-то и просто числить в активе. Может, в обороне где-нибудь применим…»

– Продолжай одерживать победы – мы с нетерпением ждём новостей всем Смольным, – со смешком попросил Ленин. – После завершения этой войны можешь рассчитывать на существенный карьерный рост.

– Так себе мотивация, – вздохнул Немиров. – Мне не нужны новые звания – просто дайте работать.

– Обсудим это, когда вернёшься в Петроград, – сказал на это Владимир Ильич. – Всё, время. До свидания, Аркадий Петрович.

– До свидания, Владимир Ильич, – попрощался Немиров и положил трубку.

Сразу после него в пункт связи вошёл Шапошников, который козырнул командиру, после чего заговорил о чём-то со связистом.

Аркадий покинул помещение и направился в здание бывшей городской думы. Сейчас там заседает Совет рабочих и крестьянских депутатов Иркутской губернии.

– Антон Константинович, – кивнул Аркадий председателю Совета, товарищу Триклевскому, сидевшему в коридоре у кабинета.

– Здравствуйте, товарищ гвардии генерал-майор, – встал председатель.

– А вы чего здесь? – поинтересовался Немиров.

– Пришла телеграмма, что вас назначили военным комендантом Иркутской губернии… – ответил тот.

– Ах, да, – кивнул Аркадий. – Сам узнал недавно. Где теперь мой кабинет?

Видимо, Ленин даже не сомневался, что Немиров поворчит и согласится, раз заранее отправил телеграмму в Совет.

– На втором этаже, 207, – ответил Антон Константинович.

– Отлично, – улыбнулся ему Аркадий. – Начинайте собирать данные обо всех крупных и средних промышленниках, которые ещё живут в городе – в ближайшие несколько дней я буду вызывать их на беседы. И когда следующее заседание Совета?

– Через два с половиной часа, – ответил Триклевский, обратившийся к часам.

– М-м-м, не успеваю… – покачал головой Аркадий. – Что ж, тогда завтра выделите мне время для официального заявления.

– Здесь всё будет происходить по казанскому сценарию? – поинтересовался председатель.

– А что вы знаете о «казанском сценарии»? – уточнил Немиров.

– Доминат военной комендатуры, возглавляемой товарищем Немировым, – пожал плечами Триклевский.

– Слово какое – «доминат»… – усмехнулся Аркадий.

– Иначе – господство, – пояснил Антон Константинович.

– Я бы не назвал это господством, – покачал головой Немиров. – Скорее – диктатура.

– Сути не меняет, – вздохнул Триклевский. – Мы будем просто делать вид, что на что-то влияем?

– Пока я не закончу с этой губернией, – кивнул Аркадий. – Но это нужно для того, чтобы всё это не скатилось в хаос и анархию.

– Я понимаю, – кивнул председатель. – И поддерживаю.

– Тогда у нас не будет никаких сложностей, – улыбнулся ему Аркадий. – Жду список в течение полутора часов.

*27 августа 1919 года*

– Огонь! – скомандовал старший лейтенант.

Красноармейцы, держащие на прицеле группу приговорённых к высшей мере, сделали залп. Тела с красными пятнышками на белых рубахах рухнули на утоптанную землю у кирпичной стены.

Трупы оперативно погрузили на телегу и повезли прочь.

– Следующие! – приказал майор.

Конвоиры расставили у стены следующих приговорённых.

Сейчас, в присутствии жителей и военных чинов РККА, происходил процесс казни пойманных мародёров и дезертиров-корниловцев, застигнутых за мародёрством и убийствами мирных жителей.

«И опять эти двое отметились…» – подумал Аркадий. – «Будённый и Фрунзе, похоже, метят на места командиров дивизий».

Иначе их активность не объяснить. Капитан Михаил Фрунзе, в составе эскадрона, ворвался в село Манзурка, где застиг мародёров из корниловского стрелкового батальона, насильственно отнимающих у селян запасы продовольствия.

Мародёры были взяты на сабли, после чего Фрунзе официально заявил о переходе села под власть Советов.

Оказалось, что он был тут в ссылке, на вечном поселении. И он прямо-таки напросился на рейд именно в это село, а тут мародёры…

Генерал Брусилов оценил дерзость налёта, поэтому ходатайствует об очередном звании для героя битвы. Скорее всего, одобрят, потому что есть неофициальное пожелание ЦК – Фрунзе нужно продвигать.

А майор Будённый, будто чувствуя, что «конкурент» точно что-то выкинет, провёл трёхсуточный конный рейд по дикой местности и сумел обнаружить спрятавшихся в лесах японских солдат. Выяснилось, что интервенты успели ограбить обоз, ехавший из села Оса в деревню Грязнушку. Убили четверых мужчин, а двух женщин взяли с собой и подвергли насилию.

Выживших после налёта эскадрона Будённого японцев должны были доставить в Иркутск, но по дороге они «случайно» умерли. Комдив, генерал-майор Прилуцкий, пожурил Будённого за небрежность и ходатайствовал за очередное звание.

– Здравия желаю, товарищ гвардии генерал-майор! – подошёл к Аркадию статный мужчина, обладающий пышными и ухоженными усами. – Старший лейтенант Чапаев по вашему приказанию прибыл!

Оказывается, появился такой в Восточной группе войск. Недавно закончил с отличием офицерские курсы, после чего напросился в 4-ю моторизованную стрелковую дивизию. Изначально он был фельдфебелем в царской армии, но после офицерских курсов ему присвоили звание младшего лейтенанта, а дальше он уже сам.

– Здравствуйте, – кивнул ему Аркадий. – Слышал я, что вы хорошо проявили себя в ходе сражения за Листвянку.

Последовала команда, и грохнул очередной ружейный залп.

Приговоры выносил военный суд, на основании полноценного судебного разбирательства. Всё очень упрощало то, что поодиночке мародёров и убийц ловят редко – они склонны стихийно сколачиваться отряды.

В городских казематах накопилось достаточное количество приговорённых к высшей мере наказания, поэтому была устроена публичная казнь военных преступников. Желающих посмотреть собралось много, в том числе пришли и выжившие жертвы преступлений.

– Служу Советской Родине, – козырнул старший лейтенант Чапаев.

Грохнул очередной залп.

Расстрел полагался за типичные военные преступления – убийство мирных жителей, разбой, изнасилования и тому подобные противоправные действия. Аркадий, своим приказом военного коменданта, ввёл в Иркутской губернии военное положение, в связи с близостью фронта, поэтому судебные решения были более суровыми.

«По законам военного времени», – подумал он.

Отрабатывал он по уже известному «казанскому сценарию». Совет, как и в прошлый раз, выполнял декоративную функцию, а всё в городе решалось через приказы военного коменданта.

На первые две недели своей диктатуры он усилил патрулирование и начал работать над вопросом формирования городской милиции.

Пока что, уголовников «обслуживает» военный суд, а следственные мероприятия проводят части военной комендатуры – это вообще не дело, поэтому Аркадий поторапливал Смольный с выделением нужного количества специалистов.

– Вы служили в ударном батальоне, товарищ старший лейтенант? – поинтересовался Немиров.

Старлея Василий Иванович получил за сравнительно недавний бой при Листвянке. Корниловские мятежники пытались сжечь ледокол «Байкал», чтобы просто попортить кровь большевикам. Ледокол будет очень нужен зимой, чтобы переправлять через Байкал грузы в десятки поселений вокруг озера, поэтому Чапаев сделал большое дело и ярко проявил себя – он лично расстрелял, с дистанции не менее трёх сотен метров, группу мятежников, затаскивающих в ледокол бочки с горючим.

Вполне возможно, что они не собирались ничего сжигать, а пытались убраться на нём подальше, но и взорвать его они могли…

Было решено, что лейтенант Чапаев спас ледокол и заслужил очередного воинского звания.

– Так точно, товарищ гвардии генерал-майор, – подтвердил Чапаев.

– У меня есть свободная должность в 1-й механизированной дивизии НОАК, – заговорил Аркадий после паузы. – Командир ударного батальона. Как вы смотрите на то, чтобы занять её?

1-я механизированная дивизия, состоящая из китайцев, дунган, монголов, ойратов и уйгуров, прибыла в Иркутскую губернию для приобретения боевого опыта.

Командуют подразделениями, разумеется, красноармейские командиры, но если какие-то солдаты себя проявят, то займут штатные командные должности в приоритетном порядке. Аркадию нужны лидеры, а таких можно увидеть только в боевой обстановке.

Лидера не воспитать, не выявить заранее – это либо есть, либо отсутствует.

И в Иркутской губернии сейчас практически лабораторные условия для выявления прирождённых командиров из среды солдат Народно-освободительной армии Китая.

– Строго положительно, товарищ гвардии генерал-майор, – козырнул Чапаев.

– Пишите рапорт о переводе, – приказал ему Аркадий. – Хорошо покажете себя – буду ходатайствовать о переводе вас в 1-ю гвардейскую механизированную дивизию.

1-я гвардейская считается элитой РККА, хотя официально этот статус ей не придавался. Просто все считают, что 1-я гвардейская – это остриё копья, которым РККА уничтожает всех встречаемых противников.

– Спасибо, товарищ гвардии генерал-майор! – поблагодарил его Чапаев.

– Самое важное, товарищ старший лейтенант – наладить общий язык с вверенным личным составом, – напутствовал его Аркадий. – Можете идти.

Китайцами сейчас командуют Жуков, Малиновский, Василевский, Толбухин, Буланов, Герасимов, Георгули и Алёнкин – та самая «дримтим», (1) которую собрал Немиров.

В Синьцзяне его не будет, поэтому три добровольческие дивизии будут действовать самостоятельно – план вторжения разработает штаб 1-го механизированного корпуса.

И произойдёт это в начале следующего или в конце этого года, но только после того, как в Пекин прибудут все заказанные винтовки и боеприпасы, а из Пекина в Петроград убудут все заплаченные золотые слитки.

В Синьцзяне сейчас правит губернатор Ян Цзэнсинь, поставленный Бэйянским правительством в 1911 году. Личность эта, судя по присылаемой агентурой информации, очень мутная. С одной стороны, он говорит, что разделяет идеи Маркса и вообще, хоть завтра рукоположится в главные региональные марксисты, но с другой, он запретил все газеты, тепло привечает корниловских мятежников, а также проводит репрессии по отношению к национальным меньшинствам.

Его нужно будет обязательно свергнуть и установить в Урумчи власть Советов. Но потом начнётся другая проблема – клика Ма. Они частично занимают провинции к юго-западу от Синьцзяна – Цинхай, Нинся и Ганьсу.

В общем-то, когда речь идёт о де-факто независимых милитаристах, захвативших власть на бесхозных провинциях, сложно говорить о каких-то чётких границах.

Клика Ма опасна тем, что у всех троих наместников, занимающих три провинции, есть лично верные армии, которые будут сражаться за своих господ до последнего.

И задача НОАК – разбить войска клики Ма и обезопасить Синьцзян. Дальше лезть им запрещено, так как нужно откусывать столько, сколько можешь проглотить.

«По провинции за раз», – подумал Аркадий.

Вот на этой Синьцзянской кампании и должны показать себя будущие генералы. Немиров возлагал на них серьёзные надежды – присоединение Синьцзяна откроет путь в центральные провинции Китая. А там возможно всякое…

– Огонь!

Очередная партия приговорённых одновременно рухнула на землю.

*28 августа 1919 года*

– Неправильно, – покачал головой Курчевский. – Аэродинамика – слышали о таком? Зачем нам эти проклятые тросы? Кто так делает вообще?! Сократить количество тросов – они дают дополнительное сопротивление!

– Но тогда придётся пересчитывать нагрузки и это отбросит нас на месяцы назад! – возмутился главный конструктор, Брайан Тодд Макдуган.

– Мистер Макдуган, – резко успокоился Леонид. – Наша задача – превосходящая скорость. Мы можем либо увеличивать мощность двигателя, что видится невозможным в разумные сроки, либо улучшать аэродинамику планера. Если потребуется, вообще уберите к чертям второе крыло – усильте основное! Мы должны получить этот контракт!

Курчевский несколько изменил своё мнение по поводу генеральной линии его новой компании. Раньше он думал, что большие самолёты для больших грузоперевозок – это потенциальный хит, а теперь, после того как узнал, сколько армия США готова заплатить за перспективный истребитель, он посчитал, что воздушные грузовики подождут…

Конкуренты из «Райт Аэронафтикал», «Локхид», «Льюис и Воут» и «Мартин» копошатся с бомбардировщиками и их не интересует давно существующий запрос на истребитель – Курчевский прямо нутром почувствовал, что это отличный способ показать себя полезным армии.

Его идея – взять уже существующий биплан, после чего максимально возможно «облизать» его, чтобы он рассекал воздух, как нож, за счёт чего выиграть у остальных по скорости.

– Но монопланы мы не делаем… – сказал конструктор. – Наоборот, наше нынешнее направление – переход к триплану…

– Пробуйте парасоль, (2) – заявил Леонид. – Либо вы делаете моноплан, либо вы уволены. Выбирайте сами. Мы должны получить этот заказ. И ставьте пулемёты на крылья!

– Что?! – возмутился Макдуган.

– Моё личное изобретение! – Леонид демонстративно извлёк из дипломата папку и раскрыл её.

Сделал он это с гипотетическим выражением лица Моисея, впервые показывающего евреям скрижали.

– Что это? – спросил главный конструктор, вглядывающийся в странный чертёж.

– Система одновременного ведения огня из двух размещённых в крыльевых гондолах пулемётов! – сообщил Леонид с гордым видом. – Количество пулемётов можно и увеличить, но зачем? Двух вполне достаточно для выполнения любых задач. Сведение этих пулемётов можно отрегулировать, но я считаю, что поражаться вражеские самолёты будут на дистанции до двухсот метров – дальше уже маловероятно. Подача питания – ленточная, вот из этих «ракушек», которые служат магазинами. Это, разумеется, незначительно увеличит паразитное сопротивление, но поэтому ваша задача – сделать наш истребитель максимально аэродинамичным.

Курчевский придумал эту систему сам, в одну лунную ночь на лужайке своей виллы. С ним была женщина – Лора, кассирша в банке, которую он «подцепил» прямо на рабочем месте. Её впечатлило то, как лихо он снял двенадцать тысяч долларов со своего счёта, а он это увидел и верно понял.

И вот, лёжа на лужайке, после бурного часа с очень горячей девицей, он всё придумал.

– Чему вы улыбаетесь, мистер Курчевски? – спросил главный конструктор. – Ваше изобретение существует только на бумаге.

– А вот ошибаетесь, – ещё шире заулыбался Леонид. – Смит, Коннор!

Двое его ассистентов прикатили тележку с нечто, накрытым тканью. Леонид картинным жестом сорвал ткань.

– Это прототип, но он уже испытан и признан пригодным, – заявил он, показав на пулемёт Браунинг М1919, размещённый в металлической гондоле.

От пулемёта Браунинга отходил металлический канал, по которому и должна путешествовать патронная лента, свёрнутая в толстой металлической «ракушке».

– А вот это – система управления огнём, – указал Леонид на странную конструкцию из шарниров и рычагов. – После установки на самолёт всё будет более очевидно, но просто поверьте на слово – это работает. И это должно быть установлено на наш новый самолёт. Военные будут в восторге от этого.

Главный конструктор смолчал. Он считал Леонида выскочкой и самодуром, считающим себя признанным экспертом в области аэронавтики, что не стеснялся высказывать. Но Курчевский не из тех людей, которые могут позволить себе увольнять людей по причине личной неприязни. Впрочем, Макдуган у него на карандаше и стоит ему только оступиться…

– Разрабатывайте новое крыло, – велел Леонид. – Нам нужен этот контракт!

*4 сентября 1919 года*

– Так, – кивнул Аркадий. – Продолжайте.

– И вот странно как-то получается – землю уже поделили-переделили, я вернулся в Иркутск и оказался не у дел! – закончил крестьянин.

– И я тоже это самое, ваше благородие! – поддержал его второй крестьянин.

– И я! – вторил ему третий крестьянин.

– И мне ничего, хотя я… – заголосил ещё один ходок.

Аркадий громко положил на стол папку.

– У меня для вас только одно предложение… – заговорил он, когда установилась тишина. – Артель «Красный Сентябрь» ищет рабочие руки. Артельщики обрабатывают землю вместе, получают достойную зарплату, имеют приоритет обслуживания в артельном магазине, встают в очередь на строительство капитального жилья и так далее. В обработке пашни им помогают выданные государством трактора, а ещё ожидаются сеялки новой системы – вступайте в артель «Красный Сентябрь», где вас ждёт честная оплата за честный труд!

Крестьяне захлопали глазами.

– А чего вы хотели-то? – спросил Аркадий. – Советская власть пришла и начала раздел земли, но вы, по каким-то причинам, опоздали. Одна надежда теперь у вас – артель.

– Но земля… – заговорил первый крестьянин, начавший мять свою кепку.

– Так приходить надо было, и брать, пока раздавали! – хлопнул Аркадий ладонью по папке. – Теперь Советская власть может предложить вам только артель. Есть, конечно, ещё сельхозкоммуна «Раздолье», но там кого попало не принимают и житие там непростое – начинать всегда тяжело. Вопросы ко мне имеете?

Расстроенные крестьяне помотали головами.

– Тогда больше не задерживаю, – указал Аркадий на дверь.

Пахотных земель в Иркутской губернии много, но на всех не хватает. К тому же, ситуация осложняется тем, что в Иркутскую губернию стягиваются крестьяне из менее благоприятных земель или из регионов, где пространства начали стремительно подминать под себя государственные агрохолдинги.

Шутки закончились, поэтому, с подачи Ларина, занимающегося земельной реформой, агрохолдинги начали применять рыночные методы сравнительно честного отъёма земель у частников.

Как и кулаки совсем недавно, артели и коммуны выкупают у крестьян наделы, расширяя свои и без того обширные участки. Останавливаются они только тогда, когда достигают территорий соседних артелей и коммун – своих кушать им запрещено.

Иркутскую губернию тоже это ждёт, но позже. Артель «Красный Сентябрь» должна встать на ноги, в неё должна вступить критическая масса крестьян, после чего начнётся «людоедский процесс» подавления «крестьянской свободы». Крестьяне будут работать за зарплату, своей земли у них больше не будет, потому что общее – это ничьё, поэтому никакой вольницы и «хочу или не хочу продавать государству зерно».

Схема рабочая, уже успешно показавшая себя в западных губерниях, а также в Средней полосе. И задача Аркадия – проследить, чтобы процесс сравнительно честного отъёма даром обретённой земли у крестьян происходил наименее болезненно.

Коммунары, то есть члены коммуны «Раздолье», будут заниматься тем же самым, но уже установлено, что коммуны показывают меньшую жизнеспособность, чем артели.

У коммун всё общее, земля общая, инструменты общие, общий посевной материал – такое нравится далеко не каждому крестьянину, поэтому люди присоединяются к коммунам неохотно.

Зато по показателям эффективности землепользования коммунары показывают незначительное превосходство над артелями. Осознанности у коммунаров больше, крестьянский коллективизм в действии, все работают на благо друг друга, но подобрать слаженный коллектив очень тяжело.

Коммуны – это проект Ленина, который не оставляет надежд быстро достичь коммунизма в сельской местности, но эта идея, как теперь понятно многим, нежизнеспособна, потому что это внутри коммуны всё общее, а вокруг неё происходит полукапиталистическая помесь «государственных кулачеств» с рыночными отношениями государственного капитализма с получеловеческим лицом. Ну, а над этим всем – жадное и ненасытное государство, которому нужно очень много зерна для бесперебойного снабжения городов и экспорта в страны ближнего зарубежья.

Вероятнее всего, новые коммуны скоро просто перестанут открывать. Но, пока что, в каждой новой губернии учреждают первые артель и коммуну, чтобы посмотреть, что получится.

А получается всегда один сценарий – завидующие крестьяне смотрят, как в артель приезжает сельхозтехника, выполняющая работу сотен крестьян за очень короткое время, наблюдают, как в артель отгружают первоклассный посевной материал, который невозможно не купить в губернии, и задумываются.

Постепенно к артели присоединяются всё новые и новые семьи, в то время как коммуны тщательно выбирают кандидатов, чтобы не пропустить недостаточно трудолюбивых, а в артель берут всех, потому что мотивация там материально-физическая. Если плохо работаешь – снижают зарплату, а если это не помогает, то по-мужицки бьют всем коллективом. Власти такую ерунду не поощряют, даже запрещают, но, тем не менее, артельщики находят возможность «вразумить» отбивающихся от коллектива.