Текст книги "Современный зарубежный детектив-14.Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Сьюзен Хилл,Жоэль Диккер,Себастьян Фитцек,Сара Даннаки,Стив Кавана,Джин Корелиц
сообщить о нарушении

Текущая страница: 98 (всего у книги 346 страниц)

Глава 47

Беркхофф очнулся и чуть было не пожелал, чтобы Трамниц снова ударил его по голове. И лучше всего кувалдой и так сильно, чтобы он больше никогда не проснулся и перестал чувствовать эту дикую боль.

Ее интенсивность ни с чем нельзя было сравнить, разве только с представлением о том, что весь его мозг превратился в один гигантский воспаленный зуб, который сумасшедший врач пытался вытащить без всякой анестезии гвоздодером. При этом зуб сломался, обнажив нервные окончания, и теперь их промывали наполненными кислотой мыслями: «Где Макс? Что с ним сделал этот зверь?»

Самое интересное заключалось в том, что Трамниц никуда не ушел. Совсем наоборот! Как и боль, его присутствие стало еще явственнее, что выразилось, в частности, в использовании им бессознательного состояния Тилля для того, чтобы смыть в ванной комнате кровь с рук и лица. Теперь он выглядел посвежевшим и даже более сильным. Нависая над кроватью, на которой Беркхофф теперь снова лежал, он стал наклоняться к Тиллю все ниже и ниже, пока чуть было не коснулся губами его губ.

– Ладно, малыш, ты меня убедил, – выдохнул он. – Так и быть, я оставлю тебя в живых.

– Зачем? – вырвалось у Тилля первое, что пришло ему в голову.

Ответ прозвучал в мозгу сам собой: «Чтобы мучить и меня тоже».

Такое было весьма логичным.

«Он собирается подпитываться моим страхом и печалью», – решил Тилль.

И тут, словно в подтверждение догадки Беркхоффа, Трамниц заявил:

– Потому что ты меня заинтриговал.

Затем психопат нагнулся и поцеловал его в лоб. При этом от омерзения у Тилля на мгновение даже прошла боль в голове.

«Чем заинтриговал? – подумал Тилль. – Сколько страданий может вытерпеть один человек?»

Трамниц снова выпрямился и сделал шаг назад, заложив руки за спину и задумчиво наморщив лоб.

– Мне следует немного поторопиться, – заявил он. – Я и так слишком долго у тебя пробыл. Через пять минут ко мне должны прийти, и к тому времени я должен быть в своей палате. Поэтому пока остановимся на том, что на этот раз ты не солгал и тебя действительно зовут Тилль Беркхофф, что ты отец Макса, этого симпатичного сорванца, которому отведена главная роль в моем последнем дневнике.

От этих слов желудок Тилля судорожно сжался.

– Тогда получается, что ты проделал долгий путь, – продолжал излагать свою мысль Трамниц. – Тебе пришлось кое-что испытать, чтобы добраться до меня. Осталось только решить последний вопрос. И вопрос этот звучит так: сможешь ли ты пройти свой путь до конца?

– Я… я… – снова начал заикаться Беркхофф, ненавидя себя за это. – Я не понимаю.

И такое его заявление было вполне понятно: ведь вопрос заключался в том, можно ли вообще проследить ход мыслей больного убийцы.

Это явно исключалось, когда в голове у Тилля продолжал работать отбойный молоток.

– У меня состоялась беседа, назовем это таким словом, с небезызвестным доктором Фридером, – заявил Трамниц.

Фамилия врача показалась Тиллю знакомой, и после короткого раздумья он вспомнил, о ком говорил Трамниц.

– Хирургом?

– Да, точно, с этим алкашом. Так вот, он умолял меня сделать одолжение и признаться в своих грехах. Не ему, нет.

– А кому?

– Он попросил меня рассказать родителям о том, что я сделал с их пропавшими детьми, и, как бы это выразить поточнее… В общем, он нашел более убедительные аргументы, чем ты, для того, чтобы заставить меня прислушаться к его просьбе.

С этими словами Трамниц потрогал пластырь, закрывавший послеоперационную рану, чем и воспользовался Беркхофф.

– Ты хочешь рассказать мне, что случилось с Максом? – спросил он и подумал: «О том, что ты с ним сделал? Где я найду его тело?»

В такое трудно было поверить, и Тилль уточнил:

– Добровольно?

– Еще лучше, – ухмыльнулся Трамниц. – Давай сыграем с тобой в одну логическую игру. Допустим, я поверил, что тебя действительно зовут Тилль Беркхофф и что ты отец маленького Макса. Теперь ты задаешь себе следующий вопрос: «Как далеко ты готов пойти? Что ты готов будешь сделать, если я прямо здесь и сейчас скажу тебе, что все еще сохраняется пусть небольшой, пусть даже совсем крошечный, но все же шанс?»

– Шанс? В чем? – прошептал Тилль.

– Как «в чем»? Да в том, что твой сын все еще жив!

Глава 48

От такого заявления у Тилля отвисла челюсть. На большее он просто был не способен. Ну, если только жалобно застонать.

«Жив?» – мысленно переспросил Беркхофф, не поверив своим ушам.

Такое слово давно не входило в его лексикон, во всяком случае, по отношению к сыну или относительно себя самого. Все его существо противилось этому, пытаясь не дать проникнуть отравленной стреле в глубины сознания, но ее зазубрины уже сделали свое дело.

«Он лжет, – пронеслось в голове у Тилля. – Конечно, лжет. Он просто хочет меня помучить».

Скорее отвечая подобным мыслям, чем желая прояснить ситуацию, он спросил:

– Как такое может быть? Макс уже год…

– Как пропал? Эй, я же сказал, что вероятность того, что он жив, крайне мала, ведь меня уже давно держат взаперти. Поэтому ручаться ни за что не могу. Тем не менее микроскопический шанс того, что он еще дышит, сохраняется.

С этими словами Трамниц подошел к окну и, глядя с высоты этого последнего этажа на мир, раскинувшийся по ту сторону стен клиники, снова спросил:

– Итак, как далеко ты готов зайти, чтобы узнать, говорю ли я правду? Однако прежде, чем что-то сказать, Тилль Беркхофф, он же отец Макса, хорошенько подумай. Да, и советую не лгать мне!

Затем Трамниц обернулся и в упор посмотрел на Тилля. При этом с его симпатичного лица исчез любой намек на дружелюбное выражение.

– Стоит мне только заметить, что ты снова меня обманываешь, а я, поверь на слово, хорошо умею читать по лицам людей, когда они говорят неправду, можешь забыть про этот разговор. Более того, я подниму тревогу и заявлю врачам, что ты без всякой на то причины разбил мне лицо и срезал ноготь с моего пальца.

Услышав такое, Тилль с трудом проглотил подступивший к горлу комок.

– Не трудно представить, что произойдет дальше, – развивал свою мысль Трамниц.

«Они нас разлучат», – подумал Тилль.

– В результате все шансы, что ты когда-нибудь снова окажешься рядом со мной, исчезнут.

«Причем навсегда», – мысленно согласился с ним Беркхофф.

Одновременно он никак не мог решить, что в результате произойдет – будет ли это означать избавление от мук или окончательный конец всем надеждам? Был ли вообще смысл в том, чтобы продолжать столь странный разговор? Может быть, Скания был прав, утверждая, что его совсем непродуманный план с самого начала означал дорогу в никуда?

– Итак, я задаю вопрос: на какой поступок ты готов решиться, чтобы узнать, что на самом деле произошло с твоим сыном? – спросил Трамниц.

«Насколько далеко я готов зайти?» – мысленно перефразировал его вопрос Беркхофф и, не задумываясь, ответил:

– Я бы отдал за это свою жизнь.

– О, в этом нет необходимости. Существует гораздо более простой способ добраться до истины.

– А кто даст гарантию в том, что ты мне не наврешь?

– Никто. Я ведь тоже не знаю, говоришь ли ты правду, Тилль Беркхофф, отец Макса.

– Хорошо, договорились. Итак, что мне надо сделать, чтобы ты рассказал мне о том, что случилось с моим сыном?

– Я не стану ничего тебе рассказывать, а просто покажу.

– Как это понимать?

– Я отведу тебя прямо к твоему сыну. Или к тому, что от него еще осталось.

От этих слов сердце у Тилля бешено забилось, и он спросил:

– Что я должен сделать для этого?

– Все очень просто, – с дьявольской ухмылкой ответил Трамниц. – Вытащи меня отсюда!

Глава 49

Рикарда

Рикарда дожидалась Гедеона Шульца, сидя в машине возле ресторана быстрого питания и наблюдая за тем, как заведение покидала очередная смена якобы прозорливых работников. Когда Гедеон вышел в дождь из служебного входа, то она его сначала не узнала – настолько низко натянул он свою бейсболку. По дороге к шоссе ему пришлось проследовать мимо ярко освещенных щитов с меню ресторана, перед которыми выстроились в очередь автомобили с голодными водителями, желавшими приобрести картофель фри, куриные крылышки, бургеры и других убийц сердечно-сосудистой системы. Здесь, возле окошек быстрого обслуживания она его и перехватила. Причем Шульц, казалось, нисколько не удивился, увидев ее под проливным дождем.

– Откуда вы это знали? – спросила Рикарда прорицателя, выйдя из автомобиля и поздоровавшись с ним.

– Что именно?

– То, что я хотела продать СМИ свой визит к вам?

– Я мог бы вам сейчас что-нибудь наплести о своем необъяснимом даре, но, по правде говоря, все очень банально, – робко улыбнулся Гедеон, под плащом которого просматривалась униформа работника ресторана.

Он указал на стоянку автомобилей справа от него и пояснил:

– В день нашей с вами встречи там припарковался фургон с номерным знаком Кёльна, на лобовом стекле которого были наклейки, позволяющие подъезжать к студиям RTL и WDR. По ним было нетрудно догадаться, что машина принадлежит телевизионной компании.

Одной рукой Рикарда поправила влажную прядь волос на лбу, удерживая другой зонтик, с которого стекали потоки воды.

– Все не так, как вы думаете, – сказала она. – Я сама не в восторге от работы телевизионщиков.

– Вы не знаете, что я думаю, – на ходу возразил ей Гедеон. – В отличие от меня. Я могу читать вас, как открытую книгу.

– Правда? – удивилась Рикарда, семеня рядом с ним и стараясь не наступать в лужи.

– Это может сделать любой человек с базовым психологическим образованием и способный чувствовать состояние других людей.

– И что же вы можете прочесть, глядя на меня?

В ответ Шульц посмотрел на нее через плечо и сказал:

– Вы истощены не только эмоционально, но и в финансовом отношении, фрау Беркхофф. На поиски Макса вы потратили целое состояние. Частный детектив, объявления в Интернете – все это стоило больших денег. К тому же сейчас вы совсем одна, потому что с вами нет мужа.

«Обо всем этом писали в газетах», – подумала Рикарда, но с ним не согласилась, заявив:

– Мой муж… не ушел.

– Нет? А где он сейчас? – с любопытством, но без издевки спросил Гедеон.

– Я… – начала было Рикарда и осеклась на полуслове. – Мне надо было пожить одной, и, где он сейчас, я не знаю.

Гедеон остановился и, не обращая внимания на струи дождя, хлеставшие по его брюкам, пристально посмотрел на нее. В этот момент возле подъездного пути к ресторану быстрого питания они были одни.

– Ваша дочь ожидает вас у вашей подруги? – внезапно поинтересовался Шульц.

– У друга, – честно ответила Рикарда. – Но это не то, о чем вы подумали. У меня нет нового партнера, это действительно просто хороший друг.

К этому моменту они подошли к ресторану.

– Тогда вы ощущаете утрату уже двоих людей в вашей жизни, – заметил Гедеон, как будто не услышав ее последние слова. – Вашего мужа и вашего ребенка. Однако вы ожидаете возвращения только одного из них, верно?

– К чему вы клоните?

– Вам надо найти вашего мальчика, иначе страховки вы не получите.

Прошло некоторое время, пока до Рикарды дошла наконец вся чудовищность подобного необоснованного заявления. Между тем Шульц снова оказался на два шага впереди, и ей пришлось ускорить шаг, чтобы его догнать.

– С чего вы это взяли? – запыхавшись, спросила она.

– У вас есть договор страхования жизни, а без трупа выплаты страховки не будет.

В ответ Рикарда язвительно рассмеялась, желая наказать его за абсурдность подобного предположения, но смех ее прозвучал несколько истерично.

– Нет, – заявила она. – Вы ошибаетесь. Никакой страховки не существует, а деньги мне действительно нужны для дальнейших поисков, например, чтобы заплатить вам.

– Ах, перестаньте, я не возьму с вас денег, – отмахнулся он. – Я не могу вам помочь.

С этими словами Гедеон встал под крышу автобусной остановки и снял бейсболку. Рикарде вновь бросилось в глаза то, как молодо выглядел Шульц для человека, утверждавшего, что видел в жизни гораздо больше многих других людей.

– Вы не можете или не хотите мне помочь? – спросила она, закрывая зонтик.

Шум дождя под навесом напоминал звуки ураганного артиллерийского огня из гороха.

– Все, что я чувствую, не соотносится друг с другом, – ответил Гедеон, изучая расписание движения автобусов. – Вы, деньги, ваш муж. Все может быть и так, как вы говорите, фрау Беркхофф, но я не могу этого проверить. Что-то здесь не сходится.

– Что?

Прежде чем ответить, Шульц взглянул на часы и только потом снова повернулся к Рикарде.

– Дело не только в вас, вашем муже и вашем сыне. Есть еще один человек.

От этих слов у Рикарды перехватило дыхание. У нее возникло ощущение, что дождь впитал в себя кислород из воздуха, и если раньше для наполнения легких ей хватало одного вдоха, то теперь приходилось делать два.

– Вы имеете в виду похитителя? – поинтересовалась она.

– Возможно, – пожал он плечами. – Когда вы дали мне во время нашей предыдущей встречи фотографию Макса, я увидел рядом с ним больного человека.

– Вы имеете в виду больного маньяка, который держит его у себя?

– Этого я не могу утверждать, но чувствую, что очень скоро этот человек отведет вас к Максу.

Произнеся эти слова, Гедеон отвернулся и глянул вверх по улице, чтобы убедиться, не подходит ли автобус. И действительно, сквозь завесу дождя вдали показались два световых пятна. Тогда Рикарда схватила Шульца за плечо и спросила:

– Скажите, Макс все еще жив?

– Не знаю, – сочувственно покачав головой, ответил он. – Видение было слишком коротким.

Рикарда жестом указала в сторону своей машины и умоляюще произнесла:

– У меня и сегодня фотография с собой. В сумочке есть и другие предметы, с которыми Макс играл. Детали конструктора и…

– Не сегодня, – прервал ее Гедеон и, тряхнув головой, надел бейсболку. – Сейчас я не готов. У меня была тяжелая смена.

Между тем рокот дизельного двигателя автобуса стал угрожающе приближаться, и появившийся железный колосс явно намеревался похитить собеседника Рикарды.

– А в последний раз? – поспешила задать она вопрос. – Вы видели что-нибудь еще?

– Не видел, а скорее почувствовал запах.

– Запах чего?

– Крови, выстрела… Не могу описать это иначе, но, когда я взглянул на фотографию, мне показалось, что пуля попала в голову.

«Он чувствовал запах от выстрела?» – пронеслось в голове у Рикарды.

– Чья это была голова?! – воскликнула она.

В этот момент автобус подъехал к остановке, подняв тучу брызг, но ни на Шульца, ни на Рикарду они не попали.

– Я не знаю. Могу сказать только одно, – повернулся к ней Гедеон и, глядя прямо в глаза, заявил: – Вы снова увидите своего сына.

От таких слов сердце у Рикарды чуть было не остановилось.

– Так он еще жив? – в который уже раз спросила она.

– Трудно сказать. В том подвале много умерших. Кто-то выживет, но не все. Но я не могу с точностью утверждать, что ваш сын там.

В этот момент двери автобуса открылись, а сама машина несколько наклонилась в сторону бордюрного камня, чтобы пассажирам было легче в нее забираться. Гедеон уже поставил ногу на ступеньку, когда Рикарда, тщетно пытаясь удержать его за руку, спросила:

– А если я найду Макса? Что будет потом?

Шульц нервно прищурился и заявил:

– Это я вижу вполне отчетливо. Вы стоите перед закрытой дверью и плачете.

– В каком месте? Почему перед закрытой дверью? Где вы меня видите? – сыпала она вопросами, пока Шульц поднимался по ступенькам.

Гедеон медленно повернулся к ней и, прежде чем двери закрылись, сказал:

– В тюрьме.

Из-за шума дождя его слова было трудно разобрать, но Рикарда все же их услышала, и они раскаленным железом врезались в ее мозг, вызвав неописуемую волну страха. В этот момент двери закрылись, и автобус уехал, оставив ее на остановке наедине со зловещим пророчеством, от которого у нее перехватило дыхание.

Глава 50

Тилль

– Я… Что я должен сделать?

– Ты отлично меня понял, – сказал Трамниц. – Наша сделка довольно проста: если ты вытащишь меня отсюда, то я приведу тебя к Максу. И чем быстрее у тебя это получится, тем больше вероятность того, что твой мальчик будет еще жив.

От таких слов Тиллю показалось, будто весь мир зашатался, и он, чтобы не грохнуться на пол, непроизвольно схватился за металлический каркас кровати, хотя и понимал, что это всего лишь игра его воображения. Да и сам разговор с психопатом представлялся Беркхоффу нереальным.

Все его существо отказывалось понимать, что убийца предлагает ему сделку. Ведь всякий раз, когда раньше Тилль мысленно представлял себе первую встречу с Трамницем, в его мозгу всплывали какие-то несвязные образы, наполненные неконтролируемо сильными эмоциями, напоминая бред больного, мечущегося в лихорадке. И даже если бы он попытался все проанализировать и внутренне подготовиться к этой встрече, то такого развития разговора предвидеть Беркхофф все равно бы не смог.

– Это какой-то абсурд, – наконец выдавил он из себя.

– Почему?

– Потому что, потому…

Причин считать предлагаемую маньяком сделку абсурдной было так много, что Тилль даже не знал, с чего начать. Собравшись с мыслями, Беркхофф попытался разъяснить Трамницу совершенно очевидные факты, которые должен был понимать даже психопат.

– По сути, мы являемся пленниками в заведении с режимом наивысшей безопасности. Как мне это сделать?

В ответ Трамниц выпятил нижнюю губу, пожал плечами и заявил:

– Ты ведь как-то проник сюда. В одиночку у тебя это ни за что не получилось бы. Следовательно, люди, которые тебе помогали, обладают нужными связями. Убеди их употребить эти связи для меня, и я отведу тебя к Максу.

У Тилля в мозгу отпечатывалось каждое его слово: «проник», «помогали», «связи». И их значение было ему понятно. Они походили на канцелярские кнопки, с помощью которых воображаемое письменное требование Трамница крепилось к его мозгу. Но в этой записке отчетливо читалось только одно: «…и я отведу тебя к Максу».

А ведь именно для этого он и был здесь, перетерпев уколы, удары, боль и страх. Зачем теперь прислушиваться к доводам разума, если до этого Тилль следовал только голосу отчаяния?

– Хорошо, – проговорил наконец Беркхофф, слыша себя как бы со стороны и не узнавая свой бесцветный голос.

Тилля не оставляло мерзкое ощущение, что его разум отделился от тела и наблюдает за тем, как он заключает сделку с дьяволом в тщетной надежде вновь обнять своего сына.

– Я попытаюсь, – прошептал Беркхофф и выдвинул ящик из тумбочки.

Дрожащими руками он взял фолиант, раскрыл «Улисса», но телефона в книге не оказалось. Тилля пробил озноб, а когда он взглянул на Трамница, то ему почудилось, что в палате стало очень холодно.

– Где он? – спросил Беркхофф.

– Где что?

– Мой мобильник.

– Твой телефон? – делано удивился Трамниц.

– Да, ты, должно быть, нашел его в книге, – ответил Тилль, постучав пальцами по отверстию, выдолбленному в фолианте, и снова захлопнул его.

Сначала Трамниц разыграл недоумение, но потом расхохотался. Убийца подошел к телевизору, висевшему на стене, встал на цыпочки, чтобы достать до его верхнего края, и вытащил какой-то предмет, который, по-видимому, был зажат между экраном и стеной.

– Ты это имеешь в виду? – с простодушным видом спросил он.

«А что же еще?» – подумал Тилль и со вздохом облегчения схватил телефон, протянутый ему Трамницем.

При этом у Беркхоффа сложилось впечатление, что пластиковый корпус мобильника на ощупь стал почему-то грубее и вообще каким-то другим.

– Зачем ты спрятал его?

– Я подумал, что ты не хочешь, чтобы его у тебя нашли.

– Почему ты не забрал его себе?

– Потому что я, в отличие от тебя, не знаю, кому позвонить, чтобы нас вытащили отсюда.

– Я тоже не знаю, – сказал Тилль.

– Гм, это было бы плохо, – произнес Трамниц и подошел к Беркхоффу ближе.

Он положил руку Тиллю на плечо, сжал его и тихо, но весьма настойчиво проговорил:

– Неужели ты хочешь прожить остаток жизни с мыслью о том, что твой сын умер только из-за того, что тебе не удалось убедить кого надо?

С этими словами Трамниц убрал руку с плеча Беркхоффа, и тому показалось, что под ночной рубашкой на теле остались следы от ожога.

– Звони! Используй свой шанс! – воскликнул маньяк.

«Какой, к черту, шанс? Как мне это сделать?» – подумал Тилль, чувствуя, что телефон буквально выскальзывает у него из руки. Настолько сильно он вспотел.

– Я ухожу, – заявил Трамниц. – Не буду тебе мешать.

Беркхофф подождал, пока психопат покинет его больничную палату, а потом, приняв отчаянное решение, нажал на кнопку быстрого набора номер один.

Ему был нужен Скания.

Глава 51

В телефоне слышались гудки – шестой, затем седьмой, – но на другом конце не отвечали. И это после третьего набора номера! Тилль дождался, наверное, тридцатого гудка, когда короткие сигналы засвидетельствовали окончание вызова.

«Какого черта? – подумал Беркхофф. – Скания, где ты? И зачем отключил голосовую почту?»

Тилль хотел объяснить шурину все начистоту, рассказать, что дневник на самом деле существует и что Трамниц заявил о том, что Макс спрятан в укромном месте и, возможно, еще жив. И что узнать правду можно, только выпустив для видимости преступника из клиники под негласным наблюдением.

Если Оливеру удалось внедрить его сюда, то он наверняка имел возможность организовать слежку, точнее побег, который на самом деле являлся бы тайным расследованием.

Разумеется, Тилль знал, как шурин отреагирует на такую его идею. Он не был даже уверен, что сможет грамотно сформулировать ее, если ему удастся дозвониться до Оливера.

– Ты там окончательно свихнулся? – наверняка скажет Скания.

Одно только обстоятельство, что шурину необходимо было официально заявить о том, что он внедрил Тилля в «Каменку» под видом пациента, делало этот план неосуществимым. Беркхофф вряд ли услышал бы в ответ на свое предложение что-то иное, кроме восклицаний: «Я сейчас немедленно вытащу тебя обратно!» и «Ты там совсем с ума сошел!». К тому же двадцать четыре часа, которые отвел ему Скания для решения вопроса, давно уже истекли, и он не знал, что шурин уже успел предпринять.

Однако на данный момент у Тилля не было возможности услышать даже гневные реплики и возражения, поскольку Скания не отвечал. Беркхофф набирал номер шурина снова и снова, но все было напрасно.

Тогда он попробовал набрать второй сохраненный номер, но ситуация оказалась еще более загадочной.

– Неправильно набран номер. Пожалуйста, позвоните в справочную.

«Что за ерунда?» – подумал Тилль.

Происходящее казалось просто нереальным.

После этого он решил позвонить Рикарде, чей телефонный номер помнил наизусть, но результат оказался прежним.

«Почему нет связи по этому номеру?» – ломал голову Тилль.

У его жены был очень простой номер, состоявший, по сути, из даты ее рождения. Она не меняла его уже более двадцати лет даже при переходе на обслуживание к другому оператору связи, поскольку считала этот номер чем-то вроде талисмана. Поэтому ситуация, при которой Рикарда добровольно отказалась бы от него, совершенно исключалась. Тем не менее в мобильнике слышалось:

– Неправильно набран номер.

Ничего не понимая, Тилль посмотрел на телефон в своей руке, и у него вновь возникло ощущение, что с мобильником что-то не так. И тут его озарило!

Конечно! Здесь не обошлось без Трамница!

Беркхофф не знал как, но в том, что это было делом рук маньяка, не сомневался. Другого объяснения подобным странностям просто не существовало.

«Негодяй хочет, чтобы я запутался, расстроился и страдал, а для этого разжигает несбыточные надежды и ждет, пока жертва попадет в расставленную им психологическую ловушку», – догадался Тилль.

Беркхофф в отчаянии решил попробовать набрать третий и последний номер. Однако особой надежды на то, чтобы дозвониться до своего нотариуса, он уже не питал. Но тут послышался голос, представлявший собой угрозу во всех отношениях. И раздавался этот голос не из телефона, хотя и звучал совсем близко.

Он принадлежал фрау Зенгер, которая, зайдя в больничную палату к Тиллю, застала его с поличным при попытке совершить телефонный звонок.

– Что вы там делаете? – спросила профессорша.