Текст книги "Современный зарубежный детектив-14.Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"

Автор книги: авторов Коллектив

День второй

Эдди

Обычно я не встаю в шесть тридцать утра. Люди, которые видели меня в это время, обычно говорят, что я не в лучшей форме. Этим утром я проснулся от храпа Гарри на водительском сиденье рядом со мной. Нам не оставалось ничего другого, кроме как откинуть спинки сидений и поспать в машине. В этой прокатной тачке имелся всего один комплект для ремонта проколов, а ближайшая бригада дорожной помощи объявила, что доберется до нас в лучшем случае часов через шесть. Прошло уже восемь часов, а они так и не появились.

Солнце било прямо в меня сквозь лобовое стекло. Казалось, будто оно проникает сквозь мои сомкнутые веки напрямую в мозг. Спину ломило, в голове стучало, и мне казалось, будто я с жуткого бодуна, чего явно не заслуживал. Гарри проснулся, выбрался из машины, потянулся. Хлебнув водички из бутылки, я присоединился к нему.

– Беру свои слова обратно. Это очень удобная машина, – сказал Гарри. – А ты дерьмово выглядишь.

– Спасибо. У тебя ничего не болит?

– Я целый месяц спал в мокром окопе в кишащих крысами джунглях в двенадцати километрах от Сайгона. Это жалкое подобие автомобиля, – сказал он, похлопывая по капоту «Приуса», – просто роскошь по сравнению с этим.

Мы оба вспомнили, что видели на Мейн-стрит закусочную. Без пиджаков, в распущенных галстуках и мятых брюках мы добрались до нее пешком, пока солнце не вздумало взяться за нас всерьез. При дневном свете этот городишко выглядел еще грязнее. Большинство зданий, выстроившихся вдоль улицы, были низенькими, в один или два этажа. Некоторые витрины украшали потрепанные навесы с зияющими в них дырами. В других виднелись ярко-желтые пластиковые транспаранты с надписью «Распродажа», хотя и без каких-либо указаний на то, что там может распродаваться внутри. Свернув направо на Мейн-стрит, мы отыскали закусочную Гаса – классическую американскую закусочную в виде снятого с колес вагона-ресторана. Внутри – кабинки, обтянутые красной искусственной кожей, столы из твердого пластика и длинная стойка с хромированными краями и высокими кожаными табуретами, привинченными к полу. Я указал на кабинку в углу. Старые привычки… Предпочитаю видеть, кто входит и кто выходит, и чтобы за спиной была только стена. Пережиток карьеры мошенника, когда выживание зависело от знания того, как и когда уместно удалиться со сцены. У судебных адвокатов примерно все то же самое: ключ к встречному допросу – это умение точно определить момент, когда надо заткнуться и опустить свою задницу обратно на стул.

Мы заняли столик, и Гарри с треском раскрыл меню. Из-за сочетания ламинированных страниц с невиданной влажностью и застывшим жиром создавалось впечатление, будто кто-то сдирает клейкую ленту с обнаженной кожи. В закусочной было немноголюдно. Двое парней в клетчатых рубашках, джинсах и бейсболках при помощи жареной курицы и вафель поднимали свой уровень холестерина до заоблачных высот, пожилой мужчина за стойкой читал газету, а здоровенный парень в костюме потягивал кофе в углу. В первую очередь бросались в глаза его внушительные габариты, а также то, что его костюм был слишком уж тесным.

Снаружи остановилась машина. Судя по всему, когда-то она была красной, но теперь почти полностью покрылась ржавчиной. В капоте зияла пара сквозных дыр, но их почти не было видно из-за черного облака дыма, поднимавшегося над машиной из выхлопной трубы. Из-за руля вылезла женщина в униформе официантки, которая пулей метнулась в закусочную. Забежала за стойку, надела фартук, взяла блокнот для заказов и ручку. За грилем трудился какой-то крупный малый – оглядев ресторан, он направил ее к нашему столику. Судя по выражению ее лица, проделано это было не слишком-то вежливо. У нее были темные волосы, грустные голубые глаза, и от нее пахло перегретым моторным маслом. Несмотря на все это, официантка изобразила улыбку.

– Привет, я Сэнди, сегодня я вас обслуживаю. Что вам принести, джентльмены?

Мы оба заказали блинчики и кофе.

Я проследил, как здоровяк в костюме встает, не без труда застегивает пиджак и направляется к стойке. Там он подозвал к себе работающего за грилем повара, который вытер руки о свой белый хлопковый фартук и перегнулся через стойку. Мужчина что-то прошептал ему, после чего оба повернулись и посмотрели прямо на нас. Я дружески помахал им в качестве приветствия.

– Спасибо, мистер Вингфилд, – произнес повар, и детина в костюме ушел.

Потом этот повар подошел к нам. У него были толстые руки, полное отсутствие шеи и лысая голова, переполненная недобрым отношением к нам. На груди его белой рубашки было написано «Гас». Я решил, что это владелец, хотя, опять-таки, мы сейчас находились в Алабаме. Абсолютно всех в этой закусочной можно было бы назвать Гас, включая остальных официанток. Гас вытер свои лапы о фартук.

– Так вы, ребятки, адвокаты Энди Дюбуа? – поинтересовался он.

Гарри посмотрел на меня.

– А что, если и так? – отозвался я.

– Тогда проваливайте к чертям собачьим из моего ресторана! Мы не кормим людей, которые помогают таким подонкам, как он! Он убил ту девушку, и его за это поджарят.

Уже не обращаясь к нам, Гас отошел в сторону и принялся орать:

– Сэнди! Мы не обслуживаем этих людей. Они уходят.

Сэнди вышла из-за стойки с кофейником. Вид у нее был явно сконфуженный.

– Но они ведь вроде ничего такого не сделали?

– Это адвокаты Энди Дюбуа.

– И что? – спросила она.

– А то, что ты уволена! Никогда не лезь в мои дела с вопросами. И это уже третий раз, когда ты опаздываешь на этой неделе. Собирай свое барахло и проваливай отсюда!

Сэнди поставила кофе на стойку, сняла фартук и вышла за дверь, пока румянец у нее на щеках не успел превратиться в слезы. Мы с Гарри последовали за ней по пятам.

Снаружи солнце припекало уже заметно сильнее, и я почувствовал, как у меня сразу же вспотела шея.

– Чертов кусок дерьма, – выругалась Сэнди и пнула заднюю панель своей машины, оставив вмятину. В воздух, словно конфетти, взметнулись ошметки ржавчины.

– Гарри, эвакуатор ни за что не попрется в такую даль, – сказал я.

Подойдя к насквозь проржавевшей машине, я увидел у нее на задке эмблему «Фольксвагена». Кузов, может, был тут и убитый, но фольксвагеновский движок будет работать до конца света.

– Эй, Сэнди! Прости, что так вышло, – сказал я.

Прикрывая глаза от солнца, она отозвалась:

– Да ладно, вы тут совсем ни при чем. Гас уже несколько недель ищет предлог, чтобы избавиться от меня. Может, это и к лучшему.

– Послушай, нам нужна машина. А тебе нужны деньги. Сколько ты хочешь за этот, гм… автомобиль?

– Тысячу долларов, – сказала она быстрей, чем я ожидал.

– Утилизация обойдется в двести пятьдесят. Что скажешь насчет четырех сотен?

– Пять, и он ваш, – сказала она, покачивая ключами.

Все мои заблуждения касательно того, что жители сельского Юга сплошь тормозные тугодумы, развеялись как дым. У меня было чувство, что если я не заключу сделку прямо сейчас, то в конце концов лишусь последней рубашки.

Я отсчитал пять стодолларовых купюр, положил их на ладонь Сэнди и взял ключи.

– А что это за модель «Фольксвагена»? – крикнул я ей вслед.

Сэнди была уже в десяти футах от меня, но все-таки обернулась, улыбнулась и сказала:

– Это не «Фольксваген». Тут просто эмблема от «Фольксвагена». Я точно не знаю, что это за машина. Хотя удачи вам.

Гарри схватил ключи, забрался в машину и завел ее. Завелась как миленькая. Правда, из-под капота донесся громкий хлопок, за которым последовало облачко дыма, но мотор все-таки работал.

– Мне нужно отдохнуть от этого городка. Съезжу разживусь каким-нибудь съестным и двумя шинами для мула. А ты что собираешься делать? – спросил он.

Я посмотрел дальше по улице в сторону офиса шерифа и ответил:

– А я попробую пообщаться с нашим клиентом.

Эдди

Берлин сказал мне, что Энди содержится в окружной тюрьме. А это не норма даже для Алабамы. Как только задержанному предъявлено обвинение, а судья отказал ему в освобождении под залог, то его, как и всех остальных, отправляют в ожидании суда в тюрьму штата.

В отличие от Энди.

Окружная тюрьма располагалась непосредственно в пределах штаб-квартиры шерифа и представляла собой в лучшем случае обычный «обезьянник». Никакого прогулочного дворика. Солнечного света совсем мало или почти нет. Кругом алкаши, наркоманы и копы, пытающиеся всеми силами добиться казни Энди.

Хуже для него и быть не могло. Я все пытался понять, почему Энди было отказано в надлежащей процедуре ведения дела и почему его бывшему адвокату, Коди Уоррену, не удалось хотя бы перевести его оттуда. А потом вспомнил, какой теплый прием был оказан нам с Гарри, и уже почти ничему не удивлялся. Берлин настоятельно советовал мне быть поосторожней.

Направляясь к зданию управления шерифа, я достал телефон, набрал в строке поиска название города и нажал на «Ввод». Первая же дюжина новостных статей выставляла Бакстаун в не слишком-то выгодном свете. Все они были про бомбу, которая почему-то не сработала в евангелическом молельном зале на окраине города около года назад. Посещали эту церковь в основном афроамериканцы, хотя, как и во всех других хороших церквях, здесь были рады всем, независимо от цвета их кожи. Одним воскресным утром преподобный обнаружил взрывное устройство под стопкой Библий и журналов в задней части церкви.

Кто-то наверху явно присматривал за этой церковью, но прочитанное оставило у меня неприятный привкус во рту. До сих пор все жители Бакстауна, которых я видел на улице, были белыми, так что возлагать больших надежд на беспристрастное жюри присяжных особо не приходилось. Остальные публикации были посвящены осуждениям различных лиц и вынесенным им смертным приговорам. Убрав телефон в карман, я вытер пот со лба.

По дороге я миновал небольшую юридическую контору с именем Коди Уоррена на вывеске. За письменным столом у окна сидела дама средних лет. Я решил, что нанесу ей визит на обратном пути. Сначала мне требовалось поговорить с Энди Дюбуа.

К общественному входу в офис шерифа вело небольшое крылечко. Внутри ожидала благословенная передышка от жарящего солнца, но было лишь ненамного прохладней. На стойке дежурного крутились два больших настольных вентилятора, но ни один из них не был направлен на общественное пространство. За высокой стойкой стоял долговязый помощник шерифа с пышными рыжими усами, и вентиляторы дули ему прямо в физиономию. Согласно бейджику у него груди, фамилия его была Леонард. И хотя был он худощав, руки и грудь у него бугрились мускулами во всех нужных местах. Усы несколько смягчали недобрый изгиб его рта.

– Чем могу быть полезен, сэр? – вежливо поинтересовался он, улыбаясь одними усами.

– Меня зовут Эдди Флинн. Я адвокат – пришел сюда, чтобы повидаться с Энди Дюбуа.

Помощнику шерифа Леонарду, похоже, не понравилось такое развитие событий. Не говоря ни слова, он направился в помещение позади своего рабочего места, подозрительно поглядывая на меня, как будто я собирался украсть колокольчик со стойки.

Минуту спустя он вернулся и сказал:

– У Энди Дюбуа не запланировано никаких визитов. И вообще, сейчас еще не время для посещений.

Моя рубашка уже прилипла к телу от пота. Я еще не выпил кофе, не позавтракал, почти не спал, и мне было интересно, как будут выглядеть его усы после того, как я сломаю ему нос.

– Послушайте, адвокат Энди пропал без вести. Я здесь, чтобы представлять его интересы. Мне просто нужно сначала с ним встретиться. Не заставляйте меня идти к судье за судебным ордером. Просто впустите меня.

– Насколько я понимаю, его адвокат – Коди Уоррен. Вы не можете получить судебный ордер на встречу с человеком, который не является вашим клиентом.

За спиной у Леонарда возник какой-то грузный мужчина. Фунтов на пятьдесят потяжелей, чем следовало бы, с красным лицом, явно недовольный происходящим. На темно-синей рубашке у него был значок, и я предположил, что это и есть местный шериф. Более пристальный взгляд на бейджик с именем подтвердил это. Да, это был шериф Колт Ломакс – человек, который засвидетельствовал подпись Энди под признанием, а вероятно, сам его и написал.

Пару секунд я молча разглядывал обоих. Улыбки на их физиономиях. Скрещенные на груди руки. А потом повернул голову и посмотрел налево. Две болтающиеся туда-сюда на пружинах дверцы, высотой мне разве что до бедра, были единственным, что отделяло меня от помещения за ними. В этом офисе открытой планировки толпилось еще с полдюжины помощников шерифа. Слева, в углу, располагался личный кабинет шерифа, а в центре задней стены я заметил открытую стальную дверь, за которой виднелся темный коридор – судя по всему, вход в тюремный блок. Я подступил к распашным дверцам чуть ближе, чтобы получше разглядеть камеры изолятора.

– И куда это вы намылились? – поинтересовался Леонард.

Я проигнорировал его, приглядываясь. В этом блоке было около полудюжины камер, двери некоторых были открыты. Изолятор временного содержания был тут относительно небольшим. Большинство его обитателей наверняка проводили тут максимум два-три часа, прежде чем предстать перед судом.

– Еще один шаг, сэр, и вы будете арестованы, – предупредил Леонард.

Я шагнул назад, повернулся и вышел из здания, не сказав ни слова.

Полсотни футов от управления шерифа до конторы Коди Уоррена обошлись мне в обожженные шею и руки. Мне срочно требовался крем от загара и душ. Но вместо этого я открыл дверь с именем Уоррена на табличке. Кондиционированный воздух внутри был, пожалуй, лучшим, что случилось со мной в то утро.

Дама средних лет поднялась из-за своего стола и подошла ко мне.

– Сожалею, но в данный момент мы не можем взять новых клиентов, – объявила она.

– Я не клиент. Меня зовут Эдди Флинн. Меня прислал Александр Берлин.

Лицо ее с вежливо приподнятыми уголками губ и приветливо распахнутыми глазами моментально исказилось тревогой.

– Он нашел его?

– Насколько я знаю, нет. Он послал меня сюда, чтобы я взял на себя защиту Энди Дюбуа. Мне нужно поговорить с кем-нибудь об этом деле, и я хочу попытаться выяснить, что случилось с мистером Уорреном.

Без всякого предупреждения дама заключила меня в медвежьи объятия, так плотно сомкнув руки, будто могла вот-вот сорваться с высокого обрыва. В тот момент я был рад, что не успел позавтракать: все съеденное могли выдавить из меня обратно, как пасту из тюбика, а заодно и весь воздух из легких.

– О, огромное вам спасибо! – с чувством произнесла она, наконец отпуская меня.

Я лишь сделал глубокий вдох, чтобы опять наполнить легкие.

– Я Бетти Магуайр, офис-менеджер Коди. И секретарь. Вообще-то здесь только я и Коди, но он любит называть меня менеджером… Господи, до чего же я рада, что здесь появился хоть кто-то еще, с кем я могу поговорить! Шериф… Ну, по-моему, он втайне рад, что Коди пропал. Они никогда не сходились во взглядах, а в последние годы все стало только хуже… Но я что-то заболталась – пожалуйста, присаживайтесь, не хотите ли чего-нибудь? Чаю? Лимонада?

– Было бы здорово выпить немного водички и кофе, – ответил я.

Она указала мне на стул и скрылась в задней комнате – ее платье в цветочек и тугие кудряшки химической завивки так и подпрыгивали при каждом шаге.

Я оглядел контору. Два письменных стола… Ряд канцелярских шкафов вдоль противоположной стены… Сертификаты и лицензии на осуществление адвокатских услуг в рамках, фотографии Коди и Бетти, стоящих с клиентами и гордо демонстрирующих то, что, по моим предположениям, было чеками на отсуженные крупные суммы. Коди был далеко не крупным мужчиной, намного мельче Бетти. Поскольку Бетти была в том же платье, я предположил, что фото недавние. У Коди были седые волосы, большие проницательные глаза и приятная улыбка. Некоторые говорят, что все, что нужно адвокату из маленького городка, – это обаятельная улыбка, чтобы сиять ею с рекламного щита на шоссе, и легко запоминающийся номер телефона.

Бетти вернулась со стаканом воды и стаканом чая на подносе.

– Простите, кофе тут пьет только Коди, а весь запас у нас вышел неделю назад…

– Всё в порядке, спасибо.

Я залпом осушил стакан воды, сделал глоток холодного чая, но он оказался для меня слишком сладким.

– Когда вы в последний раз видели мистера Уоррена?

– Почти неделю назад. Это совсем не похоже на Коди – уйти и ничего мне не сказать… У него нет семьи, он никогда не был женат. Он всецело поглощен работой. И искусством. Он коллекционирует картины. Это его жизнь. Я подумала, что он мог поехать навестить кого-нибудь или просто потерял свой сотовый. Коди пропал уже больше недели назад. Последней весточкой, которую я от него получила, было текстовое сообщение. Он спрашивал, не значат ли для меня что-нибудь буквы «F» и «C».

– К чему бы это?

– Я не знаю – и нет, на тот момент это ничего для меня не значило. И до сих пор не значит.

– Коди живет где-то в этом городе?

– Конечно, и я уже побывала у него дома. Когда я подъехала туда, его машины на подъездной дорожке не было. В доме тоже никого. Я набрала его по мобильному – нет ответа. Так что заволновалась и позвонила в полицию.

– Они смогли отследить его мобильный телефон?

Бетти ненадолго примолкла, нахмурившись, а потом ответила:

– Миленький вы мой, в управлении шерифа и пальцем ради него не пошевелят! На словах-то на всё горазды, да ни хрена не делают, простите за мой французский…

Нижняя губа у нее задрожала, она сделала глубокий вдох и осторожно вытерла глаза пальцами с длинными ногтями, выкрашенными в ярко-желтый цвет. В центре каждого ногтя виднелись камешки разного цвета, а вокруг них – узорчик из камешков поменьше.

– Как вы думаете, исчезновение Коди как-то связано с делом Дюбуа?

– Точно не могу сказать. У Коди не было врагов. Единственными людьми, которые его недолюбливали, были представители закона и окружной прокурор, конечно же. Козел драный, простите за мой…

– Не переживайте, – сказал я и сделал еще глоток приторно-сладкого чая, едва не почувствовав, как от него у меня на зубах трескается эмаль. – Я сделаю все, что в моих силах, чтобы найти Коди. Но мне нужно срочно разобраться с делом Дюбуа. У Коди были какие-нибудь теории, какие-нибудь заготовки, с которыми я мог бы ознакомиться?

– Материалы по нашему делу были у него в багажнике. Он всегда забирал их домой, чтобы поработать над ними вечером. Единственное, что у меня тут могло остаться, – это заключение нашего эксперта.

– Коди привлек эксперта?

– Только одного, независимого судмедэксперта.

– Довольно необычно.

– Только не для Коди. Доктор Фарнсворт раньше работал в бюро судмедэкспертизы в соседнем округе, сейчас на пенсии. Коди всегда проводил собственную аутопсию жертвы в каждом случае убийства. Фарнсворт – честный человек, чего я не могу сказать о нашем окружном судмедэксперте.

– Почему?

– Потому что эта дама регулярно что-нибудь упускает из виду. В основном то, что может быть полезно для защиты. Мне пока не удалось связаться с доком Фарнсвортом. Я знаю, что Коди пытался с ним поговорить. Я не знаю, удалось ли ему это перед тем, как он пропал. Я получила копию результатов вскрытия по электронной почте. И могу хоть прямо сейчас ее распечатать.

– Вообще-то, Бетти, мне еще нужно кое-где побывать, и я не хочу прямо сейчас брать с собой какие-то важные бумаги. Спасибо за чай. Ничего, если потом их заберет мой коллега, Гарри Форд? – спросил я, поднимаясь на ноги.

– Конечно, миленький вы мой, – сказала она. – А куда это вы вдруг засобирались?

– Под арест, – ответил я.

* * *

На улице было такое ощущение, будто дьявол подбросил в огонь еще пару-тройку тысяч душ. Я держался поближе к зданиям, стараясь оставаться в тени, пока шел обратно к офису шерифа. В десяти футах от входа остановился и позвонил Гарри.

– Я раздобыл несколько сэндвичей с яичницей и кофейку. Сейчас как раз забираю шины, – сообщил он.

– В случае чего за меня не волнуйся. Мне нужно встретиться с Энди, а они меня не пускают. Придется пойти трудным путем. Мне от тебя нужны две вещи. Когда вернешься в город, первым делом забери отчет из конторы Коди Уоррена. Я только что поговорил с его офис-менеджером, Бетти. Она готова посодействовать. И скажи мне вот что: буквы «F» и «C» имеют для тебя какое-нибудь значение?

– Нет, сходу не припомню. А это в связи с чем?

– Перед тем, как пропасть, Коди Уоррен скинул Бетти текстовое сообщение – спросил, значат ли для нее что-нибудь буквы «F» и «C». Она ответила, что они ей ни о чем не говорят. Хотя пока что этим не заморачивайся: второе, что мне от тебя нужно – и это очень важно, – что бы ни происходило, ни в коем случае не вноси за меня залог немедленно. Дай мне несколько часов.

– Залог? Эдди, я знаю, ты еще не пил кофе, но что, черт возьми, ты несешь?

Я завершил разговор, распахнул двери управления шерифа, прошел прямо через приемную – мимо Леонарда, который орал мне, чтоб я немедленно остановился, – и толкнул низенькие распашные двери.

Должно быть, эти двери были снабжены каким-то звуковым сигналом, чтобы копы знали, что кто-то вошел. В кабинете было трое помощников шерифа, все сидели за своими письменными столами, и у всех на лицах застыло дурацкое выражение, когда я стал пробираться сквозь нагромождение столов к камерам предварительного заключения.

– Я сказал: стой, черт возьми! – еще раз выкрикнул Леонард, после чего, забежав передо мной, уперся обеими руками мне в плечи. Он собирался вытолкать меня обратно за дверь, вышвырнуть мою задницу на улицу.

Я не испытывал к Леонарду какой-то особой неприязни. В этом не было ничего личного. Он просто стоял между мной и клиентом. А так поступать нельзя.

Моя правая рука сжалась в кулак, и я выбросил ее вперед. Коротким тычком. Низко. Очень низко. Никто не должен был этого заметить. Особенно сам Леонард. Теперь его нос был всего в четырех дюймах от моего лица. Мой кулак пролетел шесть дюймов. Вот один из секретов того, как вложить силу в подобный удар. Нужно мысленно целиться на два дюйма дальше цели.

Когда как следует получаешь по яйцам, вся фишка в задержке. Ты, конечно, ощущаешь удар, чувствуешь соприкосновение чего-то с этим болезненным местом, и на какой-то миг тебе кажется, будто все не так уж и плохо. Боли нет. Кажется, будто удар прошел вскользь. Ты обманул смерть. А потом волна горячей боли пронзает все твое тело, дыхание перехватывает, и ты кучей валишься на пол. Прямо как сейчас Леонард.

Я перешагнул через него.

И тут же почувствовал острую боль в бедре. Потом прямо передо мной промелькнула полицейская дубинка, и я рухнул на пол, уткнувшись носом в ковер.

В голове у меня звенело.