Текст книги "Современный зарубежный детектив-14.Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"
Автор книги: авторов Коллектив
Соавторы: Сьюзен Хилл,Жоэль Диккер,Себастьян Фитцек,Сара Даннаки,Стив Кавана,Джин Корелиц
сообщить о нарушении
Текущая страница: 254 (всего у книги 346 страниц)
– В детстве я не особенно задумывался об этом – какой большой у них дом, какие они богатые. Они были просто бабушка и дедушка. Деньги ничего не значили. Лучше от них жить не становилось. На самом деле, что мне в этом доме больше всего запомнилось, так это чертов дубак. Никак было не согреться.
Он провез меня мимо жилищной комиссии, мимо ветхих домиков на окраине, а затем к новому району, где выстроились вдоль реки большие кирпичные дома. Слишком большие и кое-как втиснутые в убогие, чаще всего неозелененные кварталы, хотя свободного места вокруг было предостаточно.
Чипс свернул на шоссе, а затем покатил по ухабистой грунтовой дороге – до поляны, где был прибит к эвкалипту указатель с надписью от руки, извещавшей, что мы приехали в Уош.
– Это название что-то означает?
– Его дали в честь того места, откуда приехал тот парень, что основал город. Он был из того Энфилд-Уош, что недалеко от Лондона. Дело довольно обычное. Половина здешних названий тоже оттуда. Сразу за шоссе есть Турецкий ручей, есть Лок – это водохранилище на другом конце города, а там, куда я вас сейчас везу, есть подходящее местечко для купания, оно называется Фризиуотер – ледяная вода.
– И это правда?
– Что правда?
– Вода правда ледяная?
– Смотря сколько ее сойдет с плотины.
Дорога кончилась, и Чипс остановил машину под деревом. Перед нами была заросшая ивами излучина реки. Место было красивое, идеально подходящее для купания и кемпинга. На нашей стороне высокого берега не было, река казалась глубокой и чистой, течение быстрое. Попадались следы недавних походных костров, несмотря на полный запрет разводить огонь, а рядом обычный мусор, какой всегда остается после отдыхающих, – пустые бутылки, пакеты из-под чипсов, коробки от пиццы, несколько пустых упаковок презервативов.
Чипс какое-то время сидел молча, просто глядя вдаль.
– Летом мы сплавлялись от Лока на надувных матрасах. Путь занимал полдня. А потом топали назад, ко мне домой, пешком – по дороге это почти десять километров, но мы кое-где срезали путь через выгоны. Не могу себе представить, чтобы кто-то позволил такое своим детям в наши дни. Рак кожи, риск утонуть. Машины. Змеи. Педофилы.
– Сколько вам было лет?
– Да, пожалуй, лет двенадцать.
– Довольно безобидно вообще-то.
– Ну, мы росли.
– В каком плане?
– Сами знаете. Вот, например… Когда мы стали постарше, мы устраивали здесь вечеринки. Выпивка, курево, громкая музыкана магнитофоне. Секс.
Я показала на пивные бутылки, на упаковки от презервативов.
– Все то же.
– Угу. Думаю, тут все по-старому. Молодость, любовь. Вся эта лабуда.
В голосе у него прозвучало сожаление.
– Вы хотите рассказать мне еще какие-то истории о ваших подростковых подвигах?
– Не-а. Пока не буду. – Он открыл дверцу. – Не хочу, чтобы у вас сложилось обо мне неверное представление. Оставлю это для второго свидания.
Он усмехнулся и перебросил мне мою сумку с заднего сиденья.
– Так это свидание?
– На самом деле это проверка – как вы переносите холод. Почему бы вам не надеть купальник, Джипси? Пойдемте, окунемся в ледяную воду и посмотрим, посинеете вы или нет.
Хонор: апрель 2018К приятному удивлению Хонор, вечер в обществе Сюзанны оказался сплошным удовольствием.
Обычно это было не в ее вкусе – вся эта женская дружба. Никогда она этого не понимала – ни в детстве, ни в юности. Она всегда вписывалась в компанию, никогда не была в полном смысле слова одиночкой, однако предпочитала держаться от сверстниц на некотором расстоянии. Не было у нее этих дурацких дружб взахлеб, рыданий на чьем-то плече, какой-то там женской взаимовыручки. Не было и проблем с верностью подругам: ей ведь, в сущности, и некого было предавать.
Во взрослой жизни она была слишком загружена работой, почти не оставлявшей времени ни на что, кроме заведения нужных связей. В этой сфере все могло измениться в любую минуту, в зависимости от того, что или кого можно было считать полезным на данный момент. Хонор была женщиной амбициозной, уверенной в себе, целеустремленной, но отказ от дружбы даже не был ее сознательным решением: она просто никогда не ощущала такой потребности.
Через несколько недель после викторины они с Сюзанной встретились опять. В пятницу Хонор осталась одна: Дугал уехал на деловой ужин в Мельбурн. Ближе к вечеру она наткнулась на Сюзанну в местном супермаркете, куда обе пришли запастись продуктами на выходные. Они посмеялись над своими тележками, заваленными едой.
– Надеюсь, вы возьмете что-нибудь выпить для баланса.
Сюзанна приподняла пакет, битком набитый бутылками.
– Кажется, у меня для баланса, наоборот, еда.
Поддавшись внезапному порыву, Хонор спросила – не хочет ли Сюзанна заскочить на минутку в паб, выпить чего-нибудь? Другие ее планы на этот вечер – истинная причина поездки – отпали в последнюю минуту, и она понимала, что сидеть дома будет скучно и немного обидно.
– Ох, боже мой. Я бы с радостью, но мне нужно домой.
Огорчение Сюзанны казалось искренним.
– Я думала, у вас нет детей?
– Нет… Но мать живет со мной, и я не хочу оставлять ее одну надолго.
Голос у нее был удрученный.
– Мать? – Теперь Хонор вспомнила. – Ах да. Деменция.
– В этом роде.
Хонор сделала сочувственную мину.
– Я хорошо знаю, каково это. Но мой папа, по крайней мере, живет в доме престарелых, а не со мной. Это, должно быть, сущий кошмар.
– Не так уж страшно. Иногда только… – Хонор прямо-таки слышала, как Сюзанна стиснула зубы, хоть и не переставала улыбаться. – Но по вечерам бывает трудновато.
Хонор приняла решение молниеносно. Обычно это было ей не свойственно, но почему бы, собственно, и нет? Делать-то все равно больше нечего.
– Вот что я вам скажу – почему бы мне не заехать к вам в гости? Только мне папу сначала нужно навестить. И захватить еще бутылку.
– Ой, я не…
– А что, если я и ужин с собой принесу? Судя по вашему виду, вам нужно передохнуть. А я весь день ничего не делала.
Она чувствовала, что говорит как типичная немолодая мамаша: властная, знающая все на свете, маниакально стремящаяся помочь.
Видно было, что собеседница колеблется.
– В общем-то, звучит фантастически заманчиво.
– Правда, ничего особенного не обещаю. Повар из меня никакой. Ваша мама любит пасту?
Сюзанна рассмеялась и покачала головой.
– Одному Богу известно, что Мэри любит, а что нет. Если не считать сладких хлопьев, ее вкусы меняются каждый день, так что не беспокойтесь. Это очень мило с вашей стороны.
Хонор небрежно махнула рукой.
– Пустяки. Для чего еще нужны соседи?
Когда Хонор явилась с полными руками продуктов и бутылкой охлажденного шампанского под мышкой, дверь открыла мать Сюзанны.
Хонор уже почти жалела о своем порыве. Эти старомодные добрососедские услуги никогда не были ее коньком, и после поездки к отцу, катастрофически неудачной, горячая ванна и пара рюмок джина казались куда завлекательнее.
– Это ты и есть? – Женщина долго изучала Хонор сквозь сетчатую дверь. Лицо ее было в тени.
– Ну, с полной уверенностью сказать трудно, но не исключаю, что я и есть. Я принесла вам ужин, так что от души надеюсь, что дело обстоит именно так, – светским тоном отозвалась Хонор.
– Что там у нас? Что-нибудь в моем вкусе?
– Я принесла пасту и хотела сделать к ней сливочный соус. Вы любите бекон? А грибы?
– Это называется паста боскайола. – Женщина надменно фыркнула, щелкнула замком на двери и приоткрыла ее на несколько дюймов. – Я не идиотка, знаешь ли. Я не один год в Италии прожила, имей в виду, путана.
Хонор пропустила оскорбительное слово мимо ушей.
– Прошу прощения. Не могли бы вы открыть дверь пошире, чтобы я могла войти? У меня рук не хватает…
– Сюзанна не говорила, что ты инвалидка. – Женщина хрипло хохотнула и открыла дверь ровно настолько, чтобы гостья могла кое-как пройти, однако сама с места не сдвинулась, так что Хонор пришлось протискиваться мимо нее. На какой-то миг они оказались в нескольких дюймах друг от друга, практически лицом к лицу. Пожилая женщина даже не пыталась скрывать недружелюбное любопытство: она бесцеремонно оглядела Хонор с ног до головы.
Хонор пыталась держаться под этим пристальным взглядом весело и непринужденно, однако это стоило ей некоторых усилий. На вид женщина была слишком молода для матери Сюзанны: казалось, она сама едва достигла среднего возраста. Она была тощая, угловатая, лицо в морщинах, но в больших глазах, острых скулах, пухлых губах еще можно было разглядеть следы былой красоты. Длинная серебристая грива волос была густой и блестящей.
Наконец их взгляды встретились в темноте. Пожилая женщина яростно сверкала глазами, и Хонор уже приготовилась к словесной атаке. Но тут же лицо женщины стало совсем другим: свирепость внезапно исчезла, сменившись тупо-унылым выражением.
– Мэри, что ты там вытворяешь?
Хонор заморгала: в коридоре зажегся свет. Она повернулась к Сюзанне.
– Ой, Хонор! Извините, я не слышала, как дверь открылась. – Сюзанна торопливо прошагала по коридору и мягко взяла мать под руку. – Вижу, вы уже познакомились с Мэри.
– Познакомились. Я как раз говорила ей, что принесла все необходимое для пасты боскайола.
Мэри вскинула голову, глаза у нее снова загорелись.
– А мятное мороженое принесла? То самое, с шоколадной крошкой? А рожки?
Теперь она весело щебетала, как трехлетняя девочка, но при свете словно бы стала старше – плечи сгорбленные, лицо сморщенное. Даже волосы утратили блеск. Ей можно было дать семьдесят, а то и восемьдесят.
– Эй, Сюзанна, скажи ей, что без мороженого ее никто в дом не впустит.
* * *
– Бог ты мой! – Хонор щедро наполнила сначала бокал Сюзанны, затем свой и произнесла тост: – Ну, за жизнь после отбоя.
Чокнувшись с ней, Сюзанна не то вздохнула, не то усмехнулась.
– Иногда случаются особенно трудные вечера. Сегодняшний – из худших.
Это было еще слабо сказано. Мать Сюзанны вымотала их так, как никакой капризничающий от усталости двухлетка не сумел бы, и только после восьми часов они смогли наконец перевести дух. Приготовление ужина само по себе оказалось не таким уж трудным делом: Мэри, слава богу, была полностью поглощена телевизором. Но за столом она ворчала без конца: бекон жесткий, от чеснока ее тошнит, макароны разварились, – пока Сюзанна не сдалась и не сделала ей бутерброд с арахисовым маслом. К счастью, мятное мороженое было забыто. Но их ждала еще получасовая партия в трабл, который Хонор с детства считала скучнейшей игрой на свете, закончившаяся явно подстроенной победой Мэри. В постель старушка отправилась поначалу охотно, но потом еще раз пять возвращалась с разными просьбами и жалобами – то ей пить захотелось, то на простыне песок, то жалюзи дребезжат, то пусть Сюзанна почитает ей на ночь. Наконец она заснула. Хонор еле удержалась, чтобы не посоветовать Сюзанне добавить в теплое молоко снотворного – и, может быть, слегка увеличить дозу. Прежде чем удалиться окончательно, Мэри бросила на нее острый взгляд.
– Ты мне нравишься, – сказала она. – Ты хорошенькая.
– Спасибо. – Хонор улыбнулась дружелюбной, как она надеялась, улыбкой. – Вы очень любезны.
Мэри перевела недобрый взгляд на дочь.
– Сьюзи тоже могла бы быть хорошенькой, если бы немного похудела. Толстые девушки хорошенькими не бывают, правда же? – Мэри жеманно улыбнулась. – Толстуху никто никогда трахать не захочет. – Она пригнула голову и заковыляла прочь по коридору.
Господи Иисусе…
– Извините, – сказала Сюзанна. – Нужно было вас предупредить. – Она отпила половину шампанского из своего бокала одним большим глотком. – Но возможность провести вечер не одной оказалась слишком большим искушением.
– Как вы это выдерживаете все время?
– Она не всегда такая, но, когда в доме гости, все непредсказуемо. Иногда она ведет себя прекрасно – даже кажется почти нормальной, – а иногда…
– У моего отца дело зашло, по-моему, еще гораздо дальше. Он обычно сидит без движения, и все. Но я даже не помню у него промежуточной стадии вроде этой. Только что, кажется, все было нормально, а потом раз – и он уже под опекой в доме престарелых.
Сюзанна пожала плечами.
– У всех по-разному. Болезнь Мэри, скорее всего, – последствие алкоголя и наркотиков. Предполагали синдром Корсакова, но картина не вполне соответствует. Днем с ней все в порядке, во всяком случае, не так плохо, чтобы отправлять ее в специальное заведение, хотя я и записала ее в очередь во Франчес. Салли О’Хэллоран оттуда приходит на три дня в неделю, и это большая помощь. Но по вечерам бывает… трудновато. Мне кажется, дело может быть в том, что где-то в глубине ее сознания эти часы отложились как время для выпивки. Хотя спиртного она никогда не просит, даже удивительно. Вот мятное мороженое – другое дело. Сегодня я про него забыла – обычно это становится трагедией.
– Ха! Да, она и у меня спрашивала про мороженое. Так, значит, это не обычная деменция? Я так и подумала, что ей еще рановато. Сколько ей? За семьдесят?
Сюзанна фыркнула.
– Всего-то шестьдесят с небольшим. Она меня очень рано родила.
– Ух ты! Лет в шестнадцать, значит? И к тому же алкоголичка. Трудное детство у вас было, наверное.
Сюзанна со смехом покачала головой.
– На самом деле, на мне это почти не отражалось. Я ее в детстве почти и не видела. Меня растили бабушка с дедушкой. Вот им было тяжелее, намного. Она была их единственным ребенком, к тому же поздним, и я подозреваю, что это разбило им сердце. Мэри была классической трудной девочкой. Вечно попадала в плохие компании, с самого детства – по крайней мере, так бабушка говорила. Прогуливала уроки, воровала в магазинах, была «неуправляемой». А к пятнадцати уже забеременела.
– А вы знаете, кто ваш отец?
– Понятия не имею. В то время она болталась где-то на обочине музыкальной тусовки – по бабушкиным словам, воображала себя певицей и иногда выступала на бэк-вокале. Но, думаю, она была, скорее всего, просто фанаткой. Кто угодно мог оказаться моим отцом. Она никогда об этом не говорила – подозреваю, что и сама не знала. Половину своих детских лет я тешилась фантазиями, что мой отец Джимми Барнс, но по времени, кажется, не совпадает.
– Но вы чем-то смахиваете на гречанку или на итальянку – думаю, это у вас не от Мэри. И не от Джимми.
– Нет. Скорее всего, это был вообще не музыкант, а какой-нибудь грек-одноклассник.
– А в ваши детские годы она еще была как-то связана с миром музыки?
– Кто ее знает. Я ее с десяти лет не видела, пока она не переехала ко мне. Не знала даже, жива ли она.
– Не может быть! Откуда же теперь такая дочерняя преданность? Наследство или что-нибудь в этом роде?
– Если бы. – Сюзанна вновь до краев наполнила свой бокал. Сделала еще один большой глоток. – Что касается дочерней преданности – понятия не имею. Так уж вышло. Мне позвонили из больницы Сент-Винсент – у нее случился какой-то приступ, а меня она указала как свою ближайшую родственницу. Скорее всего, у нее и нет родственников, кроме меня. Я ее, конечно, не разыскивала – хотя психоаналитик нашел бы, что сказать по этому поводу. В любом случае, – бодро добавила она, – тогда мне казалось, что так надо.
– Надо? Ей или вам?
– Ха! – Улыбка у Сюзанны вышла печальной. – Вот именно.
Разговор быстро перекинулся на другие, более увлекательные материи. Всплыла, разумеется, и тема мужчин, однако ни Хонор, ни Сюзанна, похоже, не горели желанием об этом распространяться. Сюзанна поведала лишь об основных вехах своей биографии: она была замужем и развелась, но это было много лет назад. Сейчас у нее, можно сказать, никого нет: она не совсем готова к отношениям, слишком давит груз пережитого, да и Мэри со счетов не сбросишь. Хонор тоже мало что могла сказать о Дугале. Только то, что он все так же без ума от нее, как в первые дни после свадьбы, двадцать с лишним лет назад. И пусть сама Хонор не была от него настолько без ума, пусть у нее время от времени появлялись другие увлечения, она никогда их ни с кем не обсуждала и не собиралась. Тем более что они никак не отражались на ее отношениях с Дугалом: он всегда был и будет ее каменной стеной, точкой опоры в этом безумном мире.
Зашел разговор и об их городке. Хонор обрисовала в общих чертах, кто тут есть кто и что есть что, рассказала несколько пикантных историй, известных только старожилам. Но и Сюзанне было что рассказать: сплетни, которые прошли мимо ушей Хонор, новости о людях, которых та уже успела забыть. В своих наблюдениях Сюзанна была проницательна, иногда язвительна. Особенно интересными оказались рассказы о родителях ее учеников: многие из них являлись бывшими одноклассниками Хонор, о существовании которых та уже почти забыла (и чаще всего не без причины).
– На первом же родительском собрании одна женщина спросила, не хочу ли я поучаствовать в какой-то оргии. Во всяком случае, я ее так поняла. В самом конце беседы она наклонилась ко мне и прошептала, – Сюзанна потянулась к Хонор, губами к самому уху: – «Я слышала, вы увлекаетесь альтернативными… э-э-э… сексуальными практиками». – Голос Сюзанны стал ниже, в нем появилось какое-то слегка зловещее пришепетывание. – «Мы с мужем подумали, может быть, вам захочется побывать на собрании… единомышленников». – Сюзанна со смехом, от которого ее лицо сразу оживилось, откинулась на спинку стула. – Боже мой! Ее дочь при этом сидела тут же за столом. А когда я отказалась, женщина ответила: «Ну ладно… может быть, в следующем месяце». Как будто в книжный клуб вступить приглашала. Это было ужасно дико.
– Джанет Чо, да?
Выражение лица Сюзанны нужно было видеть.
– Ох, черт! Похоже, я наговорила лишнего.
– Да не волнуйтесь так. Джанет еще в школе предлагала такое всем учителям. У нее пунктик на учителях.
– Ничего себе!
– Бывает хуже. Ее дорогой муженек Антонио увлекается… э-э-э… мелкими млекопитающими.
– О нет. Не может быть. Не могу даже…
Обе расхохотались.
– Надеюсь, вы переехали за город не для того, чтобы найти здесь нормальных людей, дорогая. Говорю вам, Энфилд-Уош – столица извращенцев.
Они открыли вторую бутылку, и разговор перешел на новую тему. Мир, в котором жила Хонор, Сюзанне был любопытен, как и большинству людей, только ее любопытство было порождено не наивностью, а опытностью. Когда-то это был и ее мир. Она знала эту жизнь. Особенно ей не терпелось послушать сплетни о давних знакомых. Кое-кого из них Хонор тоже знала; другие, так же как сама Сюзанна, бесследно исчезли со сцены. Хонор была приятно удивлена такой общностью интересов. Возможность поговорить с кем-то, близко знающим этот мир, но не имеющим в нем личных пристрастий, была ей в новинку. На этот раз не было нужды остерегаться, как обычно: Сюзанна не пыталась раздобыть чьи-то контакты, не ждала никаких одолжений для себя. И Хонор, в свою очередь, ничего не хотела от Сюзанны. Можно было расслабиться и просто наслаждаться общением.
В те времена, когда Сюзанна была в зените славы, Хонор еще строчила заказные статейки в крупной городской газете. Она всегда полагала, что Сюзанна совершила какой-то промах, погубила свою карьеру и вынуждена была заняться преподаванием, поскольку выбора у нее не осталось. Для большинства людей звездная популярность оборачивалась именно этим: выжимала из них все, на что они были способны, пережевывала и выплевывала. Вот работа Хонор – это было совсем другое дело. Она подбиралась к ней исподволь, шаг за шагом, через заднюю дверь – потайную дверь, открывавшую путь к настоящей власти, приведшую ее в обойму тех, кто управлял этим миром. Тех, кто как раз пережевывал и выплевывал таких вот Сюзанн Уэллс. Но, если верить самой Сюзанне, ее уход был совершенно добровольным. Она просто отыграла свою роль в этом шоу и решила, что с нее хватит.
Хонор несколько шокировала мысль, что кто-то может сам выбрать такую жизнь – простую, ограниченную, провинциальную, довольно бессмысленную, – уже попробовав на вкус жизнь в мире звезд. То, что Сюзанна приняла решение уйти в эту другую жизнь, казалось слегка пугающим. И когда на лице у Сюзанны появилось такое выражение, будто она готова рассказать больше, чем Хонор хотела знать, та поспешно вновь свела разговор к безопасным мелким темам.
– Вы часто видитесь со своим соседом?
– С Чипсом? Не очень. Хотя он и устроил мне экскурсию по городу на следующий день после викторины – показывал достопримечательности, на речку свозил и тому подобное.
– И как вам?
– Речка?
– Ха! Нет, хотя об этом я бы тоже послушала. Как вам Чипс?
– Кажется, ничего. – Сюзанна небрежно, с неопределенным выражением лица пожала плечами. – А почему вы спрашиваете?
Хонор усмехнулась.
– Просто хочу предупредить. У него здесь сложилась определенная репутация. В том, что касается дам.
Она слегка растянула последнее слово.
– Я догадалась. В любом случае предупреждать меня незачем. Он совсем не в моем вкусе. Слишком… ну, не знаю, слишком самоуверенный, что ли. И не думаю, что у него ко мне есть какой-то интерес.
– Не обманывайте себя, – сказала Хонор. – У Чипса Гаскойна всегда есть интерес.
– Мне показалось, что вы с ним хорошие друзья.
– Не знаю, друзья или нет, но мы знаем друг друга всю жизнь и теперь, как соседи, волей-неволей общаемся. Иногда они с Дугалом выпивают, иногда мы вместе ужинаем.
– И вы говорили, у вас с ним что-то было?
– Очень недолго, еще в школе. С самого начала было ясно, что из этого ничего не выйдет. Я была голодранка, а он – сын скотовода, мальчик из закрытой школы. В те дни эти различия кое-что значили. Может, и сейчас так, не знаю. От него ждали, что он найдет себе подходящую партию – ту, что будет помогать ему в хозяйстве, чтобы было что оставить будущим поколениям. Фермершу. Я для этого никак не годилась.
– Он тогда, наверное, был завидным женихом?
– Это да. Завидным. Половина девчонок по нему вздыхала. Хорош собой, богат, с безупречными манерами, умный, капитан регбийной команды, в крикет играл. Ему достаточно было пальцем поманить, и любая девушка его.
– И как, поманил?
– В конце концов он женился именно на такой девушке, какую ему все прочили, – на Джемме Бартон. Еще один Чипс, только в женском обличье: из старинной семьи землевладельцев, училась в закрытой школе – ну такая, знаете, воспитанная, хорошенькая, пустенькая. Идеальная племенная скотинка. Их отцы были большими друзьями. И деды, скорее всего.
– Я слышала, она умерла.
– Угу. Грустная история вообще-то. Думаю, поначалу у них все шло хорошо – уже и новый дом начали строить. Они жили в старом домике управляющего, довольно скромном, по-моему. Его потом снесли. А его папа с мамой жили в вашем нынешнем доме. А потом Джемма заболела раком груди. Стройку отложили и все силы бросили на уход за Джеммой, пытались ее вылечить. Так она лет пять-шесть, кажется, проболела и умерла. А потом – бац! Все пошло наперекосяк. Родители Чипса тоже умерли один за другим, и пришлось ему выкупать долю старшего брата Хэла – он юрист, живет в городе. Влез в большие долги, а тут еще засуха. Чуть фермы не лишился. Хэл его тогда выручил, и, по-моему, еще какую-то часть земли пришлось продать. Новый дом он достроил несколько лет назад, но не сразу смог переехать.
– Грустно ему, наверное, было покидать этот дом? Сколько лет он принадлежал его семье? Наверняка в душе жалеет.
– Может быть. – Хонор пожала плечами. – Но у нас, всех прочих, никогда не было такой роскоши – семейной истории, которую хотелось бы сохранить. Думаю, Чипсу Гаскойну пришлось привыкать к жизни в реальном мире.
После второй бутылки Хонор встала, собираясь уходить. Было уже за полночь, и Сюзанна предложила ей остаться ночевать. Сказала, что ей не составит труда приготовить постель в гостевой спальне, – а может, вызвать такси? Однако Хонор настояла на отъезде: она будет ползти на черепашьей скорости, да тут и ехать-то какой-нибудь километр, за вычетом подъездных дорожек.
Осторожно выезжая с длинной дорожки, Хонор отметила, что у нее уже давно не было такого приятного вечера. Ей понравилась Сюзанна, понравилась даже ее сумасшедшая мать. Сюзанна была умна, любознательна, остроумна и, несмотря на тяжелые обстоятельства, не поддавалась жалости к себе. И было в ней что-то такое – что-то оставшееся от тех лет под прицелом камеры: какая-то непринужденная сексуальность, уверенность в себе, редко свойственная людям, далеким от мира звезд, и, кажется, незаметная для самой Сюзанны. То, что эта сексуальность была скрытой и неосознанной, только усиливало ее и делало еще привлекательнее для Хонор, у которой вызывало скуку все, что отдавало заурядностью.
И, что еще важнее, этот вечер не оставил у Хонор привычного неприятного привкуса. Между ней и Сюзанной не ощущалось тщательно маскируемого соперничества, не было сказано ничего такого, смысл чего дошел бы до Хонор только теперь. И в кои-то веки остался незатронутым болезненный вопрос о детях – почему у Хонор нет детей, хотела ли она их, а если нет, то почему? Не упустила ли она время, жалеет ли об этом, связано ли это со здоровьем? Сюзанна о детях не упомянула ни словом, и Хонор была ей за это благодарна.
«ПОХИЩЕННАЯ:
ИСТОРИЯ ЭЛЛИ КАННИНГ»
Документальный фильм
HeldHostage Productions © 2019
Элли Каннинг: запись № 3
После собеседования я купила билет на обратный автобус. У меня оставалась еще пара часов, их нужно было как-то убить, и я решила сходить чего-нибудь поесть. Как-то так вышло, что я опоздала и вернулась, когда мой автобус только что ушел. Следующий был только завтра, а денег у меня оставалось маловато – ну то есть было кое-что, конечно, но на отель или что-то такое не хватило бы, так что это была в общем-то катастрофа. Да еще и телефон разрядился. Я решила, что придется торчать всю ночь на станции, а это не очень-то весело, но я надеялась пристроиться поспать на скамейке или еще где-нибудь.
Я побродила немного по городу, чтобы убить время. Где-то часа в четыре зашла перекусить в кафе, и ко мне подсела какая-то женщина. Старая уже, лет сорока, темноволосая – я подумала, может, она итальянка или что-то такое. Я не могу точно сказать, как она была одета – кажется, в джинсах и свитере, – но хорошо помню, что на ней был дикой расцветки шарф, с такими разноцветными завитушками. Мы разговорились, я рассказала ей, что случилось, и она как будто встревожилась за меня. Сказала, что я могу позвонить с ее телефона, если хочу дать кому-нибудь знать, где я, – родители ведь наверняка будут волноваться? Я сказала, что меня никто не ждет.
