Текст книги "Современный зарубежный детектив-14.Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Сьюзен Хилл,Жоэль Диккер,Себастьян Фитцек,Сара Даннаки,Стив Кавана,Джин Корелиц
сообщить о нарушении

Текущая страница: 167 (всего у книги 346 страниц)

Глава 69

На следующее утро

Ее рука.

Я твердо решил больше никогда ее не выпускать, даже во сне, но потом, приблизительно около шести утра, это все-таки произошло. Моя голова опустилась вперед, мышцы расслабились, и она выскользнула из моих пальцев. Связь с Йолой.

Когда я открыл глаза, мне было так холодно, что казалось, мои конечности превратились в ледышки и рассыплются на осколки, стоит мне только пошевелиться.

Я посмотрел направо, на кровать рядом со своим стулом, и один этот вид согрел меня сильнее тысяч солнц.

Йола. Она дышала. Была жива. И уже проснулась.

– Привет, папа! – сказала она. Скорее выдохнула, чем произнесла, но это были самые прекрасные слова, которые я когда-либо слышал.

Я поднялся и протер глаза. Ото сна и слез.

– Привет, малышка.

Я коснулся ее волос, убрал прядь со лба и поцеловал родинку на щеке.

Мой взгляд упал на приподнятую ногу – из нее торчал какой-то стержень, с виду очень болезненный, кажется, он был вкручен в икру.

– Как у тебя дела?

– А как у нее могут быть дела? Супер! Лучше не бывает.

Тоффи, о котором я совсем забыл, поднялся, зевая, со своего места в углу комнаты и подошел к умывальнику, висевшему на стене у двери.

– Она с удовольствием сломала бы себе и вторую ногу, верно, Йола? – Он брызнул себе в лицо водой и снова закрыл кран. – И если вас это интересует: я тоже чувствую себя совершенно обновленным. Ничто не сравнится с ночью, проведенной на раскладном стуле в больнице.

Йола слабо улыбнулась, и все тысячи солнц засветили еще ярче.

– Я выгляжу так же плохо, как и ты? – спросила она меня.

Я потрогал свой опухший нос и помотал головой.

– Хуже! – улыбнулся ей. – Намного хуже!

Из глаз у меня потекли слезы, и не только от радости. По ощущениям, голова напоминала распухшую тыкву, в которой работал отбойный молоток. Но еще никогда я так не радовался боли, как сейчас.

Йола протянула мне руку, и я схватил ее ладонь.

– Мне так жаль, милая.

– Да, да, да, на этот раз ты пятью евро не отделаешься.

Наш хохот наверняка слышали даже в сестринской комнате.

Йолин смех быстро перешел в кашель, потом она зевнула. Болеутоляющее средство в ее крови все еще действовало, и это меня радовало.

Я наклонился к ней и обнял, правда, не так крепко, как хотелось бы, но достаточно, чтобы почувствовать ее сердцебиение. Самый важный звук в моей жизни.

– Эй, я тоже здесь, – буркнул Тоффи.

Его я тоже заключил в объятия, он это заслужил.

– Ладно, ладно, – прохрипел он, когда я приподнял его в воздух, обхватив за бедра.

Только благодаря ему нас так быстро нашли. Тоффи разыскал мою мать в доме престарелых и там узнал у санитара название острова, куда отец брал нас раньше в «походы».

Он тут же сообщил эту информацию комиссару Стойе, который после оперативной проверки адреса наткнулся на две жалобы живущих по соседству собственников, которые со своих акваторий в Кладове и Целендорфе около полудня якобы слышали какой-то взрыв и видели задымление на острове. Из-за хронического недостатка персонала сразу на проверку никто не выехал. Но Стойя недолго думая направил туда разведывательный вертолет. Так как сотовая связь на острове не работала из-за глушителя, установленного Эдвардсом, нам самим пришлось бы грести обратно к материку, а я не уверен, что это оказалось бы по силам в нашем состоянии.

– Это была женщина.

– О чем ты, милая?

Я повернулся к Йоле и снова взял ее за руку.

– Тогда, на больничной парковке, – ответила она. – Я вспомнила ее во сне.

Она попыталась подавить зевок, но не смогла.

– Я не успела прочитать ее имя на бейдже. Она сказала, что ты, папа, сломал ногу и что я должна пойти с ней. А потом я почувствовала укол в плечо.

– Виго, – догадался я.

Сокращение от Виолы Горман, как пояснил мне Стойя во время первого допроса.

– Кто? – хотела знать Йола. Она сонно моргала.

Я махнул рукой.

– Я просто предположил. Уже не важно.

Хорошо, что последние часы на острове Йола была без сознания. И что она не видела, как заживо сгорела Виго.

Сейчас тебе лучше отдохнуть, хотел было сказать я, но Йола уже заснула.

Какое-то время я наблюдал за равномерными движениями ее грудной клетки, осторожно подтянул вверх одеяло, потом подошел к Тоффи и вместе с ним уставился в окно на больничный двор.

– Все в порядке? – спросил я своего друга, который с мрачным выражением задумчиво чесал подбородок.

Тремя этажами ниже под нами остановился грязный замызганный универсал, который показался мне знакомым. Из него вышла блондинка в темно-синем костюме.

У меня промелькнула какая-то мысль, но я не успел за нее ухватиться. Мысль тут же вылетела – так в неисправном автомате насквозь проваливается монета и ее нужно забрасывать несколько раз. Я наконец узнал свою собственную жену и понял, почему эта обыденная сцена меня зацепила.

– Мне бы хотелось, чтобы ты узнал это по-другому, – сказал Тоффи.

Боль начала сверлить мне сердце.

– Ты в курсе?

Он кивнул. В это время моя жена прощалась со своим шофером. Сначала нерешительно, как хорошие друзья. Потом – вторая волна – с объятием и поцелуем. Такие чувственные поцелуи были у нас в первые дни отношений.

Тоффи вздохнул.

– Как там говорится: где-то убывает, а где-то прибывает.

Я наблюдал, как Ким последний раз провела рукой по волосам своего любовника, прежде чем Деннис, студент из квартиры под нами, снова сел в свою машину.

Потом я взглянул на Йолу, которая слабо улыбалась во сне.

– Не беспокойся обо мне, – абсолютно серьезно сказал я Тоффи. – У меня есть все, чего я когда-либо хотел.

Глава 70

Спустя два месяца

Большой лекционный зал Свободного университета на Гариштрассе был заполнен до последнего откидного сиденья. В самом зале и сверху на балюстраде разместилась почти тысяча слушателей – мест хватило бы и другим желающим, если бы не многочисленные съемочные команды и репортеры со своим оборудованием не заняли бы первые ряды.

– Вы считаете, что предиктивная криминология, то есть прогнозирование преступлений, что уже применяется в некоторых странах, теперь в прошлом?

Вопрос задала молодая блондинка из третьего ряда в черных мужских очках. Она направила сотовый телефон в мою сторону – наверное, хотела записать ответ для своего блога. Половина присутствующих здесь активно вела свой канал на Ютюбе или блог в какой-нибудь независимой социальной сети. Интерес так называемых «авторитетных» СМИ к моему случаю уже давно спал.

– Вы хотите знать, имел ли мой случай такое устрашающее воздействие? – повторил я вопрос для всех слушателей в зале. Я помотал головой. – Нет, не думаю. Соблазн предотвратить с помощью программы преступление до того, как оно случится, слишком велик. И ведь часто это работает. Нельзя игнорировать тот факт, что в странах, где, например, используют Blue CRUSH, уровень преступности упал на тридцать процентов.

– Значит, есть и положительная сторона? – спросил студент с густой бородой, из-за которой почти не было видно лица. Он выкрикнул свой вопрос с верхних рядов.

Я кивнул. Этот вопрос неустанно занимал меня все последние недели. Я развернулся спиной к пульту, о который опирался, и посмотрел на экран, где проектор высвечивал лозунг сегодняшней встречи: «Большие данные. Мы еще контролируем свою жизнь?»

– Я знаю, что некоторые здесь, в зале так думают, – сказал я и снова повернулся к своим слушателям. Мой голос трещал из дешевых динамиков. Все-таки нужно было прийти пораньше, чтобы проверить звук, но у нас с Ким была встреча с адвокатом. Мы хотели развестись без проблем и по обоюдному согласию. – Вы считаете, что мой случай просто досадное исключение. Надо признать, он настолько незаурядный, что я сам, как автор, не смог бы выдумать лучше.

По залу прошелся сдержанный смех.

– Но откуда вам знать, что такое исключение не станет правилом? Что в этот самый момент никто не изучает ваши записи, электронный календарь и не смотрит, с кем вы собираетесь встретиться?

– Но мне нечего скрывать! – выкрикнул кто-то из первого ряда. Оператор местного телевизионного канала.

– Мне тоже было нечего, – ответил я ему. – Я тоже ни к кому не приставал, не делал ничего противозаконного. Но все равно в мой компьютер залезли, подделали поисковые запросы, оставили многочисленные информационные следы, чтобы дискредитировать меня. Возможно, у вас все и обойдется. Но представьте, например, у вас есть сын лет четырех, и вы обеспокоены его фимозом.

– Его чем? – Тот же оператор.

– Сужением крайней плоти, – просветил я его. – Вам повезло, что вы не знаете этого слова.

Смех в зале стал громче.

– Итак, вы гуглите «фимоз» и рассматриваете фотографии в Сети, чтобы понять, нормально ли развивается крайняя плоть у вашего сына, или нужно делать обрезание. А несколько недель назад вы согласились на выгодное онлайн-предложение и сказали себе «ладно, пусть еще не Рождество, но скотч такой дешевый, куплю-ка я про запас». И ко всему прочему ваш лучший друг пригласил вас и старых школьных приятелей в поход с палатками. И вот вы покупаете все, что необходимо для отдыха на природе, и уже радостно ищете в мобильных картах укромное местечко, где спокойно разобьете свой лагерь вдали от действующей на нервы семьи: детский пенис, скотч, убежище в лесу. Понимаете, куда я клоню? Вы не замышляете ничего противоправного, но ваш профиль вдруг идеально укладывается в схему. Неожиданно вы оказываетесь под прицелом программы, которую никто не контролирует. Все всегда думают, что защита данных – это противостояние между государством и гражданами. Не совсем в этом уверен, – сказал я. – Возможно, даже лучше, если государство будет контролировать эти алгоритмы, чем если они, как в случае с Иешуа, попадут в частные руки бесцеремонных, неразборчивых в средствах дельцов.

Это было смелое заявление, и я ожидал бурного протеста, особенно среди сторонников Эдварда Сноудена и противников АНБ, которых среди присутствующих наверняка было немало. Но пожилого мужчину в костюме во втором ряду справа интересовало совсем другое:

– Я не понимаю саму бизнес-модель. Как вообще можно зарабатывать деньги предсказанием преступлений?

– Очень просто. Вам всего лишь нужно думать на шаг вперед. – Я глотнул воды из приготовленного стакана и продолжил: – Если у вас программа, как Иешуа, то существует две возможности. Вы можете дорого продать данные соответствующим органам. Особенно большая прибыль там, где перевыборы шефа полиции зависят от уровня раскрываемости преступлений, как, например, в США. Но и наш министр внутренних дел может заработать очки, если сдержит предвыборное обещание и вдвое снизит количество преступлений.

Я сделал искусственную паузу, чтобы придать следующим словам больший вес.

– Или же вы запрограммировали Иешуа совсем с другой целью. И вовсе не хотите предотвращать преступления.

По залу прокатился гул. На меня обратились удивленные взгляды. Если вначале некоторые из нервно ерзающих на сиденьях гостей еще сомневались, стоило ли принимать приглашение уполномоченного по защите личных данных от Свободного университета и проводить свободную от лекций субботу, слушая доклад «критика Интернета» (как меня уже стали называть), то сейчас я завладел полным, всецелым вниманием каждого отдельного человека в зале.

– Просто представьте себе, что все крупные государства на Земле когда-то будут работать, тайно или официально, с такой программой, как Иешуа. Количество предотвращенных преступлений растет, программа становится все популярнее, люди доверяют алгоритму больше, чем собственной интуиции. И теперь у вас, программиста, в руках власть. Вы можете воспользоваться лазейкой в разработке и скрыть определенные прибыльные преступления, в которых сами хотите принять участие.

– Вы сейчас говорите о сообщничестве?

Молодой человек, выкрикнувший вопрос, был любезен и встал, чтобы я лучше его видел. Как и большинство в зале, он был в теплой зимней одежде, даже пуховик не снял. Со вчерашнего дня держались минусовые температуры, но кто-то, к сожалению, забыл на выходные включить в зале отопление. Пар изо рта пока не шел, но только пока.

– Абсолютно верно, – ответил я. – Приведу простой пример: Иешуа прогнозирует ограбление банка. Должно быть украдено много миллионов. Вы делаете так, чтобы это предсказание не появилось, и становитесь сообщником.

– И это не бросится в глаза? – спросил тот же молодой парень, правда уже садясь.

Я помотал головой.

– Никто не ожидает от Иешуа, что он распознает все преступления. Бросится в глаза, если предсказания Иешуа окажутся неверными. Но он, как правило, не ошибается.

Я услышал пищащий сигнал под кафедрой. Кто-то установил таймер, чтобы я знал, когда пора заканчивать. Я сложил свои записи и улыбнулся на прощание:

– Тогда я хочу поблагодарить вас за уделенное мне время. Если у вас остались вопросы, пожалуйста, присылайте их мне простой почтой, а не по имейлу. – Я уже собрался сказать «до свидания», как увидел женщину во втором ряду – она активно жестикулировала и махала мне, чтобы привлечь мое внимание.

– Да? – отреагировал я, совершив тем самым ошибку.

Женщина была слишком взрослой для студентки и слишком накрашена для неофициального повода. Ее уложенные волосы, расстегнутые верхние пуговицы блузки, улыбка как из рекламы зубной пасты – все в ней выдавало журналистку.

– Господин Роде, как дела у вашей дочери? – спросила она с невинным выражением.

В первом ряду, прямо перед моей трибуной, вскочил Тоффи, словно этот вопрос был постгипнотическим приказом, который вырвал его из глубокого сна. До этого он, и правда не шевелясь, смотрел на свои шлепанцы. И тут жизнь вернулась в его 90-килограммовое тело.

– Никаких личных вопросов! – закричал он, как будто был не только моим другом и адвокатом, но с недавних пор еще представителем по связям с общественностью.

Я успокоил его жестом. До тех пор, пока фотография Йолы не появилась в СМИ, возможно, даже неплохо, если мы сделаем публичное заявление, чтобы папарацци не пришло в голову подкарауливать ее по дороге в школу.

– Спасибо, у нее все хорошо, – ответил я женщине.

Тоффи схватился за голову и посмотрел на меня, словно я только что пожертвовал все свое состояние на благотворительность.

– Как только снимут гипс, она снова пойдет в школу.

На самом деле Йола носила не гипс, а эластичную повязку, но костыли ей надоели уже на прошлой неделе.

– Это в буквальном смысле было спасение в последнюю секунду, – добавил я, снова обращаясь ко всем. – При этом на острове ей помог холод. Температура в болоте часто не выше восьми градусов по Цельсию, даже когда снаружи тепло. Моя дочь как бы подверглась шоковой заморозке, можно так сказать. Благодаря этому жизненно важные функции ее организма замедлились, что, возможно, спасло ей жизнь.

По крайней мере, так мне сказали люди, которые прилетели на вертолете спасательной службы.

– И у вашего брата было так же?

Я перевел взгляд вправо. Там поднялась другая женщина. Тоже корреспондентка. Она держала в руке микрофон. Рядом с ней камера с логотипом одного беспардонного бульварного интернет-журнала. Я живо представил, как камера поймала каплю пота, которая внезапно потекла у меня по виску.

– Я же сказал, больше никаких вопросов! – выкрикнул Тоффи и жестом показал мне тайм-аут.

– Он поэтому выжил после огнестрельного ранения? – не сдавалась журналистка. – Вы вообще поддерживаете с ним контакт?

Я открыл рот, чтобы ответить, но Тоффи оказался быстрее. В один прыжок он оказался рядом со мной, схватился за микрофонную стойку, притянул к себе и рявкнул на весь зал:

– На сегодня все закончено. Оп-оп, обед на столе, все домой к маме. И если кому-то интересно, у дикого кабана тоже все хорошо.

Это была ложь.

На самом деле ветеринары и лесники его так и не нашли. Мой спаситель бесследно исчез.

Как и Космо.

Глава 71

– Куда мы едем?

– Если я тебе скажу, ты тут же захочешь выйти.

«Мерседес» Тоффи мчался, как по рельсам, по заснеженной дороге, которая здесь, в Целендорфе, была практически в нашем полном распоряжении. Хотя у большинства жителей этого аристократического района перед гаражами стояли джипы-внедорожники, уже при первом снегопаде они не осмеливались выезжать на них на дорогу.

– Он или она? – спросил я и помассировал затылок. В последнее время мигрени усилились, это объяснялось в том числе тем, что я пил слишком мало воды. Раньше я пил не больше, но тогда меня никто и не заказывал и не пытался сжечь.

– Это он. Ты его знаешь.

Хорошо. По крайней мере, это не одно из тех «свиданий вслепую», на которые Тоффи пытался меня уговорить в последнее время. Он постоянно твердил:

– Ты одинок и известен. Парень, настало твое время. Используй тузы, которые подкинула тебе жизнь!

На самом деле я был скорее бедолагой, который чудом спасся, но личная жизнь которого оказалась в руинах. Ким съехала уже шесть недель назад, правда, не к своему студенту. Видимо, их непостоянные отношения были временно заморожены. Я все еще ежедневно рисковал наткнуться на Денниса в подъезде или у мусорных баков, но лишь до тех пор, пока не найду для нас с Йолой доступную квартиру недалеко от ее школы – правда, с моими доходами у меня было столько же шансов, как отыскать в Берлине тротуар без собачьих какашек. Единственная утешительная новость – помимо того, что мы все выжили, – органы опеки отозвали свое заявление о возвращении Йолы биологическим родителям, после того как мы смогли доказать, что Гаральда Ошацки, выдавшего заключение, подкупили. Мелани Пфайфер привлекли на свою сторону, проплатив из кассы проекта Иешуа ее мнимый лотерейный выигрыш, а по уши увязшему в долгах психиатру предложили деньги на лечение рака прямо дома.

К тому же выяснились все обстоятельства с нокаутирующими каплями, и никто больше не думал лишать меня права опеки только потому, что от меня ушла жена. Правда, для удочерения были все-таки желательны более упорядоченные семейные отношения.

– Ладно, последний раз. Как зовут типа, к которому ты меня везешь?

Мы свернули в переулок рядом с Ботаническим садом и поехали по улице Унтер-ден-Айхен в направлении автострады.

– Этмс, – пробормотал Тоффи. Он любил такие игры, даже в зале суда, разговаривая с прокурором, нередко маскировал ругательство типа «тварь» громким «апчхи».

– Брось этот детский сад! – потребовал я. – Говори четко!

– Этмарс.

– ЭДВАРДС?! – вскрикнул я. Резко повернул к нему голову.

– Да, я же говорю. А теперь возьми себя в руки.

Тоффи похлопал меня по колену.

– Ты тащишь меня к человеку, который хотел убить Йолу? – растерянно спросил я.

– А также тебя, и курьершу, и Космо, абсолютно верно.

За нами резко затормозил «смарт», потому что Тоффи сменил полосу, не включив поворотник. Позади засигналили, на что мой адвокат показал средний палец.

– Они собираются отпустить его.

– Эдвардса? – Я не мог поверить его словам.

– Не просто так, конечно. – Тоффи открыл консоль между сиденьями и вытащил жвачку из пластиковой банки. Мне не предложил.

– Он австралиец. Шли долгие закулисные переговоры. Его вышлют из страны. Самолет сегодня вечером. Но я не представляю себе, что машина когда-либо приземлится в Сиднее.

– Ты думаешь…

– Я думаю, что мы живем в мире, где авиалайнеры исчезают в океане – навсегда. Все возможно, разве нет?

Тоффи говорил, чавкая, и в другой раз я заставил бы его выбросить жвачку из окна, но сейчас у меня были другие проблемы.

– Он все еще сидит в Моабите?

– Нет. Его перевели в более надежное место. Под охрану пяти вооруженных парней, по сравнению с ними GSG 9[153] 153
  Xассел Михаэль фон – немецкий фотограф и художник.


[Закрыть] выглядит как студенческий клуб дебатов.

Тоффи повернул свой лимузин налево, на Шлоссштрассе. Издалека я увидел красное клинкерное здание ратуши Штеглица.

– Эдвардс связался со мной три недели назад. Хотел, чтобы я помог ему. Но я отказался.

– О, спасибо! Решение наверняка далось тебе нелегко.

– Немного. – Тоффи шутливо улыбнулся. – Но коварный подонок пытался повлиять на меня. Он предоставил кое-какую информацию и хотел, чтобы я прекратил дружбу и все деловые контакты с тобой.

– Что он сказал?

Улыбка Тоффи исчезла.

– Думаю, тебе лучше услышать это от него самого.

– Нет, спасибо. Меня это не интересует. Я больше не хочу видеть того типа.

– И Космо тоже?

Я вопросительно посмотрел на него:

– Что ты имеешь в виду?

– Эдвардс утверждает, что знает, чем занимается сейчас твой брат.

Тоффи резко перестроился вправо, и автоматически включившиеся фары осветили въезд на многоярусную крытую парковку, которая вообще-то не должна была эксплуатироваться, потому что относилась к офисному комплексу округа Штеглиц. Уже несколько лет высотка в сердце города пустовала из-за опасности отравления асбестом, который использовали при строительстве.

Немного спустя я уже находился на двадцать третьем этаже этого обреченного на снос небоскреба и смотрел в глаза мужчине напротив, который, имей он выбор между собственной свободой и моей смертью, выбрал бы последнее. Я читал это в его глазах.

Любой бы прочитал.