Текст книги "Современный зарубежный детектив-14.Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Сьюзен Хилл,Жоэль Диккер,Себастьян Фитцек,Сара Даннаки,Стив Кавана,Джин Корелиц
сообщить о нарушении

Текущая страница: 142 (всего у книги 346 страниц)

– Да, посмотри, посмотри. Их я нашел у твоего друга Гарри под матрасом.

Штерн не решался дышать; он боялся вдохнуть зло, которое его окружало.

– Ну как? – Борхерт нагнулся и вытащил из грязи одно фото. Вытаращенные глаза девочки были размером с черный резиновый мячик у нее во рту.

– Хороший Гарри, не правда ли? Держу пари, малышке не больше пяти лет. И это только фотографии. Мне вернуться и принести видео?

Штерн знал: не важно, когда были сделаны эти снимки. Гарри хранил их, и это доказывало, что он все еще активен.

Все равно, хотел сказать Штерн, но не смог произнести ни слова. Он стоял между двумя мирами: больным, гнилым миром детского насильника и миром Анди, где любая цель достигалась только насилием. Третий мир, его собственный, исчез.

– И что сейчас? – спросил он, когда они молча до шли до машины. Из-за дождя, бившего в лицо, Штерн едва различал дорогу. Правда, вода не обладала очищающим или освежающим свойством. Вместо того чтобы смывать с него грязь, она лишь глубже загоняла ее в поры кожи.

– Сейчас мы успокоимся и продумаем план.

Борхерт открыл дверь водителя и втиснулся за руль.

Машина опасно кренилась из-за неравномерно распределенного веса, пока Штерн не уселся рядом.

– У нас еще три часа до встречи на Мексикоплац.

Борхерт завел мотор, который немного порычал и заглох.

– О, пожалуйста, только не это. – Он попробовал еще раз. Бесполезно. Мотор умер.

– А насчет рекомендации, которая нам нужна? – В настоящий момент Штерна не волновали неприятности с автомобилем. Из всех зол, которые они пережили за последние часы, это было единственное реальное. Ни в случае с видениями Симона, ни с Голосом нельзя было просто открыть капот и в один прием устранить проблему.

– Она у нас есть, – засмеялся Борхерт.

Его радость была связана, в первую очередь, с малолитражкой, которая все же взревела, когда он попробовал еще раз и со всей силы нажал на газ.

– Фотографии и есть наша рекомендация. – Он похлопал по нагрудному карману своей куртки, где лежали поляроидные снимки, которые он снова собрал перед вагончиком. – Их без связей не достать. Тот, у кого есть такие снимки, знает людей в тусовке. Это лучшая визитка, какую можно предъявить сегодня той даме.

Штерн пристегнулся и зарылся лицом в холодные ладони. Он пытался справиться с тошнотой, которая поднималась внутри его.

– Я тебя уже спрашивал, – начал он, когда машина тронулась с места. – Почему ты так хорошо знаком с этими сволочами? Откуда ты все это знаешь? Доска объявлений в супермаркете. Гарри. Фотографии.

– Похоже, ты не отстанешь. Ладно, я скажу. Я сам в этом увяз.

Штерн вздрогнул от ужаса.

– Да, по самые уши. Хочешь знать, какая фамилия у Гарри?

Он сказал, прежде чем Штерн успел подумать, хочет ли он это слышать или нет.

– Борхерт. Как у меня. Гарри мой маленький, милый, добрый сводный брат.

Когда машина выехала по колее обратно на дорогу, у Штерна появилось чувство, что он уже никогда в жизни не сможет избавиться от этого ужасного места. Даже если Анди отвезет его сейчас в аэропорт, и он покинет страну, часть Гарри, его вагончика и мусорной свалки навсегда останется с ним. Поэтому было уже абсолютно не важно, что они встроились в ряд и поехали по автостраде, ведущей к Целендорфу.

* * *

Кафе соответствовало внутреннему состоянию Штерна: такое же пустое, покинутое, мертвое. Какое-то время он нерешительно стоял перед дверью, на которой школьная музыкальная группа криво наклеила плакат-афишу своего концерта. Потом пошел направо, к витрине. «Сдается» было написано красно-белыми заглавными буквами на табличке, ниже указан электронный адрес профессионального маклера. Штерн заглянул в пыльное помещение. Кроме деревянных стульев, которые стояли перевернутыми на простых длинных столах, мало что было видно.

«Хорошо, – подумал он. – Если та женщина действительно ждет меня внутри, то она хочет купить совсем не кровать, это ясно».

Штерн повернулся и насладился видом вокзала в югендстиле с впечатляющей изогнутой купольной крышей. Он мог представить, что живущие по соседству с чудесной площадью в самом центре Целендорфа думают об этой заброшенной позорной забегаловке. Но Штерн также недоумевал, что можно было сделать не так, чтобы ресторан в этом состоятельном районе разорился.

По мосту прогрохотала городская электричка, и Штерн едва не пропустил скрип, раздавшийся у него за спиной. В последний момент он все же услышал и быстро повернулся. Точно. Входная дверь без ручки, на которую он безуспешно наваливался плечом, пытаясь открыть, была приотворена. Штерн огляделся. Улучил момент, когда никто из прохожих не смотрел в его сторону, вошел внутрь и тут же ощутил запах, типичный для пустых помещений. Лишь потом его нос различил еще один дополнительный, неожиданный оттенок. Известный женский парфюм.

По мере приближения к женщине, курившей у окна, Штерн менял свое мнение о ее возрасте. При взгляде с порога она выглядела на сорок, но, когда Роберт сел за стол напротив нее, он прибавил ей еще минимум двадцать лет. Без сомнения, ее ответом на естественный процесс старения были скальпель и ботокс. Правда, это можно было заметить только вблизи. Ненатуральная подтянутость лицевых мышц резко контрастировала со старческими пигментными пятнами на кистях рук, да и дряблая шея нуждалась в доработке. Несмотря на такие особенности, Штерн ни за что не узнал бы эту женщину при очной ставке в полиции. Не без причины на ней был серебристо-белый парик, а глаза скрывались за темными солнечными очками, в которых она походила на комнатную муху из детского мультика.

– Можно взглянуть на ваш паспорт?

Штерн вытащил портмоне, ничуть не удивившись, что это был ее первый вопрос.

Борхерт его предупредил. В некоторых педерастических кругах отказ от анонимности считался лучшей защитой. Все друг друга знали. Как и в мафии, здесь строго следили за тем, чтобы в общество принимали лишь нарушителей закона. Для этого новичка фотографировали с паспортом в одной руке и нелегальным порноснимком в другой и фотографию сохраняли в картотеке.

Штерн кашлянул и добровольно выложил поляроидные снимки на коричнево-белую скатерть.

– Я не новичок.

Единственной реакцией женщины было легкое подергивание подтянутой щеки. По крайней мере, сейчас было понятно, о чем на самом деле идет речь. Каждый нормальный человек позвонил бы в полицию, предъяви ему кто-то подобные фотографии. Тем более если планировался безобидный деловой разговор о купле-продаже мебели. Но костлявая женщина спокойно затянулась сигаретой, которая была такой же тонкой, как и державшие ее пальцы. Она даже не потрудилась ради приличия перевернуть ужасные фотографии.

– И все равно придется попросить вас встать.

Штерн послушался.

– Раздевайтесь.

К этому он тоже был готов. В конце концов, он мог быть из полиции. Провокатор, которому все равно, что он нарушает закон. Или кто-то с идеальными фальшивыми документами. Штерн долго спорил с Борхертом о том, что случится, если выяснится, кто он на самом деле. Разыскиваемый адвокат. В бегах с похищенным из больницы ребенком. Борхерт считал, это будет только плюсом. Будучи преступником, он один из них. По сути дела, вся эта дискуссия была бесполезной. У них просто не оставалось времени, чтобы достать новые паспорта, если они хотели довести запланированное до конца.

– И трусы тоже.

Женщина указала на бедро Штерна. Когда он, абсолютно голый, покрутился перед ней, она довольно хмыкнула. Потом открыла сумочку из искусственной кожи, которую все это время держала на коленях, и вытащила оттуда маленькую черную палочку.

– Ладно, – сказала она с придыханием, после того как проверила его металлодетектором, прямо как в аэропорту. Затем повторила процедуру с его одеждой, которая небольшой кучкой лежала перед ней на столе. Полчаса назад Роберт успел купить себе костюм, рубашку и нижнее белье в переполненном торговом центре на Шлоссштрассе. Наверное, его засекло множество камер, но пришлось пойти на этот риск. Он никак не мог разыгрывать из себя отца, торгующего собственным сыном, и заявиться на первую встречу в спортивном костюме.

– Хорошо, – сказала женщина, не передавая Штерну его вещи. – Можете одеться.

Он пожал плечами и почувствовал себя как на приеме у врача. Холодный деревянный стул неприятно впивался Штерну в голый зад.

– Так где же кровать? – спросила женщина, переведя взгляд на его волосатую грудь. Штерну было самому противно, что от холода его соски напряглись. Женщина, вероятно, расценила это как признак сексуального возбуждения, и от одной только этой мысли его начинало подташнивать.

– Стоит снаружи.

Она проследила за его взглядом. Кружевная занавеска наполовину прикрывала окно. За ним мир переливался осенними красноватыми тонами, в которые заходящее солнце окрасило последние часы этого дня, уже без дождя. По роскошной площади гуляла супружеская пара с двумя собаками. Они наслаждались ветерком, который в произвольном танце кружил листву у них под ногами. Но Штерн не замечал всей этой красоты снаружи. Площадь потемнела у него перед глазами, когда он посмотрел на припаркованную машину, на заднем сиденье которой сидел Симон и ждал условленного знака.

* * *

Два года назад, вечером накануне магнитно-резонансной томографии, Симон нашел в приюте двухтомную энциклопедию. Вытащил первый том из шаткого регала для книг в общей столовой и взял с собой в комнату. Очарованный информацией об Америке, Арктике, астрономии, Симон перед сном твердо решил, что с этого момента будет каждый день учить новое слово. Он собирался продвигаться в алфавитном порядке. От А до Я.

Поэтому на следующий день он не выглядел грустным, злым или отчаявшимся, когда профессор Мюллер пригласил к себе в кабинет в клинике Зеехаус сначала директора детского приюта, а потом и самого Симона. Больше всего мальчик расстроился, что ему объяснили значение слов «неблагоприятный исход» или «тумор» задолго до их очереди.

Но сегодня он выучил новое слово. «Педераст». Сначала Роберт не хотел его повторять. Оно случайно вырвалось, когда он объяснял Симону, что будет происходить.

– Всегда держись меня. Не отходи от меня ни на шаг. И что бы ни случилось, слушайся только меня, ты понял?

Наставления Роберта еще звучали у Симона в ушах, когда он открыл дверь изнутри.

«Делай все, что я тебе говорю. И не разговаривай с людьми, с которыми мы сейчас встретимся, слышишь? Это педерасты. Плохие люди. Они могут тебе улыбаться, захотят пожать тебе руку или дотронуться до тебя. Но ты не должен это терпеть».

Роберт у окна еще раз махнул ему рукой, и Симон заторопился, чтобы вылезти из машины. Адвокат выглядел грустным. Своим видом он напоминал всех, кто впервые узнавал о болезни Симона. И Симон очень хотел сказать Роберту, что ему не стоит переживать. Потому что сегодня вполне хороший день. Тройка по его шкале самочувствия. Без болей, только легкая тошнота, а чувство онемения в левой руке совсем прошло. Но как часто бывает после эпилептических припадков, он был очень, очень усталым и поэтому несколько раз засыпал в машине по пути сюда.

Сначала Карина не хотела его отпускать и энергично протестовала, когда Борхерт появился у Софи, чтобы забрать их обоих. Когда он постучал в заднюю дверь, они все вместе, с близняшками, как раз смотрели мультфильм. Потом Карина ушла с Анди в соседнюю комнату, и между хихиканьем девочек и оркестровой музыкой в фильме он мог разобрать только обрывки фраз.

– …Наш единственный шанс… нет, он должен только показаться им… не волнуйся… никакой опасности… я гарантирую тебе… клянусь собственной жизнью…

В конце концов Карина вернулась в гостиную и натянула на него вельветовую куртку. По пути сюда они остановились у ее «гольфа», и Карина и Борхерт поехали уже в разных машинах к этой красивой площади, где Симон с нетерпением ждал встречи со своим адвокатом. Тот как раз подал ему условный знак.

«Пока, Карина», – хотел было сказать Симон, прежде чем вылезти из машины. Но Роберт строго-настрого запретил ему это делать.

– Никаких взглядов на заднее сиденье. Ни одного слова на прощание.

Симон выполнял все указания и пошел, глядя перед собой, к входной двери кафе «Мадисон». Толкнул дверь плечом и вошел в полутемный зал забегаловки.

Во всем кафе горела лишь одна лампочка, в левом дальнем углу. Роберт выглядел как-то странно, когда поднялся со своего стула. Волосы торчали, новый пиджак не застегнут, а рубашка с одной стороны выбилась из брюк. Как будто он с кем-то подрался. Однако это не могла быть чудаковатая женщина в солнечных очках, которая тоже обернулась к Симону. На ее костюме не было ни складочки, а каждый волосок на голове блестел, как будто она расчесывала их по одному.

Почти дойдя до их стола, Симон слегка споткнулся. Он посмотрел вниз и увидел, что шнурок его кеда развязался. Наклонился, чтобы завязать его. Немного закружилась голова, но странный женский голос громко и отчетливо прозвучал в ушах:

– Подойди, мальчик, покажись.

Симону пришлось оттолкнуться от пола обеими руками, чтобы подняться с колен. Когда женщина встала перед ним, Симон ненадолго даже забыл о своем недомогании. Его разбирал смех. Она напоминала парашютиста, которого Симон недавно видел по телевизору. Кожа над ее выдающимися скулами казалась съехавшей назад из-за сильного ветра.

– Сколько тебе лет? – спросила она его. Ее дыхание пахло сигаретами.

– Десять. Только что исполнилось. – Симон прикусил язык и робко взглянул на Роберта.

«Он ведь запретил мне что-либо говорить».

Но, к счастью, адвокат вроде не рассердился.

– Хорошо. Очень хорошо.

Неожиданно в руке у женщины блестнула черная металлическая палочка. Штерн молниеносно схватил ее за локоть.

– Он не будет здесь…

– Нет, нет. – Женщина хитро улыбнулась. – Ему не нужно раздеваться. Лишь когда к нам присоединится мой муж. Эти впечатления мы отложим на потом.

Симон не понимал, почему она водит перед ним этим металлическим предметом. А также зачем ему надевать эту странную повязку на глаза, через которую ничего не видно. Но когда Роберт сделал то же самое, Симон не стал возражать. Страха у него не было. Пока рядом его адвокат, который, похоже, боялся гораздо сильнее.

«Но чего? Пока они вместе, ничего плохого случиться не может».

Поэтому Симон крепко сжал его руку. Чтобы успокоить не себя, а Роберта, которого вместе с Симоном женщина вывела во двор через вход для поставщиков. Машина, в которую они сели, приятно пахла новым салоном. Когда автомобиль завелся, рука в ладони Симона начала дрожать. Он объяснил это легкой вибрацией мотора, который привел лимузин в движение.

* * *

– Ты их ведешь?

– Да, я прямо за ними. – Борхерт услышал, как Карина с облегчением откинулась на спинку сиденья своей машины. Он рассчитывал на ее звонок гораздо раньше, этот номер Борхерт дал ей на крайний случай. Предоплаченная карта была зарегистрирована не на его имя, поэтому полиции будет непросто вычислить сам аппарат и определить его местонахождение, в отличие от мобильника Карины. Поэтому Борхерт не хотел затягивать разговор.

– Ты где?

– На Потсдамском шоссе, недалеко от заправки.

– Мне поехать за тобой? – спросила она.

– Нет. – Это было абсолютно исключено. То, что они разделились на две машины, было простой мерой предосторожности. Как и ожидалось, «товар» вывели через задний выход, перед которым в «королле» ждал Борхерт. Карина в своей машине наблюдала за главным входом. Риск, что их разоблачат, возрастет в разы, если она сейчас не оставит свой «гольф» стоять на месте.

– Мы должны были сразу ворваться в кафе и…

– Нет. – Борхерт резко оборвал разговор, который определенно затянулся. Он хотел вмешаться лишь тогда, когда в игре появится сам муж. Что, если жена только курьер и не обладает никакой информацией?

Он положил трубку и сосредоточился на том, чтобы не упустить из виду американский лимузин с серыми занавесками на заднем стекле. Как и он, женщина строго соблюдала скоростной режим.

Борхерт нащупал оружие в кармане своих спортивных штанов. Одно лишь прикосновение к девятимиллиметровому пистолету воодушевляло. Он слышал, как кровь шумит в венах, и наслаждался этим. Снять с предохранителя, взвести курок, нажать… Большинство людей произносят эти слова, не осознавая их настоящего значения. Никогда не испытывая того, что он сейчас чувствует. Борхерт ухмыльнулся и слегка нажал на педаль газа, чтобы успеть проскочить перекресток у железнодорожной станции Ванзее на зеленый свет. Чем быстрее он ехал, тем сильнее чувствовал прилив адреналина. Он расправится с этими больными свиньями. Может, потом уже и не вспомнит, как кровь и осколки костей попали ему на свитер, – так часто бывает, когда он слетает с катушек. Возможно, ему будет даже все равно, главное, чтобы извращенцы получили свое…

Щелк.

Внутренняя подготовка Борхерта к бою резко прервалась. Он выжал педаль газа, но что-то щелкнуло еще громче. Шум в ушах утих, и молчание мотора стало очевидным. Водители сзади сердито гудели и, обогнув, проезжали мимо, когда замечали, что машина Борхерта не набирает скорости.

Анди потел и поворачивал ключ зажигания. Раз, другой. У вагончика Гарри это чертово корыто снова завелось, но теперь машина даже ни разу не кашлянула. Лимузин удалялся все дальше и дальше – а Борхерт медленно катился по инерции и остановился посередине перекрестка.

Он схватился за телефон, хотел было позвонить Карине. Спросить, есть ли какой-то способ завести старую развалину, но понял, что она вряд ли ему поможет. Это ведь машина Софи. А номера бывшей жены Штерна у него не было.

И что теперь? Борхерт начал потеть еще сильнее. Когда он вылез и подбежал к капоту, то увидел только задние фонари машины Симона, Роберта и психов. Спустя четыре секунды лимузин исчез из вида где-то между Ванзее и Потсдамом.

Пять минут спустя Борхерт так и не обнаружил причину. Но ему уже было все равно. Он не обращал внимания на пробку, которую спровоцировал во все стороны среди желающих выехать в выходные за город. Не смотрел и на сотовый, который показывал уже третий пропущенный звонок от Карины.

Борхерта сейчас волновало только одно – какое объяснение придумать для полицейского, который как раз попросил его предъявить документы.

* * *

Прежде чем лимузин окончательно остановился, шумы снаружи изменились. Мотор заработал громче, его звук словно отражался от близстоящих металлических стен. В то же время Штерну показалось, что на глаза ему натянули еще одну светонепроницаемую маску.

Он попытался считать повороты, но это было невозможно: машина очень часто меняла полосы движения. Внутренние часы тоже отказали. Когда с глаз сняли повязку и Штерн увидел, что находится в гараже, он не мог сказать, ехали они десять минут или дольше.

– Все в порядке? – спросил он Симона, стараясь говорить не слишком дружелюбно. Марку нужно было держать в любом случае.

Малыш кивнул и потер глаза, медленно привыкая к свету галогенного фонаря над головой.

– Сюда, пожалуйста.

Женщина уже прошла вперед и открыла серую противопожарную дверь, за которой виднелась лестница, ведущая наверх. Ступени были выполнены из блестящего мрамора, с текстурным рисунком, который напоминал ванильное мороженое с карамелью.

– Куда мы идем? – спросил Штерн и прочистил горло. Всю дорогу они не произнесли ни слова, и в горле у него пересохло. От волнения. И страха.

– Из гаража есть вход в дом, – объяснила женщина и пошла вперед.

И правда – крутые ступени привели в залитый искусственным светом вестибюль. Штерн должен был признать, что эта зона с паркетом напоминала ему собственную виллу. Только у него не было гардеробной мебели и уж точно нигде не стояли горшки с амариллисами. Штерн лишь надеялся, что Борхерт как-нибудь сможет проникнуть сюда. Ему придется воспользоваться своим оружием или стамеской из багажника. Вероятно, и тем и другим, если он хочет справиться с тяжелой дверью с латунной фурнитурой. Снаружи на окнах были алюминиевые жалюзи – защита от взлома и любопытных взглядов. И насколько Роберт мог судить, на всех окнах. Даже в гостиной, куда привели Штерна и Симона.

– Пожалуйста, присаживайтесь, мой муж сейчас придет.

Штерн потянул Симона к белому кожаному дивану. Женщина тем временем неуклюже посеменила на цыпочках к секретеру, где стояли алкогольные напитки и кое-какие снеки.

Штерн удивился ее необычной походке и сначала решил, что женщина не хочет шуметь: туфли были на высоких каблуках. Но потом, когда она смешивала джин с тоником, до Штерна дошло: дело не в шуме. Она просто не хотела поцарапать отполированный паркет своими каблуками-шпильками! Это был нежилой дом. Они находились в выставочной вилле. Еще не сданном внаем, идеально отремонтированном старинном доме. С приятной, но обезличенной обстановкой. Штерн огляделся и заметил кое-какие детали. Беспроводной телефон на письменном столе. Полупустая полка с аккуратно выставленными книгами в кожаных переплетах – корешок к корешку. Кожаный диван, где сидело не так много людей, которым маклер показывал план дома. Штерн был готов биться об заклад, что у того же самого маклера среди объектов недвижимости было и кафе на Мексикоплац.

– Что я могу вам предложить?

Штерн покачал головой. Под черепной коробкой, как сумасшедшее, работало серое вещество. Все продумано идеально. План этой парочки был до отвращения гениален. Не существовало ничего особенного, что жертва могла бы вспомнить. Ничего ценного, что нельзя заменить, – на случай пятен крови или других выделений. И никого, кто бы удивился особенно тщательной уборке дома перед въездом новых жильцов. Которые, разумеется, и не подозревали, что происходило в комнатах, где они рисовали свое счастливое будущее.

Штерну стало противно до тошноты, когда он понял, насколько символична была фальшивая декорация этого дома для ситуации, в которой он находился уже несколько дней. Все напоминало жуткий спекталь: необъяснимые знания Симона об убийствах в прошлом и его абсурдное намерение убить в будущем. DVD с голосом, утверждающим, что его сын может быть еще жив. И неясная педофильная связь, существующая между обоими театральными представлениями, в которых он невольно играл главную трагическую роль.

Штерн почувствовал сильную изжогу, дважды сглотнул и краем глаза следил за Симоном, который стоял рядом и казался абсолютно спокойным. Почти расслабленным. В отличие от него самого мальчик не испугался, когда дверь в гостиную открылась и в комнату вошел пожилой, приятного вида мужчина с сияющей улыбкой. В свои как минимум шестьдесят лет он был уже некрасив в классическом смысле. Возраст проредил на висках его некогда густые волосы и раскинул вокруг рта паутину из тонких морщинок. Но именно поэтому мужчина выглядел элегантно, почти благородно. Несмотря на свою одежду.

– Как хорошо, что вы приехали.

Теплый, приятный голос соответствовал приветливой, располагающей ауре, которую мужчина нес перед собой, как щит. Он одобрительно хлопнул два раза в ладоши и подошел ближе, не отрывая взгляда от Симона. Шуршание его домашнего халата заглушило тихие, и без того едва слышные аплодисменты: руки мужчины были облачены в толстые латексные перчатки.

* * *

Карина распустила хвост и одновременно сорвала с головы повязку малинового цвета. Борхерт посоветовал ей переодеться бегуньей. По его мнению, лучшей маскировки не придумать: в таком виде гораздо проще убежать от возможных преследователей, не привлекая к себе внимания.

Но в данный момент резиновая повязка по ощущениям напоминала стальную манжету, которая стягивала ее закипающий мозг.

«Что случилось? Почему Борхерт больше не отвечает на телефонные звонки? Где Роберт?»

С каждым ударом сердца рос и ее страх за Симона. Она подождала еще одну минуту, потом решение оформилось. Она не может больше безучастно сидеть на месте.

Карина повернула ключ зажигания и завела машину.

«Но куда теперь ехать?»

Она включила заднюю передачу и резко наехала колесом на высокий бордюр. «Плевать».

Посмотрела вперед, желая как можно быстрее уехать с парковочного места, но тут прямо перед ней вторым рядом пристроился желто-красный автомобиль-фургон.

«Что за черт…»

Карина опустила стекло и окрикнула мужчину, который вылез из машины доставки с двумя коробками пиццы размером с колесо от телеги.

– Исчезни! – крикнула она ему.

Молодой студент лукаво улыбнулся. Видимо, его развеселило, что от ярости лицо Карины покрылось красными пятнами. Он сложил губы в поцелуе.

– Одну минутку, милая. И я вернусь к тебе.

Карина чувствовала, как от паники у нее перехватило дыхание. «Разрешается все, – вспомнила она инструкции Борхерта перед расставанием. – Мы просто не должны привлекать внимание».

Но что ей сейчас делать? Задняя часть кузова машины для доставки пиццы выступала в проеме лишь на ширину шины, но этого было достаточно, чтобы заблокировать Карину. Сзади путь к отступлению загораживала обнесенная оградкой сосна.

«Да что ж такое…»

Карина посигналила, но студент лишь небрежно махнул назад, даже не обернувшись.

«Ну ладно. Не привлекать внимания».

Она рывком отвела рычаг переключения передач назад и, преодолевая сопротивление, с треском заехала обоими колесами на тротуар. Потом включила первую передачу, отпустила педаль тормоза и со всей силы нажала на газ.

– Эй, эй, эй, леди…

«Гольф» боком врезался в заднюю дверь автофургончика.

– Ты что, с ума сошла? – услышала она крик студента, который как раз собирался позвонить в дверь, но выронил коробки из рук.

В ужасе он уставился на свой автомобиль для доставки, который немного криво стоял сейчас на проезжей части. От удара треснуло стекло на задней дверце.

«Да, сошла», – подумала Карина и повторила маневр. Уже после второго удара об изрядно помятое грязезащитное крыло машины препятствие было удалено из радиуса, необходимого Карине для маневра.

– Подожди! Стой!

С ревущим мотором она помчалась вверх по Аргентинской аллее, не обращая внимания на кричащего доставщика пиццы, который волчком вертелся на месте и искал свидетелей, которые видели это невероятное происшествие.

Судя по скрежету, автомобилю Карины тоже досталось, но это не помешало ей лишь сильнее жать на газ.

«Что сказал Борхерт?»

Карина пролетела на красный свет и судорожно стала соображать, в каком направлении ехать за перекрестком.

«На Потсдамском шоссе, недалеко от заправки», – вдруг вспомнила она слова Борхерта.

«Черт, Анди, здесь почти на каждом углу заправка».

Она вновь проигнорировала красный свет светофора и дернула руль вправо. Выбрать направление из города показалось ей почему-то логичнее, чем ехать обратно в центр. Предположение, что этот ужас должен разыгрываться, скорее, за городом, – разумеется, полный бред. Но нужно было принять какое-то решение, и Карина молилась, чтобы судьба, в порядке исключения, распорядилась в ее пользу.

* * *

«Где застрял Борхерт?»

Ярость Штерна сосредоточилась на его бывшем клиенте, который по какой-то причине совсем не спешил. Пять минут, сказал он. Максимум. Затем он собирался вломиться в дом и одолеть эту парочку. После интермеццо в вагончике Гарри сегодня днем у Штерна не осталось сомнений, что в итоге Борхерт вытащит из обоих всю необходимую информацию. При условии, что в их больных головах еще что-то осталось. Потому что всем было ясно: они цепляются за соломинку. Для себя Штерн решил: это предприятие сейчас будет последней попыткой проверить утверждения Симона.

И попыткой найти Феликса.

Не важно, как все закончится. После он позвонит Энглеру и сдастся. Он адвокат, а не преступник. И уж точно не детектив, работающий под прикрытием в среде педофилов. Один из полноправных членов этой тусовки как раз сидел рядом с ним на диване и ласково гладил Симона по коленке.

– Сколько? – радостно спросил мужчина, даже не взглянув на Штерна.

Роберт старался рассмотреть в его лице что-нибудь дьявольское, но видел только дружелюбного господина, которому, не раздумывая, помог бы на дороге.

– Об этом мы еще не говорили, дорогой.

Женщина, стоявшая у бара, указала своим бокалом в сторону Симона:

– Но посмотри на него повнимательнее. Мальчик кажется мне больным.

– Да? Ты болен? – Мужчина приподнял подбородок Симона. Латексная перчатка была еще бледнее, чем кожа ребенка. – Мы же сказали, что хотим здоровый товар. Что с ним не так?

Больше всего Штерну хотелось схватить мужчину за руку и сломать безымянный палец. Он не сможет долго держать себя в руках в присутствии этой душевнобольной пары. Если Анди не вломится сюда в ближайшее время, придется брать ситуацию в собственные руки. Подонок килограммов на десять легче его, не очень гибкий, так что справиться с ним будет несложно. Змея в очках вообще не считается, главное здесь – эффект неожиданности. Удлинителя и кабеля от лампы должно хватить, чтобы связать обоих. Остается только вопрос…

Штерн сердился, что это не он заставил маклера убрать латексную руку с колена Симона. Послышалось жужжание. Вибрирующий звук стал громче, когда педераст вытащил ультратонкий телефон-«раскладушку» из кармана халата.

– Да, спасибо, – сказал мужчина после лицемерных фраз приветствия.

Пульс Штерна ускорился. Он не слышал, кто говорил на другом конце провода. Но оба, похоже, хорошо ладили, потому что мужчина громко рассмеялся и еще дважды поблагодарил собеседника. Потом смех резко оборвался, и мужчина бросил на Штерна подозрительный взгляд.

– Все ясно, я понял, – сказал он и положил трубку.

Диван облегченно вздохнул, когда муж поднялся и взял Симона за руку.

– Он адвокат, разыскивается полицией, а ребенка похитил из больницы, – сказал он, обращаясь к своей жене.

– Что за бред? – спросил Штерн, стараясь казаться спокойным и невозмутимым. На самом деле его пульс зашкаливал от страха. Все стало еще хуже, когда женщина наставила на него пистолет.

– Уберите это от моего лица, – потребовал он безуспешно. – Что здесь происходит?

– Это мы хотим у вас спросить, господин Штерн. Какую игру вы ведете?

– Никакой игры. Я пришел к вам, чтобы… – Штерн запнулся от возмущения, когда мужчина поднялся и протянул Симону руку.

– Мы пойдем наверх, пока вы обсудите все детали, да, дорогая? – сказал он сладким голосом и послал жене воздушный поцелуй.

– Роберт? – робко позвал Симон, которого мужчина потащил за собой.

Штерн хотел встать, но взгляд женщины заставил его передумать. Он моргнул, ненадолго закрыл глаза, чтобы собраться. Его мысли лихорадочно вертелись по кругу.

«Что сейчас делать? Где Борхерт? Что мне делать?»

Монстр приятной наружности с мальчиком, которого держал за руку, был всего в нескольких шагах от открытой двери гостиной, и Штерн не знал, как помешать им выйти из комнаты.

– Роберт? – еще раз позвал Симон мягким, теплым и приветливым голосом. Как будто спрашивал разрешения переночевать сегодня у школьного приятеля. Ребенок все еще верил, что его «адвокат» не допустит, чтобы с ним случилось что-то плохое. Он ведь обещал разобраться с этим делом и защитить его от любой опасности. В любой ситуации.