Текст книги "Современный зарубежный детектив-14.Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Сьюзен Хилл,Жоэль Диккер,Себастьян Фитцек,Сара Даннаки,Стив Кавана,Джин Корелиц
сообщить о нарушении

Текущая страница: 110 (всего у книги 346 страниц)

Глава 13

Она побежала. Не раздумывая, не приняв рационального решения и не взвесив варианты, потому что тогда она наверняка побежала бы вниз, к Самсону. К выходу.

Но она перепрыгнула последние ступени, почти вслепую пересекла коридор, потеряв при этом одну тапочку, распахнула дверь спальни и потом захлопнула за собой. Заперлась ключом, который – к счастью – торчал изнутри. Пододвинула к двери стул, подперла спинкой ручку двери, как видела в фильмах…

…но это вообще имеет смысл?

Нет, во всем этом нет никакого смысла, и уже давно. С тех пор как после ночи в Le Zen ее нашли на автобусной остановке.

Без волос.

Без достоинства.

Без рассудка.

Постепенно глаза Эммы привыкли к темноте.

В слабом свете, который проникал через ламели рольставней, она узнавала только силуэты. Тени. Очертания – кровати, платяного шкафа, тяжелой дубовой комнатной двери с филенками.

Она сидела на корточках рядом с комодом, доставшимся ей по наследству от бабушки, в котором хранила свое нижнее белье, и пристально смотрела на ручку двери, единственный светоотражающий предмет в комнате.

Утраченную остроту зрения восполнил внезапно обострившийся слух. Помимо ее собственного запыхавшегося дыхания и шуршания халата, который поднимался и опускался на ее содрогающемся теле, до Эммы доносились глухие бухающие звуки.

Шаги.

Тяжелые шаги.

Они поднимались по лестнице.

И Эмма совершила самую большую ошибку, какую только могла сделать.

Она закричала.

Пронзительно, громко. Она слышала собственный страх смерти, который вырывался у нее из горла, но, даже зная, что привлекает к себе внимание, не могла остановиться.

Эмма опустилась на колени, прижала ладонь ко рту, впилась зубами в костяшку, скулила и презирала себя за эту слабость.

Как она раньше гордилась тем, что всегда умеет контролировать свои чувства, даже в самых эмоциональных ситуациях. Например, когда ревнивый пациент, страдающий пограничным расстройством личности, которого она хотела передать своему коллеге, на прощание ударил ее в лицо. Или когда одиннадцатилетняя пациентка умирала от опухоли головного мозга, и Эмма вместе с ее матерью находилась в клинике и держала девочку за руку до самой смерти. Ей всегда удавалось отложить нервный срыв до дома, где она сама могла выбрать подходящий момент и выплеснуть свою ярость или горе, уткнувшись лицом в подушку. Но этот способ владения собой был ей давно уже недоступен, и Эмма ненавидела себя за это.

«Я развалина. Жалкое существо, кричащее, ревущее, которое начинает плакать каждый раз, когда видит рекламу с младенцами. И при встрече с любым мужчиной сразу думает о Парикмахере».

А если кто-то дергает снаружи дверную ручку, представляет себе неминуемую смерть.

Последнее, что видела Эмма, была дверь, содрогавшаяся под ударами. Потом она закрыла глаза, хотела подтянуться за комод и встать, но бессильно сползла по нему вниз, как пьяная, которая не может удержать равновесие.

Рыдая, она снова опустилась на пол, чувствовала вкус своих слез, пота, который капал у нее с бровей (почему он заодно не сбрил и их?), и думала о роль-ставнях, которые не открыла сегодня утром. Сейчас у нее уже не было времени, чтобы поднять тяжелую конструкцию. И выпрыгнуть.

Со второго этажа не слишком высоко, к тому же внизу в саду много снега.

«Возможно, у меня бы получилось…»

Ее крик и мысли оборвались, когда дверь треснула и поток воздуха тут же охладил ее мокрое от слез лицо.

Эмма услышала пыхтение. Шаги. Крики. Но не свои.

А незваного гостя.

Мужские крики.

В следующее мгновение кто-то развел ее руки, которыми она, защищаясь, закрыла голову, съежившись, как маленький ребенок в ожидании наказания.

Нет, скорее как женщина в ожидании смерти.

Потом услышала свое имя.

Эмма.

Его снова и снова выкрикивал голос, услышать который в свою, наверное, последнюю секунду без боли она ожидала меньше всего.

Затем последовал удар. Прямо в лицо.

Ее щека горела, как от ожога медузы, и слезы разъедали веки изнутри. Как в тумане она увидела, что имеет дело с двумя мужчинами.

Оба стояли рядом. И она узнала их лица, несмотря на тусклый свет и пелену перед глазами.

Не удивительно.

За одним из них она была замужем.

Глава 14

Филипп не был мужчиной мечты, во всяком случае, не соответствовал мечтам, которые якобы лелеют среднестатистические женщины. Это не прилизанный принц, который по три раза на дню звонит, чтобы сказать «Я люблю тебя», а после работы первым делом заходит в цветочную лавку, магазин нижнего белья или ювелирных украшений, чтобы купить подарочек и удивить им свою возлюбленную; и так день за днем, до золотой свадьбы и дальше. Он не был мужчиной, который никогда не ругается, не смотрит вслед другим женщинам, всегда почтительно относится к своей матери и обожает готовить для ее подруг.

Зато рядом с ней был надежный партнер.

Тот, у кого есть собственное мнение; мужчина с углами и краями – за них она могла держаться даже крепче, чем за руку, которая помогала ей надеть пальто.

Он дарил ей чувство надежности и уверенности. Несмотря на все сложности, с которых начались их отношения.

Прошло несколько месяцев, прежде чем он расстался с предыдущей партнершей, и много недель параллельно состоял в отношениях с «Килианом».

Разумеется, его бывшую так не звали, но Филипп сохранил номер Франциски в своем сотовом под именем одного товарища по футболу, чтобы не вызывать у Эммы подозрений, когда в очередной раз раздастся звонок или придет эсэмэска от бывшей. Когда же Эмма случайно обо всем узнала, у них случилась первая крупная ссора, которая едва не разрушила их отношения. В конце концов она все же поверила Филиппу, что подобной хитростью он не пытался оставить себе лазейку или путь к отступлению. Он не мог помешать слезливым, отчасти истеричным звонкам Франциски и просто перерегистрировать рабочий телефон. Так он, по крайней мере, попытался оградить Эмму от ненужных переживаний, а себя от напрасных ссор. Безуспешно.

Проблема разрешилась, когда Франциска нашла нового друга и уехала с ним в Лейпциг. А номер «Килиана» был навсегда удален из списка контактов.

В остальном у него были самые обычные мужские недостатки. Филипп задерживался с друзьями, не предупреждая ее, если они перемещались в очередной бар. Он храпел, заливал водой всю ванную комнату и за едой ставил локти на стол. Однажды забыл про годовщину их свадьбы и как-то раз в припадке бешенства швырнул чашку с кофе о кухонную стену (пятно все еще заметно), но еще никогда, никогда он не поднимал на нее руку.

Правда, Эмма никогда не давала повода.

– Мне очень жаль, – извинился он через несколько минут. Он отвел ее вниз, на кухню, где усадил за квадратный деревянный стол, за которым они раньше любили завтракать по выходным, любуясь видом из окна. Сад соседского дома полностью зарос, поэтому создавалось впечатление, что смотришь на лес.

Эмма кивнула и хотела сказать «Все нормально», но голос подвел ее и застрял где-то в горле.

Она вцепилась в пузатую кофейную чашку, из которой никак не могла сделать глоток. Филипп стоял у края рабочего стола, рядом с мойкой. Соблюдал дистанцию.

Не потому, что так хотел, – просто знал, что Эмме сейчас это необходимо. По крайней мере, несколько минут, пока голос страха у нее в голове не перестанет так громко кричать.

– Проклятье, мне очень жаль. – Филипп заскрипел зубами и взглянул на руки, словно не мог до конца осознать, что сделал.

– Нет. – Эмма помотала головой, обрадовавшись, что голос вернулся к ней, пусть и в виде какого-то хрипа. Это было совершенно правильно. Удар, от которого все еще горела щека, погасил пламень паники. Лишь после пощечины она перестала кричать и смогла успокоиться. – Я была абсолютно вне себя, – призналась она ему и одновременно подумала: «Мои пациенты чувствуют себя так же, когда доверяются мне».

Они тоже понимают абсурдность своего поведения, когда оглядываются назад?

Эмма думала, что кто-то посторонний захлопнул дверь ванной комнаты, но неожиданное возвращение Филиппа все объяснило.

Он забыл материалы для выступления в кабинете и был вынужден развернуться на автобане. Чтобы предупредить Эмму, он даже позвонил ей, но звонок перевелся на голосовую почту, потому что Эмма как раз лежала без сознания в гостиной.

– Я тут же бросился наверх, как только услышал твой крик, – сказал он.

Ее муж выглядел постаревшим на несколько лет, и Эмма боялась, что дело не только в освещении. Его виски поседели, волосы чуть поредели, лоб избороздили морщины, и причиной этому вряд ли был возраст – сорок лет, – скорее то, что полностью изменилось полгода назад: их жизнь.

Больше всего Эмме хотелось встать, протянуть к нему руку, провести по подбородку, побритому сегодня утром буквально на ходу, и сказать: «Не переживай, все хорошо. Поедем в Тегель[90] 90
  Один из аэропортов в Берлине.


[Закрыть], сядем на первый самолет и улетим – туда, где мы оба еще не были. Главное, как можно дальше. И оставим судьбу позади».

Но это было невозможно. Ей не дойти до двери. Черт, у нее нет даже сил, чтобы передвинуть кухонную табуретку. Поэтому она сказала лишь:

– Я думала, кто-то проник в дом.

– Кто?

– Понятия не имею. Кто-то.

Филипп грустно вздохнул, как маленький мальчик, который надеялся, что игрушка, которую он старательно чинил, снова заработает, но при первой попытке выяснилось, что ничего не вышло.

– Здесь никого нет, Эмма. Дверь в ванную захлопнулась, потому что я открыл входную дверь внизу. Ты же знаешь, какие здесь сквозняки.

Она кивнула, но скривила рот.

– Но это не объясняет звон.

– Какой звон?

Эмма повернулась на голос у себя за спиной. Йорго Капсалос, лучший друг Филиппа и его коллега по Управлению уголовной полиции, стоял в кухонном проеме. Это был второй мужчина, которого она увидела в спальне.

Сегодня утром Йорго заехал за Филиппом, но остался сидеть в машине. Сейчас он вошел в дом и смотрел на Эмму как всегда, когда они встречались: печально и с легкой надеждой.

Филипп не замечал тайных взглядов своего напарника или же ложно трактовал их, но Эмма догадывалась, что творилось внутри Йорго, когда он так меланхолично смотрел на нее. Хотя Эмма время от времени и использовала Конрада, чтобы заставить Филиппа ревновать, с чувствами Йорго шутить бы не стала. Потому что, в отличие от защитника по уголовным делам, напарник ее мужа далеко не голубой. Бедный парень был безнадежно в нее влюблен. И Эмма знала это еще до того, как на их с Филиппом свадьбе Йорго, в стельку пьяный, неразборчиво пробормотал ей в ухо во время танца, что она вышла замуж не за того парня.

– Какой звон? – повторил Филипп свой вопрос.

– Не знаю. Будильник или сотовый. Мне кажется, откуда-то с чердака.

С тех пор как оба взломали дверь в спальню и ворвались к ней в комнату, больше ничего не было слышно.

– Можешь проверить комнаты? – попросил Филипп своего напарника.

– Нет, пожалуйста, не надо! – Эмма тщетно пыталась подобрать слова, чтобы объяснить, что все это уже было.

Что однажды она уже проверяла комнату и убедила себя, что там никого нет, а потом была изнасилована. Конечно, это абсолютно иррационально и нелогично, но Эмма боялась, что они накликают беду и повторный обыск приведет к повторению катастрофы. Как если бы существовала таблица умножения зла. Уравнение с неизвестным под названием «опасность» и с предопределенным результатом «боль».

Патологический ход мыслей – это Эмма осознавала лучше других. И поэтому она не стала объяснять его обоим психически стабильным мужчинам, а только сказала:

– Вам нужно ехать. Я и так вас слишком задержала.

– А, ерунда, без проблем, – отмахнулся Йорго. Он был крепкий, мускулистый мужчина, такого хочется иметь рядом на темных станциях метро, когда навстречу идет толпа пьяных. – Значит, пропустим первый семинар. Все равно он не так важен.

Филипп кивнул:

– Без моего доклада тоже можно обойтись. Может, тебе лучше поехать без меня, Йорго?

– Как хочешь. – Йорго пожал плечами. Выглядел он не очень радостно. Эмма догадывалась почему. Он предпочел бы остаться с ней наедине. Лучший друг ее мужа написал ей кучу писем, предлагая помощь и поддержку после тяжелого удара судьбы. Она их все удалила, последние – даже не читая.

– Да, думаю, будет лучше, если я останусь здесь. – Филипп снова кивнул. – Ты же видишь, она абсолютно сбита с толку.

Он показывал на Эмму и говорил так, словно ее не было в комнате. Еще одна из его привычек.

– Я не могу оставить ее здесь одну.

– Нет, нет, все в порядке, – возразила Эмма, хотя «все в порядке» было как раз противоположностью того, что она чувствовала.

Филипп подошел к ней и взял за руку.

– Ах, Эмма, что же тебя сегодня так взбудоражило?

Хороший вопрос.

Рекламная брошюра с бритвенным аппаратом? Обморок?

Прощание Салима? Фотография Парикмахера в лифте?

Или постойте-ка, нет…

– Что за посылка? – услышала она вопрос Филиппа и осознала, что уже во второй раз за утро произнесла мысль вслух.

– Ящик с продуктами у входа? – уточнил он.

– Нет, прости, я еще не успела рассортировать их.

По тому, что она почти забыла рассказать мужу о чужой посылке на столе, Эмма поняла, насколько не в себе. В глубине души она чувствовала, что упустила что-то еще, что-то важное, но никак не могла вспомнить, что именно. Но посылка, наверное, еще важнее.

– Салим попросил меня принять кое-что для соседа.

– И что? – в один голос спросили Йорго и Филипп.

– Но я никогда не слышала этой фамилии, – добавила Эмма.

Проклятие, как его звали? Эмма и правда забыла от волнения, но потом вспомнила.

– Ты знаешь некоего А. Паландта?

Филипп помотал головой.

– Вот видишь. Я тоже не знаю.

– Может, он недавно переехал сюда? – предположил Йорго.

– Мы бы знали, – почти упрямо ответила Эмма.

– И это тебя так взволновало, милая? – Филипп крепче сжал ее руку. – Посылка для соседа?

– Для незнакомого соседа. Дорогой, я знаю, что слишком бурно реагирую…

Она проигнорировала тихий вздох Филиппа.

– …но мы здесь действительно всех знаем и…

– И это может быть чей-то квартирант или зять, который временно живет у родителей жены, и его почту пересылают сюда, – предположил Филипп. – Да тысяча самых безобидных вариантов.

– Да, ты, наверное, прав. Но я все равно хочу, чтобы ты взглянул на посылку. Ты наверняка видел снимок с камеры наблюдения в лифте отеля…

Филипп помрачнел и выпустил ее руку.

– Ты снова искала в Интернете?

И, как по невидимой команде, все повторилось.

Двумя этажами выше.

Снова раздался звонок.

Грустный взгляд, с каким Йорго слушал их разговор, прислонившись к дверному косяку, исчез, и на лице появилось выражение крайней сосредоточенности.

И Филипп надел свое «полицейское выражение», как называла это Эмма: прищуренные глаза, наморщенный лоб, голова повернута набок, губы чуть приоткрыты, язык прижат к верхним передним зубам.

Переглянувшись между звонками, мужчины кивнули друг другу, затем Йорго сказал:

– Я пойду посмотрю.

Не успела Эмма запротестовать, как напарник Филиппа исчез в прихожей. Он уверенно поднимался по лестнице, держа руку на поясе со служебным оружием в кобуре.

Глава 15

– Так не может продолжаться, – прошептал Филипп, словно боясь, что Йорго может услышать его двумя этажами выше. – Ты должна принять решение.

– Прости?

Далекий звон действовал Эмме на нервы, и она не могла сконцентрироваться на голосе своего мужа. К тому же перед глазами возникали жуткие картинки. Того, что могло случиться с Йорго наверху, – например, Йорго с перерезанным горлом, из которого при каждой безуспешной попытке полицейского закричать на пол так никогда и не законченной детской выплескивается порция крови.

– О чем ты говоришь, Филипп? – переспросила она.

Муж подошел к ней, наклонился так близко, что почти касался ее щеки, которая еще горела от оплеухи.

– О терапии, Эмма. Я знаю, ты хочешь справиться в одиночку, но сегодня ты переступила черту.

Эмма содрогнулась, ощутив его дыхание на своей мочке уха. На мгновение вспомнила язык, толкающийся ей в ушную раковину в темном гостиничном номере, в то время как она, не в состоянии пошевельнуться, лишь издавала глухие крики. Но тут Филипп мягко сказал:

– Ты должна наконец обратиться к психотерапевту, Эмма. Я говорил об этом с доктором фрау Виланд.

– С полицейским психологом? – ужаснулась Эмма.

– Она знакома с материалами твоего дела, Эмма. Как и многие. Мы должны были проверить достоверность… – Он запнулся, видимо поняв, что не сможет закончить предложение, не обидев Эмму.

– Проверить достоверность моих показаний. Ясно. И что считает фрау Виланд? Что я больная лгунья, которая в шутку выдумывает изнасилования?

Филипп тяжело дышал.

– Она боится, что в детстве ты пережила сильную психологическую травму…

– Ах, перестань!

– Эмма. У тебя фантазия через край. Ты уже видела то, чего не существует.

– Мне было шесть! – крикнула она ему.

– Ребенок, которому не хватает внимания отца и который компенсирует недостающую близость общением с воображаемым другом.

Эмма рассмеялась.

– Доктор Виланд тебе это записала или сам с первого раза запомнил?

– Эмма, пожалуйста…

– То есть ты мне не веришь?

– Я этого не говорил…

– Значит, ты сейчас думаешь, что у меня галлюцинации, да? – прошипела она, перебив его. – Что все это лишь выдумка? Мужчина в гостиничном номере, инъекция, боли? Кровь? Да что я говорю, возможно, и беременности-то не было. Может, это я тоже нафантазировала? И сигнал тревоги на чердаке звучит только у меня в голове…

Она резко выпрямилась.

В голове больше не звенело.

Все прекратилось.

Эмма задержала дыхание. Посмотрела на потолок, который не мешало бы побелить.

– Пожалуйста, скажи, что ты тоже это слышал, – сказала она Филиппу и в ужасе зажала рот рукой. После своей вспышки гнева внезапная тишина казалась предвестником страшных новостей.

– Ты ведь тоже это слышал?

Филипп не ответил, вместо этого Эмма услышала шаги вниз по лестнице. Эмма повернулась к двери, в проеме которой появился Йорго с красной как свекла головой.

– У вас есть батарейки? – спросил он.

– Батарейки? – удивленно переспросила она.

– Для датчика возгорания, – пояснил Йорго и показал маленькую девятивольтовую батарею на ладони. – Как минимум раз в пять лет их нужно менять, иначе скоро у вас везде начнет пищать, как на чердаке.

Эмма закрыла глаза. Она была рада, что для звона нашлось такое безобидное объяснение, но в то же время разочарована по непонятным причинам. По сути, она пережила нервный шок из-за какого-то сигнала противопожарной системы, и эта чрезмерная реакция наверняка заставит мужа еще сильнее сомневаться в ее адекватности.

– Странно, – сказал Филипп и почесал затылок. – Этого не может быть. Я проверял их только на прошлой неделе.

– Значит, недостаточно внимательно. Ну так как, Эмма? – услышала она Йорго и мгновение не могла понять, что он имеет в виду.

– Батарейки? – повторил он, и Эмма кивнула.

– Подожди, я посмотрю. – Она протиснулась между Йорго и Филиппом на лестницу, чтобы пройти в гостиную, и тут вспомнила, что до этого вылетело у нее из головы.

Самсон!

От возбуждения она совсем забыла про него и, лишь когда взглянула на его коврик у камина, поняла, что не давало покоя ее подсознанию.

Почему он не прибежал, когда она позвала его?

Самсон устало поднял голову и словно улыбнулся, когда увидел свою хозяйку. Эмма испугалась его вялого взгляда. Самсон дышал поверхностно, нос был сухим.

– У тебя что-то болит, малыш? – спросила она его и подошла к шкафу, в нижнем ящике которого хранился электрический термометр. При этом ее взгляд упал на письменный стол, и в следующее мгновение она уже не могла думать о здоровье Самсона.

При виде столешницы.

Где лежала посылка, которую Салим передал ей.

Неправильно.

Где она должна была лежать.

Потому что там, куда Эмма ее положила, прежде чем открыть ноутбук и еще раз взглянуть на лифтовое фото Парикмахера, ее больше не было.

Посылка для А. Паландта исчезла.

Глава 16

Три недели спустя

– И потом они оставили тебя одну?

Конрад слушал ее не шевелясь, так и просидел все время в одной позе – закинув ногу на ногу и скрестив руки перед собой. Эмма знала почему: он объяснил ей это, когда она как-то раз заговорила о его умении владеть телом.

Сложным клиентам – тем, которые что-то скрывают, – достаточно малейшего движения, и они тут же отвлекаются и сбиваются.

«Вот, значит, кто я для него теперь».

Уже не подруга, почти как дочь, а сложная клиентка, чьи слова и рассказы следует тщательно проверять.

– Несмотря на бесследно исчезнувшую посылку, Филипп и его коллега ушли? – Конрад щелкнул пальцами. – Вот так просто?

– Нет, конечно, не так просто.

Эмма перевела взгляд на окно. Ледяную корку озера покрывал тонкий слой снега. Издалека казалось, что озеро так и манит покататься на коньках, но Эмма знала, насколько обманчивым может быть впечатление. Каждый год под лед проваливались люди, потому что переоценивали его толщину. К счастью, сегодня она не видела смельчаков, испытывающих судьбу: наверняка из-за пасмурной погоды тоже. Озеро и окрестности были пустынны. Только несколько уток и лебедей собрались на краю берега и сердились на усиливающийся мокрый снег, который придавал всему вокруг печальный серый оттенок.

– Я солгала Филиппу, – начала объяснять Эмма. – Сказала, что меня подвели нервы, к тому же я пила слишком мало жидкости. Отсюда обморок и галлюцинации с посылкой, которой никогда не существовало.

– И он этому поверил? – сомневаясь, спросил Конрад.

– Нет, но, когда я у него на глазах проглотила диазепам, он был уверен, что я просплю полдня.

– Это средство помогает побороть тревогу и страх? – спросил Конрад, и Эмма вспомнила, что он адвокат, а не врач. Она уже представляла, как он обдумывает теорию неадекватного поведения вследствие передозировки таблетками. А ведь чтобы заявить о ее невменяемости, у него в руках гораздо больше, чем жалкое злоупотребление медикаментами. Но до этого они еще дойдут.

– Да, вообще-то препарат выбора лоразепам: новый, действует быстрее и седация не такая сильная как от диазепама, от которого становишься невероятно сонным. Но это единственное, что было дома.

– Значит, ты проглотила таблетку, и затем они оба поехали в Бад-Заров на конгресс?

– Предварительно проверив в каждой комнате датчики движения и, следовательно, обыскав весь дом, включая подвал.

Эмма не могла сказать, по каким признакам определила это – по его сжатым губам или по дрожанию в голосе, – но она ясно чувствовала, как сильно Конрад осуждает поведение ее мужа. Оба всегда недолюбливали друг друга, что, конечно, было связано с тем, что Эмма игнорировала комментарии Филиппа о «сладком папике» и даже подогревала его ревность. Конрад же часто удивлялся неотесанному «деревенщине», который передавал трубку не поздоровавшись или не протягивал руки при редких встречах.

Но в этом конкретном случае упреки Конрада были необоснованны. Будь он на месте Филиппа, ему тоже было бы нелегко отказать ей в просьбе, тем более такой убедительной.

«Мне нужно отдохнуть, Филипп. Но, зная, что ты пропускаешь свой доклад только из-за меня, я буду нервничать еще сильнее. Я приняла лекарство. Вы все проверили, а после обеда Сильвия придет проведать меня, так что сделайте мне и себе одолжение и оставьте меня одну, хорошо?»

В этом не было ни слова лжи, но и ни слова правды.

– А средство подействовало? – спросил Конрад.

Он налил ей немного чая. Чайную свечу в подставке скоро нужно заменить. Фитиль почти целиком погрузился в расплавленный воск.

– Да, еще как.

– Ты захотела спать?

Эмма взяла предложенную ей чашку и сделала глоток. У чая «Ассам» был горьковатый и тяжелый вкус, как будто его слишком долго заваривали.

– Диазепам меня практически вырубил. Я была как под наркозом перед операцией.

– И избавилась от страха?

– Не сразу, нет. Но это было связано с тем, что…

– С чем?

– Просто… кое-что произошло. Когда мы прощались.

Конрад поднял брови и ждал, что Эмма продолжит говорить.

– Йорго. Он взял меня за руку…

– И?

– И вложил мне что-то в ладонь.

– Что?

– Листок.

– Что там было написано?

– Самое чудесное, что я слышала от мужчины, давным-давно.

– «Я люблю тебя»? – спросил Конрад. Эмма помотала головой.

– «Я верю тебе», – сказала она и сделала паузу, чтобы дать словам подействовать.

Конрад не казался удивленным, но с его натренированным покерным лицом это ничего не значит.

– Я верю тебе, – тихо повторил он.

– Йорго нацарапал это на крохотном блокнотном листке. И еще, что я должна ему позвонить. Я лишилась дара речи, когда прочитала сообщение, как только оба ушли.

– А потом?

Эмма вздрогнула.

– Ты же знаешь, что произошло.

– Я хочу услышать это от тебя.

– Я, я…

Она закрыла глаза. Представила перед собой входную дверь. Изнутри. Увидела, как протягивает руку к дверной ручке, поворачивает два раза ключ.

– Я сделала невообразимое, – закончила она свое предложение.

Конрад едва заметно кивнул.

– Впервые за шесть месяцев?

– Да.

Конрад подался вперед:

– Почему?

Эмма подняла голову. Посмотрела ему прямо в глаза. Увидела в его зрачках собственное малюсенькое отражение.

– Из-за крови, – прошептала она. – Повсюду была кровь.