Текст книги "Современный зарубежный детектив-14.Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Сьюзен Хилл,Жоэль Диккер,Себастьян Фитцек,Сара Даннаки,Стив Кавана,Джин Корелиц
сообщить о нарушении

Текущая страница: 198 (всего у книги 346 страниц)

«Тебя послал твой отец?» – спросила жена, тыча в девчонку своим садовым совком.

На что та ответила, что ее отец умер, чем привела Катрину в еще более нервное состояние. Я заявил, что покажу нашей «гостье» старую скамейку, которую требовалось передвинуть, и под этим предлогом увел прочь. А как только мы остались вне зоны слышимости, сообщил нахалке все, что о ней думал, потребовав убираться к чертям с наших земель. Мне не хотелось ее видеть до тех пор, пока все не выяснится законным путем. После этого она покинула нашу территорию, напоследок выдав своего информатора. Им оказался священник из церкви Святого Сирила. Именно он сообщил, где мы живем, и помог отыскать могилу Мари. Оставалось лишь надеяться, что француженка расспрашивала аккуратно, не раскрыв причин своего интереса. Конечно, католический исповедник должен уметь хранить секреты, но все же… Никому не нужно, чтобы по Энглби поползли слухи о нашей ситуации.

Я напомнила Лайнелу, что город на данный момент является местом преступления, с которым неразрывно связана вся их семья. Поэтому утаить предполагаемую личность Габриэллы уже вряд ли возможно.

– Вы верите в то, что она была дочерью Мари? – уточнил Моррис.

Лайнел заморгал и отвернулся, а спустя некоторое время откашлялся и задал встречный вопрос:

– Какое это теперь имеет значение? Полагаю, можно сделать тест ДНК и посмертно, но сейчас проблема родства представляет чисто академический интерес. Не вижу, чем это способно помочь.

Пока мы с Моррисом спускались к церкви, чтобы побеседовать со священником, я размышляла, сколько же жителей города знали о заявленном Габриэллой родстве с Энглби. Само собой, поверенный, Лайнел и Фил. А еще Мэтью. Последний говорил, что не сообщал новость своему неуравновешенному брату, но я подозревала, что тот вполне мог выяснить все и сам. К тому же у Джо не было подтвержденного алиби на день и вечер четверга. Как и у Лайнела на время после визита Габриэллы. Он сказал нам, что после посещения незваной гостьи пошел заваривать чай, и в этот момент Катрина ускользнула из дома. Потребовалось больше часа, чтобы ее отыскать.

– Она забрела на кладбище, – поведал Лайнел. – Стояла на коленях в снегу возле могилы Мари, укладывала на камень сорняки, которые сорвала в саду. Я отвел жену обратно, но день выдался выматывающим для нас обоих, поэтому мы легли в постель еще до восьми вечера. Катрина забылась беспокойным сном, а я еще немного почитал.

Мы вошли на кладбище при церкви Святого Сирила через резные ворота и зашагали по тропинке к главным дверям храма. Нам навстречу из теней большого тисового дерева выплыла фигура в черной рясе: почтенного возраста священник, опиравшийся на трость при ходьбе.

– Вы, вероятно, детективы из полиции, – поприветствовал он нас. – Я отец Терри. – Затем медленно покачал головой. – Ужасные дела творятся. Смерть такой юной особы… Когда я услышал сегодня утром новости, то подумывал сам заглянуть в участок. Но вы меня опередили.

– У вас есть для нас информация? – спросила я, давая возможность собеседнику представить свою версию событий.

– Я видел девушку вчера утром [194] 194
  Так у автора. Хотя именно тогда нашли тело девушки. – Прим. перев.


[Закрыть] , – ответил священник. – По крайней мере, мне кажется, что это была она, судя по описанию. Она бродила между могилами. По ее словам, вела исследования для проекта по местной истории. Хотя по акценту я догадался, что моя собеседница не просто не из наших краев, а иностранка. Мы немного поговорили про город, про феодальный за́мок и, конечно, про церковь и здешнее кладбище.

– Она интересовалась какими-то конкретными могилами? – уточнила я.

– Семьи Энглби, – ответил отец Терри. – Они получили имя в честь города или наоборот, в зависимости от того, кому верить. Никого из основателей у нас на кладбище не хоронили, но я показал девушке некоторые из недавних могил, под которыми подразумевается период от викторианских времен и до нынешних.

– Включая Мари Энглби? – спросил Моррис.

– А, да, бедняжка Мари. Француженка выглядела особенно потрясенной при виде ее могилы. Упала на колени и принялась водить пальцами по надгробной плите, очерчивая имя и дату смерти. Возможно, возраст погибшей произвел такое впечатление. Ей исполнилось всего сорок пять.

– А живыми представителями семьи Габриэлла интересовалась?

– Она увидела на надгробной плите надпись «Любимой дочери от Лайнела и Катрины» и спросила о них. Я указал ей на старый дом приходского священника. Возможно, следовало предупредить Лайнела.

– Предупредить? – спросила я.

– Учитывая состояние его жены. Она часто путает реальность с прошлым. Нежданные зарубежные гости могут ее сильно потрясти.

– Особенно если выглядят точь-в-точь как покойная дочь, – прокомментировала я.

Священник нахмурился, опираясь обеими руками на трость.

– Полагаете? Пожалуй, слегка… Может, она приходилась Энглби дальней родственницей?

Я сообщила, что мы пока ждем подтверждения личности погибшей, прежде чем делать какие-то заявления насчет ее связи с жителями города, после чего добавила:

– Вчера днем Катрина спускалась в церковь.

– В самом деле? – вскинул голову отец Терри. – Боже мой. Надеюсь, она сумела найти обратный путь домой.

– Лайнел помог ей, – ответила я. – Значит, вы с ними не виделись и не разговаривали?

Священник отрицательно покачал головой.

– Вчера я весь день провел в своем кабинете, готовил свою воскресную проповедь. Она должна была затронуть искушение Иисуса в пустыне. Но в свете недавней трагедии мне пришлось начинать заново.

Я уточнила, где отец Терри находился в четверг. До семи часов он проводил вечерню, затем час возносил молитву и медитировал в церкви, после чего отправился спать.

– Мой летний дом расположен неподалеку, – сказал он. – Он не такой роскошный, как старый особняк приходского священника, зато уютный и нужно меньше платить за отопление. Думаю, это тоже плюс.

* * *

После того как мы вернулись в участок и пообедали пирогом с сыром и луком из местной пекарни (я поклялась, что перейду на овощи, когда раскрою это дело), мы с Моррисом и констеблем Гринвуд принялись анализировать известную нам информацию.

– Вопрос в том, – начала я, глядя на пустое пространство белой доски с маркером в руках, – кто больше всех потерял бы от появления Габриэллы в городе?

– Однозначно Мэтью и Джо Хантеры, – ответил Моррис. – Если официально подтвердится, что у них есть сестра, то наследство, завещанное матерью, поделят на три части, а не на две.

– Как и наследство, которое достанется от бабушки и дедушки, – добавила констебль Гринвуд, когда я начала записывать. Мы с Моррисом дружно посмотрели на нее. – Мари – единственный ребенок Лайнела и Катрины. Когда они умрут, то все – включая владения и огромное богатство, унаследованное со стороны семьи Стоктон, в том числе территории с руинами за́мка Энглби, – перейдет к детям Мари.

Я присвистнула.

– Неудивительно, что они так настаивали на тесте ДНК.

Я записала имена мальчиков на доске. Они оба не имели твердого алиби, которое выдержало бы судебное рассмотрение, но нам требовалось нечто более основательное для предъявления обвинения. Подумав пару минут, я добавила к рабочим комментариям фразу «Тест ДНК».

– Тест мог доказать, что Габриэлла была внучкой Лайнела и Катрины, а также единоутробной сестрой сыновей Филипа. Но, как и отметил Адриан Миддлтон, результаты подобных экспертиз способны породить самые разнообразные проблемы. Вдруг кто-то имел причины опасаться того, что могло обнаружиться?

– Поверенный? – предположил Моррис. – Он знал обо всей ситуации. Не исключено, что результаты могли бы раскрыть нечто такое, что ему хотелось бы оставить в тайне.

– Миддлтон определенно вел дела со многими местными жителями и был в курсе всех секретов.

Вот только нам не удалось застать его в офисе. Молодая сотрудница, которая представилась его помощницей, объяснила, что поверенному пришлось отправиться в сам Дюрем, чтобы лично разобраться со сложным вопросом о передаче имущества. По ее словам, одна парочка передумала продавать дом, и мистер Миддлтон надеялся их успокоить, так как не хотел, чтобы крупная сделка сорвалась.

– Когда можно ожидать его возвращения? – поинтересовалась я.

– Он приедет домой к чаю, как обычно, – заверила нас ассистентка, затем покраснела и добавила: – Я его невеста, а не только помощница. – Она показала нам скромное колечко на левой руке. – Мы планировали устроить свадебную церемонию на территории за́мка. Получили разрешение семьи и все такое. – После чего состроила гримаску и прокомментировала: – Хотя теперь эта идея мне разонравилась.

Упоминание о феодальном за́мке навело меня на мысль осмотреть его, пока мы ждем возвращения мистера Миддлтона. Хотя территорию тщательно обыскали, оставалась вероятность, что какую-то деталь могли пропустить. Но еще больше мне хотелось снова взглянуть на то место, где завершилось путешествие Белого лебедя.

Промороженные и покрытые инеем камни стены блестели на зимнем солнце, демонстрируя намек на былое величие крепости. Снег вокруг был истоптан десятками сапог полицейских офицеров и местных жителей, которые приходили положить цветы к подножию развалин, где обнаружили тело Габриэллы. Вот и сейчас возле груды букетов в полиэтиленовых обертках сидела на корточках женщина, завернутая в клетчатый плед. Заслышав наши шаги, она обернулась и поднялась на ноги. В ее светло-серых глазах сверкали слезы.

Я представила себя и сержанта Морриса. Она лишь кивнула, словно уже догадалась, кто мы такие, как раньше отец Терри, и тихо произнесла:

– К нам приходила не Мари, верно? – Я поняла, что вижу перед собой жену Лайнела, Катрину. Она держала в одной руке маленького плюшевого медведя, которого либо взяла с земли, либо захватила с собой в качестве нового подношения. – Думаю, я уже знала это в глубине души. Просто слишком хотела еще разок поговорить с дочкой. Посмотреть на ее лицо, не искаженное от боли. У той девочки, что приходила к нам, были такие же чудесные глаза. Аквамариново-синие, как у Мари. Она унаследовала их от отца. Я раньше говаривала, что это цвет неспокойного моря, в котором я с радостью бы утонула. Слишком игриво звучит, но это чистая правда. – И она принялась еле слышно напевать: – Утонуть в его глазах…

– Отвести вас домой? – предложила я, осторожно касаясь руки Катрины.

– Да, хорошая идея, – кивнула она, позабыв о мотиве. – Я угощу вас коржиками, как хотела угостить и Мари, если бы не Лайнел с его дурацкой скамейкой. Он увел дочку с собой, хотя она предпочла бы остаться – я-то видела. Ой! – Собеседница поскользнулась на обледенелой дорожке и уцепилась за мой локоть, чтобы удержать равновесие. – Святые небеса! А все эти проклятые ботинки. Следовало обуть резиновые сапоги. В прошлый раз я тоже чуть не упала на крыльце церкви, но он меня поймал с такой легкостью, будто подхватил птенчика, вывалившегося из гнезда. Я так и сказала. А еще призналась, что Лайнел спугнул нашу малышку. Пригрозил ей тестом, чтобы убедиться в нашем родстве. Но теперь она упорхнула, и мы потеряли ее навсегда.

– И что он вам ответил? – спросила я, выбирая слова так же осторожно, как ступала по скользкой дорожке.

– Ответил, что обязательно отыщет ее. И позаботится, чтобы наша птичка не улетела.

* * *

Мы с Моррисом обнаружили отца Терри коленопреклоненным в молитве за одной из скамеек в церкви Святого Сирила.

Я задумалась, кто же принимает исповедь у священников. Полагаю, кто-то из коллег. Либо же они сознавались в грехах напрямую Господу, как, похоже, и делал сейчас отец Терри. Он точно слышал наши шаги, но продолжал молиться еще несколько минут. Мы дождались, пока он перекрестится и встанет.

– Все дело было в тесте ДНК? – спросила я. – Когда Катрина сообщила вам о нем, то вы встревожились, что могут показать результаты? – Судя по побелевшим костяшкам руки, сжатой на спинке скамьи, священник сражался с внутренними демонами. Я постаралась не думать о том, на что способен еще очень крепкий, хоть и немолодой мужчина, и продолжила: – Тест бы подтвердил, что Габриэлла была дочерью Мари. Но сравнение с ДНК Лайнела бы показало, что тот не являлся ее дедом, верно?

Отец Терри выпрямился.

– Даже если жена Лайнела и изменяла ему сорок с лишним лет назад, то личность биологического отца Мари все равно бы выяснить не удалось. А для семьи известие стало бы огромным потрясением.

– Вот только тест мог бы дать другую информацию, – напирала я. – Например, имена людей, кто делал похожие анализы и с кем Габриэлла, а по умолчанию и Мари, имели родственные отношения. – Мне сразу вспомнились слова Адриана Миддлтона про результаты экспертизы, которые способны вызвать целый ворох неожиданных проблем. Они побудили меня исследовать некоторые детали по данному вопросу. – Вы должны понимать, что информацию все еще можно получить. Мы можем провести тест ДНК и посмертно.

Отец Терри уставился вдаль, утратив всю свою уверенность, затем повесил голову и пробормотал:

– Мой брат. Глупый эгоист. Он считал, что мы унаследовали гены викингов. – Он поднял взгляд, на лице отразилось презрение. – Как-то ему сказали про нордические черты, что бы это ни значило, и он кинулся искать свое наследие. – В синих глазах священника всколыхнулся намек на штормовое море, которое совсем недавно упоминала Катрина.

– Результаты теста Габриэллы могли указать на вашего брата в качестве потенциального родственника. Тогда бы выяснилось, что он приходится двоюродным дедом не только ей, но и Джо с Мэтти. Все трое – ваши внуки, а вовсе не Лайнела. И, желая избежать скандала, вы убили ничего не подозревавшую девушку, думая, что после ее смерти никто не придаст значения заявлениям о принадлежности к семье Энглби.

– Произошел несчастный случай, – возразил отец Терри, хотя и без особой убежденности в голосе. – Я обнаружил Габриэллу возле за́мка. Она словно предвкушала, как завладеет им. Мне же просто хотелось напугать ее, заставить сбежать обратно во Францию. Но она настаивала, что сделает тест ДНК и докажет свое родство с Энглби, после чего вернется с результатами в дом матери. Я схватил девчонку за плечи. Она принялась вырываться и начала кричать. Мне пришлось заткнуть ей рот. Она пыталась высвободиться еще какое-то время, а потом обмякла. – Священник замолчал, его глаза остекленели, а рука на спинке скамьи дернулась. – Я не хотел ее убивать.

– Это уже будут решать присяжные и судья, – ответила я, доставая наручники.

Загадка

Пропавшие птицы

В каждом случае разгадайте два слова по первой букве и определению, после чего добавьте между ними пропущенное, которое сочетается как с первым, так и со вторым – название птицы. Оно может быть частью имени собственного/названия или устойчивого выражения.

Л (звание после прапорщика) _____ М (не войны)

Р (праздничный) _____ Х (из стекла высокого качества)

Д (более чем одноглавый) _____ и Р (то же, что реверс)

Б (не черная) ______ и Л (рыжая плутовка)

С (услаждающий слух) ______ Р (бандит с большой дороги)

Подсказка № 7 к финальному шифру

Одну из пропавших птиц можно обнаружить в названии группы, которая четыре недели подряд занимала первое место в чарте лучших синглов Великобритании в 1970-х годах. Это слово потребуется для продвижения с финальным шифром.

Большой Куш

– Я и сам столкнулся с представителями закона в прошлом году, – объявил Рой после того, как Сара завершила свой рассказ и уклонилась от расспросов, почему покинула полицию. – Исключительно в качестве стороннего наблюдателя, но, тем не менее, в итоге попал в самую гущу событий по довольно опасному делу с разборками криминальных банд и пистолетами, что было достаточно нехарактерно для Сихейвена, смею вас заверить.

– Когда пропала женщина и все вылилось в большую перестрелку? – уточнил Барни. – В социальных сетях мои знакомые об этом только и писали. А я тогда уехал на курсы по цирковому мастерству и пропустил все веселье, – добавил он завистливо.

– Ужасно, – резюмировал Рой, хотя осталось не до конца ясно, касается его комментарий преступления или же желания сына освоить профессию жонглера. – За ситуацией стоял истинный злой гений, но полиция сумела распутать дело. Я как раз оказался свидетелем, когда они производили аресты. Очень тревожное было зрелище.

– Помню, я читал об этом, – кивнул Джеймс. – Звучало любопытно. Создавалось ощущение, что в расследовании имелись значительные пробелы, которые никак не объяснялись. Словно полиции кто-то помогал. Может, информатор, внедренный в банду, или частный детектив, – он покосился на Сару, – если их услугами еще пользуются представители закона.

– Как сотрудничество Шерлока Холмса со Скотленд-Ярдом, вы имеете в виду? – спросила Дина, которая пропустила петлю и теперь хмуро смотрела на свое вязание. – Если схема еще действует, уверена, полиция присваивает себе все заслуги. – Послышалось ворчание: лежавший у нее в ногах Дэш дергал лапами во сне, словно бежал. – Все в порядке, малыш, – проворковала она, поглаживая бок шнауцера. – Прости, мне не следовало бросать кусок сыра в корм этим утром.

В ответ песик сонно зевнул и пошевелил носом, точно почуял в комнате новый запах.

* * *

Ее мех был золотистого оттенка свежеприготовленного кекса. Карие глаза напоминали островки грязи, в которых так и тянет поваляться. На голове у нее красовался розовый бант, игриво сдвинутый набок, намекая, что надет в шутку.

Дама уселась рядом с парковой скамьей, возле которой я как раз изучал выброшенный буррито, а получив в ответ от меня выразительный взгляд, отчетливо говоривший, что делиться никто не планирует, улеглась на землю, грызя потрепанную игрушку, принесенную с собой, как бы демонстрируя готовность подождать.

Я доел и обнюхал новую жительницу нашего района. Ее солоноватый аромат вызвал воспоминания о путешествии на пляж. К нему добавлялся легкий душок дохлой крысы. Я кивнул незнакомке.

– У меня проблема, – гавкнула она. – На улицах порекомендовали обратиться к тебе, Дэш. – Ее голос звучал как у курильщика, но не из тех, что кашляют, а скорее низко, с хрипотцой.

Я не впервые сталкивался со сложными преступлениями. Не скажу, что заработал себе репутацию, но любая собака нашего района – да и соседних тоже – знала, кто в действительности раскрыл запутанное дело о перевернутом мусорном баке.

– Связалась с плохой компанией? – уточнил я. – Потеряла кость? Не сумела найти брошенную палку?

На последнее предположение собеседница оскалилась так угрожающе, как только могла. Но я не хотел тратить время на глупые игры. Тогда она кивнула на коротышку в слишком большом для него пальто, который разговаривал с моим хозяином. Готовность Роя поддерживать диалог с полнейшими незнакомцами, позволяя мне исследовать траву и деревья, служила фундаментом для наших отношений.

– Он никогда раньше не водил меня гули-гули, – поведала дама.

Я мысленно поморщился, услышав это щенячье выражение. Некоторым собакам нужно повзрослеть. Или хотя бы расширить свой словарный запас.

– Это обычно делает моя хозяйка, Шейла, – продолжила собеседница. – Каждое утро она везет меня на побережье. Нам обеим там безопаснее, чем гулять по району. Мы живем на другом конце города.

Теперь ей удалось меня заинтересовать. Про южную окраину ходили ужасные слухи: про состояние тамошних парков, о наглости мяулей. А крошка с бантиком не выглядела как бойцовская собака. Хотя внешность бывает обманчива.

– Так что изменилось сегодня?

– Шейла исчезла.

– Бетси! Эй, девочка, апорт! – крикнул коротышка, говоривший с Роем, и швырнул что-то поверх наших голов в траву.

Моя новая знакомая, не раздумывая, понеслась следом. Лично я не из тех, что гоняется за мячами или палками. Хотя и делаю это – но только чтобы порадовать хозяина. Хорошо, что он редко заставляет меня заниматься пустяками. Мы в достаточной мере изучили предпочтения друг друга.

Бетси принесла мяч своему человеку, который уже утратил к брошенному предмету интерес. Поэтому она прибежала обратно к скамье.

– Расскажи подробно, что именно случилось, – попросил я. – И помедленнее. – Затем задрал заднюю лапу, чтобы отметить свое присутствие. – Не хочу упустить ни одной детали.

Выяснилось, что Шейла исчезла ночью, пока Бетси крепко спала после особенного угощения, которое прибыло за день до того по почте. Хозяйка зачитала приложенное послание: «Для хорошей девочки от доброго друга».

– И она сразу же отдала угощение тебе?

– Да, – ответила Бетси, отводя большие карие глаза.

– Правда?

– Ну… Нет. Мне пришлось сначала съесть свой ужин и поделать… ну, знаешь… – она понизила голос. – Всякие трюки. Ничего особенного. Она много лет назад отказалась от идеи заставить меня прыгать на задних лапах. Просто обычные приемчики вроде «дай лапу», «сидеть», «лежать». Но оно того стоило. Сочнее мяса я не пробовала уже очень давно.

– А потом ты легла вздремнуть?

– После прогулки по улице. Это самая важная часть дня.

– И затем ты уснула.

– Как щенок. Отключилась намертво.

– А после пробуждения?

– Шейла исчезла. Я не нашла ее ни в ночном лежаке, ни в тех, где она иногда отдыхает днем. Зато в комнате с едой остался жуткий беспорядок: вещи перевернуты, разбиты, на полу разлитая жидкость. Будто щенка пустили порезвиться. Хозяйка никогда себе такого не позволяет, она очень аккуратная.

– Можешь рассказать поподробнее про разбросанные вещи?

– Просто вещи. – Бетси непонимающе уставилась на меня.

Да уж, она была совсем чау-чау.

– А твоя игрушка? – Я кивнул на потрепанный тряпичный сверток под ее лапой. – Она была тогда в твоей лежанке?

– Нет, валялась на полу рядом с перевернутой штукой и острой штукой, отчасти в липкой луже, которая пахла Шейлой, но на вкус оказалась отвратительной.

– Именно так, как пахнет сейчас? – уточнил я, обнюхивая игрушку.

– Да, именно так. – Собеседница зарылась носом в рваное тряпье.

Мы продвигались в нужном направлении. Но слишком уж медленно. Я хотел получить более внятную информацию и очутиться подальше от происходящего и потому сразу подумал об одной овчарке, которая задолжала мне услугу. Настало время расплатиться по счетам.

Ланс жил по соседству от моего дома, всего в паре улиц. Мы уважали территории друг друга и держались на почтительном расстоянии, не метя чужие мусорные баки. Но пару недель назад я спас его от унижения, когда его загнали в угол две не в меру наглые чихуахуа. И да, знаю, что фраза избыточна и в меру наглых мне пока не встречалось. Ланс был вполне разумным псом и, что еще важнее, завсегдатаем южных районов. Его хозяин раз в неделю наведывался туда за припасами.

– Что за припасы? – как-то поинтересовался я у овчарки. – Корм? Печенюшки?

Он пожал внушительных размеров плечами и по очереди вытянул задние лапы, совсем как на тех занятиях йогой, которые иногда смотрит на своем большом экране Барни, и предположил:

– Может, человеческие печенюшки?

Тем вечером на прогулке мне выпала прекрасная возможность пообщаться с Лансом. Улицы уже погрузились во тьму, тротуары холодили лапы. Высоко в ветвях деревьев мигали и качались яркие огоньки, но на уровне носа царили тени, среди которых шныряли черные силуэты мяулей. На участке, заросшем травой, возле ограждения игрового парка я увидел Ланса и, хотя не слишком хорошо читаю, все же сумел понять смысл надписи на табличке: несчастного вида пес, перечеркнутый огромным красным крестом.

Итак, в парк нам заходить запрещалось. Но в солнечные деньки даже по эту сторону ограды можно было прекрасно посидеть и понаблюдать, как человеческие детеныши бегают, качаются и бьют друг друга. В тот холодный зимний вечер на площадке стояла тишина, если не считать скрипа ржавых цепей, которыми играл ветер.

– Как дела? – спросил я после завершения традиционного ритуала обнюхивания.

– Не особо, – ответил Ланс. Его хозяин тяжело опирался на перила, бормоча что-то в говорильную коробочку. Слова приглушал капюшон куртки. – Он плохо себя чувствует. Много дней сидел дома. Живот дурно пахнет. – Собеседник поднял нос по ветру, который донес едва уловимые нотки переполненных мусорных баков. – Приятно снова выйти на прогулку.

– Значит, в последнее время вы не бывали в южных районах? – уточнил я, настороженно наблюдая за Роем, который вежливо держался в стороне от хозяина Ланса.

– Никак нет, – покачал головой Ланс, не спуская взгляда со своего человека. Тот завершил разговор, убрал коробочку в карман и нетерпеливо побарабанил пальцами по колену. – Хотя, может, как раз сегодня туда и отправимся.

Я рассказал, что мне требовалось. Собеседник ответил, что постарается изо всех сил.

Пропала человеческая самка. Не исключено, что из-за темных делишек в южных районах. Ситуация казалась срочной, но мои лапы были связаны. Оставалось надеяться, что новый сопровождающий Бетси – человек привычек. У меня имелись вопросы, однако я не мог сидеть возле парка целый день и ждать, пока она появится.

На следующее утро тучи рассеялись. Не буквально. Дни стояли очень мрачные много недель. Но судьба мне улыбнулась, озарив лучами удачи. Когда мы с Роем добрались до парка, готовые, как обычно, сделать по нему пару кругов, там уже находились Бетси и ее новый человек. Наши хозяева вежливо кивнули друг другу и зашагали бок о бок. Какое-то время я бежал за ними в надежде разузнать что-нибудь интересное. Однако они обсуждали только спортивные матчи и как Дианальди уберут в следующем сезоне. По опыту я знал, что эти сведения совершенно бесполезны.

Бетси избавилась от своего розового банта и выглядела убитой горем, когда я приблизился.

– Где моя игрушка? – спросила она. – Ты сказал, что возьмешь ее только на время. – Затем повиляла своей привлекательной задней частью, и, хотя чрезмерно злоупотребляла этим приемом, никто не жаловался.

– Спокойно, леди. Она в надежных зубах, – заверил я, правда, не сообщив, что отдал тряпичный сверток Лансу для помощи в порученном ему деле: некоторые вещи лучше не разглашать. – У меня вопрос, поэтому слушай внимательно. Та записка, которую прислали вместе с угощением, – как именно Шейла с ней поступила?

Бетси с недоуменным видом ответила:

– Когда я проснулась, записка лежала в комнате с едой. На одной из неперевернутых вещей. О, это называется стол! И послание, и пакет находились на нем.

– Пакет, в котором принесли угощение?

– Да, он. – Светло-карие глаза собеседницы засияли. – Шейла обычно не оставляет беспорядка, но в тот раз немного не доела вкуснятину. Жаль, что хорошие девочки не лазают по столам. – Она лукаво посмотрела на меня, словно хотела намекнуть, что все же иногда умеет вести себя как плохая девочка. Однако было не время для всяких глупостей, и я не поддался. – Когда явился Дуболом, то взял пакет, обнюхал его, но не выбросил в мусор, а положил в карман. – Бетси покружилась в погоне за хвостом сначала в одну сторону, потом в другую. Возможно, это помогало ей раскрутить шестеренки в мозгу. – Уверена, что он один из тех людей, которые любят собачий корм, и планировал съесть угощение сам. Ужасно нечестно.

– Минуточку. Дуболом?

– Так его зовет моя хозяйка, – кивнула Бетси, глядя в сторону пруда, где коротышка и Рой наблюдали за утками. – Потом явились еще двое его друзей и спросили, куда пропала Шейла. Он ответил: «Укатила на выходные, оставила меня присматривать за собачонкой».

– Погоди-ка, куколка, – прервал я. – Так твоя хозяйка просто уехала отдохнуть?

– Она никогда не отдыхает, – возразила Бетси. – Ждет часа икс, о котором постоянно рассуждала. После него мы вместе бы зажили на широкую ногу, до конца времен. Но до тех пор выходные полностью исключены. Как стол для хороших девочек, – добавила она и снова побежала за хвостом по кругу – на этот раз вправо.

Я ей поверил. Кроме того, поездка на отдых не объясняла липкую лужу крови, в которой лежал тряпичный сверток, а также мясное угощение, куда почти наверняка добавили снотворное, и беспорядок, оставленный на кухне Шейлой.

Когда Бетси прекратила кружиться, я спросил ее, что случилось дальше.

– Они начали кричать и обмениваться плохими словами, – ответила она. – Потом Дуболом велел своим друзьям проваливать и оставить его разбираться с ситуацией. Они договорились встретиться позднее возле уток и ушли.

Возле уток? То есть рядом с прудом? Пожалуй, не самое худшее место для встречи.

– Помнишь имена тех друзей Дуболома? – уточнил я.

– Шейла чаще всего окликает одного из них плохими словами, иногда именем Дугги, а в хорошем настроении – Вонючкой. Второго называет Сестрицей.

– Ты уверена, что говоришь не про собак? Имена звучат совсем как клички бордер-терьеров.

– Не-а. Они точно люди.

– И все равно: Дуболом, Дугги-Вонючка и Сестрица – почти не от чего оттолкнуться.

– Последние двое обычно приходят вместе, – добавила Бетси. – А если Дугги является один, то Шейла зовет его Сосиской.

* * *

Тем вечером Ланселота возле паркового ограждения не оказалось. Я не слишком встревожился: они с его хозяином иногда задерживались в темных недрах южной окраины по несколько дней. Оставалось надеяться, что в этот раз он вернется быстрее. Бетси не жаловалась, но вряд ли Дуболом заботился о ней так, как обычно. Для каждой собаки пропажа хозяйки или хозяина считалась худшим кошмаром. Иногда они просто уходили «на минуточку» в магазин, но ожидание затягивалось настолько, что казалось вечностью. В случае Бетси начинало складываться впечатление, что возвращения Шейлы действительно не предвидится.

Я никак не мог перестать думать о деле и сочувствовал даме, хотя и не следовало сейчас отвлекаться на чьи-то прелести. Удача продолжала мне улыбаться. Назавтра выпал базарный день. Стоя в очереди к рыбному прилавку, я старался не пускать слюни, надеясь, что торговец не забудет оставить кожу на филе. Рой всегда угощал ею меня. В это время я заметил Ланса, который обнюхивал мусорный бак, бегая без поводка, как обычно, пока хозяин стоял на перекрестке, смеясь и толкаясь с двумя подростками в толстовках с капюшонами. Я тихо рыкнул. Рой был слишком занят, заказывая свои рыбные покупки, но Ланс навострил уши и приблизился ко мне. Он не захватил с собой игрушку Бетси, зато принес кое-какие новости.

Ему удалось переброситься парой слов с полуслепой дворнягой в той берлоге, где они с хозяином затаились в последние несколько дней.

– Его зовут Декс, хотя не слишком уверен, что правильно запомнил кличку. Худющий бродяга, потерявший глаз и почти все ухо в драке. Думаю, он отчасти пудель, но неясно, на какую именно часть. Считает себя кем-то вроде собачьего крестного отца. Тусуется со своей разбойничьей шайкой на задворках «Гарфилд-гриля» возле реки. Знаешь это место?

Конечно же, я не знал. Известная мне информация о южных районах города была размером не больше гранулы корма. Но после описания Ланса я решил, что сумею найти кафе по запаху.