Текст книги "Современный зарубежный детектив-14.Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Сьюзен Хилл,Жоэль Диккер,Себастьян Фитцек,Сара Даннаки,Стив Кавана,Джин Корелиц
сообщить о нарушении

Текущая страница: 287 (всего у книги 346 страниц)

68

Она уже какое-то время смотрела в пустоту поверх верхнего листа письма, когда на блюдце зазвенела ложечка. Кларе – мыслями еще пребывавшей в страшном, описанном Даяной мире, – понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что вибрации на столе исходили от ее мобильного.

– Алло?

– Как у вас дела, Клара?

С первыми же словами позвонившего температура в кафе резко упала, приблизившись к уличной. Интуитивно Клара схватила шарф, который лежал рядом с ней на стуле. Одновременно убедилась, что ее дочь в безопасности.

– Джулс? – Имя, которое ей когда-то так нравилось, что она рассматривала его как вариант для второго ребенка, было теперь настолько ненавистно, что становилось плохо, когда она его произносила.

– Я не отниму у вас много времени, не волнуйтесь. И никогда больше не позвоню. Это действительно наш последний разговор.

Клара надела к шарфу пуховик, вышла на улицу и встала перед дверью кафе, не сводя глаз с Амели через огромные, до пола, окна.

– Я позвоню в полицию. – Облако пара окутало ее слова, как дым от электронной сигареты. Температура была чуть ниже нуля, но душевный холод, который она ощущала, намного сильнее.

– Она не всегда приезжает так быстро, как требуется.

– Ах да, я забыла. Вы ведь убийца из службы спасения.

После того как пресса выяснила, кто совершал убийства, то окрестила Джулса по-новому.

– Я говорю по опыту, потому что в ту ночь сам пытался вызвать помощь. Я думал, вашей дочери угрожает опасность. Я предпочел бы сдаться, чем подвергнуть ребенка опасности.

Клара помахала через свежевымытые витринные стекла Амели, которая потеряла ее, но теперь успокоилась, увидев, что мама говорит по телефону перед кафе.

– О, как благородно. Но это вы представляли единственную опасность для Амели. Вы боролись с бебиситтером!

– Я читаю газеты, Клара. Я знаю. И очень сожалею о ситуации с Виго. Я взял ключ из бардачка машины вашего мужа, потому что знал, что в последнюю субботу месяца он всегда приходит домой очень поздно.

После своих вечеринок в Le Zen. Или в загоне, – подумала Клара и задалась вопросом, сколько сеансов терапии потребуется, чтобы она смогла открыто говорить об этом с кем-то еще.

– Я ничего не знал о бебиситтере. Когда я пришел, он, видимо, уже спал в гостевой комнате.

Клара презрительно фыркнула.

– Вы думали, я оставлю своего ребенка без присмотра?

– Уже забыли? Вы хотели оставить ее одну навсегда, – парировал Джулс. Воспоминание о ее неудавшихся попытках самоубийства произвело на Клару отрезвляющее действие.

Хотя Джулс со своими предположениями в ту ночь был абсолютно прав. В принципе, все ее попытки суицида были просто малодушными криками о помощи. Начиная с прерванного прыжка со скалодрома и до бессмысленной попытки отравиться выхлопными газами в машине.

Беременная женщина с коляской перешла через улицу и остановилась перед магазином с одеждой для будущих мам.

По статистике каждая четвертая женщина подвергается домашнему насилию. Как правило, во время беременности ситуация ухудшается, потому что мужчина чувствует себя еще более бесполезным, – пронеслось в голове у Клары при взгляде на нее.

Она тоже боится идти домой?

Клара снова посмотрела на Амели, которая сидела, поджав под себя одну ногу, и ее единственная проблема сейчас заключалась в том, в какой цвет лучше раскрасить ствол пальмы.

– Чего вы хотите? – спросила она Джулса.

– Внести ясность.

– Уже не нужно. Я прочитала прощальное письмо Даяны.

– Значит, Цезарь дал вам копию. Этого я опасался.

Клара покачала головой и понизила голос, хотя проходившая мимо группа подростков начала горланить на всю улицу.

– Вы еще больший извращенец, чем я думала. – Клара с отвращением выдавила из себя: – Убийство в команде? Вместе с родным отцом?

– В том-то и дело, что нет. У меня с моим родителем практически нет ничего общего. Он любил мучить людей, я нет. Он хотел внушать женщинам страх, я хотел им помочь.

– Убивая их?

Подростки обнаружили игровую площадку рядом с кафе и выбрали ее местом для репетиций своих футбольных кричалок. Вообще-то площадка предназначалась только для детей до десяти лет, но парням на это было откровенно наплевать.

– Показывая им, что нужно действовать. Я указывал жертвам выход из ловушки. Да, для этого приходилось надавить. Поэтому я ставил ультиматум. Я рад, что мои мотивы теперь известны общественности. Иначе вы, женщины, этого не поймете.

– Что тут понимать, кроме того, что нельзя убивать людей?

– Но именно это и делают такие женщины, как вы, Клара. Задумайтесь, что стало бы с вашей дочерью, если бы вы не освободились? Она усвоила бы определенную модель поведения, при которой абсолютно нормально, если отец бьет, мучает, унижает ее мать. И что единственный выход – это самоубийство. Тем самым вы сделали бы из Амели следующую жертву.

Клара молчала, злясь на Джулса за то, что, излагая свою искаженную картину мира, он сместил фокус на печальную правду. Ведь она тоже научилась роли жертвы у своих родителей. Что бы с ней стало, если бы у ее матери нашлись силы оказать своему мужу сопротивление?

– Вы наверняка слышали о моей сестре Ребекке.

– Она не дает интервью, – ответила Клара.

– А если бы дала, то ей пришлось бы рассказать репортерам, как сильно она страдала из-за слабости моей матери. Моя мама никогда ничего не предпринимала против моего отца. Терпела все его выходки. И поэтому Бекки усвоила, сознательно или подсознательно, что естественная роль женщины – молча и покорно сносить превосходство мужчины. Если бы моя мать тогда не ушла, то моя сестра стала бы сегодня такой же жертвой, как и вы, Клара. – Джулс тут же поправился: – Какой вы были! Вы даже не понимаете, какого грандиозного результата добились, убрав с дороги Янника.

– Вашего отца! – прошипела Клара, ласково кивнула Амели и успокоилась, когда та снова склонилась над своим произведением искусства. – Вашего помощника в убийствах!

– Ошибаетесь, мой отец был лишь «подражателем».

Клара запнулась.

– Минутку. Он никогда не убивал?

Она услышала, как Джулс презрительно прищелкнул языком.

– Для этого он был слишком труслив.

– Но тогда я не понимаю! Как он выяснил, что вы «календарный убийца», если вы ему не говорили?

Она услышала, как Джулс глубоко выдохнул, прежде чем сказать:

– Однажды в квартире подо мной прорвало трубу. Я был на работе и недоступен. Сосед решил, что это моя кровать, и в панике позвонил в управляющую компанию. Там знали, что мой отец раньше жил в этой квартире и все еще был указан в домовой книге как совладелец. Ему позвонили, и мой любопытный старик вызвал службу вскрытия замков и воспользовался ситуацией, чтобы посмотреть, как я живу.

– И так он обнаружил эту водяную кровать?

И ее жуткое содержимое.

– Он ни словом не обмолвился, делал вид, что все в порядке, но я уверен, что он перерыл всю мою квартиру и нашел под кроватью папку со всеми материалами.

– Вы фотографировали своих жертв? – Клару чуть не стошнило.

– Только дату на стене.

– Только! – Она застонала.

– Вообще-то вы должны меня понять, Клара. У меня были сотни таких случаев, как ваш. Женщины постоянно просили меня о помощи, а когда я им ее посылал, они оставались со своими мужьями. Позволяли себя бить, мучить, насиловать, убивать. Я хотел дать толчок, вытащить их из роли жертвы. И в вашем случае мне это даже удалось.

– Вы и правда сумасшедший.

– Хм, вероятно, вы правы, и все равно я уверен, что намного нормальнее, чем был мой отец. Всю свою жизнь он находил удовольствие в том, что издевался над женщинами. Он обожал разрушать мою мать как физически, так и психически. Ее страх был для него как наркотик, в котором он нуждался и после ее смерти. Он кончал, если видел, как в глазах женщины умирало счастье. Если замечал, что его слова и поступки уничтожали в ней всякую радость жизни.

Как и со мной, – подумала Клара. – Когда сначала он переспал со мной, чтобы затем показать мне, что я легла в постель с монстром.

– Он солгал вам, чтобы отравить вашу душу, Клара. Так же, как солгал Даяне и довел ее до самоубийства.

Клара язвительно усмехнулась:

– Ах, вы считаете, вашей подруге было бы легче, знай она правду: что только вы один несете ответственность за календарные убийства?

– Да. Даяна ясно написала это в своем прощальном письме. Если вы читали его внимательно, то заметили, что глубоко в душе она никогда не планировала лишать себя жизни. Как и вы, Клара.

– Откуда вы знаете?

– Она хотела еще раз позвонить мне! Потому что знала – мой голос удержит ее от этого шага.

Клара неосознанно кивнула. Как Джулс это сформулировал? «Она была в отчаянии, но в конце концов желание умереть оказалось не таким сильным, как материнская любовь».

Тогда она не понимала, но в ту ночь эти слова касались и ее.

– Ну, звонок звонком. Даже если я ошибаюсь в этом пункте, Даяна все равно была бы еще жива, – продолжил Джулс. – Вся вина лежит только на моем отце. Если бы он не налгал Даяне, все это никогда не зашло бы так далеко. Моя жена не вскрыла бы себе вены. Мои дети не погибли бы.

– Но вы все равно были бы убийцей.

Джулс снова тяжело вздохнул, однако согласился с ней:

– Это правда, я убийца. Но в ту ночь я вас спас, Клара.

– Направив меня к вашему отцу?

Джулс заставил ее танцевать, словно марионетку, дергая за невидимые ниточки. Заставил ее поверить, что она едет к Цезарю, при этом заманил ее к себе в квартиру.

Черт, он даже дверь оставил для меня открытой.

– Я не дал вам покончить с собой, Клара.

– Чтобы вместо этого меня пытался убить ваш отец-психопат? – Она сжала зубы и прошипела: – Этот мерзавец хотел меня заколоть.

– Не уверен, что он действительно был на такое способен. Еще раз: мой отец не убил ни одну из этих женщин. Правда – и признаю это – в ту ночь я провоцировал его по полной. Прикидывался дурачком. Притворялся, что не знал, что он мой «подражатель», и выдавал себя за Янника. Направив его в Le Zen, я как бы заставил своего отца собирать информацию о самом себе.

– Чтобы его помучить?

Он подтвердил и добавил:

– И чтобы заставить его совершить ошибку.

– Вы натравили его на меня!

– Да, но я не оставил вас абсолютно беззащитной.

Клара кивнула.

– Вы надеялись, что я воспользуюсь кинжалом со стены!

– И хотя бы раз в жизни перерастете себя, именно.

Водяная кровать. Японский кинжал. Плащ Таннберга, разодранный пулями. Его тело, которое сначала согнулось, а потом осело, как взорванная дымовая труба.

Воспоминания о последних минутах в квартире Джулса мелькали у нее перед глазами, как картинки, проецируемые диапроектором на стену. И как тогда, у нее зашкаливал пульс, а страх свинцовым грузом давил на грудь.

– А что, если бы я его не убила? Если просто пришла домой, чтобы проститься с Амели… – прошептала Клара, и Джулс закончил ее мысль:

– Тогда я бы вас убил.

Она застонала. Тем самым Джулс подтвердил страшные предположения, которые преследовали ее каждый день. Он поджидал Клару в ее собственной квартире!

– Мне не хотелось этого делать. Но только так можно было разорвать эту линию. Я не мог допустить, чтобы из Амели тоже выросла жертва.

Клара снова посмотрела через стекло – в эту секунду Амели махнула ей рукой, чтобы она вошла и оценила ее незаконченную картину, поэтому Клара шагнула в кафе.

– Ваша дочь подрастет и узнает, что ее мать – настоящий герой, что она не позволяет мужчинам помыкать собой, а берет контроль над своей жизнью в собственные руки. Конечно, я хотел бы, чтобы вы и с мужем заодно расправились. Но это взял на себя.

Клара сняла шарф и куртку, ее лицо горело из-за резкой смены температур. Официантка вопросительно взглянула на нее, но Клара с улыбкой подала ей знак, что в настоящий момент ничего не нужно. Разве что отследить вызов мужчины, которого раньше называли «календарным убийцей».

– Рассматривайте это как мой подарок, – сказал Джулс. – Вы знаете, Мартин заслужил смерть.

– Никто этого не заслуживает, – робко возразила Клара. – Вы за это ответите.

– Это уже случилось. С Даяной я потерял смысл жизни.

Клара со злостью процедила через сжатые зубы:

– Вы душевнобольной, вы же это знаете? Вы хотите преподнести мне свои извращенные поступки как помощь, при этом вы просто использовали меня как инструмент.

– Не так. Я лишь проводил вас до двери. Вы сами решили в нее войти.

– Вы монстр.

– Я вас умоляю. – Джулс усмехнулся. – Из всех мужчин в вашей жизни в последнее время я был самым безобидным.

Клара истерично рассмеялась, и две женщины за соседним столиком, разговору которых она помешала, раздраженно взглянули на нее.

– Безобидным? – спросила она и с удовольствием выбежала бы из кафе, чтобы, по крайней мере, иметь возможность закричать. – В вашей кровати плавали части трупов, которые вы коллекционировали!

– Не в качестве трофея, а как предупреждение. Моя мать должна постоянно напоминать мне о моем предназначении.

– Ваша мать? – Клара закрыла глаза и снова увидела перед собой кости, плавающие в кровавой воде. Она снова лежала на водяном матрасе, и снова ей стало плохо при одной лишь мысли, что она вытворяла на нем с Янником, плохо до тошноты, но она впервые осознала, чьи это кости были под ней.

– Я думала, ваша мать…

Нет, – мысленно исправилась Клара. Конечно, она тогда не ушла. Она стала первой жертвой Джулса. Потому что не оказывала никакого сопротивления его отцу.

– Много лет ее останки были закопаны у нас в саду, лишь позднее я нашел для них более подходящее место, – сказал Джулс. – Теперь понимаете, какой мерзавец мой отец?

– Яблоко от яблони недалеко падает.

– Ошибаетесь, – энергично возразил Джулс. – Я не лжец, как он. Всю свою жизнь он только и делал, что лгал. До самой смерти. Он боялся, что вы можете рассказать мне что-то по телефону, и я выведу его на чистую воду. Было даже забавно, как он запаниковал и пытался убедить меня прекратить с вами разговор. Он беспрестанно требовал, чтобы я положил трубку. Выставлял вас лгуньей, сумасшедшей, которой нельзя верить.

Клара молча кивала. Это не представляло труда для Ханса Кристиана Таннберга. Все-таки она побывала до этого в психиатрической клинике.

– В конце концов он не придумал ничего лучше, чем предложить мне Цезаря в качестве подозреваемого.

– Чтобы отвлечь внимание от себя, – констатировала она.

– Да, смешно. Я понятия не имею, как он хотел выпутаться из этого, может, он и сам точно не знал. Он импровизировал, но зашел в тупик, и у него осталась только одна возможность.

– Он должен был меня перехватить, – догадалась Клара.

– Именно, – подтвердил Джулс. – Поэтому он сразу же поехал ко мне, когда я сказал, что вы придете ко мне домой.

Клара покачала головой. В одном нужно было отдать Джулсу должное. Он умело провернул игру в «кошки-мышки», и даже с двумя участниками, которые ни на одном из этапов не знали, кто из них кошка, а кто мышка. Поневоле она должна была признать извращенную гениальность этого плана. Джулс загнал ее в такую ситуацию, из которой только один мог выйти победителем: сам Джулс. Если бы она не смогла противостоять Хансу Кристиану Таннбергу и была им убита, Джулс позаботился бы о том, чтобы его отец отправился в тюрьму и за другие убийства. Клара была уверена, что в ту ночь Джулс хотел вызвать полицию на Песталоц-циштрассе, но не для ее спасения, а чтобы Ханса Кристиана поймали с поличным как «календарного убийцу».

– Теперь вы знаете всю правду, Клара.

Словно по сигналу, она снова открыла глаза. Ничего вокруг нее не изменилось. Официантка по-прежнему стояла за стойкой, женщины беседовали, ее дочь рисовала.

– Честь имею кланяться, – старомодно попрощался Джулс.

Что-то подсказывало Кларе немедленно положить трубку и выбросить оскверненный этим разговором телефон в мусорное ведро. Другой, внутренний голос заставил ее открыто пригрозить Джулсу:

– Вы знаете, что я сделаю все, чтобы вас нашли и наказали.

– Конечно, я это знаю. Если вы чему-то и научились той ночью, так это тому, что мужчинам нужно оказывать сопротивление, – на редкость гордо произнес он и засмеялся.

– Вы и дальше будете убивать? – спросила Клара.

– Вам еще нравится чай латте или он уже остыл?

Клара побледнела. Она уставилась на стакан, пенка в котором уже осела, так давно она из него не пила.

– Где вы? – спросила она и огляделась.

Кроме Амели и двух женщин, в кафе сидели еще два гостя, чуть подальше у туалетов. Один-единственный мужчина, маленький, с очень высоким голосом. Он как раз разговаривал со своей спутницей, когда Джулс посоветовал ей:

– Посмотрите рядом с собой, на свободном стуле.

Клара взглянула направо. Ее сердце на мгновение остановилось, когда она обнаружила там розу.

– Это мой прощальный подарок. С этого момента я останусь вашим невидимым провожатым.

Тут звякнула дверь кофейни, и внутрь вошел высокий широкоплечий мужчина.

– Ну, все на сегодня, – попрощался Джулс, прежде чем положить трубку. – Ваш друг пришел.

69

– Ты выглядишь как смерть на электросамокате, – засмеялся мужчина и смачно поцеловал Клару в лоб. В ее присутствии он старался меньше говорить на берлинском диалекте, но у него не всегда получалось.

– Хендрик! – радостно закричала Амели и, подбежав, запрыгнула на этого великана, словно на батут.

На руках Хендрика, перед его могучей грудью, семилетняя девочка выглядела как хрупкая фарфоровая кукла, чем она в принципе и была, подумала Клара и заставила себя улыбнуться, скинув розу под стол.

Клара велела своей хихикающей дочери быть поаккуратнее, но Хендрик вел себя так, словно после сквозного ранения прошло несколько десятилетий, а не пара недель, и словно не было никакой экстренной операции. Процесс восстановления шел у него невероятно быстро, но Клара знала, что он все еще ежедневно принимал обезболивающие таблетки.

– Ты мне что-нибудь принес? – спросила Амели, и, как при каждой встрече, он вытащил из кармана маленький подарочек. Сегодня это был пакетик шипучего порошка, который очень скоро будет рассыпан по платьицу Амели и по полу в кафе. Сияя, девочка побежала к прилавку, чтобы со стаканом воды вернуться к своему столику для рисования.

– Она так на тебя похожа, Клара. – Хендрик улыбнулся, глядя вслед Амели.

Клара почувствовала неловкость, как всегда, когда он называл ее по имени. В ту роковую ночь их первой встречи она еще удивлялась в паркинге, откуда он его знает. Конечно, он узнал его от Мартина. Этот подонок «продал» ее под настоящим именем.

– С кем это ты сейчас говорила? – спросил Хендрик и с шумом опустился на стул.

– Не будь таким любопытным.

Клара чувствовала себя комфортно в присутствии этого необычного мужчины, который действительно зарабатывал на жизнь тем, что раздевался перед незнакомыми женщинами.

«Но только до слипов», – как он подчеркивал.

– Это был мой адвокат, – солгала Клара. Она позже расскажет Хендрику о разговоре с Джулсом, когда ребенок будет спать, а она сама не сможет сомкнуть глаз. Не было будоражащего средства лучше, чем прошлое, напоминавшее ночной кошмар.

– Ну, тогда расскажи мне, чем мы, трое красавчиков, сегодня займемся? – спросил Хендрик, который считал излишними паузы в разговоре и минуты молчания, как за последние недели выяснила Клара. Правда, она отдавала ему должное, что никогда не согласилась бы на свидание с ним, если бы он не заговорил ей зубы.

Это началось с ее первого визита в больницу. Клара хотела извиниться за свой поступок, а Хендрик был бодрячком и болтал без умолку. Она все еще воспринимала как кошмарный сон, что пистолет в ее руке выстрелил и пуля попала в него.

«Почему пистолет был заряжен?» – спросила она его при встрече, а он ответил, лукаво улыбаясь: «Ревнивые мужья. Ты же знаешь, я стриптизер. На меня уже часто нападали мужики, которые хотели знать, не зашли ли их женщины на девичнике слишком далеко. Так что для своего спокойствия я раздобыл пушку».

Для своей «безопасности» он также никогда не снимал костюм после представления, «пока не доберусь до дома. Чтобы никто не видел моего лица и не поджидал меня на парковке».

Он сам знал, что это больше, чем просто паранойя, и что он перегибал палку. В принципе, Хендрик был скорее робкий, застенчивый человек, компенсировавший свою неуверенность силовыми тренировками, эротическими позами и оружием, из которого не хотел бы никогда стрелять. Из-за судимости (он три года «забывал» заплатить налог с оборота) его лишили права на владение оружием и забрали карточку. За это и за ненадлежащее хранение пистолета ему снова пришлось бы предстать перед судом. Во всем этом он признался Кларе за «примирительным кофе» в больничном кафетерии.

«Да, я солгал. Пушка была настоящая. Но я считал тебя сумасшедшей, которая бегает ночью по лесу и хочет угнать мою машину. Чтобы тебе даже не пришло в голову размахивать пистолетом, я сказал, что он игрушечный».

Клара наклонилась вперед, потрепала его огромную руку, которой еще ни разу не касалась с интимной нежностью, просто потому, что для этого было слишком рано – если вообще реально, – и спросила его:

– Ты нашел?

Хендрик кивнул и достал конверт. Уже второй мужчина, который в этом кафе положил ей на стол конверт, только конверт Хендрика был намного толще.

– Сколько там? – спросил он.

– Много.

Она попросила его забрать деньги из сейфа в доме на Литценском озере. Из квартиры, в которую она никогда в жизни больше не войдет.

– Думаю, около десяти тысяч евро.

Это были «игровые деньги», которые Мартин хранил дома.

Хендрик уважительно присвистнул сквозь зубы.

– Вау, и зачем они тебе сегодня так срочно понадобились?

Клара посмотрела из окна на железнодорожную станцию на Савиньиплац, видневшуюся в некотором отдалении.

– Я сейчас вернусь, – пробормотала она и поднялась.

Она попросила сбитого с толку Хендрика присмотреть за Амели и направилась к выходу.

– Куда ты? – крикнул он ей вслед, и она с улыбкой обернулась.

– Я попытаюсь кое-что сделать.

Все исправить.

– Возможно, у меня получится.

Клара вышла на холодный зимний воздух и подумала, что «возможно» – одновременно самое жестокое и самое многообещающее слово на земле.

Осторожно она приблизилась к лежбищу бомжа, который испуганно смотрел на нее из-под своего брезента. Взгляд, который дал ей понять, что нельзя забрать обратно страх и боль, если ты их уже кому-то причинил.

Но иногда получается облегчить воспоминания о них.

Возможно, подумала Клара и достала конверт, чтобы передать его профессору, в чьих грустных глазах читалось нечто похожее на надежду.

Если она не ошибалась.

Возможно.