Текст книги "Современный зарубежный детектив-14.Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Сьюзен Хилл,Жоэль Диккер,Себастьян Фитцек,Сара Даннаки,Стив Кавана,Джин Корелиц
сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 346 страниц)

Глава 56

Нет, нет, нет…

Матс распахнул дверь ванной и ввалился в гостиную скай-сьюта. С гулом в ушах, словно машина пикировала вниз, он открыл свой портфель, вытащил зарядное устройство и воткнул его в одну из розеток, встроенных в подлокотник кресла.

На экране появился символ разряженного аккумулятора, значок молнии сообщал о том, что батарея заряжается, но Матс знал по опыту, что пройдет целая вечность, прежде чем он снова сможет позвонить. И это дома, где была стабильная сеть. Сколько времени потребуется, чтобы его сотовый снова подключился к сети авиакомпании на высоте более десяти тысяч метров?

В итоге понадобилось всего шестьдесят секунд.

Минута, во время которой Матс фиксировал взглядом то свой телефон, то настольный светильник перед иллюминаторами, темноту снаружи, красную мигающую лампочку на огромном крыле самолета и снова телефон.

В голове эхом отзывались два крика: дочери и единственного человека, которого он отправил ее спасать.

Телефон завибрировал и вернулся к жизни. Матс ошибся при вводе пароля, со второй попытки ему это удалось, и он открыл сообщение о трех пропущенных звонках.

– Фели? – спросил он, когда раздался четвертый звонок. Он так старался не кричать, что в итоге почти шептал.

– Кто такая Фели? – спросил голос.

Матс закрыл глаза и обмяк в кожаном кресле, не осознавая до этой секунды, что сидит в нем. Он вообще воспринимал многое вокруг себя, словно через запотевшие очки. Его мир сжался, сократился до крошечного отрезка, в котором существовали только Неле, ее ребенок и этот человек на другом конце аппарата, для которого кислотная ванна была бы слишком нежным методом лечения.

– Я хочу немедленно поговорить с Неле, – сказал Матс уже громче.

– Вы передали Кайе оружие?

– Я сделаю это, как только вы отпустите Неле.

Голос рассмеялся.

– Вы держите меня за идиота?

Нет.

Тот, кто выдумал такое, был, возможно, психопатом, но точно не идиотом, который откажется от своего средства давления.

– Вам важен прецедент, верно? – задал Матс самый главный вопрос. – Вы работаете на Клопштока! Вы хотите, чтобы я организовал крушение самолета, в результате чего будет принят закон, и Клопшток сможет заработать миллионы на своих тестах.

Как и до этого, ответа не последовало, но Матс услышал, как в характере голоса что-то изменилось. Сложно было сказать с уверенностью, потому что он все еще звучал механически и отрывисто, но дыхание на заднем плане стало интенсивнее, и шантажист казался поэтому более напряженным и взволнованным.

– Я уже более восьми часов сижу перед радаром самолетов в Интернете, и на вашем рейсе все пока идет по плану, – сказал голос. – Высота полета, маршрут, скорость, все отлично. С одной стороны, это хорошо, так как доказывает, что вы не подключили полицию или другие службы. Иначе в воздух поднялись бы истребители-перехватчики и сопровождали бы вас. И абсолютно точно я бы сейчас с вами не разговаривал. С другой стороны, плохо, что у вас осталось всего несколько часов, чтобы направить самолет в океан. Или вы хотите пойти на риск и погубить еще больше людей, когда самолет достигнет континента и рухнет в жилом районе?

Матс воспользовался короткой паузой и взмолился:

– Пожалуйста, позвольте мне поговорить с Неле.

– Вы давно уже не в том положении, чтобы высказывать требования, вы…

Голос в ухе Матса был неожиданно заглушен бортовым объявлением.

– Уважаемые дамы и господа, загорелось табло «Пристегните ремни». Мы приближаемся к зоне непогоды над Атлантическим океаном и…

Командир самолета на испанском языке снабдил свое предупреждение прочими деталями, и у Матса вдруг появилось невероятное, почти пьяное ощущение, что в ушах у него двоится. Он слышал одно и то же с небольшим отставанием во времени, как будто выпуклые стены кабины производили мягкое эхо. Прошло какое-то время, прежде чем он понял причину этого странного эффекта. А затем осознал, что это означает.

Объявление, во всяком случае, первые слова пилота, раздались не из встроенных в потолок громкоговорителей, а из сотового, который Матс все еще прижимал к уху. Хотя шантажист давно уже положил трубку. Именно в тот момент, когда ему, должно быть, стало ясно, что его телефон передавал не только искусственный голос, но и объявление командира самолета.

А это означало…

Новое открытие еще сильнее вдавило Матса в кресло.

Он посмотрел в сторону, коснулся иллюминатора, почувствовал, как ночной холод пробирается через стекло, по его пальцам и руке прямо в сердце.

Это невозможно, – подумал он, но другого объяснения не было.

Шантажист находился совсем близко.

На борту этого самолета.

Глава 57

Подумай!

Матс был уже на пути наружу, но потом снова развернулся. Он хотел заставить себя действовать методично, успокоиться, не бежать сломя голову через весь самолет и в панике искать террориста-смертника. Существовал лишь один человек, которого он считал способным захотеть пожертвовать собой, но именно этот человек был единственным, которого он мог исключить: Кайя.

Она стояла в лифте, когда ему позвонил голос. Не шевелила губами и не держала сотовый возле уха. Это не могла быть запись, потому что Матс вел диалог с шантажистом.

С самоубийцей?

Матс присел, написал «Что я знаю точно» и хотел указать следующие пункты:

Неле похищена и страдает.

Видео было снято не Йоханнесом Фабером.

Клопшток заработает на крушении своими психологическими тестами.

Но в данный момент у него не было столько самообладания и рассудительности.

В голове у него колотилась единственная мысль: «ГОЛОС НА БОРТУ!»

И это открытие заставило его в конце концов покинуть сьют и пройти мимо пустующего скай-бара в дальний конец верхнего этажа.

Сначала в бизнес-класс – тридцать кресел со спящими, читающими или смотрящими фильмы пассажирами. Из-за опущенных шторок везде было темно, как в павильоне с ночными животными в зоопарке. В следующей зоне премиум-экономкласса было ненамного светлее, потому что и здесь отключили верхнее освещение, но тут было больше сидений и, соответственно, мониторов, которые светились в темноте.

Что я ищу?

Матс видел пожилых мужчин, молодых женщин и спящих детей. Но как ему узнать готового на суицид шантажиста, чьего мотива он не понимал?

У него не было ни малейшего предположения. Он знал, что бессмысленно обыскивать пассажирскую зону площадью пятьсот пятьдесят квадратных метров, тем более что преступник мог сидеть в кабине пилотов или грузовом отсеке и абсолютно точно не разговаривал по телефону на виду у всех, поднеся ко рту прибор для изменения голоса.

Но все равно Матс не мог просто сидеть и бездействовать. Он был как вратарь, который знает, что ему ни за что не поймать пенальти, но который все равно должен выбрать сторону, так как стоять на месте невозможно.

Чем дальше Матс продвигался вглубь, преодолевая семьдесят пять метров, тем полнее становился самолет. В самой дальней экономзоне на площади, которая в скайсьюте была в его единоличном распоряжении, разместились двадцать пассажиров. В общей сложности двести человек, из которых большинство были в состоянии пройти в туалет и позвонить там через вокодер. Мужчины, женщины, даже подростки, немцы, испанцы, арабы, американцы, темнокожие… Матс никого не исключал.

Волнение.

Избыточное потоотделение.

Резкие движения.

Дрожащие руки.

Матс вспомнил некоторые стандартные симптомы, иногда проявляющиеся у смертников. Если он или она отключили страх с помощью наркотиков или гипноза, то могут выглядеть вполне нормально, пока не приведут в действие свой пояс шахида.

К тому же глупо пытаться применить критерии, которые не всегда работали в случае политически мотивированных террористов к душевнобольному – с большой степенью вероятности – человеку.

Он добрался до конца самолета и у туалетов перешел на другую сторону прохода. Теперь он снова двигался в направлении кабины пилота. Изучал затылки, бедра, чувствовал запах несвежих носков, кишечных газов и влажных салфеток и знал: все это абсолютно бессмысленно.

Как и поведение его шантажиста.

Если голос действительно на борту и готов умереть, зачем вся эта сложная модель? Почему не использует свои очевидные интеллектуальные возможности и сам не устроит крушение?

Почему Неле? Кайя?

Почему я?

«Потому что ему нужна не бомба или покушение, а психологический прецедент!» – ответил он на собственный вопрос.

Крушение в результате захвата заложников повлияет лишь на механические меры безопасности при регистрации пассажиров.

А здесь Кайя выступала в роли психологической взрывчатки, которую не распознать ни одному рентгеновскому сканеру в мире. И именно для этого им нужен был он.

Единственное, чего Матс еще не понимал, – как мир должен будет узнать, каким образом он активировал психологическую бомбу. Но он боялся, что это скоро выяснится.

Матс дошел до лестницы, которая вела вниз на уровне тридцать третьего ряда, примерно в конце первой трети. Внизу лестница соседствовала с большой бортовой кухней между зонами премиум-эконом– и экономкласса. Перед туалетами, рядом с эвакуационными выходами сидели два бортпроводника и тихо беседовали. Они не обратили на Матса никакого внимания.

Они тоже под подозрением.

Или Валентино, о котором подумал Матс, продолжая действовать нелогично и окидывая взглядом пассажиров.

Спустя некоторое время нечто приковало к себе его внимание. Хотя на первый взгляд не было ничего необычного. Но, очевидно, его внутренний сейсмограф зафиксировал колебания предстоящего землетрясения, которое менее чувствительные люди не могли ощутить. Колебания с эпицентром в сорок седьмом ряду.

Целый ряд у окна был пуст – все три места, включая 47F, которое Матс забронировал для себя и которое при посадке было занято спящим мужчиной. Тот все еще не вернулся, но внимание Матса привлекло другое.

Средний ряд, место 47J. Сиденье у прохода.

Матс медленно приблизился к нему – буквально подкрался, как хищный зверь, который не хочет спугнуть свою спящую жертву. И тут это произошло: пассажир, который только что неподвижно сидел, запрокинув голову, с полуоткрытым ртом и закрытыми глазами, достал из-под шерстяного пледа сотовый, взглянул на дисплей и сунул обратно, а затем снова притворился спящим.

Траутман. – Имя боевым кличем промелькнуло у Матса в голове. У мужчины, который якобы собирался проспать весь полет благодаря своей чудо-таблетке, были на удивление луцидные[58] 58
  Контролируемые сознанием сновидца.


[Закрыть] паузы.

– Траутман! – громко воскликнул Матс, подбегая к нему. Он испугался не только собственного крика, но и безусловных последствий своих действий. Всю жизнь он пытался разрешать конфликты вербально или вообще избегать их. Сейчас он почувствовал, как рука автоматически полезла в карман брюк, вытащила маленькую пластиковую коробочку, отмотала «зубную нить». А потом все произошло так, как часто описывают пациенты, пережившие клиническую смерть: он словно покинул собственное тело и, паря в воздухе, наблюдал за собой со стороны – как закинул петлю на шею якобы спящему. Выкрикивая при этом: «Где Неле? Что ты сделал с моей дочерью?»

Секунду спустя Матс уже лежал в проходе со сломанным носом и пистолетом у виска. Потом все вокруг почернело.

Глава 58

Ливио

Зуд был не просто побочным эффектом.

Ливио давно было пора принять свои таблетки, но сегодня утром он забыл это сделать, а на дальнейшее развитие событий не рассчитывал.

Он почесал руку на сгибе локтя и рассмотрел свою кожу в зеркале туалета на заправке.

В двадцать девять лет он был еще слишком молод для старческих пигментных пятен, а болезнь еще слишком свежей – его огорошили результатами анализа всего несколько недель назад. Хотя при таком образе жизни нужно было рассчитывать на то, что когда-нибудь он заразится вирусом и окажется в клинике в Веддинге.

Как-то удивительно, что Фели даже не спросила, от чего он там лечится.

На секунду Ливио задумался, злится ли, что невеста совсем не поинтересовалась его личной жизнью. Но на ее месте ему тоже было бы все равно. С похищением и предстоящей свадьбой у нее было полно других забот.

И тем не менее.

Он открыл кран, подставил рот под струю воды и проглотил коктейль из таблеток, которые держал в ладони. Чтобы болезнь не разыгралась. Чтобы симптомы не проявлялись.

Чуть побольше интереса с ее стороны было бы вежливо. Все-таки я ей очень помог.

– Эй, ты что, упал в толчок?! – крикнул снаружи какой-то пожилой мужчина.

Теперь Ливио специально не будет торопиться.

Он достал из заднего кармана брюк сотовый и просмотрел недавно набранные номера.

Одним из первых стоял номер Фелиситас.

Как ее фамилия?

– Да над тобой уже мухи должны кружиться! – кричал старик, стуча кулаком по двери.

Ливио и бровью не повел. Подобные типы не могли вывести его из себя.

Единственный, кому это постоянно удавалось, был он сам, и он ненавидел себя за это.

Почему он вообще думал об этом психотерапевте? С тех пор как они попрощались, он не мог избавиться от навязчивого гула в затылке.

Как приглушенная предупреждающая сирена.

– Тебе не следовало оставлять ее одну, – повторил он вслух шепот, звучащий в голове, чуть громче, чем рассчитывал.

– Ты еще и разговариваешь сам с собой? – послышалось снаружи. – Или звонишь мамочке, чтобы спросить, где твоя пипка?

Ливио услышал, как засмеялись люди, видимо, старик собрал публику, но Ливио умел абстрагироваться от этого.

Лучше, чем от жужжания в голове; дьявольского шепота в ушах, который советовал ему нажать на кнопку повторного вызова.

С ней все в порядке, – продолжил Ливио внутренний диалог с самим собой.

Затем он повторил это предложение еще три раза громко. Первый – выходя из туалета (предварительно смыв в унитазе всю туалетную бумагу, чтобы позлить старика), потом заводя свою машину, которую только что заправил.

И наконец, когда Фели не ответила на второй звонок и включилась голосовая почта.

– Не думай об этом. Забей, – сказал он в последний раз, следуя указаниям навигатора, который вел его обратно к хлеву.

Глава 59

Матс.

Еще 1 час и 38 минут

до запланированной посадки в Берлине

Железо.

В большинстве детективов речь идет о медном привкусе, который якобы характерен для крови, но этот элемент даже не содержится в биологической жидкости. Классическое знание умника, которое было абсолютно бесполезно Матсу, медленно приходящему в сознание.

Конечно же, это было железо, вкус и запах которого он ощущал и которое вызывало в нем тошноту. Мужчина – видимо, это он связал ему руки – встал со своего места напротив и посветил Матсу фонариком в левый глаз.

Матс увидел танцующее пламя и световые вспышки.

Он чувствовал себя боксером, который после последнего удара не услышал спасительного гонга и очнулся в углу ринга.

Только Траутман не собирался готовить его к следующему раунду.

– Я так и знал, что от тебя будут неприятности, парень.

Он почесал свою бородку а-ля Шон Коннери, убрал карманный фонарик и отступил на шаг.

– Кто вы? – заплетающимся языком спросил Матс и задался вопросом, сколько он пробыл без сознания.

Плотные жалюзи были опущены, и он не видел, светло ли уже за иллюминаторами. Он также не знал, что его вырубило – электрошокер или пуля с транквилизатором.

Все произошло так быстро, что он даже не помнил, как его перетащили из экономкласса обратно в скай-сьют, где, спящего, посадили в кресло у окна, против направления движения.

– Вы человек Клопштока? – спросил Матс и взглянул на наручные часы Траутмана.

Если он их еще не перевел, то часы показывали аргентинское время.

Матс проглотил слюну с привкусом крови, наполнившую рот. Из-за головной боли и все еще сильной слабости он с трудом мог рассчитать оставшееся время полета, но если не ошибся… Господи…

Он проспал почти три с половиной часа!

– Чей я человек?

Траутман проверил пластиковые стяжки, которыми Матс так крепко был прикован к ножке стола, что даже подняться было невозможно. К тому же ноги Матса были связаны на уровне лодыжек, чтобы он не мог пинаться.

– Ваша инвестиционная компания. Вы вложили средства не в селфи-палки. Вы финансируете психотест Клопштока, верно?

Траутман прищурился и наклонил голову.

Матса пронзила мысль, что вот так должна чувствовать себя умирающая мышь в лапах кота.

Траутман казался одновременно любопытным и безжалостным.

Конечно, он хотел выяснить, сколько о нем знает его противник, но, без сомнения, он избавится от Матса, как только устанет от игры.

Сколько времени у нас осталось? Полтора часа полета?

– Вы вовсе не хотите устроить крушение самолета? – спросил Матс, чей мозг работал лишь вполсилы. – Вам просто нужен инцидент. Сумасшедшая стюардесса. Свихнувшийся психиатр на борту. Стереотипы, которые оправдают себя, верно?

Тогда будет принят закон, который так необходим Клопштоку. Обязывающий все авиалинии проводить тест ранней диагностики психопатологий у пилотов, всего экипажа и, возможно, даже пассажиров.

– После крушения машины Germanwings уже заходила речь о психологических тестах. Но закон под угрозой. После второго инцидента его принятия не избежать, я прав?

Траутман смотрел на него, как на сбежавшего из психушки.

– Я понятия не имею, о чем вы говорите. Я знал, что с вами что-то не так. Ни один нормальный человек не бронирует четыре места. Я ждал, какое вы выберете, и сел на ближайшее свободное рядом с вами.

Траутман сделал паузу и указал на упаковку зубной нити, которую Матс нашел в отделении для спасательного жилета на месте 7А.

– Зубная нить? – спросил он. – Вы всерьез думали, что это сработает?

– Это не зубная нить, – ответил Матс. – Это оружие.

Траутман откинул крышку и вытянул длинный кусок нити. Оборвал, понюхал и улыбнулся.

– Это зубная нить, приятель. Мне кажется, этот разговор ни к чему. У тебя крыша поехала.

Он собрался уходить.

– Чего вы хотите?! – крикнул Матс ему вслед.

Траутман остановился, посмотрел через плечо.

– Безопасности.

– Для кого?

– Для всех нас на борту.

Траутман вытащил рубашку из брюк и показал кобуру на поясе. Рядом сверкнула серебряная звезда, напоминающая значок шерифа.

Матс закрыл глаза.

Конечно.

– Вы воздушный маршал?

Когда Траутман кивнул, Матс понял, что все потеряно.

Неле не нашли.

Связь с Фели оборвалась.

Кайя не доведена до грани.

А своим идиотским нападением на Траутмана он сам же нейтрализовал себя.

– Черт, нельзя было спускать с вас глаз, но я отвечаю за весь самолет и не мог сесть к вам в скай-сьют, – сказал маршал.

Матс закрыл глаза.

Невероятно уставший и измученный, он мечтал оказаться где-нибудь в другом месте. Там, где мысли притупляются, и все чувства можно вырубить выключателем.

– Он проснулся. Следите, чтобы не наделал глупостей, – сказал кому-то Траутман, и Матс испугался, что в качестве сторожевого пса с ним останется Валентино.

– Я быстро проверю его багаж и скоро вернусь.

– О’кей, – услышал Матс и понял, что Траутман выбрал в надсмотрщики не Валентино. А человека, который и так все это время следил за ним.

Матс открыл глаза и убедился, что его подозрение было верным, когда Кайя сказала: «Вы можете положиться на меня», и дверь за Траутманом закрылась.

Глава 60

Она улыбалась.

Из всех эмоций, которые за последние часы отражались на ее лице – удивление, неуверенность, возбуждение и иногда отчаяние, – это выражение особенно пугало.

Больше, чем блеск в глазах, – психическое возбуждение, которое даже в моменты эмоциональной отстраненности то и дело появлялось во взгляде Кайи. Знак ее бедственного положения и боли, которая не давала покоя ее сознанию. Он видел это уже в лифте, когда она смотрела сквозь него.

Кайя приблизилась к Матсу с этой улыбкой, игравшей на губах, которая была настоящей. Не наигранной, не натянутой. Кайя казалась не очень счастливой, но производила впечатление человека, который разобрался в себе.

Если бы Матс не знал, то интерпретировал бы это как знак душевного выздоровления.

А так его бросило в холод, когда Кайя подошла к столу и спокойным голосом произнесла:

– Вы просто слишком хороши, доктор Крюгер. Мне следовало бы это знать, но я забыла, насколько глубоко вы разбираетесь в своем предмете.

– Я не понимаю.

– Нет, не понимаете, это я уже говорила. Вы никогда ничего не понимали. Но сейчас это не важно.

Кайя открыла мини-бар и достала бутылку воды и стакан. Наполнила его наполовину и вытащила крошечный стеклянный пузырек из внутреннего кармана пиджака.

Пузырек напоминал капли для носа, которые мама закапывала Матсу в детстве пипеткой, когда он простужался. Только эта бутылочка была из зеленого, а не из коричневого стекла и пипетка казалась тоньше.

– Что это?

– Жидкий никотин. Очень ядовитый, – прямодушно ответила Кайя. – Я извлекла его из электронных сигарет.

Она добавила несколько капель в стакан с водой и размешала указательным пальцем. Единственным пальцем на руке с неиспорченным маникюром.

– Вы знали, что я перешла на них год назад? – улыбнулась она.

Матс помотал головой, что, однако, относилось не к ее вопросу.

– Что вы собираетесь делать?

Ее улыбка стала шире.

– Но электронные сигареты безвкусные. И тоже могут убить. – Кайя закрыла бутылочку и встряхнула ее.

– Я не буду это пить, – сказал Матс, но она и на это не отреагировала. Он был для нее словно предметом, от которого она не ждала ответов и уж тем более никаких вопросов.

Кайя посмотрела на часы, вздохнула и достала из того же кармана, откуда вытащила никотин, настоящую сигарету и зажигалку.

– Я припасла ее для Берлина, когда все будет позади, но, похоже, все кончено.

Она сунула сигарету в рот, зажгла и глубоко затянулась.

– Ах!

Серый, похожий на туман дым заполнил скай-сьют, когда Кайя снова выдохнула. Из-за забитого носа Матс почти не чувствовал запаха, но дым разъедал глаза.

– Я всегда хотела это сделать, – засмеялась Кайя и тут же затянулась снова. Ее взгляд стал беспокойным, когда она сказала: – О, черт! Я должна была знать. Крушение планировалось иначе.

Матс подергал импровизированные наручники.

– Кайя, если вас тоже шантажируют, если вы как-то с этим связаны, вам все равно не следует этого делать.

Кайя посмотрела в иллюминатор. Казалось, она и дальше говорит сама с собой.

– Я не о самолете. Я о вас, доктор Крюгер.

– Я не понимаю.

Впервые Кайя посмотрела ему в глаза.

– Это уже было.

– Тогда объясните мне, пожалуйста.

Кайя наклонилась к нему.

– Не этот самолет, а вы должны были потерпеть крушение. Только вы.

Матс услышал правду из уст Кайи и отреагировал всеми органами чувств.

Постоянный шум двигателей в ушах стал громче. Привкус крови во рту интенсивнее. Теперь он даже почувствовал запах дыма.

– Я? Почему я?

– Вы уже приблизились к ответу, доктор Крюгер. Я слышала, как вы спрашивали воздушного маршала.

– Траутмана?

Она пожала плечами.

– Понятия не имею, как его зовут. Только пилоты в курсе, кто это, чтобы в случае захвата заложников мы не смогли его выдать. Я лишь знала, что на этом рейсе на борту будет воздушный маршал и что вы в списке подозрительных пассажиров, так как забронировали столько мест. После случая с Валентино я получила указания от командира самолета незаметно изолировать вас в скай-сьюте. С самим маршалом я никогда не контактировала. Если бы вы на него не напали, я так и не узнала бы, кто он и где сидит.

Матсу показалось, что его голова становится тяжелее. Словно эти обломки правды заполняли его мозг свинцом.

– В любом случае, Траутман – или как вы его называете – абсолютно точно не связан с фирмой Клопштока.

– Так, значит, это вы связаны?

– Я лишь получу маленькое возмещение за то, что вы у меня украли, доктор Крюгер.

– Я? Какого?.. – Матс был настолько шокирован, что с трудом подбирал слова. – Я лечил вас, Кайя. Я помог вам справиться с психологической травмой – когда вас взяли в заложники и когда позже было опубликовано то видео. С чего вы решили, что я у вас что-то украл?

Кайя продолжала улыбаться.

– Вы меня не лечили. Ни тогда. Ни сегодня. Наоборот. На протяжении всего полета вы пытались разрушить меня.

– Потому что меня шантажируют. Я очень сожалею. Пожалуйста, освободите меня.

Он протянул к ней обе руки.

– Освободите меня, мы все уладим. Еще не поздно.

– Нет, уже поздно. Вы ничего не поняли и никогда не поймете.

– Пожалуйста, дайте мне шанс.

– Нет, на это уже нет времени. План был таков: на борту самолета вы привлечете внимание своим неадекватным поведением, что вы и сделали несколько раз. Затеяли ссору с бортпроводником. Даже набросились на воздушного маршала. И все время пытались манипулировать психикой стюардессы, чтобы спровоцировать крушение самолета.

– И кто это подтвердит?

– Я, конечно. – У Кайи тряслась нижняя губа. – Я записала все наши разговоры.

Она достала крошечный сотовый телефон из внутреннего кармана пиджака.

– Вам конец.

Матс с трудом сглотнул.

– И вы считаете, этого достаточно, чтобы убедить службы ввести всеобщие психологические тесты для экипажа и пассажиров?

На которых Клопшток заработает миллионы.

Кайя кивнула.

– Возможно, вы в Аргентине не слышали, что через несколько недель в Европе будет рассматриваться закон, предписывающий обязательный психологический предполетный контроль. Как вы думаете, как решат депутаты, если услышат, что сотни пассажиров чудом избежали сегодня гибели? И что подобный сценарий будет возможен в будущем, потому что рутинные тесты исключат попадание на борт таких психических бомб замедленного действия, как я, и таких склонных к суициду пассажиров, как вы.

Склонных к суициду?

Матс указал на стакан с жидким никотином.

– Я должен это выпить? Чтобы все выглядело, как самоубийство?

Как окончательное доказательство моего психоза. И чтобы исключить меня как свидетеля.

– Таков был план.

– Это сумасшествие. Как вы это себе представляли? Что я добровольно это сделаю?

– А разве вы когда-нибудь делали что-то добровольно, доктор Крюгер?

Неле.

Матс снова увидел ее перед собой – распахнутые глаза, выражение муки и боли на лице. И тут же услышал ее крик.

– Где моя дочь? Что вы с ней сделали?

– Я не знаю, – ответила Кайя не моргая, не отводя взгляда, не подавая ни одного сигнала, уличившего бы ее во лжи.

– А кто же тогда знает? – спросил Матс. – Кто все это спланировал?

– Сейчас это не важно. Скоро это уже никого не будет интересовать.

Матс тщетно пытался понять загадочные слова Кайи.

– Вы думаете, вам это удастся? Никогда в жизни. Кто-то все равно задастся вопросом, почему моя дочь исчезла именно в тот день, когда я сорвался на борту самолета.

Кайя сделала еще одну затяжку и выдохнула дым ему в лицо.

– Возможно. Но затем полиция обнаружит у вас в квартире в Буэнос-Айресе ноутбук. С программой симулятора полетов, на которой вы отрабатывали исключительно этот маршрут. К тому же следователи наткнутся на мейлы между вами и Францем Уландтом.

Водителем Клопштока? – промелькнуло у Матса в голове. Если ему не изменяла память, это было имя, которое выяснила Фели.

– Душевнобольной веган, который мечтает отобрать у беременных женщин их младенцев в знак протеста против молочного производства. Вы поддержали его в желании реализовать этот план с вашей дочерью. Снабдили деньгами и камерой.

– Но это неправда.

– Согласно данным в вашем компьютере – правда. Вы больной человек, доктор Крюгер. Вы так и не смогли смириться со смертью жены и поэтому эмигрировали. Ваша дочь ненавидит вас, и вы не можете свыкнуться с мыслью, что у Неле скоро появится семья, в то время как вы свою потеряли.

– Чушь!

– Но общественность истолкует это именно так, да. Вы просто сошли с ума. Много лет пребывали в депрессии и одиночестве, а беременность Неле подтолкнула вас на самоубийство. Но вы хотели унести с собой как можно больше людей. Счастливых пассажиров, которые летели к своим семьям. И таких пациентов, как я, начавших новую жизнь, которая вам недоступна, Матс.

Это был единственный раз, когда она назвала его по имени.

– Но все это можно было бы выяснить с помощью простого анализа крови и несколько более изощренного психологического теста. Во всяком случае, меня бы саму не допустили к полету. А сейчас…

Она указала на стакан с нервным ядом.

– Ни за что! – сказал Матс и снова безуспешно подергал оковы. Пластиковые стяжки врезались в запястья.

Он кивнул на стакан, который казался ему последним средством давления в игре, правила которой он все еще не понимал.

– Я не сделаю ни глотка. Только если вы отпустите Неле и я смогу поговорить с ней. Как только Неле окажется в безопасности…

Кайя поднялась.

– Забудьте об этом. От меня не зависит, освободят вашу дочь или нет. Это решает один только веган. Мы его не контролируем. Мы рады, что он вообще предоставил нам фото и аудиозапись, но в остальном он действует абсолютно самостоятельно. Это было основным моментом нашего плана. В итоге никто не сможет выявить никакой связи между нами. Вы единственное связующее звено, доктор Крюгер.

– Никакой связи? – почти выкрикнул Матс. – Этот парень водитель Клопштока!

Кайя моргнула.

– Вы это выяснили? Неплохо. Но что это доказывает? Ничего. Потому что Клопшток не участвует в нашем плане.

– Ерунда.

– Это правда. Андре ничего не знает, – сказала она, и Матс уже собирался протестовать, как вспомнил, что помимо Кайи на борту находится как минимум еще один помощник, и это наверняка не его сомнительный коллега, потому что Фели встречалась с ним сегодня в клинике.

– С кем я все время разговаривал по телефону? – спросил он Кайю.

Кому принадлежит этот голос?

Здесь, на борту.

– Хватит вопросов.

Дрожащими пальцами Кайя потушила сигарету о столешницу и улыбнулась так же дружелюбно, как и в начале этого самого безнадежного разговора из всех, которые Матсу доводилось вести в своей жизни.

Она взяла в руку стакан с жидким никотином и поболтала его, как дорогое красное вино.

– Я не буду это пить, – запротестовал Матс.

– Вы это уже говорили, – улыбнулась Кайя, поднесла стакан к губам и выпила залпом.

Матс побледнел.

Затем она открыла свой сотовый и несколько раз нажала на одну и ту же кнопку, пока на раздался длинный звуковой сигнал.

– Так. Наши разговоры удалены. Ну тогда все, – попрощалась она, и ее улыбка исчезла. Осталась лишь печаль в усталых глазах. Выражение уверенности, что ее жизнь скоро оборвется.

– Зачем? – спросил Матс.

Шепотом. В шоке. И снова не получил ответа.

– Тогда я пойду, чтобы довести все это до конца. Матс попытался встать, но кабельные стяжки не позволили ему подняться.

– Что вы имеете в виду? Эй, что значит «довести до конца»?! – крикнул он вслед. – Крушение самолета ведь никогда не планировалось, верно?

– Да, я это сказала, – ответила Кайя, стоя в дверях. – Я должна была знать. Но вы оказались слишком хороши, доктор Крюгер. Вы открыли мне глаза. И поэтому план изменился.