Текст книги "Современный зарубежный детектив-14.Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Сьюзен Хилл,Жоэль Диккер,Себастьян Фитцек,Сара Даннаки,Стив Кавана,Джин Корелиц
сообщить о нарушении

Текущая страница: 325 (всего у книги 346 страниц)

Глава 12

Эдди

В пять часов пополудни, потного, всего в ссадинах и засохшей крови, несущего свои пожитки в прозрачном пластиковом пакете, Кейт вывела меня из здания суда навстречу последним часам атомного солнца.

– Спасибо, – сказал я.

– У вас с Гарри есть склонность вечно влезать во всякие истории. Я знала, что в этом деле их будет предостаточно, просто не думала, что это произойдет так скоро. Это, должно быть, новый рекорд, даже для тебя, – сказала она.

– Я стараюсь совершенствоваться при каждой подвернувшейся возможности.

– Тебе следует стараться не высовываться! Гарри уже посвятил нас в подробности дела Энди Дюбуа. Этому парню нужна вся помощь, которую он только может получить. Так вот феерически злить судью, который будет председательствовать на процессе Энди, – это не лучший способ вести дела.

– Я знаю, но мне нужно было увидеть Энди. А кроме того, мотать судьям нервы – это типа как в моем духе. Как еще прикажешь получать удовольствие?

Блок сидела за рулем огромного темно-синего «Шевроле» с полным приводом, Гарри – на пассажирском сиденье рядом с ней. Я придержал заднюю дверцу для Кейт, она забралась на заднее сиденье, и я последовал за ней. Кондиционер в машине даже не был включен.

– Тебе не трудно включить кондей? Я плохо переношу жару.

Блок ничего не ответила. Гарри принялся поворачивать шишку на передней панели, чтобы настроить температуру. Блок бросила на него сердитый взгляд, вырубила кондиционер, а затем потянула за маленький рычажок, который приоткрыл заднее стекло на два дюйма.

– Кондиционер вреден для здоровья, – отрезала она, после чего вывернула руль, и мы влились в жиденький транспортный поток Бакстауна.

– Когда вы приехали? – спросил я.

– Примерно за час до того, как ты должен был предстать перед судом. Пришлось туго. Хотя Блок все-таки ухитрилась найти нам жилье в городе. Гарри сказал мне, что у вас, ребята, были проблемы с размещением.

– Можно и так сказать. Где мы остановимся?

– Тут неподалеку, – сказала Кейт.

– А кто присматривает за Кларенсом? – спросил я.

– Дениз согласилась взять его к себе.

– Я прихватил тебе вот это, – вмешался Гарри, протягивая мне сэндвич, завернутый в вощеную бумагу.

– Это мой утренний сэндвич с яичницей?

– Я решил, что не стоит его выбрасывать. Он обошелся мне в два доллара, – сказал Гарри.

Я развернул сэндвич, посмотрел на него, опять завернул и полностью опустил стекло, чтобы ветерок из-за него обдул лицо и избавил нас от яичного запаха.

– Ты получил тот отчет у Бетти из конторы Коди Уоррена? – спросил я.

– Конечно, – ответил Гарри. – И, прежде чем ты успел спросить, – я уже поговорил с Кейт и Блок; мы и понятия не имеем, что может означать это «FC». Это не инициалы свидетелей или вообще каких-то лиц, имеющих отношение к этому делу, – просто не представляю. Может, Фарнсворт в курсе… Этот отчет довольно любопытный. Окружной судмедэксперт кое-что упустил при вскрытии тела Скайлар Эдвардс – прежде всего следы у нее на лбу. Эксперт Уоррена явно сделал и фотографии, но у Бетти их не было. Они в машине Уоррена, вместе с остальными документами. В отчете говорится, что на лбу имеются достаточно четкие вмятины. Кровоподтеки хорошо различимой конфигурации.

– Значит, убийца мог использовать какого-то рода дубинку? – предположил я.

– Фарнсворт считает, что это след от узора на кольце или перстне. Я думаю, он прав.

– Хорошо различимый, говоришь?

– В отчете говорится, что он имеет форму звезды. Насколько я могу судить, проверив перечень изъятых вещей в протоколе, на момент ареста у Энди не было никакого кольца.

– Что-что вроде начинает вытанцовываться… Это хорошая основа для защиты, – сказал я, невольно улыбнувшись. – Нам просто нужны эти фотографии.

В машине воцарилась тишина. Ни Гарри, ни Кейт не смотрели в мою сторону.

Блок вздохнула.

– Не хочешь сказать ему? – спросила Кейт.

– Что мне сказать?

– Как ты знаешь, у Бетти этих снимков не было. Они были в машине Уоррена, которая пропала с концами, а самого судмедэксперта мы тоже никак не можем найти. Он не отвечает ни на звонки, ни на письма по «мылу». У меня такое впечатление, что нас просто табанят, – сказал Гарри.

– А ты просил Бетти позвонить ему?

– Ты думаешь, это наше первое дело об убийстве? – обиделся Гарри. – Она теперь тоже от нас бегает. Думаю, что кто-то добрался до нашего эксперта. Без этих фотографий и появления Фарнсворта в суде мы не сможем воспользоваться отчетом, а значит, крыть нам пока что совсем нечем.

– Есть еще хорошие новости? – спросил я.

Тут Блок притормозила напротив «Лисички».

– Да уж, просто замечательно, – заключил я.

Тетка, изображающая тут портье, все еще держала сигарету в уголке рта, а желтая от никотина табличка «Не курить» затрепыхалась под потоком воздуха, когда Блок закрыла входную дверь. Она вприщур смотрела на нас, пока мы поднимались по лестнице, направляясь к двум комнатам, которые сняла Блок. Кто бы ни разнес весть о моем появлении в этом городишке, он явно не выполнил свою домашнюю работу до конца. Кейт Брукс не значилась в черном списке Бакстауна, и было уже слишком поздно опять втирать ей, будто все номера заняты. Мы вошли через одну из дверей в комнату с письменным столом, одним стулом, лампой и двумя односпальными кроватями, хотя на самом деле это оказались две смежные комнаты, разделенные дверью, такой сопливой, что открыть ее можно было бы и простым плевком. Эта дверь была открыта, и Гарри уже разложил все бумаги по делу на двуспальной кровати в соседней комнате. В этой комнате имелись только кровать, туалетный столик и ванная. И никакого тебе письменного стола.

Кофеварки ни в одной из комнат не нашлось.

– Если мне в ближайшее время не принесут чашечку кофе, я кого-нибудь тут прикончу, – пригрозил я.

Не говоря ни слова, Блок повернулась и направилась к двери.

– Сливки и побольше сахара, – крикнул я ей вслед. На выходе Блок с улыбкой показала мне средний палец.

– Что собираешься теперь делать? – спросил Гарри.

– Хочу еще раз перечитать все материалы по делу. А затем составить ходатайство об освобождении под залог. Нам нужно вызволить Энди оттуда. И может, получится сегодня вечером навестить его маму.

– Я тоже почитаю, – сказала Кейт.

– Когда ты закончишь, нам нужно разработать план. Мы должны спасти этого парнишку. Прямо сейчас я не вижу способа, как это сделать.

– Мы найдем способ, – заверила меня Кейт.

Гарри кивнул и принялся за работу.

Мне хотелось быть более оптимистичным, но в данный момент казалось, что нам всем предстоит попотеть на этом процессе по делу об убийстве, только чтобы увидеть, как Энди Дюбуа выносят смертный приговор. Я просто чувствовал это. Эта комната, весь этот чертов городок казались враждебной территорией. Где-то в глубине глаз у меня нарастало давление, и вовсе не из-за удара полицейской палкой по голове.

Жизнь Энди Дюбуа висела на тоненькой ниточке. И в тот момент я не знал, как его спасти.

Глава 13

Корн

Подъехав к химчистке «На скорую руку» на Четвертой улице, Корн заглушил двигатель своего «Ягуара» и опустил стекло. В ночной жаре цикады отбивали свой мерный ритм, постепенно сливающийся с биением его сердца. В химчистке все еще горел свет. Было почти полночь. Время закрытия.

Остальные магазины в квартале затворили свои двери уже несколько часов назад. Бар в четырех кварталах отсюда был единственным признаком жизни в городе. По обе стороны дороги было припарковано с полдюжины машин, но все они были темными и пустыми. Уличные фонари отбрасывали на асфальт тусклый желтый свет. Корн поднял стекло и вышел из машины как раз в тот момент, когда в химчистке погас свет. Он пересек улицу, постукивая каблуками своих мокасин «Брукс бразерс».

Дверь химчистки открылась. Патриция Дюбуа достала из кармана фартука связку ключей и принялась запирать за собой дверь.

– Добрый вечер, миссис Дюбуа, – сказал Корн.

По-прежнему стоя к нему спиной, она передернула плечами. А потом медленно повернулась. В ее испуганных поначалу глазах появилось холодное выражение. Патриция плотно сжала губы, ставшие совсем тонкими, и кивнула. Это было признанием его присутствия и исходящей от него угрозы. Некоторые люди, в первую очередь женщины, были способны каким-то образом заглянуть прямо внутрь Корна и увидеть там его гнилую, темную душу. И все же он знал, что она никогда не узнает об истинной глубине ненависти и тьмы внутри него. Никому это было не под силу.

– Рад, что застал вас, – продолжал он.

– Вам меня ни на чем не подловить. Я не нарушала никаких законов, мистер. Как и мой Энди. Вы здесь, чтобы сказать мне, что собираетесь его отпустить?

– Боюсь, что нет. Может, я мог бы еще что-то сделать для вас и вашей семьи? Могу я подвезти вас домой?

На улице все еще было выше тридцати градусов тепла. В помещении химчистки наверняка еще жарче.

– Я, пожалуй, прогуляюсь, – ответила Патриция.

– Вы уверены? Я подумал, мы могли бы поговорить…

– Можете поговорить прямо здесь, а потом уйти.

Корн отступил на шаг, стараясь, чтобы свет уличного фонаря не падал ему на лицо. Это не было сознательным движением с его стороны. Это просто казалось чем-то совершенно естественным. Некоторые вещи должны быть сказаны только в темноте.

– Энди убил ту молодую женщину, миссис Дюбуа. Закон требует наказания за это преступление. Наказания, которое отвадит от подобных деяний других людей. Жизнь за жизнь. Увы, это так, и я сожалею об этом. Я знаю, что, с тех пор как Энди попал в тюрьму, для вас настали тяжелые времена. Вы задолжали за аренду.

– Он никому не причинил зла. Мой Энди… Эй, а откуда вы знаете про аренду?

– Это маленький городок. Слухи разносятся быстро. Ваши соседи вроде уже не столь расположены помогать, как раньше. У вас долги и по медицинским счетам, – сказал он, бросив быстрый взгляд на ее лодыжку.

Патриции Дюбуа было пятьдесят пять лет, и двенадцатичасовые смены, проведенные в основном на ногах, прибавили ей еще лет двадцать. Ее правая лодыжка распухла почти до толщины икры, и короткий сапожок оттопыривался сбоку, чтобы вместить ее. Левое колено было туго перебинтовано. Бедняки трудились на износ, чтобы выжить, и напряженная работа частенько приносила с собой боль и инвалидность.

– Я не без сочувствия отношусь к вашему положению. В конце концов, это не ваша вина, что Энди убил ту девушку, – добавил Корн.

Дыхание Патриции участилось, губы задрожали. Свет уличного фонаря отразился в слезах, застилавших ее большие печальные глаза, – гордость жгла их.

Когда она заговорила, голос у нее дрожал и звучал едва громче шепота. И все же это было всё дыхание, какое она только могла собрать в своем теле, и вместе с ним появилась тихая сила.

– Мне не нужна благотворительность от таких, как вы! Вы хотите убить моего мальчика. Я знаю. Я вижу это. Я чувствую исходящий от вас запах. С вами что-то не так.

Свет уличного фонаря даже не мигнул, однако Корн, который только что стоял в трех или четырех футах от нее, внезапно перескочил вперед, как на неудачной склейке в кинофильме, на которой не видно, как кто-то движется, – или, может, то была просто игра света, не выхватившего сделанного им шага, – но какова бы ни была причина, теперь Корн вдруг возвышался прямо над Патрицией Дюбуа, а его лицо зависло в считаных дюймах от ее лица. Он чувствовал исходящий от нее запах химикатов, стирального порошка и чистящих средств.

Каждое слово, произнесенное им, звучало хрипловато и влажно – было что-то такое на грани каждого слога, словно мед, сдобренный мышьяком.

– Не торопитесь, миссис Дюбуа… Подумайте над тем, что я только что сказал. Я не могу спасти вашего сына. Я могу лишь обещать ему быструю смерть. И я могу пообещать вам достаточно денег, чтобы похоронить его и погасить ваши долги. Жители этого города могут быть милосердными и по-христиански относиться к тем, кто испрашивает искупления. Я прошу только об одном. Скажите правду. Расскажите нам, как Энди вернулся домой той ночью и сказал вам, что убил Скайлар Эдвардс. Проследите, чтобы он рассказал ту же историю присяжным. Если он этого не сделает, я могу заставить вас обоих страдать. Думаете, что сейчас плохо? Вам может быть много хуже. Ему может быть намного хуже. Я прослежу, чтобы Энди сделали укол. Хорошего препарата. Чтобы он заснул перед тем, как ему введут яд в вены. Если он не будет сотрудничать, у нас обнаружится нехватка подобных препаратов. Так что Энди будет ждать стул. Подумайте об этом, миссис Дюбуа.

Корн отступил на шаг. Прежде чем повернуться к своей машине, он сказал:

– Энди умрет. Вопрос только в том, как именно. Легко или тяжело? Он может просто заснуть или же умереть с кипящей в жилах кровью. Это зависит только от вас.

Глава 14

Эдди

Я проследил, как Корн, прихрамывая, пересекает улицу по направлению к своей машине, оставив пошатывающуюся женщину на тротуаре, и садится в свой «Ягуар». Нутро машины осветилось.

Чья-то рука легла мне на затылок. Блок тоже пригнулась. Как только Корн проехал мимо, она позволила мне выпрямиться.

Открыв водительскую дверцу, Блок ступила на асфальт, и я начал открывать дверцу со своей стороны. Блок покачала головой и движением руки велела мне подождать в машине.

Наверняка это было разумно. Судя по разговору, который только что состоялся у Патриции Дюбуа с Корном, ей были совсем ни к чему еще какие-то неожиданные встречи с незнакомыми людьми нынешним вечером. Если б мы подвалили к ней сразу вдвоем, этого могло оказаться уже слишком. Патриция стояла прислонившись к уличному фонарю, уронив голову на грудь и тяжело дыша. Корн не прикасался к ней физически, но выглядела она так, будто из нее высосали все силы. Блок двинулась прямо к ней, не желая еще больше ее пугать.

Подойдя ближе, она замедлила шаг и подняла руки с раскрытыми ладонями. К словам Блок относилась так, будто это стодолларовые купюры. Раздавала она их нечасто, но когда раздавала, они стоили каждого своего цента.

Я остался в машине. Не стоило выходить, пока Блок не покажет мне поднятые вверх большие пальцы.

Теперь говорила миссис Дюбуа. Медленно. С трудом выговаривая слова, вытирая мокрые от слез щеки. Что бы там ни сказал Корн, это потрясло ее до глубины души.

Блок неподвижно стояла, слушая миссис Дюбуа. А затем произошло то, чего я никак не ожидал. Миссис Дюбуа шагнула вперед и обняла Блок. Я никогда еще не видел, чтобы та хотя бы просто пожала кому-нибудь руку. На несколько секунд Блок застыла с распростертыми в стороны руками, как будто это было то, чего никогда с ней раньше не случалось. Было для нее практически чуждо. А потом она медленно обняла миссис Дюбуа, и та расплакалась, уткнувшись ей в плечо.

Я почти физически ощущал дискомфорт Блок, но она, видать, сумела подавить это чувство. Миссис Дюбуа сейчас требовались люди, на которых она могла бы опереться, и не только из-за ее больного колена и опухшей лодыжки.

Я подождал еще пару минут, после чего Блок подошла к машине, одной рукой обняв миссис Дюбуа. Я выбрался на тротуар, открыл заднюю пассажирскую дверцу.

– Миссис Дюбуа, меня зовут Эдди Флинн…

Отпустив Блок, она заключила меня в объятия. Блин, она оказалась довольно сильной женщиной!

– Мистер Флинн, Мелисса сказала мне, что вы поможете спасти Энди. Даже не знаю, как вас за это благодарить… Когда пропал Коди, я молилась. Молилась так усердно и так долго… Я молилась о том, чтобы кто-нибудь пришел и помог нам. Теперь у меня есть вы и Мелисса.

Было непривычно слышать, как кто-то называет Блок по имени. Она его никогда не использовала. Для всех она была просто Блок. Наверное, исключение делалось лишь для таких женщин, как миссис Дюбуа. Та выпустила меня из объятий, но продолжала держать руки у меня на плечах, глядя мне в лицо.

– Сам Господь послал мне вас, мистер Флинн! Я знаю это.

Я не стал говорить ей, что меня послал коррумпированный правительственный агент, у которого внезапно пробудилась совесть. Мне показалось, что момент для этого не самый подходящий.

– Если я собираюсь помочь Энди, то вы мне тоже понадобитесь, миссис Дюбуа.

– Я сделаю все, чтобы вернуть моего мальчика домой! Мелисса сказала, что вы виделись с ним в тюрьме. Как он? Они не позволили мне с ним поговорить.

Я не хотел ей говорить. Просто не смог.

– Он держится, миссис Дюбуа, но нам нужно вытащить его оттуда.

– Этот человек, мистер Корн… В нем есть что-то холодное. Что-то старое и дурное, что витает вокруг него подобно запаху. Он – это зло. Он хочет убить моего Энди. Сказал, что если я уговорю Энди признать себя виновным, то он проследит за тем, чтобы Энди умер во сне. А если я этого не сделаю, то мой мальчик… мой мальчик перенесет нечто ужасное!

Глаза миссис Дюбуа опять наполнились слезами, и она низко согнулась в поясе. Мы с Блок усадили ее в машину и проехали шесть миль до дома миссис Дюбуа. По дороге я решил, что в историях о том, что Корн одержим идеей смертной казни куда больше правды, чем казалось мне вначале. А еще дал торжественное обещание – самому себе. Что не просто добьюсь оправдания Энди. А еще так или иначе пущу Рэндала Корна ко дну.

На веки вечные.

Глава 15

Эдди

Одноэтажный деревянный дом, в котором жила Патриция Дюбуа, находился на самых задворках Бакстауна, неподалеку от узенькой двухполосной шоссейки. Грунтовая дорога вела от нее между старыми, покрытыми мхом деревьями к дому с покатой крышей. Имелись в нем небольшая гостиная, даже еще более маленькая кухня и тесная, словно кладовка, комнатка, служившая спальней. Еще одна спальня была лишь ненамного просторней. За домом виднелась пристройка, в которой располагались туалет и душ.

Невзирая на все, с чем ей сейчас приходилось иметь дело, Патриция – как по ее настоянию мы стали ее называть – сумела создать в гостиной атмосферу тепла и гостеприимства. Старый диван был застелен пледами. Крайняя правая из трех его подушек была заметно вдавлена, как будто на ней сидел какой-то невидимый человек. На средней подушке тоже была большая вмятина, и я понял, что именно здесь сидели Патриция и Энди, вместе. Перед диваном на ящике из-под молока стоял старый угловатый телевизор. Ящик был накрыт одеялом, но не до самого низа. Стены увешаны фотографиями с Энди: его первого дня в школе, верхом на велосипеде, сидящего на коленях у матери и так далее – от обедов в честь Дня благодарения до вечеринок по случаю дня рождения. Денег в этом доме было очень мало, но любви побольше, чем во многих других.

– Садитесь, устраивайтесь поудобнее, – предложила Патриция.

Мы с Блок устроились на диване. В свете единственной лампы, горевшей в углу, мы едва могли различить очертания старого кресла, на которое Патриция бросила свой фартук.

– Хотите кофе?

При мысли о кофе у меня слегка закружилась голова.

– Я бы с удовольствием, спасибо.

Блок просто кивнула.

Патриция отдернула занавеску, отделявшую кухонный уголок от гостиной, и принялась открывать шкафчики.

– Увы, но кофе у нас закончился… Может быть, чайку?

Кофе я не пил уже почти сутки, и исправить ситуацию мне по-прежнему не светило. Пришлось довольствоваться чаем, хотя бы из вежливости.

Она принесла два стакана чая со льдом. Я взял еще сахара, Блок отказалась.

Кроме телевизора и серванта, здесь повсюду стояли коробки со старыми книгами. В основном в бумажных обложках, а то и вовсе без обложек. Блок полезла в коробку на своей стороне дивана и достала несколько книг – это оказались любовные романы. Коробка с моей стороны была набита в основном старыми детективами – не только дешевыми книжками в мягкой обложке, но и журналами на эту тему.

– Гляжу, вы оба любите читать… Энди, должно быть, заразился любовью к чтению от вас, – заметил я.

– Этот телевизор сломался, когда Энди было одиннадцать. К тому времени, как я накопила достаточно деньжат, чтобы купить новый, Энди сказал, что лучше нам потратить деньги на книги. Что мы и сделали. Сидим вот тут по вечерам и читаем. По телевизору все равно ничего хорошего не показывают, – сказала Патриция.

– А когда Энди начал работать в этом баре для дальнобойщиков? – спросил я.

– Где-то три года назад. Сначала мне это не понравилось, но я поговорила с владельцем, приятным человеком по имени Райан, и он сказал, что будет присматривать за моим Энди. И не обманул. У Энди никогда не было проблем в этом баре. Он подметал полы, мыл стаканы, поддерживал чистоту и порядок. Энди настоящий труженик, как и его мама. Отлично со всем справлялся и не допускал, чтобы это как-то мешало его учебе в школе, – с сияющим лицом сообщила Патриция, явно не в силах сдержать гордость за своего Энди.

– Он был близок со Скайлар?

Огонек, на миг вспыхнувший в глазах у Патриции, тут же погас под сомкнувшимися веками, брови сошлись на переносице, губы резко захлопнулись и поджались так, что чуть ли не полностью исчезли во рту. Когда она заговорила опять, голос ее звучал едва слышно:

– Бедная девочка… Нет, он особо не говорил о ней. Разве что от случая к случаю. В основном Энди рассказывал про Райана. И про посетителей. Для бара, рассчитанного на дальнобойщиков, там было очень много завсегдатаев. В этом городе нет недостатка в пьянчужках, это уж точно.

– Они были друзьями? Энди и Скайлар?

– Приятелями, я бы сказала. Не друзьями. Он никогда не встречался с ней вне работы. Во всяком случае, насколько я знаю. Но она тепло относилась к нему. Сразу же ввела его в курс дела. Заботилась о нем. Энди может всего за пару часов прочесть какой-нибудь роман и написать по нему работу для школы. Но в остальном он не слишком смекалистый. И не слишком хорошо ладит с людьми. Скайлар помогла ему в этом, потому что была действительно популярна.

– Что он рассказывал вам о Скайлар?

– Она была умной девочкой. Доброжелательной. Я помню, Энди рассказывал, что они часто говорили про колледж и про книги. Вот, пожалуй, и всё. Хотя он как-то упомянул, что у нее были какие-то проблемы с парнем.

– У нее был парень?

– Думаю, что да. Она постоянно болтала с каким-то парнем по телефону или писала ему сообщения, когда Райан не видел. Персоналу там не разрешалось пользоваться телефонами во время смены. Энди это не заботило, у него никогда не было телефона.

– А вы случайно не знаете, как звали того парня? Не Гэри Страуд? Вроде это с ним она встречалась…

– Да, с ним. Простите, но больше я особо ничего не знаю. Я не была знакома со Скайлар. И теперь жалею об этом. Я пошла на…

Патриция примолкла, достала из рукава бумажную салфетку и промокнула ею глаза.

– Я пошла на похороны Скайлар. Этот человек, мистер Корн, все время стоял рядом с ее родителями, что-то шептал им и посматривал на меня. А после службы Эстер Эдвардс подошла ко мне. Все смотрели на меня. И знаете, что она сделала? Плюнула мне в лицо. Прямо в лицо. Господи, я не знала, куда деваться… Мой сын не убивал ее дочку. Я знала это тогда, знаю и сейчас. Я не виню Эстер. Ей было больно. Я думаю о том, что тогда сказал мистер Корн, и вспоминаю выражение лица Эстер в тот день. И я знаю, что тоже почувствую эту боль, когда они заберут у меня Энди.

– Мы сделаем все возможное, чтобы этого не произошло, – пообещал я.

Блок расстегнула куртку, достала заключение доктора Фарнсворта – патологоанатома, выбранного Коди Уорреном, – и положила его себе на колени. Это был не слишком тонкий намек на то, что мне нужно получить конкретную информацию и что у нас не так много времени, чтобы разводить антимонии.

– Энди когда-нибудь носил кольцо с рисунком в виде звезды? – начал я.

– Нет, Энди никогда не носил колец… Как-то раз я купила ему одно кольцо. На его шестнадцатилетие. В ломбарде на Восьмой улице. В нем было два черных камушка. Однажды он надел его, а потом сказал, что у него чешутся пальцы.

– Может, у него была пуговица, или значок, или что-то еще со звездой на нем?

– Нет, вся одежда Энди была простой. Какого рода звезда?

Блок пролистнула несколько страниц отчета и передала его мне. Хотя у нас не было фотографий, имелось хорошее описание травмы.

– Пятиконечная звезда, – сказал я.

Патриция перекрестилась.

– Разве это не имеет какого-то отношения к поклонению дьяволу? [287] 287
  Многие видят в пятиконечной звезде в первую очередь пентаграмму – символ, предохраняющий от сил зла в ходе темных обрядов.


[Закрыть] Энди никогда не стал бы иметь отношение к чему-то подобному!

Блок удовлетворенно кивнула и позволила мне перейти к следующим вопросам.

– После того как Энди арестовали, когда вам впервые разрешили его навестить? – спросил я.

– Это было в окружной тюрьме. Он сказал мне, что ему пришлось сказать шерифу, что он напал на Скайлар, иначе его бы не выпустили. Они велели ему подписать какую-то бумагу и пообещали, что затем позволят ему увидеться со мной, чтобы я могла отвезти его домой.

Мне уже приходилось слышать, как копы оказывают давление на молоденьких перепуганных подозреваемых. Такое происходило уже далеко не в первый раз, и не в последний. Видео– или аудиозапись допроса Энди отсутствовала: по-видимому, не работала записывающая аппаратура. Все, на что мы могли опираться, – это слово шерифа против слова Энди, что тот подписал это признание по собственной воле.

– Энди рассказал бы им все что угодно, лишь бы поскорей вернуться домой, мистер Флинн. Он всегда доверял полиции. Он у меня не особо смышленый – только не в этом смысле. Бедный мой мальчик… Пожалуйста, скажите мне, что вы хоть чем-то можете мне помочь!

– Я сделаю все, что в моих силах, Патриция. Послушайте, на суде не бывает абсолютно никаких гарантий. Но я сделаю все, что смогу, чтобы добиться оправдания Энди. Обещаю вам. А пока что еще один вопрос: когда вы в последний раз видели Коди Уоррена?

– Он заходил ко мне в химчистку, где-то с неделю назад, и сказал, что нашел что-то, что может доказать невиновность Энди. Он не уточнил, что именно, просто сказал, что ему нужно выяснить еще пару вещей. Я беспокоюсь и за него тоже. Никто не видел его уже несколько дней. Так вы думаете…

– Думаю ли я, что с Коди что-то случилось? Да, именно так.

– По-моему, вы правы, – сказала Патриция. – И я не удивлюсь, если за этим стоят представители закона. Этот шериф Ломакс… Когда-то он был хорошим человеком. Честным. Все в городе уважали его, и он был добр к бедным. А потом появился этот окружной прокурор, Корн. И вдобавок жена шерифа тяжко заболела… Миссис Ломакс работала в благотворительном магазине на Мейн-стрит. Добрая была женщина. Тихая такая, но было видно, что ей хочется помогать людям. Шериф сильно изменился после того, как она заболела. Он избил Энди! Когда я увидела своего сына в тот день, на нем места живого не было. Мой бедный сынок…

– Он заплатит за это, – заверила ее Блок.

– Не связывайтесь с шерифом, – предостерегающе произнесла Патриция.

Блок подалась вперед:

– После того, что вы нам сегодня рассказали, я с него и с Корна уже не слезу.

– Вам надо быть поосторожней. Это опасные люди.

– Меня это не пугает, – сказала Блок.

– Почему?

– Потому что я сама опасная.