Текст книги "Современный зарубежный детектив-14.Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Сьюзен Хилл,Жоэль Диккер,Себастьян Фитцек,Сара Даннаки,Стив Кавана,Джин Корелиц
сообщить о нарушении

Текущая страница: 285 (всего у книги 346 страниц)

57

Клара

«Истина не в вине, а в насилии».

Клара помнила эту фразу, будто отец произнес ее только вчера, а не несколько десятилетий назад вместо сказки на ночь.

Она еще чувствовала запах его одеколона, покалывание на щеке, когда он ее целовал, и слышала его чуть мутный от алкоголя голос, запах табака и вина – смесь запахов, от которой ей и сегодня становилось плохо.

– Представь, что на твою лучшую подругу в метро напали двое парней. И избивают ее до крови, что ты будешь делать?

– Я вмешаюсь, – уверенно ответила она тогда отцу, и он смерил ее неодобрительным взглядом.

– Так легко говорить. Любой идиот может толкать речи и нести что-то про гражданское мужество. – Выражение, которое тогда ей еще ничего не говорило. И стало понятно лишь спустя много лет, как и весь смысл, который отец хотел до нее тогда донести. – Но лишь когда ты подвергаешься насилию, проступает твое настоящее я. Насилие, – он поднял указательный палец, – насилие срывает с тебя маску. Заставляет действовать. Бам! – Он хлопнул в ладоши, и она вздрогнула в постели. – Видишь, когда ты так пугаешься, не можешь думать или взвешивать варианты действий. Сейчас все решается за доли секунды: ты поможешь своей подруге? Или убежишь?

«Насилие, – голос из прошлого эхом раздавался в ушах Клары. – Что ты сделаешь, если столкнешься с ним?»

Сегодня она могла бы дать отцу однозначный ответ: она не убежала. Она осталась. Она взглянула опасности в глаза, возможно, впервые в жизни, но в любом случае в такой момент, когда оказалась как никогда близко к смерти. Здесь, на четвертом этаже, в этой роскошной старинной квартире с как минимум семью комнатами, которая вызывала у нее омерзительное чувство дежавю.

Мебель словно говорила с ней, пока она шла по коридору к кухне-гостиной. Картины на стенах шептали – черно-белые фотографии, какие продаются в строительных магазинах, слишком дешевые для этой шикарно отремонтированной старинной квартиры. Серая дорожка под ногами говорила негромко, а вот обеденный стол на кухне практически кричал: «Добро пожаловать назад!»

Я никогда не была здесь, – протестовала она, словно у предметов обстановки этой квартиры имелась душа, перед которой она должна была оправдываться.

На самом деле не было ничего, что бросилось бы ей в глаза.

А ведь она запомнила бы старый холодильник или серый диван. Господи, кто ставит диван на кухню?

Клара прошла через раздвижную дверь в столовую, где стоял стол из орехового дерева. Она провела рукой по бороздкам на краях столешницы, по ее полированной поверхности, но и здесь не было ничего, что однозначно напоминало ей о той ночи, с которой ее самоубийство было решенным делом.

В открытой витрине стояла рамка с фотографией, на которой был изображен молодой бородатый мужчина в инвалидной коляске. За ним стоял худой парень с грустными глазами, возможно, медбрат.

У обоих не было даже отдаленного сходства с Янником. И все равно книжная полка с детективами, расставленными по авторам в алфавитном порядке, кричала: «Еще увидишь, Клара. Ты еще увидишь».

И действительно.

Не в гостиной, не в маленькой кладовке, где стояли только компьютер и погибающий фикус. И не в ванной. А за следующей дверью.

Она узнала по произведению искусства на стене.

Самурайскому кинжалу!

Ее взгляд переместился к прикроватной тумбочке. Точнее, к выключателям, встроенным в панель, один из которых был уже активирован.

Из-за чего вода в кровати мерцала красным светом.

«Полагаю, это первый раз, когда ты трахалась на трупе, а?»

В тот самый момент, когда мебель перестала кричать ей «Добро пожаловать», когда воспоминания впились в нее, как клещ в кожу жертвы, Янник снова заговорил с ней.

Она услышала его голос, его дыхание, почувствовала его присутствие. Медленно, осознавая, что совершила фатальную ошибку, когда вошла в спальню, она повернулась к двери.

58

Джулс

– Так, твой гребаный лифт опять сломан, мне потребуется сердечно-легочный аппарат, когда я поднимусь наверх, – ругался его отец, который последовал его просьбе и остался на связи.

Джулс услышал тяжелые шаги в подъезде и положил трубку. Спустя короткое время заскрипели половицы перед входной дверью.

– Эй? – раздалось в коридоре. В старой квартире звук перетекал из комнаты в комнату и, казалось, становился не тише, а громче, но сейчас это уже не играло никакой роли, потому что малышка все равно не спала.

– Я в детской! – крикнул Джулс. – У Фабьенны. – Он ласково погладил ее по спине, девочка все еще пряталась с головой под одеялом.

– У Фабьенны? Какого черта?..

Ханс Кристиан Таннберг обычно носил спортивную обувь. Сейчас его кожаные подошвы с хрустом давили осколки лампочки на полу.

– Что здесь происходит? – спросил голос, у которого вдруг появилось лицо, и это было не лицо отца Джулса.

– Папа? – удивленно крикнула девочка.

– Не бойся, – сказал Джулс и хотел помешать ей сдвинуть одеяло, чтобы она не видела мужчину, который неожиданно вырос в дверном проеме.

– Кто вы? – спросил высокий, мокрый от дождя мужчина в костюме с достаточно приятными чертами лица.

Мужчина, на которого запали бы многие женщины, – подумал Джулс.

– Папа! – крикнула девочка. Она наконец-то высунула голову из-под одеяла.

Но смотрела не на Джулса, что его ранило. Хотя он, конечно, понимал ее поведение, и для ревности у него объективно не было причины. Прошло ведь совсем мало времени. Тем более она спала, была в плену своих лихорадочных кошмаров.

У нас еще нет связи. Она даже не знает, что я сделал ради нее сегодня ночью.

– Папа! – снова крикнула она и попыталась вырваться от Джулса, чтобы побежать к мужчине в дверях.

К своему родному отцу.

59

Малышка, конечно, была не Фабьенной. Она на нее даже не походила, и Джулс это понимал. Но, пытаясь сегодня ночью защитить ее ценой собственной жизни, он представлял себе, что это была его собственная дочь. И в состоянии волнения ему и правда так иногда казалось.

Моя маленькая.

Семилетняя девочка попыталась подняться. Болезненная слабость, державшая ее в трансе последние часы, уступила место ужасному откровению, которое Джулс прочитал в ее полных ужаса глазах: мужчина, что в последние часы подходил к ее кровати, гладил ее, заботился и даже давал лекарство, оказался абсолютным незнакомцем.

– Кто вы? – спросил мужчина в дверях, тоже бледный от ужаса и с трясущейся нижней губой. – Чего вы от нас хотите?

– Оставайся в постели, – приказал Джулс девочке, держа в руке нож, который юный убийца выронил, убегая из детской комнаты.

– Но я хочу к моему папе!

– Нет, малышка. – Джулс показал ей лезвие ножа. – Ты этого не хочешь.

Ее глаза округлились еще больше. Скоро, с небольшим запозданием, из них польются слезы.

– Не бойся, Амели, не бойся… – трусливо выкрикнул мужчина с порога, не решаясь сделать шаг в комнату.

Джулс покачал головой и грустно улыбнулся.

– Услышать от вас такие слова в адрес женского пола. Кто бы мог подумать.

Он сделал ему ножом знак отступить на шаг.

– Давайте, Мартин, мы оба пройдем в ванную.

Единственная запираемая комната, если он не ошибался. Все-таки сегодня ночью он был впервые здесь и еще не очень хорошо ориентировался в квартире Клары.

60

Клара

– Взор застыл, во тьме стесненный, – шептала Клара, поворачиваясь. – И стоял я, изумленный, снам отдавшись, недоступным на земле ни для кого.

Стихотворение Эдгара Аллана По успокаивало ее.

Оно изгоняло голос Янника из ее головы. О ситуации, описанной в этих строках, – пожилой мужчина в полночь открывает дверь и никого не обнаруживает, хотя в нее только что стучали, – она сама мечтала в этот момент.

Тьма – и больше ничего.

Она тоже хотела увидеть пустоту. Чтобы в дверях в спальню никто не стоял. Чтобы там не было никакого Янника. Никакого Мартина, вообще никакого мужчины, который хотел бы причинить ей зло. Хотя она только что слышала тяжелые приближающиеся шаги.

Конечно, он был там. С самоуверенной улыбкой, хотя и немного удивленный, словно не ожидал встретить ее здесь так поздно.

– Янник, – вырвалось у нее при взгляде на эту знакомую ненавистную фигуру.

– Вот это да, – сказал он и засмеялся.

Словно в трансе Клара нажала на значок телефонной трубки на смартфоне и набрала 110. Затем прикинула, сможет ли опередить Янника и сорвать со стены кинжал, но решила не рисковать. Она побежала в прилегающую ванную, мимо водяной кровати, в прозрачном, светящемся уже зеленым светом, матрасе увидела бедренную кость. Ее чуть не вырвало. Но она взяла себя в руки, захлопнула дверь в ванную – и ей повезло: никакого ожидания, на другом конце тут же ответил сотрудник.

– Скорее призжайте, Песталоцциштрассе, 44, четвертый этаж.

Она попыталась закрыть задвижку, но Янник оказался быстрее и пинком открыл дверь.

– Он хочет меня убить.

Она отпрянула назад по кафельному полу.

Янник остался стоять в дверном проеме, как в прошлый раз, когда вышел из ванной, только сейчас он смотрел в ванную комнату, а Клара сидела, скорчившись, в душе. В руке у него ожидаемо был кинжал, который он даже вынул из ножен.

На этот раз он не просто порежет мне ноздри.

Янник смотрел на нее сверху вниз. Разглядывал ее, словно зритель в кино – заинтересованный, как будет дальше развиваться история, но не имеющий понятия, чем закончится фильм.

– Какова причина вашего звонка? – спросил полицейский.

– Мне угрожают, – сказала он, прижав телефон к уху, и Янник насмешливо наморщил лоб.

– Кто же, дорогуша? – прошептал он. Так тихо, чтобы его голос наверняка не был записан вместе с разговором. Поэтому он и держался на расстоянии.

Пока.

– Я ничего тебе не сделаю, – лгал он. – Это даже не моя квартира. Я скроюсь, прежде чем копы успеют выехать.

– У этого типа оружие, – продолжала говорить Клара в трубку. – Он хочет меня убить.

Янник, молча стоявший в дверном проеме, заулыбался еще шире.

– Ты и правда ничего не поняла, тупая шлюха. Я никогда не представлял для тебя опасности. Для меня ты была просто приятным времяпрепровождением. Я никогда бы тебя не убил, но сейчас у меня не остается выбора!

– Вы можете укрыться в безопасном месте? – спросил мужчина на другом конце телефона немного непрофессионально. В голосе слышалось волнение.

– Нет, возможно. Я не знаю, – залепетала Клара, рассчитывая на то, что Янник – или Цезарь, или Джо, как бы ни звали этого психопата – в любой момент вырвет у нее из рук телефон.

Но он сохранял спокойствие. И Клара использовала свой последний шанс и закричала, хотя для этого не было причины, потому что ее шантажист по-прежнему не сдвинулся с места.

И все равно она продолжала кричать:

– О господи, он идет. Он нашел меня, он…

Она потянулась рукой за спину, к ремню, вытащила пистолет Хендрика, который подобрала в паркинге, и засунула за пояс, и вскинула его перед собой.

И трижды выстрелила Яннику в грудь.

61

– Вы еще там, алло, с вами все в порядке? – Полицейский в трубке стал, разумеется, еще взволнованнее, когда услышал выстрелы.

Клара пыталась дать ему ответ. Открыла рот, двигала языком и слышала себя так, будто говорила откуда-то из-под колокола.

– Да, да, я еще здесь. Но ничего не в порядке, о боже, ничего уже не будет в порядке.

Она сделала шаг вперед, встала перед Янником, который удивленно смотрел на нее. Он осел на пол, прислонившись к радиатору на стене. Его правая рука дрожала. Телефон выпал у него из пальцев и лежал вниз экраном на кафеле, который скоро окрасится в красный цвет.

Клара в панике ловила ртом воздух. Раз, два, все быстрее. Как только ее легкие наполнились, писк в ушах, вызванный звуком выстрела, прекратился.

– Алло? Сохраняйте спокойствие. Мы уже на пути к вам.

– Спасибо! – ответила она и расплакалась. – Это была самооборона, – сказала она, и сама верила в эту ложь, которая не была ложью, потому что если бы она этого не сделала, то лежала бы сейчас на месте Янника. – У меня не было выбора.

У нее началась истерика. Это была не шарада, не актерская игра. Накопившиеся за все эти годы негативные эмоции выходили из нее. Она думала о Мартине, о том видео в Le Zen, о сломанных костях, синяках, унижениях; о том, что сегодня он ее «продал». Груз прошлого свинцом лежал на ее слишком слабых плечах. Она с трудом переступила через умирающего мужчину под ногами, который переспал с ней, чтобы затем ее же кровью написать на стене дату ее смерти. А когда она вернулась в спальню и увидела плавающие в водяной кровати останки жертв «календарного убийцы», ее словно прорвало.

Клара заикалась, мямлила, кричала и плакала, шипела, как дикая кошка, и захлебывалась, как утопающая. Все, что она говорила, не имело никакого смысла.

– Мы скоро будем у вас, – попытался успокоить ее полицейский из службы 110, но не его голос заставил Клару остановиться.

А постукивание в ее мобильном, которое она сначала спутала с собственным бешеным сердцебиением.

Клара утерла рукой слезы и посмотрела на дисплей.

Даже ведро ледяной воды возымело бы менее отрезвляющий эффект.

Она знала: если в такое время, сильно за полночь, звонит этот номер, то случилось что-то еще более ужасное, чем то, что она сейчас пережила.

62

– Алло, фрау Вернет?

– Да.

Клара уже мчалась. Прочь из квартиры, обратно в подъезд. Она не слышала никаких сирен, значит, у нее еще был шанс убежать.

С одного места преступления на другое.

– Что случилось?

Клара торопилась вниз по ступеням. Мимо женщины в ночной рубашке, которую, видимо, разбудили выстрелы и которая сейчас, белая как мел, отпрянула в свою квартиру, когда Клара промчалась мимо нее.

– Элизабет Хартмут, я мать Виго, – представилась женщина без надобности. Клара сохранила ее контакт как «БЕБИСИТТЕР». Виго с матерью жили во флигеле.

– Что с Амели? – торопила Клара.

Фрау Хартмут была очень добрая, но ужасно нерасторопная женщина. Все, что она делала, происходило практически с невыносимой медлительностью. Она медленно говорила, медленно ходила, и Мартин часто злословил, что Виго обгоняет ее и в мыслительном процессе.

– Ну, это тоже является причиной моего звонка. Я не уверена, мне кажется, я должна позвонить в полицию.

– Почему? Что случилось?

Клара снова стояла на Песталоцциштрассе. По-прежнему никаких сирен. Никаких мигалок. Только легкий моросящий дождь, который замерзал на тротуаре и превращал каждый шаг в скольжение.

– Виго просто вне себя. Он прибежал вниз босиком, на руках и одежде повсюду кровь. Виго, что… нет, пожалуйста, не надо…

Очевидно, шестнадцатилетний парень не послушал свою мать, и телефон теперь был у него. Он проинформировал Клару намного быстрее и яснее, чем его мать:

– Вы должны срочно прийти домой, фрау Вернет.

Клара повернула на углу улицы, поскользнулась на непосыпанной дорожке, поднялась, побежала дальше. Идущая навстречу веселая парочка пыталась, хихикая, удержаться на ногах, но оба замолкли, когда увидели Клару. Плачущую, хромающую, все еще с пистолетом в руке – она заметила это, лишь когда увидела свое отражение в витрине по дороге. Кларе приходилось сдерживаться, чтобы не кричать в телефон.

– Что с Амели? – задала она единственный вопрос, который еще имел значение.

И получила от Виго один из самых жутких ответов, какой может услышать мать:

– Я не знаю.

Клара остановилась. Уставилась в ярко освещенную витрину бутика с кашемиром, в котором не найдется такого пальто, которое смогло бы ее согреть, если подтвердятся ее самые страшные опасения.

– Она была в постели уже около восьми, – сказал Виго. – Я прилег в гостевой, в одиннадцатом часу меня напугал громкий звук. Сначала я подумал, что Амели выронила стакан. Поэтому я поднялся и хотел пройти на кухню, но там стоял незнакомец и говорил по телефону.

– Кто?

– Я не знаю. Вор, наверное. Сначала я подумал, это ваш муж или друг, но потом он сказал: «Все здесь обречены на смерть». К счастью, меня он тогда еще не заметил.

Клара хотела кричать, но первобытный страх, какой может испытать только мать, которая вот-вот потеряет самое дорогое в жизни, перехватил ей горло.

– У меня ведь нет мобильного, а у вас в квартире нет стационарного телефона, фрау Вернет.

Именно Мартин всегда возмущался, что у парня нет мобильного, но она успокаивала себя, что Виго нужно всего лишь перебежать через двор к своей матери, если что-то случится с Амели.

– Я хотел пойти к матери, чтобы позвать на помощь. – Голос бебиситтера срывался. – Но тип услышал звон ключей в двери. Поэтому я прятался от него, перемещаясь из комнаты в комнату, где его не было. В ванной я нашел снотворное, чтобы подмешать ему в сок. Даже вооружился ножом, но потом Амели начала кричать, и тип направился с оружием к ней в комнату. О господи, если бы я мог защитить Амели!

Клара закрыла глаза. Услышала, как мимо проехал автофургон, кроме мороси на лице, почувствовала крупные капли воды на затылке, которые падали ей на голову с какого-то навеса, и была словно парализованная. Не в состоянии сделать ни шага.

– Вы должны мне поверить, я не хотел оставлять Амели одну. Именно сегодня, мне кажется, она себя не очень хорошо чувствовала. Но по-другому не получилось, он хотел меня убить, о господи, я спрятался под кроватью, но он меня нашел. Тогда я попытался спуститься вниз через окно. Мне ужасно жаль, вы правда должны срочно вернуться домой!

Он сказал это уже во второй раз, и третьего было не нужно. Это стало для нее сигналом.

Домой.

Клара положила трубку и заскользила дальше в сторону Кантштрассе. По пути сюда они ведь проезжали мимо стоянки такси, или нет?

Для большей уверенности она открыла в телефоне список звонков, пролистала к исходящим, потому что только вчера вызывала такси к себе домой на Литценштрассе. Ей нужно будет просто нажать на повторный вызов, что быстрее, чем искать номер телефона в Гугле.

О'кей, вот он!

Она снова поскользнулась, но удержала равновесие.

Вызов такси в Берлине. Второй исходящий звонок. После двадцати попыток дозвониться до Джулса.

Ах, Джулс…

Осознав, что снова стоит перед задачей, с которой не может справиться одна, Клара ощутила беспомощность.

Она всхлипнула. Подумала о провожатом, в котором нуждалась сейчас, как никогда.

На моем пути домой.

Самом опасном пути в мире, если ты женщина. Клара дошла до Кантштрассе, огляделась в поисках такси и увидела стоянку, где ждали две машины.

Ей нужно было перейти через дорогу на светофоре, всего несколько метров, но она застыла. Как один из тех уличных артистов, которые не шевелятся, пока не бросишь им в шляпу деньги.

Список звонков, – подумала она.

Что-то с ним было не так.

Как вчерашний вызов такси может быть сразу вторым по счету номером, который я набирала?

Стоя на перекрестке, Клара еще раз поднесла телефон к глазам, вытерла экран.

И не нашла его.

Звонка в службу ночного телефонного сопровождения!!!

Поняв это, Клара почувствовала, как внутри ее что-то надломилось.

«Не случайность», – прокряхтела она, когда первое такси уехало со стоянки, а она даже не нашла в себе силы, чтобы поднять руку.

Ничто из того, что произошло в последние часы, не было случайностью.

Взлом машины Мартина и похищение ключей от их квартиры на Литценском озере. И – абсолютно точно – то, что именно Джулс говорил с ней от службы телефонного сопровождения.

Клара нажала на кнопку повторного набора и почувствовала себя словно во сне, из которого невозможно проснуться.

Это мое Чистилище.

Навсегда в плену разговора с провожатым, который снова и снова сообщает ей ужасную правду, которую ее мозг никогда не согласится понять.

Не важно, как хорошо Джулс объяснит ей сейчас этот кошмар.

63

Джулс

Он сидел в темноте на кухонном полу. Весь свет в квартире Клары и Мартина был погашен, шторы задернуты. Так он мог лучше сконцентрироваться. Лучше продышать боль, которую ножом причинил ему мальчик.

У него оставалось немного времени, он понимал это, прижимая уже третью тряпку к колотой ране, кровотечение из которой никак не останавливалось.

Его вполне устраивало, что все сейчас шло к концу. И что Клара так быстро ему позвонила.

– Что с Амели? – задала она единственный вопрос, который мог интересовать мать в такой ситуации, как только он ответил на звонок.

Как бывший отец, Джулс не хотел устраивать ей такую пытку, но, вероятно, другой возможности поговорить друг с другом уже не будет, а он должен был знать:

– Как вы это выяснили?

– Я хочу знать, что…

– Я сейчас скажу вам. Вы получите все ответы, Клара. Я клянусь. Но лишь после того, как скажете мне, как вы узнали.

Она стояла на улице. На фоне машин, проносившихся мимо нее. С сидящими за рулем людьми, которые наверняка даже не обернулись бы на плачущую на тротуаре женщину.

Какой позор.

Если Нью-Йорк был городом, который никогда не спал, тогда Берлин был местом, где Джулс больше никогда не хотел просыпаться.

– Мой звонок не был ошибкой, – наконец сказала Клара.

– Нет?

– Нет. Мой телефон не разблокировался в кармане брюк. И я не набирала случайно номер службы телефонного сопровождения.

– А как тогда?

– Это были вы. Вы позвонили мне, подонок. И теперь я хочу знать почему? Что с Амели?

Джулс одобрительно кивнул.

– Браво. Правда, я думал, что вы догадаетесь раньше.

– ЧТО С МОЕЙ ДОЧЕРЬЮ?!

Клара уже кричала, и Джулс наказал ее самым страшным, что мог ей причинить.

Он положил трубку.

Через три секунды телефон в его руке снова завибрировал.

– Мы можем теперь поговорить спокойно?

– Нет, да, я не…

– Вы взволнованы, я это понимаю.

Наверное, я сам так спокоен только потому, что уже потерял литр крови.

– Послушайте меня внимательно, потому что это сейчас очень важно. Вы правы, вы мне не звонили. Я набрал ваш номер.

– Почему?

– Потому что хотел с вами поговорить. Если бы вы не решили, что случайно набрали мой номер, я бы заявил, что сотрудники из службы телефонного сопровождения иногда перезванивают особенно лабильным людям, если у нас есть их номер.

– Подонок, что это за извращенная игра, которую вы ведете? Что это значит?

Джулс открыл рот, но ему пришлось немного подождать с ответом, потому что от пронзившей боли в боку у него перехватило дыхание.

– Это не игра, – наконец сказал он. – Это горькая правда. Вы встретились с Янником?

Вопрос явно вывел ее из и без того шаткого равновесия.

– Янник, как… я…

– Честный ответ. Не мямлите, соберитесь. Вы с ним встретились?

– Да.

– Дело дошло до борьбы?

– Типа того.

– Он жив?

Она залепетала:

– Я, то есть… нет, я…

Джулс удовлетворенно улыбнулся. Первая хорошая новость за долгое, долгое время.

– Поздравляю. Вам это удалось.

Клара снова закричала:

– Это не причина для радости, это самое ужасное, что мне пришлось совершить в своей жизни!

– Нет, это самое лучшее, – возразил ей Джулс. – Поверьте мне, Клара. Мой отец заслужил смерть.