Текст книги "Современный зарубежный детектив-14.Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"

Автор книги: авторов Коллектив

Хонор отъехала от здания суда на несколько кварталов – подальше от медленно рассасывающейся толпы. Остановилась под деревом, постаралась перевести дыхание, успокоиться. Необходимо было позвонить Дугалу. Элли тоже придется рассказать обо всем – а для нее это разоблачение будет еще большей катастрофой, чем для Хонор, – но пока что она была в безопасности на своем курорте, куда не было доступа СМИ. Так что сначала нужно поговорить с Дугалом и узнать, сумеет ли он найти какой-то выход – ради них обоих. Много лет его советы были бесценны в тех случаях, когда клиенты отмачивали что-то такое, что даже Хонор было не под силу разгрести. Он знает толк во всяких юридических ловушках и бесчисленных способах их обойти. И у него есть связи – он наверняка знает кого-то, кто в силах помочь ей уладить ситуацию. Даже если он не так уж заинтересован в том, чтобы помогать Элли, Хонор-то он без поддержки не оставит.

Ей не хотелось обсуждать с ним то, что ей могут предъявить по поводу ее собственных поступков, но она не сомневалась, что он примет ее версию. Она уже придумала, как это преподнести: она признается, что была дома у Сюзанны, но будет утверждать, что вышла ошибка с датами. Визит к Салли О’Хэллоран тоже легко объяснить. У Хонор возникли некоторые опасения по поводу того, как обращаются в доме престарелых с ее отцом, – разве не естественно было навестить старую школьную подругу, чтобы поинтересоваться ее личным мнением об этом заведении? Смешно же думать, будто это как-то доказывает сговор между ними.

Она набрала номер и заговорила, понизив голос, словно боялась, что ее подслушают. Голос Дугала тоже был приглушенным. Он уже слышал новости и ждал ее звонка.

– Я не могла позвонить сразу, – сказала она. – Там все кишело журналистами. Просто безумие. Можешь себе представить.

– Думаю, могу.

Она сразу перешла к делу.

– Ты же понимаешь, что все это чушь?

Неожиданно для нее самой ей вдруг не стало хватать воздуха.

– То, что ты была у Сюзанны? И разговаривала с сиделкой?

– Да, конечно. Ты же знаешь, я не имею к этому никакого отношения. Но я говорю и об Элли. Этот свидетель, Дэвид Ли, он все лжет, это какой-то фотошоп. Должно быть, они…

– Хонор…

– Наверняка мы можем как-то…

– Хонор. – Голос у него был суровый. – Дэвид Ли сказал правду. Все, что говорила Элли Каннинг, было ложью. От начала до конца. Она никогда не была в том доме. Я это знаю.

Ей вдруг стало холодно.

– И ты тоже знаешь.

Она сделала вид, будто не слышала последнего утверждения.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что это я рассказал адвокатам защиты о Дэвиде Ли.

– Что?

– Он пытался дозвониться до тебя. Ты куда-то ушла, а телефон оставила дома, и я ответил на звонок. Он сказал, что звонит, чтобы сообщить тебе, что у него есть некая информация об Элли Каннинг.

– Но зачем он звонил мне, а не в полицию?

– Возможно, намеревался тебя шантажировать. Не знаю. Мне все равно, если честно. Но мне нужна была эта информация, и я заплатил ему за нее. Он рассказал мне, что она была с ним – прислал фото, видеозаписи.

– И ты отправил их Энди Стайлзу?

Скрыть страх в голосе было выше ее сил.

– Я делал это для тебя. Я думал, что вся проблема в Элли. Я пытался тебя защитить. – Он выдержал паузу. – Но ты, как выяснилось, не нуждалась в защите. Когда я услышал, что произошло сегодня в суде, все вдруг встало на свои места. Ты покупаешь дом на улице, где живет Гаскойн. Все эти поездки к отцу, симуляция дочернего долга. То, как ты уговаривала меня остаться дома – говорила, что тебе нужны тишина и покой, что хочешь побыть одна. О господи… Не знаю, как я мог быть настолько слепым. Ты и Чипс – твоя детская любовь! Как же вы, должно быть, смеялись!

– Дугал, я…

– Наверняка это был почти смертельный удар для тебя, когда он выбрал Сюзанну. После всех твоих стараний.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Она сама слышала, как неубедительно звучат эти слова.

– Прекрасно понимаешь. – Он рассмеялся, но веселья в его смехе не было. – Ты отлично знаешь, о чем я говорю, Хонор. Ты всегда все знаешь. Это талант. Раньше я восхищался этим твоим умением слушать, работать с людьми, подмечать их слабости и пользоваться ими. – В голосе его звучала глубокая, горькая печаль. – Я просто никогда не думал, что ты и моими воспользуешься.

Чипс остановился перед нашим домом.

– Зайду-ка я к себе, проверю, что там как. Постараюсь вернуться как можно скорее.

Он помог Мэри выйти, и мы оба стояли у работающей на холостом ходу машины и смотрели, как она поднимается по ступенькам веранды – ухватившись за перила, медленно и мучительно перетаскивая одну ногу за другой со ступеньки на ступеньку.

– Вообще-то, – сказала я, – я могу зайти к тебе, когда она уснет. Хочется пройтись.

– Пройтись? Сейчас? В такую жару? Ты уверена, что это хорошая идея? – Он помолчал, обеспокоенно глядя на меня. – Может, ты думаешь, что нам нужно поговорить?

Я засмеялась.

– О боже. Нет. Не сегодня. Я просто не могу. – Я ободряюще улыбнулась ему. – И вообще, это уже история.

– Может, и история, но она же чуть не…

Я перебила его:

– Ну ей-богу, Чипс. Неужели нельзя просто забыть об этом сейчас? Я бы лучше поговорила о будущем. А вообще-то предпочитаю говорить о цене на баранину.

– Отлично. – Я слышала облегчение в его голосе. – На самом деле в сфере овцеводства произошли кое-какие интересные события. Будет что обсудить.

Я засмеялась.

– А может, просто погуляем, когда станет попрохладнее? Мне просто нужно на воздух. Такое ощущение, что я почти не двигалась с тех самых пор, как это все началось. Пройдусь по выгону, а потом можем вернуться вместе.

Он нахмурился.

– Вот уж не знаю, стоит ли тебе ходить по темноте одной.

– Да еще не так уж темно будет. А что, если я возьму с собой собак?

Это его почти удовлетворило.

– И фонарик захвати. И телефон. – Он провел рукой по моему упругому выпуклому животу. – И иди помедленнее.

– У меня и выбора особого нет, правда?

– Наверное.

Он нежно поцеловал меня и уселся обратно в машину.

Я просунула голову в открытое окно.

– А можешь бутылку чего-нибудь поставить в холодильник? Надо же нам как-то отпраздновать.

Мэри была на удивление покладиста. Чуть-чуть откусила от своего поджаренного бутерброда с сыром: это было почти все, что я могла сделать на ужин из наших истощающихся запасов – буханка замороженного хлеба, сыр, масло и несколько сморщенных яблок.

Мы заказали ей онлайн новую пижаму, и накануне та как раз пришла: хлопчатобумажная, с короткими рукавами – не совсем такая, как ее роскошная шелковая пижама Шанель, но расцветка похожая, и Мэри не терпелось поскорее надеть ее и лечь спать. Она легко отказалась от ванны и вечерней игры в трабл. Послушала несколько глав адаптированной версии «Хайди», которую мы читали уже, кажется, целую вечность. Наконец я дошла до того места, где Хайди надевает всю свою одежду разом, собираясь в город с тетушкой.

Мэри рассмеялась.

– Я тоже один раз так сделала.

– Как сделала?

– Как-то раз, когда я возвращалась из Лос-Анджелеса, у меня не было денег, чтобы оплатить дополнительный багаж, и я натянула на себя половину своих нарядов, а поверх – широкое пальто. Стала такая толстая, еле в кресло втиснулась. Было адски неудобно. Но я возвращалась навсегда.

– Да?

Эту историю я никогда не слышала.

– Угу. Это было сразу после того, как мы с Джонно расстались. Я решила, что с меня хватит. Решила навсегда вернуться в Австралию. Хотела приехать в Сидней, попробовать как-то наладить отношения с тобой. Посмотреть, получится ли у меня быть хорошей матерью – ну, знаешь, остепениться, как-то пожить семьей.

– Так что же случилось?

Она не ответила. Я видела, что глаза у нее начинают блуждать, теряют фокус.

– Так почему ты не вернулась, Мэри? – переспросила я. – Ты же летела в Сидней и собиралась остаться навсегда?

– Я… ну, в общем, получилось как всегда.

– Что ты имеешь в виду?

– Встретила кое-кого в аэропорту. Одного старого знакомого. Предложил мне нюхнуть кокса… – Она пожала плечами. – В общем, в тот раз я до дома так и не доехала. – Она похлопала меня по руке. – Но теперь-то я здесь, правда? Мы вместе.

Она поерзала на кровати и глубоко, удовлетворенно вздохнула.

– Вместе. – Я закрыла книгу, натянула одеяло Мэри до подбородка и укрыла ее. Веки у нее уже закрывались.

Я выключила лампу. Поцеловала Мэри в лоб.

– Спокойной ночи, Мэри.

– Спокойной ночи, детка.

Она закрыла глаза и перевернулась на другой бок. Идя по коридору, я едва разбирала ее тихое пение.

 
Я в Новом Орлеане
По улицам пройду
И как найду Сюзанну —
То так и упаду.
А нет – так бездыханным
Лежать мне в вечном сне.
В гробу спою: «Сюзанна,
Не плачь же обо мне!»
 

Она звонила ему снова и снова, слала одно сообщение за другим, но ответа не было. Она отправила десятки сообщений – отчаянных, путаных и бессвязных. Унижалась как могла, просила прощения, обещала золотые горы. Ничего.

Когда сообщение наконец появилось на ее экране, оно было даже не от Дугала, а с неизвестного номера.

«Только что слышала что этим сукам все сашло с рук. Дж. и Д. вечирком прокатются на Уош-роуд. Шерил».

Хонор перечитала сообщение дважды. Думала, не набрать ли номер Шерил. Потом – не позвонить ли в полицию.

Месть. Говорят, это блюдо лучше подавать холодным, но кто знает, когда оно лучше усваивается?

Я дождалась, когда Мэри уснет, и подозвала собак – те, несмотря на поздний час, готовы были отправиться на поиски приключений. Когда они поняли, что мы идем к их дому, они понеслись впереди меня с радостным лаем, то и дело забегая понюхать в кусты, а потом возвращаясь посмотреть, как я там. Было уже темно – темнее, чем я ожидала. Свет падал только от тонкого серпика луны и мерцающего фонарика в моем телефоне. Я шла осторожно, чтобы не запнуться и не упасть. Новый дом был ярко освещенным маяком в конце трудного пути. Подойдя к нему, я остановилась на мгновение. Чипс стоял у кухонного окна с бокалом вина в руке и смотрел в темноту. Я несколько раз взмахнула фонариком, чтобы успокоить его. Собаки с громким лаем бросились вперед. Чипс помахал мне в ответ и направился к двери веранды. Я слышала его ровные шаги по деревянному полу, а потом, все быстрее, по подъездной дорожке, когда он вышел меня встречать.

Собаки добежали до него первыми и с тявканьем заскакали вокруг. Он щелкнул пальцами, и они тут же прекратили возню. Сидели они послушно, но радость от встречи с хозяином чувствовалась в помахивании длинных изящных хвостов, в тяжелом дыхании, выражавшем ожидание и надежду.

– Надеюсь, от женщин ты такого послушания не ждешь.

Он снова щелкнул пальцами и изобразил разочарование, когда я не выполнила команду.

– Тебе, пожалуй, все равно лучше не сидеть на земле в таком положении. Можно же… ну, в общем, я знаю, что это вредно.

– А что же мне делать?

Я знала, что мне сейчас нужно делать: любой здравомыслящий человек на моем месте (хотя бывал ли кто-нибудь когда-нибудь на моем месте?) предложил бы подвести итоги, определиться с дальнейшими шагами, наметить путь. Но мне сейчас не хотелось быть здравомыслящей. Не хотелось думать.

– Не знаю точно, – он протянул мне руку, – но, думаю, в список входит целебный бокал вина, легкая музыка и, э-э-э… валяние на диване.

Я взяла его за руку, и он нежно притянул меня к себе.

* * *

Мне снилось, что я стою рядом с дедушкой у барбекю и держу в руках блюдо, в которое он складывает сильно подгоревшие сосиски. Внезапно рядом оказалась бабушка и вырвала тяжелое блюдо у меня из рук. «Где твоя мать? – спросила она, и в ее голосе звучала знакомая досада с оттенком разочарования. – Это работа для Мэри, а не для тебя». Едкий дым от горящих дров щипал глаза, они наполнялись слезами, и бабушкина фигура все сильнее расплывалась.

Я проснулась. Глаза все еще слезились, в горле першило. Чипс крепко спал рядом, откинувшись на подушки и тихонько похрапывая. Створчатая дверь была открыта, чтобы ночной ветерок проникал в комнату. В воздухе пахло гарью, висела легкая дымка. Даже с кушетки я видела слабые оранжевые отблески в той стороне, где был мой дом. Я ткнула Чипса локтем, а потом, не дождавшись ответа, с силой растолкала. К тому времени, когда он встал и набирал три ноля на домашнем телефоне, я уже бежала по тропинке, и Рип с Недом мчались впереди, лая во весь голос.

Дом пылал. Это было ужасно – и вид, и запах, и звук, и жар. Такие сцены я видела бесчисленное количество раз в фильмах, в новостях, однако реальность не шла с этим ни в какое сравнение. Пламя было уже, кажется, повсюду, и все-таки распространялось дальше, словно какой-то чудовищный всепожирающий зверь, который сорвался с цепи и пытается удрать – лижет под дверьми, бьется в окна, поднимается по водосточным желобам на крышу. Я подбежала к крыльцу веранды – так близко, насколько позволял огонь, и отчаянно закричала, но даже сама себя не слышала за ревом пламени. Ни я, ни кто-то другой ничего не мог бы тут поделать. Если Мэри все еще в доме, то к ней уже не войти, а ей не выйти.

Я отступила, шатаясь на непослушных ногах, не в силах сделать ничего – только беспомощно смотреть, как зверь пожирает все на своем пути.

Свирепый рев пламени на миг слегка утих, и я расслышала, хотя и едва-едва, истошный собачий лай. В этом ужасе я совсем забыла о собаках. Но они были целы и невредимы, возле гаража – яростно лаяли и скребли лапами дверь прачечной. Я метнулась через весь двор и распахнула дверь, не успев даже сообразить, что делаю. Мэри была там – сидела, скрестив ноги, на цементном полу, возле перевернутой корзины для белья. Содержимое корзины валялось кучей перед ней. Она сменила пижаму и теперь, несмотря на жару, была в байковых штанах, принадлежавших Чипсу, и старой футболке. Собаки бросились к ней и стали лизать ее в лицо, восторженно лая. Она оттолкнула их и посмотрела на меня с печалью на лице.

– Я хотела найти свою старую пижаму Шанель. Та, которую ты мне купила, не годится – колючая. Я думала, может, ты бросила старую в корзину для белья, но ее тут нет.

* * *

– Отличная пижама, Мэри, – сказал позже Чипс. Мэри лежала на носилках, и парамедик проверял уровень кислорода у нее в крови. – Только не думай, что сможешь оставить ее себе.

Она блаженно потянулась.

– Я решила, что буду теперь носить только ночные рубашки. Помню, мама всегда говорила – надо, чтобы ночью всякие женские места дышали свежим воздухом. А в этом не очень-то проветришь. – Она щелкнула резинкой штанов по животу. – Вам, пожалуй, тоже надо бы позаботиться о некоторых частях тела, мистер Чипс. Вы же не хотите без них остаться, правда?

Парамедик, кажется, оторопел, но Чипс только рассмеялся.

– Когда я в последний раз проверял, мои… э-э-э… части тела были в полном порядке, Мэри. А вы-то как? Никаких царапин? – Он обратился к парамедику. – С ней все хорошо?

– Ей очень повезло, – кивнул тот.

Мы все оглянулись на дом. Пламя наконец удалось усмирить, но спасти усадьбу было уже невозможно. Мы с Мэри остались бездомными, но обе были живы.

Я знала, что это, скорее всего, бессмысленно, но все же спросила:

– Чего я не могу понять, так это как ты там оказалась, Мэри. Почему не выбежала из дома? Двери были не заперты. Ты могла просто выйти через прачечную.

– Темно было, – ответила она. – Я выглянула в окошко, увидела, как темно, и не захотела выходить одна. Боялась заблудиться. Но я знала, что ты придешь. – Она немного помолчала и мечтательно добавила: – Честно говоря, я надеялась, что это будет Чипс.

Ответить на это было нечего.

«ПОХИЩЕННАЯ:

ИСТОРИЯ ЭЛЛИ КАННИНГ»

Документальный фильм

HeldHostage Productions © 2019

Голос диктора:

Уже через несколько часов после нашумевшего судебного процесса над Сюзанной Уэллс, отдыхавшая на эксклюзивном курорте в Тихом океане Элли Каннинг дала интервью своему тогдашнему бойфренду, Джейми Хемаре. В этом интервью, транслировавшемся в прямом эфире на канале «Сто восемьдесят градусов», Каннинг прямо заявила, что обвинения против Уэллс были сфабрикованы Хонор Филдинг, а сама она согласилась участвовать в этом под давлением, находясь в состоянии психического расстройства и душевного надлома.

[Отрывок из интервью каналу «Сто восемьдесят градусов»]

Каннинг:

Почти три недели я была, в сущности, секс-рабыней, накачанной наркотиками, и я знаю – найдутся люди, которые скажут, что я сама напросилась, но я правда не понимала, во что ввязываюсь. Я не говорю, что пошла с Дэвидом Ли против воли или что-то такое, но я была просто чудовищно неопытна в таких делах. После этого я еще несколько месяцев была в ужасном состоянии. У меня были флешбэки, панические атаки – самые настоящие. В то время я была так рада, что выбралась, и так благодарна Хонор, которая пустила меня пожить, что действительно воспринимала ее как спасительницу. Наверное, я тогда готова была для нее практически на все что угодно. Я не пытаюсь оправдываться – то, что я сделала, было… ну, в общем, очень нехорошо, – но мной тогда было очень легко манипулировать. Поэтому, когда Хонор рассказала мне, что Сюзанна когда-то силой удерживала у себя девушку и ей это сошло с рук, я и правда поверила, что она заслуживает такого. Я слышала всякие разговоры об этой девушке в Мэннинге, так что это было похоже на правду. Теперь-то я понимаю, что это было глупо и нехорошо, и не знаю, как просить прощения за то, что заставила пережить Сюзанну и ее семью… Но как только эта история попала в СМИ, она сразу разрослась до гигантских размеров. Я как будто оказалась в кошмарном сне, и он становился все страшнее и страшнее – а мне даже не с кем было поговорить, некому рассказать правду. Я запуталась в этом жутком клубке лжи…

Голос диктора:

В начале февраля 2019 года Хонор Филдинг и Элли Каннинг были арестованы за воспрепятствование осуществлению правосудия. Каннинг, согласившаяся выступить свидетелем обвинения в обмен на освобождение от уголовной ответственности, была отпущена без предъявления обвинений. Хонор Филдинг была освобождена под залог. Дата судебного разбирательства еще не назначена. Филдинг, которая продолжает настаивать на своей невиновности, в апреле 2019 года подала гражданский иск против Каннинг.

В отношении Дэвида Ли, самопровозглашенного «артрепренера», изготовителя софт-порно, выступившего свидетелем со стороны защиты, в настоящее время проводится расследование арбитражной комиссии по трудовым отношениям в соответствии с рекомендациями судьи, ведущего процесс.

Элли Каннинг и сегодня остается популярной фигурой в Австралии и во всем мире. Несмотря на реабилитацию Уэллс и на признание Каннинг своей вины, недавний онлайн-опрос показал: 48 процентов людей продолжают верить, что Элли Каннинг была похищена Сюзанной Уэллс. Парижский косметический гигант «Леандон» не разорвал контракт с Каннинг, несмотря на давление, и его линия «Побег» уже стала лидером продаж в своей отрасли.

Каннинг – постоянная гостья различных ток-шоу, включая «Вопросы и ответы» на Эй-би-си и «Проект». Кроме того, она участвовала в программах «Я – знаменитость», «Последний герой» и «Танцы со звездами». Она также ведет популярную колонку советов для «Гардиан» и пишет, по ее собственному определению, «художественные мемуары», которые появятся в продаже в конце 2019 года.

Последние шесть месяцев Каннинг посещала занятия по актерскому мастерству в престижном Институте Финча в Сиднее. Она получила главную роль в готовящейся к показу на одном из телеканалов драме, основанной на биографии Вайолет Чарлзуорт, и намерена вскоре переехать в Лос-Анджелес. Каннинг планирует учредить стипендию для девочек из неблагополучных семей в своей бывшей школе.

Согласно источникам в интернете, брак Хонор Филдинг с финансистом-миллионером Дугалом Корриганом распался, хоть Корриган вначале и заявлял публично, что верит в невиновность жены. Их пентхаус в Сиднее был продан за неизвестную сумму. По слухам, Филдинг, ушедшая с поста генерального директора «Хонор тэлент» и переехавшая в Байрон-Бей, тоже пишет мемуары.

Сюзанна Уэллс и Чипс Гаскойн поженились в феврале 2019 года, а в начале марта у них родился сын. Уэллс не стала подавать в суд ни на Каннинг, ни на Филдинг, несмотря на давление со стороны генерального прокурора Нового Южного Уэльса. Она наотрез отказывается говорить с прессой о том, что ей пришлось пережить. Мэри Сквайрс, которая все еще живет с молодоженами, снялась в документальной передаче о деменции на Десятом канале и недавно появилась в нескольких рекламных роликах шоколадно-мятного мороженого «Бен энд Джерис».

Несмотря на огромное количество домыслов и догадок, мотивы ложного обвинения до сих пор достоверно не установлены.