Текст книги "Современный зарубежный детектив-14.Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Сьюзен Хилл,Жоэль Диккер,Себастьян Фитцек,Сара Даннаки,Стив Кавана,Джин Корелиц
сообщить о нарушении

Текущая страница: 250 (всего у книги 346 страниц)

Глава 18. Новогодний спектакль (1/2)

До новогоднего спектакля оставалась неделя.

На перемене все ученики только про него и говорили. Директор сказал, что это свободный спектакль, то есть каждый поднимется на сцену и исполнит перед родителями, что хочет. Все спрашивали друг друга, кто что собирается делать. Балтазару хотелось вместо представления громко рыгнуть в микрофон. Нас очень насмешила эта идея, но Балтазар сказал, что если он так сделает, отец наверняка отвесит ему пару здоровенных оплеух, а это уже совсем не так забавно.

– А вы? – спрашивали нас остальные ученики.

Мы отвечали уклончиво:

– Мы что-то сделаем все вместе. Сами увидите.

Время летит быстро, и не успели мы оглянуться, как великий вечер настал! Школьный актовый зал был набит битком. Директор открыл собрание довольно-таки жалкой речью:

– Добро пожаловать, дорогие родители. В этом году новогодний спектакль будет на вольную тему. То есть мы разрешили всем детям показать на этой сцене то представление, какое они сами захотят. Все возможные претензии высказывайте непосредственно детям. Спасибо и веселого Рождества!

Потом ученики стали поочередно выходить на сцену, по классам. Директор занимался тем, что нажимал на кнопку, которая поднимает и опускает занавес. После каждой сценки родители вяло хлопали, Директор опускал занавес, а когда выходил следующий ребенок, опять поднимал. Там были стихи, песенки, много музыкальных номеров, кто-то жонглировал, кто-то решил показать, как он считает в уме, и провалился, а акробатический номер кончился слезами.

А вот Балтазар нас очень насмешил. Он притворился, что микрофон не работает. Поднялся на сцену, взял микрофон, как будто собрался что-то прочитать, и стал молча шевелить губами. Все подумали, что микрофон сломался, и родители стали кричать: «Микрофон! Микрофон!» Директор вышел на сцену, постучал по микрофону, и микрофон заработал. Директор ушел со сцены, и Балтазар опять притворился, будто говорит. Директор решил, что микрофон не работает, и бегом прибежал обратно. Балтазар повторил свой трюк несколько раз. Директор весь вспотел. Папа Балтазара завопил из зала:

– Все дети имеют право на нормальный микрофон, а мой сын, конечно, нет!

– У него тот же микрофон, что у всех! – возразил Директор в микрофон, показав всем, что тот прекрасно работает.

Тут все поняли, что Балтазар просто пошутил. По-моему, сценка у Балтазара была самая забавная и самая интерактивная из всех, но его папа явно держался другого мнения.

– Балтазар, грязная скотина, вот я тебе дома надаю по шее! – заорал он.

Директор, по-прежнему стоявший с микрофоном в руках, так рассердился, что даже покраснел:

– Никто никому не надает по шее! Скоро Рождество, и я требую, чтобы все было тихо и мирно! Иначе я полицию вызову!

Это охладило горячие умы. Видно было, что бедный Директор на пределе. Хорошо, что скоро каникулы. Отдохнет немножко.

А потом очередь дошла до нас. Начинала я. Я поднялась на сцену, и Директор нажал на кнопку занавеса.

У меня живот сводило от страха, но о том, чтобы слинять, не могло быть и речи.

Глава 19. Новогодний спектакль (2/2)

Занавес открылся.

Я была вся в белом. Я стала ходить по сцене и произнесла:

– Я – Демократия. Благодаря мне все люди свободны.

На сцену вышел Отто. Он налепил на одежду страницы пьесы подставного Деда Мороза, а в руках держал сумку.

– Я – Пьеса! – выкрикнул Отто.

– Идем со мной, подруга Пьеса, – сказала я. – Я тебя защищаю. Благодаря мне ты свободна! Что у тебя в сумке, подруга Пьеса?

– У меня в сумке одно слово, – ответил Отто-Пьеса.

– И твое слово я тоже защищаю.

Потом на сцене появились Джованни, Арти и Йоши в седых париках на голове и с палками в руках. Они закричали (все, кроме Йоши):

– Мы – родители, и нам не нравится демократия!

Они притворились, будто меня убили. У меня была в кармане бутылка кетчупа, и я полила им везде свою белую одежду, чтобы зрители как следует поняли, что я умерла. По-моему, это было гениально. Но настоящие родители сидели с какими-то странными лицами.

Потом подставные родители (Джованни, Арти и Йоши) притворились, что только сейчас заметили Отто-Пьесу.

– Нападем на эту пьесу! – закричали они.

Отто-Пьеса громко завопил:

– На помощь! На помощь! Они убили Демократию! Теперь некому меня защитить!

Тут подставные родители напали на Отто-Пьесу со своими палками и сделали вид, будто срезали сумку, которую он держал, а потом показали ее публике, словно добычу.

Отто-Пьеса простонал:

– Они срезали мою драгоценную сумку для слов!

Я сделала вид, что не совсем умерла, и, приподняв голову, спросила страдальческим голосом:

– Какие слова были у тебя в сумке, подруга Пьеса?

– Гениталии! – закричал Отто-Пьеса. – Я пьеса, но не целая, потому что мне отрезали гениталии!

Потом Отто-Пьеса встал на колени перед подставными родителями и взмолился:

– Отдайте их мне, пожалуйста! Отдайте мне мои гениталии!

– Нет, – сухо ответили подставные родители. – Потому что гениталии – это запрещенное слово!

И подставные родители стали водить хоровод вокруг Отто-Пьесы и затянули надоедливую песню: «Запрещенное слово! Запрещенное слово! У нас нет демократии!»

А потом мы все выстроились в ряд перед публикой и закричали:

– Что нельзя сказать, то можно показать!

И разделись догола.

А Отто-Пьеса потряс своей пипкой и обратился к зрителям:

– Смотрите на мои гениталии! Во имя демократии, смотрите хорошенько!

И добавил на публику:

– Друзья, идемте все голосовать, чтобы спасти демократию!

Тут появился Томас в костюме каратиста и с огромными накладными усами под носом, как у его отца. И сказал:

– Ну нет! Я не хочу голосовать! Лучше я буду ворчать в своей студии карате!

Вот. Наш спектакль был окончен.

В зале стояла гробовая тишина.

Ни единого хлопка.

По-моему, родители были огорошены. Мы все-таки поклонились, потому что все актеры так делают после представления. Потом Директор опустил занавес. Кажется, он был в полном ужасе.

Наши родители выходили из зала со странными лицами. Отто здорово отругала мать за то, что он заляпал клеем одежду, а мне мама тоже устроила выговор, потому что мое красивое белое платье было все в кетчупе, а пятна от кетчупа не отстирываются. Я решила, что это не так уж важно: каждый раз, надевая это платье, я буду вспоминать, какая у нас была классная пьеса.

– Не так уж важно? – перебила меня мама на кухне. – Думаешь, я тебе позволю надеть платье, когда оно все в пятнах?

Я между делом отъела еще немножко морковного пирога.

– Новогодний спектакль был на прошлой неделе, – сказал папа. – Хотелось бы знать, что могло произойти всего за неделю, чтобы сегодняшний поход в зоопарк обернулся такой катастрофой?

– Это из-за того, что я увидела, когда после спектакля выходила из зала, – объяснила я.

– А можно узнать, что такое ты увидела? – нетерпеливо спросил папа.

Неделю назад, когда мы с родителями выходили из зала, я вдруг заметила ее в толпе зрителей – ее, злую даму из зоомагазина! Она была здесь, среди публики! Я думала, у меня сердце остановится. Поскольку направлялись мы к парковке одновременно с ней, я легко продолжила за ней слежку и увидела, как она садится в свою красную машину с разбитой правой задней фарой и наклейкой на бампере.

Я прямо оторопела: значит, злая дама – мать кого-то из учеников.

Глава 20. Преступник найден

После новогоднего спектакля все в школе только и говорили, что о нашем представлении.

Родители были в шоке. Но все остальные ученики, те самые, что смеялись над нами, когда мы только пришли в их школу, теперь глядели на нас с восхищением.

Больше всех изумлялась мисс Дженнингс. Прямо опомниться не могла от того, что мы сделали. Она сказала, что мы хорошенько проучили родителей и что она очень нами гордится. Нам было суперприятно, потому что мы правда очень любим мисс Дженнингс.

До рождественских каникул оставалась всего неделя учебы, и мисс Дженнингс напомнила, что в последний день, как и договаривались, она поведет нас в зоопарк. Мы вяло согласились, и мисс Дженнингс спросила:

– С вами все в порядке, птенчики? Вид у вас страшно озабоченный.

Мы ответили, что все хорошо, но на самом деле мы точно были озабочены: наше расследование подходило к концу. Мы обнаружили связь между той злой дамой и нашей специальной школой: дама была матерью кого-то из учеников школы для нормальных детей. Может, она хотела от нас избавиться? Или завидовала нашей милой маленькой школе? Или просто была злая? Скоро мы все узнаем. Потому что теперь мы должны сойтись с ней лицом к лицу. Мы условились, что это случится в следующую среду. Вместе с бабушкой Джованни.

Бабушка Джованни говорила, что это финальный поединок. В сериалах сыщик сваливается как снег на голову к преступнику домой и подробно рассказывает, как он на него вышел и что ему не отвертеться. Мы так и сделаем. Это будет невероятно круто. Но мы все-таки волновались.

В ту самую среду Джованни как ни в чем не бывало пригласил нас всех в гости. Поскольку у Джованни никто за нами не присматривает, мы не стали тянуть кота за хвост: незаметно выскользнули во двор, где нас уже ждали в машине бабушка со своим горячим парнем.

Мы поехали в торговый центр, думая, что в будний день злая дама точно будет в своем зоомагазине.

Но ее там не оказалось.

В зоомагазине был только молодой человек, который чистил аквариумы. Он сказал, что у хозяйки сегодня выходной. Поэтому мы снова сели в машину и отправились к злой даме домой.

Подъезжая, мы увидели, что ее машина стоит перед домом. Она была здесь. Час истины пробил.

Но прежде чем пробьет час истины, надо пробиться в дом. Мы нажали на дверной звонок. Мы стояли, тесно прижавшись друг к другу, а бабушка держалась позади.

Дверь медленно открылась, и мы увидели злую даму. Она высилась перед нами, и нам стало немного страшно. Глядя на нас своими маленькими глазками, она сухо спросила:

– Что надо?

Теперь, когда она стояла совсем близко, я подумала, что она, пожалуй, старовата для матери кого-то из учеников.

Ответила бабушка Джованни:

– Дети хотят вам что-то сказать…

– Ах, это вы опять запулили свой проклятый футбольный мяч ко мне в сад и помяли мои грядки? – напустилась на нас злая дама.

Бабушка изрекла тоном сыщика из телесериала:

– Нам лучше поговорить внутри.

Злой даме стало любопытно, она посторонилась, и мы все вошли. Думаю, в телесериалах всегда всем хватает места, но тут мы набились в прихожую, как селедки в бочку.

– В чем дело? – нетерпеливо спросила злая дама. – Мне что, весь день тут торчать?

Тогда я решилась:

– Злая дама, мы знаем, что вы сделали.

– И что я такое сделала?

– Вы затопили нашу школу.

Злая дама, казалось, была ошарашена. Она уставилась на нас, как на полоумных.

– Мы все знаем, злая дама, – добавил Джованни.

– Нет смысла запираться, злая дама, вам крышка, – подытожила бабушка.

– Может, хватит называть меня «злая дама»? – разозлилась злая дама. – И может, вы объясните, о чем речь?

– Вы проникли в нашу специальную школу, вы заткнули раковины пластилином Йоши и открыли краны на все выходные, чтобы нашу школу затопило. Не отрицайте: у нас есть свидетель, он вас видел в тот вечер, когда случился потоп, вы выходили из школы через запасный выход и уехали на своей машине. На красной машине с разбитой правой задней фарой и наклейкой вашего зоомагазина на бампере.

Злая дама стояла разинув рот.

– Пиф-паф! – воскликнула бабушка. – Шах и мат!

В эту минуту мой взгляд упал на тумбу в прихожей. На ней стояла лампа и несколько фотографий в рамках. На одной из них был человек, которого мы все знали. Я остолбенела.

Я схватила рамку с фотографией и спросила злую даму:

– Почему у вас стоит фото Директора?

– Потому что он мой сын, – ответила злая дама, которая на самом деле была не злая.

Она оглядела нас со смущенным видом, а потом ласково предложила:

– Может, нам посидеть в гостиной? Я сделаю горячий шоколад, а еще у меня есть очень вкусное печенье.

В гостиной дама рассказала нам, что произошло. В точности как в телесериалах.

– Я знаю, кто вы такие, – призналась она. – Вы дети из специальной школы…

Мы дружно кивнули.

– Мне тогда вечером очень понравился ваш спектакль, – продолжала она. – Это было жестко. И вы преподнесли этим дебилам родителям хороший урок. Знаете, сын мне часто про вас рассказывает. Вы ему очень нравитесь. И есть еще один человек, который ему очень нравится. Которого он любит, в общем-то. Ваша учительница…

– Мисс Дженнингс? – переспросила я. – Директор влюблен в мисс Дженнингс?

– Давно уже. Но мой сын такой робкий…

– По нему не скажешь, – возразил Отто.

– Часто самые робкие люди лучше всех это скрывают, – сказала дама. – Сын уже много месяцев восхищался мисс Дженнингс, но не решался к ней подойти или с ней заговорить. Сколько раз он пытался, даже поджидал ее с цветами у выхода из школы. И всякий раз смотрел, как она проходит мимо, и не мог выговорить ни слова. Из-за этого он был несчастен, а ни одна мать не хочет видеть своего сына несчастным. Вот тогда-то мне и пришла эта слегка безумная мысль: сделать вашу школу непригодной для использования, чтобы сын мог принять вас в свою школу, в школу для нормальных детей. Я не нашла другого способа, чтобы он начал общаться с мисс Дженнингс.

– Так это вы затопили нашу специальную школу или Директор? – спросила я.

– Мы оба. Я отвезла его на машине. Хотела убедиться, что он не уйдет в кусты. И чтобы не опознали его собственную машину. Потом он проник в школу и устроил этот потоп. Это плохо, это очень дурно, я знаю. Но я ни о чем не жалею, потому что никогда не видела сына таким счастливым, как после вашего переезда в его школу.

И тут все частички нашего пазла встали на место. У Директора имелся мотив, то есть большая выгода от потопа: он мог сблизиться с мисс Дженнингс, в которую был влюблен. За несколько недель до этого он застукал в специальной школе Балтазара и в итоге выяснил, что запасный выход больше не запирается снаружи и через него можно попасть в здание. В то утро, когда обнаружился потоп, он был там, стоял в толпе зевак. Полицейский сказал, что преступники часто так делают. Директор с самого начала был у нас перед глазами, а мы ничего не замечали!

– Мама Директора, – сказала я, – ваш сын сделал громадную глупость! Это серьезнее, чем когда упал учитель физкультуры или попал под машину полицейский, это серьезнее, чем с Дедом Дай-в-Нос или со спектаклем про гениталии! Он затопил нашу школу! А мы нашу школу так любили!

– Простите, мне правда очень жаль, – прошептала Мама Директора. – Бывает, что от любви теряешь голову. Сами потом поймете… Я потеряла голову от любви к сыну, а сын потерял голову от любви к вашей мисс Дженнингс. И теперь он потеряет работу…

Я улучила момент и задала матери Директора вопрос, который нам всем не давал покоя:

– А в чем, собственно, состоит работа вашего сына?

– Его работа – заботиться о детях.

Мы очень огорчились, что Директор потеряет работу. Мы с одноклассниками и бабушкой Джованни немножко посоветовались, а потом сказали даме:

– Мы никому не скажем про потоп. Не волнуйтесь.

Дама была растрогана. Она поблагодарила нас и добавила:

– Вы славные ребятки.

На кухне папа с мамой глядели на меня квадратными глазами. Казалось, челюсти у них вот-вот упадут на пол.

– Это… это Директор затопил вашу школу?

– Это секрет, – напомнила я им. – Вы не имеете права никому о нем рассказывать. Мы Директора простили. Знаете, когда люди влюблены, они иногда творят неизвестно что.

Тут папа сказал:

– Я все равно не понимаю, как это все связано с тем, что сегодня случилось в зоопарке?

Связано это было так, что после похода к матери Директора мы решили помочь Директору – заставить мисс Дженнингс в него влюбиться.

Мы с одноклассниками очень любим помогать людям. Но, как говорит мама, добрыми намерениями вымощена дорога в ад.

Глава 21. Ужасно катастрофический поход в зоопарк

Нужен был план, как помочь Директору. Как сделать так, чтобы мисс Дженнингс в него влюбилась?

Перед нами стояла непростая задача: бедняга Директор был лысоват и довольно некрасив. Мы даже провели опрос среди учениц: 100 % девочек сказали, что он страшный.

Идея у нас появилась в итоге накануне похода в зоопарк, когда Директор зашел к нам в класс (теперь мы поняли, что он заходил повидать мисс Дженнингс) и сказал: «Маленькие проказники, завтра мы с вами поедем в зоопарк». И тут нас осенило: надо, чтобы Директор совершил подвиг.

Сначала мы думали что-нибудь устроить в автобусе. Например, в фильмах герой спасает детей из автобуса, охваченного пламенем. Но мы были не совсем уверены, что Директор сможет нас спасти, поэтому решили, что играть с огнем все-таки очень опасно. Потом Томас сказал, что притворится, будто подавился едой и задыхается, а Директор его спасет. И показал, как он притворяется, будто задыхается. Мы решили, что это просто супер.

И вот назавтра, когда мы ехали на школьном автобусе в зоопарк, Томас сделал вид, что подавился печеньем. Но Директор, который к тому же сидел с ним рядом, вместо того чтобы его спасти, стал паниковать и вопить от ужаса: «На помощь! Он задыхается! Помогите кто-нибудь!» Автобус остановился, мисс Дженнингс бросилась к Томасу, крепко обхватила руками его живот, и Томас притворился, что больше не задыхается.

Директор вздохнул с большим облегчением и сказал мисс Дженнингс, что она героиня. А мисс Дженнингс сказала нам, чтобы мы были осторожнее, когда что-то жуем.

Наконец мы приехали в зоопарк – страшно озабоченные, потому что вышли из автобуса, не успев сделать из Директора героя.

Мы вошли в зоопарк радостные и возбужденные. Каждому выдали маленький план, на котором было обозначено, где какие звери, и нам не терпелось начать их обходить. Вот тут и началась катастрофа.

Мисс Дженнингс строго-настрого велела нам держаться всем вместе. Мы послушались и в самом деле держались вместе. Не послушалась сама мисс Дженнингс: она осталась одна с Директором у пруда с розовыми фламинго и не заметила, что мы отошли на несколько шагов. Розовые фламинго нам были до лампочки. Нам первым делом хотелось посмотреть больших зверей.

Мы поглядели на план и стали решать, с кого начнем. Естественно, всем хотелось посмотреть разное. Поскольку у нас демократия, мы решили голосовать, и большинство проголосовало за вольер «Африканская саванна», где были, в частности, львы, слоны, зебры и гориллы.

В этот момент мы услышали знакомый голос, кричавший: «Дети! Дети! Вы где?» Это мисс Дженнингс стала нас искать. И тут мы поняли, что мисс Дженнингс нас не видит, потому что мы стоим за большими кустами.

Тут нам пришла гениальная идея: мы притворимся, что заблудились в зоопарке, а Директор нас найдет. Он будет героем, и мисс Дженнингс в него влюбится.

Мы незаметно пустились наутек. С одной стороны, надо, чтобы нас нашел Директор, а не мисс Дженнингс, а с другой – чем сильнее мы заблудимся, тем большим героем будет Директор, когда нас найдет.

Чтобы хорошенько заблудиться, надо было пойти в такое место, где нас никто не станет искать. Мисс Дженнингс догадывалась, что мы хотим посмотреть зверей из саванны, она наверняка пойдет туда. Значит, надо идти смотреть самых неинтересных зверей. Мы опять заглянули в план и сошлись на том, что самое бессмысленное животное в этом зоопарке – снежная коза. Мы ничего не имели против бедной козы, но по сравнению со львами, тиграми, слонами, жирафами, бегемотами, зебрами, крокодилами, гориллами, белыми медведями, пингвинами и рептилиями снежная коза в самом деле имела бледный вид.

Поэтому мы направились к вольеру со снежными козами. Как мы и ожидали, там никого не было, только сидела на скамейке какая-то очень старая дама, она говорила сама с собой и твердила как заведенная: «Да… Да… Да…»

Мы немножко посмотрели на коз: те стояли на огромных скалах и пощипывали рассеянные там и сям пучки травы.

Вдруг к нам направился проходивший мимо служитель зоопарка и подозрительно спросил:

– Это вы дети, которые потерялись?

– Нет, – хором ответили мы.

– У нас разве потерянный вид? – добавил Отто.

Служитель внимательно оглядел нас:

– Вы здесь одни?

– Нет, мы с бабулей, – сказала я, показав пальцем на старую даму.

Служитель подошел к бабуле:

– Простите, миссис, вы бабушка этих детей?

– Да… Да… Да… – отозвалась старая дама.

Удовлетворенный служитель пошел своей дорогой.

Чуть не попались! Не хватало еще, чтобы нас нашел какой-то служитель, а не Директор!

Оставаться здесь дальше было нельзя: стоит мисс Дженнингс дать наше описание, как служитель сразу поймет, что его надули. Надо скорей спрятаться где-то еще, но где?

Мы изучили план, и нам показалось, что самое подходящее место – это террариум. Закрытое со всех сторон здание, внутри довольно темно, и там собраны всякие рептилии и насекомые.

В здании было людно, и мы смешались с толпой, прилипшей к стеклам: кто смотрел на боа, кто на ящериц, кто на паука-птицееда или на пестрых и ужасно ядовитых жаб.

Вдруг из громкоговорителей прозвучал сигнал. Чей-то голос сообщал посетителям, что в зоопарке потерялась группа детей, их шестеро. Голос дал очень точное описание нашей одежды. И как только мисс Дженнингс умудрилась запомнить, кто во что одет? Все-таки она отличная учительница!

Нам показалось, что все посетители вокруг начинают к нам приглядываться. Пора было уходить отсюда и прятаться где-то еще.

Выходя из террариума, мы увидели через стеклянную дверь зоопарковый автомобильчик. Он катил по центральной аллее, и в нем сидели служители и мисс Дженнингс. Она и вправду твердо решила нас найти. Но куда подевался этот чертов Директор?

Мы подождали, пока машина не скрылась из виду, побежали в другую сторону и оказались у водоема с морскими котиками. Народу там было полно: в это время служители их кормили, и вся огромная толпа расселась на каменных ступенях. Мы устроились среди зрителей в надежде сделаться невидимками. Но из громкоговорителей снова прозвучал сигнал тревоги, и на этот раз из них раздался голос мисс Дженнингс: «Дети, дорогие мои, это я, мисс Дженнингс. Если вы меня слышите, подойдите к кому-нибудь из взрослых и попросите его отвести вас к служителю зоопарка».

Голос у нее был очень грустный и тревожный. Мы очень огорчились: решили помочь Директору, порадовать его, и расстроили мисс Дженнингс.

Мы незаметно ушли со ступенек. Проходя мимо автомобильчика для служителей зоопарка, который стоял на обочине аллеи, мы услышали потрескивание рации и слова: «Потерявшиеся дети по-прежнему не найдены. Полиция извещена, скоро полицейские прибудут на место». Мы вздрогнули. Шутки кончились, за дело взялась полиция. Нам хотелось отказаться от своего плана и пойти искать мисс Дженнингс. Но, с другой стороны, раз мы столько всего проделали, раз ситуация в самом деле стала серьезной, то если Директор нас найдет, он станет самым геройским героем.

А поскольку Директор был явно не способен нас разыскать, мы решили сами его найти. До чего же утомительно все-таки все делать самим.

Мы шли, внимательно глядя по сторонам, чтобы не пропустить Директора, но его нигде не было. В конце концов мы случайно вышли туда, куда хотели направиться с самого начала – к вольеру «Африканская саванна».

Тут мы забыли про Директора, потому что пришли в полный восторг. Там в огромных смежных вольерах были львы, пантеры, жирафы, зебры, бегемоты, носороги, гориллы. Зрители находились уровнем выше зверей, поэтому их всех было прекрасно видно.

Мы немножко постояли, любуясь львами. И вдруг услышали: «Мои маленькие проказники! Вот вы где!» Мы обернулись: это был Директор, он нас нашел. Наконец-то!

Директор бросился к нам и ощупал с ног до головы, чтобы убедиться, что мы живы, здоровы и никто не поранился.

– Где же это вас носило? – спросил он.

– В зоопарке! – ответила я.

– «В зоопарке!» В зоопарке, но не с нами! – стал нас отчитывать Директор. – Вы нас так напугали, знаете ли! Пошли со мной, найдем мисс Дженнингс. Вот она обрадуется!

Наш план вот-вот сработает! Но едва мы послушно двинулись за Директором, как он вдруг добавил:

– Теперь, когда вы нашлись, я наконец смогу отдать ей письмо.

– Какое письмо? – спросила я.

– Я… я ей написал письмо, – признался Директор.

– Любовное письмо?

– Ну-уу… да. А ты откуда знаешь?

– Когда мужчина пишет женщине письмо, обычно это бывает любовное письмо.

– А у меня, когда папа пишет маме, это одни ругательства, – уточнил Отто.

– И что там говорится, в вашем письме мисс Дженнингс? – не унималась я.

– Э-э… – Директор колебался. – Я ей признаюсь в своих чувствах. Я несколько недель трудился над этим письмом, но мне так и не хватило духу отдать его ей. Сегодня мой последний шанс, потом будут каникулы…

– Не хотите прочитать его нам? – предложила я. – А мы вам скажем, что про него думаем.

Директор решил, что это прекрасная идея, и достал из кармана пальто большой конверт. Внутри было письмо, по крайней мере страниц на десять. Интересно, что такого он мог понаписать мисс Дженнингс.

Директор взял в руку письмо и начал читать:

– «Дорогая, самая дорогая Мэри-Джейн. Я долго колебался, прежде чем написать вам эти строки…»

– Почему вы говорите «дорогая», а потом еще «самая дорогая»? – перебил Отто.

– Чтобы подчеркнуть свою привязанность, – ответил Директор.

– И почему вы пишете Мэри-Джейн? – спросил Томас. – Я думал, вы влюблены в мисс Дженнингс. Вам надо выбрать из них двоих!

– Мисс Дженнингс зовут Мэри-Джейн, – объяснил Директор. – Я продолжу, если не возражаете…

Нет, мы совсем не возражали. Мы просто пытались ему помочь. Но едва Директор собрался читать дальше, налетел сильный порыв ветра. Его листки улетели и оказались на ветках дерева, которое росло в вольере с носорогами.

– Мое письмо! – жалобно закричал Директор.

Поскольку дерево росло уровнем ниже, Директор мог дотянуться до веток, в которых угнездились его листки. Тут он перешагнул заградительный канатик – что строго запрещено – и залез на бетонный парапет – что строжайше запрещено! Встал на цыпочки и ухватил один листок, потом другой, и еще. Он собрал их все, кроме одного: последний повис прямо на стволе. Отчаянным движением Директор встал одной ногой на ветку, чтобы опереться, и, медленно потянувшись рукой, ухватился за драгоценный листок и зажал его двумя пальцами.

– Победа! – воскликнул он.

В этот момент ветка, на которую он наступил, не выдержала, и Директор скатился в вольер к носорогам. Мы все бросились посмотреть, что с ним. Совершенно ошалелый Директор сидел на земле.

– Не волнуйтесь, дети, все хорошо! – крикнул он нам. – Я… я сейчас вылезу.

Один из носорогов подошел к нему поближе. Директор встал на ноги. Вид у него, бедняги, был совсем очумелый. Мы стали искать поблизости кого-нибудь из служителей, чтобы он помог, но если кто-то понадобился, его, естественно, никогда не бывает на месте.

Вид у носорога был сперва изумленный, а теперь стал разъяренный. Он замотал рогом и начал рыть ногой землю. Отто, который все обо всем знает, сказал, что носорог наверняка затопчет Директора. Надо было найти выход, прежде чем бедного Директора насадят на рог. Но носорог, нагнув голову, уже ринулся на Директора, боднул его сзади и повалил на землю.

– Не волнуйтесь, дети, – крикнул Директор, растянувшись во весь рост. – Все хорошо!

Но мы решили, что все не очень хорошо. И тут мы заметили в дальней части вольера для носорогов ворота, выходившие в соседний вольер, вроде бы пустой. Мы подсказали Директору, чтобы он перебрался в пустой вольер, пока не подоспела помощь. Директор кинулся к воротам, которые были заперты на большие скользящие засовы. Он сдвинул засовы, открыл металлическую дверь и, оказавшись в соседнем вольере, тщательно запер ворота за собой.

Мы крикнули Директору:

– Никуда не уходите, господин Директор. Мы позовем кого-нибудь на помощь и вернемся.

Но тут Джованни увидел большой щит, который мы не заметили и на котором было написано, что в вольере, где теперь находился Директор, обитают гепарды.

Отто сказал, что это дело серьезное, потому что гепарды – все-таки страшные хищники. Мы подумали, что Директору, пожалуй, лучше будет вернуться к носорогам, но не успели ему сказать, потому что услышали его крики. Мы заглянули в вольер: вынырнув из высокой травы, к Директору с рычанием приближались три гепарда.

Отто объяснил, что при виде диких зверей ни в коем случае нельзя бежать, у них срабатывает инстинкт хищника. Но прежде чем мы успели что-то сказать Директору, он помчался к другим воротам, выходившим в другой вольер. Один из гепардов прыгнул Директору на спину, тот опять закричал и скинул пальто, чтобы избавиться от зверя. Гепард набросился на пальто и стал его рвать, а Директор успел добежать до ворот. Отодвинул засовы, как и в первый раз, и кинулся в следующий вольер.

Вид у бедного Директора был совсем перепуганный, но он сказал:

– Не волнуйтесь, дети! Все хорошо.

Мы помчались смотреть, какой зверь там живет. Томас первым добежал до щита и сказал: «Все в порядке, тут обезьяны».

– Все в порядке, тут обезьяны, – повторили мы Директору.

Но Отто, большой знаток животных, только охнул, когда увидел щит:

– Это горилла «серебряная спина», самый крупный и самый сильный самец гориллы из всех!

И тут Директор опять закричал. Мы побежали посмотреть, что происходит, и увидели гигантскую гориллу, высившуюся перед Директором. Рядом со зверем Директор казался совсем маленьким. Он поднял голову и сказал:

– Не волнуйтесь, дети! Все хорошо.

Не успел он это произнести, как горилла схватила его и начала трясти во все стороны. Директор орал как резаный. Мы должны были спасти Директора, ведь он оказался там отчасти и по нашей вине.

Томас сразу заявил, что покажет горилле приемы карате. С этими словами он залез на бетонный парапет и заглянул вниз. Прямо под ним была огромная охапка листьев. И он прыгнул.

Когда Томас приземлился на листья, горилла ужасно испугалась и отпустила Директора. Она отошла от него и оглядела Томаса.

Отто сказал, что если нас будет много, мы удержим гориллу на расстоянии. И тоже спрыгнул, и мы все спрыгнули, потому что мы банда и всегда заодно.

Едва мы оказались внизу, как сверху донеслись крики. У парапета столпились посетители и все кричали по очереди:

– Дети упали в вольер с гориллой!

Горилла посмотрела на нас, мы посмотрели на гориллу. На земле лежали фрукты, и мы стали бросать их ей. Она ела фрукты и по-прежнему смотрела на нас. Кормить огромную обезьяну было весело, она была, в сущности, вполне симпатичная. Зато бедный Директор после того, как его повалил носорог, атаковал гепард и трясла горилла, выглядел совсем неважно. Он растянулся на земле и повторял:

– Не волнуйтесь, дети! Все хорошо.

Над нашими головами толпилась куча людей, они все смотрели и вопили. Вдруг с грохотом открылась металлическая дверь, и появились служители зоопарка. У одного из них было ружье с дротиками, но оно ему не понадобилось. Горилла сидела спокойно: думаю, на нее произвела впечатление отвага Томаса-каратиста. У зверей вроде бы есть шестое чувство, они такие вещи чувствуют.