Текст книги "Современный зарубежный детектив-14.Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"
Автор книги: авторов Коллектив
Соавторы: Сьюзен Хилл,Жоэль Диккер,Себастьян Фитцек,Сара Даннаки,Стив Кавана,Джин Корелиц
сообщить о нарушении
Текущая страница: 276 (всего у книги 346 страниц)
21
– Оставайтесь на линии, что бы ни случилось, не кладите трубку, – прошептал Джулс и кнопкой на левом наушнике отключил звук.
Не положит ли она трубку?
Или он и так потерял с ней связь? Если да, то уже навсегда?
Сердце у Джулса билось где-то в горле, но выбора у него не было.
Слова Клары в начале их разговора не шли у него из головы: «Он не поверит, что это была ошибка. Что я случайно набрала ваш номер. Черт, если он узнает, что я вам позвонила, он и к вам придет».
Царапанье перешло в звяканье, напоминавшее звук монет в керамической миске. Ненадолго звуки стали громче, и Джулсу даже показалось, что он услышал чье-то покашливание в коридоре. Но сейчас в квартире снова воцарилась тишина.
Он схватил со стола телефон, с которого позвонил своему отцу, чтобы тот мог слушать разговор.
– Ты еще там? – тихо спросил он и вышел из кухни.
– Нет, уже положил трубку.
В свете ночника Джулс отбрасывал тень на стену коридора; он походил на огромного человека на ходулях.
– Брось свои шуточки. Ты трезвый?
– Смотрю, теперь ты шутишь.
– Туше.
С шести вечера прошло несколько часов, его отец давно достиг средней степени опьянения, что в принципе было хорошо. Старый выпивоха функционировал лучше, когда работал на крепком алкоголе.
– Ты все понял?
Паркет заскрипел под ногами Джулса, хотя он шел по толстой дорожке. Звуки, кто бы их ни производил, больше не повторялись.
– Нет, что это вообще было? Какого черта ты заставил меня это слушать?
– Женщине угрожает «календарный убийца».
– О'кей, парень. Ты знаешь, что всегда можешь на меня рассчитывать, но…
– Избавь меня от этого, – перебил Джулс отца. – Еще раз: если я иногда звоню тебе, это еще не значит, что я тебя простил.
– Но похоже, тебе нужна моя помощь.
На мгновение Джулс прислушался к себе, не появились ли у него угрызения совести. Когда бы они ни разговаривали по телефону – а после суицида Даяны это было наверняка раз десять, – он никогда не хотел говорить со своим биологическим родителем, а всегда лишь с Хансом Кристианом Таннбергом, самым успешным страховым детективом в своей профессии. X. К., как его звали коллеги, работал на договорной основе на самые крупные концерны, такие как Аха, Allianz или HUK. В последние десять лет никому не удалось раскрыть столько мошенничеств со страховкой, сколько Хансу Кристиану Таннбергу.
– Почему ты все время говоришь шепотом? И чего именно хочешь от меня? – спросил он.
– Чтобы ты не отрывал свою задницу от стула, не прикасался к домашнему бару и не занимал телефон. Я перезвоню тебе через десять минут.
Не прощаясь, Джулс закончил разговор и неожиданно понял, что именно он слышал. Потому что стоял непосредственно перед источником звука.
Звяканье исходило от связки ключей, один из которых был вставлен в замочную скважину входной двери. Ключи покачивались и ударялись друг о друга, чему могло быть одно-единственное объяснение.
Кто-то пытался забраться в квартиру.
22
Лишь единицы людей садятся на американские горки в надежде, что во время поездки их выбросит из вагончика. Большинство выбирает эти адские скачки, чтобы после пережитого околосмертного опыта искупаться в эндорфинах и опьянеть от облегчения.
Джулс тоже предпочитал управляемый контакт со страхом прямой, реальной конфронтации со смертью. Но сейчас у него не было выбора. Он должен был встретиться с тем, что стояло на пороге. Будучи вспыльчивым – когда здравый смысл тонет в потоке адреналина, – он хотел тут же распахнуть дверь. Но все-таки решил сначала посмотреть в глазок и увидел то, что встревожило его больше любого вооруженного мужчины на лестничной клетке. И это было – ничего!
Темнота, кромешный мрак. Ни тени, и поэтому звяканье связки ключей походило на сверхъестественное явление. Кто их качнул? Какое бесплотное существо могло проникнуть в дом и вставить ключ (откуда бы оно его ни взяло), отмычку или другой инструмент снаружи в замочную скважину, не активировав при этом датчик движения на лестничной клетке?
Он прикрыл глаза и прижался лбом к дверному полотну.
На какое-то иррациональное мгновение Джулсу показалось, что он совсем один в этом мире, и та темнота вокруг него никуда не денется, когда он откроет глаза. И отчасти тревога, что его сумбурные мысли могут соответствовать действительности, заставила его вернуться к разговору с Кларой. Он нажал на кнопку на гарнитуре и спросил:
– Вы еще там?
Треск. Затем шуршание. Наконец:
– Да, я здесь. Но не спрашивайте меня почему.
Слава богу.
Джулс моргнул, затем широко открыл правый глаз. В глазке по-прежнему виднелась темная лестничная клетка, но на кухне горел свет и освещал коридор, в котором стоял Джулс и который был таким же реальным, как комод, картина с меловыми скалами над комодом и связка ключей в дверном замке, которые, правда, уже не шевелились.
Неужели я все это только выдумал?
23
Клара
Дрожащие руки, учащенное сердцебиение, потливость. Если бы Клара погуглила свои симптомы, то пришла бы к выводу, что может уже не утруждаться с суицидом, потому что находится в предынфарктном состоянии. Но она знала свое тело и то, что у нее просто упал сахар, и ей было необходимо срочно что-нибудь съесть, лучше всего что-то сладкое.
К счастью, в кухонном шкафу нашлось несколько батончиков мюсли, которые были суховаты, но на первое время восстановили уровень сахара в крови.
– Я осталась на линии, потому что вы должны мне еще свою часть уговора.
– Ненасильственный метод самоубийства? – спросил Джулс.
Клара кашлянула. В горле у нее все еще побаливало.
– Да.
– Если я вам его сейчас скажу, вы все равно не сможете им воспользоваться.
– Потому что вы считаете меня слабой?
– Потому что строительные магазины закрыты. То, что вам нужно для суицида, стоит всего пару евро, но вы не достанете это посреди ночи.
– Вы мерзавец.
– А вы то, что «календарный убийца» сказал вам в лицо.
– И что же это?
– Слабачка. Вы слабый человек, Клара. И я говорю это не в укор. Я тоже такой. Моя слабость стоила мне самого дорогого в жизни.
Вашей семьи, – подумала Клара, хотя нужно было сказать это вслух, тогда ночной провожатый избавил бы ее от своих нотаций.
– Многие склонны к самоотречению и желанию всем угодить. Моя мать, например, много лет терпела эскапады отца. Если он приходил пьяным с работы, она с улыбкой ставила ему на стол еду. Если он жаловался, что еда не разогрета, она ни слова не говорила о том, что он вернулся на три часа позже обычного, потому что сидел в баре. А если он ее бил, то она объясняла нам, детям, что сама виновата: ей следовало бы знать, что после такого тяжелого дня он не мог выносить ее парфюм, которым она побрызгалась специально для него. Многие люди такие же, как моя мать. Они так сильно прогибаются, что в итоге скорее примирятся с собственной смертью, чем будут действовать.
Клара раздраженно вздохнула.
– Еще раз: у моего мужа есть деньги, власть, влияние. Его лучший друг – правая рука президента полиции. С мэром города он раз в неделю играет в сквош. И он такой очаровательный и обходительный на людях – даже мои подруги не верят, что у него есть темная сторона. И та тоже не всегда проявляется. После своих эксцессов он иногда неделями бывает самым чутким и нежным мужем на свете. Таким ласковым, что я сама чуть не забываю, какой он на самом деле.
– Фаза медового месяца, – подтвердил Джулс. После ударов обычно следуют извинения и подарки.
– Именно. И в такую фазу медового месяца он харизматичнее Джорджа Клуни. Если Мартину удается обманывать всех моих друзей, как я сумею убедить постороннего судью по семейным делам?
– Но вы не думаете, как это влияет на вашего ребенка? Как раз в детские годы она понимает гораздо больше, чем вы думаете. Это сформирует… как ее зовут?..
– Амели.
– Это сформирует Амели и ее представления о жизни. Вы действительно хотите оставить ее одну с этим монстром?
– У меня же нет выбора! Я не могу бросить Мартина и забрать с собой Амели. Как бы я ни действовала, Амели останется с Мартином. Да она и сама этого захочет, если судья ее спросит, потому что с ней он никогда не был монстром.
– Вы не можете этого знать.
– Могу. Что касается власти, у нас с Мартином совершенно особая ситуация. В начале наших отношений я была для него слишком сильной и самоуверенной. Ему неинтересно доминировать над маленьким ребенком. Мартин ловит кайф, когда ломает взрослую сильную женщину.
– Что у него вполне получилось, – сказал Джулс.
Нетрудно заметить, – смиренно подумала Клара. Она снова боролась со слезами.
– В моих руках только одно, и это моя смерть. Посмотрите, моя жизнь и так уже ад. Самоубийство – это меньшее зло с тем же последствием, что я потеряю ребенка. Только без постоянных душевных мук, которые мне суждены, если муж заберет Амели и заставит меня страдать всю жизнь, потому что я решилась взбунтоваться против него.
– Какая глупость, и вы это знаете. Просто отговорки слабой женщины. У вас ведь есть не только альтернатива между самоубийством и женским приютом.
– А что мне остается? – фыркнула она в ответ.
– Я советую вам подумать о вашей злобе. Она ведь раздирает вас, верно?
– Да.
– Тогда действуйте как в теннисе. Играйте с лёта. Используйте силу вашего противника, не уклоняйтесь, а подставляйте ракетку и направляйте всю его мощь против него же самого, чтобы уничтожить.
Голос Клары прозвучал шокированно, по-настоящему растерянно, когда она сказала Джулсу:
– Вы серьезно? Это ваш совет? То есть вы, как Янник, считаете, что я должна убить Мартина?
По шороху в трубке она поняла, что провожатый на другом конце помотал головой.
– В настоящий момент муж не самый опасный ваш противник. Он хочет вас мучить. А убить вас хочет кое-кто другой.
Янник.
– Хватит быть такой пассивной, Клара. Ну что вам терять? Свою смерть вы уже учли. Верните себе свою жизнь. Жизнь со своей дочерью. Без страха. Но вы сможете это, только если расставите приоритеты и сначала разберетесь с более серьезной опасностью для жизни.
Клара покачала головой. Как часто она уже думала об этом, но всегда приходила к выводу, что ее жизнь давно закончилась и ее невозможно «вернуть».
– Что именно вы предлагаете мне сделать? – спросила она, не особо надеясь на ответ.
– Сначала вы должны опередить Янника. Вы не можете сидеть, как кролик в клетке, и ждать, когда придет хищник. Вам нужно выяснить его личность.
– Еще раз говорю: я не знаю, где он находится!
– Но он, очевидно, знает, где прячетесь вы, если все, что вы мне рассказали, правда. Скажите мне, где вы находитесь. Я попытаюсь защитить вас, когда он там появится.
– Какая ерунда. Как вы собираетесь это устроить? Неужели вы считаете, что справитесь с человеком, который хранит расчлененные трупы в своем водяном матрасе?
– Я нет, а вот полиция да.
– Которая начнет действовать, лишь когда у меня будут доказательства.
Кларино и без того пересохшее горло от длительного разговора, казалось, уже потрескалось. Она подошла к холодильнику, чтобы достать бутылку минеральной воды.
– Если Янника – или как бы там ни звали этого парня – застукают на месте, доказательств будет достаточно, – констатировал Джулс.
– А если он меня просто застрелит? Кто вам сказал, что у вас будет достаточно времени, чтобы помочь мне, когда он появится?
Она открыла дверцу холодильника и, ослепленная светом, зажмурилась, но это не помогло избавиться от картинок, которые приходили ей в голову в качестве ответа на собственный вопрос. Если Янник действительно был «календарным убийцей», в чем она не сомневалась, он зарежет ее и кровью напишет на стене дату ее смерти.
– Полиция вовремя вмешается, если будет знать, куда ей нужно прийти.
– А если нет? Если они появятся слишком рано? Тогда у них ничего не будет против него. Я проигрывала все это в голове тысячу раз. Это бесполезно.
– Вы ошибаетесь… – начал Джулс, но она убрала телефон от уха, услышав шорох листвы.
Хруст и сухое шуршание.
Клара тут же захлопнула дверцу холодильника, но, вероятно, слишком поздно. Снаружи в темноте свет наверняка был виден – как вспыхнувший сигнал корабля, терпящего бедствие.
Она автоматически понизила голос и вжала голову в плечи, словно уже сейчас согнулась перед опасностью, которая приближалась к двери.
– Мы теряем время. Обсуждать больше нечего, – прошептала она.
– Клара, пожалуйста, послушайте меня.
– Нет, это вы послушайте. Слишком поздно. Ко мне сейчас придут.
Клара указала сотовым телефоном на окно, которое блеснуло матовым серебром в луче фар. Через несколько секунд снаружи остановилась машина.
– Кто? – услышала она вопрос Джулса.
– Уже первый час.
30.11.
– Ультиматум истек. Значит, мы оба знаем кто, – прошептала Клара. – И что он со мной сделает. А потом и с вами, когда расправится со мной.
24
Клара хотела положить трубку, но медлила. У нее было ощущение, что она обрубит последний спасательный трос, если закончит этот разговор. Хотя, когда снаружи хлопнула тяжелая дверь автомобиля, она задалась вопросом, ради какой жизни она вдруг захотела быть спасенной. Все-таки она сама только что пыталась покончить с собой.
И лишь потому, что Джулс возвал к твоей совести, все должно измениться? Какая чушь, Клара!
Вместо того чтобы с поднятой головой пойти к двери и встретиться лицом к лицу с судьбой, она отпрянула и так неудачно наступила на свою опухшую ногу, что чуть было не вскрикнула. По ощущениям, лодыжка распухла до размеров тыквы.
«Почему бы тебе просто не прохромать навстречу своему концу? Ты же больше не хочешь!» – спрашивал темный внутренний голос, который надоедал ей в последние дни и поддерживал ее план самоубийства.
«Потому что это больше не самостоятельное решение», – объяснял светлый голос в ее голове темному дьяволу: одно дело – самостоятельно сделать последний шаг. И совсем другое – попасть в руки мужчины, которому нравится издеваться над женщинами и который вряд ли уготовит ей безболезненную смерть.
Как он меня так быстро нашел?
Она носила свой мобильник в магазин сотовой связи в Кройцберге, чтобы проверить на наличие программы-шпиона, и студент с жирными волосами заверил ее, что телефон чист. Но она ему не поверила. Ее страх был сильнее, чем вера в технические знания неопрятного задрота.
Или этот Джулс все-таки обнаружил мое местонахождение?
Террасная доска заскрипела снаружи под тяжелыми шагами. Они уверенно приближались к входной двери домика; простая дверь из строительного магазина, чуть покрепче, чем фанерные двери на других участках, но не представляющая непреодолимого препятствия для грубой силы.
– Эй?
Мужской голос звучал глухо – он в маске? – но это было не так страшно, как направление, откуда голос доносился. Убийца стоял уже не перед входом, а прямо рядом с ней.
Клара обернулась и в темноте домика прикусила губу, чтобы не вскрикнуть от страха. Она почувствовала уже привкус крови, когда поняла, что напряжение сыграло с ней злую шутку.
Это не убийца сумел каким-то чудесным образом проникнуть в домик через запертую дверь. Это был Джулс, чей голос она услышала, потому что ее сотовый все еще работал в режиме громкой связи.
– Клара, поговорите со мной!
К счастью, телефон лежал уже не на столе, а торчал в кармане ее брюк, подкладка которых приглушала голос Джулса. Хотя Клара боялась, что убийца все равно его услышал.
Она в любой момент ожидала, что сапоги со стальными мысами сорвут дверь с петель, но, к ее невероятному изумлению, та открылась без какого-либо слышимого или видимого применения силы. Словно движимая волшебной рукой, входная дверь распахнулась, и со светом припаркованного перед домиком автомобиля внутрь проник холодный ветер со снегом.
Убийца стоял в дверях, как актер во время гротескного появления на сцене. Лица не видно, фигура казалась огромной из-за тени, падавшей на половицы. Он не сказал ни слова, даже когда Клара очнулась от оцепенения и, несмотря на пронзительную боль в ноге, метнулась в дальний конец.
К выходу в сад, располагавшемуся за кладовкой.
И она тут же поняла, что допустила ошибку. Возможно, у нее был бы шанс, рванись она вперед, к входу в гараж, прежде чем Янник успел бы ее схватить. Вместо этого она оказалась перед запертым задним выходом, за которым ее не ждала машина для побега, если ей вообще удастся открыть застекленную створчатую дверь.
Нет, нет, нет…
Ее вспотевшая ладонь соскользнула с круглой ручки, которая не поддавалась ни на миллиметр. Когда Клара вспомнила, что нужно нажать на крохотную кнопку в центре, чтобы снять блокировку, было уже поздно.
Холод становился обжигающим, ее одежда намокла от пота, она ощущала костлявую железную руку на затылке, которая со всей силы рванула ее назад. Почувствовала гнилое дыхание смерти…
К счастью, только мысленно.
Пока.
Клара слышала тяжелое дыхание, и, в отличие от ее фантазии, оно было абсолютно реальным и невероятно близким. Она слышала шаги по-прежнему молчаливого незваного гостя, который, несомненно, наслаждался зрелищем своей жертвы, загнанной в угол. Наверное, он повеселился над тем, что – хотя ей и удалось наконец открыть заднюю дверь – она споткнулась на деревянной лестнице и скатилась по ступеням в сугроб.
У Клары из глаз полетели искры, как при сварке.
«Аааа…»
Она укусила себя за руку, чтобы не закричать от боли. И на какое-то мгновение оказалась в кромешной тьме. Свет от машины, стоящей с работающим мотором, до огорода не доставал.
Все равно она ощущала над собой тень, пытаясь подняться с четверенек.
Когда ей это удалось, она повернула голову к домику и ничего не увидела – такая сильная была метель.
Густые мокрые хлопья, казалось, взрывались у нее на лице ледяными кристаллами. Подсвеченные карманным фонариком, которым убийца обследовал местность. Она ощутила луч света словно пулю. И, задетая им, упала на землю, хотя это было нелепо и абсолютно бессмысленно.
Как ребенок, который думает, что его не видят, если он закроет руками глаза.
Ко всем бедам она упала в лужу, которая была покрыта лишь тонким слоем льда. Ее одежда, как губка, впитала всю влагу. Холод впился в нее тысячами иголок. Потом, когда она подняла голову и посмотрела назад на луч карманного фонарика, случилось невероятное.
Тень убийцы вроде кивнула ей, в чем Клара, однако, не была уверена на сто процентов. Но он не вышел наружу и не направил на нее пистолет. Он закрыл дверь.
Изнутри!
В следующий момент его фонарик погас, а с ним за стеклянной дверью исчез и силуэт.
В наступившей темноте холод окончательно проник в сознание Клары, на этот раз с безжалостной силой. Она заметила, что дрожит всем телом, и не только от страха.
Господи, пожалуйста, нет…
Она забыла кое-что важное.
Моя куртка!
Та все еще висела на спинке стула в кухне. Вместе с портмоне и ключами.
Черт возьми!
Неудивительно, что убийца мог расслабиться. Она была ранена, в панике и уже сейчас мерзла. У нее было только два варианта: вернуться в дом, в логово дикого зверя, убивающего женщин. Или – легко одетой, с подвернутой лодыжкой – идти в метель через лес, который граничил с ее домиком. Если ей вообще удастся пересечь его, она доберется до озера Тойфельсзее, которое Кларе уже ни за что не преодолеть. В воде она погибнет через четыре минуты, а путь по берегу слишком длинный.
К тому же, как только убийца поймет, что она решилась на побег через лес, он будет просто поджидать ее там – до смерти усталую, какой она была уже сейчас.
Я в ловушке, – подумала Клара.
И принялась загонять себя в нее еще глубже.
25
Джулс
Джулс вернулся в гостиную, отчаянно пытаясь по шумам и шорохам в трубке сделать правильные выводы, и тут вспомнил слова Клары: «Мне жаль, что я это сказала, но это правда. Как только он узнает, что мы были в контакте, потому что найдет ваш номер в моем телефоне, он захочет вас отыскать и тоже уничтожить».
И связка ключей уже не давала ему покоя. Теперь и у тебя начинается паранойя.
Качая головой, Джулс вернулся к входной двери и вытащил ключи. На всякий случай.
На тот невероятный случай, если кто-то действительно сумел проникнуть в его квартиру, он хотел лишить этого человека возможности запереть их вместе изнутри. Связка тяжелым и холодным грузом лежала у него в руке – слишком много ключей для простой квартиры. На него нахлынули болезненные воспоминания. Даяна всегда смеялась над ним, что с такой связкой он похож на завхоза. Джулс сунул ключи в карман брюк и пошел к письменному столу.
– Алло?
Ответа не последовало. Ему показалось, что он услышал стон Клары, потом она вроде задвигалась. Но треск и стук могли означать все что угодно, к тому же связь с каждой минутой становилась все хуже.
Он опустился на рабочее кресло и открыл ящик, где лежали кабели для маленьких электронных приборов. Безуспешно поискал зарядный провод для мобильного телефона, аккумулятор которого приближался к красной отметке.
Он выключил микрофон, убрал с уха левый наушник гарнитуры и позвонил своему отцу с мобильного. Тот сразу же ответил, Джулс даже не услышал гудка.
– Ты мне наконец объяснишь, что такое фаза?
Джулс закатил глаза. Ханс Кристиан Таннберг не замечал, что делал из себя посмешище, считая крутыми слова, которые на самом деле уже много лет не были актуальны. И которые уже тогда, когда относились к молодежному сленгу, звучали бы глупо в его речи.
– Ты должен для меня кое-что выяснить.
– Хм, вообще-то я хотел отказаться, но раз уж ты меня так мило просишь.
– Хватит болтать, у нас нет времени. Ты же слышал, о чем речь.
– Очевидно, о жизни и смерти.
– Именно. Женщина, с которой я только что гово…
– Вот чего я не понимаю, – перебил его отец, – ты же больше не работаешь в службе 112?
Джулсу стоило больших усилий сдержаться и не запустить пресс-папье в телевизор. У его отца был настоящий дар доводить его до белого каления менее чем за десять секунд.
– Я подменяю Цезаря на телефоне ночного сопровождения, – прошипел он.
– Что такое телефон ночного сопровождения?
Джулс объяснил ему как можно более кратко.
– Понял. Но, черт возьми, кто такой Цезарь?
– Мой старый школьный друг, он жил тогда в доме напротив. До того, как мы переехали в город. Ты должен его помнить. Он часто слышал, как ты орал, когда возвращался домой.
– Я хорошо помню Кайзеров. Семья говнюков, постоянно новые машины и отпуска на Мальдивах в долг. А этот длинный прыщавый Магнус был самым противным. С идиотской татуировкой-параграфом на среднем пальце, да? Я до сих пор не понимаю, почему ты выбираешь себе друзей-лузеров, я…
– Хватит, слушай меня: женщина, которая мне позвонила, утверждает, что у нее был контакт с «календарным убийцей», она боится, что станет его следующей жертвой. Разузнай о ней все, что сможешь вытянуть из персонала в клинике «Бергер Хоф». Ее зовут Клара.
– А дальше?
– Она не хочет говорить.
– Ну, отлично.
– Но у меня есть для тебя другие имена: Даниэль Керник, Йоханнес Кифер, Иван Корцон. Якобы врачи и руководитель клиники «Бергер Хоф».
Джулс притянул к себе блокнот в клеточку, оторвал верхний исписанный листок и расписал черную ручку. Объясняя вкратце отцу, что Клара принимала участие в психиатрическом эксперименте, во время которого искусственным образом вызывались галлюцинации, он сам для себя записывал в блокноте отдельные понятия:
Клара, не медик, предположительно медико-технический ассистент, паранойя???
– Корцона я знаю, – заявил его отец. – Я им уже занимался после смерти Даяны. И ничего не нашел.
Джулс кивнул. Ему эта фамилия тоже показалась знакомой. Сразу после самоубийства Даяны его отец по своей инициативе начал расследование и перевернул в «Бергер Хоф» каждый камень на тот случай, если клиника была как-то связана с трагедией. Но по его собственным словам, Х.К. Таннберг не смог ничего найти. Никаких нарушений, отклонений, халатности врачей и санитаров, хотя он направил в «Бергер Хоф» лучших людей из своей команды.
– Фамилии Кифер и Керник ничего мне не говорят, но завтра я весь день буду висеть на трубке.
– Ты глухой или дурак? С чего ты решил, что у нас есть время до завтра?
– А почему ты так со мной разговариваешь?
Джулс горько рассмеялся:
– Может, потому, что у меня есть видео, в котором ты избиваешь маму?
Это было ложью. Единственный фильм, который доказывал жестокость Ханса Кристиана Таннберга к своей жене, на повторе крутился в ночных кошмарах Джулса. Снова и снова, с тех пор как он себя помнил.
– Почему ты не можешь простить меня, как твоя сестра?
– Бекки тебя не простила. Просто она вежливее меня.
Ребекка, младшая сестра Джулса, чуть не сломалась психически из-за домашнего насилия. Был один случай. Как-то раз их отец уже днем вернулся домой из теннисного клуба совершенно пьяным. Он проиграл утренний матч гораздо более слабому игроку и подвергся насмешкам в клубном казино. В качестве подходящего способа поднять самооценку он решил устроить своим домашним особое «угощение».
Воскресенье было единственным днем недели, когда вся семья обедала вместе. Как только Ребекка и Джулс поднесли первую ложку ко рту и удивились соленому вкусу, их отец начал смеяться, как сумасшедший:
– Посмотрите на вашу мать, эту развалину. Она такая слабая и трусливая.
И действительно, мать Джулса выглядела бледнее, чем обычно, в ее глубоко запавших глазах читалось беспокойство. Себе она еще ничего не положила, но это было нормально; у нее редко появлялся аппетит, и она по несколько дней не могла проглотить ни кусочка.
– ПОСМОТРИТЕ НА НЕЕ! – закричал Ханс Кристиан Таннберг и вилкой указал на жалкое существо, которое на свадебной фотографии на каминной полке весило на двадцать килограммов больше. – Она лучше отравит собственных детей, чем наберется мужества сказать.
И затем он признался, что сделал. Придя домой, он снял с плиты кастрюлю, помочился в нее и заставил свою жену подать такое «блюдо».
Это было за три дня до двенадцатилетия Ребекки. С того дня она снова начала мочиться в постель. Что прекратилось лишь тогда, когда их мать однажды ночью исчезла и Ханс Кристиан Таннберг лишился своей жертвы, которую мог третировать.
– Ты правда не можешь меня простить? – спрашивал он сына сегодня, десятилетия спустя.
– Я подумаю, как только ты станешь лучше.
Без пьянок по выходным. Без постоянных интрижек. Когда Джулс об этом думал, он почти не сомневался, что мама преждевременно постарела не только от побоев. К этому добавлялось унижение от регулярных измен мужа, чья внешность словно законсервировалась большим количеством алкоголя в крови. Из года в год X. К. пил все больше и все чаще шлялся по чужим постелям, не старея ни на день, в то время как мама чахла на глазах.
– И все равно она оказалась достаточно сильной, чтобы бросить нас. Черт его знает, где она сдохла, – рассказал ему однажды отец «сказку» на ночь.
С ухода их матери прошло тогда полгода. Джулс не плакал по ней, как Бекки. Конечно, и его сердце разрывалось от всей этой истории, но, в отличие от младшей сестры, он понял, что это была единственная возможность сойти со спирали насилия. К тому же сегодня он был уверен, что иначе из Бекки никогда не выросла бы самоуверенная женщина с жизнеутверждающей позицией. Дети пытаются повторять за родителями, особенно в годы взросления. До дня исчезновения их матери Бекки не видела в ней примера для подражания, только слабую, безвольную женщину. Когда же она больше не вернулась, Бекки поняла, что нет такого закона судьбы, которому нужно подчиняться, и что женщина тоже может освободиться и пойти своим собственным путем. Путем, который привел Ребекку в Малагу, где она сегодня жила в счастливом браке, с двумя детьми, на берегу моря и делала сногсшибательную карьеру юриста по недвижимости.
– Сообщи, как только ты что-нибудь выяснишь, – сказал Джулс своему отцу. – Мне нужно знать, где живет эта Клара. У нее есть ребенок лет семи, дочку зовут Амели. Ее муж состоятельный, больше я ничего не знаю.
Джулс поднялся во время разговора, сначала неосознанно, затем мысль о чем-нибудь съедобном погнала его на кухню. К тому времени даже напряжение, вызванное разговором с Кларой, не могло отвлечь его от урчания в желудке. С телефоном у левого уха и с гарнитурой на правом ухе – словно карикатура на чокнутого менеджера – Джулс пошел по коридору обратно в кухню. На Клариной линии он по-прежнему слышал только шорохи, его отец тоже ничего не говорил. Вероятно, он записывал указания Джулса.
– Готово?
– Думаю, да. Данных немного.
– Пожалуйста, постарайся.
– О, ты сказал «пожалуйста», – заметил Ханс Кристиан. На этот раз он положил трубку, прежде чем Джулс мог его опередить. Неожиданная тишина в ухе была неприятной. Воспоминания, которые вызывал каждый разговор с его отцом, оставляли после себя тупую боль.
Входя на кухню, Джулс чувствовал себя побитым, что подходило к звукам, которые послышались на Клариной линии.
