сообщить о нарушении
Текущая страница: 183 (всего у книги 298 страниц)
Как бы там ни было, но Теодор вырос в чистокровной семье, и уважение к старшим по статусу было впитано им с детства. Поэтому он, все еще подозрительно рассматривая Поттера, согласно обычаю, с легким поклоном воспитанно произнес:
– Желаю процветания твоему роду.
Его слова подхватили и другие слизеринцы, решившие присоединиться к чествованию Поттера как главы рода. Никто особенно не удивился, что Гарри скрывал свое настоящее социальное положение почти два года – ведь и сейчас подобное выглядело непривычно, что уж сказали бы окружающие, когда четырнадцатилетний парень во всеуслышание заявил бы, что он уже принял под свою опеку род. Гарри поклонился в ответ и поблагодарил за пожелания, после чего извинился, пояснив, что его ожидает директор, и отправился на встречу с Дамблдором, оставив Драко отвечать на вопросы любопытствующих. Он точно знал, что тому не удастся отвертеться – то, о чем не принято спрашивать напрямик, всегда пытаются выпытать у друзей и знакомых особы, вызвавшей неподдельный интерес общественности.
Так и вышло – ни у кого не было сомнений, что самый близкий друг давно в курсе статуса Гарри и ему не терпится теперь поделиться подробностями со всеми остальными. Слизеринцы были любознательными и жадными до светских новостей и сплетен. Некоторые уже прикидывали, насколько выгодным может стать союз их семьи с Поттерами и не захотят ли их родители рассмотреть кандидатуру Гарри в качестве будущего родственника. Другие и вовсе не тратили время на выслушивание скупых пояснений Драко, не желавшего прослыть слишком болтливым, а помчались сочинять письма домой, делясь сногсшибательной новостью и испрашивая совета, как реагировать на это неординарное событие.
А Гарри тем временем преодолевал путь от слизеринской гостиной до директорского кабинета. Именно – преодолевал. Он похвалил себя за предусмотрительность – выйти на полчаса раньше, чем было необходимо для того, чтобы не опоздать на назначенную встречу, оказалось весьма верным решением. Его преображение заметили. Конечно же, в основном курсы старше третьего – малышам такие переодевания со значением были не очень интересны. Самые быстро соображавшие останавливали традиционными пожеланиями и раскланиваниями прямо посреди школьных коридоров. Это было и приятно, и несколько смущающе, ведь столь откровенного следования обычаям ранее Гарри среди студентов не замечал. Да и, честно говоря, поводов для этого не возникало. Теперь же сразу стало видно, что многие придерживаются правил социального этикета. Интересно было наблюдать непонимание на лицах магглорожденных и отдельных полукровок – они реагировали совсем так же, как и Гермиона в свое время. В их семьях вряд ли чтили старые обычаи и приучали к этому детей: кто – по незнанию, кто – из-за не в меру свободных взглядов, а кого-то просто не научили этому их родители, посчитав подобное лишним для детей.
Как бы там ни было, но весь путь Гарри сопровождали удивленные и восхищенные взгляды. А потом за его спиной, не дожидаясь, когда он отойдет на приличное расстояние, студенты начинали довольно громко обсуждать взбудоражившую всех старшекурсников новость – Поттер стал главой рода, превратившись в лакомый приз для большинства волшебных семейств.
***
Альбус целый день готовил себя к тому, что беседу с Поттером следует вести в рамках исключительно делового обсуждения и ни в коем случае не позволять эмоциям взять над собой верх. Это в первую очередь требовалось в связи с предстоящей операцией в Отделе тайн – нельзя было ссориться с Поттером, считай, накануне такого ответственного мероприятия. Настроив мальчишку против себя, сложно было ожидать от него правильной реакции на то, что произойдет по придуманному Альбусом плану. Дерзкий и упрямый характер Поттера и без этого не давал возможности предугадать его действия, остававшиеся слишком непредсказуемыми, а уж рассерженный юнец и вовсе не станет прислушиваться к доводам разума и логики, отвергая все, что ему совсем скоро преподнесут грядущие события.
Однако стоило Гарри войти в директорский кабинет, как жгучая злость, с таким усердием загнанная Альбусом под прикрытие холодного безразличия, стремительно рванула на волю, расправляя свои крылья и застилая все вокруг ядовитой пеленой жажды мести. Лишь железная воля помогла Дамблдору не потерять хотя бы относительный контроль над собственными желаниями. Перед ним предстал не студент, а волшебник, облеченный доверием самой Магии, без малейших усилий получивший от судьбы то, чего Альбус не смог добиться, несмотря на все свои старания и обретенную упорным трудом и десятилетиями опыта мудрость. Не то чтобы Дамблдор надеялся, будто гоблин ему соврал, но воочию увидеть подтверждение его заявлений оказалось гораздо болезненнее, чем предполагалось.
Можно было верить или не верить словам банковского служаки Глазоварса, но перстень на руке Поттера был точь-в-точь как тот, что описан в Своде родовой символики магической Британии. Планируя потребовать доказательств принятия статуса, Альбус специально днем его полистал, восстанавливая в памяти подзабытый вид кольца, когда-то украшавшего руку отца Джеймса Поттера. Сам Джеймс так и не успел примерить на себя роль главы рода – разгоравшееся противостояние и необходимость прятаться от Волдеморта из-за пророчества не оставили ему времени задуматься над подобным. А вот его сын подсуетился и, похоже, далеко не первый раз надел официальные одежды главы рода, очень уж привычно он себя в них чувствовал, да и с крупным перстнем на пальце явно давно свыкся. Дамблдор постарался не размышлять о том, кто уже был в курсе такого положения дел, ибо это вызывало у него глухую безотчетную ненависть. Хотя он и был уверен, что не первый удостоен чести узнать столь значительный факт о Поттере, но прекрасно помнил, что в прессе об этом ничего пока не сообщалось – уж о том, что кто-то в таком юном возрасте возглавил род, обязательно бы написали на первых полосах основных магических изданий. Мысль вдруг показалась перспективной, но Дамблдор еще и сам не понял – чем именно, поэтому он отложил ее в сторону от массы других, надеясь проанализировать, когда появится для этого возможность.
– Проходи, Гарри. Присаживайся, – Альбус махнул на кресло у стола, мысленно похвалив себя – голос прозвучал твердо и довольно благожелательно, в его тон не прорвались нотки, которые могли бы выдать настоящее душевное состояние. – Тебе не кажется несколько неуместным твой наряд в школе? – словно между прочим и не делая ни малейшего ударения на своих словах, поинтересовался он, наблюдая за уверенными жестами знавшего себе цену человека. Это давало пищу разгоравшейся злобе, на которую надели строгий ошейник с острыми шипами из требований необходимости.
– Вы прислали приглашение главе рода, – Гарри пожал плечами, снисходительно фыркнув и неопределенным движением руки указав на свой наряд – мол, чего желали, то и получили. – О чем вы хотели поговорить, сэр? – занимая место за столом напротив директора, невозмутимо спросил Поттер. Он прекрасно догадывался, о чем пойдет речь, но рассчитывал это услышать непосредственно от Дамблдора.
– Не следовало так буквально воспринимать мое обращение. Я лишь постарался быть вежливым. Чаю? – Альбус взмахом волшебной палочки материализовал на столе пестрый чайный сервиз и вазочку с печеньем. Не дожидаясь ответа на свое предложение, он налил в две чашки ароматный напиток и одну из них протянул Поттеру.
– Благодарю, – Гарри принял чашку от Дамблдора и, не рискнув пригубить, поставил ее на край стола. Он всегда старался ничего из рук этого человека не есть и не пить. И теперь не собирался нарушать эту традицию даже в угоду учтивости. – Не могли бы мы перейти к сути? – Гарри выглядел расслабленным и исключительно спокойным.
– Я вчера был в Гринготтсе, – Альбус, также не заинтересованный в долгих предисловиях, начал с главного. – И меня чрезвычайно опечалило то, что ты, мальчик мой, не пришел ко мне прежде, чем писать нелепые жалобы гоблинам. Неужели мы не сумели бы решить все наши спорные вопросы – если они вообще существуют на самом деле – не привлекая внимания банковских служащих? – Дамблдор, изображая на лице крайнее расстройство, покачал головой, осуждая неразумные действия.
– Из вашего полнейшего бездействия я сделал вывод, что вы не расположены идти навстречу моим пожеланиям. Ведь вас много месяцев назад предупредили, что я, как наследник, желаю, чтобы все артефакты рода, взятые из хранилища Поттеров, были возвращены на место. Однако за эти годы вы не соизволили ни одного из них передать гоблинам или мне лично, – предельно безэмоциональная речь Гарри во время объяснения нервировала Альбуса, но он пока что вполне контролировал мстительные порывы придушить зарвавшегося мальчишку, осознавая, что не имеет права испортить основу для своей будущей операции в Отделе тайн. – Поэтому я не стал понапрасну тратить время и отдал дело на откуп гоблинам, – Гарри не отводил твердого решительного взгляда, что доказывало – он четко понимал, к чему ведет его шаг, и представлял всю глубину пропасти, которую явно намеренно создал этим между собой и Дамблдором.
– Молодости присущи импульсивность и необдуманность собственных поступков, – Альбус тяжко вздохнул. – Я не видел необходимости столь срочно отдавать артефакты, которые вместо того, чтобы быть запертыми в хранилище, могут приносить пользу. Ты ведь и сам знаешь, что некоторые из них я взял не для себя. Супруг твоего крестного пользуется тремя, – Дамблдор напомнил о том, что Поттер лично написал разрешение Грюму оставить у себя волшебный глаз, браслет личины и лечебный ремешок, закрепленный на протезе.
– Могут приносить пользу? О да, я верю в то, что кто-то способен извлечь пользу из подчиняющей иглы или котла нищеты, – дерзко парировал Поттер. – Но вам-то зачем такие вещи, сэр? – он сделал вид, будто искренне недоумевает по этому поводу.
– Я – мастер чар, поэтому не удивительно, что мне было интересно изучить те артефакты, – Альбус снизошел до объяснений, больше походивших на оправдание. Зверь его злобности рычал и рвался вцепиться в глотку Поттеру, задававшему коварные вопросы.
– Вы артефактор? Если нет, то в подобных исследованиях пропадает смысл. Чары в таких предметах весьма искажаются обрядами и зельями закрепления будущих свойств объекта, вызывая огромное влияние элементов колдовства друг на друга, – вполне миролюбивым тоном со знанием дела заметил Гарри, хотя в его взгляде отчетливо просматривались насмешка и презрение – он не скрывал, что абсолютно не поверил ни единому слову. Не говоря о том, что показал хорошую осведомленность в области, не изучаемой в школе. – В любом случае... разве десяти лет не достаточно для утоления собственного любопытства? Учитывая ваши намерения, по которым якобы брали темномагические артефакты из сейфа рода Поттеров, вы, профессор Дамблдор, должны были уже давным-давно понять, что, являясь светлым волшебником, не сумеете разобраться с большинством магических плетений чар на них. Вам от природы не дано их повторить, а следовательно, и детально изучить. Так что же в таком случае мешает вам вернуть артефакты на место? – аргументы Поттера били в цель. Можно было подумать, что оппонентом Дамблдора являлся не студент-пятикурсник, а зрелый волшебник, обладавший неплохим жизненным опытом за плечами. Это выводило Альбуса из себя и заставляло его мысленно все время напоминать себе о выдержке и терпении – придет время, и Поттер за все расплатится.
– Темномагические артефакты в итоге сданы в Министерство согласно постановлению о запрете хранения… – практически сквозь зубы начал цедить Дамблдор, собираясь отделаться от претензий Поттера, но был прерван пренебрежительным фырканьем Гарри:
– Во-первых, вы не имели права изымать артефакты из моего сейфа в банке Гринготтс для того, чтобы передать их в Отдел по надзору за неправомерным применением темной магии. Закон этого никогда не требовал – он касался лишь тех зачарованных предметов, которые хранились у волшебников дома. Это наводит на мысль, что вы таким образом за чужой счет делали себе рекламу законопослушного члена магического общества. Хотите сказать, что в вашем банковском хранилище нет темномагических артефактов? Почему вы их не сдали в Министерство? – язвительно поинтересовался Поттер.
– Содержимое моего сейфа не входит в круг твоих интересов, Гарри, – холодно прокомментировал его слова Дамблдор. – Сейчас речь не об этом.
– Конечно, – не стал спорить Поттер. – К тому же недавно это предписание заменено другим: заключением в Азкабане караются исключительно за использование запрещенных артефактов, – в ответ уточнил Гарри, отметив про себя отчетливо проявившуюся в тоне директора неприязнь. – А во-вторых, я точно знаю, что конкретно было сдано вами в Министерство Магии – три книги и четыре артефакта. Приведенное ранее мною в пример не входит в их число. Как и некоторые другие опасные вещи, все еще числящиеся за вами, сэр. Род Поттер не намерен нести моральную ответственность за то, как вы распоряжаетесь его артефактами, и требует немедленного их возвращения в хранилище, – заявление прозвучало четко и лаконично, пройдясь по самолюбию Дамблдора как удар хлыста. – Очень рассчитываю, что вы не используете их по назначению, так сказать, – Гарри позволил себе нагло усмехнуться прямо в лицо Дамблдору – уж он-то был в курсе о судьбе нескольких артефактов, а о других мог только догадываться. – Ведь за их применение легко попасть в тюрьму, – Поттер прозрачно намекал на то, что именно этот вопрос можно вынести на решение за стены Гринготтса, после того как гоблины проведут тщательную повторную проверку и предоставят письменные выводы.
– Я постараюсь собрать все артефакты и вернуть вам, мистер Поттер, в оговоренные банком три месяца. Но… – произнеся фразу каким-то деревянным, словно неживым голосом Дамблдор вдруг, как по мановению волшебства, смягчил тон и даже заставил себя снисходительно улыбнуться. – Мальчик мой, ты же должен понимать, что я старый человек и могу не вспомнить, кому отдал некоторые вещи, рассудив, что они помогут нуждающимся в них.
– Надеюсь, речь не о плохих темномагических «игрушках»? Вряд ли кто-то нуждался в них настолько, что вы готовы рискнуть честным именем, выступив поставщиком запрещенных предметов, – Гарри сделал небольшую паузу после своей скрытой угрозы и продолжил: – В таком случае вы оплатите стоимость невозвращенного со штрафной наценкой Гринготтса, – он почти беспечно пожал плечами. – Будет считаться, что вы приобрели эти артефакты, и мой род больше не станет нести косвенной ответственности за их использование. То же самое касается и заведомо убыточных вложений финансов. Возврат денежных средств полностью удовлетворит мои требования по восстановлению потерь, причиненных вами в период, когда вы являлись моим гражданским опекуном.
– Но я не мог знать, что предприятия, в которые были вложены те деньги, окажутся банкротами! – возмутился Дамблдор – его самоконтроль подвергся нешуточной атаке заявлением Поттера.
– Если ваши утверждения подтвердят эксперты из Гринготтса, то вам не о чем беспокоиться, – успокаивающе заверил Гарри, практически повторив увещевания Глазоварса. – Это всего-навсего финансовая проверка, которую я назначил осуществить параллельно с переписью ценностей, хранящихся в сейфах рода, и с обеспечением возврата вещей, взятых не членами моей семьи. При всем уважении, профессор Дамблдор, вы мне не родственник и даже не крестный, – последнее слово заставило глаз Альбуса дернуться, что не ушло от внимания Гарри, вызвав у него волну злорадства.
Дамблдор и в самом деле уже много лет жалел, что в свое время, готовясь к операции по устранению Волдеморта с использованием пророчества в качестве предлога для активных действий, не подумал о том, чтобы стать крестным Гарри, тем более будучи уверенным, что тот наверняка получит статус наследника Певереллов. А ведь Альбус вполне мог уговорить Джеймса пойти ему навстречу. Но как-то упустил это из виду, чем впоследствии нажил себе кучу трудностей. Особенно заметен этот просчет стал сейчас, когда Поттер показал свою несомненную привязанность к Сириусу, игнорируя его положение беглого узника.
– Я все равно не понимаю, почему ты не пришел сначала ко мне? Я и без всяких проверок рассказал бы тебе о том, в каком состоянии находятся дела Поттеров. Мы же с тобой вместе просматривали отчеты…
