сообщить о нарушении
Текущая страница: 39 (всего у книги 298 страниц)
Что ответил Джордж, разъяренная Молли уже не услышала. Она, воспользовавшись тем, что за входной дверью никто не следит, выскользнула на улицу. Долго искать Джинни не пришлось – она стояла с тем молодым мужчиной сразу за углом здания. Огромный куст лавровишни прикрывал их от нескромных взглядов случайных прохожих. Однако для Молли, знающей, кого следует искать, преград не существовало. Отменив заклинание невидимости за несколько шагов от любезничающей парочки, она выпалила:
– И вам не стыдно приставать к ребенку?
Тот, кого Фред назвал Крисом, резко отдернул руку, до этого вольготно устроившуюся на талии Джинни.
– Что вы себе…
– Пошел прочь, извращенец, если не хочешь лишиться мужской силы! – зло бросила Молли, наставив на развязно скалящегося ухажера волшебную палочку. – А с тобой мы поговорим дома! – пообещала она опешившей от ее напора и до дрожи испуганной Джинни, хватая ту за руку. – С твоими братьями я тоже разберусь.
Мужчина, догадавшись, что их застукала не очередная любительница морализировать, а, скорее всего, родственница приглянувшейся ему доступной девчонки, решил не рисковать, оправдываясь, что дети не работают продавцами в магазинах, и спешно ретировался, оставив Джинни саму разбираться с разъяренной ведьмой.
Бесцеремонно затащив дочь в магазин, Молли, подавляя в себе желание устроить разнос прямо здесь и сейчас, заявила настороженно глядящему на нее Фреду:
– Чтобы вечером были дома вовремя. Джинни уходит со мной.
Через несколько минут Рон стал свидетелем того, как мать запирает Джинни в ее комнате, а сама идет на кухню и заваривает себе ромашковый чай, стараясь успокоиться. Он догадался, что Дамблдор, видимо, сказал правду о шашнях Джинни, но вопросов задавать не стал, понимая, что матери сейчас и так нелегко.
Вечером в «Норе» состоялся весьма серьезный семейный разговор, на котором близнецы получили от родителей резкую отповедь и получасовую порцию нравоучений, а их сестре был объявлен «домашний арест» до начала занятий в школе. А еще Артур с Молли пообещали Джинни в ближайшие дни решить вопрос с ее будущим, не вдаваясь в подробности, но предельной серьезностью тона заставляя понять, что они настроены весьма радикальным образом ограничить ее «самодеятельность», позорящую честь семьи и грозящую ей самой большими неприятностями.
– И еще… – Артур переглянулся с Молли, с которой успел уже обсудить необходимость предупреждения, которое собирался сейчас сделать. – У нас есть основания полагать, что к вам может обратиться директор Дамблдор с предложением вступить в его организацию якобы для борьбы со злом и тому подобное. В свете последних событий в магическом мире это вполне возможно. Так вот… я хочу вам напомнить, что семья Уизли всегда придерживалась нейтралитета и тактики невмешательства в политические распри. И это не потому, что мы трусы или бесхребетные слизняки, как порой некоторые не в меру ретивые активисты пытаются называть подобных нам людей. Просто нам нет дела до того, как кто-то, теша свои амбиции и устраивая непорядки, рвется к власти. Ясно? Мы – законопослушные граждане и не участвуем ни в каких сомнительных организациях. Наша главная ценность – это семья и ее благополучие. Не забывайте об этом, – Артур не сдержал облегченного вздоха – ему непросто далось это объяснение для детей, но Молли настояла, что именно он как глава семьи должен был донести до них подобную информацию.
– А если законы неправильные? Почему мы должны молчать и терпеть их? – с вызовом поинтересовался Джордж, недовольный тем, что сорвался их с Фредом план вытрясти немного денег с ухажеров Джинни.
– Для этого существует возможность внести свое предложение на рассмотрение конкретного отдела или комиссии. Подобные вопросы можно решать и без открытого противостояния Министерству, – пояснил Артур. – Вы уже все почти взрослые, и мы с матерью надеемся, что нам не придется разочароваться в вас.
Рон в тот вечер долго обдумывал слова отца и пришел к выводу, что ему тоже больше по душе мирный путь решения проблем магического мира, пусть он и был более длительным. Однако он прекрасно понимал, что далеко не все разделяют подобную точку зрения, а потому их будущее было весьма неопределенным.
***
К середине августа эксперименты по разработке артефакта связи увенчались полным успехом. Том с помощью Гарри наконец-то добился устойчивого закрепления чарами всех предусмотренных планом свойств амулета, и его настройка была согласована с базовым колдовством и упрощена настолько, чтобы иметь возможность делать ее без особых затруднений.
– Мы рассчитали отключение артефакта, когда он не имеет телесного контакта со своим носителем. А еще Гарри нашел способ вплести в основное зачаровывание медальона своеобразный ключ, – Том, поясняя Северусу действие готового артефакта, с гордостью посмотрел на Гарри. – Сам расскажешь?
– Да ничего там особенного, – немного смутился Гарри. – Мы с Томом решили, что нужно как-то исключить возможность создания подобного артефакта кем-либо посторонним, чтобы никто не смог вклиниться в нашу сеть связи. Конечно, учитывая, что все колдовство производится на серпентарго, подобная вероятность и так значительно уменьшается. Но мы в курсе, что некто змеелицый смог воспроизвести метку – «знак Слизерина», хотя единственная запись об этих чарах находится у Тома, – Гарри знал, что дальше объяснять не нужно – Северус и так понял, на что он намекает. – В общем, я предложил на этапе закладывания основы для артефакта использовать небольшую смычку между слоями чар, которую способен поставить только утвержденный магией значимый наследник Певереллов. Это родовая магия, но мы вплели элементы обряда в канву других чар для того, чтобы ее нельзя было опознать.
– Учитывая, что на данное время таких наследников только трое, и это мы, – Северус обвел указательным пальцем присутствующих, – то создать подобный артефакт не сможет никто, кроме нас. Так?
– Да, – Гарри расцвел в довольной улыбке. – Любой, кто будет настолько умен, что сумеет каким-то образом разобрать плетение на артефакте, все равно окажется не в состоянии повторить его так, чтобы влиться в нашу сеть связи.
– Это как с метками – в них тоже присутствовала моя магия, как бы соединяя их все в одно целое, – уточнил Том. – Только с медальонами общая связь не прервется, если какой-либо артефакт отсоединится от сети. А еще мы с Гарри наладили возможность при настройке указывать своеобразный уровень приоритета, чтобы можно было ориентироваться – маг из чьей группы требует помощи.
– Когда будет много людей, то это поможет нам правильно организоваться и не кидаться всей толпой на каждое сообщение, – Северус понял их задумку. – Ну что я могу сказать? Вы – молодцы! Никогда не сомневался, что вы добьетесь успеха. С завтрашнего дня буду готов обучаться. Я так понимаю, что моя помощь вам понадобится, учитывая количество магической энергии, необходимой на создание одного медальона.
– Несомненно. Твоя помощь нам очень пригодится. Скоро начнутся занятия, и вам с Гарри будет уже сложнее найти возможность, чтобы спокойно поработать над созданием артефактов, – Том был уверен, что Северус все свое время до конца лета посвятит работе над амулетами.
– Договорились. А что там Люциус такой возмущенный был, когда связывался через зеркало? – полюбопытствовал Северус, меняя тему вечерней беседы.
– Робардс закусил удила после того, как Форман подал на него жалобу за необоснованное обвинение. Он попытался протолкнуть в Аврорате свое предложение о возобновлении негласной слежки за бывшими Упивающимися Смертью.
– Я так понимаю – ему это не удалось? – настороженно поинтересовался Северус.
– Люциус «нажал на нужные кнопки» и подключил к делу необходимых людей. Министр устроил совещание глав всех отделов и комиссии по безопасности, пригласив некоторых министерских экспертов, в том числе и Малфоя, вызвав на него и Робардса, – Том благодарно кивнул Барри, который принес на террасу фонарь – сумерки уже сгустились настолько, что было плохо видно собеседников. – В общем, этому выскочке задали вопрос – на основании чего он собрался преследовать уважаемых членов общества? Робардс сослался на суды четырнадцатилетней давности. Его в мягкой форме послали к дьяволу, напомнив о полном помиловании. Но он – упрямый дурак – начал доказывать, что прав в своих подозрениях. Плел что-то о возрожденном Волдеморте, метке и тому подобном.
– Как и на моем суде, – тихо заметил Гарри, получив согласный кивок Тома в подтверждение своего мнения.
– Люциус рассказал, что Робардс попытался даже прицепиться к нему лично. Кричал что-то вроде: «Раз вы не чувствуете за собой грехов, то почему боитесь слежки?» Ну… Малфой его и осадил, заявив, что даст добровольное согласие на соглядатая, если Аврорату больше нечем заняться, но только при условии, что и за Робардсом тоже будут следить, – Том насмешливо хмыкнул, вспоминая рассказ Люциуса, так его позабавивший. – Однако тот начал бить себя в грудь и кричать, что его никогда не судили как Упивающегося и он законопослушный гражданин. А Фадж на это возьми и сделай замечание: «Ну и что, что не судили? У вас, мистер Робардс, еще все впереди. И почему вы так боитесь испытать на себе то средство, которое советуете использовать против других законопослушных граждан?» – Том практически цитировал поведанное Малфоем. – И тут в их разговор вклинился Игнатиус Пруэтт, известный своими меткими выводами, и высказал предположение: «Да он боится, что выяснится, откуда растут ноги всех его замечательных идей». Вот после этого Робардс замолчал и больше не выступал, а всем стало понятно, что он поет с чужого листа или же высказывает чужие идеи, выдавая их за свои, – закончил свой рассказ Том.
– И мы догадываемся – чьи, – хмуро констатировал Северус.
– Значит, министр решил твердо держаться позиции, что никакой Волдеморт не возрождался? Тогда почему он не остановит шумиху в прессе, заставив их выступать на своей стороне? Нам это было бы очень на руку, – Гарри прекрасно понимал, что ему недостает опыта, чтобы самостоятельно находить ответы на все вопросы, особенно если это касалось людских поступков, на первый взгляд кажущихся нелогичными.
– В «Ежедневном Пророке» на эту тему печатают только – если ты не обратил внимания – статьи директорского подпевалы мистера Мейси. Министерство ведь должно показать, что в, так сказать, официальном государственном органе печати нет жесткой цензуры, – Северус насмешливо фыркнул. – Однако, как мы знаем, руководство магического мира вообще удерживается от каких-либо категорических заявлений о своей позиции в прессе, оставляя себе путь для удобного отступления. Вон – сколько Скитер ни порывалась напечатать разгромную статью по поводу директорских заявлений о грядущем апокалипсисе, но ей так и не позволили этого в «Пророке». Приходится ограничиваться более завуалированными заявлениями. Но сам понимаешь – что такое интервью с «уважаемым» Дамблдором и что такое статья эксцентричной Скитер. Ее репортажи любят почитать, как и все скандальные публикации, но все же больше доверяют словам Альбуса.
– Ладно – это я понял. А другие газеты и журналы? Там же вообще уже самую настоящую истерию раздувают, – Гарри чувствовал, что его клонит в сон – прошедший день отобрал немало сил, особенно магических. Но и бросать разговор, так и не разобравшись в мотивах Министерства, он не хотел.
– Все частные издания невозможно заставить прислушиваться к мнению правящей верхушки. Их можно только закрыть, но тогда поднимется шумиха о репрессиях, и пойдут слухи о замалчивании Министерством правды.
– То есть подобный шаг наоборот послужит на пользу именно Дамблдору и его планам, – Гарри с трудом сдержал зевок.
– Ты уже засыпаешь, – Том ласково улыбнулся и потрепал Поттера по руке. – Пойдемте отдыхать. Мне завтра предстоит заняться литьем металлической основы для амулетов – отслеживать точное соответствие состава сплава дело кропотливое.
– А у меня встреча с Сириусом и Ремусом, – Гарри таки зевнул, прикрыв рот рукой. – Лучше бы остался артефактом заниматься. Что-то нет у меня желания видеть Люпина.
– Привыкай. Альбус скоро возьмет тебя в оборот – ему, похоже, нужен символ для его предстоящей кампании и, судя по всему, он планирует на эту роль именно тебя, – вставая с плетеного кресла, немного насмешливо, но не без серьезности предупредил Северус, заботливо глядя на Гарри.
Он с каждым днем все сильнее чувствовал изменение личного отношения к нему, растущую притягательность Гарри и свой недвусмысленный отклик на его близость, однако сил бороться с этим не находил. Северус заметил, что все попытки сопротивления обаянию Поттера в конечном счете сводились к нелогичным агрессивным выпадам в его же сторону. Постоянно беспричинно обижать Гарри из-за собственной неуравновешенности не входило в планы Северуса. Понимание этого неимоверно раздражало и удручало. Вся надежда была на то, что вместе с началом занятий в школе все несколько изменится. По крайней мере, тогда точно останется меньше времени, чтобы мучить себя сомнениями и угрызениями совести. Он по-прежнему не спешил рассказывать о своем состоянии Тому, не желая расстраивать того понапрасну – Северус ведь продолжал искренне, до замирания сердца от нежности, любить его.
– Не волнуйся, ты справишься, – заметив небольшую тревогу во взгляде Поттера, успокоил его Том. Он, направляясь в дом, бесцеремонно устроился между Гарри и Северусом, обняв обоих, положив свои руки им на плечи. – Мы всегда придем на помощь, не забывай об этом.
– Я так рад, что у меня есть вы, – искренне заверил Гарри, которому не хотелось уходить в свою комнату – рядом с Томом и Северусом ему было очень комфортно и спокойно.
– Мы с Северусом тебя любим, – Том чувствовал, что именно это сейчас требовалось Гарри – подтверждение, что ему помогают не для обретения контроля над обстановкой в магическом мире, признавая его несомненную важность с политической точки зрения, а потому что он дорог им сам по себе – как близкий и родной человек.
Том довольно быстро сориентировался в ситуации резко возросшего напряжения между Гарри и Северусом. Порой они, казалось, забывались и вели себя по-прежнему. Однако проходило немного времени, и Гарри снова оценивающе поглядывал на Северуса, когда думал, что за ним не наблюдают, а Снейп вдруг срывался и опускался до немотивированных язвительности и сарказма в отношении Поттера.
Попытка разобраться в происходящем позволила Тому сделать еще одно открытие – точно с такими же сомнением, сожалением и жаждой Гарри рассматривал иногда и его самого. Вывод напрашивался однозначный – Поттер стал взрослым и оценивал их уже с позиции партнерства. Но, будучи с детства крепко эмоционально привязанным к ним обоим, Гарри даже не помышлял о том, чтобы вклиниться в их с Северусом союз. Это вызывало восхищение его выдержкой, подвергающейся атаке молодости и проснувшейся сексуальности.
Так уж сложилось, что уже очень давно, пожалуй, с того времени, когда Том принял под свою опеку род Певереллов, став его главой, он порой ловил себя на том, что будто наверняка знает, что и как произойдет дальше в том или ином случае: в его жизни, в судьбе кого-либо из знакомых или и вовсе во всем мире. Том называл это интуицией, но чем дальше, тем сильнее он сомневался, что это всего лишь чутье, потому что он ни разу не ошибся в своих ожиданиях. Не желая постоянно чувствовать, словно его кто-то ведет за руку, Том просто старался не задумываться над истоками его подобных знаний.
Вот и сейчас, ясно осознав, что Гарри для него стал уже кем-то гораздо более важным, чем только ученик и воспитанник, он не спешил давать своим чувствам имя, отчетливо понимая, что всему свое время. Ему нравились тайком брошенные на него взгляды Гарри, они ласкали его, отдаваясь нежностью в сердце, заставляя дыхание сбиваться в ожидании чего-то прекрасного, которое обязательно не пройдет мимо. Это не мешало ему искренне любить Северуса и радоваться за него – тому в равной степени перепадали жаркие взгляды Гарри. Том был уверен, что с ними троими не происходит ничего дурного, что все должно быть именно так, как и есть на самом деле. Эти его чувства было сродни тем, которые в свое время заставили его скрыться от магического мира и провести в полной изоляции несколько лет. Именно тогда его мироощущение стало еще более тонким и ярким – словно он мог одновременно видеть все связи бытия, сплетающие в одно целое прошлое, настоящее и будущее.
– Я вас тоже, – перед тем, как Гарри скрылся за дверью своей комнаты, Том заметил, что его щеки порозовели – видимо, он понял, что смысл в подобные слова может вкладываться несколько разный.
***
