сообщить о нарушении
Текущая страница: 131 (всего у книги 298 страниц)
– Сущность Барти изменилась. Он уже не тот блещущий умом и фонтанирующий идеями мальчик, с которым я начинал работу после его освобождения из Азкабана, – с небольшой долей досады констатировал Альбус, присаживаясь за свой стол и перебирая тощую стопку почты, пришедшей на его имя за несколько часов его отсутствия в школе. – Про Грейнджер ничего нет. Плохо. Придется импровизировать.
Альбус призвал домового эльфа и приказал подать обед в кабинет – тащиться в Большой зал не хотелось, а время было соответствующее. Перед визитом в Министерство следовало не только немного подкрепиться, но и собраться с мыслями, спокойно вспомнив, какие еще вопросы попутно можно будет решить в Отделе образования.
Дамблдору показалось, что он не был в Министерстве как минимум несколько месяцев: на дверях появились таблички с именами новых сотрудников, у некоторых должностных лиц изменился режим приема посетителей, да и вся атмосфера этого магического оплота законности стала иной. Перемены чудились Альбусу даже в фразах, небрежно брошенных чиновниками на ходу коллегам, во взглядах, показательно равнодушно скользивших по фигуре одного из самых известных магов столетия, и в отсутствии должного внимания к нему клерков и секретарей. Подобное не предвещало ничего хорошего, и убедиться в этом пришлось очень скоро.
В Отделе образования получилось быстро утрясти вопрос о составе комиссий, которые в конце учебного года будут принимать обязательные экзамены у пятого и седьмого курсов. Решение мелких школьных проблем тоже не заняло много времени. После этого Альбус уверенно направился к секретарю Попечительского совета под предлогом сдачи ему отчета о финансовых тратах из благотворительного фонда за первое полугодие.
– У вас нет для меня новых директив или еще каких сообщений? – Дамблдор уже и так и этак пытался разговорить секретаря, но тот будто не понимал, чего от него хотели. – Раз уж я заглянул к вам, то нет смысла нагружать сов, – добродушно улыбаясь, пояснил Альбус, тихо закипая от того, что ему никак не удавалось вывести чиновника на нужную тему.
– Нет. В этом году для Хогвартса новых указаний от совета не готовилось, – вежливо, но с прорывающимися нотками раздражения ответил секретарь, которому разговоры мешали работать.
– Я виделся кое с кем в коридорах, – Альбус махнул рукой в сторону двери. Отчаявшись добиться желаемого намеками, он решил пойти напролом. – Меня беспокоит судьба студентки мисс Грейнджер. Я слышал, что с ее родителями случилось несчастье.
– Ах да, мне очень жаль бедную девушку. Попечительский совет не оставил ее без внимания и принял все меры, чтобы она не чувствовала себя беспомощной и одинокой, – охотно сообщил в ответ секретарь.
– Что вы имеете в виду, когда говорите о принятых мерах? Мне сказали, что все произошло только вчера и к тому же за границей, – Дамблдор подумал, что чиновник что-то перепутал, и уточнил: – Я говорю о мисс Гермионе Грейнджер, родители которой – магглы, попавшие под снежную лавину во время отпуска в горах.
– Да-да. Я тоже о ней говорю. А меры… Так вот, буквально пару часов назад нам принесли заверенные министром бумаги и про опеку, и про подтверждение статуса доверенного лица опекуна мисс Грейнджер. Девочке повезло… – секретарь был грубо прерван:
– Как ей могло повезти, лишившись родителей? – Альбус чувствовал, что ничего не понимает. – Откуда у мисс Грейнджер взялся опекун? Или вы говорите о маггловском?
– Простите, но маггловские опекуны нас не волнуют. Да вы и сами это должны знать, директор Дамблдор. А повезло ей в том, что она за несколько дней до трагедии успела заключить помолвку. Так что вопрос об опекуне решился без проблем – ее жених взял на себя эти обязанности, – секретарь не скрывал ничего – информация не была тайной, хотя его и предупредили о нежелательности ее разглашения посторонним лицам. Однако директор Хогвартса все равно через несколько дней все узнал бы, когда мисс Грейнджер передала бы ему копии бумаг, по требованию доверенного лица выданные на руки, вместо отправки почтой.
– И кто это? Разве не нужно было дождаться, когда мисс Грейнджер вернется в страну, чтобы узнать ее мнение? Опекунство, оформленное в нарушение закона, может быть опротестовано, – для Альбуса являлось некоторым шоком узнать, что подружка Поттера обрела законного жениха, и, похоже, тот был не последним человеком в магическом мире, раз ему удалось за один день оформить документы по опеке.
– Мисс Грейнджер уже вернулась в Британию и сейчас находится дома у доверенного лица своего опекуна – мистера Малфоя, – секретарь не понимал, почему Дамблдор выглядел рассерженным.
– Так кто же ее опекун?! – Альбус, казалось, готов был рвать и метать – его снова опередили! И кто бы сомневался, что в этом будет замешан Малфой!
– Мисс Грейнджер находится под опекой гражданина Болгарии Виктора Крама, – чуть ли не сквозь зубы выдал секретарь, которому не понравился тон директора.
– Ясно, – бросил Дамблдор и, больше не задерживаясь ни на секунду, покинул кабинет секретариата Попечительского совета.
А что ему еще оставалось? Опротестовать решение Министерства Магии Болгарии у него вряд ли получится. Да и, если девчонка на самом деле обручена с Крамом, то у того действительно имелось первоочередное право на признание его опекуном. Такой закон действовал и в магической Британии для подобных случаев. День для Альбуса заканчивался очередным разочарованием.
========== Глава 64 ==========
В ожидании встречи со своим заместителем Фадж мерил шагами кабинет, чтобы унять небольшую нервозность. Еще до новогодних праздников Тикнесс, взяв клятву о неразглашении, передал ему несколько флаконов с воспоминаниями, после просмотра которых Корнелиус долго не мог отойти от шока. Ему понадобилась целая неделя для того, чтобы свыкнуться с новой правдой о прошлом противостоянии. Он отдавал себе отчет в том, что каждая из сторон будет пытаться показать себя в наиболее выгодном свете, но те жестокости, которые были совершены «светлыми», никак не вписывались в их легенду о собственной непогрешимости и жертвенности. Особенно учитывая, что за их преступления осудили совсем других людей, не тех, что фигурировали в представленных Фаджу воспоминаниях.
Пий обещал в первых числах января объяснить план по инициированию пересмотра дел бывших Упивающихся смертью, но вышло так, что появились более срочные дела из-за скрытой атаки Дамблдора в прессе. Хорошо, что у заместителя министра оказалось так много знакомых, которым удалось не только замять скандал, но и повернуть все к своей пользе. Корнелиус был поражен, как любительница жареных новостей Рита Скитер показала себя профессионалом высокого ранга. Она смогла весьма красиво и качественно утопить в словесной грязи Альбусова репортеришку с его претензиями в адрес действующего правительства магической Британии вообще и самого министра в частности. После проведенных в «Ежедневном Пророке» дебатов по поводу некоторого изменения политического курса руководством Министерства Магии доверие к Фаджу даже возросло. И вот сейчас все-таки настало время узнать, как помочь тем, кто столько лет сидел в Азкабане лишь за то, что защищал свой дом и своих близких.
В дверь коротко постучали, и она сразу же распахнулась – Тикнесс не медлил, зная, что его ожидают.
– Ну что ж, я готов тебя выслушать, – Корнелиус решительно занял место за своим столом. Он ранее был предупрежден, что пересмотр дел в Визенгамоте инициируют независимо от его поддержки, но узнав факты, которые будут обнародованы в процессе этого, Фадж понял, что остаться в стороне ему не удастся и все равно придется озвучить свою позицию, так уж лучше вариться в этом котле с самого начала. Особенно учитывая, что ортодоксы, вызвав свидетелей, чьи воспоминания были показаны Корнелиусу, однозначно выиграют в предстоящем раунде. – Какой план вы предлагаете? Мне бы не хотелось оказаться всего лишь щитом, на который посыплются все тумаки, тогда как расхваливать впоследствии будут кого-то другого. Хотя я и не претендую на лавры единственного или главного правдоборца в этом непростом, но, похоже, выигрышном деле.
– Поверь, подводить тебя под удар – не в наших интересах. Корнелиус, мы ставим на тебя в гонке за министерское кресло в этом году. Не собираюсь врать, что через пару-тройку лет все останется так же – это будет опять-таки зависеть от твоей готовности улучшить условия существования волшебников в магическом мире. Но сейчас ты нам нужен, – Пий Тикнесс начал с моральной поддержки Фаджа. Сколько бы ошибок тот ни сделал, занимая пост министра, он все же был не только политиком, но и неплохим по сути человеком, мораль и справедливость для которого не являлись пустым звуком. – Так что твоя репутация ни в коем случае не будет брошена под пресс недовольства общества.
– Не представляю, как можно окунуться во все это и выйти без потерь, по крайней мере, поначалу, пока не появятся конкретные результаты, – Корнелиус недоверчиво покачал головой. – Я понимаю, что суд в прошлом допустил промахи, и даже догадываюсь, чем это было вызвано, но как теперь мне – руководителю Министерства – заявить об этом и не остаться в проигрыше? Кому будет интересно знать, что в то время не я был министром?
– Вот поэтому ты повторишь ход, сделанный ранее Дамблдором, – очень серьезным тоном заметил Пий, останавливая заявления неуверенности Фаджа. – Вспомни, что было им предпринято летом 1987 года, через шесть лет после волны процессов над ортодоксами – давай называть вещи своими именами, потому что этикетку «Упивающиеся Смертью» им прикрепил как раз тот самый Дамблдор, о котором пойдет речь, а они себя никогда так не именовали. Не помнишь? Так я тебе расскажу. Давай по порядку, чтобы потом снова не возвращаться к началу и ничего не упустить. Значит, так – еще в 1981 году, когда начались суды над сторонниками так называемого Темного Лорда…
– Почему «так называемого»? – перебил Фадж – раз уж разбираться со своими новыми позициями на политической арене, то нужно было выяснить все детали.
– Потому что так его окрестил Дамблдор, имевший в то время большой вес в Министерстве. Кому, как не победителю великого Темного Лорда Гриндевальда было лучше знать, с кем столкнулись жители магической Британии? – Пий насмешливо и чуть презрительно фыркнул. – Именно поэтому общественность поддержала его мнение и даже не спорила с оценкой действительной опасности, которую якобы представляли ортодоксы. Альбус сказал, что в Британии появился Темный Лорд – и все сразу задрожали и попрятались, даже не пытаясь разобраться, от кого и зачем. Вот что тогда было. Корнелиус, ты читал устав ортодоксов, могу тебе поклясться собственной магией, что он абсолютно ничем не отличается от того, что было раньше. И ортодоксы продолжают заниматься теми же вопросами, что и тогда – пятнадцать лет назад. Скажи – это похоже на работу террористической организации, стремящейся уничтожить всех неугодных и тому подобное? – Пий сделал паузу, ожидая ответа.
– Нет. Может, я не такой уж виртуозный политический игрок, но в том уставе, который мне принес Фоули, не было ничего, кроме условий, на которых собираются сотрудничать ученые и любители изобретать что-то новое в магическом мире. Там содержатся лишь правила, чтобы никто не пытался присвоить себе заслуги другого волшебника, – послушно высказал личное мнение Фадж – он в самом деле хотел разобраться, как именно ортодоксы видят ситуацию, потому что ведь известно – правда у всех своя.
– А в таком случае – о каком Темном Лорде может идти речь? – на этот раз вопрос Пия прозвучал риторически, но Корнелиус все же отозвался на него:
– Я предполагал, что вы сначала оправдаете тех, кто попал в Азкабан, а потом уже возьметесь восстанавливать справедливость в отношении своего бывшего лидера. Но ты, как вижу, решил зайти с другой стороны, по крайней мере, в беседе со мной, – замечание прозвучало достаточно благодушно, чтобы Тикнессу следовало начинать переживать о том, что Фадж откажется от сотрудничества.
– Мне думается, что ортодоксы достаточно пострадали из-за одного-единственного выскочки. Древние магические рода слишком много потеряли в том противостоянии, чтобы продолжать гноить членов их семей в Азкабане только за то, что они защищались, – что-то в тоне отповеди Тикнесса дало Фаджу повод решить, что тот тоже лишился кого-то близкого в прошлой войне, поэтому он не стал больше мешать ему рассказывать о плане, по поводу которого они и встретились сегодня. – В 1981 году, когда начались суды над ортодоксами, Дамблдор настоял на необходимости отказаться от наказания для них в виде Поцелуя дементора, мотивируя это тем, что они должны иметь время, чтобы осознать свои ошибки, – Пий продолжил свои пояснения, сделав вид, что ему не пришлось отступать от темы. – Что его заставило воспрепятствовать полному уничтожению своих врагов – сложно судить. Скорее всего, он просто хотел выглядеть всепрощающим, как маггловский бог. Но это все же спасло жизни тем, кого мы постараемся оправдать в этом году. У них разные сроки, но преимущественно – двадцать-тридцать лет заключения, почти пятнадцать из которых они уже отбыли. Пожизненное лишь у троих, с ними будет сложнее – там понадобится еще доказать, что возможен пересмотр дела, если мы не сумеем добиться полной амнистии, – Пий вздохнул, но его твердый взгляд говорил, что ортодоксы вряд ли отступятся. – А еще пожизненный срок был у Барти Крауча за его дерзость во время суда, но он умер лет через семь после заключения – не выдержал. Жаль, был очень талантливый волшебник, хоть и молодой, к тому же обладал довольно большой магической силой. Зря отец не заступился за него, возможно, сейчас мы и Барти смогли бы вытащить из застенков. Остальные, слава Мерлину, пока живы. Да, некоторые почти в невменяемом состоянии, но живы.
– Вы надеетесь всех своих освободить? – рискнул спросить Корнелиус. После чуть ли не отповеди Пия ему было немного не по себе. Речь шла о сломанных жизнях, которые еще оставалась возможность спасти, так что рассуждать о том, как следовало называть их бывшего лидера, казалось точно неуместным.
– Надеемся, – подтвердил Пий и продолжил: – Летом 1987 года Дамблдор предпринял несколько шагов по закреплению своего авторитета среди общественных масс, хотя не исключено, что он имел и еще какую-то выгоду от собственных действий. В числе разных начинаний он, как пропагандист всего маггловского, призвал присмотреться к их юридическому праву и законам, позволяющим к некоторым бывшим преступникам, осознавшим всю глубину своего проступка, проявить снисхождение и заменить им наказание на более мягкое. Так он вещал со всех трибун и страниц «Ежедневного Пророка». Правда, его слова не подкреплялись никакими конкретными предложениями и проектами нововведений, так и застыв на уровне ознакомительных невнятных речей. Однако он тогда устроил ряд показательных посещений Азкабана, где успел пообщаться со многими заключенными, среди которых были и те, кто отбывал срок за принадлежность к, так сказать, группировке Упивающихся Смертью. Чего хотел добиться Дамблдор – не известно. Его беседы сводились к расспросам о том, как заключенный представляет себе жизнь на воле, если ему выпадет возможность освободиться досрочно. Это якобы должно было помочь в определении степени раскаяния нарушивших законы. Лишь первые из тех встреч проходили в присутствии еще кого-нибудь из Министерства или Визенгамота, но Азкабан не то место, куда приятно отправляться по собственной воле даже с благородной целью наставления преступников на путь истинный. Поэтому уже после третьего визита Альбусу дали возможность одному нести узникам «свет правды и добра». Это охладило и его пыл, поэтому он еще несколько раз пообщался с теми, кто отбывал сроки в Азкабане, и оставил свою затею. Никаких практических действий так и не было предпринято – ничьи дела не пересматривались, никого на волю не отпустили, – Пий замолчал, давая Фаджу возможность самому сделать соответствующие выводы из сказанного.
– И вы хотите, чтобы я тоже отправился в Азкабан вести беседы с преступниками? – Корнелиусу не понадобилось много времени, чтобы понять, чего от него ожидают.
– Да, – Пий даже кивнул, подтверждая свой ответ. – Мы подобрали ряд перспективных дел – не только по нашим людям, но тоже сомнительного свойства. Некоторые из них приблизительно того же периода заключения.
