сообщить о нарушении
Текущая страница: 155 (всего у книги 298 страниц)
– Можно вообще никому ничего не рассказывать – это твое право, – вклинилась в беседу Нарцисса. – Как уже отметил Том, обращаться в Аврорат преступники не станут. Поэтому позволительно просто заявить, что считаешь все произошедшее личным делом.
– А как же… Авроров ведь вызывали в Хогсмид? Я же заметила… – Гермиона пыталась сообразить – не привиделось ли ей, ведь она находилась в стрессовом состоянии, когда вернулась после того, как ей удалось сбежать от похитителей.
– Это я сообщил в Аврорат, – заметил Северус. – Можешь об этом не переживать. Я выполнял свои обязанности. А вот заявлять или нет о похищении – это, как и сказала Нарцисса, право твое и твоего опекуна, – он посмотрел на Виктора.
– Как иностранец, я буду настаивать на закрытом ведении следствия, но полагаю, что подобное нельзя оставлять без внимания Аврората. А что ты думаешь? – было отлично заметно, что Виктор в самом деле признавал мнение Гермионы очень важным.
– Мне не хочется больше никому рассказывать о случившемся, но я не собираюсь умалчивать о преступлениях этих отморозков. Конечно, я понимаю, что четвертого подонка никто не найдет, но и лишать авроров работы не стану. Пусть ищут, – Гермиона помолчала пару секунд, словно раздумывая – все ли сказала. – Я сделаю так, как решит опекун, – впервые за последние часы на ее лице на секунду мелькнула улыбка, не приправленная печалью или страхом.
– Мы пойдем в Аврорат и подадим заявление, но это будет не сегодня, и, скорее всего, не завтра. Тебе нужно немного прийти в себя. И мы сначала обязательно посоветуемся с целителем. Только получив его разрешение, я позволю аврорам опросить тебя, – заботливо предупредил Виктор.
Еще с полчаса в Малфой-мэноре дружно обсуждали, стоит ли рассказывать служителям власти все, как было, или что-то оставить без объяснений. Снейп озвучил предположения о том, что Дамблдор, не исключено, тоже каким-то образом причастен к похищению, и ознакомил всех с мнением Гарри и Рона по этому поводу, не забыв в заключение уточнить, что это лишь догадки. В итоге решили, что Гермиона утаит единственно факт своего умения довольно профессионально обращаться с холодным оружием, а смерть третьего преступника объяснит случайностью – якобы он споткнулся и упал на острый сук, проткнув им горло. Директору Снейп собирался рассказать только про защитный артефакт, разнесший в клочья преступников, и про то, что целитель рекомендовал пару недель покоя для мисс Грейнджер, перенесшей жуткий стресс из-за похищения.
***
Дамблдор, услышав про то, что Крам снабдил Грейнджер артефактом, защитившим ее от насилия, был раздосадован – девчонка почти не пострадала. Не считать же Круцио, о котором упоминал Снейп после диагностики Грейнджер, вернувшейся от Упивающихся Смертью, достойным «ущербом»… Вряд ли при таком раскладе жажда мести будет настолько сильной, что заставит Поттера безоговорочно согласиться на предложение вступить в Орден Феникса. Следовало подлить масла в огонь. Черкнув пару строк Джаркиссу и четко указав ему, у кого следует взять интервью, Альбус приготовился терпеливо ожидать выпуска «Ежедневного Пророка» с провокационным материалом, который поможет добиться от Поттера необходимой реакции, а заодно и потреплет нервы умникам из Министерства. Дамблдор не забыл сделать в послании пометку, чтобы Джаркисс не трогал Малфоя – не то чтобы Альбус испугался угроз, но и открывать еще один фронт противостояния не хотелось. Хватало преданной огласке размолвки с Фаджем. Дамблдор вообще не ожидал, что Люциус так активно подключится к ситуации с похищением магглорожденной Грейнджер, несмотря на то, что она была подругой его сына и номинальной подопечной. Увидеть его в Хогсмиде сразу после случившегося оказалось как минимум неприятно, а повернуть ситуацию в свою пользу не вышло – слишком уж воинственно был настроен Люциус.
Воскресное утро началось для Дамблдора с чтения послания от Петтигрю, написанного в весьма резком тоне. Альбуса открыто обвинили в утаивании важной информации, которая привела к частичному срыву операции и гибели троих очень преданных, умелых и важных соратников Предводителя, которых убила бешеная Грейнджер. Дамблдора поразило то, с какой наглостью Питер оправдал свой провал, свалив вину на него – на Альбуса.
– Да как он посмел! Давно ли в крысиной шкуре бегал и жрал на мусорниках? Пределом мечтаний было жить в клетке у нищебродов! Я его в люди вывел, а он вон как голову поднял! Еще год-другой назад дрожал тут передо мной, как трусливый червь! Готов был мне задницу лизать, лишь бы в тепле и сытости оставаться! – Дамблдор захлебнулся от возмущения, не стесняясь в выражениях. Он в сердцах из простого почтового конверта наколдовал вопиллер, который не самоуничтожится после декламации послания, как это обычно бывало, а станет повторять сообщение каждый раз, как его откроют – пусть Питер его хоть тысячу раз слушает. Затем надиктовал текст, предупредительно слегка изменив чарами свой голос – оставлять компромат на себя Альбус не собирался, а от кого письмо – Петтигрю и без того поймет: – «Частичный срыв операции?! Да какой – к дохлым фестралам – частичный! Провалили ерундовое задание! Не смогли с девкой справиться – герои хреновы! И это, как ты сказал, очень умелые исполнители? Боюсь даже представить – каковы в таком случае остальные! Видимо, сброд из подворотен, способный лишь у домохозяек пироги из печки воровать! Я в тебя, Питер, и в ваше дело кучу средств и сил вложил не для того, чтобы ты мне теперь характер показывал! Не забывай, кому всем обязан! Так что думай, как нужно обращаться к тому, кто стоит рядом с твоим Предводителем! Подготовка операции – твое дело, а не мое! Мы еще поговорим об этом! Я уверен, Волдеморт достойно накажет тех, кто провалил его задание, и тех, кто прикрывается недостатком информации!» – Альбус вовремя спохватился и повернул все таким образом, чтобы его послание не выглядело, словно он обвинял Барти – с тем не стоило портить отношений.
Запечатав вопиллер, Дамблдор вызвал сову и отправил «крикливое» послание Петтигрю, ни капли не тревожась, что его смогут услышать посторонние из числа Упивающихся – пусть знают, что у их Предводителя есть компаньон! Одно дело – идти на компромисс с не совсем адекватным после необратимой частичной трансформации Барти, возомнившим себя настоящим Волдемортом, и другое – попустительствовать в дерзости Питеру, решившему показать свою крысиную ненадежную сущность. Альбус прекрасно понимал, что Петтигрю пригрелся в лучах собственного успеха на побегушках у Барти и теперь возомнил себя правой рукой великого Темного Лорда, только вот он забыл, кем был раньше.
– С Питером нужно будет что-то решать. Похоже, мне от него уже никакой корысти не получить, раз он так забылся, что вздумал меня обвинять, – под нос себе забормотал Дамблдор. После отправки вопиллера ему вроде стало легче, и он смог снова уделить внимание важным деталям. – Необходимо обязательно встретиться с Барти наедине и дать ему понять, что такие, как Питер, надежны лишь до определенного момента, а затем предпочитают думать только о себе, поэтому не стоит сосредотачивать в его руках всю хозяйственную власть организации. Интендант из него, может, и толковый вышел, но следует ограничить его полномочия, пока он не начал качать свои права, – взгляд Дамблдора опять вернулся к письму Петтигрю – на этот раз удалось прочесть его спокойнее. – А о каких трех трупах идет речь, если Северус упоминал лишь о двух погибших похитителях от воздействия защитного артефакта? Эта Грейнджер еще кого-то убила? Она разучилась считать или специально решила умолчать о чем-то? И вообще – откуда Питеру известно, что это она приложила руку к гибели его людей? Были свидетели? И сколько в таком случае головорезов не смогли справиться с девчонкой? И не прибили ли они сами того третьего под шумок, решая свои дела и свалив все на нее? – вопросов было много, а это значило, что без встречи с Барти не обойтись. Однако Альбус прикинул, что на данный момент все равно уже ничего изменить нельзя, поэтому лучше не давать поводов для чужого любопытства и из Хогвартса в ближайшие пару-тройку дней не отлучаться. Спешить с уточнением деталей он уже не видел смысла – операция практически провалена и следовало воспользоваться теми крохами выгоды, которые можно было еще извлечь из сложившейся ситуации.
***
Получив послание от Дамблдора, о чем говорили специальные пометки, Петтигрю не заподозрил в нем вопиллера, потому что оно выглядело как обычное письмо. Решив не нарушать собственных принципов, выработанных в последнее время, Питер отправился к Барти, чтобы в очередной раз доказать ему преданность, позволив ознакомиться с ответом Альбуса. Стоило только распечатать конверт, как из него донесся незнакомый гневный голос, вовсю распекавший Питера за дерзкое обвинение. Барти выслушал возмущения Дамблдора с кривой ухмылкой, уродовавшей его и без того непривлекательное лицо. Дождавшись, когда зачарованный пергамент, закончив выплевывать злые реплики, снова примет вид ничем особо не примечательного письма, Питер язвительно прокомментировал замечания:
– Как же Альбусу не нравится быть виновным в провале операции. Все вокруг ничего не делают – он единственный печется о всеобщем благе.
– Всеобщего блага не бывает, – сдержанно заметил Барти таким тоном, словно в тысячный раз повторял непререкаемую истину. – Вы и в самом деле не стали ничего узнавать о девчонке, самоуверенно полагая, что справиться с ней будет проще простого – это Альбус весьма точно подметил. Не знаю, что ты там ему написал, но он был лишь заказчиком, а значит, не обязан разрабатывать вам еще и подробный план действий. Питер, постарайся впредь не сердить Дамблдора. В одном он абсолютно прав – мы поднялись на его деньгах и советах, не считая того, что обязаны ему еще и своими жизнями. Так что хотя бы до поры до времени не надо его раздражать и показывать, какие мы неблагодарные, – только очень внимательный слушатель заметил бы легкие иронию и презрение в тоне Барти. – К тому же сколько бы мы ни мнили себя способными отлично ориентироваться в политической обстановке – Альбус даст нам лет пятьдесят фору. Он опытный интриган. И если у него в последнее время все идет из рук вон плохо, то это говорит лишь о том, что у него появился достойный соперник, а вовсе не о его деградации и старческом маразме. Пока наши цели будут совпадать – не стоит расстраивать Альбуса и нападать на него с упреками, даже если в чем-то и есть его вина, – Барти покачал головой, заметив, что Питер собирался ему возразить. – Я не требую от тебя любить Альбуса или безоговорочно подчиняться ему, но спорить с ним не нужно. Я! Питер, запомни – один я, как компаньон в афере Дамблдора, могу ему перечить и открыто подвергать сомнению его слова. Попрошу тебя впредь знакомить меня с текстом своих посланий Альбусу. Это не из-за недоверия, а для того, чтобы ненароком не вызвать у него очередной приступ негодования, как в этот раз, – Барти был далек от искренности. Он в последнее время никому не доверял, и Питер уже не был исключением, как раньше. Барти рассуждал очень прямолинейно – раз Петтигрю смог перекинуться на его сторону, практически предав Дамблдора, то что ему помешает нарушить верность и Барти? Метка, пусть и усиленная из-за двойного рисунка, не являлась гарантом преданности. Она была всего лишь инструментом, с помощью которого можно напомнить о долге, наказать, держать в страхе, но вызвать добровольное полное подчинение Волдеморту она не способна. Барти не настолько наивен, чтобы полагаться на слово перебежчика.
– Как скажете, Предводитель, – Питер, скрипнув зубами, перешел на официальный тон.
Да – являться заместителем, советником и незаменимым помощником того, кто мнил себя возрожденным Волдемортом, было намного приятнее, чем оставаться марионеточной пешкой у старого любителя манипулировать судьбами людей. Однако Петтигрю мечтал стать равным, другом, союзником, деловым партнером. Поняв, что его надеждам не суждено сбыться в ближайшем будущем, Питер пришел к выводу, что следует в таком случае обезопасить себя и подстраховаться, понадежнее сосредоточив в собственных руках все нити организации быта боевиков, их обеспечения всем необходимым, а также как можно основательнее припрятать разработанные им лично схемы вербовки новых соратников. Питер прекрасно догадывался – пока он будет незаменим и полезен Барти, у него не исчезнет шанс оставаться рядом с ним и довольствоваться хотя бы видимостью уважения и доверия.
========== Глава 75 ==========
В понедельник «Ежедневный Пророк», ограничившийся накануне небольшой заметкой в новостной ленте, обрадовал обывателей, любопытных до чужих несчастий, развернутым рассказом о беспрецедентном преступлении неизвестных волшебников, дерзко похитивших студентку школы Хогвартс. Журналист мистер Джаркисс, наученный горьким опытом, решил не рисковать и, несмотря на явно заказной характер сообщения в прессе, ухитрился по мере возможности обойти все «острые углы», за которые его можно было бы привлечь к ответу. В публикации не только не фигурировало имя потерпевшей, но и вообще вся основная часть статьи была построена практически на свидетельствах жителей деревни Хогсмид, где произошло чрезвычайное происшествие. Автор репортажа не забыл мимолетно заметить, что за достоверность рассказов не может поручиться, тем самым снимая с себя всю ответственность, в частности за «кровавые» подробности, описанные в интервью одной впечатлительной особой, утверждавшей, что именно к ее ногам упала «несчастная жертва насилия», вернувшись из плена. Однако Джаркисс не поскупился на развернутый анализ ситуации с указанием мер, принятие которых не позволило бы подобному произойти. В первую очередь досталось аврорам, которые, по мнению автора, должны более бдительно нести свою службу, особенно в общественных местах, и предупреждать злодеяния, а не только фиксировать их и писать отчеты о повышении уровня преступности. Затем очень прозрачно прозвучал намек на то, что Министерство вместо того, чтобы оградить общество от тех, кто нарушает законы магического мира, наоборот занимается их оправданием и освобождением из Азкабана. Также было отмечено и о ненадлежащем контроле от администрации Хогвартса, которая «в такие смутные времена» не смогла на должном уровне обеспечить безопасность студентов школы. В этом замечании упор был отчетливо сделан не на директора и профессоров, а на Попечительский совет школы, якобы самоустранившийся от решения столь важного вопроса, как организация надежной защиты досуга студентов и недопущение самой возможности нападения на них Упивающихся Смертью и любых других преступников.
Еще не дочитав статью до конца, Гарри почувствовал на себе десятки взглядов – учащиеся с разных факультетов с любопытством поглядывали на него, на Рона и Драко, ожидая их реакции на изложенное в «Ежедневном Пророке» – ведь все в Хогвартсе были прекрасно осведомлены, кто именно пострадал от действий преступников.
– Кто ему позволил это написать? – сквозь зубы прошипел Гарри, не поднимая глаз от газеты – он побаивался не сдержаться и прямо в Большом зале высказать Дамблдору все, что думает о нем и его манипулировании. То, что Джаркисс заменил пресловутого директорского подпевалу Мейси, уже стало известно большинству заинтересованных жителей магической Британии. Вопрос Поттера прозвучал так, что настоящий его смысл был понятен лишь Драко, остальные же отнесли его на счет состряпавшего репортаж Джаркисса. Хотя если бы у кого-то возникло желание немного задуматься, то он догадался бы, кто стоит за ушлым газетчиком и его обвинениями в сторону Министерства.
– Журналисты этим и живут – пишут о новостях в газетах, – Теодор Нотт пренебрежительно фыркнул. Ему никогда не нравилось, что настоящие слизеринцы Драко и Гарри водились с магглорожденной Грейнджер, которая, как ни странно, оказалась весьма сильной и умной ведьмой для того, чтобы потягаться с некоторыми чистокровными юными волшебниками. Скорее всего, именно ее успехи в освоении магических премудростей так сильно и раздражали Теодора, обладавшего относительно умеренными способностями.
– Если бы они вот так же о тебе написали – ты бы обрадовался? – Панси Паркинсон, хоть и не относилась к близким подругам Гермионы, все же возмутилась тем, как ее показали в репортаже. Описано было со слов какой-то миссис Трамп, однако чувствовалось, что газетчик просто-таки смаковал каждый свой пассаж, представив публике потерпевшую как «растрепанную молодую девушку, испачканную с ног до головы в грязи, крови и чем-то похожем на блевотину, от которой несло как от помойной ямы».
