сообщить о нарушении
Текущая страница: 158 (всего у книги 298 страниц)
– Я боялась, что все будет гораздо хуже, – конечно же, сдержанность Гермионы в некоторой степени обуславливалась действием успокаивающего бальзама, но она и в самом деле предполагала, что в прессе могут без стеснения напечатать и ее имя, и массу догадок о том, что с ней произошло – одна нелепее другой. – Хорошо, что ты добился ведения закрытого следствия, и в Аврорате наложили запрет на публичное освещение результатов расследования, – обратилась она к Виктору.
– Это самое малое, что я смог сделать, чтобы оградить тебя от излишнего постороннего любопытства, – улыбнулся тот в ответ, неприкрыто любуясь невестой.
– Однако тебе все равно не избежать вопросов, когда ты отправишься в школу, – отметила Нарцисса, ухитрявшаяся балансировать на грани, заботясь о чувствах Гермионы и одновременно взяв на себя роль того, кто будет уверенно обращать ее внимание на реальное положение дел, готовя к возвращению в общество. – Не переживай, мы к тому времени придумаем достаточно подходящих ответов, чтобы основательно отбить всем охоту расспрашивать о том, что их не касается, – сразу же заверила она, унимая разбуженные своим замечанием тревоги Гермионы.
– Аврорами мои действия без оговорок признаны правомерными, так же как и применение амулета – а это то, чего я боялась больше всего. Так что с любопытством студентов как-нибудь справлюсь. Хотя, если честно, я еще не готова вернуться в Хогвартс, – все же призналась Гермиона, малодушно пряча глаза.
– Да кто тебя туда пустит? – казалось, Нарцисса хотела всплеснуть руками, как какая-нибудь кумушка на рынке. – Целитель сказал – две недели отдыха. Так что ни о какой школе речь пока не идет. Предписания специалиста нужно выполнять неукоснительно. А там мы еще посмотрим на твое самочувствие. Драко ведь пообещал тебе высылать все письменные задания, так что от учебной программы не отстанешь. А в свободное время мы найдем, чем с тобой заняться.
– Я и не сомневаюсь, – Гермиона не скрывала благодарности в голосе.
– А что там с Беллой? – Нарцисса, обратившись к супругу, перевела разговор в другое русло, посчитав, что все важные вопросы по поводу похищения они уже обсудили и договорились о том, какой линии поведения следует придерживаться с аврорами и журналистами.
– В среду заседание Визенгамота. Надеюсь, ее отпустят сразу из зала суда. Речь для защиты составлена, никаких неожиданностей не должно быть.
Люциус тепло улыбнулся Нарциссе – он прекрасно понимал, что та ждет не дождется, когда встретится с Беллатрисой. Особенно учитывая, что за последние годы Нарцисса так и не смогла наладить контакт с Андромедой – с еще одной из родных сестер. Они и раньше, имея разный врожденный нрав, были не слишком близки, а уж после того, как Беллатриса попала в Азкабан, так и вовсе отдалились. Андромеда почему-то твердо уверовала, что ее сестры стали преступницами, и Нарциссе просто удалось откупиться от тюрьмы, имея богатого и изворотливого мужа. Хотя сам Люциус подозревал, что виной всему оказалась банальная зависть. Андромеда славилась независимым и импульсивным характером, обладая при этом весьма скромными способностями к трезвой оценке собственных действий. Это и привело к тому, что она выскочила замуж наперекор советам родителей и без их согласия, к тому же за не очень состоятельного магглорожденного волшебника. «Пламенная любовь» Андромеды через пару-тройку лет прошла, лишний раз подтверждая, что ей стоило прислушаться к предупреждениям о неустойчивости брака при плохой магической совместимости с супругом. Прийти же к родителям с покаянием и с ребенком на руках ей не позволили Блэковские гордость и упрямство, заставив жить с мужем, вызывавшим лишь глухое раздражение.
– Комната для нее уже готова, – своим уточнением Нарцисса подтвердила догадку Люциуса – ей не терпелось повидать Беллатрису.
– Жаль, я не смогу засвидетельствовать свое почтение твоей сестре, Нарцисса, сразу после ее выхода на свободу. Мне уже завтра нужно отбыть в Болгарию, – Виктор печально взглянул на Гермиону – ему не хотелось оставлять ее в такое трудное для нее время, однако долг призывал вернуться к своим обязанностям.
– Ничего страшного. Думаю, у вас еще будет возможность познакомиться. Она должна тебе понравиться – Белла всегда была боевой женщиной с волевым характером. Поэтому я и не удивляюсь, что она даже с влиянием дементоров справилась, – Нарцисса с гордостью говорила о старшей сестре.
Вторую половину дня Виктор предпочел провести наедине с Гермионой. Они много гуляли по парку Малфой-мэнора и беседовали о том, каким видят свое совместное будущее. То, что Гермионе предстояло еще два года учиться в Хогвартсе, не мешало им мечтать и строить планы. С каждым часом, с каждой минутой, проведенной рядом с женихом, Гермиона все больше убеждалась, что сделала правильный выбор, согласившись на помолвку с Виктором. Они неимоверно гармонично подходили друг другу характерами, их взгляды на многие жизненные аспекты очень удачно совпадали, а взаимное уважение и способность ценить чужое мнение позволяли проникнуться искренними чувствами и безмерным доверием.
***
Третье заседание Визенгамота по вопросу пересмотра дела Беллатрисы Лестрейндж стало для Дамблдора в некоторой степени шоком. Нет, он, конечно, понимал, что открывшиеся суду подробности о «недобросовестно собранных в прошлом материалах», как заумно назвали подтасовку фактов, приведут к снятию с нее обвинения в пытках Лонгботтомов, но он даже не представлял, что всплывут подробности, о которых он не ожидал никогда услышать.
Для адвоката оказалось не так уж сложно доказать, что Беллатриса Лестрейндж никак не могла присутствовать во время применения к супругам Лонгботтомам ряда заклятий, которые в итоге вызвали, вероятнее всего, необратимое нарушение их здоровья. Для этого пришлось лишь разыскать кое-кого из персонала больницы Святого Мунго и опросить их под Веритасерумом с позволения их бывшей пациентки. Те также засвидетельствовали, что самочувствие, в частности расстройство магической системы миссис Лестрейндж, не позволило бы ей в то время использовать колдовство сложнее простейших бытовых чар. Так что и вопрос о возможности выполнения ею Круциатуса был снят с рассмотрения. Это послужило дополнительным доказательством, что в пытках Лонгботтомов она не участвовала.
Однако сторона защиты на этом не остановилась и, заручившись разрешением миссис Августы Лонгботтом, являвшейся опекуном пострадавших от пыток супругов, провела обследование Фрэнка и Алисы несколькими независимыми специалистами мирового класса, вызванными из-за рубежа. Их выводы произвели неизгладимое впечатление в первую очередь на целителей, которые изучали состояние четы Лонгботтомов на протяжении последних почти полутора десятков лет. В историях болезни Фрэнка и Алисы однозначно указывалось на то, что на момент поступления в больницу у них были выявлены остаточные признаки применения к ним заклятия Круциатус средней силы воздействия. Никаких иных отклонений в состоянии их здоровья не отмечалось. Причина, вызвавшая столь глубокую регрессию и потерю памяти, так и не была установлена. Августа Лонгботтом не имела финансовых средств для лечения родных в другой стране, а в магической Британии колдомедики оказались бессильны помочь ее сыну и невестке.
После осмотра потерпевших несколькими разнопрофильными экспертами было рекомендовано привлечь к обследованию целителя-менталиста. Услуги таких специалистов стоили неимоверно дорого, особенно учитывая, что в Британии ментальные практики находились почти под полным запретом и следовало обращаться к знатокам за границей. Но министр магии лично дал согласие на то, чтобы француз-менталист поработал с супругами Лонгботтомами для установления истины в интересах следствия.
Вердикт был однозначен – имела место попытка блокирования заклятием Обливиэйт не только воспоминаний о недавно полученной информации, а и более глубоких слоев памяти, что подвластно лишь довольно сильным волшебникам, но из-за действия пыточных чар цепочки связей в сознании оказались поврежденными. На вопрос: «Поддаются ли исцелению такие пациенты?» – менталист ответил, что в подобных случаях до конца восстановить личность шансов практически нет, учитывая, что процесс лечения чрезвычайно сложный из-за полностью утраченных звеньев в сознании потерпевших. В конкретном же случае работать с супругами Лонгботтомами следовало начать хотя бы лет десять назад. Теперь же никто не сможет дать абсолютно никаких гарантий на любой прогресс, хотя попытаться можно.
Целители больницы Святого Мунго, занимавшиеся Лонгботтомами, оправдывали отсутствие даже предположений, что пациенты пострадали от неправильно сработавшего Обливиэйта, тем, что не видели ни единой причины, по которой преступникам понадобилось бы стирать память своим жертвам. Да и вообще упор делался на последствия действия пыточного проклятия Круциатуса. К тому же у британских колдомедиков совсем не имелось опыта по работе с глубинной памятью. Собственно, так же, как и не было целителей-менталистов, которые смогли бы с самого начала поставить правильный диагноз и оказать необходимую помощь. Стражам порядка крыть было нечем – законы магической Британии за последние десятилетия запретили многое из того, что раньше применялось в отрасли колдомедицины.
Кроме Беллатрисы в пытках Фрэнка и Алисы Лонгботтомов были обвинены и получили срок в Азкабане еще трое волшебников – братья Лестрейндж и Барти Крауч. Визенгамот по письменному заявлению миссис Августы Лонгботтом принял решение пересмотреть дела этих узников, по крайней мере тех, кто еще был жив, с целью установления истины. По большому счету все эти три колдуна считались достаточно сильными, чтобы стать подозреваемыми в применении мощного Обливиэйта, но странным казался тот факт, что никто из судей Визенгамота, заседавших во время их осуждения, не мог припомнить, чтобы поднимался вопрос об использовании заклятий, изменявших память.
Дамблдор сидел как на иголках во время допроса экспертов и колдомедиков. И хотя его так и подмывало напомнить всем, что состояние здоровья Лонгботтомов не имеет значения для вынесения решения по делу миссис Лестрейндж, он все же молчал, не желая привлекать к себе внимания. Уж Альбус-то точно знал, что случилось с Фрэнком и Алисой.
Память так и подкидывала ему яркие картинки из прошлого, а Дамблдор не спешил отмахиваться от воспоминаний, заодно пытаясь еще раз проанализировать все произошедшее четырнадцать лет назад и убедиться, что никто не сможет докопаться до истины.
***
Дамблдор раздумывал над тезисами для будущей статьи в «Ежедневный Пророк» о мужестве Поттеров, заплативших своими жизнями за светлое будущее магического мира, когда в кабинет влетел патронус Алисы Лонгботтом и скороговоркой доложил: «Лестрейнджи у нас дома. Нужна помощь». Никуда идти не хотелось, однако было бы исключительной глупостью потерять такой случай – Лестрейнджи, которые значились среди приближенных Риддла, сами шли в руки. Да и не имелось желания отдавать Аврорату лавры по их задержанию.
Со вздохом отложив свои записи, Альбус поспешил к камину, но связь с домом Лонгботтомов, как и ранее, оказалась закрытой – Августа перестраховывалась.
– Позвать-то меня позвала, а камин не разблокировала, – раздраженно пробурчал Дамблдор, аппарируя к защитному куполу Хогвартса, намереваясь поскорее покинуть территорию школы.
Дверь в особняк Лонгботтомов – старого магического рода со средним достатком – стояла настежь открытой, когда Альбус, миновав крошечный сад, накрытый антиаппарационными чарами, добрался до входа в здание.
– Фрэнк! Алиса! Августа! – бегать по трехэтажному дому, разыскивая его хозяев, Альбус не собирался. Старшая волшебная палочка, зажатая в твердой руке, была надежным гарантом, что никто не сможет причинить вред победителю Темного Лорда Гриндевальда.
– Мы здесь! Сюда! – хриплым, будто сорванным голосом отозвалась Алиса из гостиной, расположенной неподалеку. Дамблдор поспешил на зов, желая убедиться, что его лучшие члены Ордена Феникса в порядке.
– Все живы? А где?.. – Альбус тревожно оглядел комнату и не обнаружил в ней присутствия Лестрейнджей.
– Мама повела Невилла на прогулку, – Фрэнк сидел на диване, обнимая за плечи супругу, и даже не попытался встать, чтобы поприветствовать гостя. Да и ответ он словно процедил сквозь зубы. Это несколько насторожило Альбуса.
– Понятно. Но я спрашивал об Упивающихся, – уточнил Дамблдор, вопросительно глядя на Алису.
– Сбежали за несколько секунд до твоего прихода. Меня Крауч застукал, когда я патронус отправляла, и угостил Круциатусом, – пояснила Алиса, осторожно растирая руки, чтобы они не дрожали. И в ее тоне тоже было что-то непонятное, будто присутствие Альбуса оказалось для Алисы неуместным, несмотря на то, что она сама и позвала его на помощь.
– Рассказывайте, что произошло, – Дамблдор без приглашения уселся в кресло, стоявшее напротив дивана, на котором расположились Лонгботтомы.
– Они явно следили за нами. Когда мама вышла, они взломали защиту на входной двери. Я еще не разбирался – как им это удалось. Стоило мне выскочить в коридор, и они сразу же накрылись каким-то щитом, видимо, с помощью артефакта. Родольфус сходу мне заявил, что пришел ко мне, чтобы вызвать на дуэль родов по праву потерявшего наследника от моей руки! – под конец фразы голос Фрэнка сорвался чуть ли не на крик. – Ты знаешь, что это значит?! Совершеннолетние мужчины наших семейств должны будут биться на дуэлях чести до тех пор, пока один из родов не прервется! Им-то что? Они с братом вроде как последние! А у меня Невилл! Я не могу обречь его на подобное!
– Не ори! – рявкнул Дамблдор, пытаясь остановить истерику. – И скажи, наконец, кто конкретно к вам приходил. Алиса упоминала Крауча.
– Были Бартемиус Крауч – младший и Лестрейнджи, – Фрэнк сглотнул, стараясь взять себя в руки, и уточнил: – Родольфус и Рабастан.
– Но какое отношение?.. – Алиса вдруг охнула, поняв наконец, о чем услышала. – Но ты же мне говорил, что Беллатриса пострадала не от твоей руки. Что это Грюм ее довел…
– Да зачем тебе нужно было знать? Это Грюм не вызвал колдомедика, чтобы убедиться, что она в самом деле брюхатая! А теперь я виноват и должен расплачиваться собственным родом?! Все равно изменить ничего нельзя. А все из-за тебя! – Фрэнк ткнул дрожавшим от негодования пальцем в Дамблдора. – Это ты потребовал от меня любым способом выведать у нее, где прячутся ее муж и деверь! Ты приказал, чтобы я не цацкался с этой упиванческой сучкой! «Хоть Империус, хоть Круциатус – но она должна заговорить!» – это твои слова! Я сделал, как ты велел, а теперь… Меня и мою жену пытали сегодня! Мой род под угрозой, а сын в день своего совершеннолетия будет обязан драться на дуэли чести, если я не справлюсь с этими двумя! Да и нет гарантии, что они последние и вдруг не выищется какой-нибудь их ублюдочный родственник!
– Дуэли уже давно запрещены, – заметил Дамблдор нарочито спокойным тоном, судорожно просчитывая в уме, во что может вылиться в итоге эта истерика Фрэнка. Прогноз был очень неутешительным. Если обо всем узнает Августа, недовольная вступлением сына в Орден Феникса и собиравшаяся воспитать внука в традициях старых колдовских семей, то скандала на всю магическую Британию не избежать – это наверняка.
– Такую дуэль никто не в силах запретить! Когда глава рода взывает к Магии, запретами Министерства можно подтереть задницу! – Фрэнк явно был напуган не на шутку.
– Но ты же не принял вызов? – Альбус все еще не мог решить, как ему поступить, чтобы заткнуть рты Фрэнку и Алисе. Оказаться замешанным в скандале он не желал. Конечно, его не сумеют обвинить – не он посылал в Беллатрису Круциатус, но сейчас любой громкий конфликт был весьма некстати. Магический мир Британии взирал на Дамблдора как на мессию, принесшего в их дома мир и спокойствие. Терять свои позиции из-за прокола Лонгботтома Альбус не собирался.
– Не принял, потому что не успел. Крауч заметил в проеме двери Алису, отправлявшую тебе сообщение, и сразу начал ее пытать у меня на глазах, чтобы я быстрее дал согласие на дуэль. Я сцепился с ним. А потом Родольфус, поняв, что скоро к нам придет помощь, скомандовал своим отход. Но он пообещал вернуться и сказал, что тогда мне ничего не помешает отдаться на суд Магии и принять вызов на дуэль родов! – Фрэнк снова перешел на крик: – Это Беллатриса виновата! Нечего было молчать! Что она за мать, раз решила пожертвовать ребенком?! И ты! – он опять указал на Альбуса. – Какая теперь разница, когда Темный Лорд уже пал?! Но тебе мало, ты хочешь всех поймать и засадить в Азкабан. А мне теперь расплачиваться?! Родом?!
