сообщить о нарушении
Текущая страница: 85 (всего у книги 298 страниц)
Председатель Попечительского совета Альберт Ранкорн сдержал свое слово – на заседание, которое организовали очень оперативно, был приглашен не только Дамблдор, но и министр Фадж, глава Аврората Скримджер вместе со старшим аврором Грюмом и руководители некоторых ведущих отделов Министерства. Придя к почти единодушному мнению, что не стоит поднимать шум, собрание все же приняло несколько важных постановлений.
В школу направили комиссию артефакторов, проверивших работоспособность магических помощников директора – тот еле успел спрятать то, что не было предназначено для глаз посторонних специалистов. Наблюдение за безопасностью применения заклинаний на территории Хогвартса с этого времени до особого распоряжения возложили на деканов в равной мере с директором. Было решено максимум до Рождества обеспечить перенаправление сигнала от артефакта Дамблдора, отслеживавшего возмущение магического поля при использовании энергоемкого колдовства, и на руководителей школьных факультетов. Это требовалось, чтобы избежать ситуации, подобной той, что произошла, когда студент остался без помощи из-за невозможности одного человека одновременно находиться в нескольких местах. Задержку реализации этого постановления вызывали некоторые трудности, связанные с необходимостью создания аналогичных артефактов – связующих элементов, чтобы объединить их в своеобразную сеть. Дамблдору пришлось выслушать нелицеприятные замечания и от министра, и от Скримджера, возмутившегося тем, что его не поставили в известность о столь серьезном инциденте. Грюм тоже огреб от своего начальства долю искреннего негодования, и от взыскания его уберегло лишь заявление Дамблдора, подтвердившего, что это именно он просил о конфиденциальности расследования.
***
После нападения на Гарри, явно организованного Дамблдором, Северус с Томом пришли к выводу, что ситуация обостряется не только во всем магическом мире, но и в отношении Избранного – Поттера. Истинные цели, преследуемые Дамблдором, все так и оставались неразгаданными наверняка, но уже отчетливо просматривалась связь между активными действиями новых Упивающихся и предпринятыми шагами директора в попытке привлечь Гарри под свои знамена. Дамблдор все энергичнее прилагал усилия для воплощения в реальность своих планов, сыпавшихся из него как из рога изобилия. От пассивного руководства из-за кулис он постепенно продвигался к открытому противостоянию с Министерством – необъявленная война с Фаджем набирала обороты и не являлась тайной для тех, кто внимательно следил за обеими сторонами конфликта. Из советчика и помощника Дамблдор уверенно превращался в оппонента действующего министра магической Британии. Этого не было видно обычным обывателям – на словах директор Хогвартса оставался лоялен Министерству и его политике, но в кулуарах уже вовсю шло обсуждение сроков, когда министру будет оказано прямое недоверие одним из все еще весьма влиятельных волшебников их мира. Как бы там ни было, но Дамблдора лично знали маги нескольких поколений, прошедших обучение в Хогвартсе, поэтому не так-то просто было пошатнуть его авторитет.
Однако во всей этой суете были заметны и некоторые изменения в расстановке сил. В поднятой в прессе шумихе по поводу нападений и агитационных выступлений группы неизвестных магов, ратовавших за свержение действующего правительства, все чаще появлялись серьезные расследования. В таких статьях аналогии с прошлыми выступлениями Упивающихся Смертью подвергались тщательному анализу и все четче просматривалась некоторая закономерность: то, что происходило сейчас, было сходно по почерку действий только с теми актами насилия в прошлом, которые так и остались нераскрытыми из-за отсутствия надежных свидетелей. Обыватели постепенно начали задаваться вопросом – а в самом ли деле за теми кровавыми расправами стояли ортодоксы? Или и тогда была третья сила, маскировавшаяся под одну из сторон противостояния? И, возможно, теперь именно она решила поднять смуту и развязать войну, успев окрепнуть где-то в тени за прошедшие годы? Подпевалы Дамблдора продолжали драть глотки, тыкая пальцами в тех, кто в восемьдесят первом проходил по обвинениям в терроре и кровавых преступлениях. Но подобные крики все чаще вызывали у общественности недовольные гримасы, а желание кивать, бездумно соглашаясь с такими заявлениями, уступало место задумчивым взглядам и отрицательным покачиваниям головой.
На фоне всех этих процессов в социальной и политической жизни Снейп все больше убеждался – Дамблдору в качестве знамени для своего движения необходим Гарри. Новый символ, молодой и полный сил Поттер, который и без того уже был знаком магическому миру как однажды «спасший» всех от Темного Лорда, должен был привлечь внимание обывателей. А это говорило только об одном – Альбус не оставит Гарри в покое и будет продолжать загонять его «под свое крыло» любым способом, какой только придет в его седую голову.
Поттеру нужна посильная защита – эта мысль была вполне разумной. Том в один из своих тайных визитов в школу серьезно поговорил с Гарри, настаивая на постоянной бдительности и крайней осторожности. Да Поттер и сам понимал, что если Дамблдор один раз отважился на такой рискованный план, то вполне может повторить что-либо подобное снова.
Северус взял за привычку все время носить с собой карту Мародеров. Гарри так и не забрал ее после случая с нападением на Драко: то ли забыл, то ли посчитал, что ей лучше оставаться у Снейпа – они этот вопрос не обсуждали. Однако теперь при каждом удобном случае Северус раскладывал зачарованный пергамент на столе и отыскивал пометки с именами Поттера и его друзей, чтобы убедиться, что с ними все в порядке. Конечно, ни Тайную комнату, ни их секретный тренировочный зал карта не отображала, но о том, что Гарри находится именно в этих помещениях, Северус обычно знал наверняка и без подсказки, потому что сам зачастую присутствовал там вместе с ним.
В этот вечер, как и в предыдущие, перед тем, как приступить к проверке домашних работ студентов, Снейп нашел на пристроенной на углу стола карте нарисованный флажок с именем Гарри и только затем занялся своими делами, время от времени бросая взгляд на двигавшуюся пометку на пергаменте-артефакте. За последнюю неделю такие негласные наблюдения уже вошли у Северуса в привычку и казались чем-то обычным. Он даже особенно не задумывался, где именно в это время находится Гарри – его целью было просто не выпустить его имя из поля зрения.
Когда Поттер перед отбоем покинул гостиную Слизерина, Северус сначала подумал, что скоро тот либо придет к нему в кабинет, либо отправится зачаровывать очередной медальон связи. Но он ошибся – Гарри устремился куда-то в сторону не то чтобы закрытого, но малопосещаемого западного крыла. Это показалось Северусу настораживающим фактом, особенно в свете всех их с Томом бесед и предупреждений Поттеру об осторожности и просьб по возможности не бродить в одиночку. Бездарные эссе остались без профессорского внимания – Северус следил за перемещавшейся точкой на магическом пергаменте, готовый в любой момент броситься на помощь, если это понадобится. Как Защитник Хогвартса он вполне мог воспользоваться своими способностями и на расстоянии – главное знать, где именно нужно его вмешательство, а карта Мародеров давала ему такие сведения.
Вскоре Северус заметил еще одну метку с именем, двигавшуюся в том же направлении, что и Гарри. «Седрик Диггори» – гласила надпись. Подозревать Диггори в чем-нибудь противоправном вроде бы явных причин не было, поэтому, когда карта показала, что оба парня – Гарри и Седрик – сошлись в одной из комнат, Северус терпеливо ждал, что же будет дальше, и не спешил вмешиваться в события. Только несколько минут спустя он догадался, какого рода встречу он так внимательно отслеживал, и смешанные чувства захлестнули его, накрывая с головой, как штормовая волна. С одной стороны, ему стало неловко, словно он подглядывал в замочную скважину за личной жизнью Гарри. Это было против его собственных житейских правил – Северус считал, что никто не имеет права вмешиваться в интимные отношения других людей. С другой стороны – какая-то неведомая сила удерживала его взгляд на двух надписях на карте, попеременно накрывавших друг друга, почти слившихся в одну. Это говорило лишь о том, что Гарри и Седрик находились очень близко друг возле друга.
Северусу хотелось кинуться в ту заброшенную комнату и отшвырнуть Диггори от Гарри подальше, чтобы тот даже не мечтал прикасаться к тому, кто ему не принадлежал. Одна только мысль, что Седрик сейчас, вероятно, целует Гарри и дотрагивается до него так, как не может позволить себе Северус, причиняла столь сильную боль, что пришлось до крови закусить изнутри щеку, чтобы не позволить гневу завладеть собой и, в конце концов, не натворить того, о чем позже придется пожалеть. Северус даже не ожидал от себя такого, не предполагал, что своим бездействием, своим нежеланием разбираться в собственных симпатиях, дал возможность страстным чувствам прорасти в сердце и душе настолько, что теперь не было шансов выдрать их с корнем и остаться прежним. Слепая ревность рвала его на части, пробуждала в нем не самые светлые помыслы, заставляя в полной мере осознать – все уже не будет так, как прежде. Он – Северус – не сможет и впредь видеть в Гарри лишь мальчишку – сына своей погибшей подруги, того, кому нужна была его поддержка, чтобы вырасти достойным волшебником. Гарри теперь станет для него постоянным искушением, единственной живительной влагой, способной утолить его жажду, его наваждением, его болезнью и его исцелением.
Не сдержав отчаянного рыка, Северус грохнул кулаком по столу, желая почувствовать физическую боль, которая отрезвила бы его и дала возможность взять свои эмоции под контроль. Он усилием воли заставил себя глубоко дышать и думать про Тома. Как это ни странно, но вместе с одержимостью Поттером, так откровенно проявившейся в его сердце, он ни на миг не забывал о своем партнере. Северус всегда был уверен, что тот никуда не денется, что Том – константа его жизни, постоянная величина, которая никогда не измениться. Но вместе с тем его сейчас сжигала зависть к сопляку Седрику – того не волновали никакие условности, он просто брал то, до чего могли дотянуться его руки и что ему позволяли взять. Позволяли!
– Гарри, что ж ты делаешь? – Северус смотрел на то, как две надписи с именами, помечавшие на карте Поттера и Диггори, показывают, что те покинули облюбованную ранее ими комнату и сразу же разбежались в разные стороны. Тем не менее оба направились к обжитой центральной части замка. – Конспираторы? Да? Тайком встречаетесь? Поттер, как ты так можешь? – Северус, казалось, даже не отдавал себе отчета, что все эти вопросы задавал вслух, уставившись на зачарованную карту. – Том, помоги мне это преодолеть, – несмотря на несколько неожиданное открытие личного плана, сделанное в последние полчаса, Северус не мог себе отказать и продолжал следить за значком «Гарри Поттер» так, словно от этого зависела его собственная жизнь.
Постепенно буря в душе Северуса улеглась, оставив после шторма на берегу океана убеждений несколько истин, не выдержавших испытания. В их числе и веру в собственные непогрешимость и искреннюю преданность. Это было больно, но Северус не привык долго обманывать самого себя – Том уже не был единственным центром его жизненной вселенной. Сегодня там вспыхнуло еще одно светило, заставив судьбу сменить свою траекторию. Северус понимал, что все уже не будет как раньше, но по-прежнему мысленно цеплялся за тот мир, в котором ему было так уютно с Томом.
Укладываясь спать, Северус все еще не мог перестать думать о том, что ему открылось этим вечером. Эмоциональный стресс оказал на него сокрушительное влияние, заставляя прилагать немалые усилия для того, чтобы взять себя в руки.
«Том, я не знаю, как это произошло», – мелькнуло в сознании Северуса, когда сон уже уносил его на своих крыльях в царство Морфея.
***
Неделя после нападения Петтигрю прошла для Гарри и его друзей относительно спокойно. Грюм всего лишь раз появился в Хогвартсе, чтобы уточнить у участников чрезвычайного происшествия некоторые факты. Но больше никто не тревожил студентов, давая им возможность спокойно учиться. Только профессор Амбридж стала смотреть на ребят с подчеркнутым уважением, признавая их невидимые для остальных заслуги.
Гермиона, получив очередное письмо от Крама и ознакомившись с его содержанием, после тренировки в их тайном убежище попросила ребят немного задержаться, заявив, что у нее есть, о чем рассказать.
– И что написал тебе Виктор? – Драко сразу догадался, откуда ветер дует. Он, плюхнувшись на диван, не сдержался: – Как же все-таки приятно чувствовать под задницей что-то удобнее деревянной лавки! Особенно после такой нагрузки, – Гарри лишь ухмыльнулся на его замечание, польщенный завуалированной похвалой.
– Он много о чем написал. Но вас касается только пара моментов, – кокетничая, заявила Гермиона, довольно улыбнувшись, вспомнив теплые слова в письме, адресованные лично ей. – Во-первых… Гарри, Виктор просит меня не спешить с решением о принятии покровительства любого магического рода и подождать до зимних каникул. Он пригласил меня вместе с родителями к себе в гости, – щеки Гермионы залил нежный румянец.
– Ну-ка, ну-ка… Погляди на меня, – Драко оживился. – Я правильно понял? Тебя не просто пригласили в гости, но именно вместе с родителями?
– Да, ты все правильно расслышал. Его родители хотят встретиться с моими и обговорить наше с Виктором будущее, – Гермиона, задрав подбородок, с вызовом поглядела на ребят по очереди, стараясь определить, как они отнеслись к ее признанию.
– Ничего себе… – только и смог выговорить Рон. – Так вот почему ты такая довольная в последнее время. А я-то все никак не мог понять…
– Все так серьезно? Ты уверена в том, что не стоит повременить? – Гарри тепло улыбнулся Гермионе, но в его взгляде горели искренняя забота и тревога за подругу.
– Ох, Гарри… Если бы я знала наверняка. Но… Когда я вижу Виктора, во мне все как-то… Я не могу этого объяснить, – румянец на лице Гермионы стал гуще. – И вообще – я же еще не выхожу замуж. Нас просто пригласили, чтобы провести несколько ритуалов для проверки совместимости. И если… В общем – потом видно будет. Но мне Виктор очень нравится, – твердо заявила она, так, словно кто-то оспаривал наличие у нее настоящих чувств к Краму.
– Виктор в курсе, что у тебя есть корни в магических родах? – Драко стал предельно серьезным.
– Конечно. Я же спрашивала у него совета о вассалитете, – Гермиона повела плечом, будто удивлялась вопросу.
– Удачи тебе. И передашь Виктору, чтобы не забывал – у тебя есть мы. Пусть только попробует тебя обидеть, – Рон дружески похлопал Гермиону по плечу. – Нас трое!
– Обязательно передам. Вот – это первое, о чем я хотела сообщить. А еще Виктор написал про Гриндевальда. Драко, ты когда-то сказал, чтобы я попросила его поискать информацию о том, как Дамблдор одержал тогда победу? – Малфой кивнул Гермионе, давая понять, что не забыл о том случае. – Так вот – там что-то странное с этой победой. Вернее, с самим боем между Дамблдором и Гриндевальдом. Вы же помните, как это описано в «Истории магического мира»?
– Там что-то о битве двух волшебников-титанов. Вроде это было ночью, и вспышки их заклятий освещали землю на много миль вокруг. А еще мне запомнилось упоминание о том, что Дамблдор проявил свое благородство, не став убивать поверженного соперника, отправив того в заключение, – Рон окинул друзей вопросительным взглядом. – Я же ничего не напутал?
– Да. Если кратко, то там именно так и описывается их битва. Как что-то грандиозное и впечатляющее. А вот Виктор отыскал сведения о том, что между Гриндевальдом и Дамблдором боя будто бы практически и не было. По крайней мере, не нашлось очевидцев непосредственно их сражения друг с другом. Вот. Есть свидетели только того, как… М-м-м… Дамблдор стоял над сидевшим на земле Гриндевальдом и держал в руках его волшебную палочку. И именно той волшебной палочкой директор пользуется и по сей день. В общем, Виктор пообещал еще немного порыться в библиотеках знакомых, – подвела итог своему сообщению Гермиона. – Может, еще что-то отыщет более конкретное.
– То есть общедоступная версия великой битвы – выдумка? – Гарри был впечатлен сведениями. Он, конечно, всегда был не прочь узнать что-нибудь новое о Геллерте Гриндевальде, но в Британии о нем писали мало и упоминали в основном только в связи с «исторической победой Дамблдора».
– Похоже на то, – Гермиона пожала плечами. – Думаете, Дамблдор не такой уж и герой, как об этом рассказывают?
– То, что он гнида и урод – это я и без книг тебе скажу, – зло выплюнул Драко, у которого к Дамблдору теперь имелся личный счет.
