Текст книги ""Фантастика 2025-132". Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"

Автор книги: Яся Белая

Эпилог

В этом мире, вернее в это время преданность Родине есть никому незнакомое чувство. Если бы я заговорил о нем, меня бы просто не поняли. Родина? Это вы про графство, в котором я родился? Или королевство? Деревня? Ты служишь аристократу, он служит другому аристократу, если кто-то совсем независимый, то он или король, или дурак, который пытается выжить один против целого мира. Какое-то время. Мою команду ничуть не смутило, что потопленные мною корабли скорее всего из Иманта. Даже тех, кто сам родился и вырос в этой стране. Страна и король – это не их уровень, не их политические расклады. Старший помощник капитана ближе и понятнее, граф, которому они служат, рядом, но почти недосягаем. Хотя и считает их за людей, на самом деле считает! В головах укладывается не очень, но как графская причуда сойдет. Я это к чему – никого не напрягло, что я утопил корабли. А если бы начал гоняться за шлюпками, народ бы промолчал, но подумал что-то такое, осуждающее. Да я и сам ы потом плохо спал. А так всё нормально.

В плюсах после баталии опыт морского сражения, настоящего и видимо первого с применением артиллерии в этом мире. Уважение у моряков, этих и всех тех, с кем они будут пить в Новом Порту. А дальше только минусы. Кучу снарядов потратил ни на что, то есть не на пиратов. И потерял командующего своими военно-морскими силами. Идти в плавание с самим собой в качестве капитана не номинально, а в самом деле я категорически не готов. Надо кого-то искать. Искать и понимать, что это будет случайный человек, в лучшем случае чей-то знакомый. Но вариантов нет, пойду со случайным капитаном.

Зато дер Буля позлю. Аж подавится Седерик от злости, когда узнает, что я уже потопил парочку кораблей, пока он меня ждал в устье Девоны. Ничего не поделаешь, судьба. А зато поручу ему выбор второго капитана, маркизу будет приятно, он будет вторым человеком в экспедиции. Или может, Карла поставить капитаном на «Угнетателе». Нет, не потянет. Так что пусть Седерик крутится, он будет не вторым лицом в походе, а серым кардиналом человеком, определяющим все важные подробности и ключевые моменты. А я буду тупо тыкать пальцем, указывая цели. Буду как капризная принцесса, требующая звезду с неба.

Не, хреновое сравнение, лучше буду капризным принцем, охотящимся на единорога. Не на того, про которого я рассказывал командирам баталий, а на сказочного. Типа, не хочу этого, он толстый и воняет! Найдите мне другого. Ага, будем ловить стройного тонконогого носорога с золотистой гривой. А попутно – топить и вешать всяких нехороших людей.

– Ваше сиятельство!

– Иоан, зови меня просто Жорж. Ты ж не просто вассал, ты мой оруженосец, персона, приближенная к телу. Изъясняйся проще и короче.

– Да… Жорж. Мы потопили те два корабля, чтобы тайна пушек канула на дно моря?

– Как ты просто сформулировал, блин. Да, эти пушки утонули, это хорошо. Но на самом деле, из этого мира их так просто не вычеркнуть. Когда я построил первую пушку, вернее, когда обучил её пользоваться отца, когда мы применили её на поле боя – вот тогда она пришла в мир навсегда. Распространение по рукам есть лишь вопрос времени.

– А если держать в строгом секрете?

– На год или два отсрочишь копирование другими людьми. Что один построил, то кто-то другой сможет разрушить или повторить. Техно-магический прогресс не остановить никакими силами. Задержать на какое-то время – да. Остановить не получится.

– А говорят, древние были сильнее, у них были тайные знания, они горами могли двигать.

– Говорят, в Луарте кур доят. Я не видел, хотя у меня дом в столице. Древние умели летать?

– Никто не умеет летать, если он не птица.

– Ну тогда ты будешь первым, Иоан.

– Да ладно, вы уже обещали год назад. Мы все громко смеялись.

– Обещал. Просто мне было некогда, а сам ты не захотел напрягать свой ум. В походе будет время, так что буду учить тебя летать. Если погода позволит.

Одна из обязанностей оруженосца – развлекать своего рыцаря утонченной беседой. Про баб, коней, жратву и оружие, естественно. А поскольку каждый понимает, что рыцарь во всех этих вещах на голову опытнее оруженосца, то интересная беседа превращается в монолог сюзерена в стиле «Какой я молодец!» Всякому человеку приятно, когда его слушают, раскрыв рот. Наши с Иоаном беседы проходили в том же ключе. И это правильно, с открытым ртом юноши лучше впитывают науку. Покойный ван Шелл в этом отношении был менее благодарным собеседником. И скепсиса больше, и я не мог чужаку рассказывать многие вещи, особенно подробности жизни. Мой оруженосец не то, он должен быть полностью сведущ во всех моих жизненных перипетиях. Почто во всех.

Встреча двух кораблей прошла штатно в заранее обговоренной точке пространства. То есть в Новом Порту, за который мы пролили немало свей кровушки. Так что одной из моих привилегий было право бесплатной стоянки у причала в этом порту. В Луарте за денежку, здесь бесплатно. Вот такие мы герои! Неделя ушла на окончательные сборы, установку орудия на «Крушитель», ремонт «Угнетателя» после сражения с превосходящими силами противника, поиск кандидатура на должность капитана. Как дер Буль меня не уговаривал, я не принял на себя эту должность. Одно дело быстро скататься до Долинола, имея старпомом морского барона, совсем другое – управлять флагманом в трансатлантическом переходе.

Новый капитан дал мне присягу в присутствии королевского начальника порта, маркиза и моего оруженосца. Не совсем то, к чему мы привыкли, не родовая присяга, а личная. Но куда деваться, надо плыть, время уходит. И так я чую, что зимовать придется на архипелаге, если охота затянется. Шевалье Анри дер Шауб оказался давним приятелем нашего первого капитана – Серджио дер Блюма. А еще он был магом-водником. Мне было важно, чтоб мои капитаны были благородными и магами, я хотел иметь максимально сильную команды на каждом из кораблей. Седерик навел справки о данной персоне – ничего компрометирующего не вызнал. А по части владения морской наукой – никто не знает море уже меня, так что как минимум одного кандидата в капитаны он обскакал. Задачи поставлены, жалованье Анри определено таким же, как и Серджио – ничто не могло удержать нас у причальной стенки.

Тем более, что купеческие каравеллы уже десять дней как собрались в полном составе, их капитаны и торговые представители ныли об упущенном времени и оплаченном контракте. Особое удовольствие доставило мне обратить внимание уважаемых господ на тот пункт, в котором указывалось время отплытия каравана. Вернее, на отсутствие данного пункта. Скривили рожи, что-то себе пометили в головах, дождались уведомления о дате старта регаты. Ага, яхта «Беда» подключится к ней позже.

Да, под свежим ветром почищенная от ракушек каравелла шла весьма ходко и не воняла грязным балластом из трюма. Отделанная по моему вкусу каюта, радовала функциональностью, джакузи на палубе привлекало взоры моряков. Шучу: никакой прибавки к скорости я не замечаю, не хватает опыта. Джакузи – это просто большая бадья, которую с утра наполняют морской водой, а к вечеру я её принимаю. Не пью из бадейки, а принимаю как ванну. После меня там бразгаются прочие свободные от вахты, а потом вода сливается обратно за борт. Развлечение? Гигиена! И плевать, что в какие-то времена в каком-то мире принято после морской воды ополаскивать тело пресной. Не до жиру, лишь бы грязь и пот смыть. А морская соль, она полезна от всяких болячек.

Лафеты под пушки у нас стоят и на корме, и на носу. Опять забыл морские названия этих площадок, да и хрен с ними. Во время учений моряки сильно ругались, перекидывая наши орудия с лафета на лафет. Вернее, перетаскивая стальные дуры с носа на корму и обратно со шканцев на шкафут.

Ругались, но пёрли. Мои точно знали, какая это ультимативная вундервафля, а матросы «Крушителя» наслушались рассказов своих товарищей и тоже верили, пушка грозное оружие, гарантирующее смерть врагу. Если у него нет таких же пушек. В память о первом морском сражении с применением артиллерии я повелел купить красной краски и на главные паруса всех мачт наших кораблей нанести вертикальную красную полосу. Она символизирует кровь барона ван Шелла, стекавшую вместе с мозгами по бизани в том бою. Получилось красиво и даже эпично. А еще теперь наши каравеллы стали весьма узнаваемы при поднятых парусах. Благородные господа участники нашей экспедиции весьма благоговейно вняли моему объяснению такой графской «причуды» и сочли её весьма уместной.

Маркиз дер Буль заявил, что такое отношение к памяти барона делает мне честь. Типа, любой из моих вассалов хотел бы себе такой судьбы. Я мысленно засомневался, но вассалы как раз подтвердили – мол так и есть, это ж какая крутость! Паруса – это ж почти штандарты, типа я почти в свой герб почти внес память о ван Шелле – храбром бароне и славном моряке. Через сто лет спросят: «А почему у всех кораблей дер Долинолов паруса с вертикальной красной полосой?» И им ответят: «Это в память о храбром вассале графа – бароне ван Шелле». Чёрт возьми, лично у меня ничего такого в голове не было, я так далеко не заглядывал. Так вот порой и происходит – кинешь камень в историю, а она вместо кругов расходится непонятным кракозябром.

– Тетерев!

– Я здесь, ваш-сясьтво!

– Организуй мне сухих реек в палец толщиной. Да не в твой, в мой палец. Во! – Я показал свой тонкий перст, дабы он не притащил бревен. – Еще бечевы моток побольше, тонкой ткани пару локтей да клею. Есть у нас клей не засохший?

– Найдем, вашество! К какому времени всё подать?

– Немедленно! Моё сиятельство изволило заскучать.

Маркиз, решивший на какое-то время переместиться на «Угнетателя» моментально просёк начинающуюся движуху и через минуту уже стоял на шканцах рядом с оруженосцем, готовый внимать новой развлекухе.

– Жорж, опять что-то задумал?

– Угу. Буду учить этого летать, – я кивнул на Иоана. – Обещал, как-никак. Надо выполнять.

– И что, крылья из дерьма и палок соберешь?

– Не совсем, маркиз, не совсем. Одно крыло, а может и не крыло. Парус.

С детства люблю запускать змеев. Не со своего. Помню, в моем первом личном детстве папа склеил мне отличного змея. Мы даже запускать его ходили вместе. Но сугробы, но шквалистый ветер, точнее метель. Зима в России не совсем то время, когда стоит запускать змея. Зато когда появились собственные пацаны, когда я уже знал теорию воздухоплавания в восходящих потоках теплого воздуха и с опорой на ветер… Вот тогда я делал змеев из чего угодно, включая парео своей супруги!

Змей у меня получился треугольный, как у моего отца. Квадрат, он не такой жесткий, квадрат может перекосить. Опять же треугольник, обтянутый тканью, напоминает парус корабля. Бечёвки оказалось маловато, пришлось искать еще, а потом сращивать. Получившиеся двадцать метров тонкого шнура в итоге меня устроили. Мы шли на юг, дул норд-вест, и он был нам бакштаг, говоря простыми сухопутными словами, дул попутно-боковой ветер. Не знаю, насколько это хорошо для запуска змея, сейчас посмотрим.

– Убрать бизань! – Это я не матросам, это я скомандовал капитану.

– С какой целью, ваше сиятельство? – Полез с вопросом Анри. – Отстанем от каравана. Вернее, они нас обойдут.

– Да и плевать. У нас научный эксперимент.

– Будет исполнено! Убрать бизань! – Закричал капитан, следом за ним команду повторил боцман. У помощника капитана Карла сейчас отдых от вахты.

Притащенные Тетеревом рейки были длиной в рост человека, ткани он тоже притащил не два локтя. Так что воздушный змей получился немаленький. Я поставил его против ветра, с трудом удерживая в нужном направлении, а второй рукой взялся за катушку с готовность травить конец. Миг, и змей рванулся вперед и вверх, бечева чуть не обожгла пальцы, между которых я её пропустил. Держа моток уже двумя руками, я начал его разматывать, давая возможность конструкции взлетать всё выше. Минуты не прошло, а змей уже поднялся над кораблем, совершая свою небольшую тягу, передающуюся кораблю через мои руки и ноги.

– Жорж, и долго он так сможет парить? – Седерик не был склонен к аханью и восторгам, в отличие от Иоана.

– Пока ветер не утихнет. А если будет шквал, то змей может упасть от смены направления ветра.

– Почему змей?

– Не знаю, в той книжке, в которой я про эту конструкцию читал, оно называлось воздушным змеем. Говорят, эту игрушку придумали ханьцы.

– Игрушку?

– Согласен с тобой, Седерик, они дурачки. Тут такой потенциал, что хоть стой, хоть в воздух взлетай.

– Как это? – Иоан сам не допер, похоже.

– А так! Возьми у меня бечёвку. – Я передал конец, привязанный к палке, оруженосцу.

– Оно тянет! Слабо, но тянет!

– Верно, Иоан. Слабо тянет, а почему?

– Ветра мало?

– Ветра ему мало. Или площади паруса. Сам знаешь, чем крупнее корабль, тем больше нужен парус, чтоб его толкать или тянуть.

– Почему тянуть? Ветер толкает корабли.

– Хм. А воздушный змей тебя толкает или тянет? Он же тоже от ветра энергию получает.

– Змей тянет, да.

– Добавь немного ветра на змея так, чтобы его подтолкнуть вперед и вверх. Человек за бортом!

– Где человек за бортом? – Подскачивший капитан всем лицом выражал решимость бостать этого идиота, оказавшегося не с той стороны фальшборта.

– Пока нигде, а сейчас будет.

Иоан, получивший в руки новую игрушку нас не слышал, он игрался со змеем. Было видно, что его руки нешуточно напряглись, удерживая веревку. Змей под воздействием потоков ветра, как магического, так и обычного, трепетал и рыскал. Еще миг, и он гордо пошёл вверх, приподняв моего оруженосца, так и не выпустившего из рук палку с привязанной к ней бечёвкой. А в следующее мгновение он уже оказался за бортом в строгом соответствии с моим предсказанием. Так понятное дело, площадь змея маленькая, его максимум – выдернуть бедолагу с корабля и свалить его в море.

– Человек за бортом! Шлюпку по левому борту спустить! – Шевалье Шауб раздавал чёткие указания, не раздумывая над ними. Профессионал, что сказать.

– Ваше сиятельство, он сейчас пойдет ко дну, мы не успеем!

– За это не переживайте, Анри. Мои бойцы через такое прошли, что спокойное море не способно отнять их жизни. Плавать умеют все.

– И вы?

– А я лучше всех. Я же граф, как-никак. – По лицу капитана было видно, что для него это новость. Новость, что воины обязаны уметь плавать. Новость, что графский титул даёт преимущество на воде.

Поскольку мы убрали один парус и слегка снизили ход, наш флагман нагнал «Крушитель» и сейчас Иоан болтался в море между двух кораблей, с которых к нему шли сразу две шлюпки. Понятно, что наша была готова раньше, наша его и подобрала.

Солнце, еще теплое не по-вечернему обогревало героя-воздухоплавателя, мы под это дело цедили бренди, до которого дер Буль оказался охоч. Я бы предпочел игристое, но его было мало, приходилось экономить.

– Да, Иоан, твой полет был слишком короток! Честное слово, брошенное мной копьё, летит дольше и дальше! – Рассмеялся Седерик, глядя на переодевшегося оруженосца, вылезшего из каюты, находящейся под капитанской. Вернее, под моей. Капитану я выделил каморку рядом с той, в которой жил Иоан.

– Ничего, это я только попробовал, потом будет лучше. Да, Жорж?

– Будет лучше, когда мы склеим новый воздушный парус, большой и прочный. Когда ты научишься управлять воздушным потоком.

– Я умею!

– Умеешь. Ты умеешь бить воздухом. А тут всё тоньше. Нужно научиться выдавать длительный равномерный поток ветра в нужном тебе направлении. На самом деле, когда поднимешься повыше и наберешь скорость побольше, можно летать без магии, как птица. Просто опираясь на ветер, как корабль опирается на воду. Почти так.

– Жорж, а ничего, что мы делаем это на глазах у сотен чужих людей? Купцы не будут хранить тайну.

– И пусть. Как я уже говорил, мы слишком долго стояли на одном месте в плане науки. Слишком сильно уповали на голую магию. А магии нужно помогать головой.

– Как это?

– Кто сильнее, Седерик или медведь?

– Медведь. Простите, маркиз, но взрослый медведь еще сильнее, чем вы. – Иоан смутился, отвечая на мой вопрос. А Анри вообще молчал как рыба. Ему были в новинку порядки в моей свите.

– Не извиняйся, дер Буль умный, он знает это. А еще вопрос: кто победит в драке, наш маркиз или чужой медведь?

– Ха! У медведя нет шансов, если у меня будет рогатина и собаки! Мне даже магия не нужна, чтоб его завалить.

– Верно. То же и с магией. Магия без ума как медвежья сила.

– Ага, а магия с твоим изощренным умом, Жорж – это вообще жуть!

– Да, Седерик, с моим умом магия сможет больше. С твоим умом тоже, если ты его будешь применять как рогатину. По месту и с собаками.

– Но я так и не понял, зачем тебе нужно, чтобы твои идеи перенимали все подряд. Это же преимущество в руках.

– Да. Но всё равно переймут, чуть позже или чуть раньше. А еще кто-то пойдет по моему пути и придумает что-нибудь эдакое, до чего я не додумаюсь ни в жизнь. Я украду его идею. Не скажу, что жить станет легче. Но интереснее будет однозначно. И вообще.

– Что «вообще»? Договаривай, Жорж.

– Мало чести в победе над врагом, у которого нет пушек.

– Ага! Я так и знал! В этом ты весь, граф! Рыцарь от пяток до кончиков ушей! – Дер Буль вскочил с легкого креслица в возбуждении. – Я пью за войны, я пью за победы! За страшные победы в кровавых войнах! И пусть у всех будут пушки, мы придём и всех расколошматим!

Боже, с кем приходится путешествовать! Тут же маньяк на маньяке. Вот надо было мне говорить ту свою фразу? Теперь будут подозревать в беспримерном благородстве, безрассудстве и готовности положить жизнь за… Да просто так, чтоб не скучно было. А мне и так нескучно, некогда скучать, да просто пожить спокойно некогда. Замок вот-вот достроят, а я здесь, между двумя континентами учу летать своего оруженосца. Это я так обеспечиваю себе покой? Или так я создаю себе антикризисную подушку? Не уверен.

Ну нет, так продолжаться не может! Скорее довести караван, найти и покарать людоловов и рабовладельцев, наладить торговлю с архипелагом. А потом вернуться домой и просто жить! Запускать Иоана можно в Долиноле прямо со стены замка. И не забыть купить побольше кофе.

– Эй, кто-нибудь! Принести мне бутылку игристого!

Юрий Ра
Всадник с головой

Глава 1
Новая жизнь

Закатное солнце еще не остыло, оно причудливо раскрасило пустошь своими желтыми лучами, создав очередной шедевр. Еще бы пыли поменьше, и совсем красота. С другой стороны, поправил себя путник, ветер стих, так что не так уж и плохо обстоят дела. Он уже давно свыкся с некоторыми неудобствами, которые являются непременным спутником любого путешественника, если только ты не аристократ. Поправочка – если ты не богатый аристократ, не маг, не просто богатый человек. Да и тогда могут быть неудобства в пути.

Особенно зимой, когда дуют пронизывающие ветра, температура опускается до неприлично низких значений, настолько неприличных, что даже ледок на лужах изредка попадается. Снег? Снег только в горах, только высоко. Да уж, это вам не Русь-матушка с её роскошными щедрыми на снег зимами.

Путник вздохнул и в очередной раз подивился тому, как причудливо порой поступает жизнь с теми, кто не следит за базаром. Впрочем, времени прошло достаточно, можно было бы уже перестать удивляться. Подумаешь, невидаль: кто-то может кидаться фаерболами, а другой способен заморозить воду вокруг себя. Ваши магичества, снимаю шляпу в почтении к вам! Всё равно они остаются людьми, также косячат, ошибаются, лебезят перед сильными мира сего, перед более сильными. Но как его угораздило встрять в этот замес – вот что непонятно! Вик покрутил головой, отгоняя вновь подкатившее недоумение.

А ведь когда-то он был Виктором, Витькой, Витяней. В том, другом мире, следующем по прямому как рельсовая колея, пути технического прогресса. Школа, весьма средняя школа, компания, в которой он слыл неопасным, но отбитым на всю голову парнем. Эпитеты типа безбашенного, безголового, берсерка, могли ввести чужаков в заблуждение, мол этот стройный чернявый парень агрессор и жестокий боец. А нет, он просто частенько рисковал башкой там, где это не требовалось. Паркур, шуточки на грани фола и трюки на острие жизни, гонки на байке по пересеченной местности. Всякие другие развлечения обычных адреналиновых наркоманов. Близость Москвы заставляла ехать туда, где всё через край, где небоскребы повыше, чем в их сонном городке, где разогнаться до двухсот пятидесяти ничто не мешает. Если игнорировать правила, знаки и других участников движения.

А по поводу помахаться, если карта так легла, то чего бы и не помахаться. Причем с любыми шансами на любых раскладах. Масса не позволяет поставить точку одним ударом? Тогда многоточие. Короче, боец из Виктора получался не очень, в драках он походил на терьера, способного укусить медведя за задницу, отвлечь внимание, но не более того.

Что умел и любил, так это метать ножи. Можно сказать, талант у парня раскрылся. После того, как на каком-то фестивале разбил свой нож, потом приятеля, а потом ему дали подержать настоящие метательные. Скорее специальные снаряды, чем ножи, эти тяжелые штуковины могли вырубить человека простым попаданием, даже плашмя. А уж когда они входили в мишень как положено, то куда там каким-то сюрикенам! Сравнить попадание можно было скорее уж с арбалетным болтом. И да, в тот день Витька словил понимание – у него талант. Клинки летели как самонаводящиеся, приходили в цель остриём, так что их владелец только качал головой – у него после многих часов тренировок получалось хуже.

Все эти гонки, прыжки и драки закончились неожиданно закономерно: сначала вылет с третьего курса института, причем Виктор даже себе не мог признаться, что так и не выучил название своей специальности и даже факультета. Потом призыв в армию, от которого он не стал косить по странной уверенности, что всё само обойдется. Не обошлось. Его сослуживцы и командиры не впечатлились безбашенностью молодого солдата, даже когда он уже прослужил полгода и перестал быть молодым. Конфликты следовали за стычками, а неуставняк за скандалом.

Когда избитый и запертый в боксе, он чисто из вредности учинил костер из подручных материалов, то не сразу понял – пахнет жареным. И непонятно, чем бы всё закончилось, если бы в тот уголок, где сидел он, отдавая концы, не заглянул какой-то вояка. В камуфляже с полковничьими погонами, но без знаков принадлежности к какому-то роду войск, с подчеркнуто военной выправкой, тот дядька даже в дымном сумраке смог зацепить его взглядом и вывести на разговор. И что еще примечательнее, он не кашлял даже в том дыму.

– Да, боец, набедокурил ты знатно.

– Да я чего, они первые начали! А теперь уже ничего не поделаешь, погорит техника.

– Погорит! – Передразнил его незнакомец. – Витя, вот скажи, чего ты вообще хотел добиться таким своим поведением? Чего-то же ты хотел?

– Я и сейчас хочу!

– Да? Излагай, я тебя внимательно слушаю. На лице полковника ни тени насмешки, только глаза смеются.

– Хочу. Да, хочу себе какую-нибудь крутую супер-способность! Это раз. Еще много денег, коня… Двух! Девки чтоб все прямо кидались на меня… Ну и всё, пожалуй.

– Нормальная программа, чего там. Главное, смог сформулировать чётко. Если так, Витя, то давай прямо сейчас и заключим договор. С тебя душа, с меня всё вот это.

– Ага! Деньги и девки сейчас, а душа потом?

– Не угадал, поставки исключительно по предоплате. Сейчас с тебя душа, все остальное потом.

Дышать становилось всё труднее, так что Виктор и сам был заинтересован в скорейшем заключении сделки, ему всё сильнее хотелось прилечь на бетон и поспать полчасика. Но он нашел силы довести дело до итога.

– По предоплате? Ну ладно, а то я решил, что опять какое-то кидалово. Только как я без души-то?

– Не страшно, покатаешься без души, потом новую отрастишь себе. По рукам?

– По рука…

Было ли это на самом деле или привиделось тогда Вику в угарном бреду? Сложно сказать, но и поверить нетрудно. Особенно в свете того, что происходит вокруг последние три года. Поначалу какие-то версии в голове крутил, всякое сочинил и про дьявола, и про ангела смерти, про кому и бред умирающего мозга… А потом понял – какая разница, почему всё происходит так, как происходит, если оно того, происходит без возможности повлиять на события.

Главное, что Виктор, то есть уже Вик осознал – с головой надо дружить. Глядишь, и не попадешь снова в ту же задницу. А еще его после той истории слегка как заморозили. Пропало желание по любому поводу подрываться, лезть в бутылку, наскакивать с кулаками на обидчиков. Не вообще-вообще, а в ситуациях, когда победа без шансов. И слава всем богам, как в этом мире принято говорить, потому как на фронтире у населения разговор короткий. Закон еще не дошел до этих мест, здесь правит целесообразность и общины, вернее сообщества. Группы, банды, артели, отряды – любой вариант подходит. Один человек против коллектива не пляшет, и маленькая группа проиграет большому сообществу. Борьба Слона с Моськой выглядит совсем иначе, чем в школьной басне. Слон походя раздавит жалкого аутсайдера.

Тогда, сразу после того, как осознал себя перекинутым непонятно куда непонятно каким способом, Виктор обо всём этом не думал. Просто склонился перед судьбой на фоне накатившей апатии. Где он – непонятно, что все эти люди лопочут – непонятно. Хотя, за что трендюлей выписали, в принципе можно было догадаться. Задним числом. Спасибо, что сильно не били. Впрочем, скорее всего так вышло по причине того, что он не отбивался. Какой интерес избить худого безобидного незнакомца? Ни чести в том, ни пользы.

Вик обернулся на заводного, шедшего в поводу за его конем. Почти чистый гнедой мул был очень похож на лошадь, только уши выдавали в нём ослиные гены отца. Ну и выносливость тоже. При его невыдающихся размерах, этот транспорт вполне подходил в качестве запасного коня для путешествий, а не просто вьючного. Путешественник вдруг снова вспомнил момент своего переноса в этот мир и заулыбался.

Осознал себя он на берегу небольшого озерца. Вот он сидит скрючившись в дыму у стены бокса с техникой, а вот уже лежит на травке. На удивление нормально себя чувствует, голова не кружится, только вопросы, очень много вопросов в ней. Почему он тут? Откуда трава под задницей? Когда комплект военной формы ВКПО на нём стал таким чистеньким? Что кричат вон те голые девки? Почему бородатые?

Да уж, из загаданных желаний первым сбылось то, которое про девушек, которые сами будут на него кидаться. Практически без эмоций заброшенный непонятно куда солдат наблюдал, как к нему несется толпа голосистых дев всех оттенков молодости. Размахивая руками, грудями и грудками, с развевающимися длинными волосами, с курчавыми черными бородами внизу живота. Он раньше и предположить не мог, что такое может вырасти на лобке у девчонки. Все его подружки из той жизни носили аккуратные полосочки, а то и брили там всё налысо.

А потом толпа налетела и на иностранном языке, помогая себе жестами, начала объяснять, что подглядывать за купанием женщин нехорошо. Не драться же с девушками, так что Виктор свернулся клубочком и пережидал эмоциональную бурю, лежа на боку. Побили, но не сильно. Причём, потом подняли и начали допрашивать, игнорируя природную стыдливость. Раз такие бесстыжие, то чего возмущались, спрашивается? Нарочно прибежали, что он подробности рассмотрел? А главное, почему нельзя разговаривать по-русски?

Растрепанного молодого человека в непонятной пятнистой одежде с кучей карманов, идеально подходящей для слежки за купающимися девками, оные отвели в поселок. Еще и держали всеми руками, чтоб не сбежал. Естественно, сначала одевшись. Вот там-то и выяснилось, что чужак не просто не из их поселка, он еще и немец, то есть не говорящий на местном диалекте всеобщего. А потом выяснилось, что он не знает никакой версии всеобщего языка, доставшегося людям от благословенных предков. Объяснить на пальцах, откуда он свалился на головы купающихся, Вик тогда тоже не смог. Как, впрочем, и потом, когда язык выучил. Себе и то не смог, куда уж пытаться донести свою версию до окружающих.

Сейчас даже странно вспоминать, что три года назад он не мог оседлать или запрячь лошадь. Да много чего не мог он тогда. И наоборот, многие из его знаний и навыков оказались невостребованы в этом странном мире. И это не только про его неполученную специальность в институте. Не нужны оказались опыт игры в Контру, на гитаре и в преферанс, не пригодились знания о конфигурации компьютера, пусть и самые базовые. Не пользуются здесь компьютерами, смартфонами, тут принято считать в уме или на бумажке. Вернее, на вощеной дощечке – бумага дорого стоит, и ластиков тут тоже нет. И карандашей. И презиков.

Вик откровенно лыбился, покачиваясь в лошади – тот сеанс массовой эротики, что он получил в момент переноса был единственным. Теперь он понимает, что если бы не то количество голых девок, так просто бы не отделался. Случись там одна девушка, максимум три, его бы обвинили в недопустимой интимной близости уровня «после такого только жениться», а потом бы и оженили без его на то согласия. Под блеск ножей родни. А когда визуально трахнутых столько, то договориться и распределить жениха никак не получится, вот он и соскочил. Прозвище Счастливчик прочно прилипло к нему.

Мужчины, все поголовно эдакие суровые загорелые типа ковбои из кино быстро приняли его в свою компанию, ибо статус у всех примерно равный, безземельных голодранцев на фронтире не бывает. Земли сколько возьмешь, вся твоя. А главная ценность – жизнь, которую требуется постоянно оберегать от всякого. Руки-ноги есть? Готов с оружием в руках драться за посёлок? А без оружия просто ради развлечения? Ну тогда наш человек! Лошадей и оружие в бою добыл – считай, местный. Пару раз в шутку ему предъявляли претензии: мол чью угодно молодую жену в селении голой видел только муж и Вик Счастливчик. Мордобой случался по этому поводу, но тоже в шутку. Махались и так все со всеми после рабочей недели без повода и причины. А уж с такой коронной подначкой вообще сказка: «Вик, скажи как видок, кто в деревне краше всех? Моя или Стива-Жеребца⁈» Сами ржут и лупят друг дружку.

Памятуя о своём новом правиле включать голову и контролировать себя, Виктор в дружеских потасовках не лез в бутылку, а тем более в толпу дерущихся, порой прекращал это безобразие даже раньше, чем его окончательно валила с ног усталость или кулаки поселковых. В плюс ему это не шло, но и минус не ставили, что называется.

Вик спешился, размышляя о тех первых днях, и начал без суеты разбивать походный лагерь. Дело знакомое, многажды деланое, так что руки сами знали порядок действий, не отнимая вычислительные ресурсы у мозга. Коней разнуздать, стреножить, сёдла скинуть, корм задать – животину обиходить нужно прежде всего. Проверить спины, не натер ли, копыта осмотреть, у коней не предусмотрены индикаторы и чеки, они сами ничего обычно не говорят о своём самочувствии. А уже потом и о себе можно позаботиться. Вик не стал поднимать тент, в эту пору дожди в пустоши редкость. Походил по округе с топориком, нарубил веток для костра, спустился в лог за водой. Наличие воды было тем главным ориентиром, определяющим место для ночёвки.