Текст книги ""Фантастика 2025-132". Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"
Автор книги: Яся Белая
Соавторы: Юрий Ра,Моргана Маро,
Жанры:
Боевая фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 174 (всего у книги 354 страниц)
Глава 20, в которой мимо меня протопали…
Чернота слетает с неё слоисто, как подхваченные ветром сухие листья. Клубится у ног, неохотно отползает, скалится и шипит, обещая вернуться и взять реванш. Змеями юркает в щели.
А в моих объятиях оказывается миловидная рыжеволосая девушка лет двадцати пяти. Несколько секунд она удивлённо смотрит на меня, подобно человеку, с которого слетел длительный сон, а потом, произнеся:
– Фея! Настоящая! – теряет сознание и медленно оседает на пол.
Злобинда и Иолара кидаются на помощь. Вместе мы укладываем девушку на кушетку, любезно подогнанную командой доктора-приведения.
А теперь – к кудеснику. Слишком многое отвлекало от того, чтобы сразу кинуться – лечить, спасать. Но теперь не остановит ничто.
Подбегаю, опускаюсь на колени. Провожу пальцами по гладкой, прохладной, как отшлифованный камень, коже щёк. Пальцы пачкается в красное. Вся его одежда иссечена, заляпана кровью, и листья, которыми буквально осыпан его наряд, тускнеют, как вянут цветы от дыхания осеннего ветра. Молодое прекрасное лицо безжизненно. И только тени от длинных ресниц ложатся на острые скулы.
Будь я человеком, упала бы на его тело, и рыдала с причитаниями. Но я – фея, я рождена вершить волшебство и творить чудеса. А сейчас мне и нужно-то всего одно маленькое чудо.
Размазываю слёзы, проглатываю ершистый комок и, наклоняясь к нему, шепчу:
– Любимый мой, хороший, очнись.
Целую в твёрдые холодные губы.
Напряжённо прислушиваюсь к дыханию.
Жду, прижав к груди, где бешено колотится сердце, сжатую в кулак ладонь.
Увы, он не приходит в себя…
Мне кажется, мир летит в тартарары, а жизнь моя – мотается назад, к той ночи, когда я впервые увидела луну. Ещё минута – он не очнётся – и от меня останется лишь сверкающая пыль…
– Пожалуйста, пожалуйста, – молю.
Слёзы предательски катятся и капают на возлюбленного.
Ничего не происходит.
Сегодня мне не удаётся чудо.
Тишина такая, что слышу мерное биение его ещё живого сердца и дыхание стоящих вокруг людей.
Но кому-то, как назло, похорошело, и поэтому этот кто-то изволит возмущаться:
– Да что вы себе позволяете, развратница! Здесь же студенты!
Поворачиваюсь, а он стоит чёрной скалой, руки сложил. Морда зелёная и недовольная, наверное, от зависти, что не его ласкаю.
– Здесь свадьба, – поправляю я, поднимаясь с колен, – а значит, торжество любви и единения сердец. Впрочем, вам не понять.
Хмурус фыркает, как разъярённый ёжик.
– И всё-таки я бы потребовал соблюдения норм приличия в присутствии преподавательского состава и студентов.
Делаю вежливый реверанс.
– Простите великодушно за то, что пыталась спасти человека, который только что рисковал жизнью ради всех нас.
Но Хмурус непоколебим, он сводит брови к переносице и цинично хмыкает:
– Ещё надо разобраться, что этот ваш благодетель, – он размыкает руки, чтобы пальцами закавычить последнее слово, – делает в моей академии.
Я вспоминаю картину, когда Хмурус маршировал по коридорам подобно заводной кукле, давлю смешок и отвечаю в тон ему:
– Это нужно разобраться, что вы делаете на месте ректора, если не знаете о кудеснике и целом логове крысоров.
Хихиканье, вызванное первой фразой, тут же сменяется испуганными вздохами, когда звучит вторая.
Хмурус буквально вспыхивает от ярости, почти, как давеча Иолара, только менее разрушительно. Будь он в силах, крикнул бы мне в лицо: «Вы уволены», но сейчас это не в его компетенции. Поэтому он лишь удаляется с видом оскорблённой невинности, бросив напоследок:
– Сведения о том, что вы дерзите начальству, я занесу в вашу характеристику и подошью к личному делу.
Как вам будет угодно, ваше зеленейшество, так и крутится на языке, но сказать не успеваю: появляются санитары – подчинённые призрака в белом халате – и начинают укладывать кудесника на носилки.
Спешу к ним, помогаю устроить поубоднее, целую напоследок холодные губы и провожаю взглядом, пока его уносят из зала.
Следом летит моё сердце, а слёзы прокладывают дорожки по щекам. Незачем больше сдерживаться: плакать о возлюбленных – это нормально. Тонкая рука, в белой, расшитой серебром перчатке, ложится мне на плечо.
Злобинда.
Сочувствующе заглядывает в лицо, вытирает слёзы.
– Ты молодец! Если бы не ты, нас бы всех сожрала Чёрная Злоба.
Мотаю головой:
– Я не убила её, она лишь отползла и затаилась. Собирает силы для нового броска.
Злобинда похлопывает меня по спине:
– Но этот-то раунд за тобой.
– За мной, – вздыхаю. – И прости, испортила тебе свадьбу. Приманила зло. Ерундовая из меня подруга невесты.
Злобинда по-доброму смеётся:
– Да ну что ты! Ты – лучшая! Была, есть и будешь. Правда же, Галет?
Король-крыс подбегает, семеня, останавливается рядом со своей женой и, растягивая губы в улыбке от уха до уха, быстро-быстро кивает:
– Только благодаря вам, я жив. Только благодаря вам – счастлив. Вы – истинная фея.
– Ещё нет, – говорит Злобинда и качает пальцем у него под носом, – ведь она ещё не показала нам своё главное умение. Так ведь, Айсель? Сделаешь это для нас?
Улыбаюсь. Для них и не это сделаю.
Беру волшебную палочку и говорю то, что уже произносила так много раз за свою фейскую карьеру, но сегодня – с особенным чувством, потому что сердце до краёв переполнено волнением за любимого и радостью за подругу:
– Живите долго и счастливо.
С моей волшебной палочки срывается золотистое сердечко. Его тут же подхватывают два белых голубка и несут к парочке, застывшей в поцелуе. Получается нарядная рамочка.
Рядом раздаётся щёлчок камеры, и Мурчелло, хитро подмигнув, протягивает новобрачным красивый снимок. Первый в их альбоме «Долго и счастливо».
Значит, одно чудо мне всё-таки удалось совершить…
* * *
Злобинда и Галет прощаются со всеми и уносятся на Тёплые острова – медовый месяц у них.
Ведьме уровня проректора магической академии провернуть такое не сложно – перенос, в смысле. Открыл портал – и на месте. Удобно. Только часто использовать нельзя. Нарушает баланс в магополе Сказочной страны.
Академия постепенно начинает возвращаться к обычному ритму: занятия, зачёты, практика.
Я тоже пытаюсь, но выходит у меня не очень.
Все мысли заняты кудесником. Он так и не пришёл в себя, несмотря на все старания магомедиков.
Наш доктор-призрак как-то, после очередного посещения, отводит меня в сторону и говорит виновато:
– Я делаю всё, что могу. Но бесполезно, всё бесполезно. – Он грустно улыбается. – Такое впечатление, будто из него вынули душу. Только оболочка осталась. А бездушную оболочку чего лечить. Вы ведь знаете, мадмуазель, что все хвори человеческие от души?
Не дослушиваю тираду, мне не до философии сейчас. Сил едва хватает, чтобы вежливо проститься и снова в библиотеку.
Эх, Злобинда, подруга, как мне тебя не хватает. Не с кем поделиться раздраем в душе, о которой так вдохновенно говорит призрачный лекарь.
В библиотеке меня уже ждут, как дорогую гостью.
Библиотекарь, Тонья Тортон, упитанная пожилая дама, которая сначала показалась мне не очень приятной особой, теперь стала едва ли не самым близким человеком.
Вот и теперь вхожу – а она спешит ко мне из-за кафедры, приобнимает, ведёт к стулу.
– Вы скоро совсем истаете, не щадите себя.
– Не могу пока. Я должна спасти его. Любой ценой.
– Но не ценой же жизни, помилуйте, силы волшебные, – она качает головой и плещет в кружку какой-то отвар. Различаю запах шалфея и ромашки. – Колдунья я слабая, – признаётся она, протягивая мне ароматное варево, – но кое-что умею. Вот, выпейте. Вам силы поддержать надо.
Я покорно пью, не чувствуя вкуса.
Потом она передаёт мне стопку книг.
– Вот, последняя подборка.
И будто сожалеет, что негодная помощница из неё вышла.
Я улыбаюсь в ответ, хотя во рту – горький привкус отчаяния, а глаза щиплет от того, что всё моё волшебство не может совладать с болезнью любимого.
Хороша фея!
Беру книги, благодарю госпожу Тортон и бреду к двери. Крылья у меня поникли, и с них сейчас сыплется золотая пыльца.
Это плохо.
Если и я слягу, кто будет бороться за кудесника?
И уже у порога слышу голос госпожи Тортон:
– Вам бы у неё спросить…
Оборачиваюсь. Библиотекарь косит на Книгу-Всех-Историй. Та, обычно, в каждое моё появление поглядывает одним из четырёх глаз и молчит. И мне почему-то всякий раз боязно тревожить её. Но в моей ситуации Книга-Всех-Историй действительно бы могла помочь. И я почти готова просить. Но не сегодня, пока ещё не сегодня. Хочу верить, что средство найдётся в одном из тех фолиантов, что прижимаю к груди.
Направляюсь в медотсек. Работаю прямо там. Доктор-призрак не возражает. Он искренне сочувствует мне и пытается помочь.
В коридоре сталкиваюсь с Хмурусом.
Кажется, за эти дни он осунулся, постарел и пострашнел ещё больше. Ведь с отсутствием Злобинды обязанностей у него прибавилось.
От столкновения книги выпадают и рассыпаются по полу. Бросаюсь их собирать. Хмурус лишь смотрит, сложив на груди руки. Помогать не собирается. Наоборот, ещё и комментарии отпускает:
– Так-так, мало, что прогуливаете занятия, ещё и казённое добро решили испортить?
Мне стыдно. Поднимаю последнюю книгу и прячу пылающее лицо за обложкой.
– Не объясните мне, почему, решив проверить, как у вас проходят занятия, на преподавательском месте застал студентку?
Его правда.
К обязанностям преподавателя последнее время отношусь спустя рукава. Нет, я честно пыталась, но мысли вновь и вновь сбивались на кудесника. Речь путалась, цепочка рассуждений терялась. Девочки сжалились надо мной. Долорес вспомнила, что искусству «нравиться принцам» принцесс учат с детства, и взялась меня заменить.
– У нас сейчас самостоятельные практикумы, – лепечу я первое, что приходит в голову.
– Новое слово в педагогике? – ехидно осведомляется Хмурус.
– Возможно. Я всегда предпочитала нетрадиционные методы.
– Да куда уж нетрадиционее, – хмыкает он, – не появляется в аудитории. До такого и впрямь мало кто мог додуматься.
Опускаю голову ещё ниже. Чувствую, что вся горю.
– И после этого вы ещё пеняли мне на мою некомпетентность как ректора?
Мне и за тот выпад ужасно стыдно.
Действительно, глупо было даже предположить, что Чариуса Хмуруса столько лет держали бы на должности главы академии, будь он таким профаном, как я его выставила. У него определённо своя игра и козыри в рукаве. И мне всё это он предъявит вряд ли. Мне – только претензии. Заслуженные, надо признать.
– Могу ли я просить у вас внеочередной отпуск? – не поднимая глаз, бормочу я. – Просто физически сейчас не способна к педагогической деятельности.
Хмурус несколько секунд размышляет и сопит вверху (он настолько выше меня, что для встречи взглядами мне необходимо задирать голову), потом снисходит:
– Хорошо. Даю вам три дня. И это – беспрецедентный случай. Постарайтесь больше не допускать подобного. Не хочу, чтобы коллеги говорили об особом к вам отношении.
С этими словами он поворачивается и уходит. А я, пристыжённая, спешу в медотсек.
Присаживаюсь в кресло, ласкаю взглядом чеканный профиль моего кудесника. С замиранием сердца смотрю, как медленно и тяжело вздымается и опускается его грудь, и страшно боюсь, чтобы это движение прекратилось.
Ах, любимый. Ну что же ты никак не вернёшься ко мне? Сколько слёз я пролила. Сколько чар использовала. Сколько поцелуев подарила.
Вздыхаю, протягиваю руку, глажу по шелковистым тёмным волосам, трогаю холодную ладонь, на мгновение переплетаю наши пальцы.
Мама ошиблась.
Фее можно любить.
И даже нужно, а без этого она станет ворчливой и недоброй.
Милый, я не хочу становиться брюзгой. Я не хочу растерять пыльцу. Смогу! Верну тебя! И мы снова будем парить среди звёзд.
И принимаюсь за книги.
Шорох страниц – лучшая музыка для меня. Я вглядываюсь в строчки. Читаю заклинания и магические формулы на всех языках.
Гонюсь – до спёртого дыхания, до сведённых судорогой пальцев – за надеждой. На этой странице нет, на следующей будет точно!
Верю, верю, верю… И, пролистывая очередной том, почти теряю веру. Чтобы со следующей книгой обрести её вновь.
В жизни столько не читала.
В глазах рябит, строки плывут, слова путаются. Становится всё сложнее уловить смысл прочитанного.
Вот толстый том «Самых действенных чар» выскальзывает из рук и падает на пол. Нет сил потянуться за ним. Откидываюсь на спинку кресла, прикрываю глаза… и тут же проваливаюсь в сон.
Сон прекрасен – мне снится радуга, игры с сёстрами-феями на лесной полянке, усыпанной цветами. Выше деревьев поднимается наш смех и звенит серебром в безоблачной синеве неба…
…но вот небо хмурится, темнеет, лес скидывает листья, ветки становятся корявыми и острыми, птицы смолкают, сёстры исчезают, ветер пронизывает до кости. Поляна предо мной поросла не цветами, а поганками и мухоморами. И из-за деревьев выползает чёрный зловещий туман…
Нет, нет, надо проснуться.
Что-то не так!
Глаза разлепливаю с трудом и впрямь различаю перед собой чёрное пятно. Да и аура исходит недобрая. Какая-то злобная тварь проникла сюда, воспользовавшись беспомощностью кудесника и тем, что я утратила бдительность.
Нащупываю волшебную палочку, сжимаю крепче.
Злоумышленник ходит вокруг и что-то бормочет.
Прислушиваюсь – стихи. Мой странный гость произносит их слегка нараспев, видимо, имитируя пение:
Меня укутывают тёплым пледом и убирают прядку со лба.
Странный злодей.
Добрый.
Фокусирую взгляд – Хмурус.
Наклоняется надо мной, смотрит странно.
Притворяюсь спящей.
Он ставит на столик возле меня какие-то склянки с зельями. Поднимает книгу и бережно кладёт её рядом с магическими микстурами, шепчет: «Спи» и бесшумно уходит.
А я некоторые время пытаюсь осознать произошедшее – Хмурус заботился обо мне?! Почему? И почему принёс зелья, которыми я стану лечить другого мужчину?..
Нет.
Я должна во всём разобраться. Устала от недосказанностей и загадок. Пойду к нему, и поговорим без обиняков.
Встаю с кресла, бросаю взгляд на кудесника – с ним всё без изменений, увы. Поправляю одеяло, легко целую в губы и выскальзываю в коридор.
Тут темно, хоть выколи глаза.
Подсвечиваю себе волшебной полочкой, иду к покоям Хмуруса…
…но тут… мимо меня протопывают следы.
Четыре следа. И судя потому, что один побольше, а другой поменьше и с отпечатком каблука, оставили их мужчина и женщина. И, сдаётся мне, оставили совсем недавно…
Глава 21, в которой я стала…
Я почти разрываюсь, решая: бежать ли мне за следами или кинуться к Хмурусу? Принять решения помогает Мурчелло. Лучший следопыт всех времён и народов лихо выпрыгивает из-за угла. Хвост стоит стоймя, показывает острые, закруглённые, словно кинжалы, клыки, мех на загривке дыбится, когти выпущены и цокают. Глаза мяв-куна горят жаждой истребления.
Герой и защитник.
Голосом из фильмов про благородных рыцарей, ценой жизни спасающих дев, он кричит мне:
– Беги…
Сам же, не останавливаясь, проносится дальше, за следами, но до меня всё-таки долетает:
– … к Хмурсу, мяааааааааууууууу! Я догонюуууууу!..
Срываюсь и лечу на всех крыльях. Но до кабинета не добираюсь, а в очередной за сегодня раз врезаюсь в ректора.
– А мне казалось, что фасеточное зрение даёт возможность смотреть на 360 градусов, – холодно, цедя по слову, говорит он, когда я ойкаю и отскакиваю к стене.
– Фасеточное?! – давлюсь негодованием.
– Ну да, вроде у вас, стрекоз, такое…
Зеленющая морда – само ехидство. В тёмных глазах – злая насмешка.
– А ты – паучара! – бурчу под нос и тем самым немного спускаю пар. Поэтому дальше уже говорю вежливо, тем более что сейчас мне не до препирательств сейчас и соревнований в острословии: – В коридорах академии всегда полумрак, даже совершенное зрение рано или поздно начнёт подводить.
Но его слух всяко лучше моего зрения, и он конечно же расслышал колость, поэтому презрительно хмыкает. Однако сменяет гнев на милость и прячет «ответные любезности», которые, прямо чую, крутились у него на языке. То же выбирает спокойный, деловой тон:
– Почему вы не спите в такое время? Вы же попросили у меня три дня отгулов ввиду вашего физического истощения. Значит, ночами должны отдыхать.
Попалась.
Как объяснить Хмурусу, что я… хотела убедиться: он ли несколько минут назад заботился обо мне или это был сон? И только теперь понимаю, насколько глупо изначально выглядело моё предприятие.
Интересно, он бы долго надо мной смеялся, скажи я ему такое?
Щёки опаляет стыдом, и теперь я даже радуюсь полумраку.
– Я была в медотсеке, искала средство… – жестикулирую, пытаясь без слов объяснить: лекарство для милого кудесника… – ну… в общем… знакомилась с общей теорией зелий… когда услышала шорох. Выглянула – а там следы. И сразу же полетела к вам.
Вот, почти правда, а далась непросто, потому что скрывать, лукавить, выкручиваться – не моё.
– Следы! – восклицает он и поднимает вверх тонкий зелёный узловатый палец, похожий на сочленения паучьей лапки. – С вами с ума сойти можно, не то, что след потерять.
– Я знаю, куда они направились. Мурчелло помчался за ними.
Спешу реабилитироваться и продемонстрировать свою нужность.
– Ведите, – великодушно разрешает Хмурус, и я лечу вперёд. Тёмные одинаковые коридоры мелькают, свет факелов смазывается в сплошную огненную кайму вдоль стен.
Мчусь, спешу, а Хмурус не отстаёт, хотя ему, в отличие от меня, приходится перебирать ногами.
– Вот туда они и протопали, – указываю направление.
– Плохо, – говорит ректор, и взгляд его становится рыскающим и пронзительным.
– А куда этот коридор ведёт? – не удерживаюсь и любопытствую. Потому что сразу, как мяв-кун сюда рванул, возникло желание узнать – что там могло следам вещников понабиться?
– К камерам крысоров, – глухо произносит Хмурус, и у меня внутри всё мертвеет и холодеет.
Дважды два складывается легко: вещники связаны с крысорами. А если параллель чертить дальше, то и на причину забвения сказок можно выйти.
– Идёмте, – решительно заявляет Хмурус, и я благодарна ему, что в этот раз он никуда меня не отсылал, говоря, что разберётся сам, – нужно спешить. Да, и для конспирации, лучше не использовать факел и вообще любые источники света. Вы ведь видите в темноте?
– Да.
– Вот и славно.
Хмурус щёлкает пальцами, и коридор погружается в кромешную тьму. На несколько мгновений я теряю ориентацию и пытаюсь ухватиться хоть за какую-то опору, пока зрение не адаптировалось к темноте.
Опорой оказывается Хмурус.
К моему удивлению, он тут же обнимает меня за талию, притом, довольно крепко, но мою попытку вырваться – пресекает жёстко, ещё сильнее прижимая к себе:
– Не дёргайтесь! – строго командует он и добавляет уже мягче: – Так будет лучше.
Глубоко вздыхаю, но не сопротивляюсь.
И мы идём дальше, обнявшись.
А когда я случайно вскидываю голову, то встречаю его взгляд. Меня обволакивает и ласкает тёплый свет. Так же улыбчиво и нежно смотрят на фей с ночного летнего неба звёзды. Этот взгляд завораживает и удивляет. Вернее, даже пугает.
Сначала тот танец, потом сегодняшняя колыбельная, теперь эти объятья и сияющие глаза. Что-то не так. Хмурус перепутал зелья и чего-то хлебнул? Или Иолара накормила его какими-нибудь странными заговорёнными печеньками?
Ладно, не будем пока об этом. К тому же впереди лестница.
Хмурус отпускает мой стан, но берёт за руку:
– Я вперёд – тут очень крутые ступеньки. Будьте осторожны.
Он так бережно сжимает мои пальцы, будто боится, что если приложит усилие, может сломать. Двигается полубоком, чтобы смотреть, не оступилась ли я и, видимо, иметь возможность подхватить.
Я, конечно, могла бы лететь, и тогда ему вовсе не пришлось бы обо мне беспокоиться. Но не хочу сводить на нет усилия Хмуруса. К тому же, забота всегда приятна.
Наконец, мы добираемся до последней ступеньки. За ней следует небольшая площадка, которая обрывается резким порожком. А дальше – коридор, где зубчиками виднеются решётки камер.
– Тюрьма! – шокированным шепотом восклицаю я. – В академии!
– Увы, раньше у тёмных были куда более суровые методы обучения, – буднично сообщает Хмурус, хотя самого передёргивает. Видимо, от воспоминаний о собственной студенческой юности. – Сейчас куда лояльнее, поэтому и дети такие избалованные.
– А вы, смотрю, сторонник жёсткой педагогики.
– О да, – соглашается он, – будь моя воля, я бы всех этих бездельников и лоботрясов, студентов наших, на парочку деньков сюда переместил. Мозги прочищает здорово.
Ёжусь. Страшный ты всё-таки колдун, Чариус Хмурус. Но вслух ничего не говорю.
Мы доходим до конца площадки, из коридора сюда доносятся голоса и падают неровные тени, которые всегда порождает свет факелов.
– Тсс! – говорит Хмурус и, почти распластавшись по стене, высовывается из-за угла.
Я тоже выглядываю, правда мне для этого приходится встать на цыпочки и вытянуть шею.
Картина предстаёт идиллическая. «Двое-из-ларца» прямо через прутья решётки играют в карты с Рыром и Ырром. И если считать, что рядом с крысорами уже образовалась кучка одежды, а горе-охранники скоро останутся без портков, нетрудно сделать вывод, кто выигрывает.
– Идиоты! – зло шипит Хмурус. – Ничего поручить нельзя! Простофили рыжие!
– Что будем делать? – шепчу я, косясь глазами на честную компанию.
– Искать Мурчелло и следы. Если они вели сюда, то где, интересно, этот прохвост?
Рядом раздаётся шипение, только теперь уже змеиное, и я отскакиваю, и, кажется, наступаю на ногу Хмурусу, тот морщится, шикает сквозь зубы и показывает мне кулак.
Ну а я-то что? Я змей боюсь…
– Про какой, шшшш, такой, шшшш, хвосссст? – гад встаёт в стойку и гипнотизирует жёлтыми глазами.
– Про твой, – зло отзывается Хмурус и, бесстрашно хватая змею, тащит её на себя, вытягивая из тёмной ниши в полосу света и её хозяина.
Довольный, с улыбкой до ушей и весьма округлым пузиком.
– Ты спятил, мяаав! – тихо орёт Мурчелло.
– А ты обнаглел! – отзывается в тон ему Хмурус. – Хвостяру своего на нас натравливать. Лучше скажи, где следы?
– Какие такие следы? – Мурчелло разводит лапами и делает невинные глаза из серии «нет-я-не-знаю-кто-сожрал-сметану-ну-и-что-что-морда-белая».
Чувствую, Хмурус начинает закипать. А уж он-то, зельевар, о кипении всё знает. Поэтому бесцеремонно хватает мяв-куна за шиворот, как обычного дворового кота, и энергично встряхивает:
– Говори, где следы? А то я тебя сегодня же на зелье пущу! Мне как раз нужны были кошачьи лапки.
– Нету, нету следов, – жалобно хнычет Мурчелло.
– Куда же они делись?
– Я их съел! – наконец, пищит мяв-кун и зажмуривается, поджав уши.
– Как это съел?
– Нечаянно…
– А знаешь, что за нечаянно бьют отчаянно?
– Не бей меня, я тебе ещё пригожусь.
И мы оба, – я и Хмурус – поглощённые допросом Мурчелло, забываем о хвосте. А тот, между тем, обвивается вокруг ноги Хмуруса и уже собирается цапнуть.
Вовремя я достаю волшебную палочку и бью водяным заклинанием. Змея отскакивает. Дальше Хмурус справляется сам, наступая ногой на извивающегося аспида, материализуя громадный нож и бормоча что-то про отвар из змеиных голов.
Но в потасовку вклинивается судьба в виде крысоров, о которых все благополучно забыли. А один из них, который в синих штанах, держит в руках тот самый ларец и ехидно при этом ухмыляется. Рядом скалится его брат. За их спинами маячат рыжие головы прислужников из коробки.
Хмурус даже выпускает Мурчелло. Тот плюхается на пол с досадливым мявом.
– Ну-ка, двое из ларца… – начинает один крысор.
– … одинаковы с лица… – подхватывает другой.
И оба, дуэтом:
– Намните-ка им бока.
И амбалы, разминая на ходу руки, похрустывая шеями, выступают вперёд… Их намерения чётко и большими буквами написаны на их конопатых и курносых физиономиях.
Сейчас нас будут бить.
Больно.
Ой.
Однако Мурчелло выступает вперёд и становится рядом с Хмурусом, меня они оттесняют к стене и закрывают собой.
Я, конечно, в бой не рвусь, но как-то слегка обидно, что мою волшебную палочку в расчёт не принимают.
А сами серьёзнеют, лица вытягиваются. Мурчелло идёт грозными алыми полосами. Шерсть у него встаёт дыбом, а змеехвост готовится разить и кусать.
Хмурус же, словно кружево, плетёт сложную магическую формулу, и вокруг нас начинает стелиться едкий дым с запахом листа каланхоэ. От чего все мы, включая наших противников, начинаем задорно и синхронно чихать.
Двое-из-ларца – тоже.
Хмурус шепчет мяв-куну:
– Ты крыс лови, а я с этими разберусь.
Мурчелло срывается и исчезает в тумане. Лишь периодически оттуда долетают чихи, крики и клочья шерсти.
Хмурус же создаёт верёвку и с ловкостью ковбоя опутывает ею ноги амбалов, потом дёргает на себя и те падают, ударяясь друг о друга лбами, а потом – об пол. Даже я вижу звёздочки, что сыплются у них из глаз. Хорошо приложились!
Из тумана ещё пару минут доносится шум борьбы и, наконец, выскакивает Мурчелло, отплёвывающийся, драный, но гордый. За его спиной раздаётся грохот, да такой, что, кажется, обрушивается пол-академии. И пол тоже. Вместе с крышей.
А потом – образуется воронка, куда затягивает сначала крысоров, потом ларец, а за ним уносятся и осоловелые «двое».
Мурчелло и сам едва не улетает, но успевает ухватиться когтями за каменный пол и удержаться.
Всё стихает, Хмурус зажигает факелы и осматривает поле битвы.
Изрядно всё разворотило. То-то нисхам теперь работы. Но главное, что все целы и не очень-то пострадали.
Однако Мурчелло, кажется, такой победе не рад.
– Ушли, – грустно говорит он. Садится прямо на попу и обхватывает лапами голову в печали.
Хмурус наклоняется к нему:
– Ты мне лучше скажи, друг мой полосатый, что это вообще было? Как так вышло, что сторожа наши на сторону пленников переметнулись?
– Крысоры использовали магию подчинения. А против неё никому не устоять. Ребят твоих быстро перевербовали. А потом и меня. Заставили следы разорвать. Ну, я накинулся и давай терзать. Так от следов и следа не осталось.
Хмурус качает головой.
– Вещники и впереди и позади нас. Им известно что-то об этом замке, чего не знаем мы. Мурчелло, проводи Айсель к ней в комнату. Думаю, нашей фее пора отдохнуть.
Он выделяет голосом «к ней в комнату» и игнорирует моё возмущение тем, что обо мне говорят в третьем лице, но спорить сейчас нет сил и желания.
Да и переволновалась за них.
Особенно, когда нас всех затягивало в ту воронку.
Наверх мы с Мурчелло поднимаемся куда быстрее, чем спускались вниз с Хмурусом – хвала крыльям.
Замечаю, что мяв-кун поворачивает к моим апартаментам, хотя лично я собиралась навестить перед сном кудесника.
Но Мурчелло хмурится:
– Лучше иди к себе. Хмурус сейчас не в духе, как бы не нарваться на скандал.
Вздыхаю и направляюсь в свою комнату.
Что делать, если я стала жертвой мужской солидарности?..
