Текст книги ""Фантастика 2025-132". Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"

Автор книги: Яся Белая

Так что нет почти никаких шансов, что Аня играет со мной во взрослые игры по приказу, а ублажает по инструкции для сексуальных диверсантов Отдела Внешних Сношений Тринадцатого Управления.

– Жора, где ты такого нахватался? У меня аж ноги сводит. Запрещенные фильмы по видео смотрел?

– Анечка, а в Минске по рукам уже ходят порнофильмы? Или подпольные видеосалоны открылись?

– В полный рост! В смысле, что на руках в полный рост. А видеосалоны… ну да, я слышала от подружек, что кто-то где-то был на чем-то таком, но сама там не была, не знаю подробностей.

– И небось вся порнопродукция на белорусском языке.

– Дурак что ли? Все же со смеху поумирают! Нет, там или на немецком, или с переводом на русский. Но переводить особо нечего. «О да, давай сделай это, сильнее!» – вот и весь перевод.

– То есть ты всё это внимательно смотрела и тексты запоминала. А может и позы. Тогда почему мы не занимаемся всеми теми безобразиями, которые ты там видела?

– Жора, как бы тебе сказать, половину мы с тобой уже попробовали, я себе в дневник даже записала отдельные моменты, ну и какой ты классный бываешь. А вторую половину пробовать я стесняюсь.

– С этого места поподробнее, чего ты стесняешься? Рассказывай технологический процесс, будем пробовать. Я не я буду, если мы с тобой всех не переплюнем!

– Как знаешь, ты же мужчина, а я девушка послушная и подневольная. Решать тебе, но боюсь, один ты не справишься – там групповуха!

– Молчу-молчу, уела! Но твой дневник я теперь буду проверять регулярно. Мало ли, каких тебе оценок понаставят. А мне троечница в моей постели не нужна.

– Милославский, ты не оборзел?! Между прочим, это ты в моей постели, а не я в твоей. И кто-то за свой язык может сейчас вылететь из неё пробкой!

Пришлось срочно доказывать, что я могу еще пригодиться, что рано мне пробкой вылетать из постели. Лучше я из неё выползу потный, изможденный и довольный как объевшийся кот. И подробностей не будет, как-нибудь сами придумайте себе, чем мы занимались. Только предупреждаю сразу – никаких групповух не выдумывайте, ничего такого не было.

На финишной прямой из тренировочного процесса я исключил силовые упражнения напрочь – только на скорость, технику и немного на выносливость. То есть бег, молотьба болвана, шлифовка финтов и спарринги. Очень важно не сжечь парней перед турниром. Что смог, вложил в них, за три месяца большего никто бы не сделал. Вся надежда на их кондиции и мотивацию, а у армейцев мотивация будь здоров. Даже не стану влезать и их плюшки, знаю только, что им пообещали очередные воинский звания, если выступление будет успешным с точки зрения командования. А еще одна звездочка на погоне никому не лишняя, если только ты не капитан.

Глава 17
Ленинские горы

Чуть не моментально после подачи пофамильной заявки от нашей команды, сделанной Сычевым, на меня вышли организаторы турнира. Ну да, я тоже там заявлен – как тренер команды. По телефону много не наобсуждаешь, и связь не очень, и не солидно считается переговоры вести в этом времени на расстоянии, так что меня пригласили в Москву. Естественно, о ситуации доложил Иванову. Он так возбудился, что тоже не стал продолжать беседу по телефону, приехал к нам на базу самолично. Вопрос «ехать или не ехать» не стоял, втроем решали, в каком составе. Нужен ли там Сычев или ему неудобно ехать без приглашения? Вообще-то да, команд много, вряд ли они зовут всех подряд. Опять же, нюансы беседы я сам смогу донести, Денису там слова никто не даст, а мне его мнение как обычно до лампочки, у меня в приоритете интересы спорта. Иванов понимал, что команда сразу после них, ничего я для своих выторговывать не буду. У меня все спортсмены свои, исключая поляков. Хотя и они тоже.

Под это дело даже командировочные выписали. Вот такой меркантильный человек. Вот интересно, если я в Центральном аппарате госбезопасности числюсь, а работаю в Минске, может мне и там командировочные полагаются? Или даже второй оклад, раз в загранке? Всё-всё, молчу, только я не жадный, я запасливый. Просто паранойя подружилась с внутренним хомяком, и вместе они пошли к моим тараканам на дискотеку. Это еще хорошо, что жаба спит. Она могла и обидеться на меня за билетик в СВ. На самолете летать на такие короткие расстояния глупо, а мучиться в купе с еще тремя не-пойми-кем не комильфо для сержанта Советской Армии. Так что доплатил за СВ из личных средств, а то они скапливаться начали.

Конечно, я ехал не в своём самом парадном кителе, чтоб справа сержантский с тремя лычками черный погон, слева синий погон старшины с одной продольной полосой. И белый аксельбант, и кантики белые под погонами и шевроном… обойдусь без пафоса. Скромно ехал в джинсах, водолазке, курточке-ветровке и бейсболке. Жилет из джинсовой ткани, пошитый на заказ по большей степени ради застегивающихся внутренних карманов, был аналогом разгрузки. Но и понт, конечно. Портной еврей, когда на первой примерке на мне его увидел, поцокал языком и сказал, что клиент разбирается в стиле, мол, самому нравится, как получается. Ну да, джинсовые жилеты тут большая редкость, из-за бугра везут куртки и штаны.

В купе со мной ехал подполковник средних лет с черными петлицами. Он как-то вычислил мою служивую сущность и спросил, в каком я звании. Даже задумался от внезапного вопроса. Как представляться, и надо ли? Сказал, что старшина – так труднее понять, что к чему. «Ну да, ну да, понятно» – ответил полу-полковник, но не стал уточнять, что ему понятно. По внешнему виду я ну никак не выглядел выпускником военного училища, скорее курсант-мажор. Или спортсмен, вот на призванного в спорт. роту мастера спорта я вполне походил. Потому как гонору в достатке, ну и выправку не спрячешь. Чем хороша жилетка, её удобно класть под подушку вместе с документами. И этот момент был тоже замечен и оценен попутчиком. Может как раз он из Органов, такой приметливый? Но не убирать документы подальше из общего доступа нельзя. Идея убрать куда-нибудь подальше ГэБэшную корочку была забракована Онегиным еще при вручении. Оказывается, ношение красной книжечки не просто обязательно, за её отсутствие при проверке могут и из Органов попереть. Были прецеденты. Так что у меня как у заядлого нелегала при себе три документа – военный билет, удостоверение инструктора обкома комсомола и НКВД, тьфу ты, КГБ. Но все на одну фамилию.

Лежу на своей полке, размышляю: а ведь мне не всё равно, какое место займут мои нынешние подопечные. Хомячок, иди я тебе что расскажу. Внутренний хомяк умостился на плече, ждет сказку про сокровища несметные. Так вот, пушистый дружок, если мы с тобой хорошо выступим, то нам в документик некий, а точнее в протокол соревнований, упадет запись о том, что спортсмены тренера Милославского заняли вот такое место на открытых соревнованиях. А этот турнир имеет слегка международный статус. Несколько соревнований такого уровня, и можно будет тренерскую категорию повысить. А там и зарплату повысят, которую еще не платят. Но всё равно, помечтать с хомяком перед сном…

Подполковник Никифоров в это же самое время лежал на соседней полке и думал о другом. О том, что таких идиотских совпадений в природе не бывает, о том, что это форменная наглость так явно маячить перед его носом недавним объектом поиска. И кроме коллег по Комитету так щелкнуть по носу его никто не мог. Мало того, еще и этот Милославский так надменно и с такой презрительной усмешечкой представился – старшина, типа. Явно из той же конторы, что и Никифоров. И тут возникает вопрос – это была с самого начала заведомо безнадежная акция, где ему отвели роль болванчика? Или в Москве его начальники окончательно перестали ловить мышей? Варианты не сулят никаких радужных перспектив: то ли руководство списывает Никифорова в утиль, то ли само плывет в ту же сторону, но не догадывается об этом. «А мне оно надо? Я еще не готов в утиль. Как тот Печкин из мультика говорил, я может только жить начинаю, мне папаху обещали!»

Утро в СВ начинается не с крика проводника «Подъезжаем! Белье сдаем!», а с вежливого стука и информировании о факте наступления Москвы в поле зрения. Вот и чудно. В поезде всегда спится хорошо, когда нет попутчицы-затейницы. А с ней спится и того лучше. А вот сосед спал не очень, видно возраст, служба, жена пилит… по лицу виден недосып.

– Подполковник Никифоров, Минское Управление КГБ, предъявите ваше удостоверение. – И свою корочку раскрывает. Вон оно как.

– Старшина Милославский, Центральный аппарат, Второе Управление. – Кладу удостоверение на стол. – Тут важно держать, как говорят американцы, похер-фейс.

– Чего только не бывает на свете, старшина в центральном аппарате! Ловко, очень ловко.

Сижу, не комментирую, убираю ксиву в карман жилетки. Видимо, не дождавшись какой-то реакции, Никифоров выдохнул и продолжил:

– Георгий Николаевич, я понимаю, что вы в курсе моей роли в том инциденте. И это всё вообще не моего и не вашего ума. Я готов не докладывать о нашем разговоре своему начальству, но говорить буду не с вами, а вашим руководством. Прошу передать мою готовность к сотрудничеству в известных рамках.

То есть меня собирался утопить в Свислочи зашитым в мешок именно этот майор, угу. А теперь давайте посчитаем, какова вероятность, что наша совместная поездка случайна. И так нолик, и эдак крестик. Ладно, играем теми картами, какие сдали. Как там разведчики говорят при вербовке?

– Хорошо, думаю, вечером я лично или кто-то другой передаст вам решение руководства. У вас есть нескомпрометированный контакт?

– Нет, давайте свой. Лучше через вас или в вашем присутствии, и лучше на вашей территории. Это возможно?

– Гостиница «Орленок», я зарегистрируюсь под своей фамилией, предупрежу, что меня будут спрашивать.

– Так просто?

– Всё гениальное просто.

Вот и поговорили. Да уж. Моё руководство такой вариант предвидело и продолжает манипулировать мной втемную? А когда иначе было? Небось Суворовский принцип «каждый солдат должен знать свой маневр» означает в том числе и избавление солдата от лишнего знания, чтоб не страшно было на смерть идти. Ладно, проехали, в конце концов, я служу в органах госбезопасности, не на птицефабрике.

Сравнение Москвы этой поры с Минском не в пользу столицы нашей Родины. Погрязнее, сутолока какая-то, особенно утром, уже отвык от этой толпы и мельтешения. Нырнув в метро, понял, что соскучился по этому гениальному произведению инженерного и архитектурного искусства СССР. Минское метро ни в какое сравнение не идет, личинка Московского. Мне нужно в Лужники, моя цель поездки расположена там. А значит, сначала я заселюсь в уже знакомую гостиницу «Орленок». В гостинице я комсомольский ответственный работник. И да, заселили без паспорта по удостоверению. Когда на стойке девушка попросила паспорт, я так изогнул бровь, что она даже слегка смутилась. После гостиницы решил до Лужников идти пешочком, минут за сорок дойду, подышу воздухом Москвы, заодно позвоню кое-кому. Закрываюсь в телефонной будке, набираю номер, в трубку называю код. Дождавшись Онегина на том конце линии, докладываю о разговоре в поезде и предложении Никифорова. Понятно, повторный созвон через час.

Второй раз звоню от Лужников, получаю инструкции, отвечаю «Так точно» и иду в Федерацию. Собирал неведомых нас или меня одного зам Шибаева, председателя Федерации фехтования СССР. Сам Геннадий Николаевич был типичным спортивным функционером, отношение к фехтованию имел вроде как косвенное, зато уже более десяти лет, так что в теме. А еще он второй своей ягодицей сидел в Центральном Совете общества «Спартак». Но грех жаловаться на руководство, раз спортивное фехтование не что-то там занимало на международных соревнованиях, а призовые места и золотые медали, значит дело делалось хорошо. И понятно его отсутствие здесь, не барское это дело турниры организовывать.

Ладно, сейчас будет видно, чего от меня хотят, а то глупо было планировать беседу, не зная темы. До соревнований чуть больше недели – самое время кидать подлянки или менять коней на переправе. А вот не угадал ни разу. Совещались в тесной и плодотворной атмосфере на тему правил проведения и судейства. Правда начал Зимин, который зам. Председателя, с наезда на меня:

– Георгий Николаевич, объясните нам недалеким, как получилось, что ваше имя значится в двух заявках? – Ёрничать и мы могём, и даже мОгем, так что кидаю ответку.

– Можно просто Жорж, я еще не дорос до Николаевича. А имя Георгий не так уж редко встречается в России. Так что ничего страшного не вижу, если оно в нескольких заявках попадется. Или оно вместе с моей фамилией?

– То-то и оно, что с фамилией и отчеством. У нас две команды заявили вас как своего тренера: тульский «Арсенал» и Минский СКА БелВО.

– Хм, интересно девки пляшут. Одних я тренировать перестал по уважительной причине полгода назад, но команда моя. А вторую тренирую сейчас по той же причине, и это тоже, получается, моя команда. А что, где-то прописан запрет на совмещение тренерских функций. Ваш начальник совмещает в полный рост, небось справляется, никто его за это не пилит.

– А что это за причина такая у вас скакать по республикам, позвольте полюбопытствовать. Причем так, что одних не бросили, других взяли. На гонорары польстились?

– Гонорары – это здорово, но как-то не допер, хватки нет коммерческой, товарищ Зимин. Но мысль запомнил. А причина уважительная и законная.

– Ну-ну, не тяните, Жорж. Без драматических пауз.

– Меня призвали в Советскую Армию, служу в Минской области. Не мог отказаться сначала от призыва, а потом от тренерства, когда получил прямой приказ командира полка взять под крыло команду Округа.

– Туше! У вас, Жорж, просто титановая причина уехать от одних, взять других. Приношу свои извинения за всё сказанное. А ведь мог бы догадаться и сам, старею.

В результате согласований, притирок и обсуждений мы выработали нормальный регламент, а еще меня записали в судейскую бригаду. Можно было такой вариант предполагать заранее, я даже не удивился. Вообще, нормально работаем с федерацией, сам не ожидал. Значит, мы им тоже нужны. Видимо кто-то сверху объяснил о необходимости идти навстречу зрителю, а тому подавай зрелище. Кстати, турнир будут проводить неподалеку, на малой спортивной арене.

Когда есть денежка, вопрос «где покушать» решается легко, особенно в приличной гостинице. Пообедав в местном ресторане, я приступил к выполнению первой части оперативного задания, то есть забрался в свой номер и начал ждать звонка. Лежа и с закрытыми глазами. Осёл я, надо было дверь запереть, тут еще не дошли до табличек «не беспокоить»! Не обращая на меня внимание в номер вторглась горничная в довольно легкомысленном форменном платье и начала хлопотать по хозяйству. Я подозреваю, что при этом она нарочно принимала всякие соблазнительные позы, чтоб меня подразнить, вот же чертовка! Это как надо было ухитриться вытирать пыль, чтобы продемонстрировать мне отсутствие трусиков под платьем. Продолжаю делать вид, что сплю и сквозь ресницы подглядываю за шалуньей. Робот-пылесос, больше похожий на Ар-два из «Звездных войн» с мелодичным пиликаньем катался за ней по полу и собирал невидимую пыль. Да уж, современные роботы такие громоздкие, как они ухитряются под стол заезжать? Да никак – робот застрял, пиликанье усилилось и стало угрожающим. Да блин, это не робот, это телефон звонит у меня, в номере никакой игривой горничной, я банально заснул. Просыпаюсь, беру трубку.

Никифоров отзвонился, так что всё по плану. Предложил ему встретиться в восемнадцать на причале «Ленинские горы», где речной трамвайчик ходит. Товарищ место одобрил, никто не хочет светиться лишний раз, когда идет на несанкционированный контакт. Вот же идиоты, честное слово, устраивают игрища шпионские с коллегами по цеху. Это, если с одной стороны. А ежели с другого боку – люди уже страну начали делить, тут лишняя доверчивость вредна как избыток тяжелых металлов в организме. Собственно говоря, она чревата как раз этим избытком. Когда в твой нежно любимый организм попадает несколько грамм стали в свинцовом коконе и латунной оболочке, о здоровье уже речь не идет. Помираешь такой и думаешь – лучше бы неполное служебное соответствие записали, чем «пал преданный защитник идеалов…». А еще что обидно, кто велел ликвидировать, тот и диктовать будет эти строки про «пал преданный».

Если кто-то думает, что вербовать сотрудника КГБ в хорошие сотрудники КГБ поручили мне, то он очень ошибается. Я тут чисто риэлтор: свел людей, получил денежку, забыл об их существовании. Не верите? И правильно. Как тут про своего босса забудешь? А про Никифорова тоже забывать не след, кто его знает, куда меня принесет и где кто вынырнет. Я позвонил по внутреннему номеру какому-то человеку и передал, что планы не меняются. А на причале мы с подполковником даже здороваться не стали. Дождались по одиночке трамвайчик и пошли на верхнюю палубу осматривать окрестности, тоже каждый сам по себе, но на одну сторону теплохода. Когда к нам подошел Онегин с каким-то дядькой постарше, я кивнул на них и пошел вниз. Моя миссия закончилась.

На следующей остановке схожу на берег, составляю маршрут отхода на свою временную базу. Да, с такси в Москве совсем не очень. Так вот захочешь, а нету. Ни тебе приложения мобильного, ни парковок таксишных. Около вокзалов только, но с тамошними шакалами я не люблю общаться ни в одной из эпох. Сидит такой в машине около вокзала или аэропорта и цедит через губу. Он может полдня просидеть, пока не найдет богатого клиента, который ему за одну поездку весь день отобьет. Как лев у водопоя. Мне больше нравятся нормальные волки, которых ноги кормят. Но в этом времени среди таксистов волков почти нет. Меня спасут только частники или общественный транспорт. Давай родной, тормози, я уже руку поднимать устал! Гостиница Орленок, поехали. День тяжелый, напереживался с этой своей контрразведывательной деятельностью. Надо отдохнуть, может еще тот сон с горничной досмотрю. Главное, чтоб Дарт Вейдер не ворвался за своим роботом. А то у меня из оружия только кистень да корочка. Может, уже пора револьвером обзаводиться? Почему револьвером? Чтоб гильзы не сеять по стране. Не слушайте меня, я бред несу, засыпаю.

Глава 18
Между Минском и Москвой

– Жорж! Или Георгий Николаевич? Прямо неудобно слегка… Короче, нормально сработал с Никифоровым. Представляешь, он был уверен, что это мы тебя к нему подвели, чтоб завербовать.

– Петр, погоди. Ты хочешь сказать, что не он меня вел и не сам ко мне в купе подселился?

– Точно не он! Я вообще не понимаю, как ты с ним вдвоем в купе остался в поезде. Куда вы остальных пассажиров дели?

– Да никуда, я в СВ привык ездить, когда не в теплушке с полком. Взял билет, а он там, глазки мне строит.

– Нихрена себе у вас там привычки, товарищ Милославский. Ах да, ты же вагоны чинил в своё время.

– Да просто удобно так путешествовать. Нас тут не того? – Я обвел рукой свой номер. Ночь прошла, ни роботов, ни горничных не заглянуло, только весеннее солнышко улыбается в окно во все свои сто миллионов зубов.

– Не того. Конкретно сейчас и здесь точно нет. Ты вообще когда-нибудь отпускаешь свою манию преследования отдыхать? Хотя, привычка правильная. Я на твоем месте так бы и жил.

– Так и живу. Онегин, ты же не просто так пришел, похлопать по плечу одобрительно, есть еще какое-то дело?

– Вообще-то я твой начальник. Заканчивай эти свои привычки, Жора.

– Точно! Прошу прощения, забыл. Как-то непривычно, был просто товарищ, стал товарищ… кто ты по званию?

– Майор.

– О! Стал товарищ майор. Ты не обижайся, я с субординацией знаком. Меня еще подстава с нашим подполом не отпустила.

– Ты неисправим, Жорж. Тут целый подполковник Комитета, а для тебя подпол. Его, между прочим, генералы опасаются в Минске, а ты «подполом» кличешь. А я у тебя кто тогда?

– Ё-маёр.

– Тьфу на тебя! Колись уже, чего вспомнил или надумал такого, чтоб нам начальнику Управления нести на блюдечке.

– Давно уже понять надо, что больше ничего такого, что можно на блюдечке подавать, вы не нароете. Помнишь, я говорил – все ЦК компартии союзных республик спят и видят, как бы отделиться от Союза? Ничего не изменилось. Возьми Бразаускаса – первый секретарь ЦК Литвы, втихую готовит отделение литовской компартии от советской, представляешь? Остальные не лучше. Вот ушел за грань Горбачев, с ним целая команда подручных была. Они за ним пошли в небытие? Тут остались, да те же Яковлев, Шеваргнадзе, да мало ли их. А если эти не у дел, ЦРУ других начало кормить. Я раньше говорил, и сейчас повторю – не жилец наш Союз.

– Предлагаешь сидеть ровно и не делать резких движений?

– Предлагаю готовить страну к неизбежному. Вы про Армению узнали, начали готовиться к минимизации последствий?

– Ну да, натравили ученых, они пересчитали карту, уже локти кусают.

– А чем политическая ситуация отличается от землетрясения? Готовьтесь, как к катастрофе, собирайте кадры, создавайте инструкции, силы быстрого реагирования. А то кроме армии никто русских защищать даже не пытался на имперских окраинах. Они голые в Россию бежали, кто добежать смог.

– Настолько беда?

– Соседи приходили и убивали, из домой выкидывали. С криками «Оккупанты вон!» Понимаешь, мы Ташкент восстанавливали, мы оккупанты. А знаешь, что в Чечне целых две войны было – опять их завоевывали, как при Шамиле. Извини, завелся.

– Ладно, успокойся. Я понимаю.

– Да нихрена ты не понимаешь. Вы меня сейчас пишите?

– Я же сказал, нет.

– Короче, потом прокрутите, проанализируете. Хреново мне чего-то. Как снова всё это пережил.

– Хорошо, проанализируем. И это, еще раз спасибо. А то начальство моё ругалось, что ты им одних генералов носишь. А тут взял и исправился, подпола принес.

Запись слушали всей группой, позвали даже аналитика, который обычно на совещания в таком составе не допускался. Считай, повысили и уровень допуска к секретам, и в должности теперь подрастет. «Еще раз прокрути» – и Онегин щелкнул клавишей перемотки на магнитофоне.

 
То ли в небе диск луны, то ли донышко от гильзы,
Мне совсем не вариант в этот вечер не напиться.
А потом не удержусь, почешу висок «Макаром»,
И покатится луна по дощечкам пола старым.
Отработает затвор, в небо выплюнет кружочек,
Можно будет не давить из души корявых строчек.
За меня пусть опера сочинят причину смерти,
Им, поди, не привыкать, уж такие это черти…
В темном небе диск луны пахнет порохом и хлебом.
Я сегодня до конца насладился этим небом.
 

– Это прямо гимн суициду. Перегорел?

– Который раз слушаю и кажется, что что-то упускаем.

– А я понял. Это не гимн суициду, а реквием Комитету. Такой не очень тонкий намек на наши перспективы после развала Союза. Хочешь, пей. Хочешь, стреляйся. А хочешь, совмещай.

– Хватит жути нагонять. Что выдал аналитический отдел?

– Товарищ генерал, шизофрения в чистом виде. Классическая и изученная специалистами. Четкий водораздел между двумя личностями, молодая двадцать-двадцать пять лет, и пожилая где-то около пятидесяти или чуть позже.

– Тогда будем включать шизофрению в обязательный перечень личностных качеств при приеме на службу. Не записывай, пошутил. Как он тебе, Онегин, говорил «у нас нет хронодесантников, одни хронотуристы»? Похоже тут вариант аварийного покидания своего времени в спасательной капсуле. Или как там фантасты пишут в романах?

– Товарищ генерал, предлагаю чисто как упражнение дать аналитическому отделу задание на проработку сценария Милославского. Он ведь прав, к землетрясению готовимся, а к гражданской войне не готовы.

– Согласен, формулируй задание.

Поезд у меня вечером, весь день свободный, можно погулять, только не знаю, где в Москве одному не грустно гулять, еще безнадега накатила во время разговора с Онегиным. В офисе он велел не светиться, мол жалованье я тебе выдал, на комсомольском учете стоишь в полку, так что нефиг лишний раз мозолить смежникам зрение своей цветущей физиономией. Вид у меня, оказывается, шибко молодой и цветущий на их фоне. Позавидовал, небось Петя. Ну да, в его понимании я из юнца-наглеца трансформировался в желчного старпёра, которому повезло помолодеть до неприличного уровня. Одни и те же слова в разном возрасте воспринимаются насколько по-разному, даже удивительно.

В Минске Иванов и Сычев мой отчет о поездке и уточненных условиях проведения соревнований восприняли с воодушевлением – предупрежден, значит вооружен. Новость, что я буду в судейской бригаде никого не вдохновила на шутки, дополнительных плюшек им это никаких не дает, а вот то, что тренера под рукой в ответственный момент не окажется, это явный минус. Успокоил команду тем, что смогу не допустить засуживания. А вообще, истина проста: чтоб тебя не засудили, вали противника жестко и наглухо. А если всё равно засудили, вали и судью – да восторжествует справедливость. Я может, сгущаю, но опыт подсказывает, что в единоборствах по-другому нельзя. Апелляции и жалобы для слабаков. В Дагестане эта истина впитывается спортсменами с молоком тренера – там как судейство не нравится, стенка на стенку сходятся все, включая зрителей.

Аню отвел на гастроли Киевского мюзик-холла, что сказать, бледное подобие Бродвейских шоу. Примерно на уровне бесплатной программы в дорогих отелях Доминиканы для развлечения отдыхающих. Мне так показалось, во всяком случае огонька у латиносов и мулатов больше, а тут люди просто отрабатывают номера. Да еще и с хореографией не очень.

– Жорж, у тебя был такой скучающий вид, словно ты из Москвы приехал и тебе всё кажется провинциальным и пошлым.

– Технически я как раз из Москвы и приехал, причем только позавчера. Но и в Москве та же провинция. Не умеют в нашей стране отдыхать. У нас трудовой подвиг в крови. А если отдых, то до упаду. Причем или покушать до упаду или с мордобоем тоже до упаду. И я турпоходы и выходы на природу за отдых не считаю – это спорт и туризм, а не отдых.

– А где умеют отдыхать?

– В Латинской Америке люди просто профессионалы в плане отдыха, в Европе умеют отдыхать. Там так – доделал работу или нет, а пришло время отдыха – всё! Отдыхай и радуйся жизни.

– Так это они работать не умеют от души.

– В Европе умеют, а латиносы точно нет.

– Вот всё ты знаешь, везде ты побывал.

– Но-но, попрошу без намеков.

– А то что?

– А то побываю, мало не покажется.

– Фууу, пошляк! Приду домой, запишу в дневник, Милославский склонял к извращенному соитию.

С Анной надо вести себя аккуратно, следить за речью. А то не успеешь опомниться, а уже снят очередной барьер, и поздно говорить, что оно само. Через неделю уже турнир, последние деньки мы с ней догуливаем по Минску, благо на Первомай погодка прямо летняя стоит. А почему последние – мне никаких намеков никто не делает по продолжению службы, я сам никуда набиваться не буду. Надо жить, как набежит.

– Жора, о чем опять задумался?

– Да вот думаю, что через неделю в Москву уеду на турнир по истфеху.

– Ты там выступать будешь или зрителем?

– Судить.

– Я серьезно, хватит врать, Милославский!

– И я серьезно. Меня попросили помочь с судейством.

– Жора, кто, ну кто тебя мог попросить! Тебе девятнадцать лет еще не исполнилось, что ты из себя строишь?

– Если есть желание, могу тебя взять с собой.

– В качестве кого? Невестой представишь?

– Нет, на это я пойти не могу! Мне нужно посоветоваться с начальством. С Михал Иванычем. А если серьезно, представлю тебя своим личным массажистом. Заодно и ребят полечишь после выступлений.

– Нахальная твоя рожа, это я значит тебе массаж делаю по ночам, оказывается! Команде тоже такой массаж пропишут?

– Не, такой не надо. Им спортивного за глаза. Если у кого попрет хотя бы до четвертьфинала, мышцы забьют капитально на боях.

– Ты сейчас уже серьезно? Предлагаешь мне с вами в плацкарте ехать в Москву?

– Я не знаю, как поедет команда, а я поеду в СВ, могу и тебя взять с собой. Мне так привычнее.

– Вот барчук! А если не будет билетов?

– У меня связи, не откажут, в крайнем случае из брони снимут. – Угу, думаю. Не из комсомольской, так из горкомовской.

– Выглядит заманчиво. Почему бы и нет? А вам реально массажист нужен?

– Нужен однозначно, более того, если ты готова, я тебя в команду отвезу, поучаствуешь в подготовке на финишном рывке. Будет результат – можно будет поговорить о работе. У тебя вон какие руки сильные, еще и массаж практикуешь. Золото, а не девушка. Даже еще и девушка – даже лучше золота!

– Хвали меня, Милославский! Хвали меня всю! – блин, вот же чертовка, мы даже еще до квартиры не дошли. Хорошо хоть, в подъезде темно.

– Анька! Будешь так массаж спортсменам моим делать, они на соревнованиях выступать не смогут!

– А кто обещал со мной попробовать всё, что я в порнофильме видела? На попятную пошел, изменщик!

Последние дни я над командой колдовал как фея-крестная над мышами, из которых требовалось сделать ездовых коней. Только мне из этих мышек надо было смастрячить тигров-людоедов. А это еще труднее. Денис пошел у меня на поводу, заключил какой-то договор с Аней как с вольнонаёмным работником, определил ставку и командировку ей тоже оформил официально. Вопрос питания и проезда я с него пообещал снять, сам девушку буду и ужинать, и танцевать в купе поезда. Да, я поеду в другом вагоне, да не в плацкарте. Да, в СВ, и ты сам тоже можешь, Денис, просто не готов платить. Так что не ной – твой выбор. У бойцов уже не было морального права шутить надо мной после того, как они ощутили божественное действие спортивного массажа. Водку я им запретил на финишной прямой, а баня в Минске не настолько доступное и ежедневное удовольствие.

– Дорога, железная дорога, сколько писателей воспело твою романтику в меру своих сил, да и я принял участие в этом процессе! Про звон стаканов писал, про юную попутчицу и мелькающее закатное солнце тоже. Так что ничего нового уже не придумаю, скажу только одно – ехать в СВ с Аней гораздо приятнее, чем с подполковником госбезопасности. Она мне никаких красных книжечек в раскрытом виде не предъявляла, зато явила себя всю в раскрытом виде, и в развернутом виде тоже. Когда Анна на базе выяснила, что я на самом деле тренер этих архаровцев, она прямо прониклась уважением. И заодно поверила, что я еду на соревнования судить, а не драться. У выпускниц физкультурных учебных заведений мозг чуть иначе устроен, чем у их ровесниц. Для них статус тренера выше, чем спортсмена, даже перспективного. Потому как спортсмен сейчас на коне, а через несколько лет уже где-то в сторонке ищет себе пропитание. Тренер другое дело, он уже с профессией, уважаемый человек.

Блюдя своё реноме, не мог ничем помочь бойцам с переноской их снаряги, Сычев тоже умыл руки, про Аньку вообще молчу. Так что наша компания из восьми человек смотрелась колоритно: три белых сахиба изволят путешествовать, а пятеро навьюченных слуг несут их багаж. А кто говорил, что жить легко? В Лужники к малой арене тянулись цепочки таких же груженых носильщиков, мечтавших превратиться в суровых бойцов, только дайте им скинуть все эти тюки, попить водички и полежать часик, чтоб не кантовали. Куды деваться, спорт они выбрали такой. Играли бы в шахматы, так бы не напрягались.