Текст книги ""Фантастика 2025-132". Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"

Автор книги: Яся Белая

Соавторы: Юрий Ра,Моргана Маро,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 182 (всего у книги 354 страниц)

Глава 36, в которой я умудрилась…

Рыжеволосые близнецы выскакивают, лихо пританцовывая, раскланиваются и, подбоченившись и радостно осклабившись, заявляют:

– Что угодно, что пригодно, барин-господин?

Ошарашенный таким обращением, Мурчелло хлопает глазами, пытаясь, видимо, усвоить услышанное. Только, мне кажется, что в голове у него вот-вот заискрит, а из ушей повалит дым. Наконец мяв-кун соображает: пора удалить со сцены раздражающий фактор, и гаркает вполне себе командирским тоном:

– Марш обратно!

Двое-из-ларца, по-прежнему улыбаясь до ушей, кувыркаются через голову, в полёте уменьшаясь в размерах, и ныряют в своё обиталище. Мурчелло захлопывает крышку, да так громко, будто раздаётся выстрел, ставит ларец на стол и говорит:

– А вот теперь я жду объяснений. И без них никуда не уйду, мяв!

Сам же плюхается в кресло, складывает лапы на груди и грозно смотрит на Хмуруса.

Я тоже всё это время жду ответа.

Но Хмурус не торопится. Он бегает взглядом от меня к мяв-куну, жуёт губу, мнётся и комкает край одежды. Прямо девица на первом свидании.

– Хорошо, – наконец снисходит к нашему любопытству, – вы действительно вправе знать. Кудесник – моя вторая сущность. Моё оружие, чтобы защитить академию. Конечно, Айсель, вы не могли его разбудить. Он же – лишь оболочка. Всё равно, что вдыхать жизнь в пиджак и ждать, когда тот обретёт разум и начнёт действовать.

Хмыкаю и злюсь. Интересно, сколько он собирался наблюдать за моими попытками вылечить возлюбленного? Но куда гаже то, что он играл чувствами. Ведь он же знал, что я влюблена в кудесника! И значит всё, что происходило между нами, на самом деле…

О, нет!

Прикрываю рот рукой и с тихим всхлипом оседаю на пол.

Так нельзя! Это всё равно, что вывернуть душу и порыться в её сокровенных тайнах, а потом – осмеять.

Унизительно и больно.

Лицо Хмуруса искажается, в глазах – всплескивает и тут же оседает боль.

Он кидается ко мне, помогает встать. Его руки немного подрагивают. Он усаживает меня на кушетку, протягивает стакан воды.

Мои зубы выбивают дробь.

– Вы играли со мной!..

– Нет, всё было по-честному. Я просто прятался под маской. Но чувства – были искренними.

– Зачем? – вскидываю глаза, он же наоборот – отводит взгляд.

– Только так я мог быть рядом с вами. Что-то вроде того заклинания красоты. Только надёжнее.

– Ах-ах, какая лирика! – Мурчелло пренебрежительно фыркает. – Лучше скажи, друг мявой Чариус, как у тебя оказался твой же скелет?

– Ну так скелет чьим угодно окажется, если полить его зельем иллюзий. Оно же показывает то, что ты хочешь видеть, а не то, что есть на самом деле.

– Как иллюзий? Каких иллюзий? Мяяаавв!

Мяв-кун вскакивает, побегает к столу, вертит только что использованный пузырёк, обнюхивает его.

– Ты когда на этикетки будешь смотреть? – ехидно интересуется Хмурус.

– А ты когда будешь писать не на этой абракадарбре? – в тон ему отвечает Мурчелло.

– Это – благородная латынь, а ты – неуч лабораторный.

А между тем с нашего костлявого знакомца слезает «шкура», рассеивается зеленоватым туманом и на нас снова пялятся чёрные просветы глазниц.

Хмурус отряхивает скелет и деловито убирает его в шкаф, бормоча:

– Он мне нужен. Для отвода глаз.

Вот поэтому кукла и маршировала по коридорам. То был не Хмурус, подвластный воле кудесника, а лишь копия, иллюзия, морок. Отлично сделанная, кстати, если я, фея, не распознала.

Скелет немного отвлекает от грустных мыслей, что некто бесцеремонно надругался над моей первой любовью.

И хорошо, что не пошла в Злобнолес за радужной слезой. А то не пойми, чем бы всё закончилось.

Погрузиться в пучину отчаяния мешает внезапно взвывающая пожарная сирена, которую перекрывает вопль гоблина-управделами:

– Горим! Пожар! Спасайся, кто может!

И мы втроём выбегаем в коридор. А здесь по полу стелется густой и ароматный дым. Так пахнет не пожар, а шашлык. Вон и Мурчелло прямо-таки завис в воздухе, морду тянет, лапки передние умильно складывает, глаза блаженно прикрывает.

– Мур-мясо! – выдаёт он наконец и плывёт в сторону окна.

Хмурус злится:

– Что за олухи вздумали устроить пикник, когда у нас на носу война?

А на дворе, похоже, веселье. Шум, гам, суета.

Оставляя Мурчелло наслаждаться ароматами и мурчать о мясе, мы с Хмурусом направляемся на разведку. Вернее, отправляется Хмурус, а я просто устремляюсь следом и не даю ему возможности избавиться от моего общества.

Теперь я всё время буду в центре событий. Устала разгребать проблемы постфактум. Устала от тайн.

Взгляд Хмуруса выражает полное смирение – понял, что я не отстану.

Говорят, зверь сам выбегает на ловца, вот и нас выруливают те, кто вполне может объяснить творящийся во дворе бедлам, а именно Мерлин, Маб и Моргана – наше магическое МММ.

– Чариус, мальчик мой! – пожилой волшебник едва ли не целоваться лезет, из-за чего Хмурус отскакивает к стене и предпринимает отчаянные попытки слиться с нею. – Прости, – продолжает любвеобильный маг, – мы тут разбили эвакуационный лагерь прямо на территории твоей академии. Она оказалась самым защищённым местом во всей Сказочной стране. Надеюсь, ты не возражаешь?

Маб просяще смотрит на Хмуруса, а Моргана фыркает и поджимает подведённые чёрным губы. Думаю, она сдружилась бы с Депрой-Долорес. Нужно будет их познакомить, пусть обсудят все оттенки чёрного.

Дурацкие мысли, порой, совсем некстати лезут в голову.

Хмурус, припёртый к стене, часто кивает и зажмуривается.

– Если вы посчитали нужными такие действия, то я не смею возражать, – бормочет он, ловко уворачиваясь от объятий Мерлина.

Но старик не промах, от него так просто не уйдёшь. Он цепко хватает Хмуруса под локоть и тянет в темноту коридора:

– Нам нужно кое-что обсудить… – долетает до меня, и хочется рвануть следом, но Маб и Моргана встают у меня на пути.

– Прости, дорогая, – строго говорит Маб, – но поскольку ты провалила основное задание, то теперь должна будешь выполнить другое, не менее важное поручение…

– И уж постарайся, сестрица, в этот раз не оплошать, – «поёт» Моргана.

Мне сильно не нравится её тон и «новое важное поручение» тоже, но выбора нет.

– И что же это за дело? – перевожу взгляд с одной на другую.

Однако они не торопятся рассказывать.

Моргана оглядывается, замечает приоткрытую дверь в одну из аудиторий, и меня увлекают туда.

За всё время, что я в академии, ни разу не заходила в другие классные комнаты. Довольствовалась лишь той, которую отвели мне под факультатив. И теперь, переступая порог этой, замираю. У меня даже слегка покалывает пальцы от дивного ощущения огромной, сияющей, разноцветной магии знаний, разлитой по классной комнате. Эхо лекций, шепотки студентов, шуршание страниц, скрип перьев – удивительная мелодия. На какое-то время я проваливаюсь и будто вижу сама то, что творилось в этом помещении многие годы. Как входят и рассаживаются студенты, как появляется степенный и строгий преподаватель, как он рассказывает о правильности начертания магических формул или знакомит с философскими теориями… Я даже жалею немного, что сама не сидела на студенческой скамье. Учиться – так здорово.

– … где ты витаешь? – Моргана бесцеремонно встряхивает меня.

Маб качает головой.

– Сосредоточься, милая, это важно… – строго говорит она.

– Не будем тянуть мяв-куна за хвост, – перебивает её Моргана. – Ты прекрасно знаешь, Айсель, – сказки умирают. А вместе с ними и Сказочная страна. Вскоре тьма и пустота поглотят наш мир…

– Мерлин и Хмурус готовятся сейчас к решающей битве с тьмой, но им не выстоять, – Маб качает головой, в её глазах – смертельная усталость и вселенская скорбь. – Нам нужна сказка. И чем быстрее, тем лучше. Сделай так, чтобы Лидия сочинила её как можно скорее!

– Но…

Хочу сказать, что Лидии нужно время, чтобы поверить в свои силы, научиться слышать сказки, в конце концов.

Однако Маб лишь сводит к переносице идеальные брови:

– Никаких возражений. Иначе лишу тебя волшебной лицензии – что-то ты перестала справляться с своими обязанностями…

Они уходят, а я остаюсь одна. Обхватываю себя за плечи и горько улыбаюсь. Действительно, что я за фея, если не смогу убедить одну единственную девочку в том, что она – настоящая сказочница? Я ведь всю жизнь только и устраивала сказки для других. Мне ли не знать о них всё?

Попробуем создать сказочницу. Фантазёрка у меня есть, мечтательница – тоже. Значит, как-нибудь справлюсь.

И, прогнав уныние, полная желания творить чудеса, отправляюсь разыскивать девочек – их помощь будет очень кстати.

Своих подопечных нахожу в лагере беженцев. Где есть война, там всегда есть раненные и нуждающиеся в помощи. А значит, всегда будут востребованы навыки ведьмы-целительницы. Поэтому Люси разворачивается во всю ширь своего таланта: кипит сразу несколько котлов с лечебными зельями, кто-то мельчит травы, кто-то трёт порошки, кто-то режет бинты. Сама Люси, деловитая, собранная, снуёт туда-сюда, раздаёт указания, проверяет работу. Девушки слушаются её беспрекословно, как прежде слушались Долорес в роли учительницы этикета. Они одеты в серые платья, а волосы их спрятаны под белыми косынками. Лидия тоже старается быть полезной: сидит перед корзиной с травами и сортирует, тихонечко бормоча что-то себе под нос.

Завидев меня, Люси радостно машет, подзывает:

– Госпожа Айсель, вы к нам? Смотрите, сколько работы! – она обводит рукой брезентовый шатёр, под которым и расположилась её импровизированная фармацевтическая фабрика.

Я улыбаюсь и чувствую себя немного виноватой:

– Работы и впрямь невпроворот, – говорю, – а я ещё намерена и работницу у тебя похитить.

Однако моя Люси добра и тут же заверяет, что если мне надо, то непременно для важного дела, поэтому она готова отдать хоть всех помощников.

– Кого вам позвать? – весело щебечет она, окидывая взглядом своих помощниц.

– Лидию.

Та вздрагивает, вскидывает на меня глаза и даже не думает прекращать работу.

– Лидия, – ошарашено произносит Люси, – разве ты не слышишь? Госпожа Айсель зовёт!

– Слышу, не глухая.

– Ну, так подойди…

Все девушки оставляют работу и смотрят на Лидию, перешёптываются, прикрывая рот рукой. Но будущая сказочница лишь упрямо мотает рыжими локонами:

– Нет, потому что догадываюсь, зачем я фее. Мне Анатоль сказал, и я его прогнала.

Вдруг холодает, а небо у горизонта становится чернильно-синим. Оттуда медленно выползает тяжёлая пузатая туча. Кажется, что она тащит смертоносные бомбы.

Я ёжусь и перевожу взгляд на Лидию. Она срывает косынку и потихоньку, как больная, встаёт. Не отрываясь, глядит на тучу.

– Я не хочу, не хочу больше…

Лидия обхватывает себя за голову, падает на колени, тонко взвывает:

– Не хочу больше во тьму! Мне страшно!

Бросаюсь к ней, обнимаю, глажу по волосам:

– Успокойся, я не отдам тебя ей. Больше никогда.

– Правда? – и глаза чистые, детские. А сама дрожит вся, как осиновый лист.

– Конечно. Я ведь твоя крёстная, и моя задача – защищать крестницу.

Лидия прижимается ко мне, трясётся, но улыбается:

– Надо же, у меня крёстная – фея! Настоящая фея! Так можно и поверить в сказку.

– Ты поверишь, обязательно поверишь, – заверяю я. – И непременно сочинишь свою. Ты ведь уже слышишь голоса сказок?

Она кивает:

– Как вы узнали?

– Ты разговаривала с травами, когда перебирала их. Они ведь рассказывали тебе свои истории, так?

– Да, – кивает она.

Обнимаю её вновь и оглядываюсь, потому что вдруг воцаряется почти звенящая тишина.

Все забывают нас, потому что туча уже почти тут как тут: висит, давит тяжёлым брюхом, вот-вот разродится бурей.

Юные лекари смотрят вверх и испугано притихают.

Лидия выходит вперёд, скидывает вверх тонкую руку. Резкий порыв ветра подхватывает её рыжие волосы, и они плещутся в порывах, словно пламя костра.

– Её я тоже слышу… – шепчет Лидия, и голос её мешается с шумом разыгравшегося ветра, который то шлёпнет брезентовым пологом шатра, то шуршит сухими травами, то звякнет колбами…

– И что она говорит?

Не знаю, кто спрашивает. Кажется, все сразу. И я вместе со всеми.

Лидия бледнеет, отвечает еле слышно:

– Лишь одно слово. Одно единственное – смерть…

Сказочную страну накрывает тьма. Густая, вязкая, как вишнёвая настойка.

А во тьме раздаётся крик…

Глава 37, в которой я повоевала…

Зажигаю огонёк на волшебной палочке. Он горит тускло и едва пробивается сквозь плотную пелену мрака. Вокруг все бегают, суетятся, кричат, кто-то стонет. Рядом Люси с круглыми испуганными глазами. Бледная – куда только делся румянец во всю щёку – сосредоточенная, оглядывается. Остальные девушки собираются возле меня, Лидия и вовсе хватает за руку.

– Нам нужно спасти зелья… – бормочет Люси и кидается к котлам, где жидкость уже не кипит, а вяло побулькивает.

Тут вперёд выступает долговязая Даниэла.

– Помните, как мы учились ставить защитный купол? – студентки кивают. – Ну, так живо, вместе, на раз-два.

Девушки становятся в круг и плетут заклинание. Скоро наш шатёр накрывает тончайшая, но непроницаемая стена.

Под куполом свет моей палочки разгорается ярче, а зелья в котлах начинают вариться активнее.

Люси снова занимает командирский пост:

– Быстренько, довариваем, разливаем по флакончикам и уходим.

Софи, перетирая травы, говорит:

– Лучше идти через старый тоннель. Помните, в котором мы прятались в прошлом году?

Тут в разговор вступает Марика:

– Девушки, но как же мы пойдём, там кругом мрак, а купол – только здесь?

– Можно перенестись, – предлагает Долорес. – Кажется, я неплохо научилась заклятию переноса.

Софи мотает головой:

– Не выйдет, перенос не работает на территории академии. Да и при такой темноте ты не сможешь верно рассчитать координаты. Нас выкинет не пойми где.

Долорес сникает.

Остальные кидаются помогать Люси – зелья разливают по флаконам, пакуют травы, убирают посуду.

И только Лидия, будто снова попавшая под проклятие вечного сна, по-прежнему держится за меня и остекленело смотрит перед собой.

Неожиданно совсем рядом раздаётся вой. Жуткий, холодящий душу, заставляющий цепенеть. Девушки вскидываются и замирают.

Отвратительный звук повторяется. Мои подопечные кидаются ко мне, как, завидев коршуна, цыплята бегут к курице.

На купол падает и сползает, оставляя алые разводы, половина тела.

Девушки взвизгивают, кто-то закрывает рот рукой, кого-то выташнивает.

В тонкую преграду впечатывается морда чудовища. Злющие глаза горят потусторонним зелёным огнём, острые зубы оскалены, редкая шерсть торчит в разные стороны. Само существо будто состоит из черноты – клубящейся, похожей на туман, абсолютной. Это один из мракисов, вечно голодных, всегда злых. Если они вышли на охоту – мы обречены. Потому что, судя по вою, что доносится отовсюду, и предсмертным крикам, чудовищ там легион. Значит, таков сказки конец?

Мир, гибнущий в непроглядном мраке…

Огонёк на кончике моей волшебной палочки мигает, словно догорающая свечка, и гаснет, оставляя нас с девочками в кромешной темноте. Мне кажется, что я ослепла и оглохла. Даже дышать тяжело. Ждёшь, что в любую минуту тьма накинется и поглотит. Уже безвозвратно.

Поэтому раздающиеся рядом вполне человеческие шаги вызывают желание прыгать и целовать пришедшего.

Он призрачно серебрится во тьме, как обычно, грустно и виновато улыбается, ласково зовёт Лидию:

– Девочка моя, доченька. Пора.

Она вскидывает голову, недоумённо смотрит на него, а потом, наконец, будто проснувшись по-настоящему, произносит:

– Папа?

Но не идёт к нему, а наоборот, плотнее прижимается ко мне и изо всех сил цепляется за мою руку.

– Ты пришёл наказать меня? – её голосок дрожит, как и она сама.

– Нет, – отзывается он, – я пришёл помочь. Но и ты должна будешь постараться.

Он протягивает руку, должно быть, хочет потрепать дочь по плечу, но понимает, что бестелесен, роняет руку и опускает голову. Тонкие губы трогает жалкая, извиняющаяся улыбка…

За тонкими стенками магического купола ревёт, беснуется, плюётся кровью распоясавшаяся тьма. Здесь под куполом, она тоже щерится, шипит, сжимает круг, заставляет людей жаться к центру.

К счастью, Лидия размышляет недолго.

Она шагает к Христиану и говорит:

– Научи меня. Что нужно делать?

– Уводи всех отсюда. Купол долго не продержится. К тому же, нам нужно в самую высокую башню академии.

Лидия цепенеет, её глаза распахиваются невероятно широко, видно, что она дезориентирована и ошарашена.

– Но как? Ведь кругом тьма и монстры.

– Вовсе нет, – мягко возражает Христиан. – Смотри, вон настоящая фея. Ты ведь всегда мечтала увидеть фею. А вот, – он показывает вокруг, – твои друзья. Тут даже твой возлюбленный. – Долговязая девица в мешковатом платье, едва доходящем до щиколоток, что в углу шатра усиленно тёрла травы, встаёт, стаскивает платок и улыбается, совсем как Анатоль. – И даже твоя мама здесь.

Рядом с Христианом рисуется серебристая тень невысокой полноватой женщины, с добрыми мягкими чертами лица.

Лидия слегка пошатывается. Анатоль в женском одеянии, но уже без косынки, успевает подхватить возлюбленную.

А Христиан, обнимая призрачную жену, продолжает:

– Вот видишь, доченька, все ингредиенты для сказки готовы. Кидай их скорее в котёл воображения. Пусть он закипит и произведёт зелье новой истории.

– Я не могу, – мотает рыжими кудрями Лидия. – Ты ведь сам никогда не верил в меня, отец! И ты, мама!

Она сжимает кулаки, кричит это гневно, со слезами в голосе, как кричат дети, объясняя взрослым, что те не правы.

Христиан с женой переглядываются, берутся за руки и со слезами, но уверенно и чётко произносят, будто впечатывают слова в память пространства:

– Мы верим в тебя, доченька.

Антоль нежно прижимает возлюбленную к себе, наклоняется и целует в пухлые приоткрытые губки.

– Ты прогнала меня, но я не смог уйти, любимая. Потому что мне больно, если не вижу тебя хоть минуту. – Он осторожно сжимает её маленькую ладошку и шепчет: – Я верю в тебя.

Напитанная верой, моя палочка начинает сиять, будто первая звезда на чистом ночном небе. Окутанные этим светом девочки обступают Лидию, обнимают, хлопают по плечам и на разные голоса заявляют:

– Мы верим в тебя.

Остаюсь только я. Ну, хорошо. Я должна это сделать.

Такое маленькое и такое большое чудо – вернуть в мир сказку, вернуть Сказочной стране мир, вернуть сам мир.

Поэтому уверено шагаю к рыжеволосой девушке и говорю:

– Я верю в тебя.

И теперь тьма пугливо пятится, круг света становится всё больше, а улыбки – всё теплее и ярче.

Наша вера, мерцая и переливаясь, радужным шарфом окутывает Лидию. Она, будто драгоценный камень, сияет мудростью и тихим счастьем созидания.

Наша сказочница родилась.

А значит, мы увидим, как рождается сказка.

Лидия окидывает нас благодарным растроганным взглядом. Слёзы выступают у неё на глазах и, сверкая звёздами, падают на землю.

Раздаётся тихий, хрустальный звон. И словно незримая волна проходит через наш, укрытый куполом, шатёр. На какой-то миг всё замирает, стекленеет. А потом раздаётся музыка, сначала тихая, но с каждой секундой – всё громче и громче. Нежный стройный хор голосов.

– Сказки! – восклицает Лидия. – Я слышу их.

Мы все их слышим.

Происходит настоящее чудо. В центре шатра пробивается светящаяся семядоля. Она начинает стремительно расти, стебель крепнет, набирается соком. А вверху добавляются всё новые и новые листочки. Они чётко падают на две стороны. Подрастают ещё немного, и вот мы видим перед собой книгу. Уменьшенную копию Книги-Всех-Историй, что сгинула вместе со старым миром. Мох у неё на обложке ещё нежен и пушист, и такого оттенка, будто Мурчелло скрестили с облаком. Глаза цвета самой чистой лазури. Книга мило стрекочет и не может усидеть на месте. Так и норовит оторваться от стебля.

– Возьми её, – говорит Христиан дочери. – Это твоя собственная книга сказок. Позаботься о ней. Не позволяй больше никогда сказке уйти из этого мира.

Лидия шагает к книге и берёт её в руки, отрывая от стебля. Тот сразу же разлетается золотистыми искрами. А книга в руках юной сказочницы замирает и, кажется, улыбается, как пригревшийся котёнок. Юную сказочницу окутывает чистым совершенным светом материнства. Её улыбка излучает добро и мудрость, как улыбка Мадонны.

– Начинай, – ласково подсказывает Христиан. – Ну же, торопись.

– Хорошо, – отвечает Лидия, – сейчас попробую… Так, с чего бы начать… Что ты там говорил, папа? Башня? Нам нужно в Главную Башню?

– Верно, девочка моя, ты поняла. А теперь прощай и помни: мы с мамой любим тебя. И всегда будем любить.

Христиан и Лизетт, нежно серебрясь и счастливо улыбаясь, исчезают.

Вокруг становится темнее, и даже моя волшебная палочка уже почти не справляется с вновь сгустившейся тьмой.

И тогда Лидия произносит:

– Все жители Сказочной страны собрались в Академии Тёмного колдовства и укрылись в Главной Башне. Здесь разместились и лазарет, и походные лаборатории, и кухня…

Книга открывается, шуршит страницами. И мир вокруг стремительно меняется…

– … эй, не стой столбом! – кричит на меня Моргана, в руках у неё стопка полотенец. Волосы забраны в строгий пучок, поверх чёрного блестящего струящегося платья – грубый белый передник.

Никогда бы не подумала, что смогу увидеть такую Моргану.

– Лучше помоги. Вот, – она сгружает полотенца мне, – отнеси на кухню. Там твои девчонки посуду моют.

Только теперь я будто прихожу в себя от затяжного сна, и вижу, как туда-сюда снуют люди. Мимо, почти бегом, проносят раненых. Всё куда-то спешат, кричат.

Но над всем этим шумом и суетой – шорох страниц и голос Лидии:

– Мракисы наступали вновь и вновь. И, казалось, им не было конца. Ряды защитников Сказочной страны стремительно редели…

На мгновение мне кажется, что я там, в самом эпицентре битвы. Оглохшая от воя чудовищ и предсмертных криков воинов. Взгляд быстро скользит по окровавленным, грязным фигурам сражающихся. Ищёт того, кто дороже всех. Ради кого сердце пускается вскачь. Но его нигде нет…

– Ну что же, – трясёт меня Моргана, разворачивает и легко подталкивает в сторону кухни.

Здесь безраздельно царит алая Иолара.

Сейчас, уперев руки в крутые бока, она распекает какого-то нерасторопного нирха. Он смотрит жалобно, губы дрожат, но молчит.

– Живо выполнять! – заканчивает тираду Иолара. И нирх, кивая как болванчик, юркает в сторону.

На огромных плитах жарится, варится, парится еда. Самая различная и невероятно вкусно пахнущая.

На одном из столов сидит Мурчелло, окружённый настоящим полчищем тарелок. Увидев меня, приветственно машет лапой:

– Вот, дегустирую, мур.

Иолара сводит брови к переносице и говорит:

– Скажи, что просто жрёшь всё подряд, проглот этакий.

В ответ доносится только довольное «мур».

Иолара направляет меня к девушкам, которые моют посуду в большущем чане.

– А вот и полотенца прибыли, – радостно восклицает Люси, кидаясь ко мне. – Поможете нам посуду перетереть?

Я киваю на автомате.

Рядом со мной оказывается несколько незнакомых мне студенток, они разбирают полотенца, и мы принимаемся вытирать посуду.

Голос Лидии же, похоже, слышу только я.

– Белки без страха шли в наступление. Маленькие зверьки обстреливали врагов из шишкомётов, бомбардировали орехами, забрасывали грибным порошком. Он попадал в глаза мракисам, и те теряли ориентацию в пространстве, рычали и набрасывались друг на друга. Вела белок в бой юная девушка с беличьими ушами и хвостом…

И снова я – в театре боевых действий. Вижу целые полчища рыжих зверьков, с решимостью на мордочках идущих на смерть…

– Тролли проявляли чудеса храбрости и показывали, какие они отличные воины. Вокруг каждого, будь то мужчина, женщина, ребёнок или старуха, лежали горы убитых чудовищ. Тролли не знали страха. Они отважно сражались за Сказочную страну и за родной Троллий мост.

И я вижу Хряся, который высоко подпрыгивает, а потом обрушивается на толпу мракисов, круша их своим молотом.

Тарелка выпадает из рук, брызжет осколками, столкнувшись с полом. Все оглядываются на меня. Но мне нельзя… Я должна быть там. Потому что…

– Но против самой Тьмы вышел кудесник. Только он мог одолеть Предвечную и Нескончаемую. То был бой не на жизнь, а насмерть. Однако кудесник был всё же сильнее, ведь там, за стенами академии его ждала прекрасная фея…

Их бой страшен. Не могу смотреть.

Сердце заходится, больно дышать. Холодеет кровь.

Но это и моя война. За него.

Он должен поверить, он должен знать, он должен победить. Иначе, зачем всё это?

Тогда я собираю все силы и кричу:

– Хмурус, любимый, я знаю, ты там. Ты нужен мне! Только продержись! Я иду…

Тут Тьма разлетается на осколки, как недавно – тарелка. И над полем боя, над растерзанными телами, над поверженными чудовищами встаёт солнце.

Новое солнце нового мира.