Текст книги ""Фантастика 2025-132". Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"

Автор книги: Яся Белая

Давать дуба не пришлось, Жанна вынырнула из сумрака как подводная лодка из морской пучины.

– Привет! Я замерз как цуцик, пошли в зал скорее.

– Где ваши манеры, Жорж?

– Замерзли и втянулись в организм как… как голова испуганной черепахи. Пошли уже!

В зале мои манеры потихоньку набухли и к нашему столику девушку подвел уже галантный кавалер с замашками столичного гусара. Я даже отодвинул стул, а потом вернул его на положенное место уже вместе с юной попкой девушки Жанны. Очень удачно подскочил официант с ведерком, из которого торчала характерная бутылка с несорванной фольгой. Или труженик отрасли услуг впечатлился авансом, или посетителей было мало еще. А скорее всего, он уже знал мой статус представителя кровавой гэбни на отдыхе. Да еще такой представитель, который их швейцаров по полу валяет.

– Жорж, ты решил меня сразу взять в оборот, к чему эти шаблоны и шампанское в ведерке?

– Я его люблю. Люблю доставать бутылку изо льда и смотреть как запотевает стекло. Люблю слушать, как поёт тонкий бокал, отвечая пузырькам, прыгающим вверх со дна. Люблю вкус сухого игристого. Так что, если ты не любишь шампанское, я выпью его один. Всю бутылку.

– Странный ты. Признался в любви бокалу вина, обиделся, что я тебя заподозрила в попытке моего совращения. Мама не так себе представляет актеров из Читинского дома офицеров.

– Ну тогда я отвечу ей той же монетой.

– Ну-ка, попробуй.

– Твоё «попробуй» звучит как вызов. Твоя мама слегка облагороженный вариант Фаины Раневской. Худая как палка курильщица, пошлячка и матерщинница.

– Ты победил. Твой портрет ближе к истине, чем её представление о тебе. Как определил?

– По голосу. Ну и время прибытия говорит, что ты где-то неподалеку проживаешь. Значит родители или из профессуры, или из бомонда. Профессорские жены обычно тихи как украинская ночь, значит мама поэтесса или актриса на пенсии.

– Почти угадал. А ты сам из какой семьи? И вообще, как тебя сюда пустили? Ты из мажоров? Давай колись, кто папа?

– Папа шахтер, мама бухгалтер. Главный бухгалтер. Я вот лицедействую потихоньку. А попал сюда просто – повалил на пол швейцара и вошел. Кто меня такого молодого красивого остановит?

– А фамилия твоя…

– Фамилия моя слишком известная, чтоб называть её. Но тебе скажу: Жорж Милославский собственной персоной.

– Ой, не могу! Ты клоун, а не актер. Милославский, скажешь тоже!

– Тише ты, услышат. Я не готов раскрывать всем своё инкогнито.

– Мама была права, ты врешь как сивый мерин. Ведь ни слова правды еще не сказал.

– Ну да, один раз соврал. Про папу.

– И кто у нас папа?

– Главный ревизор, работает в угольной отрасли работает. Но так-то шахтер, раз угольщик.

– А фамилия?

– Этуш тоже не сразу поверил, я ему удостоверение под нос, а он кричит, что достали со своими шуточками.

– Ну ты прикинь, он играл в комедии «Иван Васильевич меняет профессию» обворованного Шпака, а тут ты приходишь и представляешься: Жорж Милославский. Ну кто поверит-то? У него друзья актеры, они спят и видят, как бы кого-нибудь из своих разыграть. А ты такой: Жорж Милославский. Ха-ха-ха!

– Всё встало на свои места, Жанна. Я как-то подзабыл про этот момент. Про Карабаса-Барабаса помнил, а про Шпака нет. Еще и его со шпаком сравнил.

– С каким шпаком?

– До революции это презрительное наименование всех статских со стороны военных.

– Так он шпак по сути?

– Нет, он войну закончил старлеем, комиссован по ранению, орденоносец.

– Ух ты, не знала. Жорж, у тебя для военного очень грамотная речь и обширный словарный запас. Ты точно офицер?

– Точнее не бывает. Я советский офицер.

– А сколько тебе лет?

– Жанна, я же не спрашиваю, сколько тебе.

– Женщин о таком не спрашивают. Надо бы знать.

– Хорошо, не буду. Так тебе наливать?

Сорвав фольгу и расплетя проволоку, я аккуратно выпустил пробку из горлышка, она оказалась настоящей. Надеюсь, и вино настоящее.

– О! Пробка настоящая! Плюсик этому ресторану. Жанна, сейчас мы будем пить традиционное итальянское игристое вино из области Венетто, коей управляет город Венеция, один из прекраснейших городов мира. Просекко обладает легким цветочным привкусом и не кислит, как всякая прочая мочевина, гордо именуемая Советским шампанским.

– Уже наливай, хорош трепаться. А вообще ресторан центровой. Стараются марку держать.

– Тогда может и по меню сориентируешь? Что-то тут готовят лучше, чем везде?

– Мы сюда не наедаться приходим, а потусить. Так что не подскажу. И вообще, ты тут только что ел. Заказывай легкие закуски и баста. Хорош про еду уже. Тут живую музыку играют. То джаз, то Запад перепевают, нормально отвиснуть можно.

Глава 8
Такая долгая ночь

Хорошо посидели. Точнее, хорошо попрыгали. Большую часть вечера мы провели на танцплощадке ресторана, отрабатывая координацию движений и прокачивая выносливость. Одна бутылка на двоих не затуманила мозг ни мне, ни Жанне, зато позволила немного раскрепоститься и сблизиться ментально. Молодая, яркая, отлично двигающаяся девушка с породистой внешностью, а если говорить честно, то прямо красавца, не могла не привлекать внимание. А какой-то молокосос вообще не попал в фокус зрения какого-то взрослого и серьезного человека.

– Ты это, иди домой, мальчик. Вот тебе сто рублей за расстройство, и иди.

– Большое вам спасибо, что вы скомпенсировали моё расстройство. Сразу видно серьезного человека.

– Смотрю, и ты не дурак. Не волнуйся за девушку, все с ней будет хорошо, знаешь какому человеку она понравилась!

– Еще раз большое спасибо. Скоро выясню. И раз уж у нас такая хорошая атмосфера сложилась, бесплатный совет: срочно линяйте по важному делу. А то сейчас тут хулиганить начнут, милиция приедет, вязать кое-кого станут.

– Шутишь, да? Шутник какой.

– Вы, главное, скажите своим, чтоб начали с меня. Если меня бить начнете, легко отделаетесь. А если кто к девушке руки потянет, сроки получат все. Никакая крыша не прикроет, исключая ЦК.

– Слушай, пацан. Ведь нормально говорили, почему угрожать начал?

– Хорошо говорили, уважение испытываю к вам, сто рублей поднял на ровном месте. Именно потому сразу предупредил душевно, как родственника.

– Много на себя берешь, за базар отвечать надо.

– Еще раз скажу, последний раз. Сейчас ты со своими поговоришь, они меня в туалет позовут перетереть. Пока я их там валять буду, остальные ваши к девчонке полезут. И вот уже после этого сорвусь и убивать начну. И начну с тебя. С меня потом погоны снимут, отошлют белых медведей считать, но ты уже не оживешь. И твой серьезный человек не оживет. А меня через год выдернут с границы и сюда вернут. Год на Чукотке за двух-трех мерзот? Я согласен.

– Гонишь.

– Вышибалу того знаешь?

– Знаю, он тут давно уже служит.

– Я его по полу повалять сегодня уже успел. Так вот, если кто сегодня к нам подкатит, будут трупы.

От души с Жанкой натанцевались, действительно под такую музычку отбивные кушать невместно, тут же вЕрхом выйдут. Шампусик, минералочка, яблоки… кстати, научил официанта модной закуске: мягкий и твердый сыр, орехи, виноград, лужица меда. Всё на одном блюде и дессертные вилочки к нему. Пусть на кухне кумекают, а нам с Жанной зашло в качестве закуски. Требовал сыр с белой или голубой плесенью, но не сложилось. Был только рокфор, а я его не ем. Рокфор мне категорически напоминает тщательно заплесневевший российский.

Март, конечно, месяц весенний, но не первая неделя, и не в Москве. Даже на Кубе в эту пору всего плюс двадцать семь и ветра с ног сносят, а уж в Центральной России и вовсе зима. Идем под ручку арбатскими улочками, щебечем:

– Жорж, ты неплохо двигаешься под музыку.

– Ты еще не видела, как я Сальсу танцую.

– Вот как! Это многое объясняет. Смотрю, ты и современную музыку сечешь, прямо подпевал там.

– Это на танцполе, что ли? Так мировые ж хиты! Все знают небось.

– Да ладно, самый свежак играли. Как ты сказал, танцпол? Прикольно звучит. Танцевальный пол – я запомню, еще не слышала это словечко.

Вроде и центр, а совсем тихо. В паузах между словами слышно, как похрустывает ледок под нашими ногами. Ни прохожих по позднему времени, ни машин в этих переулках, не зря этот район называют тихий центр. Хруста стало больше, спереди и сзади шаги нескольких человек. Вот почему люди так недоверчивы? Почему так настырно лезут в пропасть, перелезая через ограду и ломая таблички «Стой! Опасное место!», чего им неймется?

– Жанна, стой спиной к стене, не кричи и никуда не беги. И на руках не висни как дура. А лучше глаза закрой, тогда свидетелем не пойдешь.

– Стою, молчу, не смотрю.

– Вот умница, давай в щёчку поцелую.

– Хватит, нацеловались. Сейчас за базар отвечать будешь.

Трое впереди, двое сзади. Расклад не самый удобный, тем более, что я с прицепом, а они взрослые мужчины, некоторые тяжелее меня.

– Пятеро? Я смотрю, смог на вас жути нагнать, боитесь!

– Ты в зеркало давно смотрелся? Бояться тебя… вы на словах борзые, а потом как тараканы по щелям разбегаетесь, лови вас потом. А так всё, бежать некуда, отбегался.

– Угу, поэтому и при оружии, что совсем не боитесь.

– Угадал, сученок. Зассал уже? Правильно зассал, погоны не спасут. Обидел ты серьезного человека, будем тебя теперь убивать. Медленно и не здесь. А деваху жалко, конечно. Но без обид, она свидетель, сам понимать должен. – подключился к беседе еще один тип. Нас окружали хорошие где-то в душе люди, и как по команде они приблизились еще на несколько шагов. Наверняка, у них есть давно отработанная схема начала боевых действий.

– Я как-то на ваши финки плевал, в твою же жопу и засуну с проворотом.

– Ну-ну, видел я таких смелых самбистов, против пули прием знаешь? – Самый старый и тертый, недавно что взявший на себя роль переговорщика очень неудачно подставился, когда достал «ТТ».

– Вот спасибо! Прямо камень с души, братцы! Думал, вручную махаться будем – я за одну секунду извлек и привел к бою «Беретту». Знаю, что Макаров покомпактнее, знаю, что в упор стрелять не очень важно из чего… но вот взял в руку недавно и торкнуло – моё!

– Убогие, у меня в магазине пятнадцать патронов, но один уже в патроннике. Если вы не будете дергаться, и тихонечко встанете вот к той стеночке, я не начну стрелять.

– На понт не бери, нет таких пистолетов.

– Ты, пошкрябаный, первые две пули тебе, если не уронишь волыну. Я по разу в одну тушку не стреляю.

За что не люблю прославленный отечественный «ТТ», так это за всё. У него только патрон зачетный, а вот ударно-спусковой механизм, и автоматика, и качество отделки – да всё там дерьмовое. Сколько офицеров пострадало от непроизвольных выстрелов своего оружия, одному Яхве известно. Вот и главный уголовный силовик пострадал: когда он бросил свою пушку на асфальт, она выстрелила. А я нечаянно, точнее на автомате, залупил двоечку в его тушку, а потом в самого тупого, который дернулся в сторону с перепугу, а может слинять захотел.

– Убогие, вас трое осталось, стойте спокойно и рядышком, а лучше сядьте под стеночку, вот тут. Сидеть! Я сказал, вы выполнили.

– Начальник, всё ровно, ты погорячился, мы погорячились. Пока время есть, давай разбегаться. Тебя за применение оружия свои замордуют – сидят на корточках, советы дают. Что значит, бывалые люди.

– Жанна, ты в адеквате?

– А, что? Я в норме, Жора. Я в норме, Жора.

Полсекунды хватило обернуться и зарядить лёгенького леща. А потом снова контроль задержанных.

– Жанна, дорогая, ты в адеквате?

– Да, Жора, всё нормально. Больше не бей.

– Молодец, варежки на руках? Вон там пистолет валяется, принеси его мне, только аккуратно держи, чтоб отпечатки не стереть. Вот умничка.

Чужой пистолет левой рукой кладу в наружный карман куртки, ищу глазами свои гильзы. Хоть и темновато, но вон они, блестят родимые.

– Жанна, вон там мои гильзочки подбери и тоже мне давай. Их четыре штуки должно быть. Умничка, я тобой горжусь, ты настоящая комсомолка, не испугавшаяся вооруженных преступников. Не описалась?

– Кажись нет.

– Вы трое, на колени лицом к стене! Два варианта есть: я ухожу отсюда или сдаю вас милиции. Какой вам нравится?

– Нам перв…

– Сука, молчи. А первый вариант, кода ты уходишь, он с подвохом?

– Конечно. Не оставлю же я вас живыми.

– Понял, паскуда – это их новый старший своему подельнику – Начальник, мы согласны на второй вариант.

– Ну тогда подождем чутка, время еще детское, нас родители не заругают. Пока вроде не должны.

Пять выстрелов в центре столицы нашей Родины всколыхнули какой-то механизм реагирования, это вам не девяностые моей родной реальности. Вдали послышался топот ног двух людей бегемотской грации и заполошный крик: «Руки вверх! Оружие на землю!». Пора расставлять точки над «Ё»:

– Комитет госбезопасности, старший ко мне, представиться, осветить удостоверение! – продолжаю держать «Беретту» наведенной на троицу живых и здоровеньких.

– Сержант Коротченко – и фонариком на свою корочку светит. – Ваше удостоверение можно увидеть?

– Секунду, вот, смотрите из моих рук – перекладываю пистолет в левую руку, выуживаю правой из специального кармашка своё. – вызывайте подкрепление, труповозку. Думаю, там торопиться уже не к кому. Вооруженное нападение на сотрудника комитета госбезопасности группой по предварительному сговору. Так что доставайте Макарок своих, если с патронами, приводите к бою и держите на мушке этих.

– Ох, ё-ё-ё-ё, – застонал кто-то у стенки.

– Чего стонете, вы сами выбрали второй вариант. Или надо было расстрелять как в сорок первом?

– Ты в своем праве, начальник. Мы молчим. Только скажи, нам долго так стоять, коленки замерзли.

– Самый говорливый, встать! Два шага спиной в мою сторону. Руки в стороны.

Пистолет в левой на контроле, правой наскоро обшмонал. Нож складной на асфальт, бумажник туда же, ремешок из брюк выдернул, вниз его. А гирьку с запястья сдернуть не смог одной рукой.

– Шаг назад, еще один. Кистень на землю! Коротченко, ноги стяни его ремнем, раз на коленках неохота стоять, на подошвах постоит, но как памятник. Бедолага слева, встать! Два шага назад, руки в стороны…

До подъезда группы усиления первично обыскали и обезопасили живых бандосиков, потом я обыскал трупы. С главного снял и скромно заныкал солидный такой бумажник, потом посмотрю навар. А то я в плюс никак не войду сегодня, сотка решалы помогла, но только-только прикрыла дыру в бюджете от посещения «Арбата». Хорошо хоть, за патроны отписываться не надо, у меня курсанты столько жгут, что сотня туда, сотня сюда… а гильзы я прибрал не для отчета, а наоборот, чтоб его не было.

Жальче всего было девушку, у неё и моральная травма, и замерзла на ветру стоять в ночи, но ничего не поделать, надо ждать составления протокола. Опять же сама виновата, «потому что нельзя быть красивой такой». Пока одни красотой блещут, у других рога трещат в поединках за фертильную самочку. Поединки ладо, кое-кто групповые турниры провоцирует своим видом и поведением. Сегодня вон двое в светлое завтра не попали через красоту. Остается повторить за гражданином Достоевским: «Да, красота – это страшная сила».

Ни в какое отделение нас с Жанной не повезли, записали данные в протокол, для подтверждения её ФИО и адреса было достаточно моего слова, а я вообще краснокнижное животное, у меня корочка с правом ношения оружия. Ствол я милиционерам не показал, сказал коротко «не положено», люди дисциплинированные, им хватило. Пусть с преступниками разбираются, а мы пошли.

От «Арбата» до Малого Власьевского идти всего пятнадцать минут, если не кругалями по переулочкам, и не с перестрелкой и оформлением протокола. А у нас путешествие заняло гораздо больше времени, нервов и сил. На втором этапе прогулки, то есть уже после пальбы и протокола, даже не целовались, не то настроение было.

– Жорж, а ты правда из Комитета?

– Конечно, а то бы стал я разве милицию дожидаться?

– То есть, всё равно бы начал стрелять?

– Я же боевой офицер, нас так учат.

– И не жалко, вот так в людей?

– Не жалко. У тебя родные воевали?

– То другое, они Родину защищали от врага.

– То же самое, я защищал Родину, в данном случае конкретно тебя. И всех тех, кого бы они встретили потом. Или ты думаешь, они оружие носят для понта? Та же война, только невидимая. Люди против нелюдей.

– Я думала, такое только в кино бывает.

– Мы рождены, чтоб каку сделать былью.

– Всё шутишь.

– А чего ж нет? Погиб враг, а мы живем! Это здорово!

– И чем ты тогда отличаешься от них?

– Тем, что минут пять уговаривал их не соваться к тебе. Я давал шанс и выбор.

– Так они на самом деле не просто так напали?

– Да, еще с ресторана потянулось. Кому-то ты понравилась, решил забрать себе. Сто рублей давали.

– Я что, рабыня? У нас Светскую власть уже отменили?

– Теперь ты понимаешь, почему мне их не жалко.

– Теперь понимаю, Жора. Ты всё правильно сказал. Только одно непонятно, почему ты сразу милицию в «Арбате» не вызвал?

– Рассуждай сама. Никто ничего противозаконное пока не сделал. От слов своих, сказанных без свидетелей, бандит бы отказался. А их босс вообще не при делах, сидел за столом и антрекот кушал. Что милиция сделает?

– Ничего. Ты прав. Вы всегда с оружием ходите?

– Это закрытая информация, доступная только женам офицеров, которые их на работу собирают. А потом ждут.

– Я бы так не смогла.

– Да, так мало кто может. Даже из дочерей офицеров мало кто решается. Тем более, что они хорошо знают все подробности заранее.

– Вот и мой дом.

– Прекрасно, сейчас передам тебя маме с рук на руки и пойду ловить такси. Метро уже закрылось.

– Не надо, я дойду.

– Дело не в «дойду». У тебя моральная травма, надо дать ей инструкции, как выводить тебя из этого состояния.

– Да ладно, я в норме уже.

– Отставить разговорчики! Шагом марш!

Мамы бывают разные, эта оказалась цельнометаллической дамой без страха и упрека. Папа существовал как вид, но в данный момент отсутствовал в квартире, как я понял, у него была командировка. Втроем пили чай, я своим рассказом пытался превратить историю в фарс или даже водевиль, вроде получалось. Как минимум, моя новая подружка поддакивала, кивала и даже пару раз рассмеялась, особенно в том месте, где мне за неё предлагали отару овец и на эпизоде, где они хором просили прощения. Влитый в Жанкин чай коньяк делал своё дело, тем более в такой ударной дозе. Когда она заснула, я под присмотром мамы перенес настрадавшуюся девушку в её комнату и уложил прямо в одежде поверх одеяла. Так понимаю, мама контролировала, чтоб я её не начал раздевать от избытка заботливости.

Допивали мы уже вдвоем. Я вполне приличный кофе, а мама всё тот же коньяк.

– Жорж, тебе действительно не хватает актерского мастерства. Не притворяйся, кофе тебе не нравится.

– Не в кофе дело, а в воде. В Италии почему он вкуснее всегда? Потому что там вода мягкая, она у них с гор течет сладкая и вкуснющая. Её за деньги продавать можно. А у нас что, Елена?

– Что? – поддалась на подводку, значит можно работать с человеком, не в скорлупе. Подумал я и ошибся, как оказалось.

– Вся вода в нашем регионе, добываемая из артезианских скважин и замечательных родников, сначала собирается в водоносных слоях, проходя через известковые отложения. Поэтому она вся очень жесткая. И пиво потому у нас такое хреновое, что вода неправильная. Немецкой или чешское мы никогда не догоним. И кофе не сварим.

– Зубы ты мне не заговаривай своей водой, ладно? Тебе сколько лет?

– Не могу сказать, это закрытая информация.

– Я представилась Еленой, ты так и зовешь, не морщась. Так легко общаются между собой или ровесники или иностранцы. Ты откуда?

– Удостоверение личности показать?

– А там национальность и возраст указаны?

– Умная ты женщина, Елена, и вопросы задаешь правильные. Высшее образование не меньше, чем в третьем поколении слышится.

– В четвертом. Жорж, ты снова съехал с темы.

– Но ведь изящно съехал, признайся!

– Я ваши гэбэшные штучки наизусть знаю. Не будешь отвечать?

– Не буду. Но могу гарантировать, что очень русский. И родился в СССР.

– Понятно. Так чего ты от Жанночки хочешь? В училище через неё лезешь, ищешь что-то на руководство?

– Помилуй бог, я и без этого с руководством хорошо и достаточно плотно знаком не один год. Твоя Жанна случилась как гром в декабре, неожиданно и без проливного дождя. Зато с радугой. Ты видела в Москве радугу в декабре? А я видел.

– Это в каком же году?

– Неважно. Елена, если ты так категорически против нашего общения, так и скажи.

– Ты на самом деле в Москве служишь?

– Да.

– И в Италии был?

– Бывал. На Сардинии шикарные белые пляжи, ни с каким Крымом не сравнятся.

– Машина есть?

– Поеду за ней на следующей неделе.

– То есть цепочка квартира-машина-должность-оклад уже собрана?

– Эй, а меня спросили, я в женихи вам еще не записывался! Я, может, еще не нагулялся.

– Кто вам в Конторе нагуляться разрешит?

– У меня допуск выписан.

– Кобель.

– Мещанка.

– Нахрена мне такой зять? Расслабься. Только Жанку мою не обижай. И если ты думаешь, что я тебе за сегодняшнее благодарна…

– Она бы и без меня нарвалась, на неё уже положил глаз какой-то барыга или бандит. Это я удачно подвернулся. Тебе зять бандит нужен?

– Найдешь его?

– А потом убить?

– А сможешь? Хотя кого я спрашиваю, у вас у всех руки по локоть в крови.

– И чем ты лучше кровавых чекистов?

– Я за дочь кому хочешь горло перегрызу.

– А мы за Родину. Она нам как мама. Так что один хрен.

– Кстати, а ты чего коньяк не пьешь? Ты же офицер.

– Я старой формации офицер, предпочитаю шампанское.

– Советское?

– Мо или Рёдерер.

– Ох ты ж б***, какие пошли офицеры.

– Угу, этой больше не наливаем. Дама дошла.

– А ты чего в моём доме раскомандовался? Я сама решу, сколько и с кем пить. Ты сильно далеко живешь?

– В Ясенево.

– Ближний свет. А на службу куда?

– В Балашиху.

– Усраться. Ночуй у нас, на диване постелю.

– Хорошая ты женщина, Елена, сильная! У таких мужья или счастливые подкаблучники, или такие же монстры. Другие не выживают.

– Такие же монстры как кто?

– Как мы с тобой.

– Понятно. Пошли, спать уложу.

– Приставать не будешь?

– Вот кобелина! Не мечтай. Я дочери не соперница.

– Уважаю принципы – и я начал раздеваться.

– Стой, кобель, я же еще не ушла, между прочим.

– Да чего ты там не видела?

– Тебя вот точно. И у тебя тоже. Да насрать, от Жанки не убудет, ты тот еще кобелина. Только не пыхти, ладно? – вот и верь после этого женщинам. С другой стороны, я мужчина одинокий, изголодавшийся по горячему и натуральному на столовских харчах. От меня не убыло, а потом еще раз. Тихо-тихо, как два мышонка мы доказывали, что бабе необязательно ждать сорока пяти, чтоб быть ягодкой.