Текст книги ""Фантастика 2025-132". Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"

Автор книги: Яся Белая

Вэнь Шаньяо послушно кивнул, с теплотой смотря на Хуа Хэлю. Будь у него возможность, он бы осыпал девушку золотом, подарил ей лучшие платья и заколки, преподнес ей ядро, дабы та жила сотни лет, лишь бы загладить свою вину за прошлые жизни.

– Ты играешь ради того, чтобы прочувствовать музыку или чтобы угодить своему мастеру?

– А есть разница?

– Есть, и большая, – кивнула Хуа Хэлю. – В первом случае ты играешь для себя, для своей души, и такая музыка всегда прекрасней. Играй же ты без чувств для кого-то другого, так и не прочувствуешь мелодию, не поймешь ее и не будешь доволен исполнением.

– И как мне сделать эту мелодию небезразличной для себя?

– Когда ты ее играешь, что чувствуешь? Радость, тоску, нежность? Видишь ли ты перед глазами то, о чем поет тебе мелодия?

– Нет, – признался Вэнь Шаньяо. – Это же всего лишь музыка.

– Но музыка может даровать как покой, так и страх, – напомнила та, коснувшись пальцами его груди. – Сыграй ты сто раз эту мелодию, не вслушиваясь в нее, и не поймешь, почему она не получается. Чтобы что-то получилось, ты должен отдать частичку себя… как возлюбленные. Они открываются друг другу, рассказывают свои тайны, страхи и становятся ближе, так и здесь. Ты слышишь мелодию, но не понимаешь, о чем она. Что она означает. Потому что ты не хочешь понять. Разве ты не слышал мелодию младшего мастера Лу, как он ее исполняет? Неужели она не зацепила твою душу?

Вэнь Шаньяо потупил взгляд, невольно соглашаясь с девой Хуа. Было видно, что при игре Лу Чуньду словно закрывается от всего остального мира, погружаясь в мысли и играя то, что велит ему душа. Будь то волнующая, сводящая с ума от беспокойства мелодия или нежные звуки с нотками тоски.

– Сыграй снова и вслушайся в мелодию: что она тебе говорит? И что ты хочешь поведать через нее?

Хуа Хэлю положила руки на его плечи.

– Закрой глаза и расслабься. Ты не на поле битвы. Представь, что ты один, вокруг никого, и ты в самом безопасном месте. Это место дает покой и защиту, никто тебя здесь не потревожит.

Вэнь Шаньяо послушно закрыл глаза, представив горы Дуфанг и их с сестрой тайное место. К нему имели проход только они, даже дядя не мог туда попасть. Посещает ли и сейчас сестра это место? Лежит ли в нем то, что осталось от их родителей? И не закопано ли рядом то, что осталось от тела Вэнь Шаньяо?

В комнате раздались первые ноты – тихие, показавшиеся ему отчасти печальными и одинокими.

– Это… сложно, – признался Вэнь Шаньяо.

– На все нужно время. Никто и не ожидает от тебя столь быстрого успеха, – заметила Хуа Хэлю, вновь сев напротив. – Пока у нас еще есть время, не хочешь выпить чай?

– Если сестрица занята…

– Как правило, утро у меня свободно. Не переживай, я смогу уделить тебе время до часа Ше[65]65
  Час Ше/час змеи – с 9:00 до 11:00.


[Закрыть]. О чем хочешь поговорить?

– Какие сейчас ходят слухи?

– Слухи? Скорее, больше новости, – заметила Хуа Хэлю, наливая им чай. – Император обзавелся новой, третьей наложницей. Известна только ее фамилия – Сюэ, но ни сколько ей лет, ни как она выглядит – никто не знает. Ее уже прозвали «тайной жемчужиной», которую наш император привез с восточных островов Сэньлиня.

– А императрица Хэ?..

– Говорят, и она не видела лицо третьей наложницы, – покачала головой та. – Император поселил наложницу Сюэ во дворце Сумерек.

– Место, куда никому, кроме него, нельзя войти?

– Верно. Служанок у третьей наложницы нет, а охраняющие ее стражи даже не знают в лицо свою новую хозяйку. Настолько император оберегает ее.

– Должно быть, императрицу это задело.

– Она разбила вазу из горного хрусталя, подаренную императором на ее день рождения.

Для императрицы это было поистине ужасным ударом, задевающим ее гордость. Ни для кого не было секретом, что их отношения с императором давно остыли: они встречались разве что на собраниях и застольях. Но понизить или выгнать императрицу император Тоу не решался: на ее стороне была бо́льшая часть министров и советников, она покровительствовала кланам Ганшань и Сюэши, а народ любил ее за помощь в трудные времена. Это она уговорила императора открыть хранилище зерна во время ужасной засухи урожая, она отдала бо́льшую часть скота со своих земель во время эпидемии, уничтожившей свиней и коров пару лет назад. Порой казалось, что империей Чуньцзе управляет не забывшийся в вине и наложницах император, а хладнокровная, но благорассудительная императрица.

Но больше всего Вэнь Шаньяо волновала третья наложница. В прошлых жизнях ее не было. У императора Тоу было только две наложницы – госпожа Шу, родившая дочь и сына, и госпожа Тэн, с трудом родившая сына и чуть не отправившаяся вместе с ним к тетушке Фагуань. Так откуда взялась третья? И неужели она настолько красива, раз император никому не хочет показывать ее лицо?

– Императрица не заслуживает такого отношения, – со вздохом призналась Хуа Хэлю. – Она столько всего сделала, но император ее ни во что не ставит.

– Император – идиот, – тихо фыркнул Вэнь Шаньяо.

– Братец Сяо, – с упреком покачала головой дева Хуа. – Какими бы правдивыми ни были твои слова, умей произносить их перед нужными людьми.

– Прости, – смутился тот.

Они еще некоторое время просидели, пытаясь понять, чем зацепила императора третья наложница. Девушки с восточных островов Сэньлиня слыли красавицами, однако не спешили выходить замуж за людей с материка. Какую же цену заплатил за нее император и не поэтому ли так злилась императрица?

Что-то заерзало за воротником Вэнь Шаньяо, и тот с удивлением достал оттуда зеленую горошинку, что на его глазах превратилась в бесформенного человечка. И когда только Демон подсунул ему своих слуг?

В ручках Доу сжимал записку, внутри которой незнакомым почерком был выведен заказ Вэнь Шаньяо. Прошло две недели с тех пор, как мечи оказались у кузнецов, и каждый день Вэнь Шаньяо с надеждой приходил к Демону узнать, не пришло ли письмо из Общины.

Попрощавшись с девой Хуа и забрав свой гуцинь, Вэнь Шаньяо поспешил в кузню. Его встретил седеющий кузнец и продемонстрировал свою работу. Только взглянув на новый меч, Вэнь Шаньяо невольно затаил дыхание – это было то, что ему нужно. Клинок был размером с полруки, но стоило слегка повернуть запястье, как тот бесшумно выдвигался, становясь размером с полноценный меч.

Спрятав оружие в специально изготовленные белые ножны с оранжевым орнаментом, он поблагодарил кузнеца и направился в сторону клана. Пояс приятно отяжеляло оружие, и Вэнь Шаньяо наконец-то не чувствовал себя беззащитным ягненком. С этим мечом он сбежит отсюда и надеется прихватить пару жизней.

Уже дойдя до гор клана, Вэнь Шаньяо с удивлением услышал тихую мелодию, зовущую его в лес. Свернув с дороги, он прошел в лесную чащу. Ветки здесь сплелись так плотно, что не пропускали лучи света, и под пологом стоял приятный глазу полумрак. То тут, то там мелькали светлячки с желтым брюшком, слетаясь на музыку, что напоминала журчание ручейка и звон бубенцов.

Вэнь Шаньяо с интересом шел на мелодию, выйдя к ручью с заросшими мхом валунами. На них, расчесывая длинные волосы цвета морской волны, сидели девушки. Их белоснежные тела прикрывала легкая полупрозрачная ткань с изящной вышивкой цветов, украшенная жемчугом, ракушками и драгоценными кораллами. Черные глаза были подведены алой сурьмой, а на лбу сиял причудливый синий знак.

Духи.

Девы, зовущиеся сяннюй, о чем-то переговаривались, а их смех был похож на звон колокольчиков. В руках некоторых можно было заметить старинные, вырезанные из драгоценных пород деревьев или хрусталя инструменты, будь то гучжен, пипа, эрху или сяо.

Порой сяннюй замолкали, и тишину прерывала мелодия, похожая на песню журавлей, ручья и леса. Слушавший их игру Вэнь Шаньяо невольно ахнул, ощутив, как сердце затрепетало от красоты, и он, как тогда, наблюдая за игрой Лу Чуньду, замер, не в силах оторваться от столь прекрасного зрелища.

Вэнь Шаньяо шагнул ближе, и под его ногами хрустнула ветка. Сяннюй обернулись и с испуганным вскриком спрыгнули в воду, растворившись пеной. Светлячки вмиг разлетелись, и в лесу стало до ужаса тихо.

– Постойте! – запоздало воскликнул Вэнь Шаньяо, но дев уже не было.

Подойдя к ручью, он подобрал брошенный гребень из белой кости, растерянно покрутив его в руке и оглянувшись. Везде были разбросаны заколки, деревянные коробочки с помадой и румянами, а также жемчужины разных цветов и размеров. Спугнувшие сяннюй люди стремились забрать все, что они тут оставили, порой не задумываясь, что бо́льшая часть из этих вещей – лишь иллюзия. И потому удивлялись, когда вместо монет и жемчуга из карманов доставали камни и водоросли.

Сев на ближайший валун, Вэнь Шаньяо уже собирался достать гуцинь, как неуверенно замер. Этот инструмент не любит его и не собирается ему поддаваться. Значит, нужно найти ему замену.

Тень вокруг Вэнь Шаньяо заклубилась, скользнув ему на колени прохладным потоком и приняв вид черного гуциня с такими же струнами и легкой дымкой в виде кисточки. Инструмент был холодным и плотным, но стоило Вэнь Шаньяо немного надавить, как обращался в дым, тут же по его воле собираясь обратно.

Первые ноты были без звука, но постепенно обретали плотность и голос. Они подобно грому прозвучали в тишине леса, постепенно складываясь в мелодию, что полилась под пологом. А ведь он и не догадывался, что тень способна и на такое.

Слышать чистый, прекрасный звук было непривычно, особенно после жутких завываний. Но все же у Вэнь Шаньяо получалось – неуклюже, неуверенно, порой с перерывами, но это было то, чего от него ждал Лу Чуньду.

В воде раздался всплеск, и на Вэнь Шаньяо взглянула пара черных глаз. Самая смелая сяннюй выглянула из воды, склонив голову и наблюдая за заклинателем. Послушав его некоторое время, она подплыла ближе, положила руки на камень рядом с Вэнь Шаньяо и не моргая взглянула на него. Ее сестры остались на противоположном берегу, они вновь забирались на валуны и доставали свои гребни.

Стоило Вэнь Шаньяо закончить мелодию, как смелая сяннюй вздохнула:

– Столь юное дитя, а уже облачен в форму заклинателей… как печально.

– Правда? А разве жить вечность – не в тягость вам?

– Откуда такое дитя может об этом знать?

Вэнь Шаньяо улыбнулся, но не ответил, и гуцинь на его коленях обратился в дымок. Сяннюй ахнули, с интересом взглянув на нежданного гостя.

– Я услышал вашу мелодию и хотел бы спросить: не научите ли вы меня так же играть?

– Это музыка духов, неподвластная рукам человека.

– Я бы мог оказать вам ответную услугу, – склонив голову, улыбнулся Вэнь Шаньяо.

Сяннюй переглянулись, и ближайшая к нему запрыгнула на камень. Ее нагота ничуть не смутила Вэнь Шаньяо, и та, поняв это, слегка обиженно запахнулась полупрозрачной тканью.

– И что же ты готов предложить нам, бессмертным девам?

Оглянувшись, Вэнь Шаньяо подобрал с земли баночку с румянами, взглянув на нескольких раскрашенных сяннюй. Их кожа была неестественно белой, как снег, а глаза – черными, как тьма ночи. Они так же восхищали, как и пугали. Когда-то все они были молодыми девушками, утонувшими в реках или погибшими в лесах. Охотница Минъюнь не всегда успевает собрать все души, и часть из них находят духи, забирая себе. Так рождаются светлые духи. Их трудно убить, и время больше неподвластно над их телами, но стоит все же умертвить духа, и душа больше не вернется к тетушке Фагуань. Они станут одним целым с миром, закончив круг перерождения раньше срока. Поговаривают, что верным жрицам в храмах принцесс Юэ и Син дозволено в следующей жизни стать духами, завершив перерождения.

Причиной же рождения темных духов зачастую является жуткая смерть. Их злоба и отчаяние настолько велики, что они живут только ради мести, а исполнив ее, умирают и также заканчивают круг перерождений.

Порой сяннюй пытались вернуться к истокам и вспомнить то время, когда еще были людьми, пусть у них и не осталось воспоминаний о прошлой жизни. Они все ближе и ближе подбирались к городам и селениям, пытаясь выглядеть как смертные девушки, но совершенно не умея скрывать свою природу.

– Я научу вас притворяться людьми.

Сяннюй замерли, похожие на статуи из льда и снега, не моргая смотря на Вэнь Шаньяо, словно дожидаясь, когда же тот засмеется. Но тот был серьезен, и в глазах дев зажегся огонек надежды.

– Покажи.

Смелая сяннюй протянула ему баночки с краской, подставив свое лицо. Вэнь Шаньяо, взяв в руки кисть, ощутил слабый трепет. Он мог изменить человека до неузнаваемости, превратить молодую девушку в старуху и наоборот, но лишь себя в прошлых жизнях не способен был изменить.

Взяв холодное лицо сяннюй за подбородок, Вэнь Шаньяо окунул кисть в красный раствор, проведя им по губам девы. Ему потребовалось несколько штрихов, чтобы придать лицу сяннюй жизнь, смягчив с помощью теней слишком черный цвет глаз и добавив с помощью краски легкий румянец коже.

Взглянув на свое отражение в воде, сяннюй ахнула, невольно прикоснувшись к розовым щекам. Ее сестры с интересом подплыли ближе, восторженно посматривая на лицо духа.

– Как ты это сделал?

– Я научу вас, если научите и меня. Как насчет такого обмена?

На этот раз сяннюй даже не сговаривались: самая смелая из них, чье лицо Вэнь Шаньяо накрасил, подсела к нему, перебирая пальцами потемневшие волосы. Сейчас ее можно было с легкостью спутать с человеком, разве что она не дышала, а тело оставалось таким же бледным, как снега на севере.

– Зови меня Цин, молодой господин. Позволь же нам узнать твое имя.

Вэнь Шаньяо задумался. Сяннюй были не из тех, кто рассказывал чужие секреты и кто готов был растрепать их за красивую заколку. Этим созданиям можно было доверить тайны и не бояться за их сохранность. А он так устал держать все в себе…

– Вэнь Шаньяо.

Услышав его фамилию, сяннюй затрепетали, и Цин произнесла:

– Ты из секты Веньи.

Он кивнул, и вместо того, чтобы испугаться, сяннюй просияли.

– Одна из наших сестер чуть не лишилась ядра, и человек из вашей секты спас ее.

– Вот как…

– Мы обучим тебя, а ты научишь нас. Подойдет, молодой господин?

– Подойдет.

Цин подсела ближе, и Вэнь Шаньяо уловил аромат полевых цветов, заметив в ее волосах бутоны мака. Все же сяннюй были как духами воды, так и духами растений.

Тень вновь обрела плотность, обратившись в гуцинь, и Цин с интересом коснулась струн, издав мелодичный звук и невольно хихикнув. Ее сестры достали из воды инструменты, заняли свои места и начали играть ту мелодию, которую им сыграл Вэнь Шаньяо.

– Один человек мне сказал, что играть надо для себя, – припомнив слова Хуа Хэлю, произнес Вэнь Шаньяо. – И вкладывать в мелодию те чувства, которые ты когда-то испытал.

– Правильные слова.

Цин провела пальцами по струнам, исполнив мелодию Демона без единой запинки.

– Но достичь такой гармонии трудно. За один день ничего не добьешься.

– Я понимаю и потому готов учиться.

Сяннюй улыбнулись, не переставая играть.

Забыв об усталости и голоде, Вэнь Шаньяо до самых сумерек провел с девами. Те отпускали его с неохотой, прося еще немного остаться и развеять скуку, но, как бы он ни хотел, провести тут ночь не мог. Иначе жди выговор и наказание.

И все же сяннюй оставили ему прощальный подарок – в своей комнате он обнаружил ракушку. Стоило поднести ее к уху, как раздались слова Цин:

– Духовным девам неведомы преграды клана. Мы будем ждать тебя ночью у ручья меж двух Братьев.

Вздохнув, Вэнь Шаньяо с грустью понял, что о сне можно позабыть. Если он за оставшиеся три дня не выучит мелодию Лу Чуньду, то поплатится своей же шкурой.

Дождавшись следующей ночи, Вэнь Шаньяо вылез через окно, прокравшись мимо сыхэюаней, ныряя в тени и боясь лишний раз вдохнуть. Без дозволения мастера адептам нельзя покидать комнаты, а особенно идти на другие горы, и все же Вэнь Шаньяо до сих пор оставался непойманным. Может, он льстил себе, уверяя, что не утерял навыки, а может, свидетели его побега просто боялись связываться с Лу Чуньду.

Горы Братьев находились в самом центре Цзыю, где шумные водопады срывались с нескольких ли вниз, а между ними были натянуты мосты. Когда-то эти две горы были едины, пока некий демон не расколол их пополам. В центре расщелины возвели целый комплекс из белоснежных стен с черной крышей, буквально нависающий над пропастью. Насколько помнил Вэнь Шаньяо, это было место медитации. Сюда, в отличие от пещер, допускались все: и мастера, и пилигримы, и адепты. Порой даже заклинатели из других кланов и школ здесь останавливались, заранее подавая прошение главе или его заместителю. И неудивительно: из недр Близнецов била живая, светлая ци, благотворно влияя на ядро и меридианы.

Но сейчас путь Вэнь Шаньяо лежал в низину, где шумные водопады перетекали в скоротечные реки. Он шел во мраке, различая все своими теневыми глазами и порой замирая при звуке ломающихся веток. Недалеко от этого места был полигон, куда заклинатели притаскивали добычу для пробной охоты адептов, будь то цзянши[66]66
  Цзянши – разновидность мертвецов, лишенных души и не способных причинить особого вреда людям.


[Закрыть] с сыжэнями или бинфэны[67]67
  Бинфэн – двухголовый кабан.


[Закрыть]. Так что редкие завывания, вой и скрежет когтей тут были привычным делом. Однако и следили за этим местом тщательнее.

Сяннюй ждали его у шумного водопада, расположившись на камнях прямо посреди быстрого течения реки. За их спиной была стена из воды, а в воздух поднимались мелкие капли, туманом окутывая водную гладь. И все же силуэты дев оставались различимы: на их белых гибких телах были накинуты полупрозрачные ткани с тонкой вышивкой ручной работы, волосы цвета моря струились по плечам и спине, сливаясь с водой, а в руках они держали по инструменту. Стоило же им заметить Вэнь Шаньяо, как сяннюй заиграли. Казалось, затихло все – шум водопада внезапно смолк, а ночные птицы устыдились своего голоса. Была лишь музыка, похожая на быстрое течение воды, на поднимающиеся со дна острые скалы, на бушующий в море шторм. Она вселяла ужас и трепет, была настолько прекрасна, насколько и опасна, и, Вэнь Шаньяо готов был поклясться, могла убить.

Сяннюй редко играли для людей, но до чего же прекрасна была их мелодия! Пение самой природы, словно она вселилась в руки и уста своих детей, руководя ими и даруя столь прекрасное звучание.

Вэнь Шаньяо потерял счет времени, стоя на берегу и слушая игру сяннюй. Он не сомневался, что, будь на его месте кто-то другой, он был бы очарован не меньше. Наверное, в своих покоях Цзинь Хуэй каждый день слышит подобную музыку.

Стоило сяннюй закончить играть, как Вэнь Шаньяо почувствовал в груди необычайную пустоту, от которой на глаза навернулись слезы. Ему словно сначала подарили то, без чего он не мог все это время жить, а теперь отняли. Ужасная потеря, которая дырой разрасталась в сердце.

Одна из сяннюй встала, по воде прошла к Вэнь Шаньяо, и в ней он узнал Цин. В легком платьице, завязанном на талии и почти не скрывающем наготу, она была прекраснее любой человеческой девушки. В длинных волосах застыли жемчуг и мелкие цветочки, а шею украшали алые кораллы. Неудивительно, что мужчины готовы были отдавать свои сердца, лишь бы снова встретить сяннюй.

Цин протянула руку, и Вэнь Шаньяо, осторожно взяв ее, почувствовал холодную и влажную кожу. Вода, вот из чего она состояла. Вода и цветы.

Они сели на камнях в окружении сяннюй, и на колени Вэнь Шаньяо тенью скользнул гуцинь. Цин пристроилась рядом, облокотившись плечом о него, и длинными пальцами провела по струнам, извлекая мелодию.

– Начинай, а мы подхватим.

И Вэнь Шаньяо начал. Сяннюй не смеялись над ним, слушая внимательно и терпеливо, и, когда мелодия прозвучала уже увереннее, начали подыгрывать. Цин порой прищипывала некоторые струны, добавляя мелодии еще бо́льшую глубину. Шум водопада за их спинами не мешал, казалось, он и вовсе влился в музыку, как и все остальные звуки. Была лишь их мелодия, что эхом отзывалась во всем теле, вызывая мурашки. До чего же прекрасное чувство!

Они просидели до самого рассвета, бо́льшую часть ночи слушая музыку. Цин порой показывала, как правильно переставлять пальцы, где стоит удержать струну, а где сразу отпустить. Ее мягкий голос был похож на шелк, а глаза притягивали, и все же она не позволяла себе лишний раз касаться Вэнь Шаньяо. Впрочем, тому и до этого приходилось иметь дело с сяннюй, так что все их чары он знал, да и разве осталось в таком старом и оскверненном сердце хоть что-то, что может полюбить?

Оставшееся время до утра Вэнь Шаньяо учил их, как правильно накладывать на лицо румяна, какие краски брать для губ, чтобы те не смотрелись слишком ярко или слишком темно. Сяннюй слушали с широко открытыми глазами, послушно кивая и с улыбками наблюдая за Цин, на которой Вэнь Шаньяо все показывал.

С приходом солнца сяннюй ушли, а Вэнь Шаньяо поспешил вернуться к себе. Музыка до сих пор звучала в его ушах, прогоняя усталость и тревогу. Пожалуй, Демону стоит поучиться у бессмертных духов, как лучше преподавать.

Оставшиеся два дня Вэнь Шаньяо не мог сомкнуть глаз – днем тренировки, а ночью игра с сяннюй. Те уже настолько привыкли к нему, что позволяли себе небольшие шалости: вплетали в его волосы жемчуг или цветы, которые потом обращались в капельки воды, или же дарили ему ткани, оказывающиеся обычными рыболовными сетками. Вэнь Шаньяо принимал их дары, а те радовались еще больше, словно дети. Все же редко что вызывает у бессмертных духов интерес и такие эмоции.

Стоило Вэнь Шаньяо подготовиться к встрече с Лу Чуньду, дабы показать ему все, чему успел научиться, как на пороге домика его встретила целая орда из Доу. Те протягивали ему письмо, в котором Демон только и написал: «Я на охоте с волками».

– Вы знаете, когда вернется шифу?

Доу покачали зелеными головами, из которых торчали овальные листики гороха.

Раз Лу Чуньду позвали на охоту, то она весьма серьезная и без него справиться не могли, вдобавок еще и Лэнов привлекли. Возможно, Демон задержится на пару дней, хотя Вэнь Шаньяо искренне надеялся, что тот не вернется. Но зато у него есть фора в три-четыре дня, и стоит ею воспользоваться.

За обедом Вэнь Шаньяо осторожно спросил про слухи о духе, который завывал в горах.

– Видимо, мастера его уже поймали. Этого воя давно не было слышно, – пожала плечами Мэн Юэлян.

– И хорошо. Я порой по ночам просыпался от его криков, а после уснуть никак не получалось, – пожаловался Ши Фэнми.

– А ничего странного больше не было слышно?

– Нет, все как обычно.

Мысленно Вэнь Шаньяо выдохнул. Чары сяннюй не давали мелодии разлететься по всему клану, иначе к ним давно бы сбежались мастера.

– Неужели тренировки тебя настолько выматывают? – встревоженно поинтересовалась Мэн Юэлян. – Тебе удается поспать?

– Да, да, просто надо нагонять остальных, – кивнул тот, вымученно улыбнувшись, хотя толком не спал неделю. – Я слишком слаб, так что порой приходится тренироваться до поздней ночи. Хорошо, что Шэнь Лэйбао помогает…

– Тот полукровка? – уточнил Ши Фэнми. – Неужели тебе все же удалось с ним подружиться?

Учитывая, что они порой ужинали за одним столом во дворе, разбирая новые техники боя, то это вполне могло сгодиться за «дружбу».

– Мы неплохо ладим, – только и сказал Вэнь Шаньяо.

– А ведь он кажется нелюдимым, до сих пор не видела, чтобы он со всеми ел. Как тебе удалось к нему приблизиться?

Вэнь Шаньяо пожал плечами, списав все на нежное личико, которому трудно отказать. Жаль, что оно не действовало на некоторых личностей, как тот же Демон или северный пес.

Решив не терять время до прихода Лу Чуньду, да и отчасти боясь, что тот просто не станет дослушивать его мелодию и о каждодневном походе в город можно будет забыть, Вэнь Шаньяо с особым усердием стал заниматься с сяннюй. Те были не против, а от их музыки усталость проходила сама собой. Однако иногда Вэнь Шаньяо все же мог уснуть прямо за столом, прослушав бо́льшую часть из того, что рассказывали Лу Цао или Лу Даньсяо. Он уже мечтал перешагнуть третью ступень, чтобы перестать беспокоиться хотя бы о сне. Еду-то он точно не бросит.

Дождавшись вечера, Вэнь Шаньяо привычно выбрался через окно, заслышав позади ворчливый голос Луаня:

– И куда ты все время уходишь?

– Не твое дело.

– Неужели в прошлый раз так понравилось спать с северным волком, что уже спешишь в его кровать? – хихикнул дух.

Застыв, Вэнь Шаньяо бросил нечитаемый взгляд на Луаня, и того прошиб холодный пот.

– Ты куда-то шел? Иди, иди, – поспешил прогнать его дух. – Тут и без тебя хорошо.

– У тебя слишком длинный язык. Настанет время, когда мне надоест тебя слушать.

– Тогда почему еще не отрезал его?

– О-о, я отрежу его, когда покину это проклятое место, – мрачно усмехнулся Вэнь Шаньяо. – И поверь, ждать осталось недолго.

Луань побледнел настолько, что буквально словно растворился от страха. Вэнь Шаньяо же, усмехнувшись, наконец покинул комнату и по тайным тропам добрался до сяннюй. Те ждали его на покрытом камнями берегу, вплетая в волосы друг друга цветы и заколки.

– А-Яо! – увидев его, позвала Цин, с улыбкой указав на лицо одной из дев. – Хорошо получилось?

В руке сяннюй сжимала кисть, которой накрасила свою сестру. И пусть получилось неровно, но духи делали заметные успехи.

– Еще немного, и вы сойдете за людей.

Сяннюй радостно зашептались, уже мечтая прогуляться по городу. К счастью, это были безобидные духи, которые не станут ради забавы учинять неприятности людям, только если сильно разозлить. Так что если их случайно и обнаружат, заклинатели не будут охотиться, скорее, помогут уйти от людей.

– Может, сегодня мы сыграем кое-что другое?

– И что же предлагает А-Цин?

Сяннюй протянула руку к теневому гуциню и, ущипнув струны, улыбнулась получившемуся звуку.

– Мы сыграем нашу мелодию.

Вэнь Шаньяо замер, боясь своим голосом спугнуть Цин.

– А-Яо против? – заметив его слегка нахмуренные брови, спросила одна из сяннюй.

– Разве не вы говорили, что музыка духов неподвластна рукам человека?

Девы переглянулись, и на их лицах мелькнули улыбки.

– Неподвластна, – согласилась Цин, наматывая на палец волнистую прядь Вэнь Шаньяо, – но нам кажется, у А-Яо должно получиться.

– Сыграть нашу музыку на обычном инструменте невозможно, – подхватила одна из сяннюй, прокрутив в пальцах сяо из белого нефрита. – Наверное, только твой шифу, младший мастер Лу, сможет ее исполнить…

– Из-за того, что его гуцинь из ствола и ветвей саньчжушу?

– Да. И то звук получится не таким чистым, если на нем сыграет человек. Твой же инструмент… не из дерева и не из кости, но его звук влечет нас. Возможно, А-Яо сможет приблизиться к нашему исполнению…

Вэнь Шаньяо задумался, проведя пальцами по черным струнам. Музыка духов – грозное оружие, буквально играющее на душе человека. Она может заставить его забыть обо всем, вселить в сердце надежду, ужас, страх и убить. Раздавить и не оставить ничего, кроме телесной оболочки.

– Я слышал, что раньше сяннюй обучали мой род этой музыке, – негромко произнес Вэнь Шаньяо. – Она могла излечить от душевных травм.

– Это было до того, как Веньи прогнал нас с ваших земель, – вздохнула Цин. – Когда-то ваш род был великим, но этот демон…

Сяннюй поморщилась, тихо произнеся:

– Из-за его жадности вы так низко пали.

Раньше Вэнь Шаньяо стал бы спорить – Веньи был для их секты все равно что отцом, тем, кто не давал пасть окончательно и внимал их молитвам. Но из-за его жадности, что лишь росла все эти столетия, секта каждый раз прекращала свое существование. Из-за этого демона гибла Вэнь Сяньмин, а вся их коллекция из древних книг и трав сжигалась раз за разом. И где был Веньи? Он не пришел, когда был так нужен, отсиживаясь в стороне.

В первых пяти жизнях у Вэнь Шаньяо еще теплилась надежда, что Веньи не забыл о них и у него есть план, но потом надежда пропала, осталась лишь злость. Демон пользовался ими, не собираясь выручать их в трудную минуту, а в последних жизнях и вовсе перестал отзываться.

Вэнь Шаньяо надеялся, что и в этом перерождении Веньи будет молчать, спрятавшись так глубоко, насколько только возможно, понимая всю свою ничтожность.

– Вы правы, и я это ему не прощу.

Цин кивнула своим сестрам, и те начали неторопливо играть мелодию, подобно туману растекшуюся над водой. Краем глаза Вэнь Шаньяо заметил прилетевших на звук луаньняо, которые некоторое время молча слушали их, прежде чем начать подпевать.

Одна из сяннюй дала Цин гуцинь из темного дерева, и та неторопливо прищипнула струны, поглядывая за своим учеником, дабы тот успевал за ней. И Вэнь Шаньяо успевал, буквально на языке чувствуя сладость мелодии, что окружала их и пропитывала воздух. Никакие лекарственные пилюли не способны заменить эту музыку, что растекалась по телу и рассеивала тревогу, страх и неуверенность. На миг Вэнь Шаньяо показалось, что рядом сидит не Цин, а его сестра, чья улыбка была способна излечить все раны. Сколько еще ждать их встречи? Он так скучает по Вэнь Сяньмин, что хоть сейчас готов отправиться к ней, несмотря на запреты.

Сяннюй с пипой издала слишком резкий звук, широко открытыми глазами смотря на торчащую в своем инструменте стрелу. Музыка оборвалась, и девы с испуганными криками бросились в воду, растворяясь пеной вместе с инструментами. Остались только Вэнь Шаньяо с Цин, что, в отличие от своих сестер, не спряталась, ударив по струнам и заставив воду волной подняться, обрушившись на деревья.

– А-Цин, постой, – негромко произнес Вэнь Шаньяо, взяв деву за широкий рукав.

Вода с всплеском ушла, вместе с собой утянув стрелка, кольцами обвив его руки и прижав их к телу. На поверхности образовалась пена, поднявшись в образе грозных сяннюй, в чьих руках были зажаты длинные копья.

– Ян Сяо, это же мы!

В воде, связанные по рукам, сидели трое: раскрасневшийся Ши Фэнми, испуганная Мэн Юэлян и Шэнь Лэйбао. У последнего за спиной виднелся колчан стрел, а сломанный лук плавал рядом.

– А-Яо их знает? – так, чтобы услышал только Вэнь Шаньяо, спросила Цин.

Как же тот хотел сказать, что понятия не имеет, кто эти трое. На миг он даже и подумал так сказать, но убивать адептов клана сяннюй бы не стали, а потом придется еще и за свои слова перед этой троицей отвечать.

– Да, отпустите их.

Переглянувшись, девы послушно опустили копья, а Цин с неохотой перебрала струны, освобождая пленников.

– Вы следили за мной, – вложив в голос как можно больше обиды, произнес Вэнь Шаньяо.

Троица смущенно переглянулась, и первой заговорила Мэн Юэлян:

– Мы волновались за тебя.

Вэнь Шаньяо склонил голову, на всякий случай переспросив:

– Волновались?

– Конечно волновались! Ты больше недели ходишь сам не свой, а на обедах спишь! – согласно закивал Ши Фэнми, бросив взгляд на сяннюй и покраснев. – Шицзе[68]68
  Шицзе – старшая соученица.


[Закрыть] предложила проследить за тобой… Мы думали, у тебя ночные тренировки…

– Забавно, – еле слышно пробормотал Вэнь Шаньяо, следя за троицей, что старалась смотреть на него, а не на сяннюй в полупрозрачных тканях. – Вы шли за мной с главной горы?