Текст книги ""Фантастика 2025-132". Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"

Автор книги: Яся Белая

Глава 10
Дела школьные

Консенсус достигнут, можно расходиться. Вот и всплыло словечко из другой эпохи, из очень коротенькой эпохи перестройки, той, в которой к умирающему подвели провода из розетки, и он начал весело дрыгаться. С другой стороны, кое-что перестроить успели, некоторые товарищи помоложе время даром не теряли. И слава труду, хоть кто-то получил профит! Как в анекдоте – когда у соседа сгорел дом, у нас потом полгода с древесным углем проблем не было.

– Петр, что предложишь по каналу связи? Ты же понимаешь, что у нас его практически нет.

– Это была моя фраза, ты просто меня опередил, вундеркинд недоделанный.

– Мне заведующий отделом спорта и военно-патриотической работы предложил выписать удостоверение внештатника в обкоме. Это реальная фишка или путает?

– Вполне рабочий вариант, он может тебе выписать удостоверение внештатного сотрудника своего отдела. Как его, украинская фамилия, забыл!

– Саенко Михаил.

– Точно! Я даже ему позвонить могу, добрить идею. Нет, даже порекомендовать. Мы же с тобой не встречались сегодня, я не в теме. Просто он в моей обойме, ты тоже. Так что ваша работа – моя забота. Развивай мысль дальше.

– Петр, ты его сначала вопросами конкретными утопи, а потом возмутись и потребуй мой телефон. Вот и легальный канал – держишь руку на пульсе событий и на горле рядовых исполнителей.

– Шаришь. В комсомоле карьеру не надумал делать?

– Мне уже поздно.

– Не понял, поясни.

– Я только на взлет пойду, а уже всё.

– Совсем всё?

– Еще совсемей. Как будешь готов, скажу чуть больше. Расходимся?

– Пока! Ты к Родимцеву?

– Да, позвали у них заночевать. Я же их гость. До свидания.

Нормально скатался в Москву, хотя и несколько сумбурно. И даже не в деньгах дело. Не только в деньгах. Важно, что взрослые люди решили не разрывать со мной отношения. Они считают, что я могу им быть полезным. Детские мысли, что дело в симпатиях и чувстве признательности, меня не посещали. Зато в поезде по пути домой посещали другие мысли, на тему заработка. И так крутил вопрос, и эдак. Какой я был наивный два года назад, деньги мол потратить некуда в СССР. Угу. Картошку сами вырастим, капусту наквасим и живи-радуйся. Только не забудь полей самодельным майонезом.

Тук-тук, тук-тук – стучат колеса. Бесстыковой путь только начали внедрять на железных дорогах. Под этот романтичный перестук смешная мысль насчет производства майонеза опять начала приставать с нескромными намеками: «Реализуй меня, Жорж! Реализуй меня всю!» А мысль такая соблазнительная, крутит передо мной своими аппетитными формами, фигня какая, незрелая несовершеннолетняя мысль, зато есть за что подержаться. Продуктов питания в стране не хватает – раз. Экономический эффект налицо и сразу – два. Технически реализуем – три. Угу, разбежался! Есть такое правило у взрослых мальчиков – не реализовывать незрелые идеи. Ибо залететь можно по-крупному. Как ни крути, а нужно организовывать легальное производство. До восемьдесят шестого года, кажись, будут разрешены только потребительские кооперативы, это считай мелкая торговля. Производственные и даже промысловые запретили еще в шестидесятых. Легальный вариант один – идти в колхоз. Организовать производство и идти лесом. Или работать в майонезном цеху за очень смешную зарплату. Зато получать её комбикормом, как все колхозники. Откармливать свинью, а уже на деньги от сдачи порося жить как люди. А всё почему? Потому что в СССР идея ничего не стоит. Никакие авторские и привилегии не платятся ни с чего кроме песен и текстов. Организовал прибыльное производство – тебе пожмут руку. Человек со стороны нам заработал денег, какой хороший человек, пусть идет дальше. Своего колхоза у нас с родителями нет, родственника-председателя тоже. Ставить мини-цех на хуторе и охранять его с обрезом, только так. Проще уж куртки шить на дому. Кстати, и за куртки, и за майонез, да за любую ерунду могут привлечь к ответственности – нетрудовые доходы! Стоит только привлечь внимание и не поделиться…

– Нарушаем, гражданин! Обогащаемся незаконно.

– Так своим же трудом, вы чего!

– Своим трудом можно заработать столько, сколько государство тебе определит. А самому у граждан кровные выжимать – ни-ни!

– А государству можно у граждан кровные?

– Государству можно. Тебе нельзя. В камеру!

То есть можно вырастить пучок петрушки и продать за копеечку. А вырастить три грядки и продать за рупь нельзя. А армянам-азербайджанцам можно, они заносят кому положено. Вот такую страну мы теряем. Ничего, на её костях вырастет новая, в которой все кавказцы окажутся иностранцами и не будут торговать петрушкой. Когда вырастет? Когда-нибудь, не знаю, я не пророк. Закрыли тему майонеза.

Каникулы кончились, на улице темно, в лицо задувает, хрустит под ногами снег – я иду в школу. Порой прямо колбасит от этого. Год назад воспринимал спокойно факт своего ученичества, а сейчас уже колбасит. То в Москве переговоры с функционерами по поводу вывода страны из пике, точнее из задницы. А то творчество Лермонтова и реакция царизма на амфотерные металлы в произведениях Пушкина.

– Геннадий, вот твои двести пятьдесят рублей. Но я тебе советую не светить их до переезда на отдельную жилплощадь.

– Почему?

– Они тут же исчезнут, а тебе авторитетно заявят, что снимать квартиру никаких денег не напасешься, что жить вместе дешевле, что кто-то мог бы и зарабатывать побольше, если уж женился с не-пойми-какого перепугу.

– Да ну, ты утрируешь, Жорж.

– Ладно. Вопрос – ты получку свою видел после того, как домой принес? Половину хотя бы? Спроси хоть раз: «Где деньги, Зин?»

– Не угадал с именем. В остальном угадал.

– Еще угадаю сейчас. Заработанное вами попадает не в ваш семейный бюджет, а в бюджет твоей тещи – чужого тебе человека. А потом тратится так, как считает она. Я ошибаюсь?

– Ну не прямо так, но пока именно так. На свадьбу много потратили, в семье с деньгами тяжело.

– А всё подаренное гостями куда-то пропало. В ту же дырочку, куда твоя и жены зарплата ушла. Бегите, глупцы! Слуууушай, а давай я тебе твои деньги не отдам? А отдам, когда вы переедете.

– А давай. Только полтинник на квартиру я заберу.

– Геннадий, вот твои пятьдесят рублей. Остальные потом.

– Вот здорово! Полтинник, как раз на переезд и пару месяцев аренды хватит.

– С переездом может помочь? Мы с бойцами вещи поможем потаскать.

– Я тебя умоляю, тех вещей всего-ничего! А там это, пояс москвичам понравился? – как быстро переключился человек на другую тему.

– Больше скажу, жена Родимцева обещала его носить и хвастаться перед знакомыми. Мы с тобой можем еще чуток заработать на этом. Только надо фурнитуру подготовить. Отливай больше, запас не трет карман.

Да, наличие муфельных печей позволило нам организовать отливку пряжек, застежек и прочих бляшек-мушек в приличных объемах. Иначе, откуда бы мы взяли набор для подарка? Я лепил модели из воска, многоразовые формы отливали в гипсе, а потом лили из всего желтого, что под руку попадалось. Такой цветмет как латунь и бронза напрямую шел в переплавку, когда попалось олово, мы взяли медь и сами получили бронзу неустановленного состава. В том смысле, что процентное содержание олова в сплаве гуляло как конь по лугу.

На Геннадия у меня были еще кое-какие планы, но я их не озвучивал. Рано еще, да и огласки боюсь. А вообще, есть мысль подтянуть его в Тулу на наш проект по спортбазе. Иначе, где нам брать спортинвентарь? Не производит пока советская промышленность «доспехи рыцарские, тридцать комплектов; мечи булатные, сорок штук».

– Александр Алексеевич, какие дела у нас с секцией? Вы будете её вести параллельно с кружком?

– У меня вариантов нет, Жора. Тащить наших ребят в секцию и смешивать в кучу новичков с твоими воинами глупо. Закрывать кружок – вообще нехорошо. Я предлагаю всех мальков у тебя забрать туда, во Дворец Спорта, а отроков и воинов оставить тебе. Ну и я помогать буду.

– Согласен с вами по всем пунктам. Тут только расписание составить надо так, чтоб вы там не пересекались с вами тут. Я это я, но официально вы кружок ведете. Так что присутствие на занятиях, сами понимаете, обязательно. Не говоря уже о том, что кто-то и стукнуть может на вас.

Ему никак нельзя от кружка отказываться. За кружок доплата идет, от денег никто из нормальных людей не отказывается. Плюс физрук понимает, он еще слабоват в технике, а тут я под боком, можно дальше впитывать науку. Его практичный мозг не напрягают вопросы на тему источника моих знаний, видимо записал меня в самородки и закрыл тему. А секция – это хорошо. Мои воины и отроки нуждаются в свежем мясе, с которым можно встречаться на соревнованиях хоть какого-то уровня. Пусть будут городские, а потом областные, когда в Туле появится команда. Или если появится. Почему сказал «мясо»? Пока им никто не соперник, потому как нигде не происходит обучение. А самоучки – это просто ненужные травмы. Но тоже тема интересная.

– Александр Алексеевич, есть идея! А давайте на первом занятии мы с вами проведем спарринг для новичков. Покажем им, к чему стремиться. Без счета, без победителей и жесткого рубилова, просто легкий техничный спарринг.

– Хорошая идея, мне нравится. С педагогический точки зрения полезно будет. Только не завали меня, с педагогический точки зрения это неправильно.

К первой тренировке в Доме спорта у нового тренера были подготовлены палки, болван и кое-какие бумажки. Зато бумажки были с грифами «Утверждаю», то есть официальные документы. Первые документы, касающиеся методики нового вида спорта. Прогресс, можно сказать. Новички на первой тренировке были просто новичками, а мальцы уже щеголяли поддоспешниками, их собственные палки были обмотаны киперной (текстильной) лентой с клеем ПВА, чтоб не так быстро ломались. А еще они притащили из школы два комплекта доспехов: на меня и нашего физрука. Вот прямо лучились пацаны гордостью за свой статус. Новичкам их догонять и догонять. На глазах новичков мы облачились в пластинчатые тренировочные доспехи, надели норманнские шлемы с кольчужными бармицами, наручи, рукавицы. Кстати, защита бедер была такая же ламеллярная, как и на груди и плечах.

Бой! Раз договаривались без жесткостей, то просто максимально быстрый обмен ударами, финты и обманки. Скорость и точность в надежде, что противник не угадает точку твоего удара и не успеет дернуть щит. В какой-то момент осознал, что вернулось старое ощущение, когда ты не обращаешь внимания на удары соперника, а левая рука сама кидает щит туда, куда придет «вражеский» меч. Тело управляется спинным мозгом и подсознанием, всё происходит на рефлексах. Ты уже не просчитываешь свой удар, просто намечаешь цели на теле противника, правая рука кидает туда кончик твоего меча. Здорово, я люблю этот спорт! Старый добрый зацеп щитом: мечом в нижний край щита соперника, выбросил свой щит вперед за кромку опустившегося щита, зафиксировал и тут же ударил в правую ключицу, не давай закрыться. Мой меч еще только поразил цель, а левая рука уже кидает щит вверх, блокируя ответный удар. Классика! Разрыв дистанции, стоп! Оба даже не запыхались. Я молчу, добивать учеников будет тренер.

– Вот так, бойцы, выглядит бой подготовленных спортсменов в нашей дисциплине. Естественно, сейчас мы не показывали всё, на что способны, цели победить любой ценой не было. Но представление о скорости ударов и их интенсивности вы получили. Теперь самое время понять, нужно ли вам это. Если кто-то решит, что это не его спорт, буду только рад, что человек вовремя принял верное решение. Хуже, когда человек сворачивает на полдороге.

Верно всё сказал Александр Алексеевич, ну разве что чуть польстил себе насчет «не показывали всё, на что способны», он показал всё, что умеет. Но всё равно здорово, меня первый раз накрыло таким удовольствием от боя. Досматриваю тренировку молча, тут не моя епархия. Я вообще сегодня просто учебное пособие и ассистент. Доспехи оттащил вместе с мальцами из нашей школы. Кстати, всех новичков после тренировки мы приняли в мальцы. На первом занятии не отсеялся никто. Смешно, а ведь у тренера нет своих доспехов. Они на балансе школы все. С другой стороны, ему пока и не надо, детишек гонять можно и так. А бить я его буду исключительно в школе, где хранятся эти самые доспехи. И бить я его буду до самого лета. И пусть он только попробует дать мне сдачи. Пусть попробует, а то так не интересно. Одноклассники тянутся, показывают результаты, но пока неважные из них противники для меня. Они и сами это чувствуют, может потому и отдаляются потихоньку. Или это я готовлюсь к переходу и не держусь за отношения. И с Вадимом история получилась не самая хорошая. Упрекнуть некого, все молодцы, а осадочек остался, как говорится. Это они еще не знают, что через четыре месяца меня заберут от них. Наверное.

Но мысль в голове у меня верная – у меня тоже нет своих доспехов! Сапожник без сапог, всё по пословице. Ну и ладно – я расту, защита, построенная на меня сегодня, станет мала через полгода. Не будем форсировать события. Но зерцальный доспех, вроде того, что мы продали в Москве, надо завести себе. На вырост. Мама пошьет мне набивной тигиляй, вот и готов приличный комплекс. Угу? А башка? А руки? А щит? В меч? Молчу-молчу! Чего спорить с умным человеком – надо потихоньку собирать комплект защитного и наступательного вооружения. Такой, чтоб не возникало вопросов по национальной и политической идентификации. Чтоб не мешал двигаться вперед, к победе наших идеалов. Чтоб не давил на плечи, на мне и так большая ответственность лежит, тварь такая.

Сумрачный Гений, я ставлю тебе задачу – подготовить меня к битве добра со злом. На какой стороне выступлю я? А это важно? Ах нужно знать цвет костюма? И ведь не поспоришь, блин! Записывай, на мне будет красный бархатный плащ с вышитыми золотом серпом и молотом. И непременно шаркающей кавалерийской походкой…

Глава 11
Комсомольский задор

Через неделю после поездки в Москву позвонил Саенко Михаил из Тульского обкома ВЛКСМ. Удивляет неспешность ведения дел в двадцатом веке по сравнению со следующим. Неделя нужна чтоб диск накрутить.

– Привет, Милославский! Саенко на проводе. Ты к нам в Тулу планируешь приехать?

– Добрый день, Михаил! А есть повод?

– Удостоверение тебе выпишем, как я обещал. Ну и пообщаться по работе надо бы.

– Ну надо, значит надо. Я как штык. Во вторник восемнадцатого ближе к вечеру устроит?

– Вполне. Записал.

– А по какому адресу приезжать.

– По старому, никуда мы не переехали.

– Не взяли вас? Может и к лучшему – подальше от начальства, поближе к кухне!

Вот так, в новое здание обкома партии комсомольцев не взяли. Здоровенный квадратный колодец позже назовут Белым домом, хотя здание серое. И это же имя получат практически все городские администрации России. Помню, по Мурому меня катали, водитель произнес: «А вот наш Белый дом. Он у нас розовый». А точно такие же колодцы, как в Туле, до развала Союза успеют построить во многих областных центрах, так понравился этот проект партийцам. Может, подсознательное желание отгородиться от народа? Там прудик внутри, своя атмосфера, одалиски в шальварах, павлины… В старом здании атмосфера другая – оно было построено в начале двадцатого века как пансион-приют для дворянских детей, из которых выращивали офицеров. Практически, суворовские училища наследники таких приютов. Только в приюты брали отпрысков нищих дворян с четырех лет. Здание получилось величественное, как тогда было принято. В советское время снесли часовню, потом пристроили крылья для большей вместительности, но фасад не пострадал.

Во вторник я как тот самый штык от тульской винтовки Мосина стоял перед дверью отдела спортивной и оборонно-массовой работы. Что ни говори, а серьезный отдел. К ним, как я понял относится не только спорт, а еще военная подготовка молодежи и гражданская оборона. Нормально так меня занесло.

– Здрасьте, Михаил! Разрешите войти?

– Добрый вечер, заходи, присаживайся. Как добрался?

– Что нам комсомольцам километры дорог? Сел в пригородный поезд, полтора часа и у вас.

– Молодец. Фотокарточки принес на удостоверение? Маша, забери и иди оформи удостоверение до конца. Печать, знаешь у кого? Всё, иди. – Маша гордым лебедем проплыла по кабинету и исчезла из поля зрения.

– Вам небось, Михаил, теперь площадей прибавят, раз обком уехал. Заживете!

– Как же, горком партии на освободившееся место заезжает. Так что наоборот, одни расстройства. Чуть дернут из обкома партии нас, беги через полгорода к ним.

– А может дергать реже будут. По телефону всё порешаете. Номеров вам на АТС добавят, висеть будете меньше на вертушке.

– А тут ты прав. Соображаешь. Откуда?

– У меня дома телефон не городской, а ведомственный. В город выйти не всегда получается. Может уже того, к делу?

– И верно, пятый час уже, смеркается за окном. Наш с тобой проект на карандаше у моего прямого начальства в ЦК ВЛКСМ, то есть приоритет самый высокий. Там заведует таким же отделом товарищ Онегин, слышал может?

– Знаю такого, он нас летом на Российской Школе Комсомольского Актива гонял.

– Вот и он теперь про тебя знает, я ему твой телефон дал. Так что не удивляйся, если из Москвы позвонят. Там (Миша ткнул пальцем в потолок) за нами пристально следят. Если вдруг, подчеркиваю, вдруг позвонят, отвечай четко спокойно, не теряйся. Если чего-то не знаешь, честно так и говори, не юли. А потом сразу мне перезваниваешь и докладываешь, кто что как о чем. Всё понятно?

– Так точно!

– Молодец. И пойми, у нас нет неважных дел. Вот тебе сейчас выдадим удостоверение внештатного работника нашего отдела, тем самым тебе будет оказано высокое доверие комсомола. Должен понимать и соответствовать. И приносить пользу комсомолу, а без этого какой ты комсомолец?

Еще пяток минут накачки и я всё осознал, мало-мало не заснул. Моя спасительница Маша пришла раньше, чем я позорно клюнул носом. Сунула мне под нос какой-то грязноватый журнал и ткнула самопальным маникюром в строчку: «Расписывайтесь, Милославский, тут за получение удостоверения личности». Теперь я личность, дорогие товарищи и граждане! Я даже могу дать вам удостовериться. А если серьезно, то корочка хорошая. От хулигана не защитит, но, если на драку успеет прибежать милиционер, он быстро поймет, кто хулиган, а кто неравнодушный гражданин на страже порядка. Опять же в стране немало мест, открытых для товарищей и куда нет хода гражданам и людям.

– Жора, теперь докладывай, как движется дело с истфехом в твоем городе.

– В городе второй год действует школьный кружок истфеха, в котором занимается восемнадцать подростков в возрасте от тринадцати до пятнадцати лет. В открывшейся в январе секции истфеха занимается еще двадцать два школьника в возрасте от тринадцати до шестнадцати лет. Городским комитетом по физкультуре и спорту утверждена программа тренировок для первого года обучений и стандарт проведения соревнований городского уровня. При этом у секции нет необходимого спортивного инвентаря, а школа обеспечивает себя инвентарем сама. Доклад окончен.

– Так. А поделиться инвентарем с городом?

– Весь инвентарь у школы на балансе. После целевой проверки музея школы и кружка товарищами из ОБХСС директор не пойдет ни на какое шефство, кроме официально оформленной актами передачи спортивных снарядов со своего баланса. И ничего не спишут фиктивно.

– Понятно, не всё здорово. А какие у тебя есть идеи?

– Школа раньше продавала вагонному депо свою продукцию совершенно официально. Сейчас она может таким же образом продавать спортивное снаряжение и прочее. У нас там целых два цеха по изготовлению доспехов, спортивного инвентаря и исторических костюмов. Работают школьники с энтузиазмом, осваивают рабочие специальности. И я планировал не только предложить вам закупать у них снаряжение для будущей базы, я предлагаю смотреть глубже.

– Глубже, это как?

– Надо создавать в школе экспериментальное школьное производство или цех. Выпускать специфичную продукцию, платить школьникам какую-то копеечку, воспитывать трудом не на словах и не только в рамках уроков труда. Объявить об этом эксперименте на всю страну, продемонстрировать всем первичкам ВЛКСМ, как нужно готовить рабочую молодежь. Вы не представляете, как популярны в нашей школе мастерские у мальчиков и девочек. Да что там, вы должны были слышать, школьная продукция выступала как художественный реквизит для фотовыставки в Манеже. Нас центральное телевидение упоминало в репортаже.

– Маша, слышишь, какая смена растет! И ведь ничего не просят, что важно! Приходи Родина, смотри на наш труд. Вот это я понимаю, комсомольцы! – вроде нормальный же человек Миша, а переклинивает порой. Хотя и меня тоже клинит. Проехали. Дела сделал, пора и честь знать.

Когда Милославский ушел, Михаил тоже не остался в кабинете, а пошел курить на улицу. Тихий сквер, почти тихий сквер в центре города на самом деле приятнее, чем обкомовский колодец. И пруд ситуации не изменяет. Здесь спокойнее, лучше думается. А подумать всегда полезно. Пришел комсомолец-школьник и вывалил такую кучу! Нет, нехорошая ассоциация. Пришел и выдал на-гора угольной шахты золотой самородок, так вернее. Инициатива снизу в виде практически готового школьного цеха, у которого уже есть желание работать, ассортимент, поставщики сырья и технологические карты. Осталось только покупателями обеспечить. А за этим дело не станет, его же отдел и заберет продукцию. И вторым слоем обеспечение спортбазы по истфеху спортивным снаряжением. Или это первым слоем? Вкусный винегрет. И кто всё это организовал? Мы! Мы молодцы. Недавно на этой должности, а уже такую штуку организовали. Горком их тоже надо настропалить, чтоб палки не начали вставлять в колеса. Всё равно все достижения райкомов и горкомов в области суть достижения обкома. Нет, но каков я. Позвонит Онегин, а я ему доложу весь расклад. Наверху поймут, что Саенко не прост, Саенко можно доверять серьезные проекты не только в масштабах области. Саенко и сам понимает, Тула экспериментальный полигон. Удачный опыт размножат на весь Союз. Липецкий зав. отделом спорта конечно молодец, в Афганистан поехал комсомольским инструктором, а мы вон чего! Под пули любой может полезть, а такое дело провернуть… Осталось только грамотно организовать, опираясь на грамотные кадры. А они есть? Их есть у меня!

Домой попал уже совсем поздно, хотя я часто в двадцать прихожу весь последний год. «Мама-папа, я дома!» – мог и не кричать. Прихожка в нашей хрущевочке метр на метр, как говорится, больше двух не набиваться, заходить по одному. В открытом положении входная дверь практически касается открытой двери санузла. Только полностью открыть двери невозможно, между ними вешалка. А еще одно чудо строительной мысли – дверь в подъезд в створе с квартирной и санузлядской. Если сидишь в ванне и зимой кто-то входит в подъезд, это чувствуется. Так что, когда я разувался, моя голова вылезла из прихожки и еще раз поздоровалась с родителями, мол всем приветики, покушать есть что?

Сижу, поглощаю ужин, радую родителей аппетитом. Чтоб им было не так скучно радоваться, выкладываю на стол удостоверение: «Убедитесь, родители дорогие, ваш сын теперь личность!» Солидная корочка, родное фото, красота овала лица подчеркнута дугой печати. Ну и надписи всякие солидные. «Тульский. Областной. Комитет. Комсомола» – папа прочел каждое слово как отдельное предложение.

– Неожиданно, сын. Я так понимаю, ты теперь делаешь практически то же самое, но под эгидой обкома ВЛКСМ? – папа.

– Угу, делаю что хочу в интересах комсомола, но пока мне за это не платят. Однако есть надежда, если всё и дальше будет развиваться в том же духе. Как Дюма писал в Трех мушкетерах, «Всё, совершенное подателем сего сделано в интересах партии и с моего на то разрешения. Всегда ваш Лаврентий Берия».

– Приятно видеть твой позитивный настрой. Всё время удивляюсь, как ты ухитряешься скакать по мозолям уважаемых людей под их радостные крики – мама.

– Пока получается, не вижу смысла прекращать. Я в школе ничего про уход после восьмого класса пока не говорил. Но потихоньку перестраиваю процессы, чтоб они без меня справились.

– Не много на себя берешь, Жорка? С чем может не справиться школа без тебя?

– Папочка, загинай пальцы: с изготовлением историчных доспехов; с тренировками в кружке и секции; с поддержанием трудового энтузиазма; со сбытом произведенной спортивной амуниции. Не так уж мало, по-моему. Забыл – с организацией соревнований на городском уровне.

– Коль, что ты сразу начал осаживать мальчика, он правильно говорит. Нам самим пора окончательно решать, как и когда мы будем переезжать. Мне не хочется отпускать Жору одного в Тулу надолго.

– Мать, у нас взрослый парень, ему летом пятнадцать уже. Его ровесники поедут в другие города учиться в техникумы, и никто не говорит, как они там?

– А ты точно знаешь, что никто ничего не говорит? И как они там живут, знаешь?

– Я с Жоркиного возраста в интернате жил, вот смотри, не умер.

– Ага, я помню тебя немертвого после этого интерната, на карточке видела. И студентом тебя в Новосибирске видела – одни уши да глаза.

– Мам, Тула рядом, если проголодаюсь, на поезд и к вам отъедаться. Люди каждый день в Тулу от нас на работу катаются. Хотя, если билет покупать каждый день туда и обратно, чуть не полтинник выходит. Проще квартиру снимать. А если жилье дадут, то домработницу нанять. Девочка, ты чьих будешь? Я в прислугах у Милославского!

– Жорка, взрослый ты когда бываешь? Почему мы не видим?

– В комитете комсомола я взрослый, а дома рядом с вами отдыхаю душой. Можно?

– Можно, сынок. Отдыхай.

– Так что мы уже решили?

– Так ты сам сказал, не бежим. Летом начнем подыскивать варианты обмена. Пока денежку подкопим на доплату.

– Вам еще участок продавать. Идеально в апреле, перед основными посадками. Глядишь, и доплату копить не придется. А можете и зимой, чего время тянуть.

– А если не переедем?

– Уезжать надо отсюда, чувствую я. Вот прямо кричит всё во мне – уезжать!

Я не мог сказать родителям, что в мае восемьдесят шестого рванет Чернобыльская АЭС и наш городок попадет в зону радиационного заражения. Где Чернобыль, и где Узловая… а донесло осадки, хорошее такое пятно получилось. Чем потом чернобыльские выплаты получать, лучше сразу уехать. Плохой из меня попаданец, не присел на уши Андропову, и Горбачеву гадать на ладошке не поеду. Какие еще варианты бывают, читал ведь эти книжки попадунские. Ага, чаще ржал, чем в блокнотик выписывал. Да и блокнотик потерял, когда через портал провалился. Вспомнил! Надо захватить какую-нибудь Ротару и потребовать встречи с самым главным коммунистом. Далась мне эта Ротару. В смысле, не далась. А я и не просил. Онегин сказал, не с моим велосипедом в её дворец ехать. Тьфу! Хрень какая в голове опять. Нужен секс. Два секса. Один утром, второй вечером. А то мысли уходят куда-то. Про Чернобыль думал, между прочим. Хотя Ротару как раз с Украины, всё логично. Всё, я уже сплю, мама. Не буди меня утром, я в школу не пойду. У меня совещание в федеральном агентстве, я к десяти туда поеду сразу…