Текст книги ""Фантастика 2025-132". Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"
Автор книги: Яся Белая
Соавторы: Юрий Ра,Моргана Маро,
Жанры:
Боевая фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 169 (всего у книги 354 страниц)
Глава 10, в которой я рассмеялась…
Прихожу в себя в клетке. Моя тюрьма трясётся в ритме «тунц-тунц».
На таких децибелах музыку обычно слушают орки. Но оркам-то откуда здесь взяться? Кстати, понять бы ещё, где это «здесь»? Пытаюсь встать – что-то тянется за руками и позвякивает. Цепи? Да вы спятили?! Фею и на цепь? Я вам не собачонка какая-нибудь!
Оглядываюсь в поисках волшебной палочки. Да что за… силы тёмные! Палочки нет!
Подползаю к краю решётки, смотрю, как под:
двое существ, как говорит современная молодёжь, зажигают. Их движения дёрганные и больше похожие на пляску Мурчелло, объевшегося неведомых зверюшек. Сами же танцоры выглядят, как бродяги: одеты в какие-то несуразные грязные лохмотья. Один – в зелёные, другой – в синие. Добавить к этому ещё полукрысиные рожи – те ещё танцульки получаются.
Но особенно жжёт синий. Даже язык вывалил: прыгает на задней одной лапе, дрыгает второй, молотит воздух передними. Зелёный же, куда более тощий, с выпирающим кадыком, запрокинул морду и дёргается, как заведённый.
Тут они уже начинают подпевать, и хоть уши затыкай. Слушают всякое старьё! Хотя новинки сюда, в окрестности Злобнолеса, видимо, доходят медленнее и хуже.
Понимаю, что вряд ли до них докричусь, но всё-таки пытаюсь:
– Эй, танцоры!
Они, как и следовало ожидать, не реагируют.
Зато отзываются рядом. Нежный, едва различимый за грохотом голосок просит:
– Не зовите их, не надо! Они страшные и могут нас съесть!
Осматриваюсь – Ляна. В соседней клетке.
И судя потому, что одежда у неё запылилась, а волосы сбились, она здесь уже довольно продолжительное время.
Подманиваю ближе. Она тоже звенит цепями, когда подаётся мне навстречу. Беспомощно вскидывает вверх тонкие руки: вот, мол!
– Главное, спокойствие, – говорю ей, обнимая через прутья клетки.
Но она не слушает и плачет вовсю.
– Я ведь просто шла. Никого не трогала. А тут эта крыса – шасть. Я хоть и знаю, что он не совсем крыса, но всё равно – боюсь их и не люблю. Стала отступать, а тут дыра, вот такенная. И я провались. А потом смотрю – в клетке. Да что же это такое?! Теперь они нас съедят! У них зубищи ого-го, я видела!
Глажу её по голове, успокаиваю, готовлю:
– Нам всё равно нужно как-то обратить на себя их внимание, – шепчу. – У меня пропала волшебная палочка, нужно её найти и вернуть любой ценой, потому что иначе отсюда не выбраться.
– Орех! – Ляна мгновенно успокаивается и с видом знатока поднимает пальчик вверх.
– Орех? – повторяю я, не понимая.
– Ну да, я же белка. А вы разве не знаете известную беличью поговорку?
– Нет, конечно, откуда мне знать. Мне фейских хватает.
Она вновь поднимает пальчик:
– Где белка, там и орех.
– Мудрое высказывание, – соглашаюсь я, чтобы не обидеть свою милую собеседницу. – Только вот чем оно нам поможет?
– А вот чем! – и достаёт из кармана передника крупный орех.
Несколько секунд смотрит на него с невыразимой нежностью, как на великую ценность, потом, плаксиво сморщив личико, всё-таки запускает «снаряд». Да так ловко, что он угождает прямиком в голову синего.
Сумасшедшая пляска прерывается и крысор злой, будто его внезапно разбудили, поворачивается к нам.
Подаёт зелёному сигнал, и тот вырубает музыку.
В тишине, которая теперь давит на уши не хуже недавнего тунцканья, произносит ехидным голосом:
– О, девочки проснулись.
И гаденько так ухмыляется в топорщащиеся усы.
Зелёный направляется к нам, похрустывая шеей.
– Феечка и Белочка! Знатный улов, правда, Рыр? – говорит он синему.
– Верно, Ырр. Что будем с ними делать? – отвечает тот зелёному.
– Слыхал я, – Рыр открывает пасть и демонстративно ковыряется в зубах, – очень вкусным бывает рагу из фей.
– Верно, Ырр. Очень сладкое.
Ляна дрожит и попискивает рядом:
– Я говорила, говорила сожрут!
Цыкаю на неё и, подойдя к самому краю клетки, обращаюсь к крысорам:
– То есть, вы заманили нас сюда, чтобы съесть? Какой нелепый план.
Рыр и Ырр переглядываются.
– Нам нельзя говорить правду…
– Верно, нельзя.
– Если скажем, – один толкает другого в бок, – Ырыр нас убьёт.
Интересно, сколько ещё вариаций можно составить из этих двух букв? Мурчелло бы поучиться у них имена придумывать.
– Ырыр очень страшный? – интересуюсь.
Чем больше информации, тем проще действовать.
– Да, – дружно кивают синий и зелёный.
– Он нас обижает, – говорит Рыр.
– И бьёт, верно, – добавляет Ырр.
Отлично! Запуганные и забитые починённые – худшие из возможных. И я перехожу на совсем уж заговорщицкий тон.
– Если вы поможете мне и ей, – указываю на Ляну, – я помогу вам.
Они придвигаются ближе.
– Как?
– Рассказывай!
Я выбираю самую таинственную версию голоса и шепчу:
– Кто-нибудь из вас пробовал П.И.Л.?
– Неа, – мотает головой Рыр. – Я не пил.
– И я не пил, верно, – подтверждает Ырр.
– Мальчики, боюсь П.И.Л. – не значит пил.
– Ыыыы, – тянет синий.
– Рррр! – злится зелёный.
– Ты дурачишь нас, фея!
– Верно, за идиотов держишь. Что мы не знаем, что пил значит пил!
– Нет-нет, – качаю пальцем и замечаю краем глаза, как улыбается приободрившаяся Ляна, – П.И.Л. – это Поцелуй Истинной Любви.
Ребята переглядываются вновь, скребут затылки, переступают по каменному полу босыми когтистыми лапами.
И, наконец, выдают дружно:
– Такой П.И.Л. никто из нас не пил!
– А хотите попробовать? – добавляю в голос томления, чуть приспускаю рукав с плеча.
– Ещё как хотим!
– Верно, хотим!
– Тогда освободите нас, а то как же целоваться, если ты в цепях и в клетке.
Ырр идёт за ключами. Они висят на большом кольце, вбитом в стену.
Рыр топчется рядом, подмигивает то мне, то Ляне.
А я боюсь, как бы меня не стошнило, прежде чем воплощу задуманное.
Наконец, Ырр находит ключ.
И отпирает наши клетки, а потом и кандалы.
Крысоры выводят нас из норы, где мы прибывали в заключении, в более-менее просторную комнату. Здесь пол уже дощатый и со следами их танцев в виде довольно-таки глубоких царапин.
Несмотря на то, что мы с Ляной некрупные, крысоры едва достают нам до плеча. Но смотрят при этом с вожделением, разве что слюни не капают.
Я оглядываю комнату: где же они спрятали мою палочку?
Комната похожа на трактирную: грубо сколоченный стул, скамья, рогатая люстра под потолком, ну и маготафон с громадными динамиками. На столе остатки еды и недопитое пиво. В углу несколько тюфяков.
Холостяцкое логово.
Присаживаюсь на скамью и мечтаю скорей найти палочку. А то вконец провоняю этим кислым запахом и испорчу платье.
– Итак, уважаемые господа Ырр и Рыр, – лёгким наклоном головы обозначаю вежливость, – прежде, чем получить П.И.Л., его надо заслужить.
– Служить? Не хотим…
– Так нечестно, верно…
Развожу руками:
– Ничего не могу поделать. Поцелуй Истинной Любви – магия. А магия никогда не даётся даром.
Ляна, присевшая рядышком, горько вздыхает.
– Лучше согласитесь. Я однажды не согласилась поиграть с феей, и вот, двуногая.
Любопытство и похоть в этих гадких созданиях борются с ленью и, наконец, побеждают.
– Говори, что нужно делать?
– Верно, скорей!
– Всё просто, принесите мне мою волшебную палочку. И каждый из вас получит по поцелую.
И тут начинается.
Ырр и Рыр мечутся туда-сюда, заглядывают в углы. Развивают бурную деятельность.
Мы с Ляной обнимается и держим кулачки, чтобы скорее нашлась. Говорю ей на ухо:
– Как только у меня будет палочка, я оглушу этих олухов, и мы сбежим. Будь наготове.
Ляна делает очень серьёзное лицо:
– Поняла, уж что-то, а бегать я умею.
Отвлёкшись на разговор, мы не замечаем, как на сцене появляется третье действующее лицо, вернее, его огромные лапы с крючковатыми когтями.
Дружно вскидываем головы и видим громадного (даже по человеческим меркам) крысора. Кроме пёстрых штанов – у этого алых – на нём длинный кожаный плащ.
Редкие серые волосёнки сосульками висят с обеих сторон заострённой, тронутой шерстью морды.
Он гогочет и держит обоих наших спасителей за шиворот. Потом со всего маху ударяет их лбами и разбрасывает в разные стороны.
Вытаскивает из кармана мою палочку и крутит передо мной:
– Не это ищешь, фея?
Голос грубый, рокочет.
Чувствую, как Ляночка сильнее прижимается ко мне и дрожит.
Я и сама к такому повороту не готова.
– Да, её, господин Ырыр. – Помню, что на ускоренных курсах практической магии нам говорили, что с маньяками нужно говорить спокойно и вежливо. – И очень прошу вас быть настолько любезным, чтобы вернуть эту вещь мне. Она весьма ценная.
– Му-ха-ха, фея! – Он наклоняется близко-близко и обдаёт смрадным дыханием. – Так и отдал. Не уж! Ты мешаешь нашему плану?
– Да-да, – дружно подхватывают синий и зелёный. – Скоро всё тут будет нашим! Мы уже к вам и лазутчика заслали!
Ырыр ухмыляется:
– Что? Не распознали нашего в Галете?
Вот так поворот! Выходит, Галет за крысоров? И, значит, не просто так в академии. Ох, как же мне надо на свободу! К Злобинде – надеюсь, она поцеловала Галета и теперь держит его в ежовых рукавицах? – и Хмурусу? Академии грозит невероятная опасность.
– Галет – мой друг, – говорю я, пытаясь улыбнуться в наглую ехидную морду. – Он не одобрит ваше поведение!
– Какая же ты глупая, хоть и фея! – грохочет Ырыр. – Галета мы науськали, и он расставил те ловушки, через которые вы с рыжей сюда свалились.
Ну, Галет! Ну, гад! Доберусь я до тебя, хвостатый.
– Поэтому, – ухмыляется Ырыр, – я должен уничтожить твоё оружие у тебя на глазах.
Он зажимает волшебную палочку в передних лапах и начинает с силой сгибать.
Палочка звенит тонко и надрывно. И у меня всё сжимается внутри, как будто ломают меня.
Когда рождается фея, рождается и её волшебная палочка. И тут же сама прилетает и ложится в руку. С тех пор наша связь становится неразрывной. Я не знаю ни одной феи, которая бы лишилась своей палочки. Должно быть, они погибали бесславно.
– Пожалуйста, не нужно этого делать, – я встаю и осторожно подхожу к громадному крысору. – Вас обманули, господин Ырыр, это всего лишь кусочек дерева. Он дорог мне, как память. Моя мама подарила мне эту вещь при рождении.
Ырыр лишь ухмыляется ещё гаже и продолжает гнуть.
За моей спиной ахает Ляна, но мне сейчас не до неё.
Ближе.
Ещё ближе.
Почувствуй меня. Иди ко мне.
Палочка у меня – умничка. Чувствует, рвётся.
Ну же, постарайся.
И она пружинисто выстреливает и вонзается крысору прямо в нос.
Ырыр верещит совсем не по-мужски, пытается выдрать занозу.
Но моя палочка на то и волшебная, так просто её не возьмешь! Она ещё и всверливается.
Ырыр орёт:
– Убери-убери от меня эту гадость. Немедленно.
– Не могу, – кричу я. – Ты слишком высокий.
– У тебя же крылья! Подлети!
Полетаю, вытаскиваю палочку, стряхиваю с неё грязную кровь.
Привожу в порядок себя, потом Ляну (негоже белочке быть такой грязнулей), и лишь после – оказываю помощь Ырыру. Но всё равно он ещё некоторое время по-звериному трёт лапой нос.
– Как бы мне тебя наказать? – говорю, приложив к губам ту самую палочку, и с удовольствием наблюдаю, как огромный монстр трясётся, будто смородиновое желе.
Кстати, почему именно смородиновое? Люблю его и давно не ела.
– Не надо, феечка, хорошая! – канючит он и бухается на колени.
– О, придумала, ты уж очень хорош в роли стонущего и унижаемого, поэтому я сделаю тебя… сделаю тебя… – прислужником у самой вредной и капризной принцессы всей Сказочной страны.
– Нет! – вопит он.
– Да и ещё как! – улыбаюсь я. – И ещё, ты будешь в неё по уши влюблён. Точно.
Его долгое «нееет» исчезает в мерцающих искрах моей магии.
Вот теперь я смеюсь. Любовная магия – то, что удавалось мне всегда и лучше всего. Каждый раз на курсах повышения квалификации получала «отлично» по амурным чарам. Знаю, что такое заклятье продержится долго и не снимется ничем.
Но радость моя оказывается преждевременной – синий и зелёный приходят в себя.
– Держи их!
– Хватай!
Они начинают носиться за нами с Ляной, а мы никак не найдём выход.
И вот нас загоняют в угол.
– Она убила Ырыра!
– Верно, наш брат погиб!
– Разорвём их на кусочки!
– На мелкие, верно!
– И на рагу!
– Будет нам ужин!
Надвигаются всё неотвратимее. Вон уже в лапах переливаются зелёные комки магических фаерболов.
Никогда не сталкивалась с магией крысоров. Могу и не отбить.
Ляна скулит жалобно и обречённо.
И тут – раздаётся рык и скрежет когтей.
Является наш избавитель!
Глава 11, в которой я познакомилась…
Рычание и скрежет усиливаются. Теперь уже дрожат не только крысоры, но и белочка рядом со мной.
– Там чудовище! Оно ещё страшнее, оно нас съест! – испугано лепечет она, прижимается ко мне и вся трепещет.
А по стене, между тем, ползёт огромная тень. И голос, низкий, рыкающий, заполняет пространство:
– Отпустите этих женщин! Не то падальщики будут глодать ваши кости!
– Кто ты, чудовище? – дуэтом спрашивают крысоры. Они уже забыли о своей магии, и, кажется, сами усиленно ищут выход из этой комнаты.
Слежу за ними – так и есть, пятятся в сторону шкафа. Удачная маскировка, неудивительно, что я сразу не догадалось.
– Я, – отвечает голос, и раскатистое эхо вторит ему, – Великий-И-Ужасный-Злобно-Когстистый-Зверь. И я порву вас в клочья.
– Ой, мамочка наша Первокрыса! – тонко взвизгивают наши тюремщики, открывают дверь шкафа и с воплем улепетывают, вмиг исчезая в темноте тоннеля.
И лишь тогда, с противоположной стороны, где, казалось, нагромождены сундуки и коробки, – а на деле лишь голограмма, – вернее, прямо через них выплывает гордый и весьма довольный собой Мурчелло.
Опирается на один из громадных динамиков и, облизывая лапу, стреляя в нас самодовольным взглядом, он заявляет:
– Мур-дамы, ждали?
Гад! Во мне борется желание убить и затискать.
Ведь даже я подумала, что явился по нашу душу ещё какой-то подземный житель.
А вот Ляна не колеблется, бросается и сжимает в объятиях так, что мяв-куну самому скоро нужна будет помощь:
– Мурчеллочко, хороший мой! – лепечет она и трётся личиком о его мягкую шерсть. – Как же ты смог? Храбрый! Замечательный!
– Элемявентарная физика, мур, – гордо заявляет котяра. – Резонанс, оптическая иллюзия, мур… IQ у меня высокий.
Ляночка прям млеет вся.
– Да-да, ты очень умный, Мурчелло. И пушистый.
Мяв-кун на всякий случай отходит подальше, видимо, одного сеанса обнимашек ему хватило.
Удалившись на обнимательно-безопасное расстояние, Мурчелло переводит взгляд на меня. И в его радужных глазах заметно возмущение.
– А ты, Айсель, скажи мне, что вы со Злобиндой сделали с моим дорогим другом Галетом?
– Да, кстати, что с Галетом? – надеюсь, я хлопаю ресницами достаточно невинно. – Он проснулся?
– Пррроснулся! – раздражённо отзывается Мурчелло. – Но уже не тот, мяв!
А хвост делает стойку и шипит. Тоже не в духе.
Хвост не в духе! Как вам это понравится? Хорошо, что у Ляны хвост как хвост.
– Что ты имеешь в виду? – с трудом ловлю нить разговора.
Ох уж эти хвосты!
– Лучше покажу, мур!
Он зависает в воздухе – глаза прикрыты, сосредоточен, лоб наморщен, рога, кажется, чуть вибрируют. Как антенны, улавливающие волны.
Затем прикладывает лапу к моему лбу, и я вижу. Зрелище незабываемое.
По главному коридору академии несётся Злобинда, за ней – с видом крысы, увидевшей сыр, мчится Галет с воплем:
– Любовь моя! Ну куда же ты! Свет моих очей!
Видение идёт рябью и исчезает.
Мурчелло возвращает себе всё тоже ехидное выражение лица.
– Видишь, что вы натворили, мяв?! Хорошо, у Хмуруса нашлись нужные зелья. Кое-как отпоили беднягу Галета. А тогда уже стали искать мявас. И Галет вспомнил про магические дыры, которые сам же и сделал. И сказал, что вы, наверное, могли упасть туда. Я нашёл дыру, взял след и пошёл. Но чем ближе я был, тем сильнее было ОНО!
– Оно? – переспрашиваю я. Сообразив, что история будет долгой, присаживаюсь на одну из скамеек и готовлюсь слушать. Ляна пристраивается рядом. И смотрит на нашего вещуна совершенно влюблёно.
– Да, ОНО. ОНО всегда приходит, когда я чувствую близость крыс.
– И что же это за оно?
– Чувство.
Мяв-кун снова меняет выражение мордочки – теперь на испуганно-отрешённое. Он мнёт в лапах негодующе шипящий хвост, а шерсть его идёт зловещими красновато-оранжевыми всполохами.
– Страх, ужас, – бормочет он, буквально откручивая змеехвосту голову. – Потому что я невероятно, мяв, очень-очень сильно, просто до чёртиков… БОЮСЬ КРЫС!
Выкрикнув последнее слово, он зажмуривается, словно что-то сверху сейчас рухнет на него.
И заканчивает уже совсем тихо, на выдохе:
– … а они возвращаются! С подмогой! – и, лихо разворачиваясь к сокрытой голограммой двери, орёт: – Бежим!
Мы с Ляной срываемся за ним.
Мурчелло забывает о крыльях, пускается на утёк со всех четырёх, я лечу, а вот Ляна – бежит, быстро, сосредоточено.
Оглядываюсь на неё, она лишь машет рукой и повторяет скороговоркой:
– Яумеюбегать, яумеюбегать!
На очередном повороте замечаю – крысоры идут по пятам. А за ними – полчище, серая лавина.
– Крысы! – не оглядываясь, кричит Мурчелло. – Они ведут с собой крыс!
И тут раздаётся крик.
Тормозим, поворачиваемся.
Рыр и Ыыр держат бьющуюся, как пойманная рыбёшка, Ляну. Её огромные золотисто-карие глаза полны слёз. Будто говорит: мол, прости, подвела. Белочка указывает глазами на оторванный подол своего платья. Догадываюсь – запуталась в юбке. Беда.
Вокруг действительно полно крыс – крупных, тощих, со злющими красными глазками.
– За дураков нас держите, – начинает один крысор.
– Верно, за глупых, – подхватывает другой.
– Думали, мы не знаем, что Великиго-И-Ужасного-Злобно-Когстистого-Зверя не существует!
– Верно, нет таких.
– Есть только трусливый жирный кот-мутант.
– Мерзкий котяра, верно.
– И сейчас мы разорвём его в клочья.
– Верно, только ошмётки полетят.
– А потом – её.
Рыр встряхивает Ляну, она взвизгивает, Ыыр криво ухмыляется.
Выхватываю палочку.
Но крысор поднимает когтистую лапу вверх:
– Лучше не дёргайся, Фея, а то твоей рыжей подружке придёт конец быстрее, чем ты думаешь.
И тут выступает вперёд Мурчелло. Сам весь дрожит и едва стоит на задних лапах, но смотрит смело. Радужные глаза переливаются и блестят:
– Ляна, я ещё раз встречал Хряся, мяв, – говорит он торжественно и немного грустно, – он сказал, что будет ждать тебя всегда, столько, сколько нужно. Пока не станет настоящим камнем.
И Ляна снова кричит, да так, что сотрясает своды этой норы и сверху падают мелкие камешки:
– Хряяяяяяяяясиииииииик!!! Неееееееееет! Только не камень!
Затем она ловко лупит каблучком по ноге своего хвостатого конвоира, другому удар приходится в подбородок.
И вот она уже свободна и дерзка.
– Пфф, – сдувает рыжую прядку, что пересекает сейчас её личико, и упирает руки в бока: – Я с троллем жила! Что мне какие-то крысы-переростки!
Вижу, как крысоры щерятся и сопят.
Злые.
Их свора мечется и желает рвать.
Дальше всё происходит мгновенно.
Мурчелло становится на четыре лапы и выпускает когти. Змеехвост тоже в боевой позиции и показывает зубы, с которых капает яд.
– Хватай её и лети, мяв, – командует он. – А я покажу им, каких зверей не бывает.
И начинает стремительно расти.
Впрочем, любоваться этим зрелищем некогда. Поэтому подхватываю Ляну, взмываю и лечу к выходу, который уже маячит впереди.
Полчище крыс мчится следом.
Снова ночь и луна. С луной приходит моя сила. Но для этого мне нужно искупаться в её сиянии. А сейчас я не могу, поэтому опускаю Ляну, вернее роняю вначале тропинки, что ведёт к лесу.
Тяжело опускаюсь сама.
Устала. Старею.
– Иди, – говорю, – ищи своего Хряся. Видишь, здесь кто-то снял магическую стену.
Она мотает головой:
– Нет, я с вами до конца, Айсель.
– Не глупи, – строго говорю я, – ты ведь знаешь, с нами, феями, шутки плохи. Лучше делай, что сказано. Хрясь важнее!
Она вздыхает, порывисто целует меня в щёку и убегает к недобро гудящему Злобнолесу.
А я разворачиваюсь к врагам.
Вон их сколько. Мечутся, пока ещё боятся кинуться, но уже чуют, что я слаба.
Крепче сжимаю волшебную палочку. Должна ударить первой.
Моя магия – трансформация. Я не могу убить, покалечить или причинить ещё какой вред. Только превратить в нечто более безобидное.
Например, в лягушек… обращается первая партия нападавших. И квакая, упрыгивает в разные стороны.
Но крысы умны и хитры. Оттого и опасные враги. Они собираются вместе, кишат, совещаются.
Феи понимают все языки. В том числе и языки зверей и птиц. Кроме языка крыс. Они заговорены Болотной Колдуньей. Подчиняются только её потомкам или порождениям, и только они могут понимать крысиный.
Мне остается лишь догадываться, нервно кусать губы, косится на луну и стискивать волшебную палочку до хруста.
Никогда не приходилось сражаться.
Неужели вот так бесславно умру, сожранная крысами?
А хвостатые твари, тем временем, обступают меня широким кольцом, всё сильнее его сжимая. Они издают какой-то странный звук. Он парализует меня.
Я стою, качаюсь, ничего не предпринимаю.
Крысы всё ближе.
Их преисполненные злобы рожи всё гаже.
Шансов у меня всё меньше.
И вот, видимо, вожак стаи прыгает прямо на меня. И падает с визгом, обдавая платье тёмной кровью.
Только тогда замечаю, как змеёй отползает плеть, похожая на тонкий гибкий корень дерева.
И, почти боясь дышать, нахожу взглядом спасителя.
Кудесник.
Хранитель леса.
Настоящий зелёный.
Он высок, строен, прекрасен. В глазах угроза и гнев. Его одежды – из коры и листьев, уходят в землю, сливаются с ней. Будто он сам – часть природы. Хотя, так и есть. Кудесники сильнее других магических рас связаны с самой сутью мира.
– Как вы посмели явиться сюда, гадкие твари! – его голос гремит. Крысы суетятся. Лишённые вожака, они не знают, что делать.
Но всё-таки отваживаются, кидаются вперёд в отчаянной попытке. Начинается танец смерти – под свист плети кудесника и трескучий писк умирающих крыс.
Наконец хвостатые твари понимают, что бой проигран, и откатываются назад, как прибойная волна.
Тогда кудесник направляется ко мне, преклоняет колено и прикладывает одну руку к груди, другую – протягивает мне. Я робко, как девица на первом свидании, вкладываю в неё пальцы.
Он осторожно сжимает их, подносит к губам, обжигает поцелуем. И говорит, обволакивая меня бархатистым голосом:
– Прекрасная фея простит недостойного за то гадкое зрелище, невольной свидетельницей которого ей пришлось стать?
– Что вы, – говорю я, сбиваюсь, потому что сердце колотится где-то в горле, – вы герой! Вы мне спасли жизнь!
– О нет, я лишь делал то, что велит мне сила кудесника. Но если мне к тому же удалось спасти прекрасную фею, то я счастлив.
Я и сама счастлива, не передать как.
– Встаньте, – прошу я его.
Он поднимается с колен, возвышаясь надо мной.
– Героям полагается награда. Какую хотите вы? – тянусь, трогаю ладонью его щёку. Она – словно выточена из дерева – твёрдая, гладкая, чуть шероховатая.
Кудесник перехватывает мою ладонь, целует в перекрестье линий.
– Лишь одну, – отвечает он, – познакомиться с вами поближе. Узнать ваше имя.
– Айсель, – говорю я. – Лунное сияние.
– Лучшего имени вам не подобрать.
Он кланяется и произносит:
– А теперь, с вашего позволения, я уйду. Меня ждёт лес. Много забот.
И, шурша одеждами, отступает и сливается с ночью.
А я стою и всё смотрю на то место, где ещё недавно был он.
И понимаю, что впервые в жизни глупо и безнадёжно влюбилась.
