Текст книги ""Фантастика 2025-132". Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"

Автор книги: Яся Белая

Соавторы: Юрий Ра,Моргана Маро,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 167 (всего у книги 354 страниц)

Глава 6, в которой я прокляла…

Но Ландар грубо встряхивает Долорес и почти брезгливо отбрасывает от себя.

– Вам следует смотреть, юная леди, куда вы идёте, – холодно произносит он. Глаза его при этом горят, а тонкие губы презрительно кривятся.

Бедная девочка!

Так опозорить перед всей академией!

Вон, Марика торжествует. Её прихлебательницы хихикают. А моя дорогая Долорес глотает слёзы.

Ну, Ландар! Ну, скотина!

Подлетаю, обнимаю Долорес и поворачиваюсь к королю. Состояние у меня – вот-вот разорвёт на много цветочных фей.

– Да что вы себе позволяете, мужлан неотёсанный!

Король задыхается от гнева: вон, физиономию перекосило, желваки ходят, кулаки сжимает.

– Фея! – выплёвывает он, глядя на меня с высоты своего роста. И слово звучит в его устах, как ругательство. – Хмурус! – срывается он, наконец. – Какого чёрта здесь делает это крылатое недоразумение?

Я – недоразумение?! Да ты зарвался, человечишка! Да я ж тебя в неведому зверюшку превращу и мяв-куну скормлю!

Уже выхватываю палочку, чтобы привести угрозу в исполнение, возмущенно трепещу крылышками, когда чёрной молнией между нами влетает ректор.

– Прошу вас, Айсель, успокойтесь! – очень вежливо произносит он, хотя глаза его говорят что-то совсем невежливое. – И вы тоже, ваше величество.

Хмурус раскланивается, чуть ли не расшаркивается. А мне вспоминаются слова Ляны: «Король – куратор академии». Наверное, ещё и спонсор.

Чариус Хмурус, между тем, продолжает:

– Уважаемая госпожа Айсель направлена сюда Комитетом по балансу. Видите ли, у нас перекос в сторону тёмных преподавателей, нужно было слегка разбавить светом.

– Вот как, – Ландар ехидно щурится. Глаза у него ненормальные, вишнёвого оттенка, и сейчас в них пляшут недобрые красные огоньки. – Ну что ж, Комитету виднее. И что же преподаёт уважаемая госпожа?

– Основы соблазнения, – не удерживается и таки хмыкает Хмурус.

Ландар оборачивается и указывает на Долорес, всё ещё рыдающую у меня на плече:

– А это, случайно, не ваша ученица демонстрировала нам сейчас практические навыки?

Я не отвечаю, гордо задираю нос и увожу Долорес. Вслед нам несутся насмешки и дразнилки. Ничего-ничего. Смеётся тот, кто смеётся последним. На нашей улице тоже будет праздник, с печеньками и канканом.

Передаю подопечным все ещё плачущую Долорес.

Правда, сейчас она настоящая Депра и, видимо, надолго; всё время бормочет: «Лучше сдохнуть! Я неудачница. Жизнь – боль» и подобную ноющую чушь.

– Ну почему у других получается падать в объятия мужчинам своей мечты, а у меня нет! – заканчивает она печальную тираду.

Добросердечная Люси протягивает ей платок, чтобы та как следует высморкалась.

– Ничего, ещё научишься, – подбадриваю я. – Опыта пока маловато, но мы будем тренироваться.

Депра-Долорес улыбается вымученно и так несчастно:

– Я смогу?

– Обязательно! – заверяю и похлопываю по плечу. – Ты будешь лучшей. Вы все. Но на сегодня занятия окончены. Жду вас завтра в тоже время.

Они понимающе кивают и уводят нашу неудавшуюся дебютантку. А я бегу в свои апартаменты: надо сосредоточиться и понять, что делаю не так. Почему мои методы не работают? Ведь если такие осечки и дальше пойдут, то миссия может накрыться. И тогда не видать мне замужества, как эльфу – кончиков ушей.

Только распахиваю дверь в комнату, как оказываюсь в самом центре метели. Все мои подушки – в клочья, оседают вокруг перьевыми хлопьями. И вот прямо на меня из этого «снегопада» выскакивает мяв-кун: глазищи горят, шерсть дыбом, змеехвост торчком! И главное – на четырёх лапах. А если мяв-кун на все лапы встал – значит, что-то серьёзное!

– Мяяяяяяяяаааааааааааууууууууу! – орёт он. – Деррррррррржжжшшшии!

К последнему завыванию подключается и хвост.

И только теперь я замечаю упитанного крыса, который улепётывает на задних лапах. На голове у него корона, а следом тянется пурпурная мантия.

– Сжирают живьём! Помогите!

Он ныряет за меня, но на всём бегу врезается в ножку шкафа, падает плашмя назад и… оказывается вполне себе нормальным – ну, если не считать объёмного живота – мужчиной в белом мундире.

Помогаю ему встать. Он отряхивается и грозит кулаком мяв-куну. Тот всё ещё вздыбливает шерсть на загривке и шипит, выпуская и втягивая когти.

– Вы кто? – спрашиваю.

– Человек! – отвечает он гордо.

– Уже легче! Прямо гора с плеч, знаете ли. А то я думала эльф какой-нибудь.

– Нет, я король.

Упираю руки в бока и завожу глаза под лоб: ещё один. Да у них тут просто слёт.

Качаю головой.

– Почему же вы, господин король, в таком неприличном обличье перед женщиной появляетесь?

– Да-да, и меня провоцируете! – возмущается мяв-кун. – А если бы я вас ням-мяв-мяв!

Мурчелло уже успокоился, сейчас лежит прямо на воздухе и со вкусом облизывает лапу.

– Эх, – вздыхает король, заводит руки за спину и ковыряет нарядным башмаком пол, – понимаете: я – оборотень. Только все оборотни как оборотни, превращаются то в волка, то во льва, то вообще в дракона. И только мне не повезло – превращаюсь в крысу. Кто ж такого полюбит?

Достаёт из кармана внушительных размеров платок и демонстративно промокает слёзы. Скупые мужские, конечно. Но как убедительно. Меня сегодня что, затопить решили? Ну ладно ещё Долорес, она – девчонка, но этот-то! Вон пузо какое наел? Может, поэтому его никто и не любит.

– Откуда вы вообще здесь взялись, ваше кры… королевское величество?

Сажусь на тахту, указываю ему на стул и готовлюсь слушать.

Он мнётся, пухлые щёки заливает густой румянец, прямо едва ли не под цвет мантии. Только теперь замечаю, что белый королевский мундирчик весьма-таки потрёпан и в пятнах.

– Понимаете ли, – он сдвигает корону набекрень и даже удивительно, как та не падает, – в общем… тут такое дело… одним словом… меня сюда завезли… с мукой.

Он облизывает губы, сцепляет пальцы и, уставляясь в пространство невидящим взглядом, начинает рассказывать:

– Познакомился я, значит, с одной мельничихой-вдовой, стали мы вместе жить-поживать. Огонь, а не женщина. Дородна, румян, ну просто булочка! А уж хохотушка и затейница… – тут он смущается, краснеет, должно быть, вспомнив какую-нибудь особенно веселую затею мельничихи. – Но скоро пресытился. Но не знал, что она – ведьма. Когда она пронюхала, что бросить её собрался, так плеснула на меня какой-то дрянью, и я стал крысой. Тогда она котяру своего натравила, – коситься на Мурчелло, тот ухмыляется и продолжает умываться, но глазами радужными посверкивает хищно. – В общем, загнал меня кот в амбар. Пришлось нырнуть в мешок с мукой. Утром за мукой приехали из академии. Так я сюда и попал. Через три дня с меня флёр-то слетел, и я опять королём стал. Но зато время уже понял, где и кто тут главный. С тех пор вот и прячусь по пустым комнатам, а в полную луну становлюсь вновь крысой. Сегодня, как раз, – полная. Ночью будет. Но днём я впервые перекинулся…

– Как долго вы здесь?

– Около года, – разводит руками король.

– И что же, за это время ректор вас не обнаружил?

– Нет, я хорошо прячусь. Многому тут за год научился. Во всяком случае, заклинанию невидимости – уж точно.

– Как же там ваше королевство без вас?

Он грустно усмехается:

– Да я же ненастоящий король.

– Что значит – ненастоящий?

– Моей страной парламент правит, а я так, украшение. Был.

– Конституционная монархия?

– Ага, – соглашается он и грустно вздыхает.

Понятно теперь, почему его не было в реестре принцев-королей-герцогов, который я уже давно выучила наизусть. Ненастоящих королей туда не вносили. Зачем же в нежных головках девиц на выданье смуту сеять?

– Как бы там ни было, но я должна отвести вас, господин… – и понимаю, что не спросила его имя.

– … Галет, – смущённо подсказывает он. – Хотели Гамлет, в честь Принца Датского, но писарь торопился и пропустил одну букву. И теперь я король Галет Первый Ягардский.

На этот титул Мурчелло вновь делает стойку.

– Ягаррррррдецсссссссс! – рычит-шипит он, взъерошив яркую шерсть. – Из тех, кто построил лаборатории, где создали мяв-нас.

– Мурчелло, успокойся, вряд ли Галет имеет к появлению твоей расы на свет хоть какое-то отношение.

Мяв-кун соглашается, успокаивается, снова укладывается прямо на воздух. Набок и спиной к нам. Чтобы видели, как он недоволен. Но я-то знаю, что он отходчивый и хороший.

– А нам с вами, ваше величество, – говорю Галету, – нужно всё же показаться ректору.

Он тихо скулит, но я непреклонна.

– Пожалуйста, добрая фея, не губите. Он меня точно с потрохами сожрёт. А я этой же ночью стану крысой и убегу отсюда…

Не выношу, когда мужики вот так вот канючат, поэтому ускоряю процесс превращения в грызуна. Затем хватаю крыса за хвост и направляюсь в кабинет ректора.

На мой решительный стук Хмурус открывает сразу, но как всегда непечатно ругаясь.

– Взгляните! – швыряю к его ногам беднягу Галета. – Полюбуйтесь, что у вас тут водится! Безобразие!

Хмурус ухмыляется, складывает руки на груди.

Галет на полу ёжится и закрывается передними лапками.

– Это ещё мелочи, – наконец говорит он. – Тут у нас и не такое водится. А про то, что обитает в этих стенах, вам лучше не знать. Но я приму меры.

Он поднимает Галета за хвост, бедняга трескуче верещит и извивается. В глазах ужас и мольба.

Маленькая коронка со звоном падает на каменный пол, и я будто просыпаюсь.

Что это я? Наверное, разозлилась на весь мужской род. Галет же мне ничего дурного не сделал. А Хмурус, судя по выражению зелёной рожи, сейчас беднягу в котёл с каким-нибудь зельем кинет.

Нет уж, король Галет, конечно, дурак и мельничиху зря обидел, но такая участь для него была бы слишком жестокой.

Неужели здесь всё настолько пропитано тьмой, что даже я начинаю темнеть?

– Ладно, – говорю, – отдайте его мне.

Забираю у Хмуруса, глажу, Галет смотрит с благодарностью и, кажется, плачет.

А он даже милый, этот крысокороль.

– Будет другом Мурчелло.

Хмурус поднимает бровь.

– Мурчелло? Этого пройдохи? Ну-ну, посмотрим, как долго продержится эта крыса на позиции между другом и обедом.

– Пфф! – обдаю ледяным, надо полагать, взглядом и направляюсь к себе.

В голову лезут странные мысли: а зачем, собственно, я ходила к Хмурусу? Хотела его увидеть? Да ну, бред какой-то.

Отпускаю Галета, и он тут же шмыгает в какую-то щель. А я лечу дальше, погружённая в невесёлые мысли.

И, конечно, не замечаю, как врезаюсь во что-то чёрное, бархатистое, что на поверку оно оказывается бархатным пелиссоном[5]5
  Пелиссон – свободная длинная или полудлинная мужская и женская одежда на меху с широкими длинными рукавами.


[Закрыть], на короляе Ландара. Мой нос упирается в толстую золотую цепью. Её обладатель смотрит на меня сверху вниз и самодовольно ухмыляется.

– О, наша мадам «не-смотрю-куда-иду», которая тому же учит и юных девушек?

Умеет этот тип взбесить!

А откуда это он сам идёт? Не с женской ли половины? Судя по всему, свидание с Марикой состоялось и прошло успешно.

– Это вас надо спросить, ваше величество, почему вы разгуливаете в женской части академии, да ещё и в такой час?

– Я – куратор, – гордо заявляет он. – Должен же я посмотреть, как живут мои подопечные.

– Да-да, – говорю, – особенно, некоторые. Златокудрые. Вон, волосы у вас на плече.

Он фыркает, отряхивается. А потом – зло и яростно смотрит на меня.

– Фея! – цедит он сквозь зубы. – Ненавижу фей!

С этими словами он буквально впечатывает меня в стену, одной рукой стискивает моё запястье, второй – описывает контуры моей фигуры.

– Они такие нежные, сладкие, пахнут цветами…

Его дыхание обжигает мне шею, а колено давит между ног. Несколько секунд он осоловело смотрит на меня в упор. Потом обхватывает мою голову ладонями и впивается в губы горячим и страстным поцелуем.

Так меня ещё никто не целовал. И какому-то коронованному проходимцу не позволю!

Колочу его, но будто бью по камню.

Удаётся всё-таки извернуться и влепить пощёчину.

– Что вы себе позволяете, наглец!

– Учу соблазну соблазнительницу, – нагло усмехается он.

– Я ведь тоже могу вас как следует проучить!

Он вскидывает руку:

– Не тратьте попусту магию. Я – антимаг. Любое волшебство против меня бесполезно.

– Тогда… тогда… – задыхаюсь, – тогда прокляну!

– Вы же светлая, вы не можете проклясть.

– Вы плохо знаете фей, – говорю. Сосредотачиваюсь, собираю энергию на кончиках пальцев – никаких палочек сейчас! – и вместе с пучком искр швыряю в него проклятие:

– Исчезни! – а потом добиваю другим, куда более страшным: – Пусть на твою голову свалится попаданка!

И тогда король меняется в лице.

Глава 7, в которой я услышала…

Ландар исчезает.

Правильно, не здесь же попаданке ему на голову падать. Для этого особенные обстоятельства нужны.

Вся женская половина академии мне, конечно, не простит. Хотя, впрочем, они забудут. Всех исчезающих забывают. Ведь у них – другая история и своя сказка.

Но накладывающий проклятие, разумеется, помнит. Хотя я предпочла бы забыть. Всё-таки тёмное колдовство мне претит, даже если применить его пришлось по делу.

Ландер тоже будет помнить – с феями шутки плохи!

И да, я же говорила, что буду смеяться последней. Отряхиваю руки и, довольная, лечу к себе в апартаменты.

А там Мурчелло с Галетом, уже не только подружились, но разлеглись чуть ли не в обнимку на тахте, печеньки с вазы таскают, маговидение смотрят. Юная ведьмочка-диктор по ту сторону зеркала-экрана вещает что-то о здоровом образе жизни. Мяв-кун и крысо-король поглаживают свои животы и соглашаются с ведущей. Хотя фраза: «Движение – жизнь», которая доносится с экрана, это явно не для моих эпикурейцев. Они гоняют туда-сюда бедняжку Ляну: то подай, то принеси, то убери.

Белочка уже успела привести комнату в порядок после их первой встречи.

А Галет довольно быстро забыл, что едва ли не угодил четверть часа назад в котёл зельевара. Развалился, морда крысиная лоснится удовольствием, корона набекрень.

– Так! – тяну я, упирая руки в бока. – Кто-нибудь мне объяснит, что здесь происходит?

Мурчелло лишь досадливо машет лапой: не видишь, заняты, не мешай!

Король-крыс не удостаивает даже взглядом.

Я подманиваю Ляну и говорю громким шёпотом, чтобы котяра и его новоиспечённый друг услышали:

– Ляночка, дорогая моя, тебе же ведь наш уважаемый ректор поручил наказать мяв-куна?

Она косится на пушистое полосатое брюшко Мурчелло и расплывается в счастливой улыбке:

– Да.

– И как именно ты должна его наказать?

Смотрю, Мурчелло навострил уши.

– Щекоткой.

– Тогда приступай. Твоя щёточка для пыли как раз подойдёт для этого.

Мурчелло вскакивает, ерошит шерсть на спине, выгибается дугой, рычит. Хвост тоже в стойке.

Я говорю:

– У вас два варианта: или вы убираетесь отсюда оба, или…

Хвостатые друзья испаряются раньше, чем я успеваю озвучить второй.

Мы с Ляной весело хохочем и перемигиваемся.

Но мне нужно проверить, действительно ли Ландар исчез, в том числе – и из воспоминаний.

– Ляночка, – я опускаюсь в кресло и принимаю усталую позу: – что-то я запамятовала, по какому поводу сегодня был общий сбор?

Она пожимает хрупкими плечиками.

– Точно не помню, кажется, приезжал кто-то из проверяющих.

– Ах да, верно. Инспекция осталась довольной. Похвалили мой учебный курс.

– Это здорово! – радостно восклицает Ляна, как будто проверяли не академию, а её дупло с орешками, и оно оказалось в идеальном состоянии. Потом начинает мяться и теребить кончик пушистого хвостика. – Скажите, уважаемая госпожа Айсель, а ваши занятия может посещать только студент академии?

Я понимаю, к чему она клонит. Да и смотрит так пронзительно, в огромных карих глазах стоит такая мольба, что отказать невозможно. Однако пытаюсь найти предлог.

– Но ты же ведь убежала от тролля. Кого тебе соблазнять?

Ляночка кокетливо вертит попкой и складывает ладошки у плеча.

– Хрясюшку моего и соблазнять. Понимаете, я, наверное, недостаточно женственна. Ведь большую часть своей жизни была белкой, как научиться? А соблазн – это женская мудрость. То вовремя подольститься, а когда и всплакнуть. Рано или поздно я вернусь к Хрясю – тоскую без него. Тогда-то мне очень пригодятся ваши уроки.

Вот и славно.

Значит, на ректора напускать её не будем.

Встаю, приобнимаю белочку за плечи, откидываю со лба рыжеватый локон и говорю:

– Тебе, Ляночка, можно всё.

Она улыбается светло и блаженно.

Добрая маленькая девочка. Хочу поболтать с ней по-девчоночьи, но нашу идиллию нарушает пронзительный женский крик.

Выскакиваем в коридор. Прямо на нас бежит девушка в белом. Взгляд её безумен и полон отчаяния.

Светлые волосы всклочены, будто их рвали в неистовстве.

С трудом узнаю Марику.

Она громко, на одной ноте, вопит на всю академию, заставляя всех выглядывать в коридор:

– Кончено! Всё кончено! Я несчастна…

…на какой-то миг даже пугаюсь, что Марика всё ещё помнит Ландара, но она развеивает мои сомнения отчаянным криком:

– …у меня прыщи!

Мало кто замечает, что несётся Марика прямиком к окну, а оно, между прочим, на третьем этаже. Не знаю, что будет с тёмной колдуньей, если она чертыхнётся с такой высоты, но точно ничего хорошего.

Понимает это и Люси – все девушки с моего курса тоже высыпали в коридор. Полнушка изо всех сил рвёт наперерез и принимает страдалицу прямо на грудь.

Марика не расстраивается, что встречает препятствие. Наоборот, начинает рыдать отчаяннее, громче, несчастнее.

Люси гладит её золотистые кудри, хлопает по узкой спине.

– Не плачь! У меня бабка – потомственная колдунья. Она столько снадобий знала от всех недугов и хворей, которые девичью красоту портят. Я тебе подберу что-нибудь.

– Ты мне, правда, поможешь?

Марика вскидывает прелестное личико, смотрит с надеждой.

– Конечно! – радостно заверяет Люси и трясёт её ладошки. – А ещё – приходи завтра к нам на занятия. Ей же можно, да, госпожа Айсель?

Киваю. Такая красотка в моей обойме не помешает. Будем бить по ректору сразу крупным калибром!

Да и к тому же хорошо то, что хорошо кончается. Зато теперь можно спокойно отдохнуть.

Отпускаю Ляну и бреду в свою комнату, выжатая, как лимон.

Лучший отдых для феи – душ из лунного света. А луна сегодня в ударе.

Дожидаюсь, пока академия затихает, погружаясь в сон. Вижу, как взблескивает серебряная колесница феи Маб – для матушки нет преград. Ни одна магическая стена не удержит Королеву Снов.

И пока она, незримая, желанная, будет носиться по коридорам, транслируя в головы студентов сны с разной степенью возрастной маркировки, у меня есть время принять лунный душ.

Выскальзываю незамеченной, пролетаю над школьным двором и направляюсь к вересковой пустоши, что начинается прямо за академией. Она простилается до самого охранного поля, за которым чёрной щёткой высится Злобнолес.

Мрачноватый вид.

Пустошь окружена полукольцом каменных глыб, из-за чего имеет сходство с чашей. Здесь безветренно и почти безмолвно. Впрочем – в этих краях всегда почти звенящая тишина: живности в Злобнолесу почти нет. А та, что есть, предпочитает сидеть по норам и дуплам. Потому что в лесу безраздельно хозяйствуют мрак и ужас.

Прочь-прочь тёмные мысли. Я пришла общаться с Луной.

Лёгким движением скидываю одежды и вступаю в круг света. Лунное сияние окутывает нежно, ласкает, струится. И тело моё тоже становится полупрозрачным и мерцает.

Приходит нежная музыка. В ней слышны чарующие переборы арфы, серебреный звон металлофона, нежная печаль свирели.

Я могу взлететь без крыльев.

И взлетаю, кружусь, отдаюсь мелодии, растворяюсь в ней. Она проникает в мою кровь, внутри у меня всё тоже звенит и поёт.

Смеюсь, танцую, парю. Нагая, счастливая, свободная.

Звезды подмигивают мне и осыпают золотым конфетти метеоритов.

Но мой полёт, мой танец обрывает ощущение чьего-то наглого лапающего взгляда.

Опускаюсь на землю, скорее колдую одежду и оглядываюсь.

Никого.

Лишь кряжистое, расколотое молнией дерево надрывно скрипит у края скалы.

Но меня не обманешь. Я-то знаю, как тёмные умеют таиться. Они ведь – часть тьмы. Им достаточно дёрнуть её на себя, как полог. И всё – уже невидимы и неощутимы.

Но мой соглядатай, кажется, убирается по-настоящему.

Ни малейшего следа магического присутствия.

Разузнать бы кто такой смелый, что подглядывает за феей во время ночного купания?! Мы в этот период особенно коварны и свирепы.

Возвращаюсь в свои покои злая, ложусь в постель и зову Маб.

Выручай, мама. Без твоей сказки на ночь мне теперь не заснуть…

* * *

Говорят, что феям в ночь со среды на четверг снятся вещие сны. На самом деле сны у нас – всегда вещие. Иные мать к нам не посылает. Мы, её летучая армия, должны быть всегда начеку.

Вот и теперь мне снится лес. Но не нынешний – злой и чёрный, с хищными когтистыми деревьями, а прежний – ещё зелёный, полный птичьего пения и усыпанных цветами полян. Такой, каков он в других уголках Сказочной страны. Раньше Злобнолес звался по-другому, как и весь этот благодатный край, – Чаролесьем.

И жили тут совершенно удивительные люди – мечтатели, фантазёры и сказочники. Ходят слухи, что именно благодаря им и родились когда-то первые феи. Кто-то из сказочников придумал нас для своей истории.

А потом правитель здешних мест, далёкий прапредок Ландара, отверг Болотную Колдунью, и она в ярости наслала на его земли свою приспешницу – Чёрную Злобу. Где та ступала, расползались язвами гниль и плесень, прорастали ненависть и отчаяние. Люди, по науськиванию короля, стали истреблять фантазёров, мечтателей и сказочников: правитель ловко нашёл виноватых в бедах своей страны.

Так и одичал этот край. Озлобился и опустел. Остались тут только тёмные колдуны, голые скалы и Злобнолес на месте прежнего Чаролесья.

Мне снилось, как Чёрная Злоба ползла мерзким слизнем дальше, заражая всё гниением и тленом. А впереди, вестниками чумы, бежали гигантские крысы. Вот одна из них обернулась, и я заметила острое, наполовину человеческое лицо. Полные ненависти глаза всверливаются в меня. Впервые за сто пятьдесят лет просыпаюсь с криком и в холодном поту.

Мяв-кун, который незаметно пробрался в комнату и уснул у меня в ногах, тоже вскакивает – ершится, шерсть на загривке дыбом, хвостяра шипит.

– Тише-тише, – успокаиваю, ласково чешу за ухом, трогаю рожки.

Он постепенно успокаивается, но всё ещё немного недоволен.

– Ишшшшшь, напугала, окаянная, – шипит на меня.

– Пугливый какой, – улыбаюсь и кутаюсь в одеяло. – Лучше скажи, где твой друг крысиный?

– Я ему не сторож.

Мурчелло прогибается в спине, вытягивает передние лапы, сладко зевает, затем, немного потоптавшись на подушке (а устроился совсем рядом) засыпает вновь.

А у меня не получается.

Притягиваю к себе мяв-куна – пушистого и тёплого – утыкаюсь в шёлковую фиолетово-малиновую шерсть и лежу с открытыми глазами до утра.

* * *

Утро встречает хмуро и недобро – вызовом к ректору.

Мчусь на всех крыльях.

И так злая, невыспавшаяся и пытающаяся вспомнить, куда положила топор, а тут ещё этот!

Залетаю в его чёрный кабинет.

Сидит, нога за ногу, барабанит по столу тонкими, будто паучьими, бледно-зелёными пальцами. Чёрными глазами сканирует. Мне присесть не предлагает, так и стою, как девчонка.

– Как внимательно вы читали устав Академии Тёмного колдовства? – с ехидством и издалека начинает он.

– Никак, – признаюсь честно. – Я нормы приличия и так знаю.

– Видно плохо знаете, если позволяете себе появляться на территории учебного заведения обнажённой!

Последнее он говорит несколько визгливо и взвинчено.

– Так это вы на меня пялились! – догадка пронзает и злит.

– Вовсе и не пялился, просто случайно проходил мимо!

– Ну да, конечно! Я так и поверила!

Он фыркает:

– Было бы на что пялиться. Да и потом, – окидывает меня презрительным взглядом, – насекомые не в моём вкусе.

Насекомые!

Даже задыхаюсь от такой наглости!

Да я тебе, паучара, покажу, кто насекомое!

Зелёный упырь!

У тебя же башня вместо носа, а ещё фыркает тут!

Глаза ректора лезут на лоб, и я с опозданием соображаю: выпалила по дурной привычке вслух!

Чувствую, как заливает краской стыда, вон, даже руки становятся бардовыми.

Вылетаю в коридор, несусь, не разбирая дороги.

И едва не спотыкаюсь обо что-то живое и тёплое, метнувшееся в сторону от меня.

Со звоном упавшей монеты скачет по полу миниатюрная корона.

Галет.

И куда это он рванул?

На время даже забываю, как опростоволосилась у ректора. Пускаюсь по следу и не успеваю: тень растворяется во мраке одной из коридорных ниш. Единственное, что мне удаётся уловить – обрывок разговора. Вернее, одно слово, брошенное недобрым свистящим шёпотом:

– … смерть!

И меня охватывает дрожь.

Потому что если в Сказочной стране кто-то грозит смертью, к этому стоит прислушаться…