Текст книги ""Фантастика 2025-132". Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"

Автор книги: Яся Белая

Так что нашлёпку стабилизатора я аккуратно спилил, мушку тоже «спилил» на всякий случай. Шутка – просто срезал защитные щитки по бокам от неё. Хорошего качества штампованный кожух и ствольную коробку покрыл лаком, чтоб оружие блестело, как в сказке. Чай, мне с ним не на посту стоять, не в кузове трястись. И наконец, в шахту магазина вставил пластиковый пенал подходящего размера. Вынимаешь затвор – получается абсолютно нерабочий макет весом два кило. Выглядит красиво и бестолково одновременно. Теперь его можно даже на заднее сиденье автомобиля кинуть без опаски. Первую проверку у милиции пройдет влегкую – не оружие. А чтоб вернуть функционал, нужно вернуть на место полукилограммовый затвор и вставить магазин с патронами. Еще одной причиной моих внезапных пострелушек стала мысль, что я трогал мушку – обязательно надо перепристрелять оружие. И не забыть взять рулончик бумажных мишеней. И фанерный щиток под них на подставке. И термос с чаем. Тогда и пирожные к нему. Воду, чтоб помыть руки, топорик и лопатка всегда в машине, связочка дров и самодельный «напалм» на растопку тоже. Заскакиваю в «Кондитерскую» за вредными пирожными, кидаю сумку на заднее сиденье – погнали! Кстати, за пирожными пришлось заходить с тяжелой сумкой – не след оставлять ствол в машине на улице, случаи разные бывают.

Звонок в такую знакомую дверь дома в Арбатском переулке, открывает торнадо по имени Жанна.

– Привет, Жорж!

– Елена, Марк, здоровья вам, радости! Я вашу принцессу заберу⁈

– Не ори, нет никого. У нас есть еще пять минут?

– Нету, стемнеет скоро. Погнали!

– А куда?

– На Цареборисовские пруды! – Всё это набегу, на гулкой лестнице.

– Я такие не знаю! Борисовские знаю!

– Они и есть!

Сидим в машине, горячий мотор завелся моментом, также моментом мы трогаемся с места. Двадцать километров без пробок и излишнего пиетета к правилам движения. Уж точно нет нужды тянуться с установленной скоростью в шестьдесят километров. А на девяноста поездка укладывается в пятнадцать минут. По пути рассказываю историю. Не просто историю из жизни, а реально Историю с большой буквы. Про царя Бориса Годунова, который повелел на речке Городне запрудить и зарыбить большие пруды в начале семнадцатого века, про село Борисово, которое основали тогда же и назвали в его честь, то есть честь царя. Про невезучую церковь троицы Животворящей, которую несколько раз перестраивали да переносили чуть не вместе с кладбищем. И всё из-за прудов Цареборисовских, которые незаметно подползли вплотную к храму. Откуда я это знаю? Так жил рядом с речкой Городней в той Москве того будущего.

Сейчас здесь нет ничего, вернее нет ни застройки, ни людей. Совхоз «Борисовский» закрыли, начали строить микрорайон, который по непонятной мне причине разбили не вплотную к существующей городской застройке, а особняком, как на острове. Речка течет причудливой змейкой, выползая из-под каменной массивной дамбы. Кстати, тут еще недавно было даже рыбное хозяйство, когда совхоз функционировал. А сейчас в речном овражке можно устроить стрельбы без опасности кого-нибудь продырявить или быть услышанным. А даже если какие-то пацаны и поймают звук пистолетной стрельбы, то не страшно – не побегут звонить дяде Стёпе милиционеру, времена изменились, народ всё чётче дистанцируется от силовиков. Интересно, почему?

Это мы удачно вырвались, еще пара недель, и земля намокнет осенними дождями, и получится такое, что не то что проехать на Шерхане моём, пешком идти не захочется.

– Жорж, мы прямо тут стрелять будем?

– Угу – я прилаживаю первую мишень к фанерке самодельными скрепками. Давно для себя определил этот вариант – из самых тонких электродов или проволоки-двойки гну классические канцелярские скрепки, только большие, и ими прихватываю бумагу мишени к щиту. Тем более, что двухсторонний скотч наша социалистическая промышленность не выпускает. Срубленными палками обозначаю рубежи в десять и двадцать метров. А потом подумал и отмерил шагами пятидесятиметровый рубеж для стрельбы из пистолета-пулемета.

Глава 9
Магия огня

– Жанна, вот это у меня в руке итальянский пистолет «Беретта-92»…

– Ого, да у тебя губа не дура, Милославский, любишь ты фирму́.

– Не егози, между прочим, это один из самых мощных стволов, какие попадаются на просторах СССР. Хотя мире есть мощнее, не суть. Если ты освоишь его, то всё остальное будет тебе как семечки.

– Ой. Может, не надо тогда?

– Надо, Федя, надо. Как минимум для того, чтобы в крайней ситуации я знал, что ты прикроешь мою спину.

– Как жена разведчика?

– Да, как она, хоть ты и не жена. Но так ты даже лучше.

– Чем?

– Чем жена. Не перебивай теперь. Запоминай. Вот магазин, он вставляется так. Пистолет без магазина обычно не стреляет. Но пока это тебе знать рано. В магазине должны быть патроны, видишь? Вот такие желтенькие или зеленые, серые… любого цвета на самом деле.

– Ага, не дура. Давай ты уже нормально будешь учить.

– Лады. – Тут главное не сорваться, а то контакт с учеником потерять легче легкого. Тем более в таком непростом вопросе, как обучение женщины стрельбе. – Предохранитель как выключатель, в таком положении пистолет не выстрелит. Запомнила? Снимай с предохранителя.

– А патронов же нет.

– Молодец, заметила. Потом патроны вставлю, сейчас снимай с предохранителя и передергивай затвор. Помнишь, как в школе у автомата это делается? Тот же принцип – возвратным движением затвор вышибает из магазина патрон и пихает его в ствол.

– Как эротично, Жорж! Я теперь знаю новое слово: передергивать. Ты часто так делаешь? – Замурчала как кошка моя ученица. Ну и ладно, если у неё работа с оружием вызывает неприличные мысли, то и бояться она его не будет.

– Умничка ты моя. Жми на спуск! – Боёк обиженно щелкнул, не найдя под иголкой ударника капсюль. Погоди, мой маленький, дойдет очередь и до огневых спусков. И до очередей дойдет.

– У меня получилось!

– Получилось, получилось. Ставь Беретту на предохранитель.

– Зачем? Он же без патронов.

– Затем, что я сказал. И чтоб ты научилась пользоваться прибором. Клади в карман куртки. А теперь вынимай, снимай с предохранителя… умничка! Передергивай – Я аж поморщился от эротического стона в исполнении хулиганки, когда она передергивала затвор. – Резче выполняй. Теперь правильно, наводись на мишень и стреляй.

– Я всё поняла, когда по-настоящему шмалять будем?

– Фу, какое ты слово сказала нехорошее! Так выражаться не надо, тебе не к лицу. Запоминай, главное правило обращения с оружием: не наводи его на того, кого не хочешь убить. Никогда.

– Ну это понятно.

– Да? Меня сейчас валить не собираешься? А какого хрена тогда ты ствол мне в живот уперла? Только что же объяснял!

– Ой.

– Вот тебе и «ой». Мне было достаточно тех, кто меня хотел убить, чтоб еще и ты тыкала пистолетом в мой ливер.

– Да понятно, сказала же! Извини. И вообще, боишься – не надо тогда меня учить.

– Жанна дорогая, запомни – человек должен учиться всегда и везде, при любом удобном случае. Кто знает, что и когда может понадобиться из умений. Даже тебе.

– А я что, отказываюсь? Тем более, что может когда-нибудь подвалить роль в детективе или про войну. А тут я такая опытная вся из себя.

– Верно мыслишь. На экране, кстати, видно актера, который с оружием знаком. Он его иначе держит, по-другому им размахивает.

– Точно? – Жанна села на своего любимого конька. Теперь её пинками с нашего импровизированного стрельбища не выгонишь.

– Точно. Еще два раза снимаешь с предохранителя, взводишь и производишь спуск.

– Какой ты скучный.

– Зато живой. Молодец, а теперь правильная вкладка. Держи двумя руками вот так. Ноги чуть расставила, колени чуть согнула…

Эдак я дотемна провожусь с ней, но раз взялся, то надо учить, а не «дай разок шмальнуть». Худо-бедно процесс пошел, мы даже отстреляли с ней целый магазин.

– Жор, а тут что, патроны никогда не кончаются?

– В магазине пятнадцать патронов, как в двух милицейских.

– Ого! А зато и тяжеленный какой. Ты сам-то стрелять будешь?

– Сейчас ты отстреляешь еще магазин с десяти метров так, чтоб попадала по мишени, и закончим с пистолетом. А то скоро стемнеет. Мне из другого пострелять надо.

– О как, у нас целый арсенал? Я думала, ты в сумку набор для пикника сложил.

– И это тоже.

Второй магазин был расстрелян после того, как я набил первый. Не дело это, когда неожиданность поймает тебя со спущенными штанами. То есть если это понос, то ладно – без штанов даже удобнее, а все остальные варианты лучше разруливать в штанах. На удивление оторва вполне хорошо управляется с мощным пистолетом для больших мальчиков. Впрочем, тут большой импульс патрона гасится работой автоматики и весом – он на триста грамм тяжелее «Макарова» Это если без патронов взвешивать. А если брать заряженные, то разница в весе уже четыреста грамм – весьма ощутимая. Жанна с десяти метров уверенно стала попадать в квадратную фанерку размером полметра на полметра. Мало того, она даже не зажмуривалась при выстреле – для девушки это достижение, я считаю. С непривычки каждый второй норовит зажмуриться. В смысле защурить глаз до упора, а не помереть.

Ладушки, время итальянца прошло, ваше слово, товарищ Судаев!

– Ой, а что это? Ты из игрушечного автомата стрелять будешь? Дай посмотреть!

Мне не жалко, пусть смотрит. Девица сложного поведения лихо ухватилась за пистолетную рукоятку правой рукой, и тут же попыталась передернуть затвор левой. Не получилось, да и сложно это, когда никакой рукоятки затвора слева не наблюдается.

– Погоди, я в кино у немцев видела, у автомата затвор тут должен быть. – Она повертела «игрушку» в руках. – Фигня кака-то, Милославский! Ни разу не похоже! Сам сделал что ли?

– Не, купил.

– Ну и дурак. – Жанна подогнула ноги, как в плохом боевике, ухватилась левой рукой за пластмассовый имитатор магазина и закричала «Тыр-тыр-тыр!», водя стволом по кустам. «Магазин» решил, что не готов участвовать в таком постыдном фарсе и покинул горловину. – На, Жорж, сам стреляй из своего автомата.

– Давай, я попробую. Всё-таки мальчики не в пример лучше кричат «Та-да-да-да-да!» У нас это в крови.

На этих словах я подобрал с травы брошенный пенал и убрал его в сумку. А из сумки на свежий воздух показался затвор. Пара несложных движений, затвор стоит на своём месте. Еще одно – магазин с тихим щелчком зафиксирован в шахте, довольно глубокой. Это шикарный плюс автомату, у него нет той болезни, которая преследовала немецкий и английские пистолеты-пулеметы в войну. Наше оружие совершенно безнаказанно можно держать за магазин, никаких затыков при стрельбе от этого не грозит.

– Чем ты затвор передернул?

– Вот смотри, у него как у Калашникова ручка затвора справа, под правую руку. А держишь при этом за цевьё левой.

– Тридцать патронов как у Калаша?

– Тридцать пять. Но нет режима одиночного огня. Всё, дай мне его отстрелять.

Отсечки по два-три патрона уже получаются уверенно, хоть и не так, как у родного творения Михаила Калашникова. Но работать можно на короткой дистанции. С упором в плечо дак вообще шикарно – отдачу не замечаю в принципе, а увод ствола на короткой очереди и дистанции в двадцать метров несущественный. Вполне нормальные кучки. С двадцати метров. На пятидесяти уже похуже. Но хоть в круг мишени собираются, и то хорошо. Из таких машинок нет задачи прострелить руку или левое яичко. Их применяют в плотном огневом контакте, когда задач всего две – выжить самому и заземлить противника. Можно даже не смертельно на первом этапе. Что порадовало – саму мушку я не сбил при тюнинге.

– Какая интересная у тебя жизнь выходит, Жора!

– Так я не по течению плыву, а живу со смыслом.

– То есть любой так может?

– Любой. Надо просто поставить себе цель и добиваться её.

– Ага, только если у тебя нет ГэБэшных корочек…

– … То ты можешь пойти служить в Органы. Всего-то быть умным, смелым, с хорошей анкетой и хотеть защищать Родину.

– А ты прямо реально готов её защищать?

– Так я этим и занимаюсь, Жан. Разве не видно?

– Не-а, не видно.

– Вот и хорошо, значит я всё правильно делаю. Из автомата стрелять будешь?

– А можно?

– Можно, конечно. Но сначала инструктаж.

– Мама! Опять инструктаж! Тебе дай волю, ты и сношаться будешь после инструктажа.

– Кстати да, хороша мысль. Как-нибудь я тебе его проведу.

– Неееет! Ты меня уже засношал морально!

Молодежный сленг еще не породил такое привычное в будущем слово «трахаться». Кто-то чпокается, иные сношаются, кто-то откровенно е… совсем неприлично себя ведет, короче. В официальном обороте всё то же «полове сношение» и «половая близость». Слово «секс» уже всем известно, но сделать из него глагол никто не смог, так что вот.

Жанна вытерпела очередной нудный инструктаж, вложилась в ППС-43 и дала первую в своей жизни короткую очередь. Какая молодчуга! Я был готов к тому, что патронов десять усвистят по зарослям, а нет! Примерно на пять патриков очередь пошла в мишень, хоть и не вся. Теперь, если кто-то спросит меня, чем это таким важным я занимался в пойме речки Городни, я скажу с гордостью – готовил себе напарника. А то, что моя боевая подруга лупит из пистолета-пулемета в пушистых беленьких наушниках – так она же девочка!

– Всё, я настрелялась! Есть хочу, как из пистолета. ТЫ даму пригласил, значит на тебе сервировка стола. – Вот как она так умеет скидывать с себя дела, я тоже так хочу.

– Ну жди тогда. Я сначала подберу гильзы, чтоб сильно не бросались в глаза, мишень в багажник унесу, автомат приберу от греха. А ты пока жди. Освобожусь – буду тебя кормить.

– А быстрее никак? Сначала покушать, а потом прибираться?

– Быстрее только в параллельном режиме. Вот тут у нас хавчик, раскладывай, пока я убираюсь. Еще момент: костер раскладывать?

– А то! Какие мы разбойники без костра?

– Так мы разбойники?

– Однозначно, Жорж. У нас оружие, но мы не охотники. Мы на берегу речки, но не рыбаки.

– Убедила, разбойница. Тогда у меня дрова уже с собой, я мигом!

В багажнике у меня всё, необходимое для пикника, и обходимое тоже. Например, два трубчатых раскладных стульчика. Или это табуреточки? Не важно, главное – не на холодной земле сидеть будем. Крепкого кофе много не выпьешь, в отличие от чая. А то сначала чаю по кружечке выпьем, а потом окажется, что он весь кончился…Потому я и налил в термос именно кофеек, сладкий крепкий и без сливок. Была мысль соли добавить, но не в этот раз.

Мухи с комарами уже кончились, во всяком случае нас не донимали, коровы не мычат, машины не шумят. Право слово, тихо как в настоящем лесу. И даже автоматные очереди больше не слышны над кустами. Костер уютно потрескивает взрослыми дровишками, моментом принявшимися от жара моей растопки из смеси бензина и хозяйственного мыла. От растопки слегка пованивало, так у нас вообще не фиалками пахнет после того, как мы сожгли чуть не сотню патронов. О, еще и руки пороховым дымом пропахли. И куртка. Надо стирать. Даже интересно, что скажут Жанкины родители, когда она вернется домой. Или она не планирует сегодня к ним возвращаться?

– Солнце, ты сегодня у меня останешься?

– А что, есть варианты?

– Молчу. Кроме тебя у меня ни одного варианта нет. Сегодня.

– Вот я сейчас кому-то передерну резко!

– Был неправ. Вообще никогда никаких вариантов акромя тебя, дорогая Жанна! Где мои пирожные?

– А у нас есть пирожные? И ты молчал⁈

– Копайся в сумке, там большой пакет.

– Большой – это правильно! Картошка?

– И эклеры.

– За что я тебя люблю, Милославский, так это за обстоятельность.

– А не за инструктажи?

Костер разгорелся охотно, на сухих привозных дровах-то чтобы ему не разгореться. Дровишки малой связкой лежали в багажнике еще с моего посещений родительской дачи. Времена нынче такие, что еду из Тулы к себе без гостинцев. То есть пироги со всякой всячинкой – это да, без этого кто бы меня отпустил. А вот всяческие съестные припасы сейчас не мне родители накладывают, а я везу из Москвы.

– Хорошо сидим, да? Ты молодец, Жорж.

– Я да, я такой.

– А если опять кто-нибудь на огонёк припрётся?

– Вряд ли, места дикие, необжитые, опять же осень. Но если хороший человек придет, то пусть. Нам огня не жалко. А если плохой… Ты знаешь, рядом со мной плохим людям неуютно. С таким арсеналом как у нас вообще можно утверждать царство добра на всей планете Земля.

– И как мы узнаем, хороший или плохой человек?

– По делам их узнаете.

– Это была какая-то цитата? Колись, ты у нас умный, а я так.

– Книжка, называется «Евангелие».

– Милославский, ты ж неверующий. Зачем читал?

– Знаешь, есть дурачки такие, что готовы по любому поводу кричать «Верю!» Ну или наоборот «Не верю!» Я предпочитаю знать. Может те знания ошибочные, может я потом найду какие-то факты, которые весь мой мир поставят с ног на голову. Или наоборот. Но пока я живу, я ищу правду. И знаю или не знаю. А эти игры в «верю-не-верю» меня просто забавляют.

– Ну и скажи тогда, что ты знаешь? Есть бог? – Во как, для Жанны этот вопрос оказался не праздным, ей и вправду хочется знать. Знать!

– Верь, не верь, но я нашел простой ответ на твой вопрос: нет его, и не было. – Я пропел эти строки, который каждый понимает для себя так, как хочет.

– Ой, это чья-то песня? Не слышала еще.

– «Агата Кристи» из Свердловска. Новая совсем вещь, услышишь скоро.

– Так что, мне просто поверить тебе в то, что бога нет?

– О том и речь, что человек должен не верить, а искать ответы. Всю свою жизнь искать и думать, не доверяя чьим-то подсказкам. Даже моим

– Кстати, а почему ты перестал играть? – Вот как у неё получается перескакивать с одной темы на другую? Ведь какие-то переходники должны быть, что ли. Но нет, Жанне они не нужны. После вопроса про смысл жизни сразу вскакивает вопрос про какую-то ерунду.

– Почему-почему… Потому что хреново получается. И голос не очень, сильно не очень, если мягко выразиться. И гитара плохо даётся. Одно расстройство для ушей и пальцев.

– А мне нравится. При мне пой, сколько хочешь.

– Ладно, так и буду делать. Под гитару или в караоке.

– Это что за штука такая?

– Японцы придумали, караоке у них сейчас самая модная фишка. Запускают популярную песню в баре, вернее только музыку без певца, а на телевизоре идут слова в качестве титров. И все посетители поют.

– И чего в этом такого? В чем смак?

– Не знаю. Может, так не страшно, что слова забудешь при людях. Там у них все стесняются показаться смешными.

– Фигня, не для наших людей. – Пожала плечами Жанна, отправляя на свалку истории такую популярную в мире развлекуху. – В деревне как кто-нибудь вжарит на баяне что-то, так все хором поют. И никакая подсказка не нужна, и телевизор с магнитофоном тоже.

– Да ты, я гляжу, специалист по фольклору. Когда только видела и где?

– К родственникам ездили в прошлом году в деревню, так что я в курсе, чем живет сельское население.

Во как, наша будущая артистка в курсе, чем дышит простой народ. А я всё думаю, что городское создание тискаю, а она даже поросёнка вживую видела! От гусей бегала! Хорошо, что я непьющий, а то под скромную закуску выведал бы все тайны девичьей души. Опять. И самое смешное, что нет во мне той усталости душевной и нежелания её слушать, чего я так боялся первые годы второй жизни. Самое последнее дело – жить среди людей, которых презираешь. Видать, рано мне в боги.

Когда сидишь у костра, то ощутить момент, когда стемнело редко получается. Вот вроде минуту назад оглядывался и видел синеву вечернего неба, а уже темнота кругом, хоть глаз коли. И вдвойне неохота отходить от круга теплого света. Прав был писатель-фантаст, уже не помню его фамилию, вычурно высказавшийся о костре: «Телевизор современного человека подобен костру первобытных предков. С той разницей, что не греет и светит только с одной стороны». Как я понял, он вел к тому, что мы сидим у телевизора и пялимся в него целый вечер не ради информации, а затем же, зачем подходили к костру многие тысячи лет – чтоб было не так одиноко в ночи.

Однако всему приходит конец, нам не просидеть у огня всю ночь, так что собираемся, Жанна! Все вещи в сумке, осталось залить огонь и ехать в Москву, в двадцатый век.

– Жор, я надеюсь, ты будешь его тушить не по-пионерски?

– Ты и этот секрет знаешь?

– Нашел секрет! Небось и в лагерь ездила, и в деревне с мальчишками в лес бегала.

– Вот только без этих подробностей, ладно. Я не хочу слышать, как ты разглядывала пиписьки у мальчишек в детском саду.

– Фу таким быть! Ничего я не разглядывала! Весь вечер испортил мне.

– А кто первый начал разговор про пионерскую традицию? То-то же. И вообще, мы с тобой взрослые люди, а люди периодически писают, даже принцессы и балерины. «Греческую смоковницу» смотрела уже?

– А ты смотрел? Хотя кого я спрашиваю, мне кажется, ты вообще всё смотришь и слушаешь, что новое выходит. Типа служишь в отделе цензуры КГБ и просматриваешь все новинки кино и музыки. Кроме детских передач. Признавайся уже!

– Не кроме. «Спокойной ночи, малыши» мы тоже просматриваем. Мало ли что из того, что под столом творится, на экраны попадет.

– А что там творится-то?

– Ну прикинь, придет тётя Света на передачу в юбке по колено, а у неё под столом два мужика сидят и Хрюшей со Степашкой управляют. Засмотрятся да ляпнут чего недетское.

– Вот же ты кобель озабоченный!

– Кто-то против?

– Кого-то ты сейчас отвезешь у себе домой и будешь делом доказывать свою порочную сущность.