Текст книги ""Фантастика 2025-132". Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"

Автор книги: Яся Белая

Кто был на одних соревнованиях, тот был на всех. Всегда одна и та же неустроенность быта, попытки создать комфорт среди рюкзаков, бардак в общежитии или дешевой гостинице, встречи старых знакомых, воспоминания о былом… Я про высшую лигу не говорю, там другая атмосфера. В числе прочих встречаю кучу знакомых, тем более что у меня знакомых побольше, чем у многих. А меня вообще знают чуть не все, хоть и не лично. Встретил своих бойцов из «Арсенала», пообещал, что подготовил им жестких противников, посоветовал не надеяться на легкую победу, мол, будет трудно, я для вас постарался. Мне обрадовались, мне поверили, никого не опечалило, что у туляков в конкурентах сильный противник. Пока парней просто прет от самой драки, места и кубки у них на втором месте. Даже не знаю, хорошо ли это. Для результата плохо, для самих бойцов – здорово. Главное, делать то, что приносит тебе удовлетворение и радость.

Из-за большого количества заявившихся команд, количество бойцов от одного клуба ограничили десятью. Полную квоту выбрали только туляки, причем прочий народ впечатлился, когда узнал, что в «Арсенале» у каждого бойца собственный доспех. Многие команды еще используют полтора комплекта на двоих. У кого шлема нет, у кого щита…

Первый день до обеда отсеял всех случайных или очень неудачливых спортсменов. Допускаю, что какой-то хороший истфех попал оба раза на суперпрофи, а какой-то валенок по итогам жеребьевки прошел валенка еще слабее. Как говорится, неудачники нам не нужны, кого не любит жеребьевка, того не любит спорт. Вечером шли бои за выход в четвертьфиналы в обеих категориях – до восьмидесяти пяти килограмм; восемьдесят пять и выше. Из моих подопечных туда пробились трое минчан и четыре туляка. Нормальный результат – из шестнадцати семеро моих. Своих мне выпало судить три раза, потому как одновременно шли поединки на четырех площадках. Кстати, одного из бойцов «Арсенала» выбил представитель СКА БелВО. Анна доказала свою необходимость, после дня боев парни были сильно вмотаны, Аня их вытаскивала чуть не за уши из того состояния, в которое они погрузились. Так и хотелось сказать «а я предупреждал», но не стал. Конечно, в первую очередь спасали тех, кто прошел в четвертьфиналы. «Арсеналу» мы не помогали – они в другой команде, не тот уровень пофигизма у команды, чтоб нивелировать самое минимальное преимущество, которое она имела. И за которое платила деньгами Округа.

Вот и финал, в стране празднуют Девятое мая, праздник светлый и грустный сразу. Перед финальными боями провели торжественное возложение венков к памятнику Героям Великой Отечественной войны. Пресса подтянулась в полный рост. Вчера тоже было порядком, но в этот день прямо как на нормальном серьезном соревновании. Все бьют копытом, дело близится к моменту истины.

Глава 19
Финал

На финалы подъехал глава Федерации Фехтования СССР, небось решил чуток добавить статусности мероприятию. И секретарь ЦК ВЛКСМ, раз детище комсомольское, можно дунуть в парус для пущей скорости. Здорово, приятно, что потихоньку гусенок мой разбегается, вот-вот на крыло встанет. Вдруг в лебедя вымахает? Но в то же время есть глубоко внутри ощущение пира во время чумы. Пока мы рожаем новый спорт, страна катится в пропасть, может не так быстро, может не ту же, не в такую глубокую…

Финалы на то и финалы, чтоб драматизм, самые-самые бойцы, ошалевшие от близости победы, не берегущие силы. В четвертьфинал прошли спортсмены почти от всех клубов, включая поляков, которые в плане фехтования ничего особенного не представляли, но очень хотели победить. Они пытались взять нахрапом, пафосом, красотой доспехов, костюмов, манерами опять же. Но на этом турнире оценивался только бой, а на технических допусках доспеха смотрели больше на безопасность, чем историчность. Так что уже в полуфинале иностранцев не было. Ничего, зато они попробовали нашего жесткого рубилова, на следующий год пообещали вернуться и всех порвать. Мы пообещали их ждать с нетерпением. В итоге первое место в тяжелом весе досталось свердловчанам, в среднем – моим тулякам, а оба вторых моим минчанам. Самое обидное, что в полуфинале жребий свел двух туляков между собой, но что вышло, то вышло. Опять же, займи мои подопечные весь пьедестал, пошли бы слухи, что проводили личный турнир Милославского, а кроме его команд никому не дают выиграть. Слухи штука страшная.

На церемонии награждения среди всякого прочего «ля-ля» прозвучало неожиданное и главное: историческое фехтование признано официально как вид спорта и заниматься им теперь будет Федерация фехтования СССР. В ближайшее время будут опубликованы правила проведения поединков, соревнований и присвоения спортивных разрядов и званий. Получается, что я дожил до того момента, к которому топал все эти годы. Нет повода не выпить. Когда во время выступления руководителя федерации с итогами турнира и новостью о признании истфеха мы стояли в толпе участников, прямо в этот момент окружающие меня бойцы начали хлопать по плечам, спине, короче, всякими способами показывали свою радость за меня. Вот эти тычки и удары как раз и стали той каплей, которая прорвала плотину. В носу нестерпимо зачесалось, в глазах защипало, я заплакал как ребенок. Неудобно-то как! Хорошо, что стоял не в первых рядах, этого практически никто не видел. Да уж, мои туляки очень хорошо представляли, сколько я вложил сил в этот проект. А Анька смотрела на это недоуменно и пыталась понять, что за сцена перед нею разыгрывается. Ну да, она не в курсе.

По уже сложившейся традиции, победителей награждали не медалями и кубками, а специально изготовленными мечами с гравировкой – дорого, пафосно, жутко почетно. И не продается в магазине спортивных товаров. Причем мечи настоящие, ими можно фехтовать, но делать этого никто не будет категорически. По итогам награждения в безоружной толпе вокруг меня образовалась маленькая группа вооруженных мечами вполне счастливых парней. Кроме одного полуфиналиста, которому его третье место категорически не нравилось, ну и ладно, будет повод расти в спортивном плане и стремиться к большему.

В Минск возвращались тем же порядком, только груза стало больше. На вокзале даже привлекли внимание милиции своими нарочно неубранными наградными мечами. Сычеву пришлось показывать удостоверение и объяснять происхождение и спортивный статус оружия. Не приучена наша милиция к мечам, пока непривычна. В поезда Аня начала допытываться о глубинном смысле моих слез на награждении, для тренера я слишком бурно отреагировал, тем более что факт занятых мест стал понятен сразу по итогам боев. Пришлось объяснять, в чем дело. Вроде прониклась. Даже с приставаниями не лезла, а мне самому было совсем не до естественных развлечений, которые дарит нам матушка-природа. Короче говоря, бездарно слил шанс качественно проехаться от Москвы до Минска.

Вернулись на базу в воскресенье, скинули амуницию, разбежались по своим норкам праздновать победу с близкими. Сычев назначил явку всех участников турнира на девять утра в понедельник. Кстати, Анна тоже обязана была явиться, её сказка еще не окончена. Мой тренерский статус уже не рулил, я как тот проводник перестал таковым быть по достижении точки назначения. Кольцо брошено в Ородруир. Так что бразды правления вернулись к Денису. Честно говоря, я только сейчас понял, что фактически узурпировал власть в команде на время подготовки к турниру, наплевав на его звание и должность начальника команды. И наш обидчивый капитан не обижался, его тоже захватило масштабом цели и верой в её достижимость. Лозунг «Всё для победы!» сработал на все сто. Сверхзадача вывести кого-то из членов команды в призеры была выполнена.

Так считал и майор Иванов, прибывший на спортбазу в десять часов. Он не скрывал своего удовлетворения итогами, очень обрадовался новому статусу исторического фехтования. Его ставка сыграла, у Округа теперь есть еще одна настоящая команда по настоящему виду спорта, задающая тон в Союзе, а не только гандбол. Кстати, посмотрел я на гандболистов – резкие ребята, и руки-ноги прокачаны, если кто надумает менять ориентацию, в фехтовании у них есть перспективы. Насчет обещанных плюшек – как я понял, все получат всё обещанное, а не только призеры. Грамотный подход, чувствуется опыт. В единоборствах важно иметь плотную однородную по уровню команду, а не одинокую звезду в окружении посредственностей или обиженных вторыми ролями. Не все это понимают, а потом удивляются провалам. Анне поступило предложение работать в команде на постоянной основе, она сразу согласилась без пауз. Всё верно, а чего тут думать-то? Денис в докладе подчеркнул её несомненно важную роль как массажиста команды в успехе.

Мне тоже сказали, какой я молодец, как много сделал для команды, что это моя победа как тренера и всякое прочее. Меня как самого героического сержанта Белорусского Военного Округа произвели аж в старшины, копию приказа дадут в штабе Округа, печать в военнике поставят там же. Из гостиницы убыть завтра, за документами в штаб тоже завтра. Аня глазками хлоп-хлоп, на её глазах её любимого тренера пнули под зад коленом за выдающиеся достижения в тренерской работе. Спортсмены еще не просчитали ситуацию, у них пока плюшки «понад усё». А на следующий день они уже всё осознали, забирать меня из гостиницы приехали на двух машинах, как невесту из родительского дома. Прямо растрогали, честное слово. Весь мой нажитый скарб в вещмешок не помещался категорически, а кто бы сомневался? В часть с ним тоже не резон ехать. Так что запаковали в мешок и отправили по почте в адрес родителей. Мелькала в голове мысль, что гражданка, в смысле цивильная одежда могла бы полежать у Анны дома, но это могло означать декларацию некого статуса наших отношений. А какие у нас отношения? Радость секса в чистом виде и взаимный интерес. Да и рановато мне жениться, а канифолить девушку, маня призрачной целью меня великолепного – неправильно это.

Так что я снова срочник, но по гражданке. Поясню – приказ о переходе на летнюю форму одежды был издан уже больше месяца назад. Ношение шапки в качестве головного убора и комплекта полушерстяного обмундирования – до первого патруля. Казенное вещевое имущество в большой сумке, а сумка на заднем сиденье Денисова Москвича. Сегодня по старой памяти он мой водитель. Капитан-водитель у старшины-срочника, это нонсенс. А экскорт из пяти лейтенантов вообще за гранью. Молодой человек в гражданской одежде в штабе Округа всё-таки менее редкое явление нежели солдат-срочник. Как бы в общении с майором соблюсти равновесие – я по факту солдат, пусть и в гражданке? Просто надо помнить, в его парадигме он мне ничего не должен. А я ему? А я должен соблюдать субординацию. Если быть откровенным, благодаря его фортелю я три месяца занимался любимым делом, жил в комфортных условиях, кувыркался с Анной. Короче, говоря «сладко ел, мягко спал» – формула воинского счастья.

– Товарищ майор, разрешите войти!

– А, Милославский, заходи. Чего не в форме? Фрондируешь?

– Никак нет, тарщ майор, интенданты подвели, летнюю форму одежды не подвезли, не осмелился нарушать форму одежды.

– Да, тут я даже и не подумал. Молодец, что выкрутился. Давай свой военный билет, оформим новое воинское звание. И давай, я на всякий случай в твою часть позвоню, предупрежу, что командированного не обеспечили летним обмундированием, возвращаем в гражданке. Номер части?

– 11968. Спасибо за хлопоты.

– Да мне несложно, Милославский. Очень ты нам помог с турниром. Командующий Округом прямо светился – наш БелВО полякам да москвичам с туляками задницы надрал! Ты в курсе, что часть боев показывали в записи в воскресенье? Сычев как доложился, мы вопрос провентилировали, болели за своих у телевизора. Жди сиди, я в строевую часть.

Еще полчаса провел в опустевшем кабинете, на входящих не реагировал – обратная перестройка поведенческих реакций. Хорошо, у нас в полку с Уставами не сильно заморачиваются, а то могли бы возникнуть проблемы с огражданиванием менталитета. Был бы планшет под рукой, гонял бы эти полчаса червячков по экрану, мысли никак не собираются в кучку, планы строить настроя нет.

– Вот, Жора, твой военный билет, вот командировка, вот благодарственное письмо от Округа, не потеряй. Серьезная бумажка! Ты на нас не в обиде?

– Да за что? Отнеслись как к человеку, на довольствие поставили, все условия для достижения поставленных задач создали – это ж сказка, а не проект!

– Да, ты молодец, правильно всё воспринимаешь. Я боялся, как некоторые спортсмены нос задирать будешь. Бывай! Если что, будем тебя снова выдергивать из твоего гвардейского зенитно-ракетного…

– … орденов Кутузова и Александра Невского. До свидания, товарищ майор! Честь имею!

Капитан Сычев меня дождался, не укатил в неведомую даль с моим баулом как таксист какой. Спортсмен, вольная птаха. Поехали, Денис, на вокзал. Ого, а парни на второй машине тут как тут, не уехали. Так что с экскортом везут.

– Жора, ты крут! Я детям рассказывать буду, как Милославский за три месяца ухитрился команду поднять до всесоюзного уровня.

– Да ладно тебе, Денис, ты материал собрал не просто годный, а золотой. Таких бойцов просто надо было чуток подправить, чуток вусмерть вымотать, а потом шкуркой пройтись, они и засверкали. Я о таком начальнике команды даже не мечтал, серьезно.

– Мы на вокзал сейчас?

– Угу.

– А потом что будешь делать?

– Крепить дальше оборону страны, овладевать боевой техникой, тащить службу.

– Да ладно! Ты шутишь? Такого тренера просто так в казарму отпускают? А ты что, не мог сказать, что готов дальше тренировать СКА?

– Денис, есть правило одно хорошее: никогда ничего не проси у других. Особенно у тех, кто сильнее тебя. Сами придут и сами всё предложат.

– Во ты гордый. Это даже не гордость, это гордыня, Милославский!

– Грех великий, если верить христианам. Но я-то атеист. Так что, поворачивай к чёрту!

Не знаю, кто как договаривался и зачем, но с Денисом в машине ехал только я. Может, он думал, что я ему какие-то расклады сообщу секретные про мою службу, но чего нет, того нет. Пятеро моих бывших подопечных и начальник команды на платформе со мной наобнимались, пожелали всего самого и рас-самого и посадили в электричку. В их глазах читалось удивление тому факту, что спортсмен или тренер такого высокого уровня, как бы даже уровня выше их, может служить в обычном полку и ходить в караулы, заниматься строевой подготовкой, а не заниматься спортом как человек. Похоже, ждали, что я сейчас засмеюсь и выдам по секрету, что вот сейчас скатаюсь в свою часть, заберу парадку и обратно к ним на базу. Спортсмены, они как дети.

Вышел на вокзале Пуховичи, сделал шаг, вот я уже в Марьиной Горке. Взмахом подозвал извозчика и поехал на пролетке в свой полк. Так или примерно так, то есть пешочком, иду в свой полк окольным путем, чтоб не возникали вопросы по форме одежды.

– Здравия желаю, товарищ майор! Старшина Милославский прибыл из служебной командировки для дальнейшего прохождения службы по месту несения службы!

– Вот клоун! Из какой батареи, Милославский?

– Батарея управления.

– Ага, твоя батарея в полном составе убыла на учения в Казахстан. Так что иди в строевую часть, пусть в сводную батарею тебя определят. И это, не ходи в гражданке так нагло, не создавай в полку нездорового оживления.

– Понял. Сначала переоденусь. Ключи он нашей каптерке где взять?

– Где-то у нас лежали, я натыкался. О! Вот тебе ключи, я за них больше не в ответе. Сам потом с Галаховым своим разбирайся.

В казарме почти пусто, на тумбочке никого, на втором этаже вообще пусто, всех на первый согнали. А в каптерке почти как дома. Для разнообразия моя упаковка с хэбэшкой оказалась нетронутой. Вот только также оказалось, что она мне сильно жмет. Растущий организм, ежедневные физические нагрузки и хорошее питание сделали своё дело – я еще раздался в плечах и икрах. Ладно, каптерка моя, я знаю, где у нас лежат тюки с новой формой, вот и выдам себе комплект. Час провозился с внешним видом, как странно Пернатому Змею влезать в кожу, которую давно сбросил. Мало того, что это логически необъяснимо, так она еще и ссохлась на солнце.

– Товарищ майор, старшина Милославский, вернулся из командировки.

– Милославский, помню. Только с какого перепугу ты старшиной заделался? Мы тебя сержантом отправляли. И тоже непойми-почему.

– Вот копия приказа о присвоении звания, вот благодарственное письмо от начальника штаба Округа, вот отметка в военнике о присвоении звания.

– Да, не подкопаешься. Всё честь по чести. Кстати, я видел по ящику этот ваш открытый турнир – отлично смотрелось! Вы там реально так друг друга шинкуете железом? Я поначалу не верил. Какое место занял? Стой, ты же тренером ездил. Молодец, вывел команду БелВО в финалы. Жаль, не победили. Чего не хватило?

– Я их три месяца всего тренировал. Хотя бы полгода у меня если бы было…

– Три месяца? Тогда тем более молодцы. Ладно, сейчас так. Раз ты старослужащий и старшина, пойдешь старшиной сводной батареи. Караулы, наряды, построения, столовая – всё на тебе, крутись.

– Есть крутиться!

Ну и закрутилось. Практически все срочники на Эмбе, остались только особо гениальные, кто болел или как-то смог откосить. Зато в полк начали приходить молодые солдаты из учебок. Вот эти все мои. Брать в оборот небольшую группу легче, когда она потихоньку пополняется, новички легче входят в условия, уже сформировавшиеся до них. Порядки я завел не как в учебке, но более-менее строевые. Зарядка каждый день, в столовую строем, вечерние построения, утренние построения. Закон армейской жизни никто не отменял – чем бы солдата ни занять, лишь бы не бездельничал. Ибо праздный солдат начинает искать приключения на свой зад.

Оспорить мои порядки было некому – старшина, старослужащий, лось здоровенный, еще и с безоговорочно поддержкой немногочисленных офицеров. Те воспринимали отъезд полка как второй отпуск, им было не до солдат. Моё появление для них стало подарком свыше. Привычка командовать на тренировках вдруг хорошо легла на наличие личного состава, парни морщились, но подчинялись.

Второй гарнизонный караул, такой уютный и классический. Я разводящий и помощник начальника караула. Лето почти, погода великолепная, зелень зеленая, птички неугомонные… Как пом. нач. кара я отвечал за всё, на что забивал начальник, включая развод караулов – это в первую очередь. То есть, проконтролировал качественный прием караула у прошлого подразделения, и спи-отдыхай. Проконтролировал получение-сдачу оружия, развел караулы, и спи-отдыхай. Проверил посты, и спи-отдыхай.

Проснулся и сразу понял, что лежу в комнате для сна отдыхающей смены. Звука не было, только картинка. Качающийся автомат в руках солдата, расцветающие и опадающие на стволе оранжевые цветки, гильзы, взлетающие над крышкой ствольной коробки. В том же замедленном темпе соскальзываю вниз с топчана, перекатываюсь под ноги автоматчика, медленно поднимаюсь, плечом задираю автомат в потолок, обхватываю левой рукой ствол, правой обнимаю солдата и медленно валюсь на него. Без звука.

Не успел.

Глава 20
Прощай, оружие!

Включились звуки. Сзади кто-то хрипел и булькал, стрелок под мной сопел и не пытался сопротивляться. Вырвал из его рук оружие, перевернул на живот, сел сверху. Выдернул ремешок из штанов, связал сзади руки, только тогда встал и повернулся. По топчанам, оббитым кожзаменителем разливалась кровь и ручейком стекала на пол. Два тела лежали в таком состоянии, что было понятно, жизни в них уже нет. Третий караульный сидел с белым лицом и не шевелился, даже почти не дышал. Я ничего не успел, да и не мог. По коридору кто-то бежал как в замедленном кино, метрономом бухали шаги, через бесконечно долгое время в помещение вплыл начальник караула. Дебил какой – кто-то в моей голове сделал отметку – даже пистолет не вытащил. Страна непуганых идиотов. Офицер ошалело оглядел комнату и отшатнулся. Хоть не сблеванул, и то молодец. А нет, не молодец. Мозг категорически не хотел осознавать невозвратность события, всё время пытался сосредоточиться на мелких деталях.

Убийца под коленями не дергался, словно ему уже было всё равно, словно его сказка уже рассказана. Выживший солдатик начал дышать, молодец, еще поживешь. Похоже, его пуля не нашла. Включилось время.

– Караульный, ко мне! Любой ко мне! Выводи Володьку, воды ему кружку дайте, заставьте выпить. Потом ко мне обратно.

– Так точно!

– Товарищ капитан, вставайте уже! Докладывайте в комендатуру.

– Что докладывать?

– Стрельба в караульном помещении, двое убитых, стрелявший караульный обезврежен. Да быстрее уже приходи в себя! Капитан Климчук, ноги в руки, пошел на аппарат!

– Товарищ старшина, Гончара отпоили, что дальше делать?

– Еще один ремешок неси, довяжем этого гада.

– А откуда нести?

– Найди откуда! Бегом марш!

Буквально через полчаса прилетела группа не очень быстрого реагирования и усиления, следом куча офицеров. Наш караул полностью сменили. В смысле не полностью, а кто остался жив. Мне пришлось оставаться в карауле до последнего, чтоб произвести смену часовых на постах. Начальник караула был не очень вменяем, как-то его сильно подрубил этот трындец. Случайные люди попадаются во всех сферах деятельности, так и тут. Когда выносили убитых, я увидел, какая страшная это штука – легкая пуля. На голову одного из пацанов пришлось натягивать полиэтиленовый пакет, она была расколота на несколько частей. Второго тоже изрядно растрепало. Ну да, стрельба в упор, она такая.

Весь караул, кроме меня и нач. кара отвезли в казарму, нас в комендатуру. Спасибо, хоть в камеру не засунули, даже не обыскали, сидели с капитаном рядышком в каком-то кабинете, времени договориться был вагон. Только договариваться не с кем. Бывший начальник караула, что называется, потек. Армия мирного времени, это не армия, а только заготовка. Первым на допрос вызвали его. Или это пока не допрос? Через час очередь дошла до меня, хотя я не рвался особо, но и уступать тут было некому, бабушек из группы «мне только спросить» в поле зрения не было.

Знакомое лицо, капитанские погоны и танковые петлицы – особиста нашего повысили или он мимикрировал под капитана? Да пофигу.

– Здравия желаю, товарищ капитан! Старшина Милославский по вашему приказанию прибыл.

– Что, сегодня нет настроения ёрничать?

– Сегодня нет.

– Рассказывай по порядку, что и как. И это, от меня можешь не шифроваться особо, я в курсе, что ты у нас в штате. Но не под протокол, конечно. Остальным знать необязательно. Тебя же не обыскивали?

– Нет, удостоверение не светил.

– Жаргон у тебя, Милославский, тот еще. Ладно, давай пока без протокола.

– Да особо нечего докладывать. Весь караул молодые солдаты только из учебки, почти все из одного места, включая стрелка – Кунгур. Никаких трений и неуставных отношений не замечал, а они все сейчас в моей сводной батарее на время убытия полка в Казахстан. Уже после случая караульные шептались, что он перед разводом как-бы в шутку говорил, что собирается пострелять в карауле. Значения словам никто не придал. Мотивов нет, по-моему.

– Как караул несли? Что-то было такое, за что можно зацепиться?

– Штатно несли службу, я не свирепствовал, настроение было спокойное. Выглядит так, словно человек с навязчивой идеей тихонько готовился к акции.

– Если бы ты не из Комитета был, я бы не поверил. Как-то у тебя всё ровно, прямо божья благодать. А два трупа сами нарисовались. Вообще, идеальное преступление – и свидетель квалифицированный, и от преступления до поимки преступника пара секунд всего. Если всё так хорошо, то чего так плохо?

– Гребем в армию всех подряд, в учебках вместо учебы колхозим, а потом удивляемся, чего такой солдат пошел хреновый. А мы его вырастили, хорошего? Нахера астматики, лунатики и эпилептики сюда попадают?

– Ну это ты загнул уже, про лунатиков и эпилептиков.

– У меня в сводной батарее сейчас не то эпилептик, не то даун. Он в строю во время движения засыпает.

– Да косит небось.

– Там мозгов нет, чтоб косить. Он за столом вчера заснул с ложкой во рту. Гипоксия или вегетососудистая недостаточность, если не даунизм. Я его категорически в караул отказался ставить.

– Ладно, понял тебя. Считаешь, что воин с ума сошел потихоньку, а сегодня вылезло. Твое мнение в протокол пойдет, учти. Что по начальнику караула?

Часом я не отделался. Хотя что сравнивать, нач. кара будут допрашивать еще не раз, и дольше всех солдат вместе взятых. А сейчас он не очень адекватен. Забавно было не это, а другое – меня так и не отпустили в полк. Уже почти ночью за мной приехал УАЗик и в сопровождении молчаливого офицера с погонами прапорщика-связиста отвезли в неизвестном направлении. Сопровождающий (а точно не конвоир?) сам в объяснения не пускался, а я его не спрашивал – пусть помучается бедняга. И да, представился этот прапор старлеем Минского Управления КГБ. А я ему представляться не стал, хотя он слегка сыграл глазами, мол твоя очередь. Нечего баловать. С одной стороны, он целый страшный лейтенант, а я старшина – ошибка природы. С другой – он из территориального Управления, а за моей спиной Центральный аппарат. Пусть думает, я на самом деле старшина госбезопасности, или мой статус закрыт от него по его незначительности. Ну да, может я целый полковник, а выгляжу сопляком в конспиративных целях. Как та такса из анекдота, которую из крокодила слепили. Шучу-шучу. О! Шучу, значит отходить от караула начал.

Квартира, в которой я ночевал, уютом обжитого жилища не отличалась. Казенная мебель в казенных стенах, пропитанных духом казенщины. Это если поэтизировать. А серьезно – типовая двушка под съем в многоквартирном доме, возможно конторская конспиративная, предположу, что в Минске. Прапор-старлей заселил, пользоваться телефоном запретил, проинструктировал по поводу чая-печенья и штор на окнах, стука в дверь, велел отсыпаться и ждать инструкций. На следующий день привез мою гражданку из каптерки и новое нательное белье – трусы и майку, посоветовал переодеться. Возмутился, почему я не беру трубку.

– Так вы сами дали указание не пользоваться телефоном.

– Верно, было такое указание. Теперь отвечать на звонки можно, самому звонить нельзя.

– Мой официальный статус в полку?

– Вам потом скажут, не переживай, не дезертир.

Забавно было наблюдать это балансирование дядьки между общением на «ты» и на «вы». Но самая главная польза от его приезда была в том, что он привез нормальные продукты для приготовления нормального обеда. При наличии смекалки и воображения любые продукты подойдут солдату-срочнику. Даже такому, как я, старшине-комитетчику недоделанному.

– Стоп, Иван Иваныч! Готовит я буду сам.

– Владимирович.

– Прошу прощения, ошибся. И всё равно, Иван Владимирович, готовить я буду сам. Не будучи уверен в вашей квалификации, не дам продукты на растерзание. Особенно сыр и помидоры. Отлично, тут и вареная колбаса есть!

– Ну извините, что было в магазине и на развале поблизости…

– Нормально покушаем сейчас, вы со мной?

– Ну если покормишь…

Есть такое шикарное блюдо для гурманов, называется «Болоньезе по-Узловски». Те же классические спагетти Болоньезе, только вместо говяжьего фарша используется вареная колбаса, натертая на терке. Блюдо на скорую руку, но мне нравится. Готовится примерно также быстро, как и съедается. Что мы и проделали со старлеем. Разделили трапезу, так что теперь не совсем чужие друг другу люди. Угу, в современном мире это именно так. В заводской столовке вообще все люди братья.

Старший лейтенант госбезопасности действительно был слегка озадачен. Только что его развели на личную информацию об имени-отчестве. При этом объект визуально молодой парень, срочник, но ведет себя так, словно реально служит в Комитете, причем не младшим помощником оперуполномоченного, а кем-то важным. С другой стороны, с ним носятся как с нелегалом или серьезным информатором. Вопросов не задает, кроме бытовых, ориентируется в ситуации и вообще не напрягается. В то же время нет на лице и облегчения, как бывает у нелегалов, вернувшихся с «поля». Или не показывает этого, да он ничего не показывает. Пусть с ним Никифоров разбирается, он начальство, ему виднее.

Подполковник Никифоров приехал самолично ближе к вечеру. Дверь открыл сам, и правильно сделал, я бы никому отрывать не стал.

– Добрый вечер, Георгий Николаевич!

– Добрый вечер, Борис Анатольевич. Зовите меня просто Жорж, и на «ты».

– Добро, Жорж. Как устроился?

– Нормально, если на пару дней. А если тут подольше, то надо обживаться шире.

– Шире не надо, неделю на даче отдохнешь, а потом велено тебя в Москву отправлять в распоряжение твоего руководства. У тебя есть такие инструкции?

– Так точно. Только по деталям не оповещали.

– Это уже моя забота. Организуем. Слушай, я не ожидал, что тебя настолько серьезно залегендировали. Ты реально срочку тянешь!

– Без комментариев.

– Да я понимаю, ваше Второе Управление мелко не пашет.

– НАШЕ Второе Управление.

– Что? Ах да, конечно наше! Жорж, по произошедшему можешь какой-то информацией поделиться? Это ваша операция нештатно закончилась или действительно солдат с катушек съехал?

– Психопат с автоматом, обычная история. Никакой подоплеки. Психов редко получается контролировать, кто бы стал так с ним работать. Тем более, раз я его не ликвидировал, значит не опасаюсь его показаний.

– Ну да, ну да. Ситуация такая – ночью перевезут на дачу, как я говорил. Посидишь тихонько, пока сделают документы на демобилизацию по состоянию здоровья.

– А что со мной?

– Нервный срыв после случая в карауле, повлекший серьезное психической расстройство.

– Отставить психической расстройство! Мне еще жить потом, а я на легальном положении. Так что нервный срыв принимается, но спровоцировал он язву желудка. Я её на гражданке лечить буду. Или под гражданкой, если не слишком будет тяжелая.

– Так что, мне теперь переделывать всё?

– Не всё, а только диагноз и эпикриз. Заключение комиссии до кучи. А состав комиссии можно не менять.

– Ну, тоже верно, у язвы желудка нормальный код, можно списывать со службы. И выглядеть будет правдоподобно. «Споткнулся, упал, потерял сознание, очнулся – гипс».

– Во-во, а то с вашим подходом ни оружие не доверят, ни машину, ни коллектив.

Лето в Белоруссии теплое и солнечное, особенно в те дни, когда оно теплое и солнечное. На дачу мы ехали не ночью, а следующим вечером. Стартовали так, чтоб магазины не успели закрыться. Ехали вдвоем с Иваном Владимировичем, который, судя по поведению, окончательно успокоился и перестал задавать себе вопросы про меня. Вместо военного УАЗа были Жигули, в моделях которых я так и не научился разбираться. Точно не «копейка» и не «Самара». Как положено, перед отъездом на дачу мы затарились продуктами на неделю. Когда я узнал, что холодильник там есть, то вернулся в ликеро-водочный отдел за случайно увиденным сухим шампанским – Крымским. Не помню такого в прошлой советской жизни, ну да я много чего не видел. Пять бутылок мне не продали, но три штуки я унес, причем покупал на свои. «На вино мне денег не выделили» – после такой резолюции провожатого я поклялся себе больше его не кормить. Сам всё съем. А что не съем, то понадкусываю.