Текст книги ""Фантастика 2025-132". Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"

Автор книги: Яся Белая

Глава 15
Две корочки

Родители приехали в гости в субботу. В субботу у нас день щадящих тренировок, то есть всего одна утренняя тренировочка до полуизнеможения. А в воскресенье бойцы вообще отдыхают. Ну и я с ними. То есть не с ними, а тоже отдыхаю. Так что встретил их на вокзале, первым делом озаботился документом – моё удостоверение не забыли! Я по-прежнему был похож на своё фото, благо выписывали новое по весне, старое удостоверение я «нечаянно» испортил – напрягала детская мордочка на нем. Теперь я кум королю, сват министру. Любой патруль пройду насквозь и не замечу. И милицейский тоже.

Только ходить тут, как я и говорил, особо некуда. Пару старинных зданий нашел – недалеко от штаба БелВО собор пресвятого имени пресвятой Девы Марии и собор сошествия Святого Духа. С последним история одновременно несмешная и забавная, его в восемнадцатом году закрыли большевики. А в сорок втором в немецкую оккупацию открыли и больше не закрывали. Так что кому война, а кому место отправки религиозного культа.

Не повел я родителей по архитектурным памятникам, пошли мы по магазинам. Мама всё удивлялась, как меня служба кидает, а отец не шибко – его кидануло в своё время дальше, аж на Камчатку. И шутки с вариантами несения воинской службы ему тоже знакомы не понаслышке. Он тогда ухитрился попасть в программу направления солдат для поступления в ВУЗы, ухитрился успешно сдать экзамены и в результате отслужил два года вместо трех. Кто понял службу, тот не торопится, а кто служил, тот в цирке не смеется. В магазинах родители чуток закупились для дома, для себя, В Минске со снабжением неожиданно лучше, чем даже в Москве. Родители и меня пододели, принарядили. Тут они правы, ходить везде в одном и том же спортивном костюме моветон. Даже, если футболки меняешь, всё равно странно. Вещи купили приличные, но не дорогие, меня жаба душила платить нормальные суммы за вещи, которые могут через пару месяцев сгореть или пропасть.

Когда ждал на перроне поезд родителей, пришло в голову, что могло меня напрячь на вокзале в первый день по приезду в Минск. У нас из полка в декабре солдат дезертировал. Хитро так, остался в закутке в чепке нашем, после закрытия прибарахлился из ассортимента вещевого отдела и через форточку смылся по гражданке. Не удивляйтесь, такой вот чепок продвинутый в дивизии, с промтоварным магазином. А поймали его через сутки именно на этом самом вокзале в Минске. Милиционеру стал подозрителен парнишка в новой одежде, умытый «по-духовски» – лицо чистое, а за границей ровного круга лица на шее и ниже подбородка слой грязи. Практически на той же платформе прихватили, на которой я выходил из электрички. Помня тот казус, я теперь в гражданской одежде тщательно слежу, чтоб не выглядеть как тот дух-дезертир в новой одежде с грязной шеей. Надо вообще следить за манерами, привычками и реакцией. Поначалу особенно тяжело было не козырять и не пытаться идти в ногу с попутчиками. Военные не обращают на это внимание, а гражданские могут зацепиться за несоответствие. Объясняй потом, что да как.

Как мама не просила, в свою комнату в гостинице я их не повез. Мало ли, что любопытно и хочется убедиться, что у ребенка всё в порядке, мне такие засветы перед живущими там не нужны. Так ходит какой-то молодой человек, явно спортсмен, и ладно. И вдруг родители в гости врываются, мама квохчет… может он срочник какой? Нет мама, я не беглец из Советской Армии на нелегальном положении. Я служу там, куда определили и живу так, чтоб не нарываться на лишние вопросы. Родину защищать можно разными способами, не приставай.

Вечером сходили в кинотеатр «Мир» на стереоскопический фильм, кстати сам кинотеатр оказался точной копией того Мухосранского, в который я Наташку водил когда-то. О! А где сейчас Наташка, интересно. В Туле небось, она в прошлой жизни туда переехала. После моего нелепого, с точки зрения многих, ухода из школы после восьмого класса мы не общались. Я неперспективный. Вообще, странно мои амуры с девушками выстраиваются. Наверное, они чувствуют, что я не воспринимаю всерьез наши отношения и сами в них не рвутся. Короткие дружеские романы без обязательств. Ну и не без каких-то спонтанных этих самых с малознакомыми юницами, чисто для здоровья.

Мой первый, тот настоящий период юношества пришелся на середину 80-х. Алкогольной зависимостью меня не накрыло, курить не начал, все силы были брошены на вспашку зяби. Помню, любить был готов всё, что шевелится, лишь бы женского полу. Типичный разговор двух прыщавых самцов в эти годы выглядит примерно так:

– Ты щас с кем ходишь?

– С Наташкой.

– Это какая такая Наташка, не та, которая …

– Что значит какая? Какая дает, с той и хожу! Хрен ли думать.

А потом СССР начал разваливаться. Девушки узнали, что секс существует, что заниматься этим не только почетно, но и здорово. И проблема Наташ начала рассасываться. С доступностью девушек стало неоднозначно: с одной стороны, появились реэкспортные деффки, ну которые за свободно конвертируемую валюту. С другой стороны, над населением нависла безнадега: вместо любовно-постельного приключения или романтичного блуда на пленэре случайная фемина тебя могла оттрахать со всей пролетарской ненавистью как виновника августовского путча. Все тогда выучили слова «клитор», «коитус», «фрикции», все бросились оргазмировать назло этому миру и безнадеге, от которой впору выть. Дальше хуже. Некоторые девушки уже были готовы заняться этим за советские деньги. Или за еду. Ага, вот прямо ЩАЗ! Я за еду работаю всю смену, а она всё сожрет за полчаса еёйного же удовольствия? Ситуация с едой в зарождающейся России стала как с сортами водки в прошлом СССР – уже не спрашивали «что есть будем сегодня?», спрашивали «есть будем сегодня?» без деталей и глупых уточнений. Знакомый машинист поезда делился: «Мне в поездку жена собирает тормозок, а я за эту поездку получаю меньше, чем мой перекус стоит». То есть за работу он не зарабатывал на еду не то, чтобы семье, себе на обед не зарабатывал…

Но молодость еще не кончилась – приходилось выкручиваться. Не поесть можно день-два. А вот не возлюбить ближнего своего, точнее ближнюю – уши закладывает, зрение расфокусируется, короче, организм требует. Высшим пилотажем у парней стало пойти в гости к девушке и покушать за секс. Подозреваю, что порой ребят подкармливали из жалости, а не за выдающиеся достижения во вспашке зяби. Русские женщины, они загадочные. Эк меня кинотеатр на философию сподвиг. Родители, а пойдем покушаем, да я вас в поезд посажу! А сам по своим планам буду действовать.

Посетители, они как проблемы, по одиночке не ходят. Навестили родители, через три дня очередное явление Христа народу – товарищ Онегин. Что характерно, в штатском. Это насколько плотно они меня ведут, что уже пронюхали о том, как я сейчас одеваюсь. Но по порядку. Провожу вторую тренировку, дневную, в зал приходит Сычев. Жорж, там на трубке висит человек, тебя спрашивает. Меня звонок по телефону пока напугать не способен, иду и думаю – Иванов проснулся или из полка нашли и будут взносы канючить. Еще мысль в голову закралась, а вдруг с подъемных тоже платить надо? Это ведь не налоговая, в Финляндию от них не сбежишь, а сбежишь, так и там расстреляют. В таком игривом настроении аллокаю в трубу:

– Алло! Милославский на связи.

– Жора, молодец, что на связи. Узнаешь голос?

– Голос узнаю, а откуда он у вас? Сперли у Онегина?

– Ха-ха-ха, рассмешил! За что люблю с тобой общаться, Жора, так это за юмор и позитивное мышление. За тобой во сколько заехать? Я на колесах.

– Приехал кормить? Одумался, поздравляю! А то может зайдешь, поспаррингуем.

– Чтоб ты меня головой в пол воткнул? Нееее! Лучше я тебя покормлю по-человечески.

– Добро. В семнадцать-тридцать тогда выхожу к калитке. Или зайдешь?

– Да чего я там не видел. До встречи!

Это у нас в команде так течет или в зенитно-ракетном полку. Фраза «головой в пол воткнул» к какому эпизоду относится? Стой, мне же тот особист прямым текстом сказал – всё под контролем. Ну и ладно. Я в парке не мастурбирую на памятник Ленину, использованные крышечки от Байкала в кафетериях не ворую, пусть присматривают за мной бойцы невидимого фронта, вдруг уберегут от чего.

Последний раз, когда в двадцать первом веке был в Минске, меня поразило минимальное количество кафешек в центре города, особенно в сравнении с Москвой. Зато именно там, в каком-то непафосном заведении я встретил Счастье с большой буквы. Меня обслуживал официант по фамилии Счастье. Вот и в советском Минске приятных на первый взгляд заведений мало. Но в сравнении с Москвой – больше. В Москве сейчас больше столовых, пельменных и прочих забегаловок для трудового народа. Москва восьмидесятых город-труженик. Опять-таки, может и Минск трудяга, но я его снова почти не вижу. Зато каждую неделю в ресторан водят. Или возят, так даже лучше.

По нездоровой традиции в машине не разговаривали, отложили на ужин. Что мне нравится в Минске всё больше и больше – вежливость и отсутствие так раздражающего быдлячества в швейцарах. И чистота, даже зимой перед рестораном чисто и снег убран до асфальта.

– Жора, а ты там за границей был? – Мне сразу стало понятно, где там. «Там» Онегин подразумевал тогда.

– Был. В Италии, в Австрии, в Чехии, на Гаити в Доминиканской республике.

– Легально?

– Конечно легально. В том варианте истории любой работяга мог свободно кататься по миру. Если деньги были. Капитализм, он такой.

– Ты сказал «в Чехии». Развалилась Чехословакия?

– Угу. Но спокойно развелись, без скандалов. Вот Югославия в лоскуты с войной, резней и бомбежками Белграда.

– А кто бомбил?

– США и НАТО. Новая концепция – НАТО до порога. Вся Европа, считай, кроме Белорусии и Украины.

– И прибалты?

– Петр, так они и сейчас не скрывают своих предпочтений.

– Там русских больше половины, как так выйти могло? Там армия, органы…

– Местные русские захотели в Европу.

– Понял. На Гаити ты что делал?

– Отдыхал. Представь страну аналог Кубы, которую американцы для себя превратили в очередной дорогой курорт и летают отдыхать, как мы в Сочи.

– Да, в Сочи классно, я там был.

– После Гаити, точнее Доминиканской республики на Сочи даже взглянуть противно.

– Это почему?

– Потому что богатые умеют отдыхать. И работать тоже. А еще там пляжный сезон двенадцать месяцев. Строишь дом отдыха на берегу, и он приносит прибыль весь год без перерыва, как мартеновская печь.

– А машина? Машина была? – Эк его на лирику потянуло. Или зубы заговаривает?

– Не было. В Москве машина не нужна. А за город или за покупками меня старший сын возил на своей машине.

– На Волге?

– На Субару. Японская машина.

– Чего ж не на нашей?

– Наша машина – это тоже Сочи. С воспоминаниями покончили? Давай теперь конкретно.

– Нет, Жорж, пацаном ты мне нравился больше. Хоть и нахалом был, но не таким окончательным. Субординацию вроде как держать умел.

– Петр, так я твоего звания не знаю. Может ты ефрейтор, а я целый сержант. С чего мне боевому сержанту субординировать перед ефрейтором. А что ты в капитанских погонах приезжал, так я тоже успел их поносить в своем полку.

– Во-во, я о том и говорю. А про капитанские погоны я не в курсе, это новость. Расскажешь?

– Угу. Старлей приходил, особист дивизионный, от вас? А то твоим именем размахивал как знаменем.

– От нас, так что не волнуйся. Так что там за история с погонами?

– В офицерском клубе Терминатора крутили, в выходные билеты солдатам не укупить, и никак не попасть. А в рабочие дни их не отпускали.

– И что? Ты же не…

– Ну да, я надел капитанскую форму, построил батарею и отвел в кино. Аккуратно вышло, даже ваш особист не узнал. Понятно, что лейтенантская подошла бы лучше, но я не догадался звездочки скрутить. Опять же дырки бы остались, палево.

– Милославский, я с тебя охреневаю! Ты же взрослый человек, к чему такие закидоны?

– Резоны как раз были. И объяснения можно дать логичные. Тут и желание проверить, что идентичность миров имеет место – фильм снят до моего вмешательства в ткань Мироздания. И действия по завоеванию авторитета у личного состава. Но главная причина не в этом – просто я могу себе позволить действовать так, как считаю нужным. Или как захочу. Понимаешь, у меня призовая игра. Или работа над ошибками? Да хрен его знает, если честно.

– Ладно, пусть будет так, как есть, ежели иного нет и не предвидится. Такие люди и нам нужны. Непредсказуемые и инициативные. Но в стане врага. Шучу, не вскидывайся. На вот, порассматривай.

Онегин протянул мне свое красненькое удостоверение сотрудника КГБ. Когда я его раскрыл, то как-то оторопел. Слева на фотокарточке с печатью почему-то было моё лицо. Какая-то фигня. Справа тоже всё неправильно, старшина Милославский Георгий Николаевич состоит в должности младшего оперуполномоченного центрального аппарата КГБ СССР. Владельцу удостоверения разрешено хранение и ношение огнестрельного оружия. Еще раз посмотрел на фото – точно, я на нем в форме с погонами старшины.

– Это чего такое? Шутка юмора? Считайте, насмешили.

– Ну ты посмотри, начальник наш как в воду смотрел. Говорит, Милославский ценит тонкую шутку и удар кувалдой. Не переживай, за приказ о назначении и удостоверение ты уже расписался. Так что всё честь по чести. Не опозорь уважаемую организацию.

– Со старшиной прикольно вышло. Кто сочинял?

– Коллективное творчество. Тут дело такое, что без высшего образования тебе офицерское звание дать не могли. Сержантом оставлять тоже как-то нелепо. А так, если кто увидит, поймет – тут не всё так просто с сотрудником. У нас даже служебные удостоверения бывают «не для всех». Есть удостоверения, а есть удостоверения.

– Угу, сразу стало понятно. Небось еще и номера блатные, серии козырные.

– В точку попал, Жора. Знал или угадал?

Как я про посетителей косяком верно напророчествовал. Посетители шли косяком и несли в клювиках красные книжечки. Все на моё имя. С удостоверением КГБ понятно, убрать его в застегивающийся карман… а я не в форме, в гражданской одежде до застежек на карманах пока не додумались. Всё равно подальше. Это даже не пистолет Макарова, это оружие серьезнее. И кстати, это оружие дает право ношения огнестрела. Которого у меня нет. «Жизнь нашего героя была настолько беззаботна, что он даже не озаботился револьвером» – вот какая у меня беззаботная жизнь. Все проблемы решаются ударом меча или телефонным звонком. Ну или не решаются.

– Жорж, на говорил про землетрясение в Армении в конце восемьдесят восьмого, мы начали потихоньку рыть в том направлении…

– И наткнулись на каку?

– Да, как раз на каку. Что там такое?

– Подготовка Карабахского конфликта. Англы через турок и напрямую качают обе стороны и готовят войну.

– Какую еще войну? С кем? Кого?

– Первую Карабахскую. В конце этого года или в начале следующего полыхнет первый межнациональный конфликт. Такой, что Союз уже развалится, а армяне с азербайджанцами воевать еще десятилетия будут. Вы в Казахстане бучу додавили окончательно?

– Да. Там и не особо сложно было. Горстка заговорщиков.

– Блажен, кто верует. Скоро повторится там же. А потом в Узбекистане, в Грузии, Таджикистане… Будем бегать и очаги заливать. Ты знаешь, как торфяники горят? Тут дымит чуток, а там пламя показалось. Здесь затоптали, там залили. Но тлеет в глубине у тебя под ногами, а может уже и горит. Вот-вот вырвется повсюду, тушить бесполезно. Но ты еще не понимаешь и бегаешь с лопатой и ведром.

– Так что ты предлагаешь?

– Я тебе давно говорил, я не вижу способов спасти страну. Можно попытаться, можно даже отсрочить на пару лет. Нефтяная война против СССР уже началась, нам срезали доходы, давят всякими эмбарго на высокоточные станки и стратегической сырьё. Национальные республики подогревают засланные агенты, вы много их поймали? А знаешь почему? Их прикрывают местные комитетчики. Яд национального самоопределения уже проник в души партийно-хозяйственной верхушки, а КГБ всего лишь инструмент в руках партии. Не так ли? Карающий меч в руках предателей разит кого?

– Кого?

– Того, кто его выковал и вложил в руки перерожденца. Так что наша с тобой двоечка уже в кольце предателей.

– А как ты понял про Второе Управление? В удостоверении ни слова.

– Когда человек идет, он оставляет следы. За крупным отрядом следов гораздо больше. Время их затирает, но не так быстро и не настолько тщательно, чтоб в следующем веке люди ничего не знали про комитет. Парадокс – сейчас про него знают меньше, чем будут знать потом.

– И как он там выглядит?

– История продажная девка Капитала. Так что по-разному. Тем более, что в том моем варианте развития президентом стал ваш бывший кадр, доигравший до подполковника. Прикинь, карьера – из никчемушного подпола в президента великой страны.

– Два вопроса. Ты всё время говоришь «в моем варианте истории», ты допускаешь, что она потекла по другому руслу?

– Думаю, течение сместилось немного после чьих-то действий. Что дальше? Может вернуться в прежнее русло, что более вероятно, а может потечь другим путем, но обязательно рядом с прошлым руслом. И обязательно в сторону уклона – реки не текут в гору.

– Ты не веришь в возможность спасти Союз.

– А ты? Петр, ты теперь обладаешь новым объемом информации, ты зришь в корень, что ты там видишь?

Глава 16
Весенние хлопоты

Разговор с Милославским и не мог кончиться ничем иным. Снова ощущение, словно в дерьме поплавал. Причем под бодрые прибаутки и советы Жоры правильно дышать, чтоб не устать раньше времени. Мол, плавать в дерьме не страшно, страшно в дерьме тонуть. С другой стороны, всё так и есть – кругом это самое, и в нем приходится плавать. А то, что Жора об этом напомнил, функция у него видимо такая, напоминать. Нострадамус недоделанный, нет бы что-то конкретное сказать, мол вот тогда-то будет кака, но, если заранее приготовить бумажку, каки не будет. Как Милославский однажды пошутил: «У нас нет хронодесантников, одни хронотуристы». А как бы не помешал пара имперских штурмовиков или прогрессоров с бластерами из романа Стругацких. Впрочем, в их романах тоже не всё ладно. И прогрессоры ноют точь-в-точь как Милославский. Какие талантливые авторы, предсказали появление Жоры. Или сталкивались с одним из туристов.

Когда Онегин делал доклад о встрече с источником, Семен Федорович кивал головой, сверяя рассказ со своими прогнозами. Мол, всё верно, всё так и есть, прогнозы верны, аналитики не ошиблись. А когда дошел до Полякова, генерал его прервал:

– Подожди, ты о чем? Какой Поляков? Так и сказал «генерал-майор Дмитрий Поляков»? Да, есть такой генерал во внешней разведке, теперь невыездной. Я его дело знаю прекрасно, давно ведем. Копаем несколько лет, но пока дальше подозрений не зашло.

– Милославский сказал, что в его варианте истории наше Управление вычислило и арестовало летом прошлого года. И что в его варианте Полякова расстреляли. Жора поэтому и не заморачивался информацией о нем. Засел в памяти, потому что полный тезка знакомого Милославского, мол «его бы тоже можно было расстрелять, но за тупость у нас не казнят» По словам Милославского двадцать лет работает на США по идейным соображениям, ненавидит советский строй, расстрелян в восемьдесят восьмом году, мол, игру с его участием решили не вести, слишком матерый враг.

– На чем мы его взяли всё-таки по версии Милославского?

– Тут совсем грустно. Ваш фигурант продолжает работать в ГРУ секретарем парткома. Вычисляет убывших в командировки наших нелегалов, которые отсутствуют на партсобраниях, и не выплачивают взносы. Информацию о них отправляет в ЦРУ.

– !!! Да уж, Петя, продуктивно скатался. То Калугина принесешь, то Полякова. На мелочи вы с Милославским не размениваетесь. Полковников-предателей нет, или просто чего попроще?

– Семен Федорович, это же нормально, у неподготовленного человека в памяти остаются только самые громкие факты.

– Да понятно, это я ворчу по-стариковски. Давай, дальше расстраивай меня. Вы же со своим подопечным ради этого на свет появились, чтоб мне спалось плохо. Вот же сука Поляков, переиграл. Стоп. В голову себе заметочку ставьте: на следующем совещание давайте вместе подумаем, товарищи, почему мы ТАМ его уже взяли, а здесь еще нет. Где недоработали, хотя могли. Мне еще Маркелову что-то докладывать.

Нормально обустроенный быт повышает производительность труда. Так что я взялся улучшать своё качество жизни. В то время, как нормальный попаданец уже купался бы в гонорарах, я радовался денежке, привезенной Онегиным – своему жалованью за службу в органах и тратил эти несчастные двести сорок рубликов на себя. Кстати, родители пробовали оставить мне денег на человеческую жизнь, а я их огорошил своим жалованьем в двести пять советских рублей. Сын-то оборванцем ходил в спортивном костюме не от бедности, а от тупости. Точнее по инерции – привык солдатом жить и ходить в одном и том же. Майки-трусы менял, и ладно. Вот так прокалываются разведчики.

Больше сил у меня, значит интенсивнее тренировки у моих подопечных. Активнее тренировки – меньше разговоров не по теме. Если спортсмен после тренировки матерится, значит тренер где-то недоработал. А если боец не смог уйти с этой или прийти на следующую, значит перегнули палку чутка. Вот так и ходи по лезвию, чтоб дрессируемые еще дышали, но уже без мата. Февраль просвистел кометой, за месяц парни смогли заметно поднять уровень. Физуха, реакция, навыки единоборств и мотивация. Мотивацией по штату занимается начальник команды, у него гипотетический кнут и реальные пряники. Ну и я помогаю ему мотивировать бойцов по мере сил, у меня кнут осязаемый, вернее палка и меч. Еженедельный субботний спарринг со мной как зачет, где проставляют не баллы в журнал, а синяки и гематомы по всему телу. Но втянулись, увидели сами, что получается. Приучаю вояк к мысли, что стыдно с таким тренером и поддержкой Армии, да при их подготовке не победить на турнире. До турнира два месяца осталось, он приурочен к Девятому мая и начнется накануне, восьмого числа. Организаторы решили, что одним днем такое мероприятие не провести, финал сделают как раз девятого.

Восьмогомартовский праздник попал на воскресенье, так что бойцам никакого дополнительного выходного от тренировок. В нашем коллективе сплошь мальчики, скидываться на букеты неактуально. У меня из подружек только паспортистка. Вы будете смеяться, но кроме прогнозируемой десятки шестого числа в пятницу я занес ей и букетик цветов. Она дама, мне не трудно подчеркнуть ей свое уважение. Знал я одного вежливого человека, ему жилось заметно проще, чем некоторым другим. Он занимал скромную должность зав. складом и был очень добрый и вежливый. Поэтому, когда на него завели дело, закрыли его буквально через неделю. Прокурор областной очень удивлялся, как на такого хорошего человека могли завести уголовное дело. Тем более, что при обыске ничего не нашли. Или потеряли. Шучу, конечно, но «сказка ложь, да в ней намек».

После женского праздника чуть не сломался Сергей Шалин. Видимо, расслабился там, где праздновал и перебрал спиртного. На тренировке ему было сильно тяжело, в спарринг я его не поставил, взгляды товарищей игнорировал и нагружал на выносливость. Выжал как тряпочку, а потом еще нагружал, но уже на скорость реакции. Молодой организм, пусть помучается, сердце здоровое, если верить медикам. Ну и слегка потек парень – ты что, не видишь, как я страдаю после вчерашнего, мол. Спасите, хулиганы зрения лишают!

– Сергей, это был твой выбор. Ты знал, что у тебя сегодня тренировка. Знал, насколько она интенсивная. Видимо, решил проверить реакцию организма, я тебе помог. Результат наблюдают все – излишек алкоголя вреден при занятиях спортом. Я даже рад, что один из вас не пожалел себя и пошел на этот трудный эксперимент.

– Тренер, ты сказал, что вреден излишек алкоголя. То есть, в природе имеется некая доза, которая не вредит? – Женя решил отвлечь меня от жертвы? Да не жалко!

– Да, Евгений, в определенных дозах алкоголь помогает. Не дураки же придумали «наркомовские сто грамм». Примерно такая доза или полста грамм в пересчёте на чистый алкоголь усваивается организмом без вреда. Как говорил один специалист, при высоких физических нагрузках есть три способа снять напряжение в мышцах: баня, массаж, алкоголь. А вы думали, я злой трезвенник?

– Ну да, ты же не выпиваешь совсем. Даже на двадцать третье, святой повод, мы думали после тренировки того с тренером… а тренер не того.

– Парни, объяснение простое. Я пью только игристые сухие вина. А их в магазинах днем с огнем не найти. Вот и хожу вечно молодой, вечно трезвый.

– А если мы достанем брют?

– Отдам вам денежки с благодарностью, положу этот ящик в холодильник у нас на базе и буду попивать по бокальчику ежевечерне. Ну и вам налью, если есть желание пить такое.

– Заметано, тренер! Мы пошукаем в известных местах.

Пошукают они. Да пусть. Одинокие вечера начали меня угнетать. Такая скотинка человек, что в декабре он рассказывал, как здорово праздновать Новый Год в чепке со своим полком, в январе мечтал уехать в лес, в теплую палатку, чтоб спать и не мерзнуть, а в марте его начали угнетать одинокие вечера, похожие один на другой. Ни тебе наряда, ни караула, хоть шампанским скуку заливай. Сходил в кино пару раз, не без этого. В одиночку и фильмы не так интересно смотреть. Один раз посидел в баре, потанцевал, даже какая-то девушка чуть пониже ростом, зато чуть постарше приклеилась. Мол, вы так меня сжимаете, что я уже вся как пластилин, на всё готовая. Молодой человек, у меня так давно никого не было, что с вами всё будет. И где это всё будет? В офицерской гостинице военного городка? А снимать номер в какой-то центральной гостинице – это или предлагать деньги халдеям, или светить корочку. В тот раз был не готов, а сейчас вот думаю – может зря? Да ну, опасно. Вдруг клофелинщица или коллега на задании. Не хочу быть заданием. Одно радует, трансвеститов в Минске периода позднего СССР не водится. И губы никто не накачивает.

В конце марта прискакал на уазике майор Иванов смотреть, что у нас получается в плане тренировок и готовности к соревнованиям. Ну надо, значит надо. Парни, пакуемся в доспехи, поединки на счет, сужу я, два периода по две минуты. Первая пара: Женя-Сережа. Двух боев для понимания уровня достаточно, Валерий Владимирович вполне впечатлился:

– Мне два месяца назад показывали другое фехтование, сейчас прямо огонь!

– Ну так стараемся, причем не только на благо Округа, для всей нашей страны. Повышая уровень подготовки конкретно этих бойцов, мы тем самым заодно поднимаем общий уровень турнира.

– Может, всё-таки сам поучаствуешь, Жорж? У тебя же ни одного титула так и нет.

– Мне достаточно понимания, что через какое-то время меня перерастут. Вот тогда я буду спокоен за наш спорт. Он как ребенок. Вы же, Валерий Владимирович, не бегаете на перегонки со своим дитенком в полную силу, чтоб не отбить у него желание соревноваться. Так и тут.

– Убедил, ставь на крыло своего гусенка. Командованию доложу, что шансы на успешное выступление команды сильно выросли.

– Товарищ майор, разрешите к тренеру обратиться!

– Отставить подкалывать, Шалин! Валяй, обращайся.

– Тренер, ты когда-то обещал нам показать, как ты всю команду в одиночку можешь положить. Не пора ли выполнить обещание? Или уже слабО?

– Ну, может и пора. Команда, как самочувствие?

– Нормально! Не устали, тренер. Всё в норме.

– Хорошо. Упор лежа принять! – все пятеро дружно приняли горизонтальное положение и приготовились к получению дальнейших инструкций. – Вот так, мальчики, я завалил вас всех. Заметьте, даже бить не пришлось.

– Так не честно! Жулик! Обманул нас!

– Видите, Валерий Владимирович, с кем приходится работать. Они же как дети!

Весна в Минске начинается раньше, чем в Туле. Не календарная, а такая, что ручьи, грачи и девушки приводят к болевым ощущениям в шейном отделе. То есть апрель уже вообще снимает все блоки с поведенческих реакций. Все в возбуждении готовятся к приему в пионеры, ленинскому коммунистическому субботнику, опять же Первомай на носу. Какая-то Аня нарисовалась, я даже сам не понял как и откуда. Выпускница Брянского техникума физической культуры, а вот не надо смеяться. Если бы не этот факт, мы бы вряд ли нашли общие темы для общения в первый вечер. Просто потанцевали бы в баре, и всё. А так нашлось, о чем разговаривать, пока до дому провожал. А потом, потом уже этих тем было достаточное количество.

Заселяться в гостиницу для поиска общих тем не пришлось, Аня жила в бабушкиной квартире. Бабушка уже переселилась в поля вечной охоты, но жилище пока так и называлось – «бабушкина квартира». Посоветовал подружке поскорее сделать косметический ремонт, чтоб квартира приняла новую хозяйку и не пахла старостью. Рассказал несколько нетипичных вариантов отделки, добавил себе пунктиков в карму. Вообще, большая удача – наткнуться в эти времена на девушку с собственной жилплощадью, тем более в Минске. Козырная невеста. Но нет, оказаться после развала Союза в этом осколке социализма не хочу. Пару раз, даже больше, ночевать у неё оставался. О своем социальном статусе врать не стал – сержант-срочник, тренирую команду в СКА БелВО. Особый способ несения службы Аню не смутил, она уж в курсе, что спортсмены в СССР отдельная каста. Но мне показалось, что в моё тренерство она не шибко поверила, мол привираю по молодости. Настаивать не стал, менталитет уже не требует самоутверждаться по любому поводу.

Была ли у меня мысль, что, может, эту девушку подвели ко мне какие-то темные силы? Нет, не было. Глупая мыслишка пришла в голову, робко постучалась и была грубо послана нафиг. Это последний разговор с Онегиным, как ни странно, меня успокоил. Он подтвердил, что параноидальная чепуха по поводу перехвата моей тушки на вокзале была не чепухой, комендатуру припрягло Минское Управление КГБ, но, по его словам, меня вели и были готовы вытащить уже в Москве. Короче говоря, Милославский, ты был жирненькой наживкой на неведомую рыбу. Мне неведомую, а Второе Управление уже её потихоньку разделывает, хоть рыба и не догадывается пока об этом. Как раз удостоверение младшего оперуполномоченного было дополнительной страховкой от неожиданных легальных наездов. Ну и признанием того факта, что я всё делаю правильно. С другой стороны, они теперь мне и приказать могут делать то, что им нужно, а не то, что в мою умную голову придет.

Когда во время того ужина в ресторане зашел разговор о дальнейших планах, я напрямую спросил своего теперь не куратора, а начальника:

– Мне держаться за СКА или возвращаться в полк после соревнований?

– Знаешь, Жора, что. Вот как оно пойдет, так и пусть будет. Продолжим за тобой присматривать вполглаза, но не думаю, что кто-то будет проявлять активность в отношении тебя. Для комитета ты засвеченный официальный наш кадр, никто не захочет тебя играть. Но на всякий случай канал экстренной связи я тебе дам. И вообще, летом мы планируем тебя из Белоруссии выдернуть совсем.