Текст книги ""Фантастика 2025-132". Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"

Автор книги: Яся Белая

Глава 3. Доброе утро, Вьетнам! ч. Давай последнюю, заебал

Кто-то очень оптимистичный и жизнерадостный однажды спизданул – «Если жизнь дает тебе лимоны, сделай из них лимонад». На бумажке звучит довольно неплохо, но зачастую, на практике внезапно выясняется, что жизнь не настолько галантна, дабы снабжать тебя просто так витаминками и неплохим вкусовым дополнением к чаю. И в инструкции по производству лимонада как-то не упоминался момент – а что делать, если тебе ломают лицо этим самым лимоном? Ломают грязно, жестоко, вколачивая его в черепную коробку, а сок разъедает глазные яблоки, шипит кислотой на открытых ранах и забивается под кожу. Что делать, если тебя живьем закопали на два метра под землю и посадили сверху лимоны?

Владимир Щетинин понял, что все конкретно идет по пизде, когда иконка Узла в групповом чате посерела и исчезла. "Игрок мертв" вместо надгробной плиты, огороженной аккуратным заборчиком могилки и памятной эпитафии. Два слова – одна жизнь и одна смерть. Таковы реалии нового мира и Щетине это пиздец как не понравилось.

Миссия провалилась. Пауки разбежались по углам, ополовинили рядовой состав сталкеров и скрылись где-то во тьме катакомб. Наверное, Щетине повезло, что их ватага не успела сунуться в метро. У него слишком богатое воображение и не очень-то хотелось узнавать сколько реального в постапокалиптических картинках навеянных этими мыслишками – перевернутые вагоны, затянутые паутиной, хрустящие под сапогами кости, куски гниющего мяса и россыпь пылающих глаз Смерти за каждым углом.

Шансы потрепанной группы добраться до Хаба самостоятельно практически равны нулю. Были бы, не встреть их на полпути патруль. Перегруппировка и стремительный марш-бросок до ближайшего аванпоста, где раненым смогли оказать подобие первой медицинской помощи. Мертвецы с голодухи завывали где-то под окнами. Сколько не убивай зомбаков, они рано или поздно всегда возвращаются. Один из Игроков-одиночек как-то провел небольшой эксперимент, пройдясь катком по отдельно взятому району. Новые покойники пришли на следующее же утро. В их действиях сложно найти логику – то от них не протолкнуться, улицы забиты под завязку, то куски города абсолютно пустынны, очищены от их мерзкого присутствия.

Очередной рывок дался тяжелее прежнего.

Щетина думал, что сегодня умрет. Трястись в кузове кустарно переделанного пикапа и каждую секунду ждать смерти. Один вздох или одно движение век, смачивающих слезной жидкостью поверхность глазного яблока, и происходит какая-то неведомая хуйня. Затаившийся на крыше снайпер. Лицо водителя, пулеметчика или Щетины в перекрестии прицела. Легкое движение пальца, затянутого в тактическую перчатку. Скользящий затвор, выплевывающий пустую гильзу, звенящую на бетонном полу. Короткий полет пули, оканчивающийся в чьей-то голове. Труп, не успевший осознать, что его отправили в Вальгаллу без очереди. Если водитель – тачку заносит в сторону, возможно, с ходу вгоняет во что-то, сминающее бампер и начинку под капотом в стальное месиво. Если пулеметчик, прильнувший к крупнокалиберному стволу, приваренному к раме на крыше кабины, то он марионеткой с обрезанными нитками заваливается на спину, придавливая центнером мертвой плоти Щетину и других "погорельцев". Если же в Щетину… тогда все, что будет дальше происходить вокруг вряд ли будет его сильно волновать.

Колесо наезжает на смертоносный подарочек, оставленный неизвестно кем неизвестно для кого. дин шанс на… на сколько?.. как сильно им не повезло?.. сапер может ошибиться лишь один раз, а потом просто будет нечем ошибаться. Кабину перекручивает в подобие смятой пивной банки, в которой уютно разместилась начинка из свежего человеческого фарша. Щетина умирает в пламени взрыва. Или его тело по самые брови нашпиговывает осколками. Агония. Боль. Кровь. Очень много крови. Смерть.

Что-то, нечто, когда-то бывшее человеком, простым обывателем, с работой, машиной, кредитом, ипотекой, наверное, с женой и детьми, который умер и переродился в алчущую плоти тварь, рыщущую в ночи и отнимающую чужие жизни. Или чудовище, выползшее из Врат, праобразом которого со времен Каменного Века матери пугали детей, а охотники боялись выходить ночью за пределы обманчиво-надежного круга света, порождаемого колеблющимися языками тщательно поддерживаемого хворостом огня. Оно вырывается из подворотни. Или буквально из неоткуда, скрытое мимикрией под ландшафт местности. Или восстает из могилы кургана каменных обломков, кусков сгоревших автомобилей и останков обглоданных трупов. Огромная туша вминается в крыло пикапа. Переворачивает его. Вскрывает косами когтей. Просовывает морду внутрь и жрет. Кровь стекает на треснувший асфальт дороги. Истошные вопли эхом отражаются от безликих фасадов многоэтажек. Парой трупов больше, парой меньше – всем насрать.

Но нет.

Не было даже того самого пиздеца на последних секундах, когда все уже расслабились, думая что обошлось.

КПП, охрана, без проблем – о них уже предупредили, плюс, связь на каждом узле пути. Наверное, на ошметки отряда могли бы забить болт. Щетина слышал от ветеранов старых конфликтов и горячих точек, где пользовались огнестрелом, а не колдовскими примочками, что накрывать артиллерийским огнем квадрат с расположением своих бойцов или же оставлять их в окружении, сделав вид, что там ничего интересного нет, конечно, не в порядке общераспространенной нормы, но не самое редкое явление. Но тут… кадры любой степени паршивости, достаточно придрочившиеся к выживанию в кромешном Аду Апокалипсиса и умеющие более или менее грамотно пользоваться благами Системы слишком ценный ресурс. Своего рода, залежи нефти и платины где-то в ебенях Сомали.

Смолить самокрутку на скамейке возле палатки, ожидая что скажет начальство. Бланки письменных отчетов и записи его слов уже лежат на "высоких" столах полевых командиров.

Что-то он в этой жизни делает не так.

Взгляд скользнул по фигурам добытчиков. Ребяток, которые притаскивают на разделку туши чудовищ. Щетина так и не понял что именно привлекло его внимание, с трудом оторвавшееся от вселенской пустоты самобичевания и прокручивания в недрах черепушки всех событий последних нескольких дней. Вроде бы обычный пикап. Мощные колеса дополнены цепями, в протекторах шин и тронутых ржавчиной звеньях застряли кусочки плоти, щедро сдобренные дорожной пылью и грязью. Шипованый кенгурятник. Кабина укреплена арматурными решетками, стекол нет. К крыше приделана пулеметная турель. Так сейчас почти все гражданские машины выглядят. Открытый кузов, в котором истекала кровью тварь, каких Щетина еще не видел, бледно-зеленая чешуйчатая шкура с едко-синими прожилками, одноглазый треугольник головы, увенчанной по боками короткими тупыми рогами. Когтистые лапы, гребень шипов вдоль всего позвоночника, крокодилий хвост и телосложение чего-то среднего между комодским вараном и немецкой овчаркой. Ну, хотя бы не паук и на этом хорошо.

Тачка, поскрипывая тормозными колодками и звякая цепями, останавливается.

Отсюда не так хорошо видно, но… Щетине не понравились лица водителя, пулеметчика и грузчиков. В них было что-то… так рисуют в дешевых фильмах всевозможных фанатиков, окончательно свихнувшихся на догматах своей религии и готовых за малейшее подозрение в ереси живьем сжигать собственных отпрысков.

Монстр дергается. Будто на секунду ожил и снова смог пройти через предсмертные конвульсивные судороги. И его спина перестает существовать. Мышцы, кожа и кости исчезают, открывая врата, через которые с некоторой картинно-демонстративной величественностью вылезает… нет, не монстр-младший или какие-то личинки паразитов, плодившихся и жравших "ящерку" изнутри. Человек. Измазанный кровью и обмотанный гирляндой внутренностей человек.

Солдаты уже привыкли ко всякой нездоровой херне и среагировали незамедлительно, беря на прицел эту фигуру.

А Щетина увидел что неизвестный держал в руках.

Голова Хима I Прародителя

Артефакт Темного бога

Вирус Хэ 98 %… 99 %.. 100 %!

Щетина понял что пора валить.

Человек забился в исступленном подобии психоделического экстаза.

– Огонь! – кто-то заорал во всю глотку, первым всаживая всю обойму в ублюдка с головой ночного кошмара каждого рейда и патруля.

Но пули завязли в густом черном смогу, клубами вырывавшемся из глазниц, ушей, ноздрей и рта Хима. Он окутывал пикап непроницаемой аурой, расширяющейся во все стороны с каждой секундой. Крики. Протуберанец дыма рванул вперед, Игрок с уклоном в гидромантию успел уклониться. Его зацепило краем, самым краем. И он упал на колени.

Инфицированный Вирусом Хэ

Щетина побежал. Не важно куда, не важно к кому. Лишь бы подальше от этого.

Он не видел, как тело несчастного буквально выворачивало наизнанку, фонтанируя говном, кровью, гноем и бесцветной жижей того, что раньше было плевральной оболочкой потрохов. Как человек блевал кусочками собственных легких пополам с фрагментами аорты, гортани и волокнами шейных мышц. Как у него крошились, выпадали зубы вместе с кусками кровоточащих десен. Как короткие волосы седеют, ниспадая на землю пучками, а лысый череп покрывается волдырями ожогов, язвами и фурункулами. Они лопаются и жидкость, находящаяся в них разъедает плоть серной кислотой. Он не видел, как каждая пора кожи начала извергать из себя нечто, что пожрало одежду, обнажив агонизирующее тело. Как прогнулась диафрагма, как сминались и комкались брюшные мышцы. Голая грудина и чернеющие ребра. Требуха вываливается в грязь, заплетаясь морскими узлами.

Но он слышал его истошные вопли. Он слышал, как ломаются кости. Как дробятся хрящи. Как чавкает кровь и спинной мозг. Как мерзостно хлюпают разжиженные кишки, будто кто-то жадно их жрет.

Бежать. Самое простое и самое сложное, что было заложено природой в человека.

Щетинин споткнулся обо что-то. Растянулся на дороге, ободрал ладони, колени. Но не остановился. На четвереньках ползти дальше, на ходу вновь принимая подобие вертикального положения. Бежать. Весь мир сжался до переставления конечностей. Животный ужас гнал его вперед.

Потусторонний холод коснулся его шеи, пощекотал волосы на затылке.

Вы заражены болезнью «Вирус Хэ»

Мир покачнулся. Владимир запутался в собственных ногах, вселенская тяжесть навалилась ему на спину и плечи. Швырнула лицом в землю, навалилась, пытаясь выдавить жизнь. Стало тяжело дышать. Тяжело шевелиться. Тяжело думать. Тяжело жить.

Боль.

Он закрыл глаза.

Нет спасения. Нет надежды.

Есть только смерть.

Локальное объявление.

Нар Отец Монстров:

– Пацаны, вы куда едете?

– На тусу.

– На какую?

– На ЧУМОВУЮ.

– И что вы там будете делать?

– ОТЖИГАТЬ.

Глава 4. Хим III Конченый

Многие не знают своего предназначения.

Они слоняются безликими и безмолвными тенями по дорогам жизни, силясь найти какой-нибудь смысл в факте собственного существования. Зачем они родились? Зачем они живут? Зачем они в принципе делают что бы то ни было? Зачем и почему они умирают? Что такое окружающая их реальность? Симуляция? Ад, в который они были ниспосланы за грехи прошлых жизненных циклов, которых уже не помнят? Чистилище, где можно искупить свои пороки? Просто плывущий в холодной пустоте грязевой шарик? Что такое мы сами? Кто нас создал? Бог? Какой именно бог? Зачем? Почему? Чтобы что? Эволюция? А с чего она началась? Что было до нас? Что будет после нас? Нас кто-то запомнит или забудет спустя секунду после смерти? Что там, за гранью, отделяющей жизнь от нежизни? Зачем мы живем? Зачем мы работаем? Зачем мы едим, пьем, спим, срем и трахаемся? Зачем мы приводим в этот мир новых людей? Зачем мы возводим башни из стекла и железобетона? Какой в этом смысл? Кому все это надо?

Рожденный несколько дней назад Хим III Конченый не задавался этими вопросами и не страдал отсутствием ответов на них. Он прекрасно был осведомлен о том зачем и для чего появился на свет – ДЛЯ БОЙНИ, БЛЯТЬ!!! И его это более чем устраивало. Кто-то на его месте мог воспротивиться такому порядку вещей, взбрыкнуть и взбунтоваться, но Конченому было по кайфу являться инструментом массовой аннигиляции всего в радиусе непосредственной близости посредством расчленения и пожирания заживо.

Мать и брат доверили ему вести армию Прародителя к Обелиску. На адскую битву, где его гнев вдоволь напьется демонической крови. В мясорубку, где шансы остаться живым немного ниже нуля. Где будут крики, где будет боль, будет смерть, будет агония и будет кровавый хаос, что так приятно резонирует с гласом резни, пылающим в грудной клетке третьего Хима. Конченый не подведет отца. Силой Обелиска и столькими отнятыми жизнями, людей, бесов и химер, они возвратят его. Истинного владыку этих земель. Возродят и сделают могущественнее.

Королева, брат и иные Матери смотрят на него. Воины смотрят на него. Смотрят с надеждой, верой и гордостью. Око Темных богов смотрит на него. Отец Монстров и основатель их рода смотрят на него. Они там, в облаках, низвергающих на грешную землю потоки дождя из человеческой крови. Нет права на ошибку. Конченого подхватывает под руки боевой азарт, неистовая ярость берсеркиера и знание, что Хим I вот-вот вновь воссядет на свой Трон Плоти, а подле него будут стоять Мать и его верные сыновья. Свита Короля Химер.

Грохот его сердец, отдающих стуком крови в висках смешивается с ниспосланным Дирижером треком. Треком под который армии Мордора, Мории и Изенгарда поставили все Средиземье на колени. Треком под которые эльфам отрезали уши, а гномам отрывали челюсти вместе с бородами. Идеальный трек для сжигания деревень, затопления городов кровью, для их Крестового Похода.*

Химерам, тем более безоговорочно преданным инсектоидам, практически лишенных самосознания, не нужны вдохновляющие речи, зачитывание отрывков религиозных текстов, для преисполнения фанатизмом, щедрые обещания о золоте, выпивке, шлюхах, славе или монолог о долге с патриотизмом. Зачем? Они пойдут и убьют того, на кого укажет перст повелителя.

Волна хитина, когтей, крыльев, желез, мандибул и хелицер хлынула в улицы. Хим хотел идти в первых рядах. Его специально создали для мясорубки стенка на стенку, для резни всех со всеми – рама в три Жан-Клод Ван Дамма, узловатые мускулистые лапы с крючьями вскрывающих металл когтей, тупорылой клыкастой пастью, наезжающими друг на друга костяными пластинами брони, увенчанным шипами гибким хвостом, повышенные рефлексы, запредельная сила, ловкость и выносливость. Но не сегодня. Конченый вдоволь напьется крови позже. Он будет убивать и калечить, жечь и разрывать, терзать и грызть, расчленять и свежевать. Но потом, когда его миссия будет выполнена. Когда химеры завладеют Обелиском, когда втопчут бесов в кровавую грязь. Впрочем, Хим будет со своими воинами. Будет видеть их глазами, пить кровь их пастями и разрывать плоть жалких демонов их когтями. Он будет воплощением Смерти, гуляющим в осколках разбитых зеркал, в грани каждого чья-то жизнь и чья-то погибель.

Этот сладкий запах дыма пожарищ и аромат свежепролитой крови…

Бесы не были тупыми и примитивными. У них есть своя разведка, они заметили армаду химер еще на подходах к своим территориям, да инсектоиды даже не пытались скрываться – в таком количестве это практически невыполнимо. Они вычислили ставку командования наступающих сил, Хим не мог руководить атакой из Центрального Улья, только в опасной близости от линии фронта. План демонюг прост и надежен, с минимальным количеством потерь для себя заманить орду в недра знакомой местности. После чего обезглавить многликого монстра, ворвавшегося в их дом, а уже потом порубить на куски агонизирующую тушу. Смело. Глупо, самонадеянно и бесполезно, но смело.

Конченому не нужно было оружие для того, чтобы убивать во славу своего отца и Темных богов.

Он и есть оружие.

Примечание автора:

*The Lord of Rings – Uruk-Hai theme

Помножить на ноль ч. 1

Они кричали.

Джон Доу не пытался укротить стихию Вируса Хэ, на такое способны исключительно Четверо и Отец Монстров. Но первые заняты куда более важными делами, нежели локальные разборки в техногенном мирке, а второму это и в хуй не уперлось – зачем спускать с цепи бешеного пса, если тебе не нравится вид разорванных в клочья детских трупов, окровавленная морда, ленты потрохов в грязи и клыки, смыкающиеся на костях?

Герой Улья вместе с внедренными в иерархическую систему базы "СНГ" фанатиками пытались не сдохнуть и прорваться на свою землю. Да, Вирус не трогал их – Отец Монстров поехавший, но не дегенерат, зачем даровать верным последователям и приспешникам то, что убьет их на месте? Такое удел низкосортных Темных Владык, а Хозяин Химер и Изменения предпочитал причислять себя к высшей лиге воплощений Зла. Статус и авторитет, как-никак.

Но вот про то что способно породить творение его сумеречного гения разговора не было.

Плотная группа, стремительный марш-бросок. Двигались пешком на всей доступной скорости. Доу мог бросить фанатиков, уже выполнивших возложенную на них задачу, но разбрасываться кадрами не в его привычках. Разменная карта, безликая пешка – неважно, любой может вновь принести пользу Улью, пусть и для некоторых это будет значить перейти процесс переработки в концентрированную биомассу с последующим применением в качестве основы инсектоидов-воинов.

Солдаты. Пехота. Пушечное мясо. Их накрыло отголоском облака Вируса, превратив кабину грузовика в газовую камеру. Даже закупорь они все окна и щели в конструкции механического монстра это не помогло бы. Один из них, молодой, бывший студент, наверное, только пробивающаяся русая щетина, мешки под карими глазами и несколько выдавленных прыщей на щеке, пытается открыть дверь. Его движения теряют координированность, собранность. Из выверенных, можно даже сказать хищных, они мутируют в наркоманский тремор. На кистях, запястьях вздуваются пузыри, задорно булькающие концентратом загустевшей сукровицы и темной жижи из крови и гноя. Болезненными нарывами вспухают суставы пальцев. Ногти желтеют, бледнеют, становится виден узор плоти и крови под ногтевыми пластинами. После чего чернеют и даже не крошатся, а скорее осыпаются горстью песка на ветру. Рукава формы тяжелеют от хлюпающей бурой жижи, бывшей его кожей и верхним слоем гладких мышц. Он цепляется за металл ручки. Такое простое движение – открыть дверцу автомобиля, что может быть проще? Крайние фаланги указательного и среднего пальца с сухим, отдающим чем-то чвакающим, звуком ломаются, выгибаются в градусов пятьдесят от установленной физиологией нормы. Ногти падают под ноги, один застревает в складке камуфляжной ткани штанов. Вторая попытка. Мизинец выходит из сустава, буквально от сопротивления воздуха. Но дверь открывается. Буквально живой труп вываливается наружу, туда, где по его мнению есть спасение, есть чистый воздух, есть квалифицированная медицинская помощь и сослуживцы, что не дадут ему просто подохнуть в грязи жалким шматом всеми покинутого мяса. Точнее, он пытается это сделать. Но мозг, как и мелкая моторика с жизненно важными функциями организма страдают практически в равной степени. Он повисает тушей пойманного охотниками зверя на ремне. Кусок безопасности при автокатастрофе захлестывается вокруг его живота и грудной клетки петлей висельника. Он не пробует сделать тот самый тихий щелчок и получить свободу. Он наваливается на лямку всем весом уже плохо понимая что происходит вокруг. Густые нити розовой слюны свешиваются с разбухших губ. Щека, та, с прыщами, стекает с его лица сырым яичным белком. Мерзким, студенистым месивом, облизнувшим на прощание неровный ряд зубной эмали и кровоточащих десен. С каким-то даже сюрреалистично-комичным шлепком его плоть шмякается на землю, растекается грязной лужей, забивается в трещины дорожного покрытия, вдавливает в землю редкие травинки вездесущих сорняков. Его глаза… затухающие, стеклянеющие озера жизни, в них еще была какая-то искорка осмысленности. Левый вывалился из глазницы. Испещренное проступившими капиллярами глазное яблоко, болтающееся на глазном нерве чудовищным маятником. Правый исчез под наслаивающейся на часть лба, скулу и надбровную дугу опухолью. Дикая оргия злокачественных раковых клеток, жрущих все до чего только сможет дотянуться. Кусок языка падает неподалеку от щеки, в этом размякшем месиве, даровавшему роду людскому возможность говорить, как в гнилом киселе плавают два зуба, кровь и кусочки гортани.

Такова цена, которую придется заплатить каждому, у кого хватит крепости яиц пойти против Нара, ебать его в дышло, Отца Монстров и всякого, кто пользуется его поддержкой.

Коллега уже умершего студента умер в кабине. Умер быстро, можно даже сказать, что ему повезло. Его грудина вместе с ребрами и частью позвоночного столба иссохла, сгнила изнутри. И ввалилась вовнутрь, погребая под собой легкие, сердце, все органы грудной клетки, спрессовывая их в неоформленную биомассу, тут же принявшуюся стекать в брюшную полость где вступила в химическую реакцию с остатками потрохов. Он хотел кричать, но не мог – не было легких.

Крошечная картинка в клокочущей клоаке людского горя, кровавого хаоса и смерти. Мучительной и неотвратимой смерти. Исчадие Изменения с хохотом тасовало толстую колоду всех заболеваний всех миров, времен, народов и реальностей. Хтонические формы страданий, эпидемия эпидемий, воплощенный ужас.

Две с половиной секунды. Ровно столько занял проход у бригады Доу рядом с этим.

За какой временной промежуток до костей разлагается мертвое человеческое тело? В зависимости от среды и других факторов – дни, недели, месяцы, годы. Этот разложился меньше чем за минуту и при этом оставался живым. Относительно живым.

Мощный Игрок в фулл-сете глухой брони, отдающей стыком Средневековья и Эпохи Ренессанса. Понадеялся на вспыхнувшую вокруг него ауру и бонусы доспеха. Про таких говорят "не повезло, не фартануло" и вообщем-то все, ибо некому помолиться о спасении их душ или с рюмкой водки провозгласить насколько хорошим он парнем был, как всем помогал и вообще заебись.

Вирус Хэ забился в сочленения и смотровые щели. Иногда случается такое, что какой-то определенный участок тела начинает люто чесаться. Так сильно, что ты раздираешь его до крови, до мяса, лишь бы унять зуд, но он подобно огню подпитывается от всех твоих поползновений. А тут зачесалось все тело. Доу впервые видел, что человек без посторонней помощи и предварительной подготовки настолько быстро содрал с себя артефактный металл. Что происходит при трении камня о камень? Камни стираются. Так вот, человеческая плоть заметно уступает камням в прочности. Пару раз Джон присутствовал на весьма специфических казнях, где под кожу приговоренному запускали стаю мелких жучков, обожающих жрать мясо. Они ели его маленькими кусочками, неторопливо пережевывая, смакуя. Человека не связывали, ему предоставляли всю свободу передвижений на эшафоте, но еще ни один не попытался убить палача или сбежать. Они дергались, брыкались, извивались и катались по крепким доскам, раздирая себе кожу, дабы извлечь проклятых тварей. Тут примерно такая же картинка, только в какой-то момент рельефная мускулатура, обнажившаяся после снятия одежды и поддоспешника, стала рыхлой, мягкой и податливой, как комок мокрой бумаги. Простое поглаживание срывало слой плоти, что тут говорить об интенсивном, остервенелом терзании.

Он продолжал чесать свои кости другими костями, оглашая округу омерзительнейшим скрипом и скрежетом.

Кому-то словосочетание "высрать свои кишки" может показаться смешным, забавным. Нет. Тот кто улыбается при таких заявлениях просто не в курсе как оно происходит. Даже не обладая базовыми навыками эмпатии, слышать это, а тем более смотреть в непосредственной близости больно. Это отяжелевшие штаны и вытекающая из штанин, забивающаяся за голенища сапогов смесь жидкого дерьма и крови. Это слизень толстой кишки и зацепленный ею по дороге червь тонкой. Это крик, который хочется заглушить всеми доступными и недоступными способами. Вопль, вздымающий волосы на загривке, вой, от которого кровь начинает течь из ушей.

Доу не страдал переизбытком садизма, как большая часть химерологов с которыми он имел дело. Ему не сильно вкатывало лицезрение настолько отвратных вещей, но тем не менее он улыбался. Даже если Вирус будет изолирован от всего остального мира. Если… если что угодно произойдет, в любом случае альянс обречен.