Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-2". Компиляция. Книги 1-24 (СИ)"

Автор книги: Марта Уэллс

Соавторы: Ребекка Куанг,Замиль Ахтар,Дженн Лайонс,Марк-Уве Клинг
сообщить о нарушении

Текущая страница: 60 (всего у книги 336 страниц)

23: Луг

Провинция Джорат, империя Куур.

Через три дня после того, как мимик Коготь сбежала из плена

– Итак, давайте проверим, правильно ли я понял, – сказал Кирин, – ты хочешь сказать, что в Джорате героические поступки рассматриваются как акт… завоевания?

– Необязательно, – сказала Джанель. – Если в Толамере вдруг появятся кентавры, и я отобью их нападение, то я выполню свой долг графа. И поступлю – и героически, и приемлемо. Это обязанность жеребца – защищать табун от угроз. Если я не могу этого сделать, какая от меня польза?

– А если ты не сможешь, но появится кто-то другой, кто сможет… Что тогда? Неужели люди ждут, что тогда ты уйдешь с поста и позволишь этому новичку взять верх? – Кирин не мог поверить, что кто-то может быть таким наивным. Люди, у которых была власть, не могли так просто отказаться от нее. Сила предусматривает совсем иное.

Кирин вспомнил слова отца Зайхеры. Этот человек понимал, в чем заключается сила. Он понимал, что потребность Джанель спасти свою родину неизбежно приведет ее к конфликту. Она столкнулась бы с людьми, которые восприняли бы ее помощь только как угрозу их собственной власти. И к чему это могло привести?..

К свержению герцога Ксуна? Джанель сказала, что он хочет ее смерти. К восстанию против всей империи? Вполне возможно, что да. На фундаментальном уровне Куурская империя не могла позволить женщине – к тому же колдунье – обладать подлинной властью. Они бы раздавили ее за одно только это. Кирин подумал о пророчествах, описывающих, как Адский Воин разрушит Куур и перекроит его. А заодно напомнил себе, что Адский Воин – это не один человек, а четверо.

А это означало, что, когда армии пройдут через Куур, ему не придется быть их командиром. Эта честь может принадлежать Джанель.

– Так должно быть, – сказала Джанель, опустив голову. – Но, кажется, наши правители забыли, почему они вообще обладают властью.

Нинавис приподняла одно плечо и улыбнулась:

– Эх! Значит, нам просто придется им напомнить. Теперь твоя очередь рассказывать, Коун?

Брат Коун кивнул.

Рассказ брата Коуна.

Атрин, Джорат, Куур

Мало кто во всей империи достаточно силен в магическом искусстве, чтобы открыть Врата самостоятельно. Брат Коун не обладал такими способностями: его навыки всегда были направлены на исцеление. На самом деле даже большинство Привратников, обязанных Дому Де Арамарин, не могли открыть Врата без посторонней помощи. Вот почему им нужны были Привратные Камни.

Дом Де Арамарин тщательно охранял свою монополию. Поэтому они были бы в ужасе, если бы когда-нибудь узнали о ком-то достаточно сильном, чтобы открыть Врата в одиночку, и при этом не подчиняющемся приказам их гильдии. Хуже того, он возглавлял маргинальную религию, которую многие считали немногим лучше культа.

Наблюдение за тем, как отец Зайхера прикасается к чему-то божественному, всегда наполняло Коуна радостью: благодаря Зайхере заклинание казалось таким же простым, как написание молитвы кистью и чернилами. Его движения формировали универсальное тенье с таким мастерством, что брат Коун невольно этому завидовал[292].

Отец Зайхера благословил их одним лишь своим присутствием. Коун знал, что теперь все будет в порядке.

– Отец Зайх… – Они уже проходили через портал, когда брат Коун увидел, что старый жрец, тепло улыбнувшись своему ученику, вскинул правую руку и сделал вращательное движение пальцами.

– Нет, подождите… – В этот момент брат Коун понял, что Зайхера не планировал последовать за ними. – Отец!

Врата исчезли.

Граф Джанель поставила на землю большой дорожный саквояж со своими вещами и накинула капюшон плаща на голову, скрывая лицо.

– Он ведь не остался там? Сенера…

– О нет, – успокоил ее брат Коун. – Я уверен, он только что вернулся в Эамитон. В конце концов, он занятой человек и оставался здесь лишь для того, чтобы залечить ваши раны[293].

Она приложила руку к спине, туда, где ее пронзил арбалетный болт.

– Да, конечно. Я уверена, что отец Зайхера вполне способен позаботиться о своей защите. Так же, как должны и мы. Это уже второе убежище, из которого мы были вынуждены скрыться.

– Честно говоря, жеребенок, они были не особо укромными, не так ли? – прищурившись, кобыла Дорна оглянулась по сторонам. – Так что давайте посмотрим, сможем ли мы добиться большего успеха в самом центре табуна.

Брат Коун задумчиво пожевал нижнюю губу. У жреца еще не было возможности рассказать Джанель об Имени Всего Сущего и не было шансов сказать ей, что Сенера вполне может выследить их – независимо от того, где они залегли на дно.

Ей нужно было только спросить об этом Краеугольный Камень[294].

Но последнее замечание Дорны попало точно в цель, и брат Коун понял, что на самом деле она говорила совсем не метафорически. Он был так поглощен тем, что отец Зайхера не отправился с ними, что не обратил внимания, что творилось вокруг.

Их окружали, по меньшей мере, сотни лошадей. Лошади ржали, переступали с ноги на ногу, шумно всхрапывали. Запах травы и мускуса, царивший в воздухе, смешивался с более ароматным, но все еще пахнущим травой запахом конского помета. Лошади бродили по огромному, похожему на парк пространству, которое подобно гигантской стене окружало здания Атрина. Сверкающие вершины дворца герцога и остроконечные башни храма Хореда образовали ось, направленную в небо.

Это был тот самый Луг, который они видели во время своей первой, тщетной попытки встретиться с герцогом. Этот океан зелени, способный вместить в себя большую часть огромного города, был единственным местом внутри Атрина, достаточно большим, чтобы вместить всех лошадей, прибывших на Великий Турнир. Красочные азоки и развевающиеся флаги, скачущие лошади и тренирующиеся рыцари потрясали до глубины души. Спрятаться здесь казалось невозможным, если, конечно, не считать, что на Лугу было так много людей и так много лошадей, что попытка найти конкретного человека могла стать настоящим упражнением в разочаровании.

Где-то здесь, на Лугу, огнекровки – Арасгон и Таларас – общались с родными и узнавали важные новости и сплетни. Где-то здесь паслись лошади, которых они привели с собой с перевала Тига. Ну и заодно и их собственные лошади, приведенные Арасгоном из самой Барсины. Брат Коун с нетерпением ждал новой встречи с Облаком. Он полюбил милого серого малыша, пусть даже этот мерин из всех аллюров обычно выбирал шаг.

А может быть, именно по этой причине.

– Сэр Барамон, – сказала Джанель, – помоги мне с моим багажом. Кстати, а где тренировочный лагерь капитана Митроса? – Она коснулась полы красного плаща на своих плечах. – Кажется, мне есть что вернуть.

– О, умная мысль, жеребенок. Нам бы пригодилась какая-нибудь наемная служба. Наемные рыцари часто приходят и уходят. На них никто не обращает внимания. – Дорна, ухмыльнулась, уперев руки в бока. – Кроме того, капитан – мой старый друг.

– Маркрив Ставиры тоже твой «старый друг», – хмыкнул сэр Барамон. – Заметьте, что все старые друзья Дорны, похоже, не желают иметь с ней ничего общего.

Дорна фыркнула:

– Маркрив просто до сих пор переживает по поводу своей жены, вот и все.

Сэр Барамон, закатив глаза, поднял сумку.

– В самом деле? И это все? – И, не дожидаясь ответа, снова повернулся к графу: – Нам действительно нужно найти вам другую одежду. Красные Копья обидятся, что вы носите его, пусть даже если вы собираетесь его вернуть.

Джанель поколебалась, но затем все-таки кивнула. Она носила красный плащ с самой Мерейны, хотя брат Коун не был уверен почему.

Наклонив голову, она сняла его, перекинув через руку. Дорна протянула ей простую коричневую накидку – брат Коун не стал спрашивать, где она ее взяла, – и Джанель накинула ее вместо красного плаща.

– Сюда. – Сэр Барамон мотнул головой в сторону Храма Хореда. Направились они, правда, не в сам Храм, а к огороженной веревками зоне в тени Храма, позади которой стояли красные азоки, украшенные яркими вымпелами и хрустящими лентами. На еще одной огороженной веревками площадке размером с турнирный боевой двор тренировались рыцари, а вокруг находились другие тренировочные площадки, назначение которых было неясным, хотя у всех было кое-что общее: все они служили для верховых соревнований. Среди тренирующихся были и мужчины, и женщины, и почти все они носили либо разнообразные красные плащи, либо как минимум красную повязку на руке. Лишь один человек не был одет в красное: рыцарь на спине лошади, готовящийся стать Черным Рыцарем и одетый соответствующе.

Для того чтобы войти внутрь, путешественникам пришлось бы либо поднырнуть под веревку, либо иметь дело с охранниками у единственного входа.

– Я пришла поговорить с капитаном… – Джанель и договорить не успела, как охранник выхватил плащ у нее из рук.

– Спасибо, что вернули плащ. На тренировочном дворе могут находиться только Красные Копья – и никаких исключений. Хорошего вам дня[295].

И он вернулся к разговору с другими стражниками, явно ожидая, что граф и ее свита двинутся дальше.

Граф уставилась на него, разинув рот.

Брат Коун понял, что Джанель сейчас не походила ни на аристократку, ни даже на жеребца. Ее испачканная и залатанная одежда, в сочетании с непричесанным лаэвосом и полным отсутствием украшений, не оставляла сомнений в ее гендерной принадлежности. Разве кто-то, посмотрев на нее, не подумает, что она кобыла?

– Эй, ты! Да ты хоть представляешь, кто перед тобой? – возмутилась Дорна, но Джанель положила руку ей на плечо, и старуха замолчала.

– Я прибыла на отбор, – сказала Джанель.

– Отбор закончился две недели назад, – ответил охранник. – У нас достаточно людей, спасибо.

Нинавис усмехнулась и, сняв с плеча лук, натянула его. Охранники ничего не заметили.

– Мне просто нужно поговорить с капитаном Митросом.

Охранник ухмыльнулся:

– Забавно, что об этом говорят все хорошенькие кобылы.

Джанель шумно втянула воздух.

Брат Коун поморщился и протянул к ней руку, пытаясь ее успокоить, прежде чем она понаделает глупостей.

– Граф…

Охранник махнул рукой:

– Давай убирайся. Поздороваться с поклонницами он вый-дет позже. А сейчас он занят.

Нинавис вложила стрелу в лук и выстрелила.

Проклятая стрела летела так быстро, что брат Коун увидел лишь какое-то расплывчатое пятно, но ему показалось, что стрела прошла прямо перед лицом охранника, прошила вороньи перья, украшавшие шлем Черного Рыцаря, а затем, все еще дрожа, вонзилась в главную мишень для стрельбы из лука на дальней стороне комплекса.

Позже брат Коун обнаружил, что это было идеальное попадание в яблочко.

А потом начался настоящий ад.

Граф Джанель и сэр Барамон замерли, повернулись и одарили Нинавис недоверчивым взглядом. Нинавис, глядя на них, пожала плечами, а сама опустила лук и одарила охранника самодовольной улыбкой:

– Хорошо работаешь.

Судя по лицу Джанель, она изо всех сил пыталась не расхохотаться.

– Ты с ума сошла?! Да я тебя…

Но галопом подъехавший всадник помешал ему осуществить угрозы.

Это прибыл Черный Рыцарь. В отличие от сэра Барамона во время турнира в Мерейне, этот Черный Рыцарь не валял дурака. Его богатые доспехи были украшены изображениями воронов и кричащих демонов, а на плечах у него был черный плащ из перьев. И такие же перья образовывали напоминающий лошадиную гриву гребень на шлеме – эдакая версия лаэвоса из перьев. И пусть его черный конь не был огнекровкой, но все равно он выглядел весьма впечатляюще.

А затем мужчина снял шлем, и брат Коун увидел, что чернота спустилась к самой его коже. Глаза у него были светло-зеленые, но кожа и волосы казались чернее вороньих перьев.

Брат Коун так привык видеть джоратскую разноцветную кожу, что на мгновение не понял, что же видит. И лишь потом он заметил, что черты лица этого человека были не куурскими. Причем это относилось ко всем куурцам, с любой стороны Драконьих Башен.

Это был ванэ. Ванэ из Манола, если быть точнее, и одна только мысль об этом так поразила Коуна, что он только и мог пораженно смотреть на него.

Что ванэ из Манола мог делать в Джорате?[296]

– Кто выпустил стрелу? – Соскочив с лошади, ванэ направился к ним.

– Капитан, мне очень жаль. Я не думал, что кто-нибудь окажется достаточно глупым, для того чтобы…

Но капитан Митрос не обратил на него никакого внимания. Его взгляд прошелся по группе путешественников, задержался на лице Джанель на секунду дольше, чем на остальных, и замер на лучнице с родимым пятном на лице.

Нинавис помахала ему пальцами.

Он усмехнулся, широкая полоса белых зубов нарушила эбеновую темноту его лица.

– А верхом ты так же стреляешь?

Как оказалось, да.

Весь лагерь прекратил тренировки, чтобы посмотреть на это. Капитан Красных Копий Митрос установил ряд мишеней вдоль извилистой тропы, так что Нинавис должна была целиться и стрелять, одновременно управляя лошадью.

Впрочем, намного важнее было то, что капитан Митрос впустил всех путешественников внутрь огороженной веревками зоны.

– Внимание, приготовься, вперед! – Митрос махнул рукой, и Нинавис пустила лошадь в галоп.

Брат Коун не видел, чтобы это показывалось на турнире в Мерейне, но ему показалось, что это могло бы быть включено в число игр. Пусть Нинавис и не была коренной джораткой, но по тому, как легко она управляла лошадью, этого нельзя было сказать. Вытаскивая стрелы одну за другой из колчана, она принялась стрелять – и, кажется, все попадания в яблочко дались ей легко.

Доехав до конца дорожки, она замедлила ход, развернула лошадь и рысью вернулась обратно.

Воздух наполнился аплодисментами. Металл легко переходил из одних рук в другие, и это еще раз доказывало, что джоратцы готовы воспользоваться любым предлогом, чтобы сделать ставку, пусть даже и на кого-то неизвестного[297].

Митрос рассмеялся, а затем поклонился спешившейся Нинавис:

– Я не видел такой стрельбы с тех пор, как в последний раз был дома. Выходи за меня замуж, красавица. Наши дети спасут мир.

Нинавис, удивленно моргая, уставилась на него, и была она настолько озадаченной, что даже не заметила, как кто-то из Красных Копий забрал коня. Нахмурившись, женщина ослабила тетиву лука.

– На мой вкус, ты немного молод[298]. Как бы то ни было, с тобой хочет поговорить граф. – Она кивнула в сторону Джанель. – Так что, если ты так хочешь, чтобы я сражалась под твоим знаменем на турнире, ты тоже захочешь поговорить с ней.

Мужчина, ухмыляясь все шире, казалось, не был слишком уж сильно озадачен ее отказом. Он по-прежнему не сводил с нее взгляда, не обращая внимания на остальных, и даже на Джанель.

– Но где ты научилась так стрелять?

Нинавис прищурила глаза:

– Мой муж служил в армии.

Выражение его лица стало задумчивым.

– Лучники Куура, должно быть, улучшили свои навыки с тех пор, как я в последний раз посещал их тренировочные лагеря.

Джанель подошла к Нинавис:

– Не могу представить, чтобы куурские тренировочные лагеря позволили посещать ванэ из Манола.

Брат Коун заморгал. Он готов был поклясться, что граф понятия не имела, как выглядят ванэ из Манола. Впрочем, упрекнул он себя, отец Зайхера три года лечил ее. Конечно, она не была невежественной.

Капитан Митрос впервые обратил на нее внимание:

– Ты предполагаешь, что я когда-нибудь спрашивал разрешения…

Граф Джанель скрестила руки на груди и нахмурилась, глядя на него.

– Митрос, ты, старая похотливая задница, прекрати дразнить детей и иди сюда! Ты все еще должен мне сотню тронов за последнюю карточную игру, и я собираюсь выцарапать их из твоих блестящих черных волос. – Дорна поморщилась и ухмыльнулась: – Плюс, нам нужно поговорить где-нибудь наедине.

Митрос удивленно наклонил голову и уставился на Дорну, затем его глаза расширились:

– Когда ты стала женщиной?

Дорна закатила глаза:

– Много лет назад, ты, невежественный болван. Я же говорила тебе, что собираюсь посетить фестиваль Поворота.

Митрос рванулся к Дорне и, подхватив ее, одновременно обнял и развернул:

– Я тебя не узнал! Что случилось?

– Отпусти меня, придурок, пока я не пнула тебя так, что ты никогда уже не сядешь на лошадь! Что случилось? Я же только что сказала тебе…

– Я не это имел в виду. Ты такая старая!

– О, ты еще больший дурак, – сказала Дорна. – Прошло тридцать лет. Люди стареют!

Митрос сделал шаг назад, выглядя смущенным.

– Так много? Как течет время. – Он улыбнулся ей, нежно и грустно. И, судя по улыбке, отношения у них были далеко не дружескими.

Но все то время, что брат Коун знал Дорну, она постоянно утверждала, что предпочитает бегать за кобылами, и только за кобылами. Если только не…

Брат Коун наклонился к графу:

– Э-э… я правильно расслышал?

Джанель отвлеклась и посмотрела на него:

– Что именно?

– Дорна когда-то была мужчиной? Как это возможно?

Джанель удивленно моргнула:

– Праздник поворачивающихся листьев. Его проводят каждый год в Нивулмире, и Галава исполняет молитвы просителей. Именно по этой причине Дорны не было в кантоне Лонеж. – Она на миг замолчала. – У вас на западе вы делаете это иначе?

Брат Коун моргнул:

– Нет! Нет, мы вообще этого не делаем! Никогда!

Джанель нахмурилась:

– В самом деле? Это странно.

Сэр Барамон откашлялся и отвесил ванэ из Манола полупоклон:

– Сэр Барамон, капитан. Мы познакомились здесь, в Атрине, на турнире, четыре года назад.

– Ах да! Рад снова тебя видеть. А где ваш очаровательный… – Он замолчал, крепко сжав плечо Барамона. – Мне очень жаль. Это произошло недавно?

Сэр Барамон кивнул:

– Да, но все равно спасибо.

– Разумеется. Потеря тех, кого мы любим, всегда причиняет боль. – Они обменялись взглядами, и капитан Митрос крепко сжал руку мужчины, прежде чем отпустить. – Так, ладно, все до единого. Возвращайтесь к тренировкам! – рявкнул он, махнув рукой лучникам, а затем жестом пригласил всю группу следовать за ним. – Ладно, вы все. Вы меня убедили. Нам действительно нужно поговорить где-то в более уединенном месте. – И он направился к Храму такими широкими шагами, что все были вынуждены перейти на рысь, чтоб поспеть за ним.

– Ты планируешь разговаривать с нами в Храме одного из Восьми? – В голосе Джанель послышалось возмущение.

Честно говоря, брат Коун и сам был немного шокирован, но Митрос только фыркнул.

– Это не просто Храм одного из Восьми, это Храм Хореда, – одарил он улыбкой Джанель. – Не волнуйся. У меня есть разрешение находиться там столько, сколько мне нравится.

Брат Коун, сам не зная почему, почувствовал озноб.

Но тем не менее все пошли за этим мужчиной в Храм бога Разрушения.

24: Черный Рыцарь

Провинция Джорат, Куурская империя.

Через три дня после того, как стоимость недвижимости в портовом районе столицы резко упала

– Митрос… – задумчиво протянул Кирин. – Хм. – А затем ухмыльнулся, глядя на Нинавис: – Ты приняла его предложение?

– Нет! – возмутилась Нинавис. – Не будь таким смешным. Я не племенная кобыла, которая будет выталкивать одного за другим детей из своего тела ради какого-то нестареющего ванэ, которому нравится жить в трущобах со смертными. Мне? Выйти за него замуж? Да я никогда этого больше не сделаю! – Она оперлась локтем о стойку и ухмыльнулась: – Я имею в виду, конечно, я занималась с ним сексом. Я же не дура.

Кирин подавил смешок.

– О нет, я никогда так и не думал.

Нинавис поджала губы, на мгновение ее взгляд стал отсутствующим.

– О, кстати, рекомендую. Найди себе ванэ. Когда тебе пара тысяч лет, ты много чего умеешь.

– Если бы только он был женщиной, – сказала Дорна.

Джанель засмеялась – причем так сильно, что даже опустила голову на стол.

– И вовсе это не смешно, – запротестовала Нинавис.

Джанель, по-прежнему ухмыляясь, подняла голову:

– О, Нина, ты даже не представляешь, насколько это смешно!

Рассказ Джанель.

Луг, Знамя Барсина, Джорат, Куур

Мне было очень трудно сохранять невозмутимое выражение лица. Я не восприняла всерьез хвастовство Дорны, что она знает капитана Митроса, который, должно быть, знал мою мать Френу, которая начинала участвовать в турнирах под руководством Дорны. Тем более что мои родители познакомились во время турнира.

Капитан Митрос порождал другую проблему. Его сходство с зеленоглазым сыном Смерти Тераэтом было слишком велико для того, чтобы быть просто совпадением. Они явно не были одним и тем же человеком, но сходство определенно было… В отличие от Тераэта, Митрос предпочитал широкие ухмылки и игривые подмигивания. И все же, когда он взмахивал рукой или клал ладонь на рукоять меча, эти жесты просто сияли сходством со смертоносной элегантностью Тераэта. И было еще что-то знакомое, как будто Митрос напомнил мне кого-то еще, кроме Тераэта.

Но поскольку я знала, кроме Митроса, всего одного ванэ из Манола, мне показалось это очень неприятным.

– Ад и лед! Не снимай капюшон. – Дорна надвинула капюшон сменного плаща мне на глаза.

Я заморгала, глядя на нее, но голову все же опустила. Не успела я это сделать, как увидела что-то красное с золотом и заметила краем глаза почетный караул, одетый в цвета марша Ставиры.

Цвета маркрива Ставиры. Цвета моего сеньора Арота Малкоссиана.

Каждый житель Атрина в какой-то момент заглядывал в Храм Хореда, чтобы воздать почести и помолиться о благосклонности на турнире. Храм всегда был полон эхом голосов молящихся.

Я знаю, что в других провинциях поклоняются иным богам игр и спорта, но все они когда-то были богами-королями Маракора. Любой джоратец скорее согласится облить себе ноги горячим свинцом, чем окажет им такую честь. Кто-нибудь мог бы сказать, что Таджа – Богиня Удачи – больше подходила бы для соревнований. Но мы, в Джорате, не верим, что турниры выигрываются по счастливой случайности. Так что именно на Хореда принято смотреть как на покровителя вызовов, конфликтов и состязаний.

Кроме того, Хоред был богом-покровителем императора Кандора. Так что теперь он и наш покровитель.

Храм Хореда всегда был исполнен ужаса. Исполнен благоговения. По периметру стояли на страже статуи лошадей, а по алтарю с изображением поля боя спускалась или поднималась резьба из красного мрамора, изображающая кружащих ворон. Благовония, пахнущие кровью и корицей, наполняли собор туманом. Свет, красный и фиолетовый, просачивался сквозь витражные окна наверху[299].

И Арот Малкоссиан, маркрив из Ставиры, молился у главного алтаря.

Дорна потянула меня за локоть:

– Не останавливайся. И не пялься.

Я заставила себя пойти дальше и тихонько пробормотала себе под нос молитву Восьми, с трудом подавив панику при одной мысли о том, что брат Коун носил характерные одежды жреца Вишаи. Я напомнила себе, что Арот никогда не встречался с Коуном. Маркрив, вероятно, даже понятия не имел, как выглядит жрец Вишаи.

Независимо от того, куда человек направлялся внутри Храма, он должен был сперва остановиться у алтаря. Ни одно правило не гласило, что я должна остановиться прямо рядом с Аротом. Поэтому я нашла подушечку, лежавшую как можно дальше от него, и опустилась на колени, произнося ритуальные молитвы. Дорна выбрала место через несколько подушек от меня, а остальные расселись и того дальше, чтобы не привлекать к себе внимания. Коун, как я заметила, тоже сел довольно далеко, как бы показывая, что он не со мной, на случай если его присутствие могло меня выдать. Пока я молилась, Арот встал из первого ряда, собрал своих солдат и повернулся, чтобы уйти.

Я вздохнула с облегчением.

Но уже через несколько секунд Дорна издала тихий, сдавленный звук, поскольку Арот Малкоссиан сел на подушку слева от меня.

Казалось, воздух в соборе стал настолько густым и тяжелым, что я не могла ни дышать, ни пошевелиться. Я чувствовала, как горит моя кожа, и для того, чтобы понять, что нас окружили вооруженные – даже здесь, в Храме, – люди Арота, мне не нужно было оглядываться по сторонам.

Я не смотрела на него. Он не смотрел на меня. Мы не обменялись никакими формальными приветствиями.

– Я не был уверен, что ты появишься на турнире.

– Это мой долг.

– Учитывая обстоятельства, связанные с твоим отъездом из Толамера, твое чувство долга поставлено под большое сомнение.

– Весьма странная ситуация, – согласилась я, изо всех сил стараясь не скрипеть зубами, – быть правителем кантона и при этом не владеть в нем ни землей, ни даже родовым замком.

– Прими мои соболезнования в связи с кончиной твоего дедушки, – пробормотал он. – Он был хорошим человеком.

– Хотя и слишком доверчивым, – согласилась я.

– Он знал свое место. – Его упрек был безошибочен. Очевидно, что я своего места не знала. С другой стороны, Арот всегда знал, что мое «место» – в браке с его сыном Оретом.

Я бы предпочла нажраться навоза.

Мои кулаки сжались сами собой.

– Возможно, потому, что ты никогда не пытался заставить его вступить в нежеланный брак.

– Наглость неприлична.

– Так же как и обращение внимания на долги кого-то, кто находится под вашей идоррой.

– Орет бы выплатил эти долги и вернул их тебе в качестве свадебного подарка.

– Это должно было быть утешением или угрозой?

Он шумно вдохнул воздух и выдохнул, прорычав:

– Так я защищал тебя, даже если ты этого не понимаешь!

Я с трудом сдержалась, чтобы не сказать что-нибудь опрометчивое. О, я хотела сказать ему очень многое! Я хотела спросить, как ему удалось породить такое мерзкое существо, как Орет, – ведь его старший сын, Илвар, отличался от Орета так же сильно, как ночь от дня. Я хотела знать, почему Арот предал доверие моего дедушки.

Но я не спросила. Я и так уже зашла намного дальше, чем это позволяли приличия. Еще слово – и он был бы вправе и вовсе посадить меня на привязь.

Я склонила голову, глядя на него настолько пристально, насколько я могла это делать, не отворачиваясь от алтаря:

– Орет считает, что его право командовать мной – естественный порядок. Он думает, что он жеребец, а я должна быть кобылой. Но это не так, и я никогда ею не буду.

Он пристально посмотрел мимо меня – туда, где сидела Дорна, не двигаясь и едва дыша.

– Тогда тебе следовало пойти на Фестиваль Поворачивающихся листьев.

Меня затопил гнев: гнев на Орета, гнев на его отца, гнев на моего собственного дедушку за то, что он поставил меня в такую ситуацию. Предложение маркрива обожгло огнем. Не потому, что я плохо относилась к тем, кто провел свой год в услужении богини природы Галавы в обмен на ее дар. Если Дорна жила счастливее, будучи не того пола, что был у нее при рождении, а как женщина, то кто мог усомниться в этом? Если маркрив решил стать мужчиной, это тоже было его правом.

Но я хотела остаться женщиной.

В то время как маркрив, казалось, думал, что я могу быть жеребцом только в том случае, если мой пол и гендер будут совпадать. Внезапно я поняла, откуда у Орета взялось это мерзкое мнение.

Подушка под моими ногами начала нагреваться.

Нет… Нет! Не здесь. Не сейчас.

Я вдохнула и попыталась успокоиться. Я взмолилась Хореду, нараспев повторяя себе под нос Литанию Вызова.

Я вдохнула и закрыла глаза, чувствуя, как внутри меня нарастает глубокая горечь.

– Как мало вы знаете своего сына, если думаете, что смена моего пола изменит его потребность контролировать меня.

– Орет очень любит тебя.

– И Орет думает, что лишь его выбор имеет значение.

Я услышала, как Арот встал.

– Но это не оправдывает твою неспособность исполнить твои обязательства… Прошу прощения?

Я открыла глаза и посмотрела вверх.

Там стоял Митрос, протягивая Дорне руку и помогая ей встать.

– Приношу свои извинения, что потерял вас. Позвольте, я покажу вам дорогу. – Увидев, что Дорна успокоилась, он протянул мне руку.

Арот Малкоссиан прищурил глаза:

– Не думаю, что ты знаешь, кого ты…

Митрос встретился с ним взглядом.

С лица маркрива разом сбежала краска.

– Я… – оборвал он речь на полуслове и заморгал.

Митрос шагнул к маркриву. Сейчас капитан наемников казался намного больше, чем снаружи, казалось, он занимает огромное количество места. И пусть мужчин разделяло несколько футов, но Арот отступил назад, словно Митрос стоял слишком близко.

Никто не смотрел на происходящее, кроме моих людей и людей Арота. Остальные были заняты курением благовоний, чтением молитв или тем, что оставляли цветочные венки на шеях священных лошадей.

Солдат положил руку на меч. Маркрив покачал головой, и мужчина опустил руку.

Арот уже не обращал на меня никакого внимания. Вся его энергия сосредоточилась на Митросе. Я понятия не имела, о чем думал или что чувствовал маркрив, но глаза его были широко раскрыты и полны страха.

Митрос поднял руку. Арот вздрогнул, но не пошевелился, и Митрос опустил ладонь на затылок Арота, коснувшись лбом его лба. Митрос каким-то образом смог превратить традиционное приветствие в нечто агрессивное. Состязательное.

Приветствие, которое всегда было приветствием равных, теперь стало актом доминирования. Арот издал звук, но я не могла сказать, какие эмоции он испытывал.

– Иди, – приказал Митрос, отпуская Арота. Маркрив Ставиры отступил на несколько шагов и, споткнувшись о кающегося грешника, возносящего молитву, принялся поспешно извиняться. Затем на миг обернулся и, жестом приказав солдатам следовать за ним, направился прочь.

Арот на меня даже не оглянулся.

Митрос, улыбаясь, повернулся ко мне:

– Прости меня за это.

– Хоред?! – Это имя вырвалось прежде, чем я смогла остановить себя, и в нем одновременно звучали и вопрос, и молитва, и утверждение. На прошлой неделе я уже встречалась с богиней – и встреча с еще одним богом уже не казалась чем-то невозможным. Но я выросла на тысяче историй о богах, и ни в одной из них Хоред не изображался чернокожим ванэ из Манола.

Но ведь никто и не говорил, что он не может быть им.

Улыбка немного сползла с его лица, но затем вернулась и засияла еще ярче:

– Пожалуйста, зови меня Митрос. Пошли. Нам сюда.

Митрос повел нас в заднюю комнату, в которую вела вниз, под Храм, длинная лестница. По этому же проходу шли и жрецы Хореда, но они не обращали на нас никакого внимания. Некоторые кивали или махали руками Митросу, когда он проходил мимо.

Когда мы вышли из-под главного свода собора, сэр Барамон повернулся ко мне:

– Это был Арот Малкоссиан? Что случилось? С тобой все в порядке?

– Я в порядке. Он пришел помолиться.

– Но что…

Я покачала головой:

– Поговорим позже.

Группа погрузилась в молчание. Нинавис бросила на меня несколько странных взглядов. Она видела, что что-то случилось, но находилась недостаточно близко, чтобы услышать, о чем разговаривали. У Коуна был вид ребенка, изо всех сил игнорирующего спор родителей.

А Митрос вообще не счел нужным давать никаких объяснений.

Он просто повел нас через длинный подземный комплекс, используемый для проживания и медитаций храмовых жрецов, которые, как и остальные, не обращали на нас никакого внимания.

К тому времени, когда мы добрались до второй лестницы, я чувствовала себя полной дурой. Как я могла позволить своему сверхактивному воображению взять над собой верх? Я стала свидетелем впечатляющей демонстрации идорры, но лишь потому, что раса Митроса была бессмертной. Для устрашения Арота не требовался бог, достаточно просто мужчины, которому тысяча лет.