Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-2". Компиляция. Книги 1-24 (СИ)"

Автор книги: Марта Уэллс

Соавторы: Ребекка Куанг,Замиль Ахтар,Дженн Лайонс,Марк-Уве Клинг
сообщить о нарушении

Текущая страница: 150 (всего у книги 336 страниц)

21. Кева

Разгромленные гулямы оставили дары. Мы захватили две тысячи кашанских лошадей – хватит каждому воину в племени, хотя придется обрезать им уши. Гулямы бросили также сотни аркебуз и множество боеприпасов. Теперь четверть забадаров имели аркебузы. Некоторые обменяли свои деревянные сборные луки на металлические луки гулямов. Даже сталь их ятаганов была прочнее, чем у наших шамширов. Самое главное – мы не потеряли ни одного всадника.

Мы скакали на север, пока не наткнулись на этосианские деревни на побережье. Несрин сообщила, что забадары их уже грабили. Тем не менее, наблюдая из-за ближайшего холма, мы увидели, что там кипит жизнь. Крестьяне пахали поля между притоками, змеившимися через деревню. Повсюду сновали люди, занятые ремеслами, от кузнечного до столярного. У причала моряки выгружали груз и брали на борт другой – скорее всего, фрукты, предназначенные для Костани.

Все это не составляло проблемы, не считая нескольких сотен паладинов, охранявших деревню. Они выстроили каменную стену и поставили на крепостных валах пушки, и даже вырыли утыканный острыми кольями ров – все для того, чтобы остановить набег всадников.

Айкард, Несрин и я лежали на животе и смотрели на деревню в прохладном свете раннего утра. Мой затылок стал влажным от душной прибрежной сырости. Море несло с собой и другое – запах морских водорослей, легкий бриз и странно выпуклый горизонт. Сколько завоевателей заливали этот берег кровью и желчью? Богатые дикондийские цари, императоры-крестесцы, изумрудные пираты, могущественные каганы, сам Темур… Присоединюсь ли я к такой славной компании? Может быть, война была здешней песней, а мы – нотами, растянутыми во времени?..

– Дай мне с ними поговорить, – предложил Айкард. – Я прикинусь вашим пленным и уговорю их отступить.

– Подходящий момент сменить сторону, да, крестесец? – сказала Несрин. Она все еще не доверяла Айкарду. Я и сам не был уверен, что доверяю ему.

– Если мы с ними схватимся, погибнет много невинных, – ответил Айкард. – Деревенские ничего плохого не сделали. Может, вера у них иная, но они добрые люди.

– Не бывает добрых крестесцев.

– Если ты в это веришь, значит, ты такая же, как Михей.

– Хватит, – оборвал я, всматриваясь в горизонт. – Айкард, иди поговори с ними. Если они дадут информацию о Костани, сложат оружие и боеприпасы, мы позволим им уйти.

– Это жесткие требования, – отозвался Айкард. – Паладины гордые, они скорее умрут.

– Значит, умрут.

– Посмотрю, на что они согласятся. Но и вы подумайте, что готовы уступить.

Айкард встал, поднял руки и направился к стене. Паладины вытащили оружие.

– Он нас предаст!

Несрин ударила кулаком по грязи.

– Если так, убьем и его. Нас больше.

– Тогда почему не сразиться?

Деревянные ворота открылись, и он вошел внутрь.

– Я хотел бы получить информацию о Костани – все, что мы сумеем узнать, ведь, в конце концов, мы идем туда.

Я не собирался уступать и комариного крыла. Как дал понять Айкард, паладины упиваются битвой и радуются возможности умереть за своего ангела. А я бы с радостью еще раз испытал забадаров и нашу новую сталь. Несрин построила воинов, пока я разрабатывал стратегию – издали засыпать противника стрелами и зажигательными снарядами. Прямая атака на ров и стены привела бы к слишком большим потерям, а я обещал Сади беречь забадаров. Нужно измотать паладинов и дождаться, когда они сдадутся.

Я сидел под деревом на холме и чертил на земле карты деревни и стен, и тут вернулся Айкард.

– Они согласились с твоими требованиями… но у них есть одно свое. – Он поколебался и продолжил: – Я должен поехать с ними в Костани.

– Ну, теперь ты видишь, что он предатель? – вскипела Несрин, взмахнула рукой и едва не швырнула в него абрикос, который жевала. – Он хочет вернуться к своему предводителю!

– Подумай об этом. Подумай о том, насколько полезным я могу быть внутри тех стен. Я мог бы открыть вам ворота.

– Он лжет! – Несрин выплюнула косточку. – Он вернется к своему магистру и расскажет ему все, что видел.

– Что ты выяснил про Костани? – спросил я.

– Костани в смятении. Михей женился на дочери императора без его позволения. Император двинулся к городу по морю с тремя сотнями кораблей. Многие паладины Михея перешли на сторону императора.

– Это наш шанс! – сказал я. – Нет лучшего времени нанести удар, чем когда они разобщены.

– Это ловушка, – сказала Несрин. – С чего им драться друг с другом?

– Мы же дрались друг с другом. Часто наш злейший враг – тот, кто рядом.

Над нами пролетела, паря в безоблачном небе, стайка громко кричащих чаек. Мягкое солнце, легкий ветер – идеальный летний день для отдыха. Я был не против осквернить его боевыми кличами и горящими стрелами.

– Вы должны знать еще кое-что, – продолжал Айкард. – Говорят, Михей лишился руки и уснул на двенадцать дней. А потом, когда очнулся, рука… каким-то образом отросла.

Несрин визгливо хихикнула.

– Они выдумывают, чтобы нас напугать.

– Они сами не знают, чему верить, и не хотят с вами воевать. Предпочитают вернуться в Костани и узнать, что там происходит.

– Ты настаиваешь на том, чтобы идти с ними? – спросил я.

– Я буду сохранять доверие Михея до тех пор, пока не придет время. До того момента, когда я лучше всего смогу помочь вам. Верь мне.

Айкард мог стать бесценным разведчиком за стенами Костани. Если же он шпион Михея, оставлять его опасно. И в любом случае история о нашем маленьком отряде для Михея не имеет значения.

– Иди, – сказал я. – Ты – наш удачный поворот судьбы, Айкард. Когда время настанет, ты должен действовать решительно и помочь нам.

Несрин вспыхнула.

– Это ошибка. Ты отдаешь наши надежды в руки крестесца? Какой же ты наивный, Кева.

– У нас нет секретов. Ему нечего сказать Михею, кроме того, что тот уже знает.

– Я буду там ради вас. – Взгляд Айкарда был уверен и тверд. Он не нервничал, не юлил, не выказывал явных признаков лжи. – Когда это потребуется.

Паладинам и сельским жителям понадобилось всего несколько часов, чтобы взвалить пожитки на лошадей и телеги. К полудню все они ушли, как и лодки от причала. Теперь мы получили деревни на берегу, которые можно использовать как плацдарм для осады Костани.

Оставалось только дождаться Сади. Если ей удастся привести с собой Рыжебородого, в нашем распоряжении окажется тридцать тысяч солдат и три сотни кораблей. Мы могли бы взять пушки с его кораблей и осадить Костани с суши. А если Айкард откроет для нас ворота, я наконец-то опять увижу Костани нашей. Стоит мне попасть по ту сторону стен, и Михею Железному не спастись.

Под мягким полуденным солнцем забадары установили юрты вокруг деревни. Морской бриз нес соленый воздух. Я нашел у причала лодку и сел в нее. Я греб в море, полагая, что первым увижу отсюда корабли Рыжебородого – если он придет. Я надеялся, что не бросил Сади в позолоченную клетку Эбры: никогда бы себе этого не простил.

Но, конечно, Рыжебородый ее не выдаст. Его нелегко согнуть, он едва подчинялся даже шаху Мураду. Люди не напрасно называли его Шахом Морей. Даже если Рыжебородый отказался присоединиться к нам, он, по крайней мере, поможет Сади добраться сюда. И все-таки почему ее до сих пор нет?

Я откинулся на банке и забыл про свои тревоги. Мягкое солнце пригревало лицо и тело. Я закрыл глаза и стал слушать крики чаек. Если бы я мог быть среди них и свободно улететь от своих забот. Пусть меня не будет, пусть я стану каплей дождя, упавшей с тучи в океан. Говоря по правде, это были слова Таки. Он оплакивал свою жизнь, как и любой человек, утомленный войной.

Я любил его стихи, потому что они несли мудрость. Но мудрее ли я обычного дурака? Горе от потерь поднимает перед тобой зеркало. Я перегнулся через борт лодки и посмотрел на свое отражение. На меня глядел молодой человек, но глаза у него были мертвые. А зачем мертвым мудрость? Дайте мне военную песнь, или дайте мне крылья.

Пока я размышлял, что-то подплыло к моей лодке и плеснулось в воде. Утка. Нет, намного крупнее… Страус. Но что страус делает в море? Нет, не страус. У него были ярко-синие и золотые павлиньи перья.

Отчего-то по телу побежали мурашки. Я прищурился, не веря своим глазам. У павлина было человеческое лицо.

Я схватился за весла и стал грести, напрягая руки при каждом отчаянном толчке и рывке; в груди колотился детский страх. Но создание быстро догнало меня – через несколько секунд оно оказалось рядом. Я бросил весла и уставился на павлина с человеческим лицом, лицом девушки с тонкими чертами. На меня смотрели красные глаза. Потом существо заговорило:

– Я – Саран.

Наверное, я заснул в лодке и теперь вижу сон. Я похлопал себя по щекам, но не пробудился.

– Почему ты не поехал в Зелтурию? – спросило существо. – Там тебя ждут старейшины.

– Что за старейшины?

– Старейшие джанны и ифриты. Все тебя ждут.

– Да что такое ты говоришь?

– Ты боишься, – смягчило тон существо. – Я всего лишь наснас, тебе не стоит бояться меня.

– Никогда не видел ничего подобного.

– Разумеется. Ты совсем недавно обрел дар видеть невидимое.

– Ты – джинн.

– Это расплывчатый термин, – ответило существо. – То же самое, что назвать тебя просто животным. Я наснас. А ты человек. Я Саран. Ты Кева.

– Чего ты хочешь?

– Разве ты не маг? Разве ты не хочешь поехать в Зелтурию, чтобы учиться и практиковаться?

– Мне нельзя уезжать в Зелтурию. Люди во мне нуждаются.

– Мелкие нужды людей – ничто в глазах Лат.

Усмехнувшись, я покачал головой.

– Тогда ради чего практиковаться? Зачем все это?

– Ради поклонения. Это фанаа, самоуничтожение, ты становишься ничем. Чтобы твоя душа сама горела огнем в поклонении Лат.

Существо покачивалось на легком приливе, подталкивающем нас в сторону берега.

– Нет, я не превращусь в ничто, – сказал я. – И не поеду в Зелтурию. Я пойду на Костани, приведу свой народ к победе и убью Михея.

– Это опасный образ мыслей. – Глаза Саран стали твердыми, как рубины. – Я встречала женщину, похожую на тебя. В своей алчности она свернула на темный путь, на путь Ахрийи. Она нанесла огромный урон, даже заманила в эту ловушку Великого мага Агнею. Ифритам не понравилось жечь деревни тех, кто поклоняется Лат. Мы не можем допустить, чтобы это повторилось. Ты должен ехать в Зелтурию.

– Не поеду. И ты меня не заставишь.

– Да, ты прав, заставлять мы не можем. Но даже у той женщины был хороший рух, когда я ее встретила. Не считай, что и твой не может искривиться.

У той женщины. Понятно, о ком речь.

– Я не стану таким, как Ашера.

– Власть можно купить лишь одной ценой – ценой самого себя. – Назидательный тон павлина стал тверже. – Мы не наделяем властью тех, кого одолевают собственные потребности и эмоции.

– Тогда уходи.

– И все же я не могу оставить тебя одного. Я оставила ту женщину в покое, и она обратилась за тайной силой. Я оставлю тебе шикка. Используй его как хочешь. Но знай, что, если желаешь получить больше власти, если хочешь командовать джаннами и ифритами, тебе надо идти в Зелтурию.

Павлин с женским лицом расправил крылья. Их размах оказался больше лодки. Существо взмахнуло крыльями с такой силой, что оттолкнуло лодку и забрызгало меня морской водой. Павлин взмыл в небеса и полетел под полуденным солнцем на юго-восток.

– Что еще за шикк?

Что-то плыло ко мне. Вода перед ним расступалась. Потом создание взмыло в воздух и с глухим стуком приземлилось в лодку.

У этого существа размером с ребенка были ноги курицы и крылья орла. Торс мальчика и невинное детское личико. Его перья и кожа были красными, синими и зелеными, словно нарисованы лошадиным хвостом.

Я справился с желанием выпрыгнуть и поплыть к берегу. Существо, хотя и нелепое, угрожающим не казалось. Когти на его куриных лапах были тупыми, как круглые камешки, и он не имел клыков, чтобы кусаться. Его серые глаза смотрели на меня с равнодушного лица.

– Ты, должно быть, шикк, – сказал я.

– Да, я шикк, – ответил он детским голоском, но с уверенностью мужчины. Его голос напоминал голос евнуха, которого я встречал на службе у шаха Джаляля. – Меня зовут Кинн.

– Скажи, Кинн, ты не мог бы выглядеть… менее странно?

– В смысле, сменить форму?

– Именно.

– Я не имею такой способности. Мне всего-то восемьдесят восемь. Самому молодому оборотню, какого я видел, было не меньше двухсот.

– Ладно… А какие способности у тебя есть?

Кинн подпрыгнул и захлопал крыльями. Так мощно и быстро, что лодка продвинулась… на пару шагов.

– Я немного не в форме, – ответил он. – Но буду стараться. Вот, позволь мне доставить тебя на берег.

Кинн захлопал орлиными крыльями. Лодка двинулась к берегу, но далеко не так быстро, как греб бы я.

– Мне не надо на берег. Я тут кое-кого ожидаю.

Кинн проигнорировал мое замечание и продолжал хлопать крыльями.

– Кинн!

– Я должен доставить тебя на берег. Это хорошее упражнение. Я давно не передвигал большой вес. Ох, я так смущен.

Куроподобное существо не прекращало хлопать крыльями, пока лодка не наткнулась на берег. Я ступил на мокрый песок. Кинн опять подпрыгнул в воздух и теперь махал крыльями, отгоняя лодку обратно в море.

– Хорошее упражнение, – повторил он.

Несколько мускулистых забадаров наблюдали за движением лодки. Должно быть, для них она шла сама по себе. Или, может, они думали, что в море ее унес ветер. В любом случае только мне приходилось терпеть вид хлопающего крыльями Кинна. Я смотрел, как он машет ими над лодкой, меняя ее направление по своему усмотрению. А затем на мгновение подбросил ее вверх. Лодка взлетела на несколько футов и плюхнулась обратно в воду. Кинн расправил красно-зеленые крылья, явно довольный собой.

Наблюдая за ним, я вдруг заметил что-то на горизонте. Корабли! Рыжебородый! Сади! Я побежал по песку к пристани. Сердце таяло от облегчения при виде заполняющих горизонт кораблей. Тяжело дыша, Несрин подбежала ко мне. Я ей улыбнулся. Она не улыбнулась в ответ и смотрела испуганными глазами.

Корабли шли с севера, а не с юга. Вероятно, Сади и Рыжебородый выбрали другой путь. Может быть, намеревались обвести вокруг пальца Эбру, идя кружным путем. Но когда корабли приблизились, мои надежды рухнули. Паруса были пурпурными, а не красными, как у Рыжебородого. Единственная страна поблизости с флагами пурпурного цвета – империя Крестес.

Крестеский флот заполнил весь горизонт. К берегу от него выдвинулась маленькая галера на двадцать весел, с пурпурными парусами. Мы с Несрин встретили корабль у причала.

Моряки в грубых одеждах спрыгнули на берег и привязали корабль к железным стойкам на пристани. Вслед за ними сошел более важный человек. Он был в серебряных доспехах, покрытых эмалевыми пурпурными звездами; правда, доспехи не скрывали его торчащий живот. Его темные волосы струились ниже ушей, выступающих, словно крылья. А из ножен на боку торчала золотая рукоять длинного меча.

– Я – Роун, Великий герцог Крестеса и экзарх Семпуриса, – произнес он с сильным крестеским акцентом.

А потом склонил голову, словно мы шахи.

Мы с Несрин растерянно переглянулись. Я поклонился, чтобы не быть невежливым. Мы представились.

Роун указал рукой в сторону флота, словно то была написанная им картина.

– Корабли, которые вы видите, принадлежат его святейшему величеству, императору Крестеса. Он пришел на войну не с вами, а с человеком, который удерживает Костани.

– У нас нет вражды с императором, – сказал я. – Наш враг – человек, забравший у нас Костани.

– Император хотел бы здесь высадиться. Он намерен за неделю взять Костани измором.

– И мы тоже намерены осаждать Костани.

Роун смотрел мимо меня, на забадаров, собравшихся на берегу.

– У вас есть другие силы для этого?

– Наши силы в пути. Триста кораблей.

– Тогда они будут равными нашим. Битва между нами оказалась бы разрушительной. Человек в Костани хочет именно этого.

– Согласен.

– Как вы знаете, это этосианские поселения. – Роун обвел рукой хижины, словно сам их построил. – Император требует, чтобы вы отступили.

– Этого я делать не стану. Мы намерены использовать эту позицию.

– Значит, мы в тупике. Я не представляю, как мы можем высадиться на берег, пока вы занимаете эту позицию.

– Мы так дурно пахнем для вас, крестесцы? – сказала Несрин. Она понюхала Роуна, потом поморщила нос. – Может, ты сам воняешь. Когда ты в последний раз мылся?

Я взглянул на нее.

– Она имеет в виду, что на этом берегу достаточно места и для нас, и для вас.

Роун громко захохотал, уперев руки в набедренные пластины.

– Не волнуйтесь, у меня есть внучки с такими манерами, по сравнению с которыми эта выглядела бы царицей. – Он покачал головой, тут же став серьезным. – Увы, император – правая рука Архангела. Его присутствие здесь подобно тому, как если бы ангел поцеловал землю. Я говорю об этом со всей возможной любезностью, но он не может делить никакой земли с вами.

– Значит, он не высадится, – сказал я.

– Я не вижу здесь трехсот кораблей. Вижу несколько тысяч всадников. – Роун брезгливо хмыкнул. – Мы высадимся завтра на рассвете. Если вы еще будете здесь, я уверен, вы знаете, что случится. А теперь пойду помоюсь.

Роун усмехнулся, склонил голову и вернулся на галеру.

– Они считают себя много лучше нас, – сказала Несрин, пока мы смотрели, как отходит его галера. – Поцелуй ангела. – Она сплюнула на песок. – Я ему покажу, куда целовать.

– Если Рыжебородый успеет вовремя, императору придется отступить. Или делать то, чего он не хочет, – драться с равными силами.

– Ты еще думаешь, что он придет? Ты сдал Сади, Кева. Ты своими руками заковал ее в кандалы.

– Она сама решила разыскать Рыжебородого. Имей веру. Они придут.

– Почему же так долго? Разведчики, которых мы отправляли на побережье, ничего не сообщили. Если бы корабли приближались, они бы их наверняка увидели.

Я не знал, что ответить.

Я оставил Несрин и нашел Кинна, дразнившего лошадь. Он порхал перед ней, заставлял ее ржать и шарахаться, а потом проделывал то же самое с другой стороны.

– Мне нужна твоя помощь, – сказал я ему.

– Разумеется. Для того меня и прислали. Помогать тебе.

– Нужно, чтобы ты нашел кое-кого.

– Кого?

– Женщину.

– Что за женщина?

– Так… принцесса.

– Ты в нее влюблен?

Вопрос был как удар в сердце.

– Это неважно, – ответил я. – Просто поднимись в воздух, посмотри, не увидишь ли кораблей, идущих с юга. Много кораблей, три сотни.

Кинн прекратил баловство и приземлился на шею лошади. Кажется, я целиком завладел его вниманием.

– А она красивая?

– Да, она очень красивая, – вздохнул я. – Но ищу я ее не из-за этого.

– Ты собрался на ней жениться?

– Это к делу не относится.

– А как она выглядит?

Наконец-то уместный вопрос.

– У нее рыжевато-каштановые волосы до плеч… И концы чуть-чуть завиваются вверх. – Я почесал голову. – Ну, сильнее, чем чуть-чуть. Глаза цвета янтаря, тонкий нос.

– Понял! – Кинн отсалютовал мне орлиным крылом. – Я найду ее!

Кинн захлопал крыльями и взлетел. Так высоко, что стал точкой среди облаков. Но эта точка двигалась не в ту сторону. Он направился вглубь материка, на восток, а не в сторону моря.

– Не туда! – крикнул я. Но он, должно быть, не слышал. Я покачал головой, глядя, как он улетает туда, где Сади точно нет.

Я считал джиннов умными существами… Почему Саран навязала мне этого идиота? Или таково мое наказание за то, что не поехал в Зелтурию?

Пришла ночь. Я нашел Несрин в одиночестве, на пустом берегу в стороне от лагеря, молящейся под звездным небом. Она просила святых умилостивить Лат, чтобы вернуть Сади. Я не знал никого из забадарских святых, но готов был попробовать что-то новое и помолился им тоже.

Потом мы сидели на мокром песке и бросали в воду ракушки, а прибой бился у наших ног.

– Нужно возвращаться в Демоскар, – сказала Несрин. – Что, если они держат Сади там?

– Мы изменники для нашей страны. Нас атакуют, куда бы мы ни пошли.

Из глаз Несрин потекли слезы. В первый раз я видел, как она плачет.

– Значит, все было зря? – Она провела пальцами по дорожкам слез. Ожидание – самая страшная боль. – Знаешь, когда мы впервые встретились с Сади, она мне не понравилась. Она была слишком милой, а такие обычно ядовиты внутри. Она была застенчивой, а Лат знает, что застенчивые люди многое скрывают в сердце.

Она размахнулась и швырнула ракушку – высоко, но недалеко, словно чтобы выбросить свою боль. Ракушка упала в воду, и прибой опять вынес ее к нашим ногам.

– В ту первую зиму, – продолжила Несрин, – я хотела, чтобы она вернулась домой, обратно в свой Небесный дворец. Она была хрупкой и слабой, не умела охотиться или даже разжечь огонь. Когда мой отец увидел, как я ее презираю… знаешь, что сделал этот глупец? – Она рассмеялась. – Он сказал мне: «Несрин, ты научишь принцессу всему, что ей нужно знать о том, как быть забадаркой. Если до весенней оттепели она не научится снимать шкуру с волка, чтобы согреться, не научится сама ставить юрту и рыбачить со льда, клянусь Лат и всеми святыми, я скормлю тебя снежному медведю!»

Я подбросил в руке ракушку и улыбнулся.

– Твой отец, кажется, очень похож на моего.

– Мне было двенадцать. Она на шесть лет старше, и я должна была обучать ее!

– Ну и как, тебя съел медведь?

Несрин фыркнула. Волны накатили сильнее, промочили мне шаровары. Я тоже размахнулся и бросил ракушку. Она шлепнулась в воду где-то далеко.

– Сади обучалась медленно. Она никогда не покидала гарем и ничего не знала о жизни под солнцем и луной. Но она старалась. Все, что ты видишь в ней сейчас, – она с этим не родилась. Как любой забадар, она заработала свои навыки. Она по-настоящему увлеклась стрельбой из лука, упражнялась днем и ночью, в ветер, в дождь и снег. Так она стала лучшей из нас. Дело не в ее крови… И не в том, что какой-то завоеватель породил слишком много детей сотни лет назад.

Я положил руку на плечо Несрин. Она сжала ее и разрыдалась. Ее плач пробудил печаль и во мне. Я знал Сади недолго, но история о том, как она, несмотря на неуверенность в себе, проложила путь к тому, чтобы стать лучшим забадаром, давала понять – она была не просто украшением для нашего дела. Те, кто любил Сади и восхищался ею, делали это не из-за ее имени или положения, а из-за того, кем она была в своем сердце. Я скучал по ее сердитому взгляду так же сильно, как и по ласковой улыбке.

Но печаль мне была ни к чему.

– Мы можем разделиться, – сказал я. – Ты езжай на юг, найди Сади.

– А как же Костани? И Михей? Как же все это?

– Я один пройду через Лабиринт. Я проникну во дворец и убью Михея.

Несрин обернулась ко мне. Даже в тусклом свете луны были заметны слезы в ее глазах.

– Должен быть другой, лучший, путь. – Она сжала мою руку. – Ты ведь маг, да? Может быть, ты выучишься какому-нибудь колдовству?

– Это возможно только в Зелтурии. Называться магом мало что значит, пока ты не пройдешь обучение там.

– Может быть, тогда ты сумеешь сразить Михея.

– Не думаю, что мне это подходит. Чтобы обрести силу, маг должен отстраниться от всех чувств, от всего, что его волнует.

Она убрала руку, вздохнула и покачала головой.

– Почему все должно быть так жутко сложно?

Я швырнул последнюю раковину в горизонт. И не увидел, где она упала.

Возвратившись в юрту, я провалился в сон. Меня разбудило хлопанье красно-зеленых крыльев Кинна.

– Я нашел ее, – сказал он.

Я сел и отбросил одеяло из лошадиной шкуры.

– Где она?

– Она скачет в ваш лагерь.

– Скачет? С какой стороны?

– С северо-востока, разумеется.

– Ты идиот. – Я ткнул пальцем в глупую птицу. – Сади никак не могла явиться оттуда. Там Костани!

– Я не идиот. Да как ты посмел! Я вдвое старше тебя!

– Я велел тебе лететь над морем на юг.

Кинн стряхнул пыль с перьев и смягчил тон.

– Может, я всего только шикк, но кое-что знаю. Женщина, которую ты описал, направляется в этот лагерь. Я ей сделал внушение через сон. Она знает, что здесь ее союзники, и спешит. Я уже слышу топот копыт ее лошади.

Я бросился из юрты. Вдалеке к нам галопом скакал всадник. Я едва мог его рассмотреть в слабом лунном свете. Я зажег факел от очага в своей юрте и снова вышел наружу. Конь уже был здесь – крупный рыжий зверь. Женщина спрыгнула с него, ее лицо было закрыто платком. Она убрала платок, и каштановые волосы упали ей на плечи, а концы завернулись вверх. Ее янтарные глаза были такими же, как у Сади, хотя возраст сделал кожу на щеках жестче.

Женщина стащила с лошади кого-то еще – невысокую девушку примерно возраста Мелоди, со светло-каштановыми волосами и карими глазами. Она была связана и, без сомнения, была пленницей этой женщины.

– Кто ты? – спросил я.

– Какая разница, кто я, – ответила рыжеволосая. – Тебя должно волновать только, кто она.

Глаза бедной девушки были напряженными и растерянными. Смотрела она только на землю.

– Тогда кто она?

– Она – ключ к Костани, – ответила женщина. – Это жена Михея.