Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-2". Компиляция. Книги 1-24 (СИ)"

Автор книги: Марта Уэллс

Соавторы: Ребекка Куанг,Замиль Ахтар,Дженн Лайонс,Марк-Уве Клинг
сообщить о нарушении

Текущая страница: 331 (всего у книги 336 страниц)

Каштан вернулся с Лозой и двумя другими наставниками. Они пришли, чтобы осмотреть Луна, и посоветовали ему поспать еще денек. Лун отправил их восвояси и попросил передать Малахите, что, когда она решит разобраться с Гнедой, он хочет при этом присутствовать. Еще Лун попросил сказать ей, что, если они не придумали ничего получше, он снова отправится в земной город и поговорит с его жителями о Сквернах.

Все это время он считал Малахиту врагом. Но прошлой ночью, когда она коснулась его лица, до него наконец дошло – Селадонна, Умбра и остальные были правы. Его мать могла стать могущественным союзником.

Она уже намеревалась остановить Сквернов. Трудность заключалась в том, чтобы убедить ее разделаться с ними прежде, чем они уничтожат Авентеру. После этого упросить Малахиту отпустить Луна в Туман Индиго должно быть гораздо проще. По крайней мере, он на это надеялся.

Но прежде всего ему нужно было срочно умыться. Лун стоял под прохладной струей, бьющей из стены умывальни, когда к нему вошел Звон. Воин нес под мышкой какой-то сверток. Он сказал:

– Тебе и правда лучше. Хорошо. Когда арборы передали твое послание, мы так и подумали, но видеть это своими глазами все-таки спокойнее.

– Где Нефрита?

– В королевском чертоге, говорит с Малахитой. Она отправила нас на летучий корабль отдыхать, но сама осталась. – Он внимательно оглядел Луна. – Так… как ты себя чувствуешь?

– Сносно. – Увидев на лице Звона сомнение, Лун признался: – Ну, не очень хорошо. Но у нас мало времени.

Звон помедлил, но затем, видимо, решил, что спорить без толку. Он положил сверток на каменный столик, на котором обычно сушили одежду.

– Твоя мать прислала дары. Если ты их не примешь, она меня, наверное, убьет. По крайней мере, мне так показалось.

Лун вышел из купальни, чтобы обсушиться. Он уже чувствовал себя бодрее и наконец смог полностью раскрыть глаза. Однако его еще одолевала слабость, и меняться он пока не пытался. Даже стоять было трудно, и Лун присел на край купальни.

– Что она прислала?

Звон размотал сверток и разложил на сушильном камне одежду. Вещи были пошиты из очень красивой и прочной материи, вроде той, что арборы Тумана Индиго делали в старой колонии. Лун увидел черную рубаху, темно-серые штаны и темный пояс, сделанный из мягчайшей пятнистой шкуры. Пояс был украшен маленькими цветами, вырезанными из кости. Еще в свертке лежал длинный халат, сотканный из полос разных тканей. Его воротник был богато расшит узорами. Кажется, Лун никогда в жизни не видел более роскошного одеяния.

Видя, что Лун молчит и лишь смотрит, Звон сказал:

– Вещи очень хорошие, и подарены, наверное, от души; к тому же дары от родной королевы-матери ни к чему тебя не обязывают…

– Все хорошо, Звон, – сказал Лун. Он был настолько измотан, что даже не рассердился. – Я не стану их возвращать.

– Ох, это хорошо, – с облегчением сказал Звон. – А еще она передала вот это. Кажется, там какое-то украшение. – Он протянул Луну что-то небольшое, завернутое в шелковистую ткань.

Лун развернул подарок и увидел маленький диск из слоновой кости. На нем были вырезаны волнистые линии, означавшие ветер. Острые концы указывали влево, значит, ветер был западный. Когда-то диск обрамляло нефритовое кольцо, но оно треснуло, и половина отвалилась. Увидев это и почувствовав пальцами шероховатость на обратной стороне диска, Лун понял, что когда-то украшение было больше.

Звон подался вперед, чтобы посмотреть, и недоуменно нахмурился.

– Оно сломано.

Лун потер большим пальцем красноватое пятно на слоновой кости.

– Тут кровь.

Они переглянулись. Звон сказал:

– Странная у тебя мать. Думаю, мне нужно извиниться перед Жемчужиной за все нехорошее, что я когда-либо о ней думал… – Он вдруг резко вдохнул и все понял. – Если только… Наверное, оно принадлежало…

– Ее консорту. Моему отцу. – И Лун сжал диск в руке.

* * *

Утес и Звон отвели Луна в королевский чертог, но сами остались снаружи. На судилище допускались только раксура Опаловой Ночи.

Когда Лун вошел в зал, все взгляды обратились к нему. Но на этот раз он был не против. Он хотел появиться эффектно.

Малахита сидела в середине зала, Селадонна за ней. Вдоль стен стояло около двадцати арборов – скорее всего, здесь собрались главы каст и все выдающиеся старейшины, а еще наставники, которых Лун видел прошлой ночью. Он узнал Пушинку, учительницу, которая заботилась о нем перед нападением на восточную колонию. Лоза и Каштан тоже были здесь, как и Мох, юный арбор, которого пыталась подставить Гнедая. За Малахитой и Селадонной сидела группа окрыленных, состоявшая в основном из старших воительниц; среди них была и Высота. Ониксы, ее дочерей и консортов здесь не было. Лун понял: дело касалось только арборов и членов рода Малахиты. Все были в земном облике, даже Селадонна. В крылатом осталась лишь Малахита.

А еще только она ничуть не удивилась и не заволновалась, когда в зал вошел Лун. Королева указала на груду подушек чуть в стороне от нее. Лун порадовался, что ему не придется стоять – он прошел совсем немного, но его колени уже подгибались. Он выпил целую кастрюлю чая и даже съел немного сушеного хлеба, но после этого Каштан решил, что лучше не раздражать желудок ничем более сытным. Лун согласился с его советом, однако от голода он стал мерзнуть и ослаб.

Он подошел к подушкам и сел, ухитрившись не упасть, когда его ноги решили подкоситься в последнюю секунду. Малахита смотрела на него, и Лун сообразил, что она увидела на его шее кожаный шнурок с диском из слоновой кости. Она с трудом оторвала от него взгляд.

– Дайте ему одеяло.

Все воины рванулись было выполнять ее приказ, но Высота оказалась ближе остальных и первой вскочила на ноги. Она принесла Луну шелковистое одеяло из стопки в углу зала, и он без возражений закутался в него.

Когда Высота вернулась на место, Малахита произнесла:

– Тебе необязательно было приходить.

– Я хотел прийти, – ответил Лун. Его голос все еще звучал хрипло и слабо. – Каштан передал тебе мое послание?

– Да. – Кончик хвоста Малахиты дрогнул, но больше королева ничем не выдавала ни волнения, ни нетерпения. – Почему ты так беспокоишься о том земном городе?

– Они беззащитны и настолько глупы, что даже не понимают этого. Однако это не значит, что они должны погибнуть. – Затем Лун медленно прибавил: – А еще мне кажется, что ты видишь в них приманку и собираешься напасть на Сквернов, когда они будут заняты городом.

По залу снова прошелся ропот, на этот раз беспокойства, и шипы Селадонны встревоженно задрожали. Лун понял, что оказался прав. Он сомневался, что Малахита – королева, которая спасла остатки своего двора и уничтожила целую стаю Сквернов, – станет медлить с решением. Или что она упустит очевидное преимущество.

Малахита склонила голову набок и в упор посмотрела на него. Лун заставил себя не отводить взгляд. Через секунду кончик ее хвоста снова дрогнул, и она сказала:

– Поговорим об этом позже.

Она отвела глаза, и Лун облегченно вздохнул, постаравшись сделать это как можно тише. Малахита приказала:

– Приведите Гнедую.

Двое молодых арборов встали, вышли и почти сразу же вернулись вместе с Гнедой. Она не была связана, но ее окружали молодые, крепкие арборы в простой, практичной одежде – обычно так выглядели солдаты. Лун не знал, чего ждать, но очень удивился, увидев Гнедую теперь. Если прошлой ночью, когда ее план раскрылся, учительница пришла в ярость, то теперь она шла с серьезным, печальным видом, опустив глаза.

Солдаты разошлись в стороны и сели, оставив Гнедую одну посреди комнаты, в десяти шагах от Малахиты.

Старейшина-арбор объявил:

– Трое наставников заглянули в разум Гнедой. Что бы ни случилось в прошлом, сейчас в нем нет ни следа влияния Сквернов.

Арборы вздохнули, воины потрясенно зароптали. Видимо, арборы до последнего надеялись, что Гнедой управляли Скверны, а значит, она сама была ни в чем не виновна. А воины даже не сомневались, что она была одурманена, и считали, что ни один арбор по своей воле ничего подобного не сотворит. Лун подумал, что ее могли околдовать много циклов назад, во время нападения. Она бы об этом даже не вспомнила. Быть может, с теми, кто не догадывался о чарах и не мог их снять, в конце концов происходило именно это – даже рассеявшись, колдовство продолжало мутить рассудок жертвы. Лун был рад, что Елея этого не видит.

Гнедая, услышав ропот, подняла голову, и ее взгляд упал на Луна. На миг она замерла, а затем снова опустила глаза.

Селадонна произнесла:

– У тебя есть возможность оправдаться, Гнедая. Расскажи нам, что произошло.

Гнедая резко вдохнула и сказала:

– Все началось еще тогда, в восточной колонии. – Она замолкла и стиснула зубы, словно ей было больно говорить. В Луне зашевелились сомнения; ему показалось, что Гнедая притворяется и внутри нее бушуют совсем иные чувства.

– Продолжай, – сказал другой арбор. Все они смотрели на нее, как хищники на добычу. Некоторые выглядели подавленными, как, например, Мох, но что думали остальные – сказать было трудно.

Гнедая облизала губы и заговорила:

– Я иногда ходила с охотниками в лес и однажды отделилась от них. Тогда я встретила… какое-то существо. Сначала я подумала, что он – земной обитатель, а затем поняла, что это какой-то необычный оборотень. Он стал задавать мне вопросы. Я… Я понимаю, что мне стоило молчать. Но я не могла не ответить ему. Не помню, что он сделал, но я рассказала ему все, о чем он спрашивал. – Она сглотнула. – Это был владыка Сквернов.

Звучало очень правдоподобно. Пушинка говорила, что прежде двор никогда не сталкивался со Сквернами. А когда Лун впервые увидел их в земном городе Сарасейл, он решил, что может быть одним из них.

– Потом они напали, убили солдат и других учителей, попытались ворваться в ясли, и лишь тогда я поняла, что они солгали. Ласточка слышала, как я умоляла их… Она все слышала и поняла, что я уже говорила с ними. Они не убили меня, и я не знаю почему. Я столкнулась с Ласточкой, и она обвинила меня во всем… Я солгала ей, сказала, что я не одна, что есть и другие. Что никто ей не поверит, если она попытается нас выдать, потому что нас будет много, а она одна. – Гнедая впервые посмотрела прямо на Луна. – Она ушла, и я больше ее не видела. Наверное, тогда она и сбежала, прихватив тебя и остальных детей.

«Ласточка, – подумал Лун в повисшей тишине. – Ласточка, которая затем стала называть себя Скорбью». Почему-то ничто из сказанного его не удивило.

Затем тишину прорезал голос Малахиты, звенящий, как стальной клинок.

– Ты лжешь.

Гнедая уставилась на нее.

– Нет… Я…

Малахита сжала и разжала когтистые пальцы.

– Ласточка была юной воительницей из чахлого выводка; все ее братья и сестры погибли в детстве, а сама она за всю жизнь почти ничем не отличилась при дворе. Однако она не была глупа. А то, что произошло потом, доказывает, что и отваги ей было не занимать. Ты сказала Ласточке, что другие оболгут ее и настроят против нее весь двор. Однако я думаю, что она увидела кое-что еще. Нечто столь ужасное, что она бежала из колонии, решив больше никогда туда не возвращаться.

Пушинка, не в силах больше сдерживаться, выпалила:

– Все маленькие консорты были с Лепестком. Так почему же Ласточка спасла Луна, но не остальных? Что случилось с Лепестком? Скорее всего, она подхватила моих… подхватила малышей-арборов, когда уже выбегала из яслей; но если бы она увидела других королевских птенцов… – Пушинка сжала кулаки, словно желая перевоплотиться и наброситься на Гнедую. – Почему же она их не забрала?

Арборы низко зашипели, когда до них дошел смысл слов Пушинки. Шипы Селадонны встали дыбом. Лун попытался вспомнить; он сосредоточился на том образе, который всплыл в его памяти, когда он впервые встретил Пушинку: как он прижимался к Скорби… то есть к Ласточке, как она летела, как плакали остальные. Но вспомнить больше он не мог.

Малахита молвила:

– Пушинка задала тебе вопрос. Отвечай.

Лицо Гнедой исказилось от гнева.

– Откуда мне знать, о чем думала Ласточка?

– О чем думала ты? – резко и гневно спросил один из арборов. – Если все было так, как ты рассказываешь, если Скверны очаровали и обманули тебя, то почему ты ничего нам не сказала? Мы бы тебя простили. В особенности потом, когда столько о них узнали.

– Это мы бы тебе простили, – согласилась Малахита. – Если бы на этом твои преступления закончились. – Кончик ее хвоста дрогнул. – Но тогда ты бы не пыталась убить единственного выжившего консорта из моего последнего выводка, потому что не страшилась бы того, что он может вспомнить. Тогда страх и чувство вины не пожирали бы тебя изнутри все эти циклы, пока от тебя не осталась лишь жалкая оболочка.

Пушинка продолжала спрашивать:

– Что видела Ласточка? Что ты сделала? Ты ведь не просто сказала Сквернам, как пробраться в колонию. Неужели ты привела их к маленьким консортам? Передала птенцов владыкам? – Она повысила голос. – Или ты сама убила Лепестка?

– Говори, – прохрипел Лун. – Расскажи им, что ты сделала.

Гнедая уставилась на него, а затем ее лицо перекосило уродливое отчаяние.

– Я не виновата. Скверны заставили меня…

– Говори, – повторил Лун. – Или я сам все расскажу. – Его сердце бешено заколотилось. Он блефовал. Если Гнедая откажется говорить, ему придется признаться, что он ничего не помнит, и тогда они никогда не узнают, что же тогда случилось.

Гнедая зарычала, а затем выдохнула:

– Они пообещали, что не тронут моих детей! В моем выводке родились одни воины. Но Скверны солгали, они убили их, потому что воины были им не нужны… – Она замолкла, пытаясь успокоиться. – Я решила, что должна убить королевских птенцов. Чтобы они не достались Сквернам. И я… Я убила… Я хотела отомстить Сквернам, и потому должна была отнять у них то, чего они так сильно желали. Лепесток попытался меня остановить, он не понимал. Его я тоже убила. Это и увидела Ласточка. В живых к тому моменту оставался лишь Лун. Она уволокла его прежде, чем это успели сделать владыки.

Селадонна повернулась к Луну.

– Ты это видел?

Лун помотал головой. Он чувствовал внутри такую пустоту, что даже не мог порадоваться победе.

– Я не помню.

На лице Гнедой бушевали отчаяние и ярость. Она уставилась на Луна, и ее губы скривились в немом оскале.

– Ты сказал, что помнишь.

– Я тоже хорошо умею лгать, – отозвался он.

Пушинка переменилась и бросилась вперед. Лун успел подумать, что Гнедой конец, но Малахита вдруг вскочила на ноги и очутилась прямо в центре комнаты. Она без труда поймала Пушинку за талию, не обращая внимания на шипы и выпущенные когти арборы. Рык Пушинки превратился в яростный крик:

– Я убью ее! Дай мне убить ее!

– Нет. – Малахита отпустила Пушинку. Та приземлилась на ноги и присела, рыча на королеву. Затем рык стих. Пушинка приняла земной облик, тяжело осела на пол и закрыла лицо руками. Малахита повернулась к Гнедой.

Гнедая попятилась, низко рыча. Малахита сказала:

– Возможно, когда-то Скверны действительно помутили твой рассудок, но ты не была околдована, когда отравила последнего консорта моего рода.

– И что, ты убьешь меня? – Гнедая оскалилась, насмехаясь над ней. – Королева не может убить арбору. Другие дворы узнают, и тогда…

– О да, это неслыханно. И почти немыслимо, – подала голос другая арбора. Она встала, вышла на середину зала и остановилась рядом с Пушинкой. Ее кожа была серой, а в седых волосах виднелись белоснежные локоны. Она смотрела на Гнедую с ледяным осуждением. – Как и то, что один арбор может убить другого, убить птенцов, убить консорта. Ты была учительницей. – Последнее слово она процедила сквозь стиснутые зубы. – Во что ты превратилась?

Гнедая огрызнулась, ярость на ее лице сменилась испугом, затем отчаянием, затем снова яростью.

– Я… Я же… – прорычала она. – Мне пришлось это сделать!

Пожилая арбора обратилась к Малахите:

– Ты права. Либо смерть, либо изгнание; и теперь, когда мы знаем ее тайну, она будет ненавидеть нас всем сердцем. Мы никогда не сможем спать спокойно. – Она наклонилась, взяла Пушинку за запястье, подняла ее на ноги и отвела прочь.

Малахита обвела взглядом остальных, но никто не возражал. Все арборы смотрели на нее и ждали.

Гнедая не выдержала и бросилась прочь. Малахита переместилась так быстро, что Лун ничего не успел понять, пока не услышал треск ломающихся костей. Гнедая обмякла, рухнула на пол, и он услышал, как она испустила последний вздох.

Во всем зале не вздрогнул только Лун, все еще заторможенный после отравления. По залу прокатилось шипение, смешанное со страхом, облегчением, горечью.

Малахита отвернулась. Несколько арборов встали, один накинул на мертвое тело одеяло, и они вынесли его. Остальные негромко, печально переговаривались.

Лун не чувствовал удовлетворения, лишь пустоту. Ласточке довелось увидеть немыслимые ужасы. Она не знала, что Скверны умели подчинять себе раксура, и, наверное, была потрясена до глубины души. «Скорее всего, Ласточка решила, что весь двор сошел с ума. Иначе она бы попыталась найти выживших, и тогда твоя жизнь сложилась бы совсем по-другому». Лун не знал, что думать, и решил не думать вообще. Подняв голову, он увидел, что над ним стоит Малахита. Она сказала:

– Теперь иди и отдохни.

Королева смотрела на него так спокойно, словно никого и не убивала. Все остальные, воины и арборы, хотя и знали, что сейчас случится, и даже поддерживали ее решение, все равно выглядели так, словно пол только что ушел у них из-под ног. У некоторых был такой истощенный, измученный вид, словно они несколько месяцев болели. Лун постарался выкинуть эти мысли из головы.

– Я хочу поговорить с тобой о Сквернах.

– Тебе нужно отдохнуть, иначе ты ничего не сможешь сделать или сказать. – Через мгновение она дернула шипом, словно смирившись с чем-то. – Сегодня я не стану принимать решение насчет земного города. Поговорим о нем завтра.

Лун понимал, что она пошла ему навстречу, но сомневался, что этого достаточно.

– Разве время еще есть?

– Должно быть, – сказала Селадонна. – Наши разведчики доложили, что Скверны пока не выдвинулись к городу.

«Пока», – подумал Лун, однако не стал возражать, когда Каштан подошел и помог ему подняться на ноги.

Глава 14

Лун медленно встал и вышел из зала вместе с Каштаном. Сразу за порогом к ним присоединился Звон, прятавшийся в коридоре. Вместе они молча пошли по коридорам колонии, в которой царили тишина и печаль. Лун думал, что надо бы послать Звона за Нефритой; он хотел многое с ней обсудить, но сомневался, что сможет сейчас дойти до летучего корабля. Однако, когда они пришли в чертог консортов, Лун с облегчением увидел Нефриту у очага, рядом с Утесом.

Нефрита встала. Ее взгляд скользнул по Луну, словно она не могла поверить, что он и правда стоит на своих двоих и самостоятельно ходит.

– Ты в порядке?

Он кивнул и посильнее закутался в халат. Его все еще бил озноб.

– Малахита ее убила.

Нефрита резко втянула носом воздух.

– Ясно.

Утес скорчил гримасу и снял с очага чайник.

– Дрянное это дело, но, как по мне, у Малахиты не было выбора.

– Гнедая во всем созналась, – сказал Каштан и поддержал Луна, когда тот тяжело опустился на груду подушек. – Ну, почти во всем. Но Скверны ее не околдовывали.

Нефрита села рядом с Луном, озабоченно глядя на него. Затем она приподняла брови. Осторожно протянув руку, она коснулась диска из слоновой кости на его груди.

– Что это?

– Его мне дала Малахита. – Лун повернул диск так, чтобы она увидела пятно. – На нем кровь, так что…

– Ой. – Нефрита убрала руку и в замешательстве повела шипами. Затем она спросила: – Гнедая рассказала, почему так боялась тебя? Что ты мог вспомнить?

– Рассказала. – Лун снова охрип. Утес передал ему чашку чая, он осушил ее и лишь затем снова заговорил: – Похоже, я видел, как она убивала остальных, но я ничего не помню.

– А ты знал Гнедую? – спросил Звон у Каштана. – То есть вы дружили или…

– Я не понимаю, как она могла так поступить, – ответил Каштан на незаданный вопрос. Вид у него был осунувшийся и усталый. – Думаю, она столько циклов жила с тем, что натворила, испытывала страх и чувство вины, да еще и видела столько смертей… Наверное, все это повредило ее рассудок. Однако она была хитра и смогла все это время скрывать от нас произошедшее. Мне кажется, настоящая Гнедая, которую мы знали, погибла, когда напали Скверны.

Все молчали, обдумывая эту неприятную мысль.

Наконец Нефрита заерзала, рассеянно теребя край подушки.

– Но ведь она не могла рассказать новой стае Сквернов о полукровках. Если у них не было связи с ее разумом…

Утес устало потер глаза.

– Значит, это сделал кто-то другой.

Каштан помрачнел еще больше.

– Наставники ищут среди тех, кто вернулся из старой колонии. – Он покачал головой. – Но прошло столько времени, да и те владыки давно мертвы. Я сомневаюсь, что их чары могли сохраниться. На Гнедую же они больше не действовали.

В коридоре раздались негромкие шаги, и в дверях появилась Лоза. Лун подумал, что она пришла, чтобы сменить Каштана, но наставница вдруг заколебалась.

– Я хочу поговорить с вами о Сквернах.

Нефрита посмотрела на Луна, и он кивнул. Она сказала Лозе:

– Проходи, садись.

Лоза обошла Каштана и села на подушку напротив всех. Затем сделала глубокий вдох.

– Я под подозрением, потому что владыка, который прятался в земном городе, сказал Селадонне, будто Скверны пришли сюда за полукровками. Все гадают, почему эта стая прилетела сейчас, так много циклов спустя, и думают, что их позвал кто-то из нас, сквернорожденных. Я – наставница, и потому самая очевидная подозреваемая.

Самая очевидная – да, но Лун все равно сомневался, что это сделала она. Наверное, доверять ей было глупо, но он просто не мог себе представить, чтобы Лоза шпионила для Сквернов. Отчасти Луна убедила ее внешность – у наставницы было столько же общего с земным обличьем дакти, сколько у Луна или Нефриты. А еще ее глаза не были такими же пустыми, как у Сквернов. Говоря с ней, Луну не казалось, что он беседует с оболочкой, которую лишь изредка наполняют кем-то живым. Лун слишком часто видел владык вблизи и сразу бы узнал такой взгляд.

Затем он напомнил себе, что Гнедая тоже не показалась ему подозрительной.

Нефрита склонила голову набок и пристально, задумчиво посмотрела на Лозу. Та не дрогнула, но ее бронзовые щеки налились румянцем. Нефрита сказала:

– Но зачем тебе призывать их? Непохоже, чтобы с тобой здесь плохо обращались.

– Нет, никогда, Малахита за этим следила. Это – мой дом, мой родной двор. Мне незачем его предавать. – Лоза развела руками. – Но я все-таки наполовину Скверн, так что их подозрения понять нетрудно. Эта стая как-то разнюхала про нас, узнала, что мы здесь. Малахита уверена, что ни один владыка из стаи, которая напала на нас на востоке, не выжил. Значит, наша связь со Сквернами была оборвана, и они не могли найти нас сами.

Утес сказал:

– Скверны знают свою кровь. Владыки чуют друг друга даже на очень больших расстояниях.

– Но я бы тоже это почувствовала, – возразила Лоза. Она положила ладонь себе на грудь. – Я – наставница. Я бы точно что-то ощутила. А если они не могут коснуться моего сознания, то как они дотянутся до других, у кого нет способностей наставника?

Нефрита спросила у Звона:

– Такое возможно?

На лице Звона были написаны глубокие сомнения.

– Цветика чувствовала, что Скверны следят за старой колонией Тумана Индиго, причем задолго до того, как мы нашли доказательства этому, а ведь они даже не трогали ее лично. Думаю… Думаю, наставница-полукровка ощутила бы, что они следят за ней и пытаются коснуться ее разума. – Он беспомощно пожал плечами. – Но точно я сказать не могу. В прошлом же такое никогда не случалось.

Каштан косо смотрел на Звона.

– Согласен. Но откуда ты?..

– Раньше я был наставником, – сердито ответил Звон. – Я изменился, потому что наш двор переживал не лучшие времена и нам не хватало воинов. – Затем он помедлил. – А… здесь такое ни с кем не случалось? В восточной колонии же погибло много воинов?

Каштан призадумался.

– Нет, не случалось. Но я читал что-то похожее в старых летописях.

Лун спросил Лозу:

– А мы с тобой родня?

Наставница не ожидала такого вопроса. Она несколько секунд смотрела на Луна, а затем опустила глаза и стала теребить бусины на своих браслетах.

– Не знаю. Я никогда не видела… Мы были совсем маленькими, когда Малахита спасла нас. Самое раннее, что я помню, это ясли здесь, в колонии.

«Малахита точно знает», – подумал Лун. Лоза могла быть дочерью одного из плененных арборов, но все говорили Луну, что наставники чаще всего рождаются от консортов.

По Утесу было не понять, верит он Лозе или нет.

– Так зачем же ты хотела поговорить с нами?

Наставница просительно взмахнула рукой.

– Мне нужно доказать, что я и остальные полукровки не помогаем Сквернам. – Она снова повернулась к Нефрите. – А ты хочешь, чтобы Лун снова стал твоим консортом, но Малахита даже слышать этого не желает, пока жива та стая. Так что я собираюсь устроить им ловушку. Сквернам нужны полукровки. Пусть думают, что смогут заполучить одного из нас. Я стану приманкой. Так мы сможем поймать владыку и заставить его рассказать, откуда они узнали о нашем дворе.

Нефрита склонила голову набок.

– «Мы» сможем поймать владыку?

– Ну, ты, праотец и другие королевы, – уступила Лоза. – Но я знаю, что Лун хочет еще раз поговорить с земными обитателями Авентеры. Если отправитесь туда и возьмете меня с собой, то, может быть, Скверны, которые следят за городом, попытаются взять меня в плен. Мы можем остаться на ночь в каком-нибудь приметном месте…

– И Скверны, конечно же, ничего не заподозрят, – сухо сказал Утес.

Лоза с досадой посмотрела на праотца, но Лун возразил:

– Заподозрят, но это их не остановит, и они все равно нападут. Отправят к нам парочку дакти или даже юного владыку, чтобы посмотреть, что будет и чего мы хотим. – Судя по рассказу Утеса, стая была огромна, и в ней наверняка хватало владык вроде Ивадея – молодых и глупых, которых другие отправляли на опасные задания.

– Мы уже поймали владыку в Авентере, – заметил Утес, – и мало что от него узнали.

– Ты слишком крепко приложил его об пол, – напомнил ему Лун. – А еще мы не знали, что ему известны планы стаи и что Скверны прилетели не только затем, чтобы сожрать горожан.

– Именно, – воодушевившись, сказала Лоза. – Если вы не будете убивать пленников, то мы что-нибудь да выясним.

Нефрита посмотрела на Утеса.

– Ты просто не хочешь, чтобы мы это делали.

– Не хочу, потому что план плохой, – сказал Утес. Затем он смиренно пожал плечами. – Но это не значит, что я против. Наставница права, нужно выяснить, откуда Скверны узнали о полукровках. Малахита не отпустит Луна с тобой, пока все не закончится. – Праотец мрачно покосился на него. – А кто-то даже не пытался ее уговорить.

Ну уж в этом-то Лун был совсем не виноват.

– Я был занят. Умирал в страшных муках, – напомнил он.

Лоза выпрямилась и с надеждой посмотрела на них.

– Так вы мне поможете?

Нефрита раздраженно повела шипами. Она повернулась к Луну.

– Ты и Селадонна уже пытались предупредить земной город, и они не захотели вас слушать, даже когда увидели, что среди них прячется Скверн.

– Делин сказал, что попытается поговорить с ними. Если они и к нему не прислушаются… Тогда они сами по себе. – Лун потер лицо. – Я лишь хочу еще раз попробовать.

Нефрита недовольно поджала губы.

– Из-за Сарасейла?

Он сердито уставился на нее.

– Конечно, из-за Сарасейла. Из-за каждого земного поселения, на которое напали Скверны.

Нефрита негромко зарычала, но сказала:

– И как я должна убедить твою мать, которая уже меня ненавидит?

– О ней я позабочусь сам, – ответил Лун.

* * *

Поскольку Малахита отказалась обсуждать Сквернов до следующего утра, Лун постарался за остаток дня прийти в себя после отравления. То есть он спал, пил воду и чай, ел понемногу хлеб и фрукты, чтобы его внутренности их не отторгли, и давал наставникам себя осматривать.

Еще Лун настоял, чтобы Нефрита привела Делина в чертог консортов. Он хотел поговорить со стариком об авентерцах. Чтобы их никто не подслушал, они встретились в опочивальне Луна.

Делин принес с собой книгу с заметками и рисунками и, сев у очага, стал что-то в нее писать. Нефрита тем временем пересказывала ему план Лозы. Они решили, что отправятся в город на летучем корабле и позволят ученому поговорить с жителями о Сквернах. Затем, по пути назад, Лоза и еще несколько раксура останутся на ночь в лагере на небесном острове, а корабль тем временем вернется в колонию. Они рассчитывали, что Скверны воспользуются случаем и попытаются взять Лозу в плен. Вот только Утес, Малахита и отряд воинов уже будут поджидать их в засаде поблизости. План был готов, оставалось лишь убедить всех вовлеченных участвовать в нем.

Также они обсудили, не стоит ли расставить ловушку еще по пути в Авентеру, ведь Скверны могли напасть на корабль до того, как они доберутся до остальных. Риск был, но Утес считал, что если на них вообще нападут, то это случится после визита в город. Праотец не нашел на границе Пределов никаких следов Сквернов, их присутствие ощущалось лишь на авентерском плато и на равнинах за ним.

Когда Нефрита все объяснила, Делин сказал:

– Я согласен, с одним условием.

Лун этого ждал. Делин проделал огромный путь по почти неизведанным территориям, чтобы увидеть Пределы и посетить колонии раксура. Так что Лун очень бы удивился, захоти старик сейчас повернуть назад. Нефрита кивнула и спросила:

– Ты хочешь, чтобы тебе заплатили? Мы можем дать тебе еще жемчуга.

Делин с жалостливой усмешкой посмотрел на нее.

– Моя семья – торговцы и путешественники, а я – ученый. Вместо платы я хочу остаться в вашем временном лагере и своими глазами увидеть Сквернов. А еще я хочу посмотреть, как вы будете допрашивать владыку.

Да, именно этого Лун и ждал. Он сказал:

– Хочешь закончить как тот, которого разодрали гобины? Как его там звали?

Делин усмехнулся.

– Венар-Инрам-Алил, и он был очень знаменитым исследователем хищных видов.

– Судя по твоим рассказам, он был очень знаменитым и очень мертвым исследователем хищных видов.

– С ним не путешествовали раксура, – возразил Делин. – Впрочем, я не стану просить мой экипаж так рисковать жизнями, они еще молоды. И не позволю, даже если они сами попросят. Я бы хотел, чтобы команда осталась здесь, под опекой этого двора. А в случае, если я не вернусь и корабль будет невозможно восстановить, прошу передать весточку на Золотые острова, чтобы наша семья отправила сюда другой корабль, который их заберет.

Нефрита нахмурила чешуйчатый лоб. Как и Лун, она вообразила себе тот ужасный исход, при котором Делин будет мертв, а его летучий корабль уничтожен. Нефрита сказала:

– Если ты решил участвовать в засаде, то остальным островитянам и правда лучше побыть здесь… Но мне бы хотелось, чтобы и ты собой не рисковал.