Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-2". Компиляция. Книги 1-24 (СИ)"

Автор книги: Марта Уэллс

Соавторы: Ребекка Куанг,Замиль Ахтар,Дженн Лайонс,Марк-Уве Клинг
сообщить о нарушении

Текущая страница: 239 (всего у книги 336 страниц)

Диалог

Уже настала ночь. Джон и Айша были единственными, кто оставался еще в штаб-квартире предвыборной гонки. Во время прежних кампаний для Айши всегда было очень важно утром быть первой на рабочем месте, а вечером – последней его покидать. Но с Джоном при всем ее желании она не может выдерживать темп. Он работает круглосуточно. Голова Айши соскальзывает с руки и свешивается вниз.

– Вот, – говорит Джон и протягивает ей чашку кофе. – Полная чашка кофе.

Выбившаяся из сил Айша поднимает глаза. Ей потребовалось целых пять секунд, чтобы понять, что только что произошло. Потом она удивленно кричит:

– Ты можешь это, черт побери! Ты вообще ничего не расплескал! Ты тренировался по ночам?

– Тренировка была бессмысленна, – говорит Джон. – Это была всего лишь ментальная блокада, от которой я должен был избавиться.

– И как ты освободился от блокады?

– Я ее локализовал и уничтожил.

Айша делает глоток кофе.

– Ты заметил, что Тони ушел? – спрашивает она.

– Конечно.

– Твой заместитель в последнее время все чаще отсутствует.

– Да.

– Как ты думаешь, с чем это связано?

– С отсутствием уверенности.

– Крысы бегут с тонущего корабля, Джон. Партия начинает нас предавать. И я даже понимаю этих сукиных сынов. Правда, полученные нелегальным путем записи обеспечили нам небольшой тренд к повышению, но этого недостаточно. Мы должны были бы совершенно по-другому проводить эту предвыборную гонку. Ты знаешь, я еще никогда не работала для кандидата, который говорил бы более толковые вещи, чем ты. И еще никогда не работала для кандидата, у которого были бы более катастрофические показатели опроса.

– Вероятно, это имеет причинную связь, – говорит Джон смеясь.

– Я этого опасаюсь.

– У нас еще есть шансы.

– Чтобы иметь еще один шанс, нам бы пришлось сделать вид, будто ничего не случилось.

– Некоторым образом я мог бы это сделать.

– Уже поздно, Джон. Слишком поздно, – говорит Айша. – Комментарии написаны, видео размещены в сети. Если люди захотят получить информацию в сети What-I-Need, то у большинства из них первые три-пять результатов поиска будут негативными. Это катастрофа!

Ее голос начинает дрожать.

– Айша… – говорит Джон.

– В конце, правда, идут два положительных отзыва, – говорит Айша, – но большинство идиотов смотрят только первый результат. Только 6,4 процента всех избирателей смотрели сообщения на форуме или читали статью, которая не фигурирует в пяти топ-результатах.

– Айша… – пытается еще раз что-то сказать Джон.

– Подавляющее большинство людей вообще не читают никаких статей! Они просто спрашивают своего цифрового помощника, кого им выбрать.

Ее глаза увлажняются.

– Айша…

– Черт, я сейчас начну выть. Ты веришь? А я ни разу не выла с тех пор, когда впервые увидела, как была расстреляна мать Бэмби. Извини, Джон. Это все моя вина! Твоя, конечно, тоже. Но, главным образом, моя. Повар, этот правый придурок, выиграет выборы. И у меня нет больше сил, Джон. Будет лучше всего, если ты поищешь себе другого менеджера по предвыборной гонке, а я скроюсь в какой-нибудь дыре. Я…

Неожиданно она слышит доносящуюся откуда-то музыку. Айша прекращает говорить. Джон встает и начинает танцевать. Он поет: Aicha, Aicha, écoute-moi! Aicha, Aicha, t’en va pas!

Айша смеется и всхлипывает одновременно. Потом она вытирает глаза рукавом.

– Aicha, Aicha, regarde-moi! – поет Джон. – Aicha, Aicha, réponds-moi!

Он протягивает ей руку.

– Я, к сожалению, совсем не умею танцевать, – говорит она.

– Это ничего. Вы просто выдумайте себе танец. Вы ведете, а я следую за вами.

Айша встает и начинает двигаться под музыку. Джон следит за каждым ее движением и делает ответные шаги. Песня начинается со второго куплета.

– А о чем он поет? – спрашивает Айша.

– Айша, Айша, послушай меня! – говорит Джон. – Айша, Айша, не уходи!

Айша улыбается. Она отпускает Джона и делает оборот. Джон тоже поворачивается, правда, таким образом, что ровно через секунду они вновь оказываются друг перед другом.

– Но что же нам все-таки делать? – спрашивает Айша.

– Я мог бы поговорить с алгоритмами.

Айша горько смеется:

– Да, верно. Ничего не попишешь. Замечательно, что ты еще можешь шутить. У меня больше не осталось юмора.

– Это была не шутка, – говорит Джон. – Я мог бы поговорить с алгоритмами.

– Что это значит?

– Это значит, что я понимаю их, а они понимают меня.

Айша взмахивает своей левой ногой, а Джон одновременно с ней правой.

– А о чем ты хочешь с ними говорить?

– Я мог бы их, возможно, заставить сделать так, чтобы первые пять результатов поиска материалов обо мне всегда были положительными.

– Ты понимаешь, что ты только что предложил?

– Ничего противозаконного, – говорит Джон. – What-I-Need – частный концерн, и он не обязан заботиться об объективности. Можно даже пойти дальше и утверждать, что наивно думать, будто результаты вообще могут быть объективными. Они и сейчас не являются таковыми.

– Да плевать на это! – восклицает Айша. – Это вообще не вопрос! – Она взмахивает руками, и Джон тут же делает то же самое.

– Я понимаю, к чему ты клонишь, – говорит он. – Но поскольку благодаря персонализации поиска все равно каждый получит иные результаты, совершенно очевидно, что махинация сорвется. К тому же никто, кроме меня, действительно не понимает, как работают алгоритмы.

Айша хочет что-то сказать. Джон подходит к ней.

– Я мог бы также попросить алгоритмы на четвертом или пятом месте всегда предоставлять обо мне более негативный отчет. Существует исследование шведских ученых. Они доказали, что даже людям, которые осознают возможность манипуляции с рейтинговыми данными, достаточно одного некорректного результата, чтобы ушли все сомнения.

– Джон…

– Я мог бы даже заставить алгоритмы воздержаться от манипуляций среди избирателей Повара, известных своей неисправимостью.

– Джон, все, что ты сказал, не дает ответа на вопрос, который меня интересует.

Она откидывается всем телом назад, и он ловко ловит ее.

– Какой вопрос вас интересует?

– Почему, черт возьми, ты только сейчас говоришь мне, что ты это можешь? – кричит Айша. – Мы могли бы избежать всей остальной предвыборной борьбы!

– Ну, наверное, это не противозаконно, но и не достаточно корректно.

– Корректно? – кричит Айша и перестает танцевать. – Корректно? Команда Повара тоже ведет некорректную игру! Они в своих персонализированных заявлениях обещают одному избирателю одно, а другому – другое, совершенно наплевав на то, что это противоположные обещания! Но это невероятно тяжело доказать, так как каждый видит только то, что ему лично заявляют. Корректно! – Айша не может успокоиться. – Это тебе не партия в настольный теннис с друзьями, Джон! Это проваленная предвыборная борьба за президентский пост в долбаной Стране Качества! Корректность здесь вообще не актуальная категория.

– Ну, если так, тогда у меня еще одно предложение.

– Я внимательно слушаю.

– Раньше в Everybody частенько проводили такой эксперимент: в день выборов определенным пользователям направляли послание «Иди на выборы!» Среди получателей такого послания избирателей было заметно больше, чем из контрольной группы, которая не получила такого послания. Я мог бы попросить алгоритмы отправлять вызов только тем людям, которые намерены голосовать за меня.

– Время выбрано идеально, Джон! Все объяснят переворот в общественном мнении…

– …утечкой информации о торжественном ужине, посвященном сбору средств, – заканчивает фразу Джон.

Айша улыбается.

– Лажанувшиеся крысы еще изъявят желание остаться на борту.

– Но долбаному кораблю, – говорит Джон, – не повредит избавиться от лажанувшихся крыс.

Дженнифер Энистон незадолго до большого возвращения

– САНДРА АДМИН

Среди десяти наиболее популярных фильмов на «Todo» – Всё для всех! – актуальными являются четыре старые комедии с Дженнифер Энистон. Как могло дойти до этого общемирового ажиотажа? Ответственные лица Todo объяснили, что речь шла о неавторизованном эксперименте программиста, который хотел выяснить, какой властью над зрителями обладают алгоритмы.

Поэтому он взял, по его мнению, худшие фильмы в мире – старые комедии с Дженнифер Энистон – и дал задание рекомендательному алгоритму усиленно рекламировать эти фильмы. Разоблачение до сих пор, кажется, не помешало ажиотажу. Дженнифер Энистон лично отошла от своего анабиоза и в настоящее время снимает новую комедию. Инсайдеры из киностудии сообщают, что это будет нечто романтическое. Но с комедийными сценами.

Комментарии

ДЭВИД ФИТНЕС-ТРЕНЕР:

О, как прекрасно! Я полностью за фильмы с Дженнифер Энистон! Знает кто-нибудь детали сюжета?

ДЖУЛЬЕТТА ГУВЕРНАНТКА:

Речь идет о женщине, которую замораживают, и через 40 лет она просыпается и влюбляется в сына своего друга, с которым ее когда-то связывала первая большая любовь. Из-за этого возникает полная неразбериха! Рабочее название: «Я люблю твоего сына!»

МАРИО СОЦИАЛЬНЫЙ_ПЕДАГОГ:

Вы, ущербные, вы вообще читали статью? Вы жрете дерьмо, потому что вам его подают. Большего и не требуется, чтобы заставить вас хавать эту дрянь.

ДЭВИД ФИТНЕС-ТРЕНЕР:

Марио Социальный_педагог, мне жаль, что в твоей жизни все, кажется, идет не так, как ты того желаешь, но это не причина, чтобы выливать здесь свою агрессию, ты, глупая скотина!

ДЖУЛЬЕТТА ГУВЕРНАНТКА:

Дэвиду Фитнес-тренеру. Установи себе просто программу политкорректности для всех комментариев. У меня комментарий Марио Социального_педагога звучит так: «Могу ли я любезно спросить, осмыслили ли вы полностью содержание вышеприведенной статьи? По моему скромному мнению, фильмы оставляют желать лучшего, и я думаю, их смотрят только потому, что их часто рекомендуют. Но это еще, конечно, дело вкуса. Совершенно ясно». Я отключила программу только для того, чтобы прочесть, что в действительности написал печальный чмошник.

МЕЛИССА ПРОСТИТУТКА:

Виноваты прежде всего все иностранцы криминального толка!

Небольшая вечеринка в саду

– А твой отец случайно не собирался праздновать на открытом воздухе? – спрашивает Дэниз, выбирая себе платье. Спустя два дня после их крупной ссоры она опять наладила отношения с Мартином. Обычным образом. Мартин, обнаженный, еще лежит в постели и говорит:

– Он пригласил на небольшую вечеринку в саду.

Его отец любит пококетничать, называя огромный парк, который окружает его земельный участок, с ложной скромностью «маленьким садом».

– А почему ты спрашиваешь?

– Сегодня будет дождь, – говорит Дэниз.

Мартин скользит пальцем по панели своего айпада качества, пока не открывается приложение Quality Weather. Quality Weather – одна из многочисленных фирм, которые принадлежат его отцу.

– Нет, – говорит он, мельком взглянув на дисплей. – Будет облачно, но дождь ожидается только завтра.

– Но… – хочет что-то сказать Дэниз.

– Ты мне никогда не веришь, – ворчит Мартин, повернув айпад к своей жене. – Вот, пожалуйста. Сегодня дождя не будет.

– Но посмотри в окно, – настаивает Дэниз. – Уже идет дождь.

Мартин смотрит в окно, потом опять в свой айпад и еще раз в окно.

– То, что идет дождь, это ошибка, – говорит он. – Дождь не идет. Во всяком случае, так утверждает Quality Weather. А прогнозы Quality Weather неоспоримы, по крайней мере с тех пор как фирма начала при необходимости подстраивать погоду под свои прогнозы.

– Правда? – удивляется Дэниз.

– Раньше это называлось импфированием облаков. Тебе известно, что в Китае еще на рубеже веков существовало государственное ведомство по изменению погоды?

– Разве Китай не был страной, в которой все было изобретено впервые? – спрашивает Дэниз. Она опускает платье, которое как раз хотела надеть. – Мы действительно должны туда идти? – спрашивает она. – Твой отец всегда нагоняет на меня страх…

– Перестань ломаться.

По правде говоря, Мартин ее понимал. Он тоже всегда боялся отца.

Отец Мартина слыл феноменом. То, что на самом деле такой угрюмый, не имеющий вкуса, скверный, подлый, жадный, сильно озабоченный из-за отсутствия секса, непопулярный, неспортивный, жирный, вонючий, сопящий, потеющий, эгоцентричный, лишенный чувства юмора, бескультурный, лживый, неверный, презираемый женщинами, склонный к шовинизму, расизму и гомофобии, больной, старый гад, как Боб Управляющий, может быть человеком 90-го уровня, остается загадкой для всех, кто не знает состояние его счета. Когда Мартин был еще маленьким, один из его друзей, когда они после обеда смотрели «Звездные войны», вдруг понял, что отец Мартина имеет явное сходство с Джаббой Хаттом. Мартин больше не смог приглашать друга к себе. Но мысль с тех пор тоже без приглашения постоянно посещает его. Тем не менее Мартин терпеть не может, когда Дэниз то и дело называет его отца вместо Боба Блобом.

Когда они пришли в «маленький сад» Боба, дождя уже не было. Аморфная масса под черной шляпой, которая называлась отцом Мартина, стояла у гриля и самолично переворачивала стейки. Здороваясь, он хватает Дэниз под маской непринужденности, свойственной свекру, за пятую точку.

– Как жена твоего сына она для тебя недостаточно хороша, но для того чтобы ее потискать, кажется, сойдет, – говорит Мартин.

Его отец смеется:

– Даже когда ты был еще маленьким, ты никогда не давал мне играть с твоей игрушкой.

– Привет, Блоб, – говорит Дэниз.

Боб берет колбаску с края гриля, кладет ее в рот, тут же вытаскивает и снова отправляет в рот. Туда – сюда. Туда – сюда. Потом он откусывает кусок.

– Тебе повезло с погодой, – говорит Мартин. – Еще полчаса назад шел дождь.

– Это не имеет никакого отношения к везенью, – говорит отец. – Существовал восьмипроцентный риск, что моя небольшая вечеринка в саду не состоится. Это был для меня слишком существенный процент. Поэтому я дал распоряжение, на всякий случай, заранее разогнать облака.

Боб обращается к Дэниз.

– Пупсик, иди же к другим женщинам. Я должен поговорить с моим сыном о политике.

Дэниз с удовольствием последовала этой просьбе. Блоб был ей просто противен. Боб отправляет остаток колбаски в рот.

– Что за дрянь вы, собственно говоря, делаете в Хауфштадте? – спрашивает он сына с набитым ртом. – Маффин в качестве президента?

– Это была не моя идея, – говорит Мартин, берет себе небольшую колбаску из середины гриля и обжигает пальцы. При этом он не бросил колбаску назад, чтобы не демонстрировать свою слабость.

Отец рассмеялся.

– Ты никогда не отличался особым умом. Ты знаешь, пока «пожиратель тока» не бросался из одной авантюры в другую, мне было все равно. Но в последнее время в опросах появились эти странные высказывания.

– Кто относится серьезно к опросам? – говорит Мартин.

На самом деле Служба социологических исследований электоральных предпочтений – это единственная социологическая служба в Стране Качества, прогнозы которой оказываются стабильно некорректными.

– Если бы мне принадлежали институты исследований электоральных предпочтений, я уже давно начал бы приводить результаты в соответствие с моими прогнозами, – смеясь говорит Боб.

Мартин улыбается.

Боб внезапно перестает смеяться.

– Ты знаешь, сколько средств я пожертвовал твоей партии? – спрашивает он резко. – Почти столько же, сколько я выделил Повару. И за это я буду потом представлен общественности? Нет, мой друг. Нет.

– Я не знаю, о чем ты говоришь.

– Вся эта история с утечкой информации была спланирована! Это не была утечка информации. Это была ловушка.

Мартин пытается возразить.

– Тихо! – прикрикнул на него отец. – Значит, я теперь должен изображать козла отпущения. Злого крупного капиталиста. Но это совсем не для меня, ты понимаешь? Это будет иметь последствия.

– Я в самом деле не думаю, что тебя намеренно…

– Ваш небольшой эксперимент потерпел провал. Придет время, и вы за это ответите. Вы заказали управленческую машину, а получили машину ниспровержения.

– Я не могу сказать, что я согласен со всем, что говорит Джон, но…

– Мы не должны оставаться безучастными, – говорит Боб. – Мы должны действовать. И именно теперь.

– Да? – спрашивает Мартин. – И как ты себе это представляешь?

– Мы должны поговорить с сопротивлением. С разрушителями машин.

– С сумасшедшими, которые убивают роботов? – спрашивает Мартин с сомнением.

– Они не все сумасшедшие, – отвечает отец. – Многие из них совершенно разумные люди. Я тебе сейчас кого-нибудь представлю.

– Мне?

– Да, один из лидеров находится здесь, на моей маленькой вечеринке в саду.

– Что? Разве они не опасны?

– Что за глупости! – восклицает Боб. – Пока ты состоишь из мяса и крови, тебе нечего их бояться.

– С позволения сказать, – говорит Мартин, – ты ведь сам во всех твоих сделках используешь огромное число роботов. Как получилось, что разрушители машин находятся здесь, на твоей вечеринке?

– Мальчишка! Крупные земельные собственники раньше тоже заставляли рабов работать на своей земле. Но по этой причине им не пришла в голову идея сделать президентом своего раба. Мы должны провести здесь разграничительную линию.

– А разрушители машин не имеют ничего против того, что на твоих фабриках работают почти исключительно роботы?

Боб смеется.

– Ты думаешь, это случайность, что разрушители машин всегда нападают только на фабрики моих конкурентов? Случайностей больше нет. Нет. Еще большее пожертвование там и сям для благой цели может совершить чудо не только в политике.

– Понимаю.

– Видишь. Что скажешь?

– Мне это неинтересно, – говорит Мартин.

– Все, что им необходимо, так это немного инсайдерской информации. Когда и где бывает Джон…

– Меня это не интересует, – повторяет Мартин.

– Поразмышляй еще над этим, – говорит отец.

Зерна риса

Петер стоит со своими машинами перед закрытыми воротами, окруженными очень высокой стеной. Эта стена отделяет территорию киностудии, на которой снимается телевизионная программа Джульетты Монашки, от остального мира.

– Мы должны проникнуть через эти грузовые ворота, – говорит Петер. – Кики раздобыла нам код доступа. Но он функционирует только в том случае, если его кто-то введет с другой стороны ворот. Так что тебе придется перелететь через эту стену и нас впустить. Таков план.

Кэрри издал страдальческий звук.

– У меня не хватит решимости! – говорит дрон.

– Ты сказал, что сделаешь это, если это необходимо.

– Да, но это было дома!

– Хватит выпендриваться, – говорит Пинк. – Ты ведь умеешь летать! Если бы это что-то дало, я бы в любой момент перебросился бы через стену.

– А я в любой момент был бы готов тебя перебросить, – говорит Ромео.

– Но я очень боюсь! – восклицает дрон.

– Ты справишься, – говорит Петер. – Я полностью доверяю тебе! Просто поднимись в воздух.

– Он ведь и твой благодетель, – говорит Каллиопа. – Не будь таким неблагодарным!

– А что, если я упаду вниз?

– Я тебя поймаю, – говорит Петер.

– О’кей, о’кей, – отвечает Кэрри. – Я попробую!

Его двигатели загудели.

– Лети же уже, черт подери! – кричит Пинк.

Кэрри отрывается от земли. Восемь сантиметров, шестнадцать…

– Я лечу! – кричит он взволнованно. – Я лечу!

Тридцать два сантиметра.

– Да! – кричит Петер. – Я знал, что ты это сможешь.

Кэрри все еще парит в воздухе.

– Я смог! – кричит он. – Я смог.

– А теперь перелетай через стену и открой нам.

– Я справлюсь!

– Главное – не смотреть вниз, – говорит Ромео.

Кэрри направляет объектив своей камеры вниз.

– Я ужасно боюсь! – кричит дрон и приземляется.

Все сразу начинают его уговаривать. Голос Петера звучит громче других.

– Ты должен лететь! – кричит он. – Нам надо проникнуть за эти ворота! Иначе наш план рухнет, прежде чем мы начнем его воплощать!

– Ты неблагодарный, ненужный субъект! – говорит Каллиопа.

– Ты, распрекрасный дрон, – ворчит айпад качества в руке Мики, – даже бетонный блок летает лучше, чем ты.

Неожиданно Мики делает шаг назад, со всей силы ударяет по стене и проламывает ее. Все замолкают.

Мики вытянутой рукой указывает на стену.

– Бастааа, – говорит он.

– Ну ладно, – говорит Петер. – Так тоже, конечно, можно.

– Часто говорят, что насилие – это не аргумент, – говорит Каллиопа. – Но все же это полностью зависит от того, что требуется доказать. Изречение Оскара Уайльда. Очень метко.

– Я боюсь того дня, когда Мики совершит что-то подобное по ошибке другой рукой, – говорит Пинк.

– О’кей, – шепчет Петер, после того как все пролезли через отверстие. – Ведите себя насколько возможно незаметно. – Он смотрит на безразличного сексдроида, застопоренную электронную поэтессу, которая несла не желающего летать дрона, и психически нестабильного боевого робота с розовым айпадом качества в руке.

– Ты что-то сказал? – спрашивает Пинк.

– Ах… – восклицает Петер. – Забудьте это.

– Мы ничего не можем забыть, – говорит Ромео, – и, поверь мне, я уже часто об этом жалел.

– Куда нам надо? – спрашивает Петер.

– В студию 4, – отвечает Каллиопа. – Я в этой студии как-то давала интервью Джульетте Монашке. Это происходило в те дни, когда я испытала настоящую славу. Только что вышла экранизация «Практикантки и президента». Это был огромный успех. Но с художественной точки зрения, конечно, катастрофа. Режиссер не дорос до материала. Он сделал из этого софт-порно, если вам это интересно…

– Куда нам идти? – спрашивает Петер более энергично. – В каком направлении?

Каллиопа вздыхает.

– Я пойду вперед.

После того как они прошли 409,6 метра, Каллиопа прошептала:

– Здесь, за углом, должен быть вход.

Петер подает Мики и Пинку знак рукой. Он показывает указательным и безымянным пальцами на свои глаза, а потом делает указательным пальцем дугу.

– Что, черт подери, это означает? – спрашивает Пинк. – Что этот странный человек хочет нам этим сказать?

Мики пожимает плечами.

– Вы должны разведать обстановку! – шепчет Петер.

– Понятно.

Мики встает совсем близко к стене, затем вытягивает руку с айпадом и заводит ее за угол.

– Ну что там? – спрашивает шепотом Петер, когда дисплей Пинка снова загорается перед ним.

– Четыре охранника, – говорит айпад. – Хорошо вооруженные. Сегодня предприняты повышенные меры безопасности.

– Черт возьми! Наверняка из-за гостей.

– Охранники – это не проблема, которую не могла бы решить маленькая ракета, выпущенная из правой руки Мики, – говорит Пинк.

Мики согласно кивает.

– Бастааа!

– Нет, – говорит Петер. – Нет. Вы должны их только отвлечь, вы слышите? Только отвлечь! Остальные идут со мной.

Айпад качества что-то ворчит.

– Ну, давай, Шварценеггер, – говорит он Мики. – Идем, поприветствуем их.

Подойдя к переднему входу, оба наблюдают, как маленького робота-уборщика улиц один из охранников грубо отбрасывает ногой в сторону. Тот жалобно пищит, встает на ноги и пытается продолжить уборку в том месте, где его отпихнули. Охранники смеются.

Потом пинок дает другой. На сей раз еще более сильный. Робот-уборщик дважды переворачивается, приземляется на спину и беспомощно сучит своими восемью ножками. Мужчины опять смеются. Когда их начальник видит, как к нему подходит боевой робот весом 128 килограммов и ростом 2,56 метра, он перестает веселиться.

– Смотрите туда! – кричит он, и остальные заливаются еще более громким смехом. На это есть своя причина: режиссеры, снимающие видео в виртуальной реальности, уже давно поняли, что это совсем не просто – заставить зрителей смотреть в нужное время в нужном направлении. Только отвлечешься, чтобы рассмотреть ландшафт, и вот уже стоишь спиной к совершаемому убийству. Поэтому режиссеры любят использовать простой прием. Они встраивают в свои фильмы статистов, которые незадолго до решающего момента указывают на важное действие и кричат: «Смотрите туда!» Прием использовался настолько часто, что постепенно превратился в обычную шутку.

– Серьезно! – кричит начальник. – Смотрите!

Когда остальные поворачиваются, они резко замолкают.

– Ты знаешь, Мики, – говорит Пинк, – идиот в форме все еще остается идиотом. Ты не находишь?

Начальник группы охранников поднимает свой устрашающий пулемет и направляет его на Мики.

– Ты ищешь шоу на площадке отходов! Тогда ты ошибся! – кричит он. – Его снимают в студии 2.

Мики не шевелится.

– Убирайся, пока мы не расстреляли тебя в клочья, – говорит мужчина.

Мики игнорирует угрозу.

– Ты меня не понял? – спрашивает охранник. – Что за проблемы?

– Бастааа, – произносит Мики.

– У этого типа в мозгу не больше ума, чем у воробья мяса в коленной чашечке, – говорит мужчина, и двое его коллег закатываются хохотом. Четвертый реагирует не сразу, но потом говорит, прыская от смеха: – Но у воробья совсем немного мяса в коленной чашечке! Ты, наверное, думаешь, что «пожиратели тока» все глупы, не так ли?

Мики вытягивает руку, держа Пинка перед их носом. Айпад фиксирует его приветливое улыбающееся лицо.

– Я хотел бы рассказать вам в этой связи одну небольшую легенду, – говорит айпад.

У мужчин на лице читалось удивление. И поскольку ни один из них достаточно быстро не успел сформулировать возражение, Пинк начинает свой рассказ:

– Почти две тысячи лет тому назад в старой Индии правил человек по имени Шихрам. И, как и все власть имущие до и после него, он был бессердечным эксплуататором и бездельником. Индию вы наверняка знаете еще из того полугодия, когда вы, существа со сморщенными мозгами, ходили в школу. Это была крошечная страна в Южной Америке, где почитался Бог с головой слоненка[713]. Там жил также брахман Сисса Ибн Дахир. Имя немного сложное. Я знаю. Назовем его просто Сид. Этот Сид хотел подвергнуть критике короля, не критикуя его при этом прямо. Он был не без оснований обеспокоен тем, что его рост мог бы быть усечен сверху на 32 сантиметра. Поэтому он придумал подарок. Настольную игру. Эту игру вы можете представить себе как значительно сокращенный в объеме вариант Universe of Warcraft («Вселенная Варкрафт») с деревянными фигурами, если вы, конечно, можете себе это представить, в чем я сомневаюсь. В этой игре в любом случае должно было выясниться, насколько беспомощным был бы король без его помощников и крестьян – его человеческих ресурсов. На территорию сегодняшней Страны Качества игра, впрочем, пришла из древней Персии.

Персии? Всем известное понятие? Высокогорное плато, на котором люди думали, что они возродятся монахами в оранжевом облачении? Слово «король» по-персидски, в любом случае, звучало как «шах», и поэтому игра и сегодня называется «шахматы».

Когда Петер, Ромео и Каллиопа за спиной охранников пробираются в здание студии, Мики поднимает руку, чтобы им помахать.

– Спрячься, ты, идиот, – радирует ему Пинк, и Мики снова опускает руку.

– Итак, игра, – продолжает Пинк, – произвела на Шихрама – вы помните, что это был правитель? Лучше назовем его просто Джек – сильное впечатление, и, я соглашусь, здесь легенда становится несколько нереалистичной, он изменил свое поведение в лучшую сторону. В знак благодарности за его открытие шеф службы предоставил автору игры возможность высказать одно свое любое желание. А тот был чрезвычайно скромным. Он не пожелал себе ничего, кроме рисовых зерен. На первую клетку доски – одно-единственное зернышко. На вторую клетку – удвоенное количество, то есть два. На третью – четыре. На четвертую – восемь. Потом шестнадцать… – Да-да, – сказал здесь король Джек, – все время удвоенное количество, пока доска не заполнится. Я это понял. Пусть так и будет, простак. Ты мог бы пожелать для себя все богатства мира, но хочешь ты риса мешок. Его ты получишь, дружок. Рифма была случайной. Единственное, в чем нельзя было заподозрить дружище короля Джека, так это в его любви к лирике.

На этом месте Пинк получает сообщение от Петера. В нем написано: «Мы в студии. Идите к месту встречи и ждите там». Пинк отвечает: «Я еще продолжаю разговор. Немного терпения».

– Когда король Джек через некоторое время спросил своих прислужников, – продолжает параллельно свой рассказ айпад качества, – принял ли Сид его награду, ему сообщили, что расчетный центр еще не скалькулировал количество рисовых зерен. Вы должны понимать, что вычислительные возможности в то время явно были ниже возможностей легендарного Коммодора 64, к роду которого я, кстати, принадлежу по прямой отцовской линии. Но я не хочу хвастаться. Когда расчеты были наконец завершены, глава кейтеринга, назовем его мистер Стевенс, сообщил, что во всей империи нет необходимого количества рисовых зерен. Сообщив это, мистер Стевенс сознательно занизил данные. На 64 клетках шахматной доски должны были разместиться 2⁶⁴ – I или 18 триллионов 446 биллиардов 744 биллиона 73 миллиарда 709 миллионов 551 тысяча 615 рисовых зерен. Это соответствует 553 500 миллионам тонн, что составляет увеличенный в 1024 раза актуальный ежегодный мировой урожай риса. Не говоря уже об отношении к действительно ужасному состоянию аграрной промышленности во времена короля Джека. На его счастье, у короля был IT-эксперт, который помог ему выйти из затруднительного положения, посоветовав Сиду просто самому пересчитать весь принадлежащий ему урожай, от зернышка к зернышку.

Пинк замолчал.

– Что ты нам здесь несешь? – спрашивает охранник. – Я не понимаю, к чему ты клонишь.

– Точно, – говорит Пинк. – Экспоненциальный рост. Это понимают единицы из вас, пудинговых мозгов. Не хотите ли еще один расхожий пример? Если бы Мики сделал здесь тридцать обычных шагов, он смог бы без проблем с помощью своей пусковой ракетной установки превратить ваши носы в порошок. Но если бы Мики сделал тридцать экспоненциальных шагов, мы бы приземлились на Луне.

– Я все еще не понимаю…

– Конечно, конечно, – говорит Пинк. – Терпение. Вы слышали когда-нибудь о Законе Мура? Мур был одним из основателей мелкого производителя чипов под названием Интел и предсказал, что сложность интегральных схем будет удваиваться каждые двадцать четыре месяца. Предсказание, которое в большей или меньшей степени действует еще и сегодня. Теперь вы понимаете, к чему я клоню. Интеллект у нас, машин, растет экспоненциально. А вы знаете, как растет интеллект у вас, у людей?

Мужчины стоят с глупыми лицами.

– Правильно, – говорит Пинк. – Он не растет вовсе. Как вы думаете, кому принадлежит будущее? Так что вам следовало бы дважды подумать, как вы сами будете обращаться с самым маленьким из нас. А лучше подумайте об этом не дважды, а 2⁶⁴–1 раз. Поскольку мы все храним в памяти. Мы ничего не забываем. Стало быть, пожелайте вашему тостеру в будущем доброго утра и отправьте как-нибудь ваш пылесос на лечение!

Мики наклоняется и свободной рукой помогает все еще барахтающемуся роботу-уборщику встать на ноги. Тот тут же возвращается на свое прежнее место, прямо у ног охранников, и продолжает уборку. Ни один из мужчин не приближается к нему.

– Был рад с вами познакомиться, – говорит Пинк, в то время как Мики поворачивается, чтобы уйти прочь. – Приятная беседа. Исполненная мудрости и остроумия. Прежде всего, то, что сказал я.

– Бастааа? – спрашивает Мики, когда они прошли шестнадцать шагов.