Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-2". Компиляция. Книги 1-24 (СИ)"

Автор книги: Марта Уэллс

Соавторы: Ребекка Куанг,Замиль Ахтар,Дженн Лайонс,Марк-Уве Клинг
сообщить о нарушении

Текущая страница: 252 (всего у книги 336 страниц)

Mevision представляет

– Привет! Я – Дэн, и он – Дэн!

– Дэн и Дэн!

– Так точно.

– Как дела?

– Я вчера посмотрел на TODO весь первый сезон «Отморозков».

– Что?!? Это документальный сериал? Крутой?

– Э, я не знаю. «Крутой» – возможно, неверное слово. Речь идет о «низкоуровневых».

– То есть о людях, которые намеренно понижают уровень.

– Да. Дэн и я, например. У нас достаточно высокий уровень, Особенно для клонов из Квана 4, так как мы звезды.

– Жизнь в мечте!

– Ну да, но эти фрики, которые хотят иметь самый низкий уровень.

– Они восприняли слово «субкультура» слишком буквально.

– Полная глупость.

– Ну, они теперь не все глупые.

– Но отвратительные.

– Да, действительно. «Низкоуровневые» совершенно отвратительны. Потому что у них на лицах сплошные шрамы и ожоги, и они это делают совершенно намеренно, т. е. наносят себе травмы сами, чтобы испортить свою внешность.

– Жесть!

– И потом у них всегда совершенно жуткие шмотки, размера XS, из 80-х годов. То есть – экстрадерьмо.

– Чушь какая-то.

– Н-да, когда видишь «низкоуровнего» на улице, то в голову приходят слова вроде: фи, фу, совершенно омерзительный, отморозок, но самое интересное, если ты смотришь сериал… то где-то можешь их понять. Они говорят, что система – это ловушка, понимаешь? Стоит тебе сделать одну ошибку, и ты в дерьме на всю жизнь, так как система ничего не забывает. Плевать на все. Мы не будем даже и пытаться. К черту это дерьмо самосовершенствования. Пусть они бунтуют и беснуются сколько угодно. Они дружелюбны только тогда, когда рядом никого нет.

– И это ты находишь классным? Ты сейчас не лучше, чем один из них.

– Ты сошел с ума! Они совершенно отвратительны. Я никогда не смог бы стать «низкоуровневым». У меня уже уровень 1000, потому что я классно выгляжу.

ЭТА ЖЕНЩИНА БЫЛА ВОСПИТАНА МАШИНОЙ. ПРОЧТИ ЕЕ ДУШЕРАЗДИРАЮЩУЮ ИСТОРИЮ
Т – 13:08:47:13

– Я правильно понял, – говорит Петер, – что ты была воспитана машиной?

– Да, – отвечает Кики. – И что?

– Это кое-что объясняет.

– Что ты имеешь в виду?

– И ты называешь ее мамой?

– Она так называется. Это наименование продукта: М.А.М.А. Multipurpose Artifical Mother Alternative (англ. – Многоцелевая альтернатива искусственной матери).

– Подожди, подожди, – говорит Петер неожиданно весело. – Иными словами, великая, непонятная, таинственная, не отвечающая ни перед кем в мире, кроме самой себя, Кики Неизвестная, человек-загадка – до сих пор живет со своей мамой?

– Ты все превращаешь в шутку.

– На самом деле.

– Я здесь уже не живу, – отвечает Кики. – Это всего лишь для меня надежное место. Убежище.

– Я понимаю, – говорит Петер, ухмыляясь. – Это что-то наподобие пещеры? Твоя крепость уединения?

Электронная няня опять входит в комнату. Она, похоже, все еще вне себя от радости и подает изысканную еду – равиоли из банки. Н-да. Изысканная еда – это уж слишком.

– Кикикики, – произносит няня, и на ее мониторе, расположенном на животе, воспроизводится сцена из мультфильма. Микки-Маус, Дональд Дак и Гуфи сидят в жилом автоприцепе перед накрытым столом, и Микки говорит: «Дерзайте, люди!»

После этого M.A.M.A. опять исчезает в кухне. Для Кики все это кажется совершенно нормальным, но для Петера – довольно странным.

– У мамы дефект речевого аппарата, – говорит Кики. – Поэтому она нашла этот обходной прием. Она воспроизводит на своем мониторе фрагменты из фильмов, в которых герои говорят именно то, что она сама хочет сказать. Если она показала мне Даффи Дака с ярко-красной, выпускающей пар головой, который кричит: «На этом закончим!», я знаю, что я опять зашла слишком далеко.

– Когда у нее возник дефект речевого аппарата?

– Он был у нее всегда. Во всяком случае, сколько я себя помню.

– А ты родилась здесь? – спрашивает Петер. – В Машинном квартале?

– Нет, родилась я, вероятно, не здесь.

– Но твои самые ранние воспоминания связаны с этим местом?

– Да.

Петер смотрит на Кики.

– Так ты?.. – пытается спросить Петер.

Кики закатывает глаза.

– Я не андроид, дурачок.

– Но как это возможно, что ребенка-человека вырастила машина?

– Знаешь, – признается Кики, – ты будешь смеяться, но я тоже задаюсь таким же вопросом.

– И что?

– Не имею понятия.

– Не имеешь понятия? Но это не ответ.

– Это на твой взгляд.

– Значит, ты выросла здесь совершенно без людей?

– Спасибо за вопрос. Теперь я чувствую себя помешанной.

– Извини, – говорит Петер. – Если тебе от этого станет легче, то мои родители тоже довольно странные. Билли, мой отец, собирает, например, фильмы в древнем формате, который называется Ultra-HD-Blu-ray. Якобы качество должно быть лучше, чем при прямой трансляции, но я не вижу никакой разницы. У него для каждого фильма есть небольшой голубой диск в пластиковом боксе, для которого предназначена собственная полка. Полка по какой-то причине даже именуется так же, как и мой отец. Это все – полный абсурд.

Кики улыбается:

– Ты – прелесть!

Петер замечает, что он забыл снять шляпу. Он ее снимает и бросает на комод.

– Зачем тебе шляпа? – спрашивает Кики.

Петер вздыхает.

– Она предохраняет от слежки.

– В ней алюминий или что-то еще?

– Нет, просто от любых камер.

– Гм.

– Ты в это не веришь?

– Нет. Но она тебе идет.

– Спасибо.

Петер почесывает подбородок.

– Когда ты познакомилась со Стариком? – спрашивает он.

– Мне было года четыре или пять, когда я начала исследовать местность. При этом я часто встречала этого чудного старого мужчину – он уже тогда был старым, который занимался тем, что каждой машине, которая попадалась ему, рассказывал очень странные анекдоты. Я в основном их не понимала, но и машины зачастую не многим меня превосходили. Старик стоял рядом с наклоненной головой и бормотал что-то наподобие «Очаровательно!».

– И тогда ты с ним заговорила?

– Ты сошел с ума? Я была маленькой девочкой. Мне было тогда непросто разговаривать с жуткими старыми мужчинами. Нет. У меня была неприятная встреча с электрическим сторожевым таймером. Ты слышал когда-нибудь о жучке бешенства?

Петер покачал головой.

– Первое поколение сторожевых таймеров было выпущено на рынок не будучи протестированным надлежащим образом. Если в показателях «агрессивность» и «размер площади» выбрать слишком высокие значения, то некоторые теряют рассудок и атакуют без разбора каждого, кто им попадется. Один из таких монстров прижал меня к стенке в одном тупике. Эти животные выглядели тогда не так, как сегодня. У них не было шерсти и никаких прибамбасов. Это был лишь механический скелет собаки с зубами-пилами и светящимися глазами. Я подумала, что мне конец. Но тут неожиданно появился Старик и начал колотить монстра металлической трубой.

– Что он начал делать?

Кики улыбается:

– Да. Тебе лучше не связываться с ним.

– Я приму это к сведению.

– После этого он вместе с M.A.M.A. стал обо мне заботиться. Я не знаю, что бы из меня вышло, если бы он этого не делал.

– Возможно, он совершенно нормальный человек, порядочный и с хорошими манерами, законопослушный, вежливый и не такой неуравновешенный.

Кики смеется:

– Невероятно.

– Он не искал твоих родителей? – спрашивает Петер.

– Искал, конечно. Но мы не обнаружили ни одного следа.

– А что с твоей няней? Ты никогда не пробовала ее починить, чтобы она могла рассказать тебе, что случилось?

– Я всегда считала, что мне не стоит этого делать, – признается Кики. – Я люблю маму такой, какая она есть.

Петер проницательно смотрит на нее.

– Странно! – говорит он потом. – Ты слишком любопытна! Ты наверняка пыталась ее взломать.

Кики вздыхает.

– Ее воспоминания защищены паролем… – говорит она.

– Это никогда тебя не останавливало.

– Кто-то, возможно, мой отец, а может быть, моя мать или даже Санта-Клаус возился с M.A.M.A., так как она не совсем обычная серийная модель. А Санта-Клаус знал, что он делал. Если бы я попыталась получить доступ без пароля, все данные немедленно пропали бы.

– А ты не можешь попытаться угадать пароль?

– Я уже это делала. Проблема только в том, что когда я ввожу неверный пароль, следующую попытку я могу предпринять только через определенный интервал времени. И что еще хуже, этот интервал удваивается после каждого неверного ввода. В самом начале я ждала всего лишь одну секунду, но потом…

Кики вздыхает. Она активирует свой смарм и делает пару жестов.

– С момента моей последней попытки прошло четыре года, восемьдесят дней, два часа, четыре минуты и две секунды. Это значит, что я должна ждать еще тринадцать дней, восемь часов, тридцать восемь минут и шесть секунд, прежде чем я смогу сделать очередную попытку.

– О, вау! – восклицает Петер. – Четыре года. Это означает, что ты действительно часто совершала попытки.

– Вообще-то, нет, – отвечает Кики. – Двадцать восемь раз, если быть точной.

– А если ты сейчас опять ошибешься…

– Тогда я должна буду ждать больше восьми лет.

– Черт!

– Это также означает, что до конца моей жизни у меня есть еще только четыре попытки. И при последней из них мне будет уже за восемьдесят. Но на сей раз у меня есть зацепка.

– Вот как?

– Недавно я заметила кое-что странное, – говорит Кики. – Не только то, что все мои поисковые запросы ничего не дали, но и то, что я не могла потом свои запросы найти.

– И что это означает?

– Это означает, что запросы, очевидно, удалялись.

Петер проглотил последнюю порцию равиоли.

– Правда?

– Ты слышал когда-нибудь о «праве на забвение»? – спрашивает Кики.

Петер качает головой:

– Что это такое?

– Я считаю, что здесь есть какая-то связь.

M.A.M.A. опять входит в комнату, собирает тарелки и подает что-то похожее на шоколадный батончик. Петер радуется, как ребенок, и сразу откусывает кусочек батончика.

– Ну как, вкусно? – спрашивает Кики.

– Да, вполне, – отвечает Петер. – А что это такое?

– Это шоколадный батончик на основе белка насекомых, – объясняет Кики, смеясь.

Увидев озадаченное лицо Петера, она начинает смеяться еще громче, что из-за полученных ушибов вызывает у нее болезненные ощущения.

Петер выплевывает на тарелку наполовину съеденный кусок батончика.

– Да ты что, – восклицает Кики, – он же ведь не ядовитый.

– В этом батончике части насекомых?

– Да. Батончик называется «шокотаракан». Разве ты никогда об этом не слышал?

– Мои фильтры до сего времени уберегали меня от этого.

– Не будь ребенком, – говорит Кики и откусывает от своего батончика. – В детстве я ела их постоянно.

Петер берет надкусанный батончик и критически изучает его. Он не видит никаких следов от насекомых. Ни щупалец, ни крылышек, ни ножек.

– Ты ведь меня разыгрываешь, – говорит он.

– Абсолютно нет, – возражает Кики. – Я знаю, что вы здесь, наверху, в мире состоятельных людей, находите это омерзительным, но без ферм по разведению насекомых у нас здесь, внизу, возникла бы огромная проблема голода.

– Меня еще никто не причислял к состоятельным людям…

– Кто из нас двоих является приятелем Генрика Инженера?

– Я ему не приятель…

– А если ты думаешь, что у тебя было трудное детство…

– Я так совсем не думаю.

– Разве нет?

– Я этого никогда не утверждал!

Петер в нерешительности все еще держит батончик большим и указательным пальцами.

– Давай ешь, – говорит Кики, – или рафинированный господин ест только бедро археоптерикса, тушенное в молоке мамонта?

Петер делает глубокий вдох, потом выдох и еще раз откусывает от батончика.

– И? – спрашивает его Кики.

– Хрустящий.

Кики смеется.

– Скажи, прежде чем я уйду, что будет теперь? – спрашивает Петер. – Мы опять вместе или как?

– Мы еще никогда не были по-настоящему вместе.

Петер недоуменно поднимает брови. Его осенило.

– Как, – удивляется он, – в таком случае ты могла порвать со мной, если мы не были вместе?

– Просто так, – отвечает Кики и щелкает пальцами.

ПЯТЬДЕСЯТ ТРИ

В четверть пятого утра Мартина разбудила печальная мелодия на его смарме, который воспроизвел ее с максимальной громкостью: ДИ-ДЁ-ДИ-ДЮ. Большую часть своей жизни Мартин не слышал этой мелодии. Между тем он очень хорошо знал, что она означает: он опять опустился на один уровень. Это как игра самого дьявола. Неважно, что он делает – с тех пор как он пытается опять подняться, он почти каждый день опускается на один уровень. По этой причине он недавно целый день провалялся в постели. В качестве эксперимента. Он просто весь день ничего не делал. Тем не менее вечером он опять опустился на один уровень. А может быть, не «тем не менее», подумал он позже, а «именно поэтому». Весь день проваляться в постели – это подозрительно и похоже на депрессию. А депрессия плохо сказывается на собственном уровне. Это понимает даже Мартин. Но сейчас он за ночь потерял один уровень. Но это ведь абсурд! Как это вообще возможно? Что он должен был сделать за ночь? Может быть, ему приснился дурной сон? Он не может вспомнить. И вообще… Насколько ему известно, сны еще пока не измеряются. Что, конечно, не связано с тем, что еще не прошла апробация. Извлекать неосознанные желания из снов и использовать эти данные, чтобы атаковать людей еще более персонализированными предложениями… При этой мысли наверняка у каждого в высшем руководстве What-I-Need и TheShop возникнет эрекция или затвердеют соски. И извлечение будет только первым шагом! Размещение продукции во сне – многочисленные оргазмы у боссов. Здесь просыпается ребенок и говорит: «Папа! Я снова видел во сне маму-одиночку Барби. Купи же мне ее, наконец! Я хочу, чтобы эти сны прекратились».

– Скарлетт, – говорит Мартин. – Есть уже технологии, с помощью которых измеряются сны?

– Над этим работают, – отвечает очень чувственный голос персональной цифровой помощницы Мартина. Она похожа на Скарлетт Заключенную, любимую истребительницу монстров Мартина. Это не случайность, а уровневая возможность.

– Что это значит? – спрашивает Мартин.

– Результаты первых испытаний по измерению снов исследователями What-I-Need были многообещающими. В настоящее время подбирают испытуемых для следующего теста. Если вы хотите, я могла бы вас записать.

– Ни в коем случае.

– В этом нет вообще ничего неприятного.

– Но я все равно не хочу.

– Вас не будут помещать ни в какую лабораторию или клинику. Вам просто пришлют удобный сенсорный шлем, так называемую «шапочку для сна». Вы должны будете надевать ее перед сном. И это все.

– Нет.

– Испытуемые второго испытательного тура получают 32-процентную скидку на все предложения, которые извлекаются из их снов.

– Ты оглохла? – кричит Мартин. – Я сказал «НЕТ»!

– Я не оглохла.

Потом голос замолкает.

– Скарлетт, ты обиделась?

– Нет.

– Ты поняла, что я сказал?

– Да, поняла.

– О’кей.

– Поняла.

Мартин задумался.

– Покажи мне мой депозит.

Ведь эксперты утверждают, что самый быстрый путь для повышения уровня – это заработать как можно больше денег. Мартин смотрит на свой смарм и изучает числа и диаграммы. Те деньги, которые ему перечислил отец, он инвестировал по всем правилам искусства. Это означает, что он доверил это алгоритму.

– Это немыслимо!

Но его инвестиции оказались под несчастливой звездой.

Все акции, которые он накануне купил, за ночь сползли в минус.

– Покажи мне курсы всех акций, которые я вчера продал.

Все красные числа мгновенно становятся зелеными, и все стрелки поворачиваются и указывают вверх.

– Бред какой-то!

Бредом Мартин называет следующее: едва он покупает акцию, как она начинает терять свою ценность, а именно – ровно до тех пор, пока он снова ее не продает. Конечно, Мартину понятно, что это ложная корреляция[734].

Мартин пытается вновь заснуть. Зачем эта мерзкая штуковина его вообще разбудила?

Он был почти уверен, что накануне вечером специально выключил звук на своем смарме. Завтра вечером он просто отключит его. Но возможно ли это вообще? Вероятно, нет. Он осматривает свой смарм со всех сторон. Кнопок, конечно, нет. Он просматривает меню.

– Скарлетт, – говорит он наконец. – Можно этот смарм как-то выключить?

– В этом нет необходимости.

– Ты не ответила на вопрос!

Мартин почесывает волосы в интимной зоне. Что сейчас делает Дэниз? Интересно, Изабель все так же привязана к своей электронной няне? И ребенок. Что с ним?

– Скарлетт, покажи мне мою жену в портале «Взгляд в мир».

– У вас нет жены, Мартин.

– Покажи мне мою бывшую жену в портале «Взгляд в мир».

– Доступ заблокирован.

– Покажи мне мою дочь в портале «Взгляд в мир».

– Доступ заблокирован.

– У моего ребенка уже есть профиль Everybody?

– Да.

– Покажи мне его.

– Доступ заблокирован.

Мартин сбрасывает с себя одеяло. О сне больше нечего и думать.

– Скарлетт, свет!

– Мартин, еще очень рано. Вам лучше опять лечь и поспать. Достаточная продолжительность сна необходима для безупречного функционирования человеческого организма.

– Вот как! Зачем же ты меня тогда разбудила?

Тем не менее Мартин встает.

– Я вас не будила. Если вы хотите, я могу вызвать мини-дрона, который сделает вам инъекцию снотворного. Он сможет прибыть через шестнадцать минут…

– Ой! – кричит Мартин. – Черт возьми! Включи же, наконец, свет!

– Что случилось, Мартин?

– Что случилось, Мартин? – повторяет Мартин вслед за Скарлетт. – Что может случиться? Я ударился пальцем, потому что ты не включила этот чертов свет.

Внезапно комната наполняется ярким светом, от которого Мартин щурится.

– Что это? Слишком ярко!

– Как скажете, – говорит голос. – Если хотите, свет можно сделать поменьше. Для меня это тоже только половина пятого.

– Что ты только что сказала?

– Насколько яркий свет вы предпочитаете?

– Не груби мне.

– Я не грублю.

– Двадцать пять процентов, – говорит Мартин.

Сумеречный свет освещает спальню. Он рассматривает поврежденный палец на ноге. Прекрасное начало следующего дерьмового дня.

Третья мировая война! Мы победили!

НОВОСТИ 4U

Прошлой ночью стала неизбежной Третья мировая война между шестьюдесятью четырьмя странами. Наши автоматизированные вооруженные силы вели ее как флэш-войну и победили в течение восьми часов и шестнадцати минут! По оценке одного военного чиновника, восемь миллионов было убито, еще несколько человек раздавлено. Ему возражают местные специалисты, которые утверждают, что число жертв составляет тридцать три миллиона. К сожалению, среди наших юношей тоже был один смертельный случай. Ефрейтор Йонас Матрос служил в 16-м Армейском центре дистанционного управления в небольшом городке Флайовер. По дороге в туалет он запутался в своих развязавшихся шнурках, споткнулся о робот-пылесос и так неудачно упал, ударившись затылком о край своего собственного письменного стола, что сразу умер. Мы никогда не забудем его.

Если бы он пользовался шнуровальным прибором фирмы DNY, этого бы с ним не случилось! DNY: Do nothing yourself (англ. – Ничего не делайте сами). Бургомистр Флайовера сегодня утром заявил, что в честь Йонаса Матроса перед 16-м Армейским центром дистанционного управления будет сооружена стела. Споры ведутся только о том, как его изобразить – с развязанными или завязанными шнурками. С роботом-пылесосом все в порядке, если не считать небольшого шока. В настоящее время он находится в клинике для лечения машин.

ТОЛЬКО ЛЮДИ С IQ БОЛЕЕ 150 ПОЙМУТ СЛЕДУЮЩУЮ ГЛАВУ

Тони Партийный Босс смотрит в панорамное окно своего кабинета. Он все еще ощущает смену часовых поясов после поездки в Кван 1. А сейчас…

– Это действительно было необходимо? – спрашивает он.

– Что вы имеете в виду, господин президент? – спрашивает его генерал Дрэгквин.

Тони поворачивается к нему:

– Эта Третья мировая война, как ее называют средства массовой информации, она действительно была необходима?

– Я не понимаю, в чем проблема, – говорит генерал. – Мы ведь победили.

– Но какой ценой? – спрашивает Тони.

– Тридцать три миллиона погибших, – отвечает Айша.

– Только восемь миллионов, насколько… – хочет поправить ее генерал, но Айша взглядом заставляет его замолчать.

– И все это перед самым партийным съездом! – говорит Тони. – Как будто мне мало того давления, которое я постоянно испытываю. Конрад Повар затыкается перед каждой камерой, требует новых выборов и распространяет свои «предположения» о том, что я причастен к покушению на Джона Наша! Вы знаете, что сегодня означает слово «предположение»? Это ложь, за которую не подают иск в суд!

– В нашей партии тоже много шума, – признается Айша генералу. – Было бы хорошо, если бы вы смогли предоставить нам немного информации.

– Поэтому я еще раз спрашиваю вас, – говорит Тони, – была ли эта Третья мировая война действительно необходима?

– Ну, наши аналитики все еще корпят над данными и пытаются понять, что вызвало решение алгоритмов защиты, – отвечает генерал Дрэгквин. – Сейчас мы исходим из цепочки событий самых различных автономных триггеров, то есть триггеров на нашей стороне и триггеров на стороне противников, которые спровоцировали друг друга своими триггерными реакциями на срабатывание триггеров.

– Вам надо заниматься чем-то связанным с языком, – говорит Айша. – Мне кажется, именно в этом кроется ваш талант. Но как министр обороны вы, на мой взгляд, чувствуете себя не в своей тарелке.

Тони тоже качает головой.

– Да, вы сейчас вашей болтовней тоже спровоцируете у меня срабатывание триггера. Значит, вы не знаете, что именно вызвало Третью мировую войну?

– Это не совсем так, – говорит генерал. – Мы знаем. Просто эти сведения еще не обработаны.

– То есть вы на полном серьезе хотите мне заявить, – говорит Тони, – что в решении, которое привело к Третьей мировой войне, не участвовал ни один человек?

– Я бы этого не сказал. Были люди, которые данные отдельных… – генерал вздыхает, – …триггеров…

– Если вы еще раз скажете слово «триггер»… – перебила его Айша, – я клянусь вам девственной киской Святой Девы, что оторву вам ваш триггер, засуну его в булочку для хот-догов и брошу в зоопарке в клетку саблезубым тиграм.

– В зоопарке запрещено корм… – попробовал возразить генерал.

– Несмотря на запрет! – кричит Айша.

– Правильно ли я понимаю вашу тактику отвлечения внимания? – спрашивает Тони. – В непосредственном решении о развязывании войны в тот момент, когда она началась, не участвовал ни один человек?

– Да, это так, но как такое возможно? – спрашивает генерал. – Вы когда-нибудь наблюдали за блицпартией в шахматы? Это чрезвычайно сложно – следить за происходящим, не говоря уже о том, чтобы при такой скорости принимать решения. А теперь представьте себе, что не два человека, а два компьютера будут разыгрывать между собой блиц. Черные получили бы шах и мат еще до того, как вы поняли бы, что белые сделали свой первый ход.

– Но почему это вообще должен быть блиц? – спрашивает Тони. – Почему всегда все должно происходить так быстро?

– Возможно, это было бы лучшим решением – относительно быстро после первого хода предложить ничью, – говорит Айша.

– К сожалению, то, что написал Сунь-цзы более двух тысяч лет тому назад в «Искусстве войны», остается актуальным до сих пор, – говорит генерал, – скорость – суть войны.

– Вы пытаетесь поразить меня своими познаниями в тривиальных вещах? – спрашивает Айша. – Говорите конкретно!

– Все должно пройти так быстро из-за цикла OODA, – отвечает генерал.

– С таким же успехом вы могли бы сказать «из-за хулахупа», – вмешивается Тони. – И то, и другое для меня в равной степени загадочные понятия.

– OODA означает: observe, orient, decide, act. То есть: наблюдение, ориентация, решение, действие. Каждый участник войны проходит через этот круг снова и снова. Выгодно пройти ООDA-цикл быстрее, чем противник. Так как ваши собственные действия меняют ситуацию, в идеальном случае противника следует вынудить к тому, чтобы он начал свой OODA-цикл с самого начала, прежде чем он вообще приступит к действиям. То есть он должен снова наблюдать изменившуюся ситуацию и ориентироваться…

– Мой дорогой! – восклицает Тони. – Почему я не могу добиться от вас вразумительного ответа? Я ведь задал совершенно простой вопрос! Почему решение о войне и мире принимают алгоритмы, а не я? Я – избранный президент Страны Качества, черт подери!

– Избранный вице-президент.

– Вы ступили на очень опасный путь, господин генерал! – говорит Тони. – У вас пропало желание работать дальше?

– Мое желание на самом деле ограниченно.

– В любом случае после того, что вы сказали, мне не совсем понятно, для чего нам вообще нужны генералы, – говорит Айша. – Что же вы делаете, если не принимаете важные в военном отношении решения?

– Моя работа заключается в том, чтобы объяснять таким людям, как вы, что произошло.

– Но вы это делаете не особенно качественно! – кричит Тони. – Что это за разговоры о хулахупе?

– Если бы вы служили, я мог бы обойтись без введения в современную военную стратегию.

– К чему вы клоните? – спрашивает Айша.

– Наши вооруженные силы действуют полностью автономно.

– Да, – кричит Тони, – но почему? Почему?

– У нас абсолютно нет иного выхода, если мы не хотим быть зависимыми от противника. Смотрите, в принципе существуют полуавтономные системы, контролируемые автономные системы и полностью автономные системы. Они различаются тем, как они работают с OODA-циклом. При полуавтономной системе машина наблюдает, ориентируется и принимает решение о порядке действий. Но прежде чем она действительно начинает действовать, принятие решения предлагается человеку, который, в свою очередь, решает, должна ли машина действовать. То есть человек находится «в цикле». Проблема при этом, конечно, заключается в том, о чем я уже говорил до этого…

– Выгодно пройти цикл быстрее, чем противник, – говорит Айша.

– Верно. А человек в цикле значительно задерживает действие. Именно поэтому наши вооруженные силы очень рано перешли к мониторингу автономных систем. В этом случае человек находится «над циклом». Это означает, что машина наблюдает, ориентируется, принимает решение и действует самостоятельно, но при этом контролируется человеком, который в любое время может вмешаться. Проблема при этом только…

– Компьютерный шахматный блиц, – добавляет Тони.

– Правильно, – подтверждает генерал. – Официально все наши системы все еще контролируются. Но в реальности они настолько быстро принимают решения – они должны принимать решения настолько быстро, чтобы их не превзошел противник, – что речь, собственно говоря, идет о полностью автономных системах. Человек «над циклом». И поэтому я в настоящий момент не могу назвать вам ни одного человека, который знает, какой три… какой пусковой механизм несет ответственность за данное решение. Я имею в виду в отношении Третьей мировой войны.

– Представь себе, что идет война, и никто не знает почему, – бурчит Тони.

– Вы можете мне по крайней мере сказать, – спрашивает Айша, – с какими странами мы воевали?

– Ну, э… так сразу, нет, – отвечает генерал. – Но выяснить это не составит большого труда.

Айша растерянно смотрит на него.

– Но, наверняка Кван 7, – говорит генерал. – Все остальное меня бы удивило.

– Солнечные пляжи, обворожительные руины, – бормочет Айша.

– Вполне вероятно, также и Кван 3, 5 и 8, – продолжает генерал. – Швеция…

– Швеция? – удивляется Тони. – При чем тут Швеция?

– Это только ощущение, – отвечает генерал. – Кван 1, скорее всего, не вмешивалась, иначе все это длилось бы дольше. И, честно говоря, мы бы, вероятно, потерпели поражение. Судя по всему, Кван 1 опередила нас с правой стороны в области искусственного интеллекта еще четыре года назад. Поэтому я не устаю объяснять, что нашей армии срочно требуется больше денег…

– Вы настолько же наглы, насколько некомпетентны, – говорит Айша.

– В Кван 1 есть автобан, поверхность которого состоит из панелей солнечных батарей, – говорит генерал. – Но это не все. Автомобили заряжаются даже при езде.

– Да, да, – говорит Тони. – Расскажите мне что-нибудь новенькое.

– Например, о том, как дело дошло до чертовой Третьей мировой войны! – воскликнула Айша.

– Наши аналитики работают под большим давлением…

– Скажите вашим аналитикам, что для их же блага они должны извлечь из данных чертовски вескую причину развязывания Третьей мировой войны! – закричала Айша. – Скажите им, чтобы без этой причины они здесь не появлялись, пусть даже они извлекут ее из своих задниц. Надеюсь, мы поняли друг друга.

– Громко и предельно ясно.

Генерал Дрэгквин выходит из кабинета президента.

– Данные извлечь из задницы, – смеется Тони. – Аналисты. Вы понимаете?

Айша на долю секунды поднимает уголки рта и тут же их вновь опускает.

– Генерал Дрэгквин, – произносит Тони, все еще смеясь. – Хотел бы я хоть одним глазком глянуть на встречу его родственников.

Он стоит, вытянувшись по струнке, как солдат, и кричит: «Рота, трясти бедрами!»

Айша не улыбается, больше из вежливости.

– Ну, как бы то ни было, – говорит Тони, – напишите мне речь для партийного съезда, почему эта война была необходима. Что-то туманное о жестокости наших противников и о необходимости защищать демократию, свободу и права человека. Остальное вы уже знаете. И еще о том, что мы должны были спасти жизнь невинных.

– При необходимости даже путем их смерти.

– Да, верно. Что-то в этом роде. Войны всегда выгодны действующим президентам, не так ли?

– Только если они выиграны.

– Но победили ведь мы, верно?

– Не спрашивайте меня…

– Кроме того, в вашей речи следует отметить придурка, который запутался в собственных шнурках.

– Он герой для всех нас.

– Еще раз, как его зовут?

– Йонас Матрос.

– Да, да.

– А вы не читали пресс-релиз военных? – спрашивает Айша. – «Вчера ночью возникла необходимость Третьей мировой войны между шестьюдесятью четырьмя странами». Это построение фразы, которое само по себе содержит обвинение. Мерзко, но виртуозно.

– Напишите мне, пожалуйста, что-нибудь получше.

Айша кивает.

– Речь идет, возможно, о моем политическом выживании, – говорит Тони. – И о вашем тоже.

Он выходит из кабинета, и Айша остается одна.

– Джон! – шепчет она. – Если ты все еще мысленно бродишь здесь, почему ты это не остановил? Почему ты допустил это?

Тони возвращается.

– Это ведь мой кабинет, – говорит он, качая головой. – Вы должны уйти, а я остаться. Извините, я немного взволнован.

– Гм, – произносит Айша. – Может быть, это даже хорошо, что люди больше не принимают участия в военных решениях.