Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-2". Компиляция. Книги 1-24 (СИ)"

Автор книги: Марта Уэллс

Соавторы: Ребекка Куанг,Замиль Ахтар,Дженн Лайонс,Марк-Уве Клинг
сообщить о нарушении

Текущая страница: 219 (всего у книги 336 страниц)

– И каким же образом?

– Всеми своими силами помешав Спящей.

– Все твои силы – сами по себе зло.

Кроме нас с ней, все вокруг перестало существовать. Песнопения, паства, пол и стены, – все слилось в цветные пятна и гул. Мы стояли одни посреди белого моря.

– Это не так. – Лунара шагнула ближе, и по белому морю пошла рябь. – Ты не хуже меня знаешь, что сила и власть делают человека уязвимым. Стоит их получить, и все, что ты в себе скрываешь, станет твоей сущностью. Так случилось со мной. Так случилось с Сирой. И с тобой то же происходит.

– Я использую свою силу, чтобы бороться со злом, которому служишь ты.

– Нет. Ты просто повторяешь очередной цикл. И на этот раз это может привести к катастрофе. К Великому ужасу.

– И чего ты от меня хочешь? Чтобы я отвернулся от правосудия?

– Я хочу, чтобы ты примирился с врагами. Чтобы остановил сражение, прежде чем оно погребет под собой все.

– Слишком поздно, Лунара. Жребий брошен. Битва неизбежна.

Я моргнул, и она вдруг оказалась так близко, что взяла меня за руку. Ее ладони были такими теплыми, как в полные влагой дни в дождливый сезон в Костане.

– Хочу тебе кое-что показать.

Она прижала мою ладонь к своему сердцу.

А я заглянул в ее зеленые глаза, похожие на звезды, посмотрел на огненно-рыжие локоны, мягко спадающие у лица, и не мог решить, кто она. На поверхности была Лунара, но я чувствовал тепло Сади где-то внутри. Никакая маска не могла полностью скрыть свет ее доброты. Для меня Лунара и Сади стали одним целым.

А потом все вокруг превратилось в пар и растворилось в воздухе. Мы стояли на беззвездном черном полотнище. В пустоте, где все зародилось.

– Куда ты меня ведешь? – спросил я, не произнеся ни звука.

Лунара обернулась и показала. Я прищурился, чтобы рассмотреть крошечное пятнышко света, словно в полотнище иголкой прокололи дырочку. И свет устремился к нам. Пятно увеличивалось в размерах с пугающей скоростью.

А потом поглотило нас. В наших душах закрутился водоворот света. Он будто затянул нас на дно колодца, мы были водой, стекающей обратно в почву.

Я оказался на берегу моря. Мои ноги покоились на розовом песке, а вдалеке бурлила вода цвета крови. Небо сияло пурпуром, словно полученная в бою ссадина.

Лунара разгребла ногами песок, и под ним появилась гладкая белая поверхность.

– Что это за место? – спросил я.

– Это эпоха древних. Наш истинный мир до того, как на него натянули множество масок.

Я присел на корточки и провел рукой по гладкой белизне под песком. Она была твердой, как холодный металл. Я видел это яйцо, когда смотрел в море на ангела. Мне привиделось рождение из яйца целой армии кошмарных ангелов, и каждый был сотворен из нас. Из наших измученных душ.

– А какое отношение имеем к этому мы, Лунара?

– Мы крошечные создания, обладающие разумом того же размера. Для некоторых богов такие миры подобны песчинкам, боги просто не разглядят нас, как мы не видим мелких ползучих тварей на своем теле.

– Каких тварей?

– Тех, из-за которых возникают болезни. Тех, которых не обнаружили даже Философы. Откуда, по-твоему, возникла потливая лихорадка? Ее, как и многие другие болезни, вызывают крохотные существа, живущие в нас.

– Крохотные существа… Так значит, мы все подобны этому яйцу?

– В каком-то смысле да.

– Если это так… Что все это значит? Почему мы здесь?

Она снова взяла мою руку и нежно сжала.

– Я задала тот же вопрос. А ответ таков: именно поэтому я посвятила себя Спящей. Она создала нас, Кева.

– Если она нас создала… Это самая кошмарная истина из всех.

– Я верила, что только Спящая может дать нам смысл существования. Вот почему я служила ей. Я решила с широко открытыми глазами погрузиться в истину.

В океане что-то зашевелилось. Существо подняло голову, забрызгивая пляж водой цвета крови. Из головы торчали щупальца, как у осьминога. Существо глядело на нас единственным бездонным глазом посреди лба.

– Это океан Рождений, – сказала Лунара. – Здесь из крохотных трещинок в яйце рождаются ангелы. Но со временем он покрылся многочисленными масками. Предшественники джиннов направляли кометы, чтобы те врезались в яйцо, покрывая его многими слоями того, что мы сейчас называем землей. Но эти метеоры также раскололи яйцо, и поэтому в некоторых местах оно протекает в наш мир. Например, в Лабиринте, если спуститься достаточно глубоко. В Море богов в глубине Пустоши. И в запретной области под храмом Хисти, где находятся Врата.

– Хочешь сказать, что Врата – и есть одна из этих трещин?

– Нет. Я точно не знаю, почему Врата находятся под храмом Хисти. Слово «врата» не передает их истинную суть, я понятия не имею, какую форму они примут. Я знаю лишь одно: Врата впустят в наш мир Кровавую звезду. Ее огонь расколет яйцо, и от определенного заклинания Врата откроются.

Ее слова напугали меня больше, чем только что рожденный ангел. В конце концов, он был еще ребенком. Все мы, рожденные из яйца, были детьми по сравнению с древними существами, для которых должны приберечь свои страхи.

– И что нам делать? – спросил я. – Если мир – это маска, если мы всего лишь мелкие, ничего не значащие существа, то все, за что я боролся, ничего не значит.

Лунара села на песок. Тем временем поднимающийся из моря ангел продолжал наблюдать за нами, как будто мы самые удивительные существа, которых он видел в своей короткой жизни.

– Неужели наша любовь ничего не значит? – спросила Лунара. – Твоя… моя… и ее.

– Ее?

По ее щекам потекли слезы.

– Я тоже маска. По-настоящему я все еще Сади. Ее чувства просачиваются сквозь трещины в маске. Ее печаль, стремление к добру, любовь к тебе – все смешивается с моими желаниями… И создает мою истинную суть.

Я опустился на колени и погладил рыжую прядь за ее ухом.

– И что делать мне? Со всем этим? Должен ли я понять? Или просто сдаться?

– Не сдавайся. Прошу тебя.

– Но мы не можем сражаться с этими существами и победить. Мы слишком мелкие. Слишком слабые. Даже ради любви, все это бесполезно.

Кярс написал мне послание с просьбой сразиться с ангелами. Как же это смехотворно! Как тщетно. В конце концов, мы лишь добыча или пешки.

– Это не бесполезно, – сказала Лунара. – Вместе мы можем сопротивляться.

– Вместе?

– Кева… ты должен понять, что Сира обладает куда более мощной силой, чем ты, сколько бы масок ни надел. А мой долг – обучить ее. Превратить в защитницу Врат, чтобы до них не добрался никто, желающий привести в этот мир Великий ужас. Таков мой способ загладить свою вину.

– А если она воспользуется своей силой, чтобы творить неправедные поступки по всей земле, что тогда?

– Значит, так тому и быть. Важно лишь защитить Врата. Если ты вложишь клинок в ножны и поможешь нам, мы придем к справедливому соглашению.

То, что кажется справедливым Сире, не кажется таковым мне. Когда придет время сражаться, на чью сторону она встанет?

– Врата защищала Лат, – сказал я. – Сира убила Лат.

– Тем больше причин для нее выполнить свой долг. Лат могла говорить с Кровавой звездой, и Сира тоже.

Я засмеялся.

– Выходит, Сира – богиня?

– Слово не имеет значения. Значение имеет только то, что Сира взвалила на себя это бремя.

– Сколько времени ты с ней знакома? Несколько дней? Я ей не верю. Она может с легкостью использовать тебя и твои знания, чтобы открыть Врата!

– Нет. – Лунара приложила руку к сердцу. – Я не обучу ее заклинанию, открывающему Врата. Его я не скажу никому на свете. Возможно, дэв, который убедил ее вернуть меня в мир, считает, что расскажу. Наверное, не знает о моих угрызениях совести. Но в этом я настроена решительно.

Кинн предупреждал меня о дэвах, способных менять обличье. Демонические создания, которых не так-то легко перехитрить.

– Если Сира желает мира, то должна вернуть власть Кярсу. Должна исправить то, что разрушила. Должна раскаяться в своих действиях. А иначе я буду с ней сражаться. – Я раскинул руки. – Все это не имеет значения. Это просто сон, в который ты меня затянула. Я закрою свой разум от этих истин и пойду войной на Сиру, потому что борьба против угнетения – единственное доброе дело, которое мне по силам. Единственное, ради чего стоит жить, в свете этих истин.

– Понимаю. Я с ней поговорю. Мы с тобой скоро увидимся.

Лунара прижалась лбом к моему лбу и поцеловала в губы.

На вкус она не была похожа на Сади, чей язык был влажным, как сирмянские равнины. Это был поцелуй Лунары со вкусом нашего совместного детства. Со вкусом смеха и боли.

Я жадно ответил на поцелуй, стремясь к призраку, утраченному больше десяти лет назад. К потерянному теплу, которым уже больше не надеялся насладиться.

Прервав поцелуй, я заглянул ей в глаза.

– Почему ты бросила нас с Мелоди?

– Ты уже спрашивал, когда мы были в подземелье Костаны.

Тогда она сказала, что так велела ей богиня. Что такова была ее судьба.

– Мне нужен ответ получше!

– Ладно. Я не желала того, чего желал ты.

– Так почему же ты со мной не поговорила? Ты могла мы рассказать о своих чувствах.

Но стал бы я слушать? Когда Сади пыталась поведать мне свои печали, я лишь огрызнулся.

– Я говорила тебе, Кева. – Лунара погладила меня по щеке. – Но ты не помнишь, да? Ты хочешь, чтобы все чувствовали то же, что и ты. А если это не так, ты думаешь, что в конце концов они образумятся и согласятся с тобой. Это угнетает.

Она была права. Неужели я сам ее оттолкнул?

– Прости, Лунара.

– Ничего страшного. Не могу сказать, что в итоге я обрела что-то лучшее. И ты меня прости.

Она снова поцеловала меня, и я ответил. Мы стянули друг с друга одежду и обнаженными легли на песок, закрывающий яйцо мира. Странный ангел глазел на нас похожим на бездну глазом, а щупальца раскачивались в первозданном ветре.

У этой женщины были зеленые, как море, глаза Лунары и ее вкус, но тело и теплый запах Сади. Она оседлала меня на песке, как сделала бы Сади. Но стонала от удовольствия, как Лунара, и, как Лунара, без стеснения смотрела мне в глаза, пока мы занимались любовью на яйце, которое породит конец всего сущего.

32
Базиль

Я пронес сына по улицам, мимо легионеров, охранявших вход в храм Хисти. И остановился перед порогом, отделявшим пропитанный кровью воздух от пещерного, чистого.

Доран кашлянул желчью на мой кафтан.

– Чего же ты ждешь, отец?

– Это обман, – сказал я, приходя в себя, как после ночи пьянства.

Его глаза округлились.

– Если ты не внесешь меня внутрь, я умру.

– А это правда ты, Доран? Или какой-то оборотень?

– Взгляни на меня. – Кровь заливала его губы и подбородок. – Ты знаешь, что это я. Но я должен сделать это ради тебя и ради всех остальных.

И правда, это были его глаза, а, судя по Саурве, джинны не могут имитировать человеческие глаза. Значит, они сманили его на свою сторону? Сказали, что спасут нас, если он сделает что-то в храме?

Я прислонил сына к груде битого камня от взорванной двери.

– Я хочу завоевать весь мир, Доран. Хочу подарить его тебе. И не хочу помогать его уничтожить.

– Не всегда есть выбор, отец. Ты можешь только сопротивляться движению по пути, который они так долго прокладывали.

На улице послышались шаги, и из тумана появились Йохан и Геракон. Йохан начал молиться о выздоровлении моего сына, а Геракон опустился на колени с ним рядом.

В пророческой Ангельской песне сказано, что Зачинатель будет нести меч в левой руке, а веру в правой. Так и случилось: только Йохан и Геракон остались от моего ближнего круга.

Они остались с моим сыном, а я отошел в сгущающийся туман – болела голова, хотелось побыть в одиночестве. Но там, в самой гуще, меня поджидала голая женщина с сияющей бриллиантовой аурой и глазами как вращающиеся спирали.

– Внеси его внутрь, вглубь храма, – сказала Саурва, – и я остановлю кровавую чуму. Тогда и ты, и все твои люди обретете свободу.

– А Доран? Какую гнусность ты задумала…

– Он не умрет, папочка. Обещаю.

– И почему я должен верить твоим обещаниям?

Саурва провела пальцем по воздуху, и появилась мерцающая синяя линия, как будто нарисованная в тумане. Она замкнулась в квадрат. Потом Саурва в него дунула, и там возникло изображение человека. Он был темнокожий, как Лучники Ока. Мы словно наблюдали за ним через окно – он ехал на верблюде через пустыню, и легкий ветерок трепал его белый тюрбан. Спиной он опирался на резной дубовый сундук, привязанный к спине верблюда. Вдали на небе виднелось кровавое облако.

– Кто это? – спросил я.

– Последние две луны этот человек трудился день и ночь, искал лекарство от кровавой чумы. – Саурва захихикала, скрипуче и резко. – Знал бы он, что лекарство все время было при нем.

– Зачем показывать это мне?

– Мне нужно дать ему лишь небольшой намек – возможно, когда он остановится попить, – а остальное он сделает сам. Напишет кровавую руну, спасет святой город и освободит всех вас.

– А за это ты хочешь, только чтобы я отнес Дорана в храм, к лекарям?

– Прекрасная сделка, тебе не кажется? О Доране позаботятся лучшие лекари на земле, а вы избавитесь от необходимости дышать кровью. – Она криво ухмыльнулась. – Я даже семени твоего не попрошу.

Она явно что-то скрывала. Видимо, пыталась меня одурачить.

Я указал на человека в «окне» – тот свистел верблюду и легко похлопывал его тростиной.

– Пусть он сделает это прямо сейчас. Только тогда я внесу Дорана внутрь.

Саурва скрестила руки и наклонила голову, по-прежнему улыбаясь.

– Ты пытаешься меня надуть, папочка? Это на тебя не похоже.

– Дай ему намек, пока я смотрю, и я буду знать, что ты не собираешься надуть меня.

Она пристально посмотрела на меня, спиралевидные зрачки быстро вращались.

– Хорошо. Как только я это сделаю, кровавая чума неизбежно закончится. Если ты не выполнишь свою часть сделки… – Она улыбнулась шире, показывая ряды зубов, скрытых глубоко в горле. И продолжила, резко и угрожающе: – Меня это разъярит.

– Мне уже тошно от всей этой дряни. Тошно от тебя. Всему есть предел. Просто сделай это.

Саурва дунула в нарисованное окно. Порыв ветра ударил верблюда, и тот заревел и застонал. Веревка на деревянном сундуке развязалась, и он упал на песок. Крышка распахнулась, и выпала одна книга. Дуновение ветра открыло ее на покрытой словами странице с единственной картинкой – красным тюльпаном.

Человек соскочил с верблюда, подошел к книге и поднял ее. И прищурился, читая открытую страницу.

Саурва сунула в окно руку и лазурным пальцем ткнула человека в лоб. Он вытаращил глаза.

Его зрачки задрожали как во сне. Дыхание участилось. На лбу выступил пот.

Человек захлопнул книгу, сунул под мышку, вскочил на верблюда и так сильно стукнул его тростиной, что животное резво двинулось вперед, к кровавому облаку.

Саурва дунула на окно. Его синие контуры истончились и исчезли.

– Готово, папочка. А теперь иди, спасай моего младшего братца.

Я взял сына на руки и приблизился к порогу храма. Слева от меня встал Геракон, справа Йохан. Прохладный воздух пещеры был таким безмятежным. Битый камень и кровавый туман позади пахли смертью.

– Легионы, к бою, – произнес я.

– К бою? – Геракон машинально сжал медную рукоять гладиуса. Жесткое лицо оставалось невозмутимым. – Против кого?

– Против всех, кто идет убивать нас, будь то человек из этого храма или орды снаружи. Приготовься к бою. – Я обернулся к Йохану, сжимавшему в руке образ восьминогого ангела Малака, как ребенок куклу. – Скажи всем, что скоро на них снизойдет милость Архангела. – Скажи, что они прошли испытание и заслужили жилища в раю.

Мой добрый священник кивнул. Не важно, сколько титулов я ему даровал, он оставался тем же добрым пастором, произнесшим лучшую проповедь из всех, что я слышал, в той простой каменной часовне с видом на сияющие озера Лиситеи.

– Я сделаю, как ты просишь, государь император. Но что будет, когда ты туда войдешь?

Я проигнорировал его вопрос.

– Если я не вернусь в течение часа, вы вдвоем должны увести наших людей в новый дом. Будьте готовы сражаться, если придется. Постарайтесь всегда выглядеть крепкими, чтобы сильные мира сего не хотели видеть в нас врагов, а стремились сделать союзниками. Но остерегайтесь союза с одной стороной, если из-за этого окажетесь врагами другой. Здесь и сейчас каждый ваш шаг преисполнен опасности. Будьте сильными сердцем. Руководствуйтесь своими убеждениями и разумом. – Я устало вздохнул. – Не бывает простых ответов. Делайте все, что потребуется, чтобы выжить и найти новый дом. Оставляю все на ваше усмотрение.

– Государь император… – Геракон проглотил горькие слова. Его лицо смягчилось, и он стал похож на того мальчишку-раба, которого много лет назад я освободил из пендурумского колизея. – Ты же Зачинатель! Как ты можешь нас покинуть?

Я отвернулся.

– Я такой, как есть. В остальном полагаюсь на милость богов.

– Государь император! – закричали они мне вслед, но мы с сыном уже вошли в проем взорванной двери. Воздух стал разреженным и прохладным, и я дышал глубоко, наслаждаясь его относительной чистотой.

Нас окружили гулямы с аркебузами. Они не направляли на нас оружие, значит, я завоевал определенное доверие этих людей.

Через несколько минут появился Абу с бородой до пояса.

– Я спас своего сына, – сказал я, – но ему нехорошо. Наши лекари не могут понять, что с ним. Прошу, помогите ему.

К нам подошел Като в золоченых доспехах.

– У нас тут не лечебница для таких, как вы, – перевел Абу его сердитые слова.

– Шах Кярс говорил, что, если заболею я или кто-нибудь из моей семьи, он нам поможет.

– Шах Кярс спит, – проворчал Като.

– Так разбудите его!

Доран дрожал у меня на руках и что-то шептал в бреду. Из его ушей капал гной.

– Может, у него червивая гниль или еще какая хворь, – сказал Като. – Он может всех заразить.

Если у него червивая гниль, из него полезут черви. Они будут искать новых хозяев, и те тоже станут рассадниками червей – до тех пор, пока все не умрут. От чего бы ни страдал Доран, я молился, чтобы это было не настолько ужасно.

– Если ты забыл, Като, мы заключили соглашение. Сотня тысяч легионеров ожидает снаружи. – По правде говоря, сюда пришло семьдесят тысяч, а осталось не больше пятидесяти. – Если вы откажете моему сыну в лечении и он умрет, мне будет нечего терять. Я пошлю в атаку всех, кто есть. И мы все погибнем в море крови. Она зальет эти залы и всех утопит.

По перекинутой доске ров перешел Кярс – очевидно, не спавший. С ним заговорил Абу, а потом Като. Кярс и Като заспорили, Абу не перевел. Я смотрел на гробницу Хисти, окруженную решеткой. Внутри виднелась зеленая плащаница святого. В отличие от прочих святых в зеленых и черных одеждах, он не вкусил кровавого тумана и его тело не покрыли странные цветы.

Като бросился через ров и исчез в глубине пещеры.

– Вноси его, – сказал Кярс. – Я велю своему лекарю посмотреть. Но если ему суждено умереть, он не испустит последний вздох здесь.

– Как отец, я благодарю тебя, шах Кярс.

Гулямы принесли носилки для Дорана, и я его уложил. Потом они протянули мне матерчатый мешок для головы. Я надел его, и меня повели вниз по лестницам и коридорам.

Мы вошли в большой зал, заполненный лежанками с больными. Гулям уложил Дорана на ближайшую к двери лежанку, и худощавый лекарь с лоснящейся бородой опустился на колени, чтобы осмотреть его. Он распахнул рубаху Дорана, обнажив грудь и живот.

Все тело было покрыто кровавыми рунами, и я ахнул при виде этих линий и рисунков. Один даже напоминал колесницу, но по большей части там были изображения природы – люди, звезды, животные.

Лекарь в ужасе посмотрел на меня и что-то пробормотал – возможно, молитву или проклятие. Затем он положил ладонь на грудь Дорана. Приоткрыл ему веки и щелкнул пальцами. Зрачки моего сына расширились.

Сердце заколотилось у меня в груди. Саурва ведь что-то подстроила, разве нет? Могу ли я делать вид, будто не знаю о ее замысле? Я всего лишь внес сына внутрь. И все же… что она задумала? Что означают эти кровавые руны?

Вошел Абу, и лекарь недолго поговорил с ним. Я готовился к худшему.

– Твой сын изрыгает кровь и желчь, – сказал Абу. – У него нет внутренних повреждений.

– Изрыгает? Ты имеешь в виду, что его рвет кровью, которую он… пил?

– Так утверждает лекарь.

– А откуда гной в ушах?

Абу задал вопрос лекарю. Тот склонился над Дораном, повернул его на бок и растянул ухо. По бокам и спине моего сына тоже тянулись кровавые руны.

– Инфекции нет, – сказал лекарь. – Гной, стекающий из ушей, вероятно… залили внутрь.

– Тогда что с моим сыном?

– Насколько я вижу, ничего. Его зрачки расширяются… Скорее всего, он в сознании.

Значит, Саурва заставила его притвориться больным, чтобы обмануть нас.

– Что означают эти кровавые руны по всему его телу?

Амрос видел, как слова на парамейском обращаются в кровавые руны в храме Святой смерти. И Саурва говорила, что человек, который покончит с кровавой чумой, сделает это с помощью кровавых рун. В свое время я даже слышал о живущем в Вограсе целом племени, умеющем писать кровью. Но что за руны начертали на Доране?

Целитель обернулся ко мне и покачал головой.

– Боюсь, это вне моей компетенции. Только пишущий кровью может расшифровать их.

Доран встал. Схватил лекаря сзади за шею и швырнул его в стену, размозжив голову. Абу что-то крикнул и выбежал за дверь, а Доран все бил, снова и снова. Кровь и жилы размазались по неровным камням. Наконец, он бросил лекаря, и тот рухнул, половина его мозга растеклась по стене.

Я в ужасе воззрился на сына. Кровавые руны у него на груди вспыхивали в жутком ритме. Пылали ярче свечей, горевших в зале.

– Идем, отец, – сказал он, взял меня за руку и с силой сжал ее. – Нельзя терять времени, впереди долгий путь.