Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-2". Компиляция. Книги 1-24 (СИ)"

Автор книги: Марта Уэллс

Соавторы: Ребекка Куанг,Замиль Ахтар,Дженн Лайонс,Марк-Уве Клинг
сообщить о нарушении

Текущая страница: 190 (всего у книги 336 страниц)

– Хорошо, – сказала я, переводя взгляд с Сади на Селену и обратно. В конечном счете Сади меня покинула, а Селена сохранила верность до конца. На этом и следует основать решение. – Сади. Я напишу руну ее кровью.

Глаза Сади округлились:

– Нет. Если из-за этого погибнут миллионы.

Ее губы сомкнулись, их мгновенно сшила нить, так что Сади не могла издать ни звука. Веревка связала ей и руки, а какая-то сила бросила на колени.

Марот подошел ко мне и вложил кинжал в руку.

– Превосходный выбор, – сказал он. – Эта земля сполна напьется ее звездной кровью.

Черная нить зашила также губы Селены и Сиры и связала им руки, а магия Марота швырнула их на колени. Только я осталась стоять, а мой сын подвывал на руках у Марота.

Возможно, это и было правосудие. Ну или то, что похоже на него. Если эта земля не будет принадлежать Потомкам, то пусть не достается никому. Пусть лучше она будет навеки проклята.

– Когда все будет кончено, ты сделаешь кое-что для меня? – спросила я. – Увези нас с сыном как можно дальше отсюда. Далеко-далеко.

– Конечно. Ты будешь мирно жить вместе с сыном на земле за морскими туманами, где растет росянка.

Правдиво ли его обещание? А был ли у меня выбор? Я подошла к Сади. Она уставилась на меня, вытаращив глаза. Лучше побыстрее перерезать ей горло. Так убивают козу, чтобы та не успела испытать предсмертного ужаса.

Я наклонилась и приставила клинок к ее шее. Посмотрела на Сиру и Селену, которые в ужасе наблюдали, как она вот-вот умрет. Как же мы в итоге оказались слабы, нам пришлось плясать под дудку какого-то мерзкого ангела. Как грустно, что собственная богиня нас не спасла, не защитила свою землю. Она бросила меня на произвол судьбы, как и Потомков. Но сегодня чья-то кровь смешается с почвой.

Правда в том, что мы и не заслуживаем спасения. Марот был прав… Мы просто лицемеры, ведущие других на смерть ради собственных эгоистичных побуждений. Какое мне дело до того, что миллионы захлебнутся в крови, если мой сын будет жить?

Кинжал задрожал, прикоснувшись к коже Сади. Я схватила себя за запястье, чтобы рука не тряслась. По щекам Сади на землю капали слезы. А я колебалась, не сумев избавить ее от ужасного ожидания. Но она не должна больше страдать. Я закрыла глаза и полоснула кинжалом по горлу.

Однако почувствовала ее дрожь. А моя рука. Она онемела, словно… замерзла.

Я открыла глаза. Моя рука была скована льдом. Через секунду гул пескопадов превратился в визг, и песок тоже замерз прямо в воздухе.

А Марот злобно уставился на кого-то за моей спиной. Я обернулась и увидела его. Маг Кева стоял, вытянув руки и указывая пальцами вперед.

– Вот, значит, как, – произнес Марот. – Кто-то все-таки присматривает за этой землей. Пытать маленьких девочек мне уже поднадоело. – Но ты, – хихикнул он, – ты доставишь мне немало острых ощущений.

32. Сира

Да, все произошло совсем не так, как планировалось. Вдруг явился Марот. Кева тоже появился неожиданно, но он здесь, благодарение Лат, и приказывает джиннам заморозить песок.

Впрочем, для моего видящего звезды глаза эти джинны выглядели облаками дыма без огня, безликими и лишенными конечностей. Кева им указывал, и они устремлялись в том направлении. Один пронесся сквозь руку Зедры прежде, чем она успела вонзить кинжал в горло девушки-кармазийки. Другой, более крупный, кружась как торнадо, промчался через водопады песка, обращая их в иней. И теперь джинны направлялись к Мароту.

Я дрожала от ужаса перед холодом. Его я ненавидела больше нитей, стянувших мои руки и губы, даже больше сокрушительного давления, которое удерживало меня на коленях. Когда дымный ледяной джинн свернул в сторону от Марота и устремился ко мне, я испугалась, что он насмерть меня заморозит. Может быть, Кева собрался выполнить свое обещание.

Вместо этого из кружащего облака вынырнула дымная рука, ухватила мои запястья и разорвала связывающие их нити. Палец на руке джинна обратился в крошечный клинок и скользнул поперек моих губ, разрезая нити, но не задев меня.

Почему я? Чем я могу помочь? Когда я схватила Зедру за руку и взмолилась, чтобы Марот умер, ничего не вышло. Дневные звезды не запоют – так сказал Марот?

Мне и правда нужен партнер, который меня любит? Но меж этих стен замороженного песка все меня ненавидели.

Гулкий голос Марота шел отовсюду:

– Кева, ты не сможешь победить меня силами, которые я сам передал. Боюсь, тут тебе понадобится кто-то повыше.

Кева явно не годился в партнеры – он испытывал отвращение к моему видящему звезды глазу и был занят преследованием Марота и командованием своими джиннами. Значит… мне нужен Эше или Пашанг. Тогда я должна выбраться из этого ада.

Извивающиеся джинны окружили Марота. Он как будто… распространялся, его руки и ноги змеились как корни, голова раскачивалась и раздувалась, а глаза выпирали из орбит с головы на удлиняющейся шее.

Ледяной джинн накинулся на него, заморозил трясущиеся конечности. Значит, мы победили?

Я пнула застывший песчаный поток, но не расколола лед, лишь едва не сломала ногу. Мне был нужен огонь.

Марот застывал, джинн скользил сквозь контуры его распростертого тела, а я бросилась к Зедре, стоявшей на песке на коленях, связанной, как была я. Ее правая рука, погруженная в лед, застыла и посинела. Я разрезала нить, связывавшую ее руки, кинжалом, который припрятала на случай, если Зедра попытается меня убить, но оставила ее губы зашитыми.

– Можешь вызвать огонь? – спросила я у нее.

Она кивнула и указала на Селену. Зачем? Я помогла Зедре подняться, и мы подбежали к Селене. Опустившись на колени, я разрезала ее путы. Потом Зедра выхватила у меня кинжал, уколола палец Селены и капнула на лезвие кровью. Девушка вздрогнула, но не могла вскрикнуть из-за стянутых губ. Зедра начертила кровавую руну на плоскости клинка.

Она не засветилась, в отличие от тех, что рисовал Эше. Зедра взволнованно указала на свои губы. Ну конечно, ей нужно произнести заклинание.

Я схватила голову Зедры и приставила клинок ей к лицу, ощущая, что могу выколоть ей глаз, если захочу. Могу сравнять счет. Вместо этого я провела клинком по ее рту. Она ахнула и сплюнула кровь. Мой клинок оставил кровавую рану у нее на губах, но она, не возмущаясь, зашептала свои слова.

Кровавая руна на клинке засветилась. Я передала кинжал Зедре, и мы втроем побежали к ближайшему мерзлому потоку песка. Она замахнулась кинжалом, и с острия на стену льда сорвался огонь. Лед с шипением раскололся, в воздух стал подниматься холодный пар. Зедра снова и снова замахивалась клинком, пока огонь не прожег большую дыру в замерзшем песке.

– Давай, дорогая, – сказала она Селене на сирмянском.

Селена нырнула внутрь, спасаясь от монстра за нашими спинами. Но Зедра… она побежала к Мароту. Может быть, хотела забрать своего сына. Я в последний раз обернулась.

Джинны Кевы вились сквозь вытянутые, похожие на корни конечности Марота, его торчащую шею, даже через прорастающие глазные яблоки, напоминавшие мешочки с паучьими яйцами. Они почти полностью покрыли Марота льдом. Но возможно ли так легко заморозить бога?

Сади стояла позади Кевы, держа на руках младенца Селука. Зедра только что добралась до них. Вероятно, такому могущественному магу, как Кева, моя помощь не требовалась, и мне стоит сосредоточиться на собственной безопасности. Добираться до Эше и Пашанга.

Я пригнулась и последовала за Селеной в пылающую дыру, не боясь окружавших ее языков пламени.

Прямо на меня несся всадник! Я перекатилась по песку, и он вместе с другими гулямами проскакал мимо, боевые кличи наполнили воздух. Что здесь происходит, джинн их забери?

Я поднялась на колени. Множество гулямов с копьями и аркебузами атаковали нечто похожее на шеренгу йотридов, стреляющих в ответ стрелами и пулями. Как продраться через все это к Эше и Пашангу?

Я отшатнулась, и стрела упала туда, где я только что находилась. Гулямы шли в атаку прямо передо мной, и в любую секунду в меня могла попасть случайная стрела йотридов, голову могла найти пуля, или конный гулям мог меня затоптать.

Нужно добираться до йотридов, пока гулямы не схватили и не убили меня. Я поднялась на ноги: а куда исчезла Селена? Может быть, она позади, ближе к строю гулямов, там ей безопаснее. Мне о ней беспокоиться некогда. Смерть схватила меня, и я должна выбраться, должна идти дальше.

Под дождем стрел я побежала туда, где сражались йотриды и гулямы. Раздались выстрелы, крик и звон стали. Всадники метали копья, сбрасывали друг друга с коней и швыряли бомбы, от которых разлетались кишки и клочья обугленных тел. Я не могла отследить каждую опасность. Сердце жег дикий страх – это был кошмар, слишком жуткий для правды. Я пригнулась ниже и поползла вперед, ощущая запах серы в наполненном песком воздухе.

Позади меня застучали копыта. Обернувшись, я увидела гуляма в ослепительных доспехах, несущегося в бой с копьем наперевес. Тогда я поднялась в полный рост и побежала на едва гнущихся от страха ногах. Я переступила через трясущегося коня с рваной раной от удара копьем, обошла гуляма, который пытался выдернуть стрелу из собственной шеи, и полумертвого йотрида с мольбой на пересохших губах.

Йотриды атаковали слева, справа и спереди, окружая меня и приближающегося гуляма, всюду были острия мечей, летели стрелы и пули. Я почувствовала вкус смерти. Неужели это конец?

Вот он! Я увидела Пашанга на бархане, прямо за атакующими йотридами. Он сидел верхом на кобыле, и Эше был с ним рядом. И я со всех ног побежала мимо мчащихся всадников. Меня гнали страх и надежда, и я больше не думала о смерти, боли и разложении. Они оба меня заметили – когда, глядя на поле битвы, они увидели меня, их глаза загорелись. Они поскакали ко мне вниз с бархана, сквозь море дерущихся всадников. Я должна…

Чьи-то руки поймали меня, сжали шею, а потом грудь и забросили на скачущую лошадь. Всадник усадил меня на седло и притиснул к своим доспехам так, что я ничего не видела, а мое лицо царапала его золоченая кольчуга. Потом он закричал, натянул поводья, разворачивая лошадь, чтобы снова атаковать. Меня захватили! Гулямы.

Я попробовала взглянуть вверх, но крепкая рука всадника придавливала мое лицо к кольчуге, а мои ноги неуклюже свисали с седла. Лошадь прыгнула, я закричала и прикусила язык.

Его жесткая рука стиснула мою шею, и я не могла ни дышать, ни думать. Кровь с языка лилась в трахею, а крепкая хватка не давала откашляться. Я захлебывалась собственной кровью. Мои ноги онемели и покрылись синяками от ударов о бока несущейся лошади.

Всадник остановился, резко рванув поводья, ухватил меня за ворот и швырнул так, что я пролетела по воздуху. Я ударилась о твердую землю, спину ожгла боль. Я закашлялась кровью и моргала, глядя на небо и на множество гулямов в золоченых доспехах. В каждой кости билась невыносимая боль.

Всадник, захвативший меня, спрыгнул с лошади, бросил наземь золотой шлем и вцепился в мой воротник. Он поднял меня на ноги, хотя я не могла стоять. Ударил меня покалеченной рукой, разодрав мне щеку, и я выплюнула окровавленный зуб.

– Что ты сделала с Зедрой? – выкрикнул гулям.

Я все моргала, пока не различила Като, его лицо пылало от ярости.

– Я не… – едва смогла простонать я.

– Проклятая колдунья! Я не должен был даже подпускать тебя к ней!

Он обнажил ятаган и поднял его.

– Зедра приказала не трогать ее! – раздался голос Селены. – Она пробилась сквозь толпу гулямов и толкнула Като, даже не сдвинув его с места. Она встала между нами, размахивая руками: – Только тронь ее, Зедра тебе этого не простит!

Слева возвышалась стена замороженного песка, отделяя от поля битвы. Даже в нынешнем измученном состоянии я понимала, что Като отправил своих гулямов за эти пески, атаковать йотридов, решив, будто мы создали эту стену, чтобы удержать Зедру.

– Кто-нибудь понимает, что она говорит? – спросил Като гулямов. Он, похоже, не понимал по-сирмянски.

Один из воинов перевел. Като взвыл от огорчения и убрал саблю в ножны. Он не мог пойти против воли Зедры, хотя вряд ли она желала мне чего-нибудь, кроме смерти.

– Зедра там, внутри, – прошептала я, глотая кровь. – Но не из-за нас. Это сделал ангел. Поверьте мне.

– Ангел? – Като сплюнул на землю. – Мы все видели его над Костаной, с огромными крыльями и мечом. И в конце концов Лат разбила его на тысячу тысяч кусков. То же самое будет здесь. Мы боимся не ангелов, только людей.

Пешие гулямы с аркебузами наперевес неслись к нашим позициям. Мешанина грохота стали и боевых криков приближалась к нам. Вероятно, йотриды жестко сопротивлялись. Может быть, они идут освобождать меня?

Като поднял меня за шиворот, стиснул потные пальцы на моей шее.

– Как нам вернуть Зедру?

– Мне нужно помолиться. – Я закашлялась от крови и боли. – Я могу умолить о смерти этого ангела. На мои молитвы всегда есть ответ, но мне нужен добровольный партнер. Кто-нибудь, кто… кто любит меня.

Сказав эти слова, я наконец поняла. В тот холодный день в Пустоши, когда мы с братом кутались в побитое молью одеяло и наши животы были наполнены воздухом, я взяла его за руку. И я молилась, чтобы отец остался жив и вернулся, чтобы наши животы были полны, а холод закончился. Тогда все исполнилось. Быть может, я соединяла звезды дольше, чем знаю об этом?

– Кто станет любить тебя, кроме такого же монстра? – рявкнул Като.

– Прекрати это, – с трудом прошептала я, превозмогая боль в горле. – Останови атаку.

– Атаку? Да это вы на нас нападаете! – он указал на стрелы, усеивающие землю вокруг.

Выходит, идущие вперед гулямы лишь защищались от града стрел. Пашанг пытался воспользоваться появлением Марота и стенами из песка как преимуществом. Разумно.

– Я могу помочь. Но мне нужен…

Като швырнул меня наземь. Какая-то кость, уже раньше сломанная, пронзила мышцы спины, я вскрикнула и задохнулась от боли.

– Их там слишком много. Мы все погибнем. – Като оглянулся. – Эй ты, Лучник Ока! – он указал на кого-то, выглядящего смутным белым пятном. – Отправь Пашангу послание. Скажи, что у меня его сука и что я размажу ее кишки по этой проклятой земле, если он не остановит атаку.

Даже страдая от боли, я жаждала знать, что там, за песчаными стенами. Кева победил? Но я понимала, насколько это непросто. Марот не казался встревоженным из-за появления Кевы, и это ужасало меня куда сильнее, чем Като.

Меня поочередно терзали онемение и тошнотворная боль. Судьба хуже смерти. Возможно, это она?

Селена опустилась на колени рядом со мной, своим кафтаном стерла кровь с моих губ.

– Наверное, тебе не стоит мне помогать, – произнесла я. – Им это не понравится.

Она покачала головой и улыбнулась порезанными губами:

– Они не понимают. Не знают, как ты важна.

– Важна?

Ее улыбка казалась… слишком счастливой. Не время сейчас улыбаться так, словно тебя только что поцеловал принц.

Гром копыт йотридской конницы сотряс воздух. Зазвенела сталь, засвистели стрелы и загрохотали выстрелы. Йотриды врезались в строй гулямов, и воины сцепились в схватке. В таком порыве йотриды должны победить, и скоро.

– Мы здесь оказались по какой-то причине, – взволнованно произнесла Селена, – нас привел Марот, один из Двенадцати. Мы не должны сомневаться в его действиях. Все происходит по его замыслу.

Это было бессмысленно. Хуже того, это меня пугало.

– Он же намеревался убить тебя. И я видела, как ты боялась!

– Потому что моя вера слаба, несмотря на все, что я видела. Я не хотела умирать. Но недостаточно даже самой твердой веры, чтобы войти в рай. Только дело, только служение спасет меня. Когда мы сюда ехали, Марот сказал, что ты – ключ ко всему. Он сказал, что я никогда не вернусь домой, что умру на востоке и, пока я жива, должна служить тебе.

Для чего он сказал такое Селене? Он пытался ее обмануть, как меня и Зедру? Зачем?

Воздух вдруг раскололся от столба света, вырвавшегося из-за песчаной стены, высотой до самого неба. Он пылал так, будто на нас обрушилось солнце, и я почти перестала видеть, когда он ударил мне в глаза. Вопли сражающихся у песчаной стены йотридов и гулямов, оборвались, словно их разом уничтожили.

Когда я открыла глаза, песчаная стена исчезла – растаяла от взрыва света. Место, где она только что была, окружали обугленные трупы лошадей и людей и черный песок.

Прежде чем я успела осознать случившееся, Като подбежал ко мне и схватил. Он перекинул меня через плечо, как газель на охоте, вскочил на лошадь, а потом усадил меня перед собой. Като пнул лошадь, и она понесла меня прочь от моих надежд. На сей раз мой пах правильно расположился в седле, так что хоть оно меня не било. Но спине, еще кричавшей от боли, это не помогло. Я пыталась разглядеть Зедру, или Кеву, или хотя бы Марота, но все застилал дым, а мы неслись прочь. Прочь от йотридов, которые появились из дыма и бросились за нами в погоню, так бесстрашно, несмотря… несмотря на нечто огромное в небе, крылатое и чудовищное.

В дымке я не могла видеть ясно, но ангел преобразился. Голова его была в облаке, ноги с гору величиной нависали над землей, крылья хлопали с грохотом, заглушающим шум битвы.

Но сейчас меня беспокоила земная проблема. Нельзя дать Като увезти меня. Я не буду пленницей, ни его, ни чьей-то еще. Я глубоко вдохнула, затем дернулась вперед и головой ударила его в подбородок. Он вскрикнул и ослабил хватку. Я скользнула в сторону, свалилась с лошади и.

Ударилась о песок. От толчка меня подбросило в воздух, я опять ударилась и покатилась по земле, изо рта лилась кровь, кости выли и хрустели, и повсюду мерцали звезды. Атакующие конники едва не затоптали меня, их копыта швыряли песок мне в лицо, но зато это были йотриды.

Наконец я остановилась и перекатилась на живот, чтобы видеть, от кого они убегают – это был летящий гигант с сотнями хлопающих черных и золотых крыльев. Лицо чудища было все в ячейках глазных мешков, они нависали друг над другом, и каждый смотрел в свою сторону. Все семнадцать щупалец сжимали мечи, клинки сверкали как цветные кристаллы – синим, красным, зеленым и множеством промежуточных оттенков. Неужели этот ангел и есть Марот в его подлинном и полном обличье?

А напротив Марота в небе возвышалась Марада, султанша племени маридов. Три ее головы казались ужасающе человеческими и более устрашающими, чем извивающиеся змеи, составлявшие ее тело. Ледяным дыханием Марада ударила в крылатого ангела, но тот даже не дрогнул.

Три меча, все с кристально-красными клинками, выскользнули из щупалец Марота и пронзили тело Марады. А потом Марот со скоростью колибри замахал крыльями, подлетел и ударил Мараду в шею. Струя воздуха раздвинула облака, и отрубленная голова, прочертив по небу кровавую полосу, разорвалась в черном облаке дыма.

У Селены, наверное, голова закружилась при виде того, как сражается ее ангел. Даже для меня в этом было что-то волшебное. Это… успокаивало… Ведь что бы я ни сделала, я никогда не была столь ужасной, как эти джинн и ангел, сражающиеся в небе. Раз такое существовало, если мы могли быть свидетелями подобных событий, попадая под их влияние, значит, все не только на нашей совести, мы же муравьи в сравнении с ними.

Или, может быть, это боль, разбитыми колоколами звеневшая в каждой кости моего тела, ввергла меня в одурь спутанных мыслей. Но не важно, если это конец – значит, я умру, глядя на чудеса.

Надо мной нависли тени знакомых людей. Пашанг и Эше опустились рядом.

– Ты можешь идти? – спросил Пашанг, выводя меня из оцепенения.

Мне не удалось даже покачать головой.

– Целителя! Найдите целителя! – крикнул Эше. – Мои кровавые руны не могут починить сломанные кости!

– Мы должны… помочь Кеве. – Я не знала, издала ли хоть звук. Пашанг и Эше приблизили уши к моему лицу. – Помогите Кеве убить Марота, – сказала я.

По небу прокатился вой, как при рождении и смерти тысячи демонов. Еще одна голова Марады отлетела в сторону, забрызгала облака кровью, а потом испарилась как дым, устремившись к земле.

– Что за адская штука там болтается? – спросил Эше.

Ну конечно, он же не видел Мараду. Он видел только Марота. По какой-то причине ангел вышел из-за покрова, а джинн – нет.

– Там еще что-то есть, – ответил Пашанг. – Если прищуриться, можно видеть его контур на фоне неба.

Он просунул руку мне под спину. У меня от боли замелькали звезды перед глазами. Я вскрикнула, и Пашанг меня отпустил.

– Возьми… мою руку, – пробормотала я, обращаясь к кому-то из них. – Кажется… я наконец поняла, как это работает. Мы должны… молиться.

Эше покачал головой, словно гневаясь, что я даже предлагаю такое:

– Нет. Нужно положить тебя на носилки и уходить отсюда.

Топот приближавшихся лошадей укачивал, я едва не заснула. Почему йотриды теперь скачут прочь от гулямов, которых разбили? Что за джинн мог заставить их бежать от врагов-людей к врагу-ангелу?

Что это, улюлюканье? Оно усиливалось бесконечным грохотом скачки и пронзительным ритмом, которым славились гулямы.

А тем временем цепкое щупальце Марота обвило последнюю голову Мариды, оторвало ее и отбросило на сотню миль. Тело султанши джиннов обратилось в кровь и дым. Неужели Марот победил? И все кончено?

Я закашлялась кровью и слюной. Улюлюканье гулямов усилилось и теперь неслось отовсюду. Като говорил, что они не боятся ангелов, но похоже, они и нас не боятся. Мрачный взгляд Пашанга сказал мне, что они окружили нас. Мы проигрываем. Их подкрепление прибыло, а наши силгизы еще в нескольких днях пути.

В небе над Маротом появилась дыра, сквозь которую виднелось черное звездное небо. И оттуда спустилась женщина со сверкающими сине-зелеными павлиньими крыльями, держащая в руках скипетр. Ее длинные черные волосы напомнили мне о матери, какой я ее в последний раз видела восемь лет назад. Более того, сам вид этой женщины смягчил мою боль.

Лат с павлиньими крыльями, держащая величественный золотой скипетр, – так Пашанг описывал свое третье видение. Это в самом деле она? Богиня?

Она направила на Марота скипетр, излучавший ослепительное свечение, которое стало целительным бальзамом для моей боли, надеждой со звездных небес, ореолом чистого света и навевало приятные воспоминания, может быть, и не мои.

Ангел превратился в кристалл и взорвался, волны крика сотрясли воздух, а останки разлетелись во все стороны и просыпались на нас бескровным градом чистых и сияющих бриллиантов. Даже внутренности у божества прекрасны.

Но, во имя Лат, означало ли это, что Марот теперь мертв? Она уничтожила его так легко, как могла лишь подлинная богиня.

После гибели ангела гулямы только заулюлюкали громче. Прав был Като, так здесь и произошло. Эше, Пашанг и я наблюдали, разинув рты. Мне казалось, теперь все мы можем ее видеть. Наконец-то Лат явила себя.

– Это же мое последнее видение, – восторженно произнес Пашанг. – Это… это Она.

– Это правда Лат? – спросила я, еще раз содрогнувшись от пронизывающей боли в разбитой спине.

Пашанг взял мою руку:

– Давай помолимся. Ради этого все и было.

Эше разъединил наши сцепленные руки.

– Она же убила ангела. Не о чем больше молиться!

– Эше прав, – согласилась я. – Думаю, с меня хватит.

Пашанг ударил кулаком по песку:

– Чего хватит, жизни? Гулямы намерены уничтожить нас. Почему бы вместо этого не вознестись?

Вознестись? Это слово отчего-то казалось таким… соблазнительным. Вознестись, стать выше всей этой крови и смерти. Посмеяться над стрелами, которые посылают в нас люди, как будто мы – облака. Быть как джинны… как ангелы… даже как боги.

Пашанг протянул руку. Я потянулась к ней, но Эше ее оттолкнул.

– Лучше умереть, – сказал Эше. – Разве ты не помнишь, Сира? Марот дал тебе способность соединять звезды, чтобы вы с Зедрой могли нести беды. Ты не должна использовать этот дар, и особенно в таком отчаянии!

Пашанг глянул ему в лицо:

– Мы идем по пути, которого тебе никогда не понять. Я здесь для того, чтобы убрать препятствия на этом пути. Я неплохо к тебе отношусь, Эше, но тебе лучше не становиться одним из них. Есть только один вариант – поражение либо окончательная победа.

Победа. Я хотела ее. И как я могла позволить нам проиграть сейчас, когда мы от нее так близко?

На нас дождем посыпались стрелы. Всюду с бесконечным, душераздирающим предсмертным криком падали йотриды. Некоторые атаковали окружающих гулямов, может быть, вопреки здравому смыслу надеясь вырваться. Но, учитывая, что крики гулямов раздавались со всех сторон, йотридов могли спасти разве что крылья.

– Не сдаваться! – призвал Пашанг. – Сражайтесь, пока пески не выпьют всю вашу кровь!

Мы оказались среди моря умирающих лошадей и людей. В океане песка, крови и страха. Непрерывно летели стрелы. Йотриды подбежали к нам и подняли над нашими головами щиты, закрывая солнце и небо. По щитам колотили падающие на них стрелы.

Пашанг в третий раз протянул руку:

– Возьми меня за руку, Сира. Мы можем лечь под этот песок или подняться к облакам.

Эше рухнул на землю – стрела ударила ему в ногу.

– Не делай этого, Сира! Есть судьба хуже смерти!

Судьба хуже смерти. Это и есть наш путь? Но я не могла согласиться. Нет судьбы хуже смерти, хуже, чем обратиться в ничто. Пока есть жизнь, есть надежда.

А тебя, Эше, я никогда не дам в обиду.

Атакующие со всех сторон гулямы прекратили кричать и улюлюкать. Звуки терзали меня – разрывы бомб, гибнущие лошади, гул выстрелов и хрипы посреди скрежета стали, последние крики жизни. Еще хуже были запахи гнили, желчи и серы, дух поражения. Но я ничего не могла поделать, я лежала, и вопящая боль в спине не давала пошевелиться.

Как бы ни была мучительна боль, я не выберу смерть. Я вспомнила жгучую печаль того дня, когда из юрты в Пустоши меня везли в новый дом, и ту леденящую бездну, когда я прощалась с братом и Тамазом, когда плакала в каком-то храме Зелтурии. Да, я желала смерти, но это было, когда я в бессилии зависела от чужих обещаний. А теперь, с молитвой, я все могу изменить.

Вместо того чтобы вести своих людей в адский последний бой, Пашанг оставался здесь, стоял на коленях рядом со мной.

– Судьба хуже смерти, – повторил он. – Да, дела уже совсем плохи. Может быть, Эше прав. Давай просто умрем.

Я каким-то чудом отчетливо слышала его речь, как звон колокола среди всей этой какофонии ужаса. Безнадежная речь. Даже грозный каган Пашанг потерял решимость и превратился из мужчины в мальчика, когда петля затянулась.

Все вокруг заливала кровь – гулямы начали яростную резню. Но каким-то образом, непонятно откуда, я почувствовала запах цветов.

Эше скрючился со мной рядом, пытаясь держаться ниже.

– Жаль, что нет маковых зерен.

Как печально сдаваться. Добровольно идти на смерть из-за чужих интересов. Зедра победила, но только потому, что мы выбрали поражение.

Совсем рядом со мной рухнула лошадь, раненная просвистевшей пулей. Всадник врезался в Эше и перекатился через него. Обмочился в шаровары и уткнулся в песок залитым кровью лицом, ожидая смерти. Наши защитники падали один за другим, сраженные пулями.

Пашанг тоже ожидал смерти и не молился. Он взглянул на меня, а я на него. Вознестись… теперь это звучало намного лучше.

Я схватила его за руку. Он напомнил мне мальчика из старых воспоминаний, когда он упал в яму и сломал ногу. Только я тогда помогла ему выбраться и обработала рану. Шепотом я назвала его так, как в те дни, когда мы были детьми, и мы оба улыбнулись.

Мы вдвоем молились под темным и смутным небом. Мы молились о жизни. О свободе. Мы молились о победе и доме.

Звезды вспыхнули и поплыли над моим телом как рой светлячков. Я соединяла их мерцание, втягивая их орбиты одна в другую. Над моей головой, сбоку и над животом. А последняя звезда была цвета крови, я коснулась ее, и она закричала.

Толпа обезумевших гулямов уже нависала над нами, к нам тянулись аркебузы, ятаганы и копья, а небо приобрело цвет ржавчины.

И вдруг оно разорвалось как холст. Из разрыва высунулась жилистая ладонь, а за ней – покрытая глазами рука. Она ухватила женщину с павлиньими крыльями. Та задергалась и уронила свой скипетр, приземлившийся где-то далеко. Глаза на руке моргали и меняли направление взгляда сотню раз за секунду, а зрачки постоянно меняли цвет. А потом рука раздавила женщину. Сжала так, что та разорвалась кровавыми клочьями.

Окровавленные пальцы начертили что-то на облаке. Это напоминало дерево. Мы с Эше наблюдали происходящее с ужасом. Пашанг – с восторгом. Кровавая руна засветилась, и рука скрылась в трещине.

Надвигающихся на нас гулямов разрывало, головы разлетались, как кровавое извержение вулкана. Воздух наполнился смрадом желчи, вокруг нас разлились реки внутренностей. Что это? О чем я молилась? И вот это – победа? Это – вознесение?

– Как я был не прав, – рассмеялся Пашанг, весь залитый кровью. – Это лучше, гораздо лучше, чем смерть!

И громом ударила мысль: это я сейчас убила богиню?