Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-2". Компиляция. Книги 1-24 (СИ)"

Автор книги: Марта Уэллс

Соавторы: Ребекка Куанг,Замиль Ахтар,Дженн Лайонс,Марк-Уве Клинг
сообщить о нарушении

Текущая страница: 147 (всего у книги 336 страниц)

18. Михей

Говорят, богиня создала мир за семь дней, но результат ее испугал. Там царил полный хаос без всяких правил. И тогда богиня создала ангелов, чтобы обуздать этот мир и подчинить закону. А затем, словно из-за стыда, уничтожила себя и прекратила существовать.

В отсутствие создателя ангелы пришли в отчаяние. Те, кто решил бороться с хаосом, стали Двенадцатью и назначили Архангела главным. А те, кто объявил своим господином хаос, посчитав его неизбежным концом, испили из чаши тьмы и стали Падшими.

Отец рассказывал мне эту историю в те ночи, когда я не мог заснуть. Он наливал мне кружку молока с медом, разжигал огонь и рассказывал истории об ангелах и их испытаниях. С самого начала добро и зло, порядок и хаос ясно различались, и мы все должны выбирать. Он очень любил меня и хотел, чтобы я сделал правильный выбор.

Но в мире царит хаос. Я узнал об этом в тот день, когда наемники местного лорда подожгли наш постоялый двор, закололи моего отца зазубренным кинжалом и украли золото, которое он копил всю жизнь, потому что лорд решил, что он недоплачивает налоги. За год до этого я потерял Элли, и теперь в моем сердце был только гнев.

Но гнев превращает все в хаос, только если позволить ему выбирать. Под руководством ангелов гнев можно обратить на святую цель. Именно в это я верил. Все завоевания, убийства и победы были во имя Архангела – ярость, преобразованная в поклонение.

Но во что может превратиться тьма? Что может создать мать хаоса?

За моим окном щебетали птицы. Большой дронго сидел на подоконнике, как будто мы были старыми друзьями. Его черные перья гармонировали с металлическим блеском моей новой правой руки – такой же черной, как тьма Лабиринта. А внутри руки было тепло. Но не жизни, а смерти, уничтожения, всепоглощающего хаоса.

Ангельский цветок, подаренный мне патриархом, засох на подоконнике. Его белые луковицы стали серыми как пепел. Сладкий аромат исчез.

Мне не составило труда встать с постели. Я растягивал дремлющие мышцы и кости и повторял упражнения, которым научился, когда вступил в Черный легион, через несколько месяцев после убийства отца. Потянуться вверх и в стороны. Потянуться к пальцам ног. Попрыгать и развести руки и ноги в стороны двадцать раз. Опуститься на живот и отжаться на руках.

Руки. Как хорошо снова иметь локти и кисти. Все работало как надо. Я двигался быстрее и был крепче, чем когда-либо. Если такова сила тьмы, сила хаоса, то, быть может, отец всю жизнь заблуждался.

Кто-то заколотил по двери.

– Ломайте!

Ворвался Беррин, с его кустистых бровей капал пот.

– Нужно отнести его к…

Увидев меня стоящим и с двумя руками, он онемел. Паладины за его спиной держали носилки. И еще больше паладинов ждали в коридоре, с аркебузами и мечами. Все они смотрели на меня, как на Падшего ангела. По лицу Беррина расползлась улыбка, и он разразился смехом.

Я тоже засмеялся, а потом обнял своего самого преданного помощника. Своей новой рукой из черного металла.

– Ну и как тебе? – спросил я.

– Горячая. – Он отпрянул, словно моя рука была печкой. – Это… работа Джауза?

– Нет, Беррин. Это не что иное, как чудо Архангела.

Беррин пропел хвалу Архангелу. А потом раздул щеки и посерьезнел.

– Прибывает император Иосиас со своей армией. Он объявил тебя еретиком и врагом империи, повелел всем этосианам и верным крестесцам призвать тебя к ответу и открыть для него городские ворота.

– И кто меня предал?

– Патриарх беспрестанно повторяет на проповедях, что долг каждого – повиноваться императору.

– А кто еще?

Губы Беррина задрожали.

– Похоже, Зоси перешел на его сторону.

– Нет, он бы никогда…

– Его сестры, Михей. Ты сам настоял выдать их замуж за придворных императора. Император особо отметил их в своем указе, чтобы напомнить Зоси о своей власти над ними. Зоси не может противостоять императору, не поставив родных под удар.

– И ты считаешь, это оправдывает предательство?

– Ни малейшим образом. Но в любом случае мы должны уходить. Император всего в дне пути от стен. Я изо всех сил старался сохранить верность войск, но этого было недостаточно.

– Как все это могло случиться за одну ночь?

– Великий магистр… – Беррин покачал головой, и в его круглых глазах мелькнула жалость. – Ты проспал двенадцать ночей. Хорошо, что не дольше, иначе было бы поздно.

Я засмеялся. Двенадцать ночей мирного сна, несомненно, подарок от того, кто дал мне эту руку.

– Это мой город. Я завоевал его кровью и душами. Идем в тронный зал и посмотрим, кто отважится бросить мне вызов.

Я сбросил халат и пошел обнаженным. На мышцах ног, рук и груди была натянута упругая, сияющая кожа. Тело больше походило на камень, чем на плоть, твердое и точеное. Пусть все увидят, что Великий магистр цел, невредим – и силен.

Тронный зал пустовал. Его переделка, чтобы он соответствовал святому замыслу, была завершена лишь частично. Чистый белый и пурпурный заменили кричащее золото, а на стенах мастера нарисовали ангелов. Трон был по-прежнему золотым, в точности тем же, что и при шахе. Я удобно устроился на шелковистой кушетке.

– Откройте ворота дворца, – велел я. – Пусть любой, кто хочет присягнуть мне или бросить вызов, свободно входит через золотые ворота.

На пухлом лице Беррина отразились беспокойство и смятение, а брови не знали, в какую сторону двигаться.

– Великий магистр, если мы это сделаем, дворец наводнят верные императору паладины.

– Вот и хорошо. Пошли императору гонца с требованием, чтобы он признал мой брак с его дочерью, объявил меня наследником и вернулся в Гиперион.

Я откинулся на кушетке. Прикосновение золотистого шелка ласкало голую спину.

– Где моя жена?

– Прячется на Ангельском холме, с патриархом.

– А Джауз?

– Вроде собирался взять корабль и отплыть в Шелковые земли.

– Позаботься о том, чтобы все знали – я цел и невредим и сижу на троне. И окружи Ангельский холм. Я позволю каждому самому решать свою судьбу.

Час спустя прибыл Джауз с механиками из Шелковых земель. Усач упал на колени.

– Твоя рука, – сказал он. – Но как?

– Благодаря милосердию ангела, в которого ты не веришь, – солгал я. – Подойди пощупай ее.

Джауз медленно приблизился, как ко спящему льву. Провел по черному металлу моей руки и отдернул пальцы.

– Горячая. Ты можешь ею двигать?

Я взмахнул рукой, поднял ее и пошевелил пальцами. По ощущениям, рука ни капли не отличалась от той, которую отсекла Элли. Видимо, она наделила меня новой рукой, считая, что задолжала.

Эта мысль пронзила меня, словно молнией. Ведь я убил девушку, которая отсекла мне руку, и, если это была Элли, значит, я убил Элли. Такого не может быть. Я никогда не задул бы самый драгоценный свет, когда-либо озарявший мою жизнь. Наверное, мои воспоминания спутались из-за всех ужасов, которые я испытал.

– На Востоке мы считаем вас варварами, – сказал Джауз, прервав мои мысли в самый нужный момент. – И все же я никогда не видел механическую руку, которая была бы настолько… живой. Твои ангелы воистину великие.

– Не отказывайся от своего Колеса так быстро. Сначала нужно разделаться с теми, кто меня предал.

И тут я осознал, что с Джаузом нет его жены, рыжеволосой горячей бестии.

– А где твоя жена? – спросил я.

Он поморщился, словно мои слова причинили ему боль.

– В суматохе, когда бежали к причалу, мы разделились. Я послал людей на поиски.

– Будет нетрудно отыскать женщину вроде нее. Не расстраивайся: я уверен, что вы воссоединитесь.

– Расстраиваться? – проревел Джауз и разразился бурным смехом. – Михей Железный, единственный человек, который нашел применение моим талантам, снова сидит на троне. Да я не был так счастлив с тех пор, как ты расплавил проклятую статую!

Мы с Джаузом по-дружески засмеялись. Он занял место слева от золотого трона.

Приходили и уходили паладины. Они опускались на колени, держа головы прямо, и прикладывали ладони к сердцу. Я говорил им:

– Либо вы со мной, либо с императором.

Многие дрожали при мысли об этом, другие мрачнели. И все же большинство смотрели на меня без колебаний во взгляде. Я провел черту, и все люди в городе должны были выбрать сторону еще до конца дня.

В тронный зал прохромал Эдмар. Джауз заменил его раздавленную ногу костылем, а меч – тростью. Таким теперь стал мой лучший воин.

Прежде чем он заговорил, я сказал:

– Молю ангелов, чтобы они сотворили с тобой такое же чудо, как и со мной.

– Мне не нужна нога, чтобы преклонить колено, Великий магистр. Ты знаешь, что мое сердце с тобой. Даже с деревянной ногой я могу метать ножи лучше, чем кто-либо.

– Займи свое место рядом со мной, – сказал я. – Ты среди благословленных.

Звон колокола отметил полдень. Трон завибрировал от топота солдат, поднимающихся по лестнице. Вошел Зоси в сияющих сине-золотых пасгардских доспехах. За ним следовали пятьдесят паладинов в черно-красных. Он снял шлем и опустился на колени.

– Прости меня, Великий магистр! Тебя избрал Архангел, благословив чудесами, которых я не могу понять.

– Так пойми их. – Я подошел к своему помощнику, сжав черную ладонь в кулак. – Либо ты со мной, либо с императором. Выбирай, Зоси из Пасгарда.

– Мы должны прийти к соглашению. – В его глазах стояла паника, а голос стал хриплым. – Брат не может сражаться с братом. Трудно найти грех хуже братоубийства.

– Конечно. – Я вернулся на золотой трон. – Император может признать мой брак с принцессой Селеной, объявить меня наследником и вернуться в Гиперион. – Я раскинул руки, словно хотел обнять весь мир. – И все будет хорошо.

– Великий магистр, все сказанное соответствует твоим заслугам. – Зоси мрачно посмотрел на меня, как отчаявшийся ребенок. – Позволь мне передать ему твои условия.

– Я уже это сделал. К завтрашнему дню мы узнаем его ответ.

В этот момент Зоси было тяжелее всех. Если бы меня заставили выбирать между Элли и Архангелом, даже не знаю, кого бы я выбрал. А стоящему на коленях Зоси пришлось выбирать между кровными сестрами и названым братом. Если бы я мог найти веревку, чтобы спасти его, то обвязал бы ее вокруг талии и вытащил его из этой ямы. Но этот день не годился для добрых дел.

– Сегодня каждый из вас должен выбрать, – сказал я. – Михей Железный или император Иосиас. Кого ты поддержишь?

– Ты – мой брат, отныне и до скончания времен. – Зоси приложил руку к сердцу. – Я всегда на твоей стороне.

– А я слышал другое, Зоси. Но дам тебе шанс доказать свою верность. – Я ткнул новым пальцем из черного металла в потолок. – Ступай на Ангельский холм. Приведи мою милую жену и изменника патриарха.

– Я все сделаю, брат, как ты приказываешь.

Зоси вышел из дворца, сжимая пасгардский шлем, и его воины последовали за ним.

Многие паладины опускались на колени и давали клятву верности. Но пришли не все. Похоже, некоторая часть дезертировала. Беррин считал, что таких десять тысяч; они забрали оставшиеся корабли и отплыли обратно в Крестес, пока я был в забытьи.

В тронный зал вбежал запыхавшийся Беррин.

– Как ты приказал, Зоси пошел на Ангельский холм, – сказал он, отдышавшись. – Он вел переговоры с патриархом, а потом…

Беррин замолчал. Несколько раз покашлял.

– Что потом?

Он откашлялся с влажным бульканьем.

– Пошел к морским стенам.

– Так, значит… Зоси придумал предательский план. – Я встал и тут вспомнил, что обнажен. – Вы все узнаете, чем заканчивается измена.

Беррин принес мое боевое облачение и доспехи. Я надел их, глядя на изображения ангелов на стенах. Цессиэль находилась у окна, с девятью крыльями на каждой стороне и четырьмя глазами в форме ромба. Малак – за троном, шесть его ног напоминали паучьи лапы. Он был источником власти и наблюдал за правителями своим паучьим глазом. Принципус был закончен лишь частично; ангел огня и правосудия выглядел как медуза без щупалец.

С мечом у пояса я снова ощутил себя полководцем. Я выбрал двадцать паладинов с суровыми, как гранит, лицами, смотрящими на меня преданно, без тени колебания. Беррин тем временем занял золотую кушетку, чтобы принимать вместо меня клятвы в верности. Каждому предстояло принести эту клятву.

Меня печалило, что Ангельский холм стал убежищем для безбожников: так было, когда я взял Костани. За щитом святости прятались шарлатаны, считая себя достаточно сильными, чтобы остановить меч правосудия. Но фальшивая набожность – это иллюзия. Правосудие срезает ее, как меч вспарывает ткань.

Я вышел на улицу. Какой прекрасный день для сражения! На ясном небе царило солнце. Вместе с двадцатью паладинами я поднялся по ступеням Ангельского холма, чувствуя себя лучше, чем когда-либо. На вершине я окинул взглядом город. Улицы были пусты, народ прятался в своих лачугах. Стены тоже пустовали. Если бы сирмяне узнали о нашем противостоянии, то наверняка захватили бы город. Но я решил, что скоро он опять станет моим.

Когда я ступил на площадь у храма, мимо просвистела пуля – предупредительный знак от одного из десяти паладинов, охраняющих дверь. Я шел вперед как ни в чем не бывало.

– Вам выбирать, братья, – сказал я. – Поддержите меня, принесите клятву верности и отойдите в сторону. Иначе окажетесь среди мертвых и потерянных душ.

Они переглянулись в ожидании, как поведут себя остальные. Верные мне рыцари, стоящие позади меня на ступенях, вытащили аркебузы. Я оказался на линии огня. Тянулись тревожные секунды. А затем первый паладин упал на колени и приложил правую руку к сердцу.

– Я с тобой, Михей Железный!

Следующий последовал его примеру. Другие паладины тоже опустились на колени, но некоторые убежали через дверь храма.

Я отдал меч воину позади меня.

– Не входите, – велел я. – Я не оскверню святое место крестеской кровью.

Я вошел через двойные двери, вооружившись уверенностью, что уже победил.

Патриарх сидел в кресле на помосте, с паладинами по бокам. Пока я шел по тому же залу, в котором две недели назад женился, другие рыцари целились в меня из аркебуз со второго этажа. Прежде чем я приблизился, телохранители патриарха встали в стену, выставив черные щиты, чтобы преградить мне путь.

– Я пришел без оружия, – сказал я, – не считая убежденности, что со мной обошлись несправедливо. Ты обошелся, патриарх Лазарь.

Его паладины отошли чуть в сторону. Патриарх сидел на кресле не шелохнувшись. Он превратил святой храм в свой тронный зал, только его трон был не из золотой ткани, а сплетен из веревки.

– Я не сделал тебе ничего плохого, Михей. Это ты обманул императора и его дочь, заставив меня совершить брачную церемонию, которая, по нашим законам, не имеет силы.

Патриарх поднялся с кресла, прищурился и указал на мою руку.

– Как я вижу, тебя благословили Падшие. Ты испил их тьму, и она обрела форму.

– Нет. – Я вытянул руку. Растопырил пальцы, а потом сжал их в кулак. – Это знак от Архангела, что мое дело правое. Вы все свидетели этого знака. Я – Зачинатель. Я вернул Костани в истинную веру и очистил ее от неверных. Думаешь, Архангел меня оставил? Это было лишь испытание, которое ждет каждого из вас.

– Не оскверняй святое место своей ложью!

– Это ты – воплощение лжи, – ответил я. – В том мире, который я построю, не будет места посредникам. Священникам и патриархам. Архангел и Двенадцать ангелов будут жить среди нас.

– Ты всего лишь лжепророк, ведущий людей в адское пламя!

Паладины на втором этаже зашептались, как и те, что стояли вокруг меня в проходах между скамьями.

Я раскинул руки, словно хотел всех обнять.

– Присоединяйтесь ко мне! Мы пойдем на Восток и завоюем каждый город, пока не достигнем водопада на краю света. Каждый из вас станет сам себе хозяин, будет владеть землей и замками. – Я указал на патриарха. – Или я похороню вас в той же канаве, что и его. Выбирайте, мои паладины!

С этими словами я покинул храм. Раздались крики и выстрелы, лязгала сталь – паладины патриарха схватились друг с другом. Кровь крестесцев пролилась на землю Ангельского холма. Но не от моей руки.

Я ждал на лестнице, пока группа паладинов в окровавленных доспехах не выволокла из храма патриарха.

– Где моя жена? – спросил я пленника.

Лазарь злобно посмотрел на меня налитыми кровью глазами.

– Он не хочет пользоваться своим языком? – Я вытащил из ножен меч. – Тогда я позабочусь о том, чтобы он больше никогда не распевал гимны.

– Не здесь! – закричал патриарх Лазарь. – Клянусь Двенадцатью, ее здесь нет!

Я махнул рукой паладинам.

– Обыщите Ангельский холм! Обыщите склепы! Найдите ее!

Морские стены контролировал Зоси с верными императору войсками. Когда я отправил в Гиперион шаха, то вместе с ним отослал и большинство кораблей. Если мне не удастся снова захватить стены, императорский флот пройдет через Тесный пролив на тех самых кораблях, которые перестроил Джауз, рыцари поднимутся на крепостные стены и захватят город, как мы когда-то.

После покорения города я не поднимался на морские стены. Мы убрали обломки седьмой стены, половина которой рухнула от огня Ашеры. Именно на ней я стоял, когда мы одержали победу. Именно там я убил… ту девушку. Туда я сегодня и пошел, чтобы удержать город.

К Зоси присоединились тысячи паладинов. Когда мы брали город, то несколько часов удерживали стены всего с сотней. Хотя у меня было больше людей, я не успел бы захватить стены вовремя, чтобы помешать высадке императорского флота. Зоси обложил укрепления мешками с песком и развернул пушки в нашу сторону.

Мы договорились встретиться рядом с фонтаном, который разрушила бомба в тот день, когда мы взяли город. Теперь он превратился в груду покрытых сажей камней. Но, что важнее, здесь было открытое пространство под ясным небом.

Зоси появился ближе к вечеру. Ветерок дарил прохладу после жаркого дня. Сине-золотые пасгардские доспехи Зоси выделялись на фоне черно-красных у окружающих его паладинов.

– И ты предпочел надеть те же доспехи, как в тот день, когда я нанес тебе поражение, – сказал я.

Он выглядел в точности так же, как в тот день, и так же хмурился.

– Это доспехи моей страны, моей семьи, вот уже сотни лет.

В его потухших глазах блеснула надежда.

– Ты надеешься, что император дарует вам независимость за твою помощь?

– Ничего подобного. Я надел их, чтобы напомнить себе – я не такой, как ты. Что у меня есть долг перед семьей, или тем, что ты от нее оставил.

– Я оставил? Ираклиус поубивал бы всех твоих родных, если бы не мое вмешательство. Я спас твоих сестер. Даже женился на одной из них! Я твой брат. И вот как ты мне отплатил?

– Да, ты их спас. – Зоси посмотрел на пролив, в сторону Крестеса, словно надеялся увидеть паруса своего спасителя, императора. – Но теперь они у императора. А если я и храню кому-то верность, то своей семье. – Его губы задрожали. – Мне приходится выбирать между братом и сестрами, выбирать между членами семьи. Как бы ты поступил на моем месте?

– Ты все еще надеешься, что мы с императором можем прийти к мирному соглашению?

– Для меня это единственный путь.

Под крики чаек я дал Зоси передышку, чтобы он поразмыслил. По правде говоря, для меня было честью, что он служил в моем войске. Он единственный из нас родился в замке, хотя Беррин был благородной сирмянской крови. Они оба доказали, что наша армия основана на вере, а не на родственных связях, языке или чем-то еще, что лишь разделяет людей.

– Когда я вступил в Черный легион, на меня надели уродливые коричневые доспехи, – сказал я. – Цвета грязи. Целый год мне не позволяли носить черно-красные.

– Тогда это была рота наемников. С другими ценностями.

– Между тем, чтобы поклоняться золоту и чтобы поклоняться Архангелу, не такая большая разница, как ты думаешь.

– Как это?

– Вера истощается, как и золото. И ничто так не восполняет запас, как победа.

Зоси посмотрел на меня. Выглядел он совершенно потерянным, таким я его никогда не видел. Но за скорбным взглядом я чувствовал суровую решимость.

– И что эта победа сделала с твоей верой, Михей? Эта рука – дар Двенадцати или того Падшего ангела, который провел тебя через туннели Лабиринта?

– Отступись, Зоси. Я позволю тебе покинуть город. Ступай к императору и своим сестрам.

– Теперь ты хочешь, чтобы я ушел? – осклабился Зоси и покачал головой. – Думаешь, я не праведный этосианин? Не верный крестесец? Я буду удерживать морские стены для нашего императора. Если город для тебя важнее веры, если ты и впрямь намерен пролить кровь своих братьев, тогда сражайся с нами. Сражайся за дело Падших. Покажи всем свою истинную суть, Михей Железный.

Казалось, битвы не избежать. Император прибудет к завтрашнему полудню, во главе трехсот кораблей и тридцати тысяч воинов. С учетом войск под командованием Зоси силы будут примерно равными. Мы должны взять морские стены, иначе завтра крестесцы будут резать крестесцев. А если после нас атакуют сирмяне, это станет концом крестеского завоевания.

На закате я сидел за большим стеклянным столом в саду с Беррином и Эдмаром. Мы не подравнивали кусты и деревья, поэтому они неряшливо разрослись. На деревьях поселилось слишком много птиц, их бесконечное щебетание раздражало. Я потряс дерево, и большинство птиц улетело. Первое приятное действие, произведенное моей новой рукой. Беррин зажег лампы, и мы болтали под набухающей луной, пока не перешли к обсуждению предстоящей битвы.

– Взорви морские стены. – Узкое лицо и скупые жесты Эдмара теперь казались скорее болезненными, чем признаком хорошей физической формы. – Перегороди вход в пролив. Император не сумеет высадить войска.

– Нет-нет-нет! – с отвращением выдохнул Беррин. – А что будет дальше? Что будет, когда вернется Рыжебородый с тремя сотнями кораблей?

– Пролив будет перегорожен!

– Обломки размоет, – сказал Беррин. – И, если не построим новые морские стены, мы окажемся без защиты.

Эдмар ссутулился, признав поражение.

По просьбе Беррина паладин принес с дворцовой кухни розовую воду. Жидкость мерцала в серебряном кувшине.

Эдмар понюхал ее.

– Пахнет сладостью. А я не люблю сладкое.

– Вы все сказали, что попробуете, – пожурил его Беррин. – Не надо идти на попятную, раз это что-то необычное. Ты ведь собираешься покорить мою страну – так изучи ее традиции.

Я сделал глоток. Она напоминала сладкое летнее вино, только без резкости спиртного. Несмотря на свою порочность, сирмяне знают толк в напитках.

Эдмар кивнул.

– Не самый худший напиток, который я пробовал. Но, если это моя последняя ночь на земле, я бы предпочел напиться вина.

– Пить ночью накануне битвы? – фыркнул Беррин. – Трудно придумать что-то более глупое.

– Ты видел мою ногу? От меня не будет проку в сражении.

В сад вышел Джауз, его лысая голова блестела от пота.

– Вот идет человек, который отрезал ее ножом костоправа! – воскликнул Эдмар.

Джауз сел слева от меня.

– Я пересчитал все аркебузы в арсенале. Зоси опустошил наши запасы. Каждый его паладин вооружен аркебузой.

– Если пойдем на приступ стен, то все погибнем, как те янычары. – Я глотнул сладкой воды. – У нас нет ни единого шанса.

Джауз щелкнул пальцами в сторону паладина на страже. И указал на мою чашу.

– Принеси и мне. – Он повернулся ко мне. – Принцессу Селену нигде не нашли.

– Без нее все будет напрасно, – сказал я. – Мои притязания сдует ветром, как порох.

– Куда может податься девушка вроде нее? – Нахмурившись, Беррин напоминал рассерженного младенца. – В Лабиринт? Или она у Зоси?

– Если она в Лабиринте, то уже мертва, – вздохнул я, устав от насыщенного дня. – А в войске Зоси девушка с такими формами не осталась бы незамеченной.

С минуту мы молча пили розовую воду.

– Если император возьмет стены, мы будем сражаться на улицах, – сказал я, меняя тему. – Мы дрались многие месяцы за каждый дом, когда пал Пасгард. Кровопролитие прекратилось, только когда Зоси и другая знать перешли на нашу сторону, чтобы их город больше не разрывали на части. Эдмар, это ведь ты посоветовал мне сжечь город.

– Почему же ты его не сжег? – спросил Эдмар.

– Потому что огонь – для очищения. Огонь – для лицемеров и неверных.

– Ага, – сказал Джауз, взяв чашу с розовой водой.

Он глотнул, сплюнул прямо на стол и закашлялся. А потом показал на тень под деревом.

К стволу прислонилась женщина. Ее глаза переливались изумрудным огнем, словно фонари. Ее кожа была светлой и юной, а губы точеными, алыми. Она подошла и села за стол.

Я просиял от радости и удивления. Это был лучший знак, с тех пор как я увидел дочь.

– Ашера.

Я не мог отвести глаз от ее идеальной красоты.

– Ты выглядишь таким встревоженным, – сказала она. – Мне казалось, я оставила тебя радостным.

– С тех пор все провалилось в крысиную нору. – Мне хотелось, чтобы она была поближе: так я почувствовал бы ее дыхание. – Я тебя ждал. Не переставал ждать.

– Я встречалась с твоей ручной зверушкой. Разве ты не получил мое послание?

– Ты об Айкарде? Я не видел его несколько недель.

– Что ж, в любом случае ты сделал именно то, что нужно было, – мягко промурлыкала Ашера. – Разве ты не чувствуешь?

Беррин и остальные пили розовую воду, им явно было не по себе.

– Чувствую?.. Что?

– Силу, которая тебя переполняет. Силу, которая делает все твои тревоги несущественными.

– Я чувствую себя заново рожденным, если ты об этом.

– Ты не очень-то хорошо себя знаешь, верно, Михей? – Она провела рукой по пепельным волосам. – Позволь тебе помочь.

Ашера подошла ко мне и положила ладони на мою новую руку. От ее холодного прикосновения по моим венам растеклись льдинки. Но не только. Стена огня расплавила их. Талый лед кипел так жарко, что на моем лбу выступил пот. Я отпрянул.

Ашера улыбнулась в своей неуловимой манере.

– Кровавая звезда поет тебе хвалу, Михей Железный. Неужели ты не слышишь ее песню?

Где-то на небе, дальше луны, дальше солнца, мне светила звезда. Ее свет был черным и невидимым, но я чувствовал, как он обжигает. Она взывала ко мне и наполняла тьмой.

Зачинатель.

Испей из моей чаши.

Создай мир заново.

С демонами на острие меча.