Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-2". Компиляция. Книги 1-24 (СИ)"

Автор книги: Марта Уэллс

Соавторы: Ребекка Куанг,Замиль Ахтар,Дженн Лайонс,Марк-Уве Клинг
сообщить о нарушении

Текущая страница: 189 (всего у книги 336 страниц)

31. Зедра

Не считая цоканья копыт и грохота пушек, битва звучала как долгий вздох. Лязг стали, дождь стрел, взрывы бомб – я слушала все это. И все это время прижимала к себе сына, поглаживая его лоб, когда он плакал. Благодарение Лат, ни один пушечный выстрел не попал в наш дом, ведь Пашанг не знал точного места, хотя вокруг разлетались камни и стекла. Когда битва закончилась, я спустилась вниз, осторожно переступая через острые осколки, и там меня ждал Като.

Если сражение было долгим вздохом, то вздохом Като. Его золоченые доспехи были украшены потом, копотью и кровью.

– Султанша, – сказал он надтреснутым от усталости голосом, – шах Кярс приказал вам с наследником покинуть город. Я буду сопровождать вас в пути.

Похоже, в конце концов он оказался всего лишь охранником, хотя и прославленным.

У меня не осталось духа сопротивляться решениям Кярса, поэтому я кивнула и спросила:

– Куда мы едем?

Горло страшно саднило.

Я устала вечно бежать, но какие у нас еще варианты? В городе нет безопасного места, а внешне я – всего лишь женщина с ребенком.

– Поедем на запад, в Доруд, Великий визирь Баркам и принц Фарис уже там. Это самое безопасное место, султанша.

В комнату чинно вошли полдюжины гулямов, моя охрана. Личные гулямы Кярса, поэтому я поняла, почему Като выбирает выражения.

Като прислонился к стене и грузно сел.

– Вы вместе с крестейской горничной должны быть готовы к отъезду через пятнадцать минут.

– Она не поедет.

– Почему вдруг?

Я скривилась, словно проглотила лимон:

– Ее здесь нет. Я отправила ее домой.

Като поднял брови:

– Отправила… в Крестес?

Я не успела тщательно продумать свою ложь.

И кивнула:

– Я попросила одного наездника вывезти ее из города в ближайший порт, откуда отплывает в Крестес корабль.

Ошеломленное лицо Като дало понять, что он на это не купился.

– Ну ладно, как скажешь. Будь готова к отъезду через пятнадцать минут.

– Я уже готова. И не хочу ждать ни минуты. – Сын загулил, и я поцеловала его в лоб. – Поехали.

Снаружи вся площадь была усыпана осколками стекла, лишь статуя святой, чье имя я запамятовала, стояла целехонькой. Отряд Лучников Ока выстроился в шеренгу, все они были в белых рубахах по колено. И среди них, к моему удивлению, оказалась Сади, в обычной одежде – кольчуге и дешевом сине-розовом кафтане.

– Они тоже едут с нами? – спросила я Като.

– Мы расставим по Лучнику каждую четверть мили, – ответил Като. – Кярс хочет постоянно получать сообщения, а мы отправимся в Доруд не прямым путем. – И он прошептал: – Не хочу наткнуться на этих конных ублюдков, засевших в засаде.

Заметив меня, Сади протиснулась между Лучниками и гулямами и подошла ко мне.

– Где Селена? – спросила она.

Как я и опасалась.

– Я отправила ее домой. С наездником. В первый же порт, откуда она сможет сесть на корабль до Крестеса.

В ответ на эту ложь Като отвернулся, а Сади покачала головой:

– Нет, неправда. Я уже много часов здесь стою. И не видела ее. – Ее глаза распахнулись: – Она же не… Неужели ты…

Наверное, она прочла написанную на моем лице вину. Ох, если бы только она позволила мне солгать!

Я не остановила ее, когда она вошла в дом. А тем временем всадники и экипажи готовились к отъезду. Като проводил двух своих любовниц и двух детей к экипажу. Они вместе с нами поедут в безопасное место. Потом он обошел площадь, проверяя своих людей и гаркая приказы.

Вернулась Сади. На руках она держала Селену, которая медленно дышала. Она спала.

В итоге… я не смогла это сделать. Не смогла перерезать ей горло, как Сире. Не смогла пожертвовать ею ради мести, как поступила с Верой. Не смогла убить еще одну дочь ради власти, как Селук убил мою.

– Почему она не просыпается? – закричала Сади. – Что ты с ней сделала?

Солгав Селене о том, что отправляю ее домой, как я посмотрела бы ей в лицо? Я опасна для нее, и если она останется со мной, у меня возникнет искушение…

– Она проснется через несколько часов, Сади, – сказала я. – Забери ее и уезжайте. Подальше отсюда, так далеко, как только можно. Верни ее домой в Крестес. А сама возвращайся в Сирм. Поезжайте к своим семьям. Потому что придет день, когда… вас разлучит смерть. Они окажутся в одном мире, а вы в другом, и между мирами не будет связи. А до того дня… будьте рядом с родными, каждую минуту.

Сади застыла со слезами на глазах, по-прежнему держа на руках Селену.

– Отвези ее домой! – выкрикнула я. – И ты… тоже отправляйся домой! Я бы поменяла все царство на одну дополнительную секунду рядом с родными. Но ничто их не вернет. Поэтому… ты и Селена должны быть счастливы… ради меня.

Она так и продолжала стоять с Селеной на руках.

– Значит, не ради меня. Честно говоря, я даже этого не заслуживаю. Будьте рядом с теми, кого любите, ради себя. Даже если это трудно, постарайтесь, всегда напоминайте себе, что могло быть и хуже. Что у вас хотя бы есть они, а у них – вы.

Она так и продолжала стоять с Селеной на руках.

– Я что, говорю на парамейском? Ты меня слышишь, Сади?

Сади кивнула:

– Хорошо. Я отвезу ее домой. – Он всхлипнула. – Я доставлю ее в Гиперион. Даже ценой своей жизни.

– Нет. Твоя жизнь так же драгоценна, как и ее. Доставь ее домой, а потом сама поезжай домой. Поцелуй мать и отца и скажи им, как сильно их любишь, проведи остаток своих дней рядом с ними, нравится это тебе или нет. В конце концов тебе это понравится. Послушай мудрого совета старой женщины. Больше никаких скитаний, поняла?

Сади села на кашанскую кобылу и с моей помощью привязала Селену к спине. Гулямы не открывали городские ворота, пока не разведали, нет ли впереди йотридов, и я вместе с сыном и юной кашанской горничной из гарема дожидалась в экипаже. У нее была кожа орехового цвета, большие глаза и густые гладкие брови. Звали ее Хайда. Пока мы ехали к северо-западным воротам, я смотрела в окно на выгоревшие на солнце лачуги простонародья.

– Прощай, Кандбаджар, – прошептала я, не чувствуя никакой привязанности к этой уродливой груде глины и лжи.

Как бы мне хотелось попрощаться с горькими угрызениями совести, бурлящими в крови и отравляющими нутро. Сколько мерзостей я совершила и в итоге ничего не добилась, потому что мои враги были слишком могущественными, жестокими и настойчивыми.

Мне не хотелось об этом думать. Хотелось отделиться от себя самой и сына. Я видела, как он выходит из меня, и поэтому знала, что он – единственная реальность. И только он привязывает меня к этому миру, этому времени и месту. Только ради него стоит бороться. Я должна его уберечь. Должна во что бы то ни стало.

Но не буду этого делать, обижая слабых. Я не должна уподобляться тем, кто убил моих дочерей. Моя душа этого не приемлет. Уже нет. Нужно найти более достойный способ.

Мужчины навалились на ворота, заскрежетал металл – они наконец подняли решетку, посчитав путь безопасным и убедившись, что йотриды не затаились в засаде. Сади и Селена могли ехать домой, а я – скрыться от жалкой войны, которую начала.

Я смотрела, как Сади с привязанной к спине спящей Селеной проскакала мимо моего экипажа, цоканье копыт ее кобылы по мостовой постепенно затихало, когда она выехала за ворота. Благодарение Лат. Кровь Селены… Кровь ангела… та руна, которую я чуть было не написала, перерезав Селене горло… сотворила бы нечто совершенно кошмарное. То, что уже не переделаешь никогда.

Я вздрогнула, не желая даже представлять такое. Теперь я не желала представлять ничего, кроме безопасного места для нас с сыном. Я не буду делать то, о чем просит отец Хисти, никогда больше. Я доверяла ему, потому что он меня спас, но теперь. Я не знала, чего он хочет на самом деле. Потому что руна, которую он велел мне начертать. С ее помощью мы победили бы в войне, но она не принесла бы ничего хорошего, в особенности мне и моему сыну.

Я отдала сына кашанской служанке, намереваясь немного вздремнуть. Впереди была долгая дорога в экипаже, с несколькими остановками в караван-сараях по пути. Может, когда мы отдалимся от города, мне полегчает. Как только мы тронулись и миновали ворота, я почувствовала, что с моих плеч упало тяжкое бремя.

По всему каравану пронесся вздох на фоне грохота разлетающихся камней. Экипаж тряхнуло. Я выглянула в окно и увидела вдали столб пыли в том месте, где когда-то стояла Башня мудрости. Наконец-то.

Вздохнув с облегчением, я погрузилась в сон, а экипаж покатил по мощеной дороге.

Като разбудил меня, тряхнув за плечо:

– Зедра, мы окружены. Они спрашивают о тебе.

Прежде чем ответить, я посмотрела на сына. Он по-прежнему мирно спал на руках у кашанки.

– Что значит «окружены»?

– Наверное, их предупредил лазутчик. Йотридов. Они ждали на дороге.

Я охнула. Как такое возможно? Неужели Като мог быть таким дураком?

– Что ты такое говоришь? Я думала, ты выслал вперед разведчиков!

– Ублюдки прятались за горой, – он показал через окно на песчаный пик. – Их могла бы заметить только птица. Несколько часов назад разведчики доложили, что йотриды отправили половину сил в другую сторону, к Пустоши. Я посчитал это знаком, что скоро появятся силгизы и ударят по йотридам. Но, похоже, это была ловушка, и они вернулись. – Он напряженно и тяжело вздохнул: – Насколько я могу судить, они намного превосходят нас числом и к тому же стоят на холме. Я уже отправил послание во дворец с помощью Лучников. Нам нужно только продержаться до прибытия подмоги.

За окном на дороге и в степи рядом с ней строились конные гулямы. Копья, луки, аркебузы, сабли, ручные бомбы – в орудиях войны недостатка не было. Мимо ковыляли мужчины и женщины с грязными лицами, волочили мешки или держали на руках детей. Не только мы сбежали из Кандбаджара, чтобы угодить прямо в пасть врага.

– Продержаться? – сказала я. – Они хотят убить меня и моего сына, Като. Хотят покончить с Кярсом, может, даже положить конец династии.

Като вытер потный, заляпанный копотью лоб платком. Он только что сражался на одной битве, а теперь вот-вот начнется другая.

– С ними Сира, Пашанг и Эше – химьярский колдун. Они утверждают, что хотят лишь поговорить с тобой. Так поговори с ними как можно дольше. А тем временем Кярс пошлет все свои силы, и мы их уничтожим, здесь, на открытой местности, где они не смогут прятаться за спинами горожан. Мы превратим эту пустыню в могилу йотридов. Сегодня же положим конец войне.

Я сглотнула. Почему я? Неужели он не видит, насколько я слаба?

– Мне нечего им сказать. Разве ты не можешь сам вести переговоры?

– Зед, у тебя лучше всех получается уговаривать людей. Ты можешь убедить крысу в том, что она птица. Так заставь их думать, что они победили. Пусть забудут об осторожности. Другого шанса у нас не будет. Крысы заглотили наживку!

Я поняла, о чем он. Я знала, что он этого не планировал. Но не могла не сказать:

– Мы с сыном – не наживка. Мы – будущее этой страны. И тебе следует об этом помнить.

– Послушай, Зед. – Лат всемогущая, зачем он сокращает мое имя? – Я не смогу сдерживать их вечно. Если ты не выйдешь и не заболтаешь их, они захотят почувствовать вкус крови. В особенности крови твоего сына.

– Скажи, Като… ты когда-нибудь сожалел о приезде в Аланью? И обо всем, что ты сделал ради достижения и сохранения своей позиции?

– Постоянно. Ну и что с того? Очередной глупец, полный сожалений.

Он указал на дверцу экипажа.

Смирившись, я вышла. Наш караван из лошадей, повозок и пеших людей растянулся вдаль в сторону Кандбаджара. Пышные облака заслоняли заходящее солнце, а по степи гулял ветерок. Вместе с Като и двадцатью гулямами в доспехах, одних со щитами, а других – с аркебузами, я ждала на дороге чуть впереди каравана. Слева возвышалась стена гор, а справа до самого горизонта простиралась бесконечная россыпь трав, дюн и скудной фауны на потрескавшейся каменистой земле.

Они прискакали верхом: Сира, Эше, Пашанг и несколько йотридов. Мы что, будем вести переговоры вот так, посреди дороги?

Сира, Пашанг и Эше спешились и остаток пути прошли.

– Зед, нас двое, а их трое, – тут же отметил Като.

Нет. Я хотела говорить прямо.

– Я буду разговаривать с ними одна.

Като покачал головой:

– Одна? Я не это имел в виду, когда…

– Просто заткнись. Они просили прийти меня, так что я сама этим займусь.

Он вычесал из бороды песок и кивнул. Сначала к ним приблизились три гуляма и обыскали каждого на предмет какого-нибудь оружия, хотя к Сире они явно стеснялись прикасаться. Потом охранявший меня гулям отошел в сторону, и я пошла по дороге вперед.

К моему удивлению, Сира тоже двинулась мне навстречу в одиночестве. Мы встретились посередине, подальше от чужих ушей.

Эта повязка на глазу. Сира что, собирается носить ее вечно? Скрывать, кто она такая, как скрываю я? Быть может, следует поделиться с ней мудростью: прятаться можно лишь какое-то время. Правда все равно пробьет себе дорогу из могилы и обнажит твою сущность.

Оказавшись с ней лицом к лицу, я ждала, когда она заговорит. Этой встречи добивалась она, так чего же она хочет? Я решила говорить не торопясь и затягивая паузы.

– Здесь только мы вдвоем, – наконец произнесла она. – И тебе нечего сказать?

– Когда мы говорили в последний раз, я предложила тебе умереть. Мне больше нечего добавить.

Она что, ждала от меня извинений? «Прости, что я разрушила твою жизнь. Покалечила тебя. Убила дорогого тебе человека и брата». Я бы предпочла этого не совершать, но угрызения совести меня не мучили. Истинные угрызения совести требуют раскаяния, а раскаяние требует правосудия, но если я получу по заслугам, кто защитит моего сына?

– Я… – Она пнула камень, сунула руки в карманы и уставилась на дорогу. Хорошо. Она затягивает время вместо меня. – Я. Даже после всего, что ты сделала, Зедра, я решила. Я не хочу причинять тебе боль. Не хочу причинять боль твоему сыну.

Эти слова вызвали у меня улыбку.

– Тогда зачем вы преградили нам путь?

– Потому что я не позволю тебе злоупотреблять своей властью. Способностью писать кровавые руны и переселять душу. Ты можешь уехать вместе с сыном, но без колдовства.

Что?! Она нашла способ лишить меня способностей? Это невозможно. Хотя ей, похоже, все подвластно. Я проглотила комок в горле.

– Зедра. Мы же были счастливы, разве нет?

– Я никогда не была счастлива, – я покачала головой. – Моя боль. Боль моего племени… их не смыли даже шесть веков. – Пожалуй, стоит развить эту мысль, вызвать у нее сочувствие. – Ты была рождена и воспитана в тех же убеждениях. На Пути потомков. Ты знаешь нашу историю, наши муки. Только не говори, что восемь лет в компании почитателей святых стерли твою любовь к Потомкам.

Над нашей головой кричали стервятники. Зловещие… и проницательные.

– Я не забыла Потомков, – сказала Сира, – но и не страдала из-за разлуки. Какая разница, веришь ты в святых правителей или в потомков Хисти? В конечном счете мы поклоняемся одной богине и почти одинаково. Но дело ведь не в богах, а во власти. Я знаю, ты не это хочешь услышать, Зедра, но я считаю именно так. И боюсь… Боюсь, что тот человек пользуется твоей болью, чтобы держать тебя под контролем. Он не тот, кем ты его считаешь. Он не отец Хисти.

– Я знаю. – Я стыдливо отвернулась. – Я никогда не могла понять, почему он так отличается от того святого человека, которого я себе представляла. Почему его отвергла Лат. И все же я не виню его в своих поступках. Его мотивы могут быть фальшивыми, но мои – нет. Я действительно хочу того, чего хочу, и собираюсь добиться цели, только по-своему, а не как он велит.

– Об этом-то я и размышляла. – Голос Сиры дрогнул. – Чего ты хочешь, Зедра?

Печальная правда заключалась в том, что я могла бы просто ничего не делать. Могла бы позволить Сире выйти замуж за Кярса, и мы втроем вырастили бы моего сына, будущего шаха Аланьи. Если бы я просто оставила все как есть. Но я желала заставить их страдать, причем желала этого сильнее, чем добиться правосудия и спасти человечество. Я хотела уничтожить почитателей святых и род Селуков, которые выступали за этот Путь, до сих пор этого хотела.

– Сира, ты просто дура, если считаешь, что мы можем прийти к соглашению. Нет такого мира, в котором мы с тобой могли бы ужиться. Мой сын однажды станет шахом Аланьи, а ты сдохнешь в канаве.

Будь прокляты святые. От этой вспышки легче не стало. До сих пор я позволяла ярости отравить мои слова и поступки. Таким путем я не добьюсь цели, нужно взять себя в руки, как воин крепко держит саблю.

– Почему? – похоже, она с трудом подбирала слова. – Что я тебе такого сделала?

– Ничего! Ничего ты не сделала! – выкрикнула я так громко, что услышали остальные и повернули головы в нашу сторону. – Ты невинна, и я знаю, что ты искренне хотела стать моей подругой. Но все это разлетелось на тысячи осколков, и мы уже не сможем собрать их вместе. И… ты права. Все это из-за меня – из-за моей слабости, моих иллюзий, моей злобы.

Может, если я изображу угрызения совести, она решит, что ее план сработал, и мы продолжим разговор, пока не прибудет подмога.

– Я с этим не смирюсь. Что бы ни заставило тебя вселиться в мое тело и сделать то, что ты сделала… оно должно умереть. Если тебя заставил так поступить тот человек, скажи об этом. Я пойму, что он просто ввел тебя в заблуждение… и ты думала, что совершаешь праведный поступок.

Я вздохнула. Хотелось бы мне так сказать. Наверное, мне следовало снять с себя вину и возложить ее на того человека и его нашептывания. Так Сира стала бы меньше меня ненавидеть, возможно, даже простила бы, если она говорила искренне. Но я не нуждалась в ее прощении. Мне было все равно, ненавидит она меня или нет. В конце концов, ради безопасности моего сына придется убить ее, несмотря ни на что.

– Нет, это я, – сказала я в надежде, что она оценит мою честность. – Не стану лгать. Я не жалею, что заколола Тамаза. Он был просто очередным мерзавцем, прятавшимся под маской доброты, и сидел на троне, который его предок Селук захватил силой. На троне, который принадлежит только моей семье. – Когда я наконец-то высказала это хоть кому-то в лицо, с моей груди словно упал тяжелый валун. – Что касается тебя, Сира… Ты никогда мне не нравилась, возможно, именно поэтому я не переживала, что покалечила тебя. Ты считаешь нас подругами, но я слишком стара, чтобы быть твоей подругой. Для меня ты будто капризный ребенок, да и ведешь ты себя зачастую именно так. – Я не ожидала, что честность так ранит. – Вот мое самое искреннее признание.

Ее глаза увлажнились, она покачала головой:

– Ты говоришь это таким будничным тоном. Как будто вспоминаешь обычный день из жизни Зедры. Ты хоть немного жалеешь о том, что сделала?

Похоже, честность попала в цель, вызвала у нее эмоции… как и у меня.

– Какая разница? Ты сказала, что не хочешь причинять мне боль. Что ж, могу предложить тебе один вариант. Забери йотридов и уезжайте в самую дальнюю, самую красную часть Бескрайности. И никогда не приближайся к этой стране, тогда я тебя не убью. Мы с тобой враги только потому, что обе пытаемся усидеть на одном помосте, рядом с золотой оттоманкой в тронном зале. Сделай это хотя бы ради Аланьи, Сира, если не ради себя. Мой сын – наследник престола, и как его мать я не могу получить по заслугам, потому что в таком случае меня бы вздернули, и никто не защитил бы моего сына от махинаций визирей, шейхов, гулямов и всех остальных, кто еще пожелает урвать кусок. Перестань искать правосудия только для себя, подумай о том, что лучше для всех. Тебе пора наконец-то увидеть что-то помимо самой себя.

Лучше и не скажешь. Я прибегла к самым убедительным, самым искренним и честным аргументам.

Сира снова пнула камешек на дороге.

– Это ты ничего не видишь. Это ты навлекла на страну беду, а я лишь разгребала последствия. Ради твоего сына я оставлю тебе жизнь. Но лишу власти. Это мы определим судьбу Аланьи, а не Селуки и не ты. – Она глубоко вздохнула. Похоже, эти слова отняли у нее много сил, как и у меня. – Я даю тебе возможность уйти, хотя ты этого и не заслуживаешь.

Я посмеялась над ее самоуверенностью. Решительность, конечно, не лишняя, но в этом она встретила достойную соперницу.

– Сама Лат даровала это царство Потомкам. Моя бабушка Сафия сбежала, потому что у нее не было власти. Она не умела ни писать кровавые руны, ни перемещать души, ни соединять звезды. Я не настолько слаба. – Я улыбнулась как можно ласковее: – Спасибо, что предложила мне уйти. Ты права – я этого не заслуживаю. Но я не могу позволить тебе забрать мои способности. Пойми, Сира. Я не ищу правосудия – я и есть правосудие. Правосудие для Потомков. Я уничтожу тех, кто уничтожил их. Я восстановлю их положение на земном троне. Мой гнев не будет тебе грозить, только если ты уйдешь и никогда не вернешься. Вот так просто.

Разговор оказался не столь бесполезен, как я ожидала. Во время поездки меня одолевали сомнения, но Сира, разумеется, ненамеренно, напомнила о моем даре, моих врагах и цели. Может, тот человек и одурачил меня, но страдания Потомков – не мираж. Моя способность исправить все содеянное тоже подлинная, и я уже иду по этой дороге. В малыше Селуке все равно течет моя кровь, а значит, он тоже Потомок, кем бы ни был его отец. Я не могу сбежать от того, что начала, нет, и как только мой сын обретет безопасность в Доруде, я должна вернуться в Кандбаджар и завершить начатое.

– Сира! – прокричал Пашанг.

Они с Эше подняли руки и побежали к нам. Като и гулямы, стоящие за моей спиной, последовали их примеру.

Пашанг указал на степь:

– Кто-то приближается!

Я прищурилась и различила одинокого всадника, галопом мчащегося к нам.

Като встал передо мной, закрыв как щитом.

– Это что, твоя уловка? – обратился он к Пашангу. – Я посылаю всадника наперерез.

– Это не уловка, – отозвался Пашанг. – Разве что твоя. Я тоже пошлю всадника.

Оба жестом приказали всадникам выдвигаться, чтобы встретить того, кто скакал к нам.

– Пошли, Зедра, – сказал Като. – Мне это не нравится.

Я не могла отвести глаз от гуляма и йотрида, скачущих к неизвестному всаднику.

– Уходим, Зед!

Пашанг и Эше попросили о том же Сиру. Я уже собиралась вернуться вместе с Като к каравану, но тут всадники, которых послали наперехват, внезапно… исчезли. Испарились в воздухе.

Приближающийся всадник ускорился. Земля дрожала под копытами его лошади. О Лат. В горле у меня встал комок, по коже побежали мурашки. Это был он.

– Отец? – сказала я всаднику, не зная, как еще его называть.

И он был не один. За ним, связанные вместе веревкой, шли Сади и Селена. Одной рукой он ухватился за веревку, подтянул обеих поближе, брыкающихся и визжащих, как пойманные крысы, и подбросил в воздух. Они мягко приземлились на песчаную дюну, а мы попятились.

– Давай назад, и быстрее, – сказал Като. – Мы с ним разберемся.

Гулямы поскакали к Отцу с аркебузами наперевес. Мне не хотелось на это смотреть, но пришлось. Пришлось увидеть, что он сделал.

Он прочертил в воздухе линию, словно всадники были картиной, которую он полоснул саблей. Головы слетели с плеч, хлынула кровь, и тела рухнули на дорогу, а лошади взбрыкнули и унеслись в страхе.

– Проклятье, – выругался Като, в ужасе вытаращив глаза.

– Это тебе нужно бежать. Беги к сыну и дочери, забери моего сына, и бегите отсюда!

– Я тебя не оставлю, Зед.

– Он пришел за мной! – Я схватила Като за наплечник. – Вы все должны бежать!

– Я не могу сказать Кярсу, что бросил мать его сына. Если мне придется погибнуть, сражаясь с мерзким колдуном, так тому и быть! Я умру в хорошей компании.

– Он не просто какой-то колдун!

Я оттолкнула Като и побежала к Отцу. Он повернулся ко мне и нарисовал квадрат. Песок за моей спиной взметнулся в воздух и превратился в подобие водопада… пескопада. Он рос и расширялся, пока не стал больше дворца, отрезав меня от Като, гулямов и сына.

– Прекрати! – завопила я.

Он нарисовал квадрат в другом направлении, и пескопад образовался за спиной Сиры, отрезав ее от союзников. Потом он сделал то же самое перед горами и степью, пока оглушающая стена падающего песка не окружила нас со всех сторон.

Я знала, чего он хочет. Зачем же иначе он притащил сюда Селену и Сади? Для того чтобы я нарисовала руну, которую отказалась рисовать. Но если он настолько могущественный, то почему не может начертать ее сам?

Отец соскочил с коня и бросил веревку, связывающую Сади и Селену. Они освободились и поползли прочь. Но идти им было некуда.

Сира подошла к Отцу, как и я. Воздух между нами был наполнен песком, который сдувало с рокочущих пескопадов. Он забивался в глаза, рот и волосы.

Сади и Селена встали и взялись за руки. Сира погрозила Отцу кулаком.

– Марот! – выкрикнула она.

Марот… тот ангел, который искушает людей магией. Один из Двенадцати, почитаемых этосианами. Я видела его изображение в мираже Селены, он держал перед собой четыре карты, а остальные за спиной, и предлагал наделить способностями писать кровью и соединять звезды. Так вот кто такой Отец на самом деле.

– У меня ничего не вышло. – Его голос шел сверху, снизу и со всех сторон. – И я буду страдать из-за своего поражения, но не один. Ты сделаешь то, что должно.

Селена дернула себя за волосы, на ее глазах выступили слезы. Сади обхватила себя трясущимися руками. Сира зло смотрела на Марота, подняв кулаки.

Я шагнула к нему, даже не потрудившись стереть песок из слезных протоков.

– Я не стану этого делать. Я не причиню им вреда. Если желаешь, сам марай руки.

– Так не получится. Это должна сделать ты. Потому что если я напишу такую мощную кровавую руну. – Он указал на небо: – Кто-то свыше может заметить. Может, мой отец или бабушка. И если ты считаешь злобным меня, представь, что будет, когда они посмотрят в нашу сторону.

Я покачала головой:

– Нет! Никогда! Я никогда этого не сделаю! Ты самое гнусное существо, которое я когда-либо видела!

Кто-то взял меня за левую руку – Сира. Ее брови гневно дергались. Она сжала мою ладонь, мокрую от пота.

– И что же ты сделаешь? – засмеялся Марот. – Заставишь меня исчезнуть? Соединяющие звезды так не могут. Кровавая звезда полюбила Утреннюю звезду, прежде чем они слились, тем самым разрушив семнадцать миллионов миров. Твой помощник тоже должен тебя любить, Сира. Но боюсь, Зедра не любит.

Кровавая звезда и Утренняя звезда слились? И таким образом стали одним целым?

Марот нарисовал узор из множества точек и линий. Он отступил, и перед ним появилась женщина. Моя кашанская служанка, и на руках у нее был малыш Селук! Марот схватил ребенка и прикоснулся ко лбу перепуганной служанки; она закричала и тут же взорвалась, брызнули кровь и кишки. Я отвернулась, но кровь залила мое лицо и кафтан, попала в глаза, нос и рот, на вкус она была кислой, сладкой и металлической. Мясистой, тошнотворной и горькой. Внутренности девушки, должно быть, забрызгали Сиру и остальных. Но я могла думать только о сыне.

Из-за крови и песка, застилавших обзор, я потеряла его из виду. Он плакал, хотя услышать это было облегчением. Я вытерла кровь и песок с лица и увидела, как Марот укачивает моего сына, приложив кончики пальцев к его лбу.

– Прошу тебя, не надо! – закричала я. – Кровь Хисти… не должна…

– В нем нет крови Хисти, – сказал Марот. – Как и в тебе. Хисти живет в моей памяти, как Зедра живет в твоей.

Что?! О чем он говорит?

– Я – Зедра, дочь…

– Нет. Вовсе нет. Ты просто печальная девчушка с воспоминаниями печальной старухи, которая давным-давно умерла. Вот почему у тебя такая обычная кровь. Но у этого малыша моя кровь. – Он тихонько покачал Селука. – Кровь бога.

Как такое возможно? Нет, этого не может быть. И все же, раз кровавые руны способны перенести человека в чужой сон, они могут также переносить воспоминания о чужой жизни.

Но… нет… я была там. Жила этой жизнью. Не может же все это быть всего лишь воздействием какой-то руны!

– Не тронь Селука. Неужели ты настолько мерзавец, что готов убить собственную плоть и кровь?

Марот демонически рассмеялся:

– Я провел обряд посвящения тысяч людей с помощью крови своих детей. Если бы я не принес их в жертву, не было бы тех, кто умеет писать кровавые руны. Мой отец наверняка однажды пожертвовал бы мной ради своих целей космического масштаба. У нас нет ваших примитивных чувств. Ах да, ведь именно из-за них Лат так любит человечество. И где же она, в таком случае? – Его демонический смех лишил меня остатка сил. Он был таким самоуверенным, таким властным. – Где же королева джиннов, падший ангел, защитница этой земли? Ай-ай-ай. По-моему, вполне очевидно – она бросила вас на произвол судьбы.

Воздух окрасился красным, песок стал кровавым. Я подняла голову и увидела красное небо, красные облака и красное солнце. Кровь была повсюду.

Покачиваясь, Сади заковыляла ко мне. Она схватила меня за руку:

– Зедра, если нужно, возьми мою кровь. Я уже видела смерть и готова ее встретить. Только… не трогай Селену.

Я смахнула оранжевый кусок плоти, прилипший к ее щеке.

– Нет, я не буду это делать.

– Он убьет твоего сына. А твой сын – наследник престола. Он важнее меня.

– Ему нечего будет наследовать, если я напишу эту руну. Говорят, Золотое царство пало всего за десять лет из-за кровавой чумы.

В ответ на эти слова Марот расхохотался.

– Я был там. – Его голос обжигал. – Это Философы Золотого царства поддались искушению. К этому привели их жажда власти и чувство превосходства. Реки превратились в кровь, как и дождь, и даже все жидкости в людях и животных, пока они не взорвались от напора! И по сей день Химьяр – проклятая земля.

К нам подошла Сира, обнимая все еще дрожащую Селену.

– Зачем это кому-то могло понадобиться? – спросила Сира. – Зачем разрушать?

– Ты вечно спрашиваешь, зачем. А на самом деле должна спросить: а почему нет? Разве ты удивилась бы, что твой дом ограбили, если оставила его незапертым? Если хочешь спросить, спроси свою богиню.

И правда, почему все это происходит? Мой сын! Мой якорь в этом мире. Я была уверена только в одном – в своей любви к нему. Даже если это царство тоже будет уничтожено кровавой чумой, у меня хотя бы останется он. Мы могли бы уйти куда-нибудь в другое место и просто жить.

Я посмотрела на Сади и Селену. Я тоже могла выбрать. Это должна быть Сади, ведь так? Она готова была умереть во второй раз.

– Я убью твоего сына, – произнес Марот отовсюду, – а потом убью и всех остальных. Победителя не будет. Или принеси одну жертву – и остальные выживут. Миллионы умрут от кровавой лихорадки, но что значит их жизнь для любой из вас? Для вас, кто затевал войны по собственной прихоти? – Он снова демонически расхохотался. – И все же ты считаешь порочным меня? Я-то уж точно не лицемер, готовый отправить на смерть других, лишь бы не страдать самому.

– Марот! – вдруг закричала Селена по-крестейски. – Это что, воля Архангела?!

Ну конечно… Ведь Марот – ее ангел. В конце концов, она ведь язычница. Быть может, именно она должна умереть в качестве жертвоприношения для ее бога. Лучше она, чем мой сын. Лучше вся эта страна, чем мой сын! Был он Потомком или нет, была ли я Потомком, мы все равно – мать и дитя, и этого никто не отнимет.