Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-2". Компиляция. Книги 1-24 (СИ)"

Автор книги: Марта Уэллс

Соавторы: Ребекка Куанг,Замиль Ахтар,Дженн Лайонс,Марк-Уве Клинг
сообщить о нарушении

Текущая страница: 188 (всего у книги 336 страниц)

В центре стоял кальян, как будто ждал нас. Со всех сторон обдувал легкий ветерок. Перед нами раскинулся весь Кандбаджар.

Я взяла с латунной тарелки розовый мармелад в сахаре.

– Как ты сумел захватить пирамиду? – спросила я, жуя липкое лакомство с гранатовым вкусом.

Широкая улыбка и кивок Пашанга напомнили мне о том, как однажды он сбил орла из рогатки. Его зубы так и остались крупными и бесцветными.

– Когда я атаковал Стеклянный квартал, они перебросили основную часть своих сил с Большого базара и берега реки, чтобы защищать его. Я отвлек их дождем из стрел и пожертвовал несколькими храбрыми воинами во время штурма, чтобы они поверили, будто мы нападаем всерьез. Тем временем мы атаковали место, откуда они ушли, и поставили на домах солдат, как ты и предлагала, чтобы враги не решились на контратаку. Уловка простая, но эффективная.

Как самодовольно он говорил. Полагаю, он это заслужил. Пашанг, вне всяких сомнений, был хорошим генералом.

– Отлично. – Я должна была бы чувствовать больше радости, но, учитывая слова Марота, внутри меня ныла пустота. – Не знала, что ты такой умный.

– Все как я люблю. – Пашанг взял мундштук кальяна, и вода в колбе забурлила. – Скромные ожидания, ошеломляющие результаты.

Эше сел рядом с ним и жестом попросил кальян. Затянувшись, он открыл «Мелодию Норы» на странице с руной из четырех звезд и смотрящим вбок глазом, стараясь не коснуться ее.

Он пробормотал свое заклинание, и руна засветилась.

– О Лат. Я ее активировал. Как странно. Обычно нельзя активировать не свою руну. Если только тот, кто ее написал, не хотел, чтобы это сделал кто-то другой.

Текиш заглянул Эше через плечо:

– Что это вообще такое?

– Думаю… воспоминания кого-то по имени Нора. – Эше протянул книгу: – Есть добровольцы?

Текиш вздрогнул, Эльнура поморщилась. Я брезгливо смотрела на страницу.

Однако Пашанг ухмыльнулся:

– Говоришь, если я трону это кровавое пятно, то переживу воспоминания какой-то девчонки по имени Нора?

Эше медленно покачал головой и неловко усмехнулся:

– Я ничего не говорю. Может, это воспоминания рыбы, которую проглотил кит и переваривал следующие четыре дня вместе с ее друзьями со здешнего рифа. – Он содрогнулся, как будто испытал это на личном опыте.

Эше описал, как Марот пытал его с помощью кровавой руны. А сам Эше пытал Рухи. Воспоминания об этом резко охладили мое любопытство.

– Закрой книгу, – сказала я. – Это плохая идея. Учитывая, где мы ее нашли, вряд ли нам стоит знать, что в ней. Марот ведь оставил ее не просто так? Там не может быть ничего хорошего.

Глаза Эше распахнулись, пока он проводил пальцами по пергаменту вокруг руны.

– Ты права… и все же, когда я смотрю на кровь, она шепчет мне.

– У нас есть другие дела, – сказала я, поворачиваясь к Пашангу. – Мы видели большие экипажи, въезжающие в Стеклянный квартал. Ты захватил берег реки, и Кярс не может уплыть на корабле, так что.

Я замолчала, потому что Пашанг не слушал. Он смотрел на кровавую руну вместе с Эше. Взяв руку Эше, Пашанг убрал ее со страницы.

– Не ты, – сказал он. – Я. Мне это нужно. Я желал большего… со времен Красной пустоши.

– Нет! – Я упала на колени, потянулась и схватила книгу. Эше выдернул ее у меня. – Это слишком опасно. Ты можешь потерять себя. Дайте ее мне! – выкрикнула я. – Да что такое с вами обоими?

Пашанг и Эше сверлили друг друга взглядом. Они оба хотели книгу, но в то время, как глаза Эше наполнял страх, зрачки Пашанга расширились в ожидании.

– Я сделаю это!

Пашанг ткнул пальцем в руну и рухнул на гору подушек.

30. Нора

Я проснулась от того, что в животе бурлило как лава. Я ждала, что будет тошнить, но тем утром меня вывернуло наизнанку, а ведь это не мне предстояло выйти замуж.

Мои сестры уже встали и сейчас репетировали. Дедушка производил музыку с помощью бубна, щелканья языком и гортанного пения. Они, разумеется, где-то возле реки, воздух там остается прохладным даже в самые жаркие дни сезона цветения.

Я промыла рот водой со щелоком и присоединилась к ним. Только чтобы понаблюдать. Диша медленно кружилась на плоских стопах, как и подобает девочке, Дийна прыгала на цыпочках вокруг нее, изображая мальчика.

Дед сидел на маленькой скамеечке, как на корточках. Я приблизилась к нему сзади и похлопала сестрам, наконец проявив хоть немного радости.

Эта музыка, утренний ветерок, занимающийся рассвет – идеальное, глубокое и вечно яркое воспоминание.

– Нора, ты когда-нибудь тоже станешь седой, мешковатой и старой, как я, – сказал дедушка, – и такие дни, как сегодняшний, будут кружкой свежего кобыльего молока, только что из котелка.

Я изобразила улыбку. Ничего не ответила. Я любила слушать дедушку, и моя улыбка говорила: продолжай.

– Есть три вещи, не похожие ни на что другое. – Он поднял три шершавых пальца: – Охота в первый день оттепели. Летний дождь. И радость наблюдать, как тот, кого ты любишь, обретает того, кого любит он.

Я добавила сладости в свою улыбку. Я никогда не охотилась, а летом дожди приятны. Я бы не сказала, что люблю свою кузину Ширин, но, наверное, люблю Хамета, и не чувствовала радости, наблюдая, как они обретают друг друга. Скорее наоборот.

А потом я подхватила книгу, на которую наткнулась вчера, и пошла в лес собирать цветы. Может, я найду те, что так красиво нарисованы в книге. Я не могла прочесть их названия – я вообще не умела читать, – но никогда раньше не видела таких красивых картинок.

Я могла бы, пусть и нехотя, собрать букет для Хамета и Ширин. Вот об этом я дедушке и сказала. Прошлой ночью мне снилось, что я ныряю в постель из цветов, а в лесу их так много.

Далеко углубляться не стоило. Кабаны, леопарды, медведи, змеи – они держатся в стороне от лесной границы нашего племени, но если забрести на их территорию… нет, сегодня я умирать не собиралась.

Цветы росли вверх по течению, где я как-то видела самую толстую крысу, но, в отличие от большинства крыс, без ушей, и морда у нее была плоская. Дедушка сказал, что это создание называется леммингом и что он видел их на севере, где холоднее и больше лесов. Вероятно, летом в наших краях стало так жарко, а зимой так холодно, что эти странные существа поселились здесь. Я не против, если они были милыми, вроде леммингов.

Я надеялась увидеть такого зверька сегодня. Я зашла в гущу леса, где земля была влажной, а солнце рисовало на ней тени листьев. Река охлаждала воздух. Сладкий звук бегущей воды смешивался со щебетом птиц, порхавших между деревьями.

Вот он, там! Цветок, который я видела в книге! Милостивая Лат, он пурпурный! Я склонилась к нему, пачкая грязью подол, и погладила край лепестка. Ближе к сердцевине он был небесно-лиловым, ближе к краю светлел, как холодные губы.

Я потрогала соцветие – мягкое, увядающее. Стебель, доходивший до моей головы, когда я присела, украшали жесткие листья. Я открыла книгу и нашла страницу с этим цветком. Кто бы ни был ее создатель, он нарисовал идеально! А еще он много написал под картинкой, буквы были точно не вограсские – если бы я могла их прочесть! Мне хотелось знать и название этого цветка, и откуда он, и как можно его использовать – все!

За спиной хлюпнули по грязи шаги. Я поспешно обернулась, держа перед собой книгу как щит. В стороне, под искривленным деревом, стоял человек, держа руки в карманах. На нем не было ни тюрбана, ни какой-нибудь другой шапки, чужеземный толстый плащ был расшит тюльпанами.

– Я не хотел напугать тебя, девочка. – Он указал на книгу: – Вижу, ты нашла мою незаконченную работу.

Теперь я обхватила книгу покрепче, не желая отдавать. Я нашла ее вчера в куче листьев неподалеку. Понимала, что она не моя, но книга мне так понравилась, что я даже не спрашивала про истинного владельца.

– Можно я оставлю ее себе? – Я сглотнула комок вины. – Пожалуйста.

Незнакомец был так странно причесан – волосы спадали на лоб, прикрывая глаза, словно он их прятал. И все же я их видела – серые, тусклые. Но улыбка казалась доброй.

– Я много трудился, чтобы ее создать. Скажи, она тебе очень понравилась?

Я поспешно кивнула:

– Очень! – Я едва сдерживала восторг. – Это вы нарисовали картинки? Они потрясающие!

Странный незнакомец в лесу должен был бы меня пугать, но тот, кто создал эту книгу, конечно, не может быть злым.

– Пишу я лучше, чем рисую, – сказал он. – Но я очень рад, что картинки тебе понравились.

– Я таких никогда не видела. Словно смотришь на сам цветок. – Я печально вздохнула. Если он так много трудился над этой книгой, то как эгоистично со стороны неграмотной девушки не отдавать ее. Может, в ней рецепты для тех, кто владеет знаниями, для целителей или алхимиков. – Вот, простите, – сказала я и протянула книгу ему.

Он покачал головой:

– Мало что лучше, чем быть по достоинству оцененным, и я всегда могу сделать еще одну. Она твоя.

– Нет… это было бы так эгоистично. Я не заслуживаю такого.

Он подошел ближе и остановился на расстоянии вытянутой руки. И лишь тогда я заметила, что он огромного роста. От незнакомца пахло листьями, как будто он жил в лесу.

– Ты недооцениваешь себя, Нора.

– Прошу прощения, но откуда вы знаете мое имя? Знакомы с дедушкой?

Я не могла смотреть прямо в эти тусклые глаза и потому остановила взгляд на его плече.

Откуда-то из-за спины он вынул другую книгу. Когда полистал ее, я заметила пятна крови на каждой странице. Мое сердце подпрыгнуло к горлу и застучало: неужто я в нем ошиблась и он опасен?

Он остановился на какой-то странице, там был ряд картинок, и все нарисованы кровью. Одна картинка походила на башню. Он пробормотал что-то на незнакомом мне языке, и все картинки на миг засияли.

Он развернул страницу передо мной.

– Хочу, чтобы ты по достоинству оценила и эту книгу. Коснись ее.

Коснуться крови? Мне это казалось неправильным. И клянусь… я слышала чей-то шепот из-за деревьев.

– И что тогда?

– Только хорошее. – Его улыбка казалась искренней, несмотря на безжизненные глаза. Такие я видела только у слепых. – Я обещаю, больно не будет. Напротив, ты станешь достойной моего дара.

– Достойной? Как?

– Доверься мне. Я не уведу тебя с истинного пути.

Что ж, мне хотелось быть достойной этой книги, что бы это ни значило. Но довериться какому-то незнакомцу в лесу?

Я опустила наземь книгу с цветами.

– Пожалуйста, возьмите ее. Мне нужно идти.

Он вынул из-за спины красный цветок. Откуда он его достал?

– Это красный тюльпан. – Он понюхал его, прикрыв глаза и делая глубокий вдох. – Один из моих любимых.

– Вы… вы колдун?

Как странно, что колдун бродит в лесу и пишет о цветах. Мне оставалось только надеяться, что он не злой.

Он протянул мне одной рукой тюльпан, другой – открытую книгу с кровавыми пятнами.

– Я учитель. И я хочу тебя научить. Моя наука откроет для тебя целый новый мир. Но ты должна сама захотеть учиться. Не будь такой, как другие, что закрывают глаза и уши, отказываясь просыпаться от спячки.

Я не хотела учиться. Но я хотела все знать. И подумала, что по-своему, странным образом, этот человек действительно хороший и добрый. Но там были пятна крови. Однако если он злой колдун, он мог бы убить или ранить меня и более простым способом.

Я вздохнула поглубже, поднесла дрожащий палец к странице, а потом провела им по крови.

Ничего не случилось.

Незнакомец забрал книгу и захлопнул ее.

– Дело сделано, – улыбнулся он, обнажая идеальный ряд сероватых, как дым, зубов. – Я так рад за тебя. Ты сделала первый шаг на пути к бесконечному восхождению.

Он развернулся и пошел прочь, шаги зашуршали по листьям.

– Погодите… я не понимаю.

Он поднял руку:

– Открой книгу.

Я перелистнула на страницу с пурпурным цветком. «Алтей – трава, произрастающая в Рутении, в регионе к северу от Сиянского моря, в горах Вограс. Встречается на влажной почве по берегам рек, на солончаках и песке. Может вырасти до высоты человеческого роста, но обычно в два раза ниже. Во многих культурах ее используют для лечения различных болезней, хотя опыты не выявили никаких целебных свойств, кроме паллиатива при воспаленном горле».

Я не знала многих слов, вроде «паллиатива», но, во имя Лат, я научилась читать!

Подняв взгляд от страницы, я увидела, что незнакомец ушел. Мне хотелось поблагодарить его, и поэтому я метнулась за ним, мотая во все стороны головой и надеясь заметить. Но его нигде не было.

Вместо того чтобы собирать цветы и участвовать в примерке платьев для свадьбы Хамета и Ширин, я все утро провела в юрте, на своей койке, читая книгу. Дедушка, Диша и Дийна пытались меня отвлечь, но я отгородилась от них, словно книга была стеной.

Цветы так завораживали, и они росли в разных местах, о которых я никогда не слышала! Я читала дальше, и меня все меньше интересовали сами цветы, но все больше – рассказы о том, где эти цветы растут.

Например, Рутения – сколько дивных цветов там росло! В книге говорилось, что в Рутении находится большая часть лесов, зверей и цветов всего мира, хотя в основном там преобладали льды. А еще было место под названием Химьяр, где цветы не росли из-за чего-то, называемого кровавой чумой, которая началась с лужи в пустыне и распространялась, пока не отравила всю землю.

Но я не могла игнорировать семью бесконечно. Все же нужно было готовиться к свадьбе, так что я достала из шкафа мое самое блестящее платье. К платью прилагалась остроконечная шляпа с пышными перьями наверху, плотная, цветом чуть светлее золота. Я как можно туже затянула пояс на талии, потому что стала тоньше, чем в прошлом году, когда швея снимала с меня мерки перед свадьбой другой двоюродной сестры, которая нравилась мне гораздо больше Ширин.

Я взглянула на себя в зеркало и решила, что похожа на желтый тюльпан. Прекрасно! В книге сказано, что саргосцы, живущие далеко на западе и плавающие по морям на кораблях, называемых галеонами, верят, что желтые тюльпаны приносят радость. Я никогда не видела океана, но теперь так много узнала, и все благодаря чтению о цветах!

Свадьбу проводили под открытым небом и в нескольких роскошных юртах на равнине. Начали с жениха, Хамета, он выехал во главе сотни конников, а женщины улюлюкали и били в барабаны. Лошадей украсили яркими гобеленовыми седлами – как я слышала, их купили у абистранских торговцев. Мне по-прежнему было скучно смотреть на их выезд, хотелось лежать в постели и читать свою книгу. Даже вид Хамета, сидящего верхом на кобыле, на меня никак не подействовал.

Странно, но впереди ехал не Хамет. Прямо перед ним скакал другой человек. Я была на десятках свадеб, но ни разу не видела, чтобы кто-то ехал впереди жениха. Это ведь перечеркивает весь смысл, разве нет? Я слегка подтолкнула дедушку локтем и спросила:

– Кто он?

Дедушка улыбнулся и сказал:

– Это новый защитник нашего племени. Каган Пашанг.

Быть не может. Это Пашанг? Я слыхала, что он был великим воином и геройски сражался против племени силгизов, наших врагов. Он добился даже расположения аланийцев и поэтому обладал большей властью, чем любой каган по обе стороны Вограсских гор. Но он выглядел тоньше и казался менее грозным, чем я себе представляла. Аккуратная каштановая бородка покрывала его щеки и подбородок, ярко-карие глаза смотрели так мягко.

Дедушка подтолкнул меня в спину:

– Чуть-чуть выдвинься из толпы. Этот человек не женат. Может, он заметит тебя.

Когда он приближался, другие девушки выступали вперед, опустив глаза и сложив на животе руки. Всадники подъезжали, сбавляли шаг, и толпа забрасывала их цветами. Пашанг и Хамет поскакали к нам, и я тоже вышла вперед.

Каган Пашанг остановился передо мной. Я взглянула в его глаза, а он посмотрел в мои. Может, мне сегодня стоило лучше подготовиться. Я улыбнулась. Он улыбнулся в ответ и поскакал дальше.

– Значит… мы теперь из их племени? – спросила я дедушку.

– То есть йотриды? В некотором смысле – да. Только так мы сохраним наши земли, ведь еретики– силгизы подбираются с каждым годом все ближе.

Больше всех на свете мы ненавидели силгизов. Они захватили так много наших пастбищ и охотничьих угодий, что мы оказались прижаты к горам и лесам вместо того, чтобы жить на просторе равнин. Хотя я обожала леса и горы, их зверей – например, краснорогих коз, взбирающихся по горным склонам.

Настал мой любимый момент свадьбы – открывание лица! Поднимая и разворачивая вуали Ширин, я наконец выбросила книгу из головы. Мы сняли двадцать слоев покровов. Двадцать! Каждый был голубого оттенка, начиная с синего неба и кончая чистой рекой. Я боялась, что Ширин могла задохнуться под ними, но она все время смеялась, и мы вместе с ней.

Пришло время танцев, и мои сестры так славно выступили! Мужчины легко гарцевали на цыпочках вокруг женщин, даже бились на мечах друг с другом во время вращения. Женщины покачивались, медленно и ритмично. Кто-то играл на кашанской флейте, которой я никогда прежде не слышала, но, во имя Лат, то была совершенная музыка счастья!

Я жалела, что не танцую, горевала о том, что Ширин выходит за Хамета, отстраняет меня от того, кого я люблю. Никогда я не перестану об этом жалеть.

Наконец аланийский шейх с завораживающей рыжей бородой провел церемонию бракосочетания.

Хамет и Ширин подписали какой-то пергамент, хотя ни читать, ни писать не умели, а я сглотнула горький ком в горле. По пути домой я поняла, что мир огромен, а Хамет, несмотря на свой идеальный нос, всего лишь скучный мальчик из племени.

В эту ночь я лежала без сна меж двумя своими храпящими сестрами. Дедушка тоже храпел на своей койке на другом конце юрты. Но не храп мешал мне уснуть. Я уже грезила о тех местах, где растут все эти цветы.

Совсем близко отсюда, в Аланье, из песка пустыни торчат красные тюльпаны. Говорят, они вскормлены кровью войны, бушевавшей пятьсот лет назад. В джунглях Кашана есть еще один красный цветок, называется он сантан и напоминает вертушку на палочке. Его можно есть целиком, разжевать, и сладкий сок потечет в горло. А в стране Талитос, что лежит за туманными морем, говорят, есть росянки – безумные цветы, которые больше всего напоминают змей с сотнями слизистых щупалец, и они пожирают черных птиц, называемых дронго!

Это только то, что я прочла за одно утро, – в книге было много больше интересного! Я не могла дождаться восхода солнца, чтобы читать. Но солнце никогда не взойдет. Ни для меня, ни для кого-либо из нас.

Началось все с криков и запаха гари. Я разбудила сестер, потом пробежала через юрту и разбудила дедушку. Он схватил ятаган, кинжал, аркебузу, и мы все выскочили наружу.

Огонь был повсюду! Даже лес со всеми его цветами превратился в громадный костер. Я забыла книгу, но когда попыталась сбегать и взять ее, дедушка ухватил меня за руку.

– Мы должны выбираться отсюда! – сказал он. – Нора, Дийна, Диша, возьмитесь за руки и идите за мной!

Я взяла его за руку, потом Дийна взяла мою, а Диша – ее. От горящих юрт позади нас доносился топот конских копыт. Было трудно что-то увидеть посреди огня и теней. Вдалеке сталь звенела о сталь под барабанный бой ударов и выстрелов.

Дедушка потянул нас туда, где когда-то текла река с Вограса, но потом свернула по другому пути, оставив после себя лишь сухое потрескавшееся русло. Это недалеко от подъема на гору, так что, может быть, нам удастся там спрятаться.

– Кто все это делает? – дрожащим голосом спросила я.

– Каган Пашанг нам поможет. Он поможет, надо только продержаться, пока не придут йотриды. Оставаться в безопасности на горе.

Мы брели по грязной траве на краю иссохшего речного русла, уходили от горящего леса к склону горы. Здесь обычно паслись краснорогие козы, но в этот темный час они, наверное, спали. Месяц в небе и далекое пламя давали достаточно света, чтобы избегать валунов, которых здесь было много, хотя я жалела, что мы не захватили факел.

Но почему это случилось? Почему мы бежим? Почему огонь жжет лес и цветы? Не прошло и дня с тех пор, как мы были счастливы. Чем же мы заслужили такое?

Мы и не заметили трех всадников, спрятавшихся на темном пути к горе. Они ждали, склонившись вперед на своих кобылах, наблюдая за нами. Их одежда… медвежьи шкуры на плечах и шапки с перьями. Жесткая кожа нагрудников тоже была коричневая. Силгизские воины.

Едва их заметив, я дернула дедушку за руку, он прищурился и тоже увидел. Я сжала руку сестры, и мы повернули назад.

– Стойте, – приказал один из всадников на вограсском, хотя слово он произнес неправильно. – Стойте, или я затопчу всех четверых.

Дедушка остановился, и мы тоже.

– Пожалуйста, отпустите нас, – сказал он. – Это мои дети.

Он дрожал. Никогда я не видела его таким испуганным, страх разлился по моим венам. Я обняла сестер, чтобы унять их слезы, но мне тоже хотелось расплакаться. Вместо этого я забормотала молитву о спасении из Писания Хисти.

«О Лат, защити нас от того, что впереди, от того, что над нами, справа, слева и сверху».

Всадники галопом подъехали к нам. Первый поднял фонарь.

– Ох, забудьте о пряностях. – Я едва различала его лицо, но голос звучал возбужденно. – Сколько выручим за этих троих, как думаете?

Потом он пробормотал что-то на чужом языке, наверное, на силгизском.

Второй всадник сказал:

– Джихан велел всех здесь убить. Так что…

Он вытащил аркебузу и взвел курок. Грохнул выстрел. Я пригнулась, зажала уши. Дедушка упал, зажимая рваную рану на животе, и завыл.

– Нет! – завопила Дийна.

Я могла лишь смотреть, застыв, как замерзшее дерево.

– Помогите! – судорожно выдыхая, крикнула Диша.

– А давайте их трахнем, – сказал третий. – Я возьму фигуристую. Знаю, вы, яйцелизы, любите слегка недозрелых.

– Нет-нет-нет. У меня жена выпрашивает новые аланийские ковры на стены. Одна мелкая по меньшей мере пять тюков стоит.

Он указал на Дийну, самую младшую.

– Пусть бедняжки просто умрут, – возразил второй всадник. – У нас мало времени. И Джихан сказал, что расправа должна быть быстрой. Туда и обратно.

– Я могу туда и обратно со всеми тремя, и быстро! – засмеялся третий.

Лишь тогда я поняла, что они говорят на силгизском, он всегда звучал резко и странно. Тогда как же я их понимала? Кстати, я ведь не знала, на каком языке была написана та книга, но понимала и ее. Я застыла от страха и полностью растерялась.

– Слушайте, – сказал третий, – вот как надо. Нас тут трое, и у каждого свой вариант, что делать. А их как раз трое. Мы одну убьем, одну трахнем, а одну продадим. Справедливо?

Мне хотелось схватить сестер и бежать, но лед лился в мои вены и сковывал волю. Мне хотелось помочь дедушке, но руки не шевелились. Мне хотелось убить этих ужасных людей, но я не имела ни малейшего представления о том, как это делают.

Диша все продолжала кричать «Помогите!», а Дийна держала голову дедушки, кровь пузырилась у него на губах.

– Значит, продаем самую молодую, за нее дадут самую высокую цену.

– Тогда трахнем старшую. У нее грудь размером с Вограс. Когда я с ней закончу, она будет сухой, как эта река.

– Значит, скажем «прощай» средней девчонке? – Щелкнул курок. Бум! Крики Диши прекратились, ее тело упало в траву. – Во имя Лат, славно вышло!

– Будь прокляты вонючие святые! Чтобы мне никогда не встретиться с вами! – Всадник откашлялся: – Так, для ясности, когда трахнем старшую… просто бросим ее здесь?

– Почему бы нет? Будет хоть один свидетель этой жалкой истории, пусть у людей трепещут сердца, когда услышат о силгизах. Кроме того, может, кто из нас заделает ей ребенка, и она сможет возродить свое племя!

Они слезли с лошадей, хохоча. Один поднял фонарь над моей головой. Наконец я увидела их лица.

– Тебе повезло, девушка, – сказал третий всадник, стягивая штаны. – Твой цветок сорву я, человек достойный, а не эта пара ублюдков.

Трое подняли взгляды, словно вдруг увидели кого-то за моей спиной. Их глаза наполнились страхом, а потом взмыли в воздух вместе с головами, над фонтанами крови, вырвавшимися из шей.

Головы приземлились у моих ног. Я не закричала. Только замерла как добыча. Даже лошади заржали и бросились прочь.

Дийна обняла меня трясущимися руками. Обернувшись, я увидела идущего к нам человека.

То был он, незнакомец из леса. Он не торопился, словно наслаждаясь прогулкой в свете луны. А потом склонился надо мной, держа в руке книгу.

– Они сожгли ее вместе с вашей юртой, – сказал он. – Книгу цветов. Какая жалость.

Но какое это имело значение? Дедушка… уже затих, а я даже не заметила. Диша умерла сразу, на месте щеки у нее была обожженная окровавленная дыра.

– Итак, каган Пашанг на смог защитить вас. Ай– ай-ай. Вероятно, он и есть причина того, что ваше племя погибло. Боюсь, вы поставили не на ту лошадь. Каган Джихан оказался куда умнее. Бой был хорош, хотя победитель с самого начала был очевиден.

Бой прямо в ночь свадьбы?

Незнакомец снял расшитый тюльпанами плащ и набросил Дийне на плечи. Я застыла изнутри, не замечая ночного холода. Только чувствовала, как слезы бегут по щекам.

– Я еще не назвал тебе свое имя, – продолжил он. – Боюсь, оно не такое милое, как твое. Я – Марот.

Марот полистал книгу и остановился на странице, где был кровавый рисунок, как и на других. Что-то вроде восхода солнца над огромным озером… Может, над океаном.

Когда я в первый раз прикоснулась к этой книге, она научила меня буквам и языкам. Что она сделает для меня теперь? Я подняла руку, но страх удержал меня от прикосновения к странице.

– Нора-Нора-Нора, – произнес он. – Это как приятная прогулка для языка. – Здесь давным-давно, еще до того, как пересохла река, жила одна женщина. Она тоже видела, как умирает ее семья. Но в отличие от тебя, – он погладил меня по волосам, – она была довольно могущественной. Она была опасной колдуньей и моей ученицей, хоть никогда и не знала, что я – ее учитель.

– Для чего вы это мне говорите?

– Нора, – продолжал незнакомец, – это не принесет тебе счастья. Только добавит боли. Но благодаря этому ты станешь тем, кого будут бояться. Станешь ею. И тогда ты сможешь отомстить за свое племя. Эти грехи, – он указал на огненные столпы позади нас, – должны быть оплачены.

На нас надвигались всадники, сотрясая землю. Еще больше силгизов. Дрожь сестры стала невыносимой, а мой подбородок обожгли слезы. Значит, это конец и надежд, и мечтаний? Моего племени, моей семьи?

– Я хотела посмотреть места, где растут цветы, – сказала я Мароту, обнимая сестру. – Вы писали о таких чудесных местах. Вы действительно в них побывали?

Я не знаю, почему спросила об этом в тот ужасный момент, но мне хотелось узнать это с тех пор, как сегодня утром я читала книгу о цветах.

Он усмехнулся:

– Дорогая девочка, сейчас нет времени. Но уж если ты хочешь знать – да, я был во всех этих местах. И однажды вы обе, возможно, тоже попадете куда-нибудь. – Он вздохнул, порывисто и печально: – Только в случае, если ты не умрешь сегодня.

– Знаете, я так увлеклась книгой, даже не прочла, что написано на обложке.

– На обложке? – Марот ласково улыбнулся. – Ну а как, по-твоему, она должна называться?

– Может, «Мелодия цветов»? – выпалила я. – Потому что она была словно флейта, поющая в моем сердце.

Марот с усмешкой кивнул:

– «Мелодия цветов»… мне нравится. Значит, пусть так и будет.

Он щелкнул пальцами.

Я поцеловала плачущую сестру. Марот прав. Я должна ее защитить. Если я получу ту силу, что он обещал, то, возможно, мы поедем вместе посмотреть на цветы, где бы они ни росли, по всему миру. А какой еще путь у меня остался?

– Ты читала о красных тюльпанах? – спросил Марот, когда в поле зрения появились всадники с яростно воздетыми факелами. – Я видел их в саду шаха Аланьи. Хочешь, я доставлю тебя туда?

Он поднес к моему лицу книгу.

Я кивнула, глотая слезы. Когда всадники окружили нас, я толкнула дрожащую руку вперед и провела по странице.