Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-2". Компиляция. Книги 1-24 (СИ)"

Автор книги: Марта Уэллс

(Рассказ Кирина)

Я нашел Турвишара на следующее утро после того, как мы закончили сжигать тела и покинули монастырь[654].

– Что мы здесь делаем? – спросил я риторически.

Почти.

Он сидел на корточках и смотрел на желто-зеленый Камень. Сперва я подумал, что он меня игнорирует, но потом понял, что он делает. Он с помощью магии вытягивал из монеты тонкие золотые нити, сплетая из них сетку, в которую можно было поместить Камень, чтоб носить его на шее. Закончив это, он повесил результат на кусок проволоки, изогнутый в форме петли.

– Держим слово. Если это тебя утешит, я подозреваю, что, исследуя бордели, мы будем в такой же опасности. Будем надеяться, что из-за этого нам придется меньше бродить по худшим районам Бахль-Нимиана. – Турвишар повесил Краеугольный Камень себе на шею.

Теперь мое внимание было сосредоточено на Диком Сердце.

– Я всегда слышал, что украсть Краеугольный Камень невозможно, но не понимаю, как это может быть правдой.

– Попробуй. – Он указал на ожерелье. Я потянулся к крючку с Камнем. А потом почувствовал, что моя рука промахнулась. Я нахмурился и попробовал еще раз. На этот раз я смог дотянуться аж до проволоки.

Я помолчал.

– Ох.

Однажды я под принуждением пытался снять Кандальный Камень с собственной шеи, чтобы передать его Турвишару. У меня ничего не вышло. Это было то же самое.

– А если, например, Сенера случайно потеряет Имя Всего Сущего, то она вскоре обнаружит, что он таинственным образом появился у нее.

– А как чувствуется обладание им? Мой Краеугольный Камень по большей части… был каким-то… пассивным. Мне никогда не приходилось активно контролировать его[655].

– Тревожно мило. Я бы солгал, если бы сказал, что мне это не нравится. – Турвишар скорчил гримасу. – Я понимаю, почему люди не хотят от них отказываться, хотя возможно, что мне придется это сделать. Он может сработать на Баэлоше совсем не так, как мы думаем. Или даже если так… Честно говоря, я не уверен, насколько эффективно гаэш будет действовать на том расстоянии, о котором мы говорим. Даже если мы сможем отослать Баэлоша, сможем ли мы удержать его подальше?

– А что будет, если мы отдадим дракону его собственный Краеугольный Камень? Я имею в виду, что, по сути, делает его неубиваемым, верно?

– Разве? Я в этом не уверен. – Турвишар вздохнул, отряхнулся и встал. – Я думаю, что это может иметь противоположный эффект, если только они не пойдут на все, чтобы скрыть Краеугольный Камень. И надеюсь, Сенера никогда не спросит, где он спрятан.

Я хихикнул, но смешок получился сухим, далеким и немного глухим. По правде говоря, я испытывал странное беспокойство, которое не мог объяснить. Не думаю, что это было лишь потому, что мы были менее чем в одном дне пути от места, где нам, возможно, придется сражаться с одним из самых опасных существ в мире. Наверное, у меня просто было слишком много времени на собственные мысли, и в эти дни они, как правило, касались моих надежд, моих страхов и очень реальной возможности того, что последнее помешает мне когда-либо получить первое.

Вол-Карот ждал меня, и не важно, насколько другие верили в Ритуал Ночи, я в душе знал, что на этот раз его будет недостаточно, чтобы остановить Короля Демонов.

Честно говоря, по сравнению со всем остальным драконы казались весьма незначительной проблемой.

Мы узнали, что находимся на территории Баэлоша задолго до того, как увидели самого Баэлоша. Пустыня полностью исчезла, сменившись зелеными зарослями, которые не принадлежали ни к одному климату и теоретически были совершенно чужды их теперешнему окружению. Это были не просто джунгли, или тропический лес, или сосновый бор – это были все они, смешанные вместе в невозможных комбинациях. И во всех случаях это было своего рода хищническое насилие над растительностью. Животные, рискнувшие зайти сюда, выбраться уже не могли.

Мне не нужно было спрашивать, где Баэлош хранит свои сокровища. Они были повсюду вокруг нас – драгоценные камни свисали с ветвей деревьев, сверкали в чашечках цветов дикой орхидеи, были воткнуты в кору и разбросаны по земле, подобно блестящей гальке. Деревья носили ожерелья, на лозах сверкали кольца. Та часть меня, которая помнила, что я был вором по имени Грач, отчаянно требовала набить полные карманы, но я постарался избавиться от этого искушения; я подозревал, что Баэлош каким-то образом узнает, если мы что-то украдем из его сокровищницы.

Хуже всего было то, что очень много драгоценных камней не были драгоценными камнями. Они были камнями цали, из которых медленно утекало тенье душ, которые они держали в ловушке, пока в конце концов драгоценный камень цали не превратится в пустую оболочку. Пойманные здесь души никогда не попадут в Загробный мир. Они никогда не перевоплотятся. Они просто исчезнут.

Сенера перестала спорить, насколько здравомысляще было заполучить Дикое Сердце, поскольку становилось все более очевидным, что никто из нас не выжил бы на территории Баэлоша без Краеугольного Камня. Только прямое вмешательство Турвишара защитило нас от оживших лиан, отравленных шипов и агрессивных споровых облаков. Что заставляло меня нервничать при мысли, что нам понадобится обменять Дикое Сердце, чтобы убедить Баэлоша отказать в помощи Сулесс.

Даже зная, что мы находимся на территории дракона, мы не заметили, когда он решил появиться.

Деревья рядом с нами слегка вздрогнули, а затем из подлеска и лиан поднялась гигантская фигура. Вернее, лозы и подлесок сами поднялись вверх, и мы поняли, что все это никогда не было обычными растениями.

– Гости? У меня давно не было гостей, – сказал Баэлош. – А теперь у меня их так много. Так что же вы пришли мне предложить?

Огромный зеленый дракон совсем не походил на Мориоса – точнее, он не состоял из растений, как Мориос состоял из мечей, – цветы росли из трещин в его чешуе, а лишайник обосновался на его животе и нижней линии предплечий. И даже когда Баэлош выдергивал растения и деревья из земли, на их месте росли новые – в бесконечном круге возрождения этой нелепой флоры. И я заметил, что глаза у дракона были ярко-зелеными – того же цвета, что и его Краеугольный Камень.

Если лошади и не взбесились, то лишь потому, что тем утром Сенера и Турвишар наложили на них заклинания, не дающие животным видеть драконов или окружающую растительность. Мы все согласились, что это было благоразумно, учитывая вероятность того, что, во-первых, драконов определенно будет больше, а во-вторых, растения Баэлоша, вероятно, могут убить лошадей, если они убегут от нас далеко и способность Турвишара спасти их не поможет.

Так что лошади просто стояли там, лишь любопытствуя, почему мы остановились и собирается ли кто-нибудь из нас их кормить.

Бунтарка не лаяла[656], но то, как она опустила голову, наводило на мысль, что она могла видеть Баэлоша и была совсем этому не рада.

Турвишар слез с коня и направился вперед.

– Приветствую тебя, Баэлош. Да, у нас есть для тебя подарок. – Он вытащил из-за пояса мешочек и повертел его в руке, показывая зеленые камни, которые, как я подозревал, были, вероятно, изумрудами. Они явно не были цали.

Я понятия не имел, откуда Турвишар их взял, тем более что они наверняка не были фальшивыми – это очень легко проверить[657].

– Для тебя есть кое-что еще, Баэлош, – добавил Турвишар, – но только если ты выиграешь мое состязание.

Сенера посмотрела на него и одними губами произнесла:

– Состязание?

Глаза Баэлоша сузились:

– Состязание? Что за состязание?

– Загадки, – сказал Турвишар. – Это ведь традиционно, насколько я знаю? Если ты выиграешь, я отдам тебе остальные камни, а если выиграю я, то все, о чем я прошу, – это отдать Сулесс и всех, кто с ней.

– Кого?

Турвишар склонил голову набок:

– Ты знаешь, кого я имею в виду. Ты знаешь, кто такая Сулесс.

Дракон ответил не сразу. Затем Баэлош спросил:

– Много драгоценных камней?

– У меня еще пять полных мешков.

Дракон выпрямился во весь рост:

– Тогда начинай.

Турвишар явно был к этому готов:

– Я живу в доме, где все те, кто входит в него, слепы, и все, кто выходит из его дверей, могут видеть. Где я живу?

Ноздри дракона раздулись.

– В школе. Это ведь должно было быть трудное состязание? – Дракон склонил голову набок. – Во время путешествия в Каролаэн я встретил женщину. У женщины было восемь детей, и все восемь детей несли восемь змей, и каждая змея сжимала мышь. Сколько всего направлялось в Каролаэн?

– Только один, ты сам, – сказал Турвишар. – То, что ты использовал, чтобы заполучить меня, становится бесполезным, лишь только ты получишь меня. Как только ты овладеешь мной, лишь тупая жестокость заставит тебя потерять меня. Кто я?

– Почему… – Дракон замолчал. – Это Уртанриэль, но я уже слышал эту загадку. – Баэлош наклонился вперед, прищурив глаза и почти коснувшись носом груди лошади Турвишара, Пылинки.

Лошадь шумно всхрапнула. Я наклонился к Талее:

– Мы должны быть готовы сбежать.

Как бы то ни было, Сулесс я не видел – я понятия не имел, где Баэлош мог ее спрятать. По правде говоря, она могла даже в этот самый момент наблюдать за нами, но определенно не в ее интересах было раскрываться.

Я скользнул взглядом за Завесу и попытался ее найти. Все вокруг нас, кроме драконов, состоит из растений – живые люди должны выделяться, как кровь на снегу.

– Я тебя знаю, – сказал Баэлош. – Я встречал тебя раньше.

– Не в этой жизни, – хмыкнул Турвишар.

– Турвишар… – предостерегающе протянула Сенера. Дракон наклонил голову, пытаясь глянуть на Турвишара (он просто не мог сфокусировать оба глаза на таком расстоянии).

– Симиллион?

– Турвишар, – поправил его волшебник.

Я выдохнул. Мне бы очень не хотелось, чтобы Турвишару причинили вред, но все же я очень беспокоился, что дракон мгновенно заметит, что у него есть Дикое Сердце или, что еще хуже, что я стою прямо за ним. Но нет, как и предсказывала Сенера, Баэлоша гораздо больше интересовал тот, кто сбежал от него.

Вот оно! Я увидел яркую вспышку тенье, откликнувшуюся позади Баэлоша. Ее трудно было заметить, потому что дракон все искажал. Если бы Сулесс была обычной человеческой женщиной, я уверен, что никогда бы этого не заметил. Но она была иной, так что у меня получилось. Эта вспышка тенье, должно быть, была заклинанием.

– Нашел, – сказал я. – Она пытается что-то сделать…

Баэлош вытянул длинную шею.

– Симиллион! – В его голосе зазвучало ликование.

Турвишар сжал губы:

– Ты сам согласился с правилами.

– Турвишар, – прошептал я, – она в пятистах футах от него. Послушайте, почему бы тебе…

То, что я сделал дальше, было весьма сложно, и я не был уверен, что это сработает, но я попытался думать для Турвишара – так громко, как только мог.

«Ну же, Шарик. Ты не выиграешь с классической загадкой. Это должно быть что-то, на что он не может ответить, потому что не понимает контекста. Используй контекст против него.

Турвишар моргнул и снова повернулся к дракону. Поджал губы, медленно выдохнул и сказал:

– Я – стол на двенадцать персон для праздника, который никогда не кончается. Многие служат мне, но лишь те, кого не позвали, могут когда-либо править мной. Кто я такой?[658]

Баэлош моргнул:

– Что?

– Это твой ответ?

Я увидел, как шевельнулось тенье Сулесс. Должно быть, она догадалась, что происходит, и решила скрыться. Но добраться до нее, пока на пути стоял Баэлош, не было никакой возможности.

Губы Баэлоша скривились.

– Нет. Дай мне минутку. – Дракон стоял неподвижно, почти закрыв глаза и напряженно сосредоточившись. В разросшейся листве не было слышно ни звука, если не считать шелеста ветра в листьях деревьев и слабого свиста. Только так я мог устоять спокойно. Остальные не понимали, что Сулесс рядом. Что она могла скрыться в каждое мгновение.

Свист звучал все громче. Земля задрожала.

– Что? – Пока все остальные осматривались вокруг, я вскинул глаза как раз вовремя для того, чтобы увидеть, как Шаранакал врезался в Баэлоша[659].

В землю рядом со мной врезался ствол дерева, и я пригнулся. Земля впереди взорвалась, подняв в воздух стену раскаленной лавы. Растения вспыхнули, и взрывная волна жара обрушилась на нас.

Лошади не были заколдованы, чтобы не видеть огня, так что они отреагировали вполне предсказуемо: побежали. За исключением лошади Турвишара, которая, казалось, была в нескольких секундах от того, чтобы атаковать пламя, высказав ему таким образом свое мнение[660]. Моя лошадь неслась вперед, пытаясь увернуться от комков вспучивающейся земли и летящих в нас растений, а я изо всех сил держался в седле.

– С другой стороны! – закричал я. – Сулесс с другой стороны!

Ксиван кивнула, развернула лошадь и пустила ее галопом – между двумя драконами.

– Проклятье. – Я двинулся за ней. Думаю, единственная причина, по которой мне это удалось, заключалась в том, что моя лошадь была в такой панике, что понятия не имела, где безопасней. Между двумя драконами? Конечно, почему бы и нет. Остальные мчались следом, стараясь держаться вместе. Я услышал голос Сенеры и понял, что она произносит заклинание. Секунду спустя зазвучал голос Турвишара.

Огромный кусок земли позади нас истаял, когда Шаранакал выдохнул полосу сверхгорячего пепла и огня, вероятно вспомнив о какой-то давней вражде с Баэлошем. Хорошей новостью было то, что, вероятно, никто из драконов не знал, что я поблизости.

Плохая новость заключалась в том, что безопасней мне от этого не становилось.

Поскольку драконы сражались за нашими спинами, спешить к Сулесс означало бежать от их боя, что сделало лошадей значительно более сговорчивыми. Я не мог винить их за то, что они инстинктивно пытались укрыться от огня.

– Сулесс! – рявкнула Ксиван.

Впереди я увидел старуху, ведущую молодую женщину, которая несла сверток – наверняка это был младенец – прочь из пещеры, расположенной в склоне холма. Ксиван рванулась к ним, остальные поспешили за нею.

Сулесс попыталась бежать, но в земле перед ней открылась трещина, и гигантский поток лавы хлынул наружу, преградив ей путь. Молодая женщина рядом с ней закричала. Ребенок заплакал.

Сулесс махнула рукой. Гигантская волна магмы взвилась в воздух и обрушилась прямо на Ксиван. Женщина просто выставила перед собой Убийцу Богов, и поток лавы раскололся и, зашипев, рухнул по обе стороны от нее, не причинив Ксиван никакого вреда. За этим последовало еще несколько заклинаний, но Ксиван либо парировала их Уртанриэль, либо их блокировали Турвишар с Сенерой.

Мое внимание привлек оглушительный рев. Я оглянулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Старик – Шаранакал – откусил хороший такой кусок от бока Баэлоша. Баэлош развернулся и распахнул пасть, выплюнув поток зеленой, похожей на сок субстанции, летящей с огромной скоростью.

Честно говоря, я не думал, что это поможет против огненного дракона, но потом понял, что проблема не в этом. Сулесс хихикнула, заставив подняться огромный лоскут земли, отклонив им выплюнутую драконом струю и послав ее в новом направлении. Прямо на нас.

– Пригнитесь! – заорал я. Лошади не замечали опасности. Лошади совершенно не замечали опасности.

Тонкие липкие ленты ядовитого зеленого сока дождем падали перед нами, поднимая облака спор.

Мы успели заставить лошадей остановиться и изменить курс. Все, кроме Ксиван.

И кроме Талеи.

Я не видел, что случилось с их лошадьми, хотя казалось вполне вероятным, что они не выжили, оказавшись на пути этого смертоносного взрыва. Я услышал еще один крик и обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, что Турвишар не применил Дикое Сердце, чтобы спасти Ксиван и Талею: он был занят тем, что применил Камень для спасения Вейсижау и ее ребенка. Сенера подхватила ребенка на руки, а Турвишар схватил мать.

Дыхание Баэлоша скользнуло дальше, над спиной Старика, направившись прямо к Сулесс. Крика я не слышал, но о последствиях мог только предполагать.

На какую-то ужасную долю секунды я подумал, что Ксиван и Талею настигла та же ужасная участь, но затем увидел, как Ксиван, пошатываясь, вышла из окутавшего ее облака спор. Крошечные побеги зелени ползли по ее мертвой плоти, пытаясь вцепиться в нее, но, терпя неудачу, почти сразу засыхали – вероятно, из-за Уртанриэль. Однако Талее повезло меньше. С одного бока она наполовину стала сплошной массой цветов.

Сколь прекрасной, столь и гибельной для нее.

– Сюда! – закричал я, указывая на подветренную сторону утеса, который, казалось, был достаточно далеко от места битвы, чтобы создать хотя бы иллюзию того, что он мог защитить от драконов. Сенера и Турвишар добрались до места первыми, неся с собой живых мать и ребенка. Волшебники немедленно принялись устанавливать обереги и защиту, стоило им только сообразить, какая магическая защита спасет от случайной атаки дракона.

– Не жди нас, – приказала мне Ксиван. – Она у меня.

– Нет! Отдай ей Уртанриэль! – рявкнул я на Ксиван. Спрыгнув с лошади (спешиться будет здесь неподходящим словом), я подбежал к женщинам. – Это замедлит распространение.

Ксиван выхватила меч и коснулась его лезвием Талеи так, чтобы весь клинок оказался прижат к ее телу. Уртанриэль не жаловалась на это, хотя, насколько я чувствовал, меч знал, что я рядом. Я проигнорировал шепот меча, предлагавшего мне вернуть ее.

Подбежав к созданному магией убежищу, я услышал позади себя оглушительный визг. Я обернулся и увидел, что клубок вьющихся растений и огня разделился. Баэлош – хорошо прожаренный и обожженный Баэлош – взмыл в воздух, направившись на север со скоростью молнии.

Шаранакал последовал за ним. Они быстро скрылись из виду.

Ксиван опустила Талею на землю, отведя Уртанриэль в сторону. Подопечная мертвой королевы выглядела неважно. Раны, нанесенные Талее, стали уродливого темно-зеленого цвета, и вокруг них, подобно распространяющейся гнили, проступили вены того же оттенка. Уртанриэль, конечно, помогла, но вред уже был нанесен.

Вейсижау, вскочив на ноги, бросилась к Ксиван:

– Госпожа моя, пожалуйста! Ты ведь не знаешь…

Встав, Ксиван коснулась ладонями ее щек:

– Ш-ш-ш.

Вейсижау закрыла рот.

Ксиван, больше не сказав ни слова своей невестке, повернулась к Талее.

Хоть это буквально убивало меня, я поднял Уртанриэль и протянул ее Ксиван:

– Ты уронила его.

Думаю, Ксиван даже не поняла, что я сделал. Она была столь потрясена тем, что произошло с ее подчиненной, что не обратила внимания, что я подобрал Убийцу Богов и просто вернул ей.

Честно говоря, я только позже понял, что Ксиван, держа в руках меч, отдала мне приказ, а я отказался его выполнять. Это аккуратно развеяло мое беспокойство, что гаэш Вол-Карота был также и моим гаэшем.

Я заставил себя сосредоточиться на исцелении, но тут же столкнулся с серьезной проблемой. Любое тенье, которое я вливал в Талею, мгновенно подпитывало распространяющуюся цветочную инфекцию, лишь усиливая рост растений. И заражено было уже так много… Если, например, попытаться ампутировать ей конечности, это убьет ее на месте. Я понятия не имел, что делать. Может быть, Турвишар мог бы использовать Дикое Сердце?

– Турвишар, ты можешь…

Талея открыла глаза.

– Простите, – прошептала она. Девушка была очень бледна, и голос ее звучал очень тихо. Она не смотрела на меня. Ее внимание было приковано к Ксиван.

– Заткнись, – приказала Ксиван. – Не извиняйся. Это не твоя вина.

Турвишар хотел что-то сказать, но Сенера положила руку ему на грудь и покачала головой. Он замолчал.

– Я просто хотела, чтобы вы… – Талея, поморщившись, закашлялась. – Я должна вам кое-что сказать…

– О чем ты? – Ксиван наклонилась ближе. Стянув с плеч свое аголе, она накрыла им Талею, подоткнув ткань, как одеяло.

Взгляд Талеи метнулся ко мне, и я почувствовал, как сердце сжалось у меня в груди. Затем Талея перевела взгляд на Ксиван и здоровой рукой коснулась ее лица:

– Я вовсе не хочу, чтобы ты умирала!

Рука Талеи снова упала на грудь:

– Все в порядке. Мне уже даже не больно…

Сенера скрестила руки на груди и раздраженно вздохнула.

– Талея, тебе больше не больно, потому что Турвишар уже тебя исцелил. С тобой все будет в порядке.

Турвишар откашлялся и кивнул в знак согласия.

Повисла такая оглушительная тишина, будто само время остановилось.

Я прикрыл рот рукой, сдерживая смех. Ксиван и Талея тупо уставились на двух волшебников.

Никто не произнес ни слова. Ксиван стянула ткань с Талеи, и мы все увидели, что с ее плотью все в порядке. Не было никаких ран. Никакого распространения зеленого яда. Никаких цветов.

Повисла неловкая, комедийная тишина.

Вдалеке послышались птичьи крики – какой-то яркий ястреб понял, что поблизости больше нет драконов и можно снова охотиться на кроликов.

– Ну… – Я встал. – Вам двоим есть о чем поговорить, а Сенера еще должна ответить на вопрос Турвишара и мой в качестве оплаты за хорошо выполненную работу, так почему бы нам троим не оставить вас наедине?

Я обернулся и улыбнулся Сенере и Турвишару.

– Вы хорошо сработались.

Турвишар мог исцелить Талею, но именно Сенера позаботилась о том, чтобы у Талеи было достаточно времени, чтобы признаться в своих чувствах. Что было – по крайней мере, со стороны Сенеры – почти шокирующе романтично.

Сенера ответила мне высокомерным пожатием плеч, но так и не смогла скрыть улыбку[661].

Турвишар счастливо улыбнулся, а затем вновь натянул на лицо маску серьезности:

– Почему бы нам не поговорить? А потом, может быть, посмотрим, сможем ли мы найти тело Сулесс во всей этой мешанине.