Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-2". Компиляция. Книги 1-24 (СИ)"

Автор книги: Марта Уэллс

Соавторы: Ребекка Куанг,Замиль Ахтар,Дженн Лайонс,Марк-Уве Клинг
сообщить о нарушении

Текущая страница: 57 (всего у книги 336 страниц)

Охранник внимательно оглядел нас, особо задержавшись на моем красном плаще, а затем, вздохнув и закатив глаза, вновь обратил свое внимание на сэра Барамона:

– Почему ты не сказал, что вы с Красными Копьями? – и нацарапал что-то у себя на бумаге. – Ваши люди находятся там же, где всегда: на Лугу рядом с Храмом Хореда. Передай капитану Десроку привет от меня.

– Десрок? – Барамон приподнял бровь: – Ты имеешь в виду капитана Митроса?

Я изо всех сил старалась сохранить скучающее и спокойное выражение лица. Именно это имя, Митрос, назвала мне Таэна. А значит, это именно он – человек, который поможет мне найти путь во дворец герцога Каэна.

Охранник улыбнулся:

– О, точно. Ошибся. Наслаждайтесь играми, – и он жестом велел нам заводить коней.

Насколько же странными мы ему показались! Участники турнира обычно пользовались Привратным Камнем. Мы пришли пешком, с плохими лошадьми, слишком слабыми для ринга.

Так что он решил устроить нам проверку.

К счастью, сэр Барамон прошел ее.

Внезапно я услышала вопль и, оглянувшись, увидела сэра Барамона, прыгающего на одной ноге.

– Проклятая старуха! Что ты творишь?!

Дорна уперла руки в бока:

– Будто ты не знаешь что. Ты назвал меня Крошкой?!

– Ну, не похоже, что к старости ты увеличиваешься!

Кобыла Дорна ткнула пальцем сэру Барамону в живот:

– В отличие от некоторых!

– Граф! – Брат Коун тихо и предостерегающе обронил одно-единственное слово, но и этого было достаточно, чтобы я проследила за его взглядом: он смотрел наверх – на один из многочисленных городских мостов, протянувшихся с крыши на крышу. На ближайшем ко входу мосту висела почерневшая от огня клетка, предназначенная для того, чтоб ее видели все, кто проходил мимо. На крыше клетки сидела ворона. И тот огонь, что сжег клетку, несомненно, убил и человека внутри: теперь от него остался лишь обугленный скелет.

С клетки свисала деревянная табличка, возвещавшая о деяниях преступника.

Колдун.

Люди позади меня замолчали, даже Барамон и Дорна прекратили пререкания.

В отличие от того, что я видела в Барсине, на этой клетке не было рун. Похоже, это было скорее обычное сожжение. Учитывая, что рядом находились трущобы маракорцев, и зная, что у них была репутация демонопоклонников и колдунов, думаю, я могла бы достоверно назвать этническую принадлежность этого колдуна.

В конце концов, последний Адский Марш начался в Маракоре. Начался в Маракоре, но закончился в Джорате.

Мы никогда этого не забывали.

Я почувствовала, как мне на плечо легла рука. Сэр Барамон сказал:

– Нам не следует здесь задерживаться.

Я кивнула и повела всех в замок герцога.

Атрин всегда считался красивейшим из городов[270], но сейчас я этого не замечала.

Каждый угол таил в себе опасности. Каждая тень скрывала лезвие ножа. Я изо всех сил пыталась оставаться спокойной и уравновешенной, улыбаться и вести себя так, словно у меня не было врагов и не было причин прятаться.

Впрочем, капюшон своего позаимствованного плаща я все-таки подняла.

Сам город был выложен в виде круглого лабиринта, но его узкие, извилистые дороги и переулки, ведущие над землей, служили одной цели – убивать лошадей.

Улицы предназначались для того, чтобы заманить захватчиков Хорсала в ловушку, загнать кентавров и лошадей в ущелья, где на них сверху могли обрушиться кипящее масло, тяжелые камни или зазубренные стрелы.

Пригодные для жизни районы города начинались со второго этажа или выше. Попасть туда можно было по узким лестницам, извилистым и изгибающимся таким образом, что лошади не могли по ним подняться. Брат Коун спрашивал, почему в пригодном для проживания городе люди проводят так мало времени, но ответ был очевиден. Как джоратец, достойный своей гривы, мог вынести то, что он так долго находился вдали от своего табуна?

В центре города находилось несколько заметных зданий: дворец герцога, собор, посвященный Восьми, и еще больший собор, посвященный Хореду, божеству-покровителю императора Кандора. Перед этими зданиями плескался целый травяной океан – единственное достаточно большое пространство для того, чтобы здесь могли находиться лошади, огнекровки и даже слоны. Таким образом, было лишь одно место, где можно провести Великий Турнир Вызовов.

На Лугу кипела бурная деятельность – плотники заканчивали строительство зданий и возводили азоки. Участники турнира тренировались до последнего, пока у них еще была такая возможность. Несмотря на размеры Луга, большая его часть была занята. У Дорны были все основания для беспокойства.

Но я подумала, что это может сработать нам на пользу. Переполненное поле могло послужить отвлекающим хаосом.

По крайней мере, я на это надеялась.

Мы уже дошли до тени, отбрасываемой дворцом, когда я вдруг услышала крик Арасгона:

– Это недопустимо!

И стоило мне понять, на кого он кричал, как я сразу предостерегающе вскинула руку, останавливая Дорну и Коуна. Сэр Барамон и вовсе замер на месте с таким видом, будто он только что вышел из-за угла посмотреть на пирующих львов.

– Джанель Данорак – это не вещь, которую можно продать по собственной прихоти! Ее родословная насчитывает пять сотен лет! – Арасгон показал зубы, и я чувствовала гнев в каждом его напряженном мускуле. Он еще не встал на дыбы, но этот момент был близок.

– Маркрив Ставиры, – сказал сэр Барамон. – Арот Малкоссиан.

– Да, – согласилась я, чувствуя, как внутри у меня все переворачивается.

Рядом тихо выругалась Дорна.

Хотя маркрив и был довольно стар, но он все еще находился в расцвете сил. У него, как и у его сыновей, Илвара и Орета, была золотая грива и темная кожа. Я никогда в жизни не видела, чтобы этот человек улыбался. И я не видела его лично с того дня, как вошла в спальню маркрива и рассказала ему о преступлениях его младшего сына.

Из всех моих врагов я считала его худшим. Но он был моим маркривом.

Я была обязана ему своим тудадже.

Но отдавать ему свой тудадже я не собиралась. Арасгон был прав: маркрив Ставиры обращался со мной как с вещью. И этого я ему никогда не прощу.

– Я ее и не продавал. – Маркрив скрестил руки на груди и выпрямил спину. И хотя его люди выглядели весьма обеспокоенными этой ситуацией, самого его не могла испугать ни одна разъяренная огнекровка. – А где твой хозяин?

– Я не видел ее несколько месяцев, – сказал Арасгон, и если бы он до сих пор меня не заметил, возможно, это было бы правдой. – Я…

Маркрив скривился:

– Мы уже дважды обсуждали это. Я поговорю по этому вопросу со своим сыном, но что сделано, то сделано. Ты испытываешь мое терпение. Убирайся, пока я не решил, что ты переступил черту.

Арасгон фыркнул и, вскинув голову, поскакал прочь от парадной двери.

Сам же Арот Малкоссиан, маркрив Ставиры, вошел внутрь, и его люди направились следом.

Точнее, большинство из них. Не все пошли за ним. Я заметила, как охранник обменялся взглядом и многозначительным кивком с садовником, притворяющимся, что занят обрезкой цветов. Я узнала прячущуюся неподалеку от Луга огнекровку – Соминию, прекрасную кобылу, которая долгое время была другом и компаньоном жены маркрива, Шинии.

Итак, маркрив следил за входом во дворец. Нетрудно догадаться почему.

Теоретически я служила маркриву. Ему было достаточно приказать мне сопровождать его, и Орет, его сын, мог добиться моего Осуждения просто на досуге. И не имело бы никакого значения, что для того, чтобы купить волю горожан Толамера, он использовал подкуп. Все протоколы были бы соблюдены. А что потом, когда меня бы изгнали? Благодаря все тем же взяткам, людей бы легко убедили избрать Орета вместо меня.

– Ну, – пробормотала Дорна. – У нас прекрасная коллекция проблем. Думаешь, Арасгон видел нас?

– Да, – сказала я. – А теперь пошли отсюда.

– Куда? – спросил брат Коун.

Я вздохнула:

– Домой.

19: Орет Гадюка

Провинция Джорат, империя Куур.

Через три дня после того, как Турвишар Де Лор удалился в Шадраг-Гор поработать над своими заметками

– Так ты была помолвлена с этим Оретом? – спросил Кирин.

– Да, со вторым сыном маркрива, – ответила Джанель. – Но у нас с Оретом были очень разные представления о моем положении в отношениях. Я не кобыла и никогда ею не стану.

– И кобыла – это ведь не означает… женщину? – Кирин хотел убедиться, что он все правильно понял.

Нина рассмеялась:

– Ни капельки. Кобылы остаются дома и присматривают за хозяйством, да, но они также становятся фермерами, учителями, смотрителями, организаторами. А жеребцы – это прихорашивающиеся, гарцующие воины, кружащие вокруг табуна на случай, если появятся львы. Спросите у большинства жеребцов, и они скажут вам, что они за главного, в то время как кобылы, следящие за тем, чтоб все было сделано, просто хихикают.

– Не все так просто, – упрекнула ее Джанель. – И не все делится именно так.

– Не все, – согласилась Дорна, – но ты никогда не останешься дома выращивать жеребят, пока твой приятель-жеребец отправляется на войну, и это факт. – Дорна погрозила Кирину пальцем: – И ты должен это запомнить.

– О, это не проблема, – сказал Кирин, вскидывая руки. – Как говаривал мой старый друг, я вступаю в романтические отношения лишь с теми, кто может содрать с меня штаны в битве.

Нинавис повернулась к Джанель:

– Ну, по крайней мере, с этим все в порядке.

– О, спасибо. Теперь, когда у меня есть одобряющая печать от бабусек…[271]– Джанель указала взглядом на Дорну и Нинавис, а затем повернулась к Коуну: – Теперь твоя очередь рассказывать.

Коун откашлялся и начал читать.

Рассказ брата Коуна.

Атрин, Джорат, Куур

К тому моменту, как они добрались до дома графа Толамера и его семьи, брат Коун почувствовал, что он заблудился. Извилистые городские проходы и повороты образовывали лабиринт, сбивавший с толку любого, кто не знал, куда поворачивать.

К тому же никто не пользовался дорогами.

Без крайней на то необходимости люди практически не спускались на первый этаж. И необходимость эта включала в себя въезд в город через главные ворота или переход к Лугу – гигантскому парку в центре города. В остальных случаях все пользовались лестницами, поднимаясь по спиральным ступеням до мостов и магистралей на третьем этаже (который, если считать с уровня земли, был четвертым). Именно они и были истинными дорогами Атрина.

Граф Джанель остановилась перед деревянной дверью, абсолютно ничем не отличающейся от дверей, мимо которых они до этого проходили. Пока Дорна зажигала старую латунную лампу, Джанель вытащила из-под плаща-салли древний на вид ключ и отперла дверь.

Она подождала.

Никто не издал ни звука. Никто не подошел к двери. Внутри не было ни движения.

Джанель открыла дверь и впустила всех внутрь. Они миновали приемную и гостиную, затем расположенную справа кухню, а потом спустились по главной лестнице.

Спускаясь с лестницы, брат Коун ударился голенью о низкий приставной столик и с трудом сдержался, чтобы не выругаться. Кобыла Дорна подняла фонарь, освещая просторные комнаты. При одной мысли о том, что семья Теранон пользовалась этими покоями почти половину тысячелетия, с момента создания Атрина самим императором Кандором, брат Коун чувствовал трепет.

Граф Джанель осматривала нижний зал, словно пыталась определить по узорам пыли, лежащей на полу, были ли здесь незваные гости. Но в конце концов она пожала плечами и подошла к расположенным вдоль одной из стен главной гостиной встроенным шкафам с изящными каменными дверями с узорчатыми решетками. Открыв каждую по очереди, она порылась внутри, а затем достала оттуда коробки.

– Я закончу здесь и посмотрю внизу. – Дорна начала разжигать фонари в комнате.

Сэр Барамон сидел на низкой каменной скамье.

– Все это навевает воспоминания.

– Придержи их при себе, – отрезала Дорна. – А лучше прекрати сидеть и помоги мне…

Джанель достала из шкафа маленькую металлическую шкатулку и поднесла ее поближе.

– Все в порядке, Дорна. Я нашла то, что нам нужно. – Она поставила шкатулку на стол и открыла крышку.

В шкатулке были драгоценности. Цепочки из драгоценных металлов, камеи из резных раковин, нефритовая брошь с такими же заколками для волос, сердоликовая подвеска с изображением льва, ожерелье из огненных опалов и нитка идеального темного жемчуга.

Джанель облегченно вздохнула:

– Я так рада, что они все еще здесь. Я беспокоилась, что дедушка уже продал их.

– Почему он этого не сделал? – спросила Дорна. – Возможно, это помогло бы с залогами. – Стоило ей услышать о находке Джанель, и она прекратила препираться с сэром Барамоном и даже забыла о том, что ей надо что-то делать внизу.

– Потому что это было бы воровством. Это принадлежало моей матери. Теперь они принадлежат мне. – Она снова закрыла коробку и протянула ее Дорне: – Не могла бы ты вместе с сэром Барамоном продать их?

Дорна моргнула:

– Но ты только что сказала, что они принадлежали твоей матери.

– Для того чтобы помнить ее, мне не нужны драгоценности.

Глаза Дорны заблестели. Затем старуха опустила голову и щелкнула пальцами, подзывая сэра Барамона:

– Ну, тогда пошли. Пойдем посмотрим, покупает ли Гериос украшения в своем магазине так же хорошо, как продает безделушки. – Она взяла коробку и начала подниматься по лестнице, ведущей ко входу.

– Не смей щелкать пальцами, обращаясь ко мне, женщина. Перестань говорить со мной так, словно я твой лакей!

– Размечтался! – Дорна вновь щелкнула пальцами, а затем повернулась к Джанель и постучала костяшками по узору на двери: – Когда мы вернемся, мы постучим так. Так что ты поймешь, что это мы.

– Спасибо тебе, Дорна. – Джанель вернулась к вещам: убрала коробки, закрыла дверцы и направилась к следующему шкафу.

– Могу ли я чем-нибудь помочь? – спросил брат Коун.

Джанель остановилась и указала на стол, придвинутый к стене:

– Там могут быть письма. Какая-нибудь переписка. Даже просто перечисление долгов моего дедушки даст мне очень многое. – Она улыбнулась: – Мои кредиторы могут сказать, что я должна им любую сумму. У меня нет возможности опровергнуть их.

Брат Коун кивнул и начал рыться в ящиках, чувствуя, что он больше этого не вынесет.

– То, что произошло на мосту…

Тишина была ему ответом. Брат Коун только решил, что Джанель не захочет продолжать начатую им фразу, как она сказала:

– Ты во мне разочарован.

– Я просто не понимаю. Вы вмешались в Барсине…

– Мне не следовало этого делать. Барсина не входит в число моих знамен. Если кто-то скажет, что я не имела на это права, он не ошибется.

– Я просто не… – У него перехватило горло. – Я не понимаю.

– Неужели это так сложно? – Она повернулась к нему лицом. – Вот вы видите, как под присмотром родителей играют дети. К одному ребенку пристают другие, и он начинает плакать. Что вы сделаете?

Брат Коун моргнул:

– Я скажу другим детям, чтобы они перестали задираться.

– И что ты этим покажешь?

Он нахмурился:

– Я не… Что вы имеете в виду? Я покажу, что детям нельзя издеваться друг над другом.

– Нет, ты покажешь, что ребенку нужен кто-то, кто защитит его, и одновременно ты покажешь, что его родители не выполняют свои обязанности.

Брат Коун проглотил раздражение:

– Граф, это сравнение не подходит, когда родители явно не выполняют свои обязанности.

– А они не выполняют? Откуда ты знаешь? Возможно, ваш гипотетический ребенок – хулиган, и родитель поощряет смену ролей в качестве урока эмпатии. Возможно, ребенок склонен плакать, потому что ему нравятся сладости, которые родители дают ему, чтобы он перестал. Возможно, ребенку нужно научиться сопротивляться издевательствам, потому что они не прекратятся, едва он достигнет совершеннолетия. Ты оказался в центре ситуации и принял поспешное решение, а затем принял поспешное решение о том, как все исправить. Все, что ты сделал, – это доказал свое высокомерие.

– Высокомерие? Я?

Она не отступала:

– Разве в смирении нет высокомерия? Или в исцелении и добрых делах? Разве в глубине души – где-то очень глубоко – ты не считаешь, что твой пацифизм и добрые дела делают тебя человеком лучшим, чем Дедрю или я?

– Дедрю был демоном!

– Я тоже демон. Что в имени? Может быть, не стоит так автоматически предполагать, что все монстры злы?

Брат Коун подавился от этой ереси.

– Граф…

– Я согласна, что на мосту произошло нечто ужасное. Но если бы я вмешалась, то своими действиями я бы заявила, что понимаю ситуацию лучше, чем ответственный за это человек – герцог Ксун.

Брат Коун вздохнул и покачал головой:

– Эта аналогия работает только тогда, когда вы говорите о джоратцах. Герцог не предоставляет маракорцам тех же прав, которые ваши люди считают само собой разумеющимися.

Джанель вздохнула и села на ящик. Ее взгляд стал отстраненным.

Он прервал свои поиски, чтобы посмотреть на нее:

– Я ошибаюсь, мой граф?

– Нет, но…

Ее прервал какой-то шум наверху. Шум, подобный тому, как если бы кто-то вставил ключ в замок.

И при этом никто не постучал – ни условно, ни как бы то ни было еще.

Вскочив, Джанель схватила брата Коуна за руку и, прежде чем он успел запротестовать, затащила его вслед за собой в шкаф, и они присели на корточки за штабелями коробок.

Уже когда дверь открылась, Коун вдруг вспомнил, что они не потушили фонари и оставили открытыми коробки, а их содержимое так и осталось разбросанным. Любой бы заметил, что кто-то что-то искал. А значит, их легко могли обнаружить – если не услышав усиленное сердцебиение жреца, то уж по остальным признакам точно.

– Что?.. Клянусь Хоредом, кто здесь был?

Услышав этот голос, брат Коун вздрогнул. Пусть он и недолго служил у графа Джанель, но голос сэра Орета Малкоссиана, младшего сына маркрива Ставиры, а заодно и нареченного жениха графа, он узнал прекрасно.

– Одну минуту, сир. Позвольте мне проверить. – Голос его собеседника был незнаком.

Брат Коун пригнулся еще ниже и услышал, как шаги приблизились, а затем хлопнула дверца шкафа. Нет, слава Селанолу, не того, где прятались он и граф. Жрец услышал, как кто-то разбрасывает коробки. Если бы вновь прибывший решил обыскать все шкафы, он бы их нашел.

– Мне очень жаль, сир. Они забрали шкатулку с драгоценностями.

– Ты уверен, что они хранили ее в том шкафу? – Орет зарычал от гнева.

– Да, сир. Я в этом совершенно уверен. Кажется, нас ограбили, хотя я не могу представить, кто бы мог вообразить, что здесь есть что красть.

– Не можешь, Ковингласс? – огрызнулся Орет. – А ты не думаешь, что, возможно, внучка твоего бывшего сеньора могла знать о шкатулке с драгоценностями, принадлежавшей ее матери?!

– Она не настолько глупа, чтобы показаться здесь, сир, – ответил Ковингласс.

– Мне нужны эти драгоценности, чтобы заплатить проценты, установленные моим отцом!

– Возможно, вы сможете убедить его продлить вам срок?

Сэр Орет усмехнулся:

– Сомневаюсь в этом. Он думает, что это закаляет характер.

– Да, сир. – Ковингласс сохранял нейтральный тон.

– Он хочет, чтобы я потерпел неудачу. Он мечтает лишь о том, чтобы увидеть, как я приползу к нему. – Голос сэра Орета сочился ненавистью. – Пусть слуги все уберут. Возможно, мы сможем спасти что-нибудь ценное.

– Я не помешал? – В разговор вмешался третий голос – приятный тенор с западным акцентом.

Лязгнули металлическая пластина и цепь.

– Кто ты такой? Что ты здесь делаешь?

– Простите мою грубость. Я ищу графа Толамера.

– Я снова спрашиваю: кто ты?

– О? Меня зовут Релос Вар.

Повисла тишина.

Брат Коун представил, как эти двое мужчин удивленно смотрят друг на друга. Он мог только догадываться о реакции Джанель – должно быть, это был тот самый человек, которого она встретила в Мерейне.

– Я граф Толамер, – сказал Орет.

Релос Вар усмехнулся:

– Вы? Вы что-то сделали с волосами? Я вас не узнал. Возможно, потому, что вы мужчина и совсем не похожи на Джанель Данорак…

– Ее зовут Джанель Теранон.

– И так тоже. Милая юная леди. Как вы называете ее окрас? Поцелованная ночью? Вполне ей подходит.

– Джанель – моя невеста, – поправился Орет. – Я скоро стану графом Толамером.

– Без сомнения, она считает минуты до этого счастливого дня[272].

– Ее здесь нет, – сказал Ковингласс, – так что, возможно, вам следует уйти.

– Ах да. Уверен, ты прав. – Шаги последовали к лестнице, а затем остановились. – Но прошу прощения. Я не мог не услышать ваш разговор и считаю, что у нас сложилась ситуация, которая может быть взаимовыгодной. Я был бы весьма неосторожен, если бы не упомянул об этой возможности.

– Говори яснее, – сказал сэр Орет. – Что ты имеешь в виду?

Шаги направились обратно: Релос Вар вернулся.

– Очевидно, что вы – человек, который не приковывает себя к этим причудливым джоратским обычаям. Идорра и тудадже – увлекательные понятия, но мудрый человек использует все имеющиеся в его распоряжении ресурсы.

– Тщательней подбирай слова, старик.

– Если я ошибся, то приношу свои извинения. Я пытался достичь торгового соглашения со старым графом, но его это не интересовало. Я не могу понять почему, ведь это решило бы все его финансовые проблемы. Я думал, что его внучка, возможно, согласилась бы рассмотреть мое предложение, но, услышав о вашем затруднительном положении… – Релос Вар оборвал речь на полуслове. – Извините, что отнимаю у вас время. Хорошего вечера, джентльмены.

Шаги снова направились прочь.

– Подожди! – не выдержал сэр Орет. – Какое предло-жение?

– О, вы хотите его услышать? – Судя по голосу Релоса Вара, он улыбнулся.

– Что?.. Да. Поэтому я и спросил. – Сэр Орет вполне мог бы скрежетать зубами.

– У меня есть несколько друзей, которые хотят проложить торговый маршрут в Джорат и нуждаются в… Давайте назовем это безопасной гаванью. Метафорически, а не буквально[273]. Кантон Толамер очень удачно расположен. И в обмен на льготный доступ к Привратному Камню и ваше благоразумие мои партнеры готовы предоставить щедрую стипендию, чтобы компенсировать вам ваши труды.

– Стипендия? – тут уже заговорил Ковингласс. – Когда вы просите нас нарушить устав Привратника? Вы собираетесь сколотить состояние, избегая королевских тарифов?!

– Я уверен, что мы сможем прийти к подходящему соглашению, – ответил Релос Вар. – Если бы покойный граф был готов выслушать меня, всех его финансовых проблем удалось бы избежать.

– Я не помню, чтобы граф когда-либо упоминал о вас, – сказал Ковингласс.

В его голосе прозвучало подозрение.

– О, я не приближался к нему, когда ты был рядом. В конце концов, ты Привратник. С чего бы мне делать такое предложение, если после этого ты сразу убежишь в Дом Де Арамарин с моими планами?

– И все же ты сообщаешь их сейчас?

Релос Вар усмехнулся:

– Сейчас я знаю, сколько ты стоишь.

– Да как ты смеешь!..

Коун услышал какую-то возню и бульканье. Он затаил дыхание. Он никогда не встречал Ковингласса лично, но он знал его имя: Ковингласс был Привратником кантона Толамер. И заодно – человеком, чьи плохие советы поставили дедушку Джанель в тяжелое финансовое положение.

Брат Коун подумал, что этот Релос Вар выбрал неплохую цель для оскорблений.

Потом он понял, что ошибся.

– Э-э… – сказал сэр Орет. – Не могли бы вы не убивать моего человека? Он мне нужен.

Что-то тяжелое упало на землю.

– Спасибо, – сказал сэр Орет.

– Не за что. Но вы уверены, что он вам нужен? По моему опыту, человек, чью преданность покупаешь за свой металл один раз, в следующий раз будет куплен кем-то другим.

Сэр Орет рассмеялся:

– О? И как ты покупаешь преданность?

– Целью, ее значением и моей признательностью, – уверенно ответил Релос Вар. – Мои люди верны не из-за моей казны: они верны моему делу. – Он на миг задумался. – Хотя сундуки не повредят.

Брат Коун начал понимать, почему граф Джанель решила, что этот человек – настоящая угроза.

Ответ, казалось, застал сэра Орета врасплох:

– Откуда, говоришь, ты прибыл?

– Совсем недавно? Из Казивара.

Ящик заскрипел, когда сэр Орет встал.

– Позволь мне оказать свое гостеприимство, чтобы мы могли обсудить все подробнее за ужином. Я… – Он на миг замолчал. – Слугам нужно прибраться и развести огонь в печи. Могу я предложить нам удалиться на Луг? Я знаю там фантастическую таверну.

– Ничто не доставит мне большего удовольствия. Проснись. – Последний приказ сопровождался нетерпеливым щелчком пальцев.

Ковингласс вздохнул:

– Что? Что? Что случилось? Что…

– Релос Вар и я собираемся поужинать. Приберись здесь, пока нас не будет.

Последовала долгая пауза. Привратники не были слугами. Они часто выступали в качестве советников просто потому, что их уровень образования делал их хорошо подходящими для этой роли. Но прежде всего они были магами, которые платили взносы Дому Де Арамарин.

В конце концов Ковингласс прорычал:

– Да, сир.

Брат Коун вознес про себя благодарственную молитву. И в тот же миг Релос Вар и сэр Орет ушли. В комнате воцарилась тишина. В конце концов, брат Коун начал было сомневаться, уехал ли Ковингласс вместе с ними.

Затем Привратник подошел к шкафу, в котором прятались Джанель и брат Коун, и распахнул дверцы.

Брат Коун едва сдержал крик, когда Ковингласс открыл верхний сундук в стопке. Привратник порылся в том, что могло быть тканью, и остановился, когда кто-то открыл входную дверь наверху.

Брат Коун затаил дыхание, вопреки всему надеясь, что это не вернулись Дорна и сэр Барамон. Удача ему улыбнулась.

– Что вас так задержало? – рявкнул Ковингласс. – Нам нужно свежее постельное белье на кроватях, и кто-то должен убрать на кухне. Ею не пользовались уже много лет. Начинайте!

Хор голосов:

– Да, мастер Ковингласс, – вознаградил его за выговор: прибыли домашние слуги.

Какая-то женщина спросила:

– Не хотите ли чаю, мастер Ковингласс? Я принесла котелок из замка вместе с паровыми булочками с кунжутом. Синон устраивается на кухне.

– Да. О да. – Раздражение Ковингласса, казалось, растаяло при одной мысли о чае и свежей еде. Стоило ему отойти от шкафа, и голос стал тише. – Сива, что бы я без тебя делал?

Она рассмеялась:

– Остались бы голодными и без чая, мастер Ковингласс. А теперь идите. Вы, потомки Крови Джораса, слишком важны для того, чтобы оставлять вас подметать. Я сама займусь этим.

Брат Коун нахмурился. Женский голос показался ему знакомым.

Шаги Ковингласса затихли вдали, и уже через мгновение Джанель встала.

– Нинавис, что ты здесь делаешь? – прошипела она.

Брат Коун заморгал и выглянул из-за сундука.

Там действительно стояла Нинавис, одетая в скучную коричневую юбку с разрезами и тунику джоратской служанки-кобылы. Одна ее рука застыла, как будто она потянулась за оружием, которого больше не было.

– Клянусь Восемью! – прошептала Нинавис. – Не делай так больше! Какого демона вы здесь делаете?!

– Я спросила об этом первой.

Встав, брат Коун встал и выбежал из шкафа:

– Не обращайте внимания. Мы должны уйти, пока никто не вернулся.

Джанель глянула в сторону кухни, затем схватила Нинавис за руку и потащила ее в коридор и вниз по второму лестничному пролету. Брат Коун последовал за ними, чувствуя себя таким голым и уязвимым, как будто их могли обнаружить на любом повороте. Все ли слуги спустились вниз? Промолчат ли они? От всего этого у него заболел живот.

Лестница, ведущая на первый этаж, заканчивалась в длинном коридоре, в котором уже горел разожженный слугами свет. Болтовня эхом разнеслась по дому, когда прислуга убирала и открывала мебель, подготавливая дом к заселению. Граф не обратила внимания на этот шум и жестом позвала всех следовать за ней в темную кладовую.

Оказавшись в комнате, Джанель схватила со стены фонарь и протянула его брату Коуну:

– Зажги его! – Она подошла к толстой железной решетке в полу, закрытой на цепь.

– Что ты… – начала было Нинавис.

Джанель голыми руками разорвала металлическую цепь.

– Следуйте за мной. – Она подняла решетку и отложила ее в сторону.

Пока граф помогала Нинавис спуститься, брат Коун зажег фонарь, удерживая его над люком. Затем Джанель помогла и брату Коуну.

– Что за…

Семья маракорцев приподнялась со своих спальных мест, испуганно моргая при виде незваных гостей. Судя по тому, что ящики были сдвинуты в сторону, образуя мини-форт, казалось очевидным, что они потревожили незаконных захватчиков, воспользовавшихся тем, что подвалы на первом этаже редко использовались или посещались.

В течение нескольких ударов сердца никто не произнес ни слова.

– Извините нас, – объявила граф Джанель. – Я приношу извинения за то, что помешала вам, и рекомендую вам всем уйти. Наши преследователи в конце концов будут искать и здесь, – и она направилась к выходу, перешагнув через старика.

– Извините, – сказал брат Коун семье. – Если я могу для вас что-нибудь сделать…[274]

Нинавис схватила его за руку и потащила за собой.

Подвал выходил на первый этаж Атрина. Граф сняла засов с двери и открыла ее, явив взору усыпанные мусором улицы города. По запаху брат Коун предположил, что беженцы сливали на них сточные воды.

Граф Джанель повернулась к Нинавис:

– Что ты делаешь на службе у Ковингласса? Говори, – с каменным лицом прошептала она.

Брат Коун знал графа уже достаточно хорошо, чтобы понять, что она в ярости.

Нинавис закатила глаза:

– Я тоже рада тебя видеть.

Ноздри Джанель раздулись.

– Нина, пожалуйста! – взмолился брат Коун.

Главарь бандитов пожала плечами:

– Это была идея барона. В смысле, Кэлазана. Мы решили, что, поскольку вы все шли пешком, поход в Атрин займет у вас некоторое время. Тем временем, как только армия уладила все дела в Мерейне, их Привратник открыл этот камень для всех, кто хотел уйти. Я попросила разрешения поехать в Толамер. Решила, что смогу найти работу в замке, присматривать за сэром Оретом и, если когда-нибудь увижу тебя, предупредить, как у него продвигается вся эта история с Осуждением.

– Помет Хорсала! – пробормотала Джанель, ущипнув себя за переносицу. – Мне не нужна твоя помощь!

Учитывая их последний разговор о защите, брат Коун понял, почему она так сказала, хотя – с его точки зрения – она солгала. Графу Джанель действительно нужна была помощь. Ей нужна была настолько большая помощь, которую она только могла получить.

Нинавис приподняла бровь:

– Я не придерживаюсь ваших обычаев идорры, граф. Я помогаю тем, кто мне безумно нравится, и я не жду никаких рукопожатий или клятв в ответ.

– Я просто имела в виду… – выдохнула Джанель. – Ты не должна была этого делать. Кэлазану не нужно было этого делать.

– Прошу прощения, но мы – будь все это проклято – знаем, что делаем. Кэлазан должен тебе тудадже, и не пытайся это отрицать. Он стал бароном благодаря тебе. Думаешь, он просто так это забудет?

– А ты? Ты же только что сказала, что не веришь в идорру или тудадже? Зачем ты это делаешь?

– Потому что…

Брат Коун прочистил горло:

– Мне неприятно вас прерывать, но как мы собираемся найти Дорну и сэра Барамона? Если мы этого не сделаем, есть очень большая вероятность, что, когда они вернутся, они столкнутся с Ковинглассом. Или, еще хуже, с сэром Оретом или Релосом Варом.

Нинавис вздрогнула: