Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-2". Компиляция. Книги 1-24 (СИ)"

Автор книги: Марта Уэллс

Соавторы: Ребекка Куанг,Замиль Ахтар,Дженн Лайонс,Марк-Уве Клинг
сообщить о нарушении

Текущая страница: 128 (всего у книги 336 страниц)

99. Правила игры

(История Тераэта)

Как и говорилось, Звездному Двору не потребовалось много времени, чтобы получить новые тела, или, скорее, копии их старых. Тераэт никогда раньше не слышал, чтобы настолько старые цали оживали. Цали теряли тенье по мере того, как они старели. Достаточно было, чтобы прошло меньше нескольких столетий, и тенье уже не хватало на поддержание самой души. Это был ужасный и мучительно медленный способ закончить свое существование, вот почему цали либо возвращали в Колодец Спиралей, либо уничтожали, что позволяло душам вернуться в Загробный мир, в Страну Покоя и в конечном итоге перевоплотиться.

Кроме этих цали – и пусть даже Тераэт не понимал, что слезы звезд были очень специфическим видом цали[681], – которые не стали хуже. Они словно и не чувствовали времени.

Должно быть, они испытали адский приступ культурного шока. Минуту назад большинство из этих ванэ из Кирписа, вновь появившихся на свет, были привилегированной элитой одной из величайших наций в мире. А уже через мгновение они проснулись и обнаружили, что Кирпис уничтожен, что человек, приказавший их казнить, больше не был ни королем, ни ванэ из Кирписа, и теперь они постоянно должны были делить страну с теми же выскочками, которые когда-то бежали прочь в знак протеста.

Тераэт обнаружил, что очень рад, что большинство из восстановленных ванэ не знают, что в прошлой жизни он был Атрином Кандором.

Когда вновь прибыл король Келанис, Тераэт не мог не заметить, что Сулесс стоит рядом с ним и на шее у нее ожерелье Тераэта с наконечником стрелы. Королева Мияна была рядом, но она больше походила на фрейлину Сулесс.

– О, Сулесс быстро растет, – сказала Талея.

Сенера усмехнулась:

– Я шокирована тем, что Мияна до сих пор не находится в тюремной камере, да и вообще сейчас еще пребывает в Мире Живых. Сулесс очень хорошо умеет разжигать паранойю.

– Еще не все потеряно, – сказал Тераэт. – В конце концов, ее сестра была убийцей из Черного Братства. Как только Келанис решил не выполнять обещания, данного Таэне, он наверняка перестал спать в одной комнате со своей женой.

– Валатея же оставила у себя символ? – Ксиван наклонилась вперед, упершись локтями в колени. Она напоминала волка, высматривающего добычу.

– Разумеется, – сказал Тераэт.

– Хорошо.

Валатея встала и подошла к судье.

– Выслушайте мои слова, ибо я не стану лгать, – поклонилась Валатея. – Закон Дейноса – устаревшая система, которая больше не имеет никакого значения в нашем мире. Этот благонамеренный, но непрактичный закон казался мудростью, когда идея души была для нас новой, когда мы только начинали понимать магию и понимать, что магия значит для нас как для культуры и для народа. Теперь мы знаем, что души вполне материальны, не ускользающи и не ослабевают даже со смертью. Почему мы настаиваем на том, чтобы те, кто обладает все той же душой, той же личностью, той же силой характера, был лишен привилегий и преимуществ своей собственной идентичности? Пришло время признать, что мы готовы выйти за рамки закона, утверждающего, что мы менее важны, чем плоть и кровь нашего рождения. Спасибо.

Она снова села в кресло.

Дейнос коротко кивнул ей и, расправив плечи и вскинув руки, встал.

– Выслушайте мои слова, ибо я не стану лгать, – сказал Дейнос. – Мы, ванэ, никогда не были сторонниками правил. Наших законов мало, но, поскольку их мало, мы обязаны быть скрупулезными в их исполнении. Закон Дейноса защищает нас от анархии, ибо, как вы знаете, ничто не мешает нам воскресить давно умершего правителя и настаивать на том, что его притязания были более законными, чем притязания монарха, сидящего на троне. Если бы кто-то воскресил королеву Террин, никто из нас не смог бы отрицать ее очевидных заслуг, но разве можно позволить кому-то, кто мертв уже более четырех тысяч лет, просто вернуть себе трон и снова править нами? Благодаря закону Дейноса у нас упорядочена преемственность и наследование, и, более того, он защищает тех, кто воскрес или переродился, от ответственности за преступления предыдущих жизней. Грифельная доска нашей жизни стерта, дабы мы могли начать все сначала. Это система, которую мы используем уже тысячи лет. Изменение закона сейчас ради целесообразности подрывает все, что мы представляем. Спасибо.

Судья Мегрэа кивнула и помахала рукой Валатее.

– Ты можешь приступить к обсуждению.

– Спасибо, – сказала Валатея, вставая. Она подошла к центру, став лицом к Дейносу, который тоже встал. – Вы говорите, что Закон Дейноса защищает нас от анархии, но я говорю, что мы уже непоследовательны и непостоянны в его применении. Разве я не нарушила Закон Дейноса? Разве Основатели в этой комнате не нарушили Закон Дейноса? – Она повернулась к ним лицом. – Разве нас всех не вернули из цали, в которых мы дремали веками, если не тысячелетиями? И все же нас всех приняли как Основателей. Нам всем были оказаны уважение и честь, потому что, независимо от того что наши тела свежи и новы, все мы признали одну неоспоримую истину: что мы… – она на миг замолчала и улыбнулась, – безумно, безумно стары.

Глаза Тераэта расширились:

– О, теперь я понимаю, почему Териндел был так уверен, что они проголосуют за него. Из-за личного интереса.

– Они… так и будут продолжать в том же духе весь день? – спросила Талея.

Он кивнул:

– По большей части да.

– Тогда ладно. – Талея откинулась на спинку кресла. – Полагаю, тогда нет необходимости беспокоиться о том, будет ли она достаточно долго находиться под воздействием знака.

Внизу, в зале Парламента, судья Мегрэа наблюдала за Валатеей.

– И каков же твой вопрос?

Валатея рассмеялась:

– Прошу прощения. – Она тепло улыбнулась Дейносу. – Ты когда-нибудь был у Колодца Спиралей, чтоб получить новое тело?

Дейнос усмехнулся:

– Конечно.

– Так почему же цали, в которое ты перенесся до того, как твоя душа оказалась помещена в новое тело, отлично от цали, которое пролежало на полке пятьсот лет?

Дейнос поднял бровь:

– Дело не в этом. У тебя, кажется, сложилось ошибочное представление, что мы не делаем различий между тем, кто умер и воскрес, и тем, кто просто долго оставался внутри цали, но мы различаем это и всегда различали. Вы и другие Основатели все еще носите свои титулы, потому что Закон Дейноса к вам неприменим. Вы не умирали.

– Хаэриэль и Териндел тоже не умирали, – возразила Валатея.

– Но они умерли, – заметил Дейнос. – В обоих случаях у нас были их трупы. Они явно умерли.

– О-о-о, – протянула Валатея, – тогда, я полагаю, мы должны сначала определить, что такое смерть.

Дейнос вскинул руки.

– Разве не очевидно, что это прекращение функций тела и мозга?

– Нет, это совсем не очевидно. Тем более что, когда вы переносились в цали, вы оставляли после себя тело без пульса, неодушевленное и нефункциональное, которое при любых других обстоятельствах считалось бы трупом. Почему бы это?

– Ну, потому что мои души не пересекли… – Дейнос замолчал, не договорив.

Валатея торжествующе улыбнулась и вскинула палец.

– Потому что твои души не пересекали Вторую Завесу. – Она помолчала. – Именно это вы и собирались сказать, не так ли?

Дейнос склонил голову.

– Мне нравится это определение, – сказала Валатея. – Оно просто и элегантно. Смерть – это пересечение Второй Завесы. Возвращение или воскрешение – это возвращение в то же тело, можно надеяться – исцеленное, в котором вы изначально находились.

Тераэт начал понимать, к чему она клонит.

Дейнос покачал головой:

– Но есть сущности, которые свободно пересекают Вторую Завесу. Демоны, боги. Должны ли мы считать, что демоны «умирают» каждый раз, когда возвращаются в Ад?

– Ну, я не знаю. Демоны стоят в очереди на престол?

Раздался смех. Мегрэа откашлялась и бросила на Валатею укоризненный взгляд.

– Прошу прощения, – сказала Валатея. – Но на самом деле я думаю, что мы можем сделать исключение для демонов и богов. Это довольно небольшое сообщество, которое редко взаимодействует с ванэ. Что касается остальных, то я бы хотела, чтобы мы приняли на веру это определение смерти. Вас это устраивает?

Дейнос, казалось, обдумывал это. Наконец он вздохнул:

– Да, вполне.

– Превосходно. Так что сразу же честно, не делая недействительным Закон Дейноса, мы установили, что ни Териндел, ни Хаэриэль на самом деле никогда не умирали.

– Но нам это неизвестно! – недовольно протянул Дейнос. – Как можно принимать на веру их слова, если у них есть все основания увиливать?

– Дейнос!.. – предупреждающе окликнула его Мегрэа.

Дейнос склонил голову в ее сторону.

– Прошу прощения. – Он вновь повернулся к Валатее. – Вы не можете ожидать, что я просто поверю вам на слово.

– Нет, конечно, – согласилась Валатея. – Териндел, ты не возражаешь выйти в центр?

Дейнос прищурился, но спорить не стал.

Отец Тераэта пересек комнату и вышел в центр.

– А теперь, пожалуйста, повторяй за мной, – сказала Валатея Доку. – Выслушайте мои слова, ибо я не стану лгать.

– Выслушайте мои слова, ибо я не стану лгать, – повторил Док.

Талея наклонилась к Сенере:

– Почему они продолжают использовать эту фразу?

– Заклинание Истины, – ответил Тераэт. – Считается, что, находясь под его воздействием, практически невозможно врать.

– Превосходно, – сказала Валатея. – У тебя ведь некоторое время находилось ожерелье, известное как Кандальный Камень.

– Да, – ответил Док.

– Не мог бы ты объяснить для Дейноса, в чем заключается главная оборонительная функция Кандального Камня?

– Он меняет твои души на души твоего убийцы, – объяснил Док. – И когда он убивает тебя, на самом деле умирает он, а не ты.

– Значит, когда тебя убил Митраилл, ты так и не попал в Загробный мир? Ты никогда не пересекал Вторую Завесу?

Док покачал головой.

– Нет. Я мгновенно оказался в его теле. – Он помолчал. – В этом теле. Это мое тело уже более пятисот лет.

Валатея выжидающе посмотрела на Дейноса, как бы говоря: «Видишь?»

– Где ты раздобыл Кандальный Камень? – спросил Дейнос.

– Волшебник по имени Гризт дал его мне в обмен на услугу.

– И мы все знаем, кто такой Гризт, – сказала Валатея. – А теперь, если вы…

– Зачем ты создал Звездный Двор? – спросил Дейнос.

Док уставился на него:

– Я не буду отвечать на этот вопрос.

Судья Мегрэа повернулась и с удивлением глянула на Дейноса.

– Этот вопрос имеет отношение к делу?

– Возможно, – сказал Дейнос.

Она окинула Основателя долгим, изучающим взглядом.

– У вас есть право собирать доказательства, – наконец объявила она. – Убедите меня, что это важно, и я, возможно, передумаю. Териндел, ты можешь сесть.

Док выдохнул и вернулся на свое место.

Валатея снова повернулась к Дейносу.

– Так вы признаете, что Териндел на самом деле не умер? И знаете ли вы, что Хаэриэль тоже носила Кандальный Камень, когда на нее напали, и тоже не умерла? – Она махнула рукой. – Мы можем позвать и ее сюда.

Дейнос вскинул руку:

– В этом нет необходимости. Хорошо. Я признаю справедливость вашей точки зрения. Так что мне кажется, что нет необходимости отменять Закон Дейноса. В конце концов, он ведь даже не относится к двум нашим основным претендентам.

Толпа разразилась аплодисментами. Тераэт издал мрачный смешок:

– Ну, по крайней мере, хоть что-то пошло верно.

Но Валатея вдруг вскинула руку:

– Мы еще не закончили. Нет, мне очень жаль, Дейнос, но сам закон должен продолжить обсуждаться, потому что теперь, когда я доказала, что он неприменим к тем, кто не умер, я намерена доказать, что он не должен применяться к тем, кто умер.

Тераэт склонил голову.

– Разве мы только что не победили? – спросила Ксиван. – Почему она до сих пор пытается спорить по делу, где мы выиграли?

– Не знаю, – признался Тераэт, – но мне это не нравится.

– Они что-то замышляют, – сказала Сенера, подытоживая ощущения самого Тераэта.

Дейнос рассмеялся над заявлением Валатеи:

– Очень хорошо. Если вы настаиваете.

– Я хотела бы вызвать еще одного свидетеля, – сказала Валатея.

Мегрэа кивнула:

– Очень хорошо.

– Тераэт, пожалуйста, выйди в центр. – Валатея помахала ему рукой, и Тераэт почувствовал, как у него скрутило живот. Валатея не сказала ему ни слова о том, что будет вызывать его в качестве свидетеля. Это было что-то новое. И совершенно не входило в первоначальный план.

И ему это совсем не нравилось.

Тераэт бросил быстрый взгляд на трех женщин, сидевших рядом с ним.

– Не спускайте глаз с Джанель.

Сенера коротко кивнула ему.

Он спустился в холл, сопровождаемый со всех сторон шепотом.

– Повторяй за мной…

– Выслушайте мои слова, ибо я не стану лгать, – нахмурившись, прорычал Тераэт. Все смотрели на него. Слушали его. Он это просто ненавидел.

Валатея улыбнулась:

– Прекрасно. Итак, Тераэт, кто твоя мать? Назови ее общепринятое имя и титул, пожалуйста.

Тераэт вздохнул. Ох.

– Таэна, Богиня Смерти.

Он не мог расслышать ропот толпы из-за акустики в зале, но он вполне мог его представить.

– Таэна, сама Богиня Смерти. Так что с Загробным миром ты знаком совсем не мимолетно?

Тераэт глянул в сторону. Дейнос смотрел на него так, словно Тераэт состоял из яда. Тераэт поймал себя на мысли, насколько он похож на свою сестру Хаэвац, и задумался, какие чувства испытывали друг к другу Хаэвац и Дейнос.

– Отвечай на вопрос, – попросила Мегрэа.

– Да, – ответил Тераэт. – Я хорошо знаком с Загробным миром.

– И сколько раз ты умирал за последние два года? Приблизительно.

Тераэт подавил искушение закатить глаза.

– Не знаю… Раз сорок?

– Сорок? О боги. Что ж. Я предполагаю, что эти смерти были не… случайны, верно?

– Существует священный ритуал Таэны, который требует, чтобы я убил себя.

Валатея лишь вскинула брови, глядя на Дейноса.

– Специально? – Дейнос, казалось, был ошеломлен. Он лишь покачал головой. – А как ты возвращаешься к жизни?

Тераэт заломил бровь.

– Моя. Мать. Таэна. Я один из ее служителей. Думаю, общее слово для этого – ангел.

– В самом деле, – сказала Валатея. – Неужели мы должны верить, что этот молодой человек лишается всех обязательств, званий, титулов и грехов каждый раз, когда умирает? Ведь здравый смысл подсказывает нам, что раз он стоит здесь, цел и невредим, и явно находится здесь сам по себе… то, если бы он практиковал какие-нибудь пикантные занятия, у него всегда было бы готовое прощение за все виды преступлений – достаточно было бы провести святой обряд во имя своей матери.

Глаза Тераэта сузились. Если ты заговоришь о Черном Братстве, клянусь, я зарежу тебя прямо здесь.

– Ну это вряд ли. – Но голос Дейноса затих, и мужчина выглядел весьма задумчивым.

– Закон Дейноса был разработан, чтобы не дать кому-то воскреснуть десятилетия, а то и столетия спустя и потребовать возврата имущества, которое уже перешло к наследникам. Но мне больше четырнадцати тысяч лет, и я могу сосчитать по пальцам руки, сколько раз я видела подобную ситуацию.

– Я все еще здесь нужен? – спросил Тераэт.

– А? Мне очень жаль, дорогой. Можешь идти.

Тераэт вернулся на свое место.

– Что за адскую игру она затеяла?

А Валатея продолжала:

– Большинство людей либо просят, чтобы кто-то немедленно вернулся, пока их горе еще свежо и сильно, либо позволяют мертвым делать то, что предназначено мертвым, – направляться в Страну Покоя к своей следующей жизни. Поэтому я искренне спрашиваю тебя, Дейнос: кому служит этот закон?

Дейнос скорчил гримасу:

– Думаю… вы правильно подметили.

Мегрэа встала:

– Пора перейти к совещанию. Вы будете предупреждены, как только Основатели примут решение. Ваше Величество… – ее голос дрогнул.

Король Келанис и Джанель ушли.

100. Королева Демонов

(Рассказ Джанель)

Джанель не знала, как долго она пробыла в заключении.

И темница ее была совсем не обычной. Она выглядела как переплетение туннелей из черного льда. Там не было выхода – лишь череда петляющих, извилистых тропинок, которые разветвлялись, огибали друг друга и возвращались назад. Это был лабиринт, и она понятия не имела, как туда попала.

Но картина всегда была одна и та же. Она вновь оказывалась на вершине этой стеклянной пирамиды, где Сулесс постоянно пытала ее. И она вновь оказывалась в темнице.

Она была вполне уверена, что все это было нереальным. Чем больше она смотрела на стены своей волшебной темницы, тем больше убеждалась, что это всего лишь метафора льда. Это было что-то другое.

Возможно, драгоценный камень.

Она попыталась найти выход, но стены были защищены от любой атаки, которую она могла придумать. Они были построены тщательно и предусмотрительно именно для того, чтобы заточить души, верхнюю и нижнюю, и удержать их на месте. Сулесс сделала это, чтобы самой использовать тело Джанель. А потом, когда у Сулесс будет время, она еще раз попытается выведать у Джанель секрет превращения в демона.

Путешествовать между Мирами-Близнецами по собственному желанию, иметь возможность создавать тело по собственному желанию. Никто никогда больше не захватит Сулесс.

Джанель поймала себя на том, что жалеет, что она на самом деле не демон. Тогда бы она могла сбежать. К сожалению, ценой этого побега будет возможность того, что Сулесс тоже получит доступ к этим знаниям. Это было немного затруднительно.

В конце концов она решила, что ничего не поделаешь. Каждый раз, когда Сулесс пытала ее, она теряла немного больше своей нижней души, своей силы тенье – если она ничего не сделает в ближайшее время, то вскоре окажется в положении, когда вообще ничего не сможет сделать.

Она перестала искать выход из лабиринта, села и сосредоточилась на том, что она вообще может сотворить в этом однообразном пейзаже. С какими законами она вообще могла работать? Могла ли она найти в них лазейку?

По прошествии непостижимого количества времени Джанель поняла, что ее тело было весьма… дискретным. Заменяемым. Податливым. Она могла разобрать себя по частям, изучить их со всех сторон и собрать заново. Делая это в очередной раз, она начала понимать, что некоторые части… не совсем пропали. Точнее, не пропали вовсе. Но были подавлены, оцеплены. Какие-то ее части оторвали, смотали в клубок струн и спрятали где-то в другом месте, так что они были близки, но не касались ее тела. Она попыталась подергать за эту струну, а затем начала использовать ее, чтобы наметить карту лабиринта.

И лишь когда струна натянулась, она получила к себе полный доступ. Она прожила целых пять жизней, прежде чем Ксалторат впервые нашла ее. Первая жизнь была очень длинной, а следующие – очень короткими. Пол был разным. В промежутках между этими жизнями она отправлялась в Страну Покоя, которая в те ранние дни не столько представляла собой оцепленную территорию, находившуюся под контролем богини, сколько была обычными землями, ближайшими к источнику, куда все души в конечном итоге отправлялись, чтобы возродиться. И каждый раз, оказываясь там, она понимала, что ей настолько скучно, что хотелось начать все сначала.

Потом ее нашла Ксалторат. Это было дважды, и каждый раз, как только Джанель начинала вспоминать свои предыдущие жизни, Ксалторат отрывала от нее очередной кусок и связывала его метафорической нитью. Формально это был не гаэш, нет. На тот момент ее души хранились в нужном месте.

Затем она стала Эланой, и Ксалторат, найдя ее в третий раз, вместо того чтобы вновь связать кусок души, просто разорвала путы – и она все вспомнила.

И она смогла иссечь Саррика из Вол-Карота. После этого она смирилась со своей смертью, довольная тем, что, по крайней мере, дальше будет с ним, но Док – страстно упрямый Док – не позволил ей умереть. Так что она прожила еще какое-то время, лет пятьдесят или около того, плюс-минус, и, по крайней мере, попыталась хоть немного изменить мир к лучшему. Если бы она помнила, что сделала с Сарриком, то, возможно, выбрала бы другой путь, но этого не было. Ксалторат заглянула к ней еще раз. В конце концов Элана умерла, на этот раз от старости, а не от родов. После этого она еще долго оставалась в Стране Покоя, потому что там был Саррик, который все еще не восстановился.

И Атрин помогал ему.

А потом явились Восемь Стражей и вызвали добровольцев.

Если Саррик первым поднял руку, то как она могла не быть второй?

Она не ожидала, что Атрин будет третьим из вызвавшихся, но это было так, и в этом было некоторое утешение. Она с нетерпением ждала начала новой жизни.

Поэтому она позволила себе возродиться, ничего не помня. Но она не рассчитывала на Ксалторат. На то, что Ксалторат захочет усилить ее невежество, стирать ее воспоминания каждый раз, когда стены вокруг них начинали рушиться.

Джанель поняла, что Ксалторат боится ее.

Примерно в то время, когда она пришла к этому выводу, она заметила впереди свет. Он был огромным, ярким и близким. Он мерцал сквозь все грани и скалы туннелей из драгоценных камней вокруг нее, как будто она смотрела на солнце сквозь завесу черной воды. Это был маяк. Это было что-то, на что она могла бы нацелиться, если бы только смогла сбежать из своей тюрьмы.

Он звал ее, практически выкрикивал ее имя, отчаянно пытаясь привлечь ее внимание[682].

Но она не могла покинуть пещеры. Или могла? Неужели драгоценный камень, в котором она оказалась, действительно помешал ей пересечь Завесу? Это остановило бы нормальную душу. В этом она была уверена. Но душа Джанель уже тысячи лет не была нормальной. Ксалторат так часто врала. Демон не имел никакого отношения к тому, кем была Джанель. Она пыталась абсолютно развратить Джанель, но не смогла. Сулесс была прискорбно права: Ксалторат не превращала Джанель в демона.

Она с самого начала была демоном.

Так что Джанель прошла сквозь Завесу. Формально она умерла, но формально она умирала каждую ночь. И сейчас ей это прекрасно удалось. Оказавшись на другой стороне, она пошла на свет и нашла дорогу домой.

(Рассказ Сулесс)

– Мы уходим, – прошептал ведьме король Келанис, и даже ей пришлось признать, что это казалось самым мудрым решением.

Келанис был абсолютно убежден, что они выиграют это дело, но это было до того, как Док воскресил Звездный Двор, и, конечно же, до того, как Валатея выдвинула свою версию. Сулесс уже знала, к чему это приведет, и ей было все равно, выживет Келанис или нет. А вот выживет ли она, ее очень волновало.

Вот почему она убедила его призвать армию. Пусть ванэ никогда и не были особо доверчивыми, но разве она не была самой королевой предательства? Раскрутить всю эту историю перед солдатами, убедив их в необходимости выполнять ее приказы, было не так уж трудно. Разве перед ними стоял не Териндел Черный, в конце концов? Разве Хаэриэль не заключила союз с Кууром? Звездный Двор мог быть всего лишь самозванцами, обманом, устроенным злым принцем, который по-прежнему негодовал, что так и не стал королем. Пропаганда Келиндела о его брате Теринделе вполне соответствовала ее потребностям.

Они тихо вышли вместе с Мияной и присоединились к войскам, ожидавшим снаружи. Лучники. Создатели пламени. Маги, создающие щиты. Волшебники и воины, способные одним словом расплющить Парламент Цветов и пронзить любого тысячью отравленных стрел.

И она собиралась убедить короля Келаниса, что именно это он и должен сделать.

Они пересекли главный барьер, когда Сулесс почувствовала, что происходит. Почувствовала, как заклинания, которые она наложила, сработали и чистое, полное знание происходящего просачивается в нее. Она улыбнулась. Джанель сделала это. Она действительно сделала это. Эта славная маленькая сучка.

– Так вот как это делается, – прошептала Сулесс, и в ее голосе прозвучало торжество и благоговение. Она повернулась к королю. – Могу я взглянуть на ваш кинжал?

Келанис поднял бровь, но кинжал из-за пояса достал и протянул ей рукоятью вперед:

– Для чего он тебе нужен?

– О, это сущая мелочь. – и, схватив кинжал, Сулесс вонзила его себе в сердце.

Кирин заломил бровь.

– Вот о чем говорила Сенера. С Сулесс нельзя договориться.

– Верно, – согласился Турвишар. – Это было то, что я люблю называть «обоснованное предположение».

(Рассказ Джанель)

Джанель рухнула на пол, задыхаясь, чувствуя, как боль пронзает ее грудь, а огонь разливается по венам. Она рванулась вперед, пытаясь вернуть свое тело, но обнаружила, что оно пустует – и умирает. Сулесс, должно быть, знала, что Джанель просто так не откажется от собственного тела, и потому оставила прощальный подарок.

Джанель прижала руку к груди и нащупала кинжал. Она не могла сделать ни единого вдоха. Казалось, с каждым движением ее тело прижигали каленым железом. Мир начал темнеть, но если она просто вытащит кинжал, то сразу же умрет. И к этому она была совсем не готова. И эта сука знала, что так и будет. Так Сулесс выиграла время, чтобы сбежать.

– Сулесс? Вуали! Что ты натворила?! – голос Келаниса оборвался странным, булькающим звуком.

Кто-то закричал.

Джанель не могла позволить себе отвлечься. Она положила руку на рукоять. Вытащив кинжал, девушка сосредоточилась на том, чтобы немедленно закрыть рану, использовав тенье кинжала для подпитки необходимой энергией. Она почувствовала, как напряглись мышечные волокна, как боль превратилась в тупое жжение, а затем в покалывание. Она встала, и кинжал рассыпался в ее руке, осыпав пол хлопьями пепла[683]. Она действительно чувствовала себя лучше. Не идеально, но, по крайней мере, сердце продолжило биться, а это уже было что-то.

Теперь Джанель могла сосредоточиться.

Однако она ошиблась: Сулесс вовсе не пыталась убежать.

От ужаса кричала королева, а потрясенные солдаты пятились от короля, который стоял, широко распахнув глаза, склонив голову под неестественным углом и странно изогнув руки. Прямо на глазах у Джанель его кости ломались и формировались заново, хрустя и раскалываясь, словно он был сделанной из веток куклой, скрученной руками обозлившегося ребенка. Под кожей Келаниса что-то извивалось, плавилось и рвалось. Если во вселенной есть хоть капля милосердия, к этому моменту он должен был быть уже мертв.

Но Келанис так и не упал. Его тело продолжало извиваться. Что-то прорвалось сквозь него, разорвав кожу и поднявшись с ливнем крови, из-за которого было очень трудно разглядеть, как выглядит это нечто, но Джанель знала, что это будет прекрасное, как сам снег, создание с белоснежной кожей. Остальные отличительные черты еще не развились, но ведь Сулесс только начинала.

В чем разница между человеком и демоном?

Время.

Джанель не могла не содрогнуться, глядя на богиню-королеву, превратившуюся в демона. Теперь она узнала Сулесс, узнала, ведь это было невозможно до того, как Сулесс сделала последний, необратимый шаг. Она еще не была похожа один в один – в конце концов, сейчас Сулесс пожрала всего одну душу, а не множество демонов, богов и бессмертных, которых она могла бы поглотить в ином будущем, – но ее главная, основополагающая природа была знакома Джанель. Очень знакома.

Джанель гадала, сколько тысяч лет пройдет, прежде чем Сулесс избавится от своего имени, данного ей при рождении, и начнет величать себя титулом, который она сама себе дала: Королева Демонов.

Ксалторат.

Может быть, в этой временной шкале Сулесс никогда этого не сделает. В конце концов, Ксалторат уже здесь существовала. Но теперь Джанель поняла, почему Связывание Демонов Гризтом не сработало на Ксалторат: потому что Сулесс еще не была демоном, когда это произошло[684].

– О, Сулесс, – сказала Джанель, – ты можешь думать, что таким образом сбежала от своих врагов, но мне интересно, представляешь ли ты себе, что Ксалторат совершенно не будет терпеть твое существование. Она не будет считать тебя какой-то давно потерянной сестрой – ты соперница.

Королева-богиня посмотрела на свои руки и рассмеялась.

– Ксалторат? Пф-ф. Она не готова бороться со мной. Никто не готов. Спасибо, моя дорогая. Это лучшее, о чем я могла мечтать. Надеюсь, ты не будешь возражать, если я пожру твою душу в следующий раз. Хотя я не спрашиваю твоего разрешения.

Джанель лишь улыбнулась. Сулесс ничего не знала.

Дюжина стражников двинулась вперед, а лучники открыли огонь.

Сулесс жестом отбросила стрелы в сторону и, улыбнувшись, выпрямилась, ожидая, когда стражники, волшебники и все остальные тоже нападут. Она удовлетворенно улыбнулась, глядя на Джанель:

– Давай начнем, дочь моя. Я так хочу насладиться бойней…

Острое как бритва щупальце, покрытое шипами вместо присосок, вырвалось из ее груди. Сулесс удивленно дернулась вперед, и в тот же миг еще одно щупальце обвилось вокруг ее горла, разорвав его.

Женщина, похожая на Мияну, столь быстро втянула свои щупальца обратно в руки, что Джанель, если бы не смотрела прямо на нее, могла бы этого и не заметить.

– Ладно, – сказала мимик. – Я начинаю.

Джанель заломила бровь, глядя на мимика.

– Коготь? – Она лишь слышала о ней, но, учитывая то, чему она только что стала свидетелем, она не могла представить, что это был кто-то другой.

– Они убили короля! Арестуйте их! – закричал кто-то сзади.

Ванэ, вероятно, не были точно уверены в том, что только что произошло, но «арестовать всех и разобраться потом» казалось вполне разумным.

– О, я так рада, что меня узнали, – ухмыльнулась Коготь. – А теперь бежим!