Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-2". Компиляция. Книги 1-24 (СИ)"

Автор книги: Марта Уэллс

Соавторы: Ребекка Куанг,Замиль Ахтар,Дженн Лайонс,Марк-Уве Клинг
сообщить о нарушении

Текущая страница: 216 (всего у книги 336 страниц)

28
Кева

Я смотрел в эти зеленые глаза бо́льшую часть своей жизни. Но во имя Лат и всех мертвых или живых святых – почему у Сади глаза Лунары?

Едва я задал себе этот вопрос, как сейчас же из глубокой тьмы страха пришел ответ – я и не подозревал, что он живет в моем сердце. Сира возвратила Лунару, как когда-то Марот вернул к жизни Зедру.

Окруженный дымом, среди криков и огня, такого горячего, что я варился внутри доспехов, я стоял перед рыжеволосой зеленоглазой женщиной. Она наглоталась дыма и, как и Сира, ничего не могла поделать, только кашляла, хватаясь за грудь.

– Стой, довольно огня! – крикнул я Забан.

Плывущий надо мной бездымный огонь растаял. Но это не остановило вторичные, дымящие очаги пламени, возникающие от жара, и теперь они пожирали юрты, траву и людей.

– Лунара… это правда ты? – спросил я.

С этим можно разобраться потом. Я спасу ее. Остальное не важно. Я рванулся вперед, чтобы схватить ее, и тогда Кинн заберет нас обоих.

Я схватил ее за руку и привлек к себе теплое тело.

– Кинн, уноси нас отсюда!

Всплеск боли пронзил мою спину. Развернувшись, я рубанул черной саблей того, кто меня ударил.

Пашанг бросился на меня, пытаясь ударить в грудь светящимся белым кинжалом. Уклонившись, я полоснул Черной розой по его шее.

Он успел увернуться и сделал выпад в мою сторону.

– Это Слеза Архангела! – прокричал откуда-то сверху Кинн.

Я отпрянул, чтобы не попасть под удар. Прежде чем я успел разрубить Пашанга пополам, Кинн схватил меня за плечи и взмыл в небо.

– Стреляйте в кровавое пятно у него на спине! – выкрикнул Пашанг.

Проклятье. Боль была тошнотворной, а от полета стало еще хуже. Я коснулся раны, оставленной кинжалом Пашанга, и увидел темный след крови.

В нас со свистом летели стрелы и пули, некоторые совсем близко. А другие с громким стуком били по моим доспехам.

К счастью, ничего не попало в дыру, проделанную Пашангом.

Кинн развернулся так, чтобы закрыть мою спину от большинства лучников и аркебузиров. Он летел вперед, маша крыльями, и вскоре я видел только дым принесенного мною пожара. Я оставил под этом дымом так много углей – обгорелые трупы, факелы юрт и пылающие деревья. Когда мы взмыли в небо, по лагерю силгизов и йотридов пронесся шквал воплей.

– Я же говорил, что идея безумная! – сказал Кинн.

– Сира возвратила Лунару в теле Сади. Мы должны вернуться!

– Нет, мы не вернемся. Мы летим к целителю.

– Я держал ее в руках! – Я рычал и вырывался. – Отнеси меня назад.

– Если не желаешь свалиться с неба, прекрати вертеться!

Мы парили в воздухе, и бурлящая в животе тошнота поднималась все выше, к груди. Когда она добралась до головы, я не мог больше держаться и лишился сознания.

– Прижимай сильнее! Он потерял слишком много крови.

Голос эхом разносился в белом пространстве, смутном и заполненном струящимся молочным светом.

– Еще чуть сильнее – и его разорвет. Может, хоть рану зашьем?

Я плыл в пустоте, голоса приблизились.

– Даже если зашьем, кровотечение сильное, и, что еще хуже, повреждены внутренние органы. Он не выживет.

Поморгав, я смутно увидел коричневую поверхность. Стол. Я лежал на нем лицом вниз.

– Султанша Эсме нас никогда за это не простит. Ты сам слышал ее слова, что он наш главный защитник.

Боль и оцепенение накатывали на меня, как волны штормового прилива.

– Тогда ты знаешь, кого позвать.

Голос становился все тише, словно я опять тонул в темном глубоком море.

Мне мерещились зеленые глаза. Я видел, как рыба проглатывает Лунару, а ее глаза появляются на теле чудовища. Внутри глаз были звезды, и они вращались, складываясь в буквы.

Прежде я уже видел, как она сама создавала эти буквы в чреве Лабиринта. Рисовала их на звездах, словно собирая новые созвездия пальцами. Этими письменами она вызвала Архангела из бездны Кровавой звезды.

Лишь теперь я смог принять ужасающий факт – это был не трюк. Звезды двигались. Но как мог человек заставить двигаться звезды? Все равно что муравью двигать гору. И все же Лунара и Сира могли это делать.

Почему они? Спящая прокляла их, дав эту силу? Если так, могу ли я винить их за сотворенное зло? Вероятно, все так, как сказал Таки:

 
 Вкус силы, как большой глоток вина,
 С прямой дороги сердце быстро уведет.
 Тогда ослепнет взгляд, а мудрость канет в глубину без дна,
 И вечный тлен на день и ночь сойдет.
 

Что за радость вспомнить целое стихотворение! Может быть, в море снов не так уж и плохо. Может, я наконец-то в Барзахе. Пришел мой черед отдохнуть, обрести хоть немного покоя перед последним судом.

Я хотя бы могу перестать притворяться. Сбросить все свои маски, все слои защиты, за которыми прятал страх, все тяжелые доспехи силы, которые приходилось носить, чтобы у других был сосуд для надежды. А теперь я как перышко, слишком легкое, чтобы удержать даже собственные надежды, не говоря уже о чужих.

Я хотел лишь одного – чтобы мне наконец-то дали уйти. Я хотел покоя и вечного сна. Но где-то на небесах вспыхнул огонь цвета крови. Он принял форму дерева – того, которым было порождено само время.

Дым этого огня раскрыл пасть и поглотил меня, как самый злобный ифрит. И я оказался внутри глубокой гробницы, где утихли даже мысли и сны.

Но внезапно скрип открывшейся двери пробудил меня от странного сна. Подняв голову, я увидел человека в кольчуге, с кинжалом и парой шамширов на поясе. Я давно не встречался с этим желтобородым шпионом.

– Айкард, – прохрипел я, почти не ощущая своего тела.

Вероятно, мне дали опий.

– Я позову целителей.

– Я ведь жив? Если так, то целители подождут. Прикрой дверь, и поговорим.

Он захлопнул дверь и опустился передо мной на колени.

– Что с тобой случилось?

– Для начала что ты скажешь о шахе Бабуре?

– Бабур… Когда одну луну назад я оказался при его дворе в Роншаре, он был поглощен планами войны на море с саргосцами. Я использовал множество привычных уловок, чтобы убедить его прийти сюда с войском, но они не сдвинули его с места. Этот человек упрям как скала. Что бы ни привело его сюда, уж точно не мои уговоры. – Айкард вздохнул. – Ну, теперь твоя очередь.

Похоже на Бабура. У него были свои планы, и мне следовало остерегаться, чтобы они не шли врозь с моими.

– Ашери вернулась.

– Что?!

– Как Марот вернул Зедру, так и Сира вернула Ашери. И для этого она использовала тело Сади.

Айкард побледнел.

– Мне так жаль это слышать.

Его взгляд стал мрачным.

Я подумал о том, какое лицо у меня. Я не знал даже, что чувствую под этим опием. Разозлен я или опечален? Или в моей душе, как всегда, ядовитая смесь того и другого?

Айкард сжал рукоять своего шамшира.

– Как по-твоему, что задумала Сира?

Мне пришлось опять взвалить на себя эту тяжелую ношу. И без всякого облегчения. Без надежды, что богиня поможет, потому что богиня мертва.

– Зачинатель.

– Зачинатель?

– Ашери искала Зачинателя. Того, кто помог бы ей открыть Врата. Это может быть также и целью Сиры. Все погибнет, когда откроют Врата. Мы вольемся в море душ нового существа. Станем частью новых ангелов, рожденных из яйца, на котором мы живем.

Только Айкарду я мог открыть эту истину. Но судя по тому, как крепко он стиснул рукоять шамшира, даже его она, кажется, испугала.

– Как ты это узнал?

– От Ибласа, султана ифритов. Вы с Сади были правы во всем.

– Значит, ты завоевал преданность ифритов. Это хорошая весть. – Он пригладил желтую бороду. – Не хочу менять тему, но, чтобы должным образом обсудить все это, мы с тобой должны быть на равных. Для начала я должен рассказать о слухах, которые дошли до меня в Кашане.

– Слухи?

– Знаешь, что происходит на островах на юге?

– Мне известно, что их оспаривают Кашан и Саргоса.

Айкард кивнул.

– Некоторые острова контролирует Саргоса, которая фактически подчинялась Крестесу. Но, похоже, роли у них поменялись. Саргоса разбогатела на торговле и грабежах и теперь, после разгрома крестейцев у Сир-Дарьи, получила сильное влияние на Крестес.

– Что из этого следует?

– Флот Саргосы так многочислен, а галеоны так велики, что кашанцам трудно с ними справиться. Даже с помощью двух магов. Потому Бабур продал один из своих островов Шелковой империи и тем самым приобрел могущественного союзника в войне против Саргосы. В ответ Саргоса тоже продала один из своих островов государству под названием Талитос.

– Никогда о таком не слышал.

– Ты никогда не слышал о нем, потому что оно лежит за туманным морем.

Еще одно странное осложнение.

– Может, покурим кальян?

– Тебе не стоит смешивать опиум и гашиш.

– Почему бы и нет? Никогда не было с этим проблем.

Айкард усмехнулся и покачал головой.

– Я видел, как после этого переставали дышать и люди посильнее.

– Кто сильнее меня?

– Просто слушай. С незамутненным разумом. Я когда-то сказал тебе, что родом из-за туманного моря. На Саргосе я оказался только после того, как со мной произошло нечто странное. Я был ребенком, поэтому мало что помню об острове, где родился… Остались только мимолетные образы.

Мне хотелось перевернуться на спину. Лежать так долго на животе, вдавив лицо в подушку, было неудобно.

– Я помню, ты что-то говорил о столпах света.

– На островах нас окружали… разные создания. Одни в воде, другие на небе. А иногда они появлялись даже из-под земли.

– Что за создания?

– Не помню, чтобы я когда-нибудь видел хоть одно, но мы всегда чувствовали, что они там.

Я тоже всегда чувствовал присутствие джиннов, еще до того, как стал видеть невидимое. Возможно, Айкард описывал нечто подобное.

– Понятно. А что еще ты помнишь об этом месте?

– На острове ни у одного из нас не было матерей или отцов. Сестер и братьев. Мужей и жен.

– Тогда как вы относились друг к другу?

– Мы все были равны. И все жили в страхе. Иногда… иногда люди уходили и не возвращались. Только позже я узнал, что их… приносили в жертву.

– Приносили в жертву?

Айкард кивнул.

– Повсюду из океана поднимались столпы света. А потом с небес раздавались звуки.

Дверь опять со скрипом приотворилась. Заглянула служанка с остреньким подбородком, удивленно посмотрела на меня и поспешно ушла, вероятно, позвать целителей.

– Ты сказал, звуки?

– В тот день приходили старейшины и забирали много людей. Их вели на черные пирамиды, такие огромные, что вершины пронзали облака. И больше мы тех людей не видели.

Это напоминало одну из страшных сказок Тенгиса.

– Так вот что творится там, за туманами? А я надеялся найти там новые, невиданные вкусы кальяна.

– Возможно, они там и есть, – нервно усмехнулся Айкард. – Я говорю лишь об одном острове. Но, побывав там, я знаю, что те твари не любят нас, а только терпят по какой-то причине. Ну, я имею в виду, что город, который строили сотни лет, землетрясение может сровнять с землей за час. Здоровый человек может завтра скончаться от болезни, о которой даже не думал. Нас едва терпят. – Он вздохнул. – Но это еще не конец моей истории.

– Ты начал говорить о человеческих жертвоприношениях. И мне не терпится узнать, что же дальше.

– Однажды появились столпы света и раздались звуки. Я был среди тех, кого предназначили в жертву. Мы целый день взбирались на пирамиду, и несколько мальчиков и девочек умерли в пути. Я помню, как сделал последний шаг на плоскую поверхность вершины, лежащую над облаками.

– И что было дальше?

– А дальше я очнулся в Саргосе.

Моя скованность не позволила покачать головой.

– Какой странный финал.

Айкард подошел к стоявшему в углу столику с серебряным подносом, налил себе ледяной воды и залпом выпил.

– Еще не все, – сказал он, возвращаясь ко мне. – Я очнулся в приюте. А взглянув на свое отражение в воде, понял, что это не я. Я был не в том теле, в котором жил на острове.

Я поежился от внезапного холода.

– Тебя, наверное, заколдовали?

– Не знаю.

– Быть может, тебе все это приснилось?

– Я абсолютно уверен, что это не сон.

– Тогда, возможно, ты умер и родился заново.

Айкард смотрел на свои руки.

– Даже теперь… у меня такое чувство, что это не мои руки. Что я их у кого-то одолжил. И даже теперь я меняю разные роли, поскольку знаю, что никогда не буду собой.

– Возможно, то же самое чувствует и Лунара.

– Что ты собираешься с ней делать?

Он явно испытывал облегчение от того, что рассказал мне свою историю. Но теперь мне приходилось нести еще более тяжелую ношу, а ноги слабели от сомнений.

– Не знаю. – Лунара заняла место Сади, об этом слишком тяжело сейчас думать. Но это не значит, что Сади мертва. Она еще там, как была Нора, когда Зедра заняла ее тело. – Я разгромлю Сиру, освобожу Зелтурию и восстановлю Кярса в правах законного шаха Аланьи. А после отправлю Лунару обратно. – Но возвращу ли я этим Сади? Я мог бы снова убить Лунару, но это тело принадлежит Сади, а я люблю Сади. Хотя любил и Лунару.

Слишком много вопросов, чтобы разобраться под опиумом.

Айкард опять схватился за рукоять шамшира.

– А если они хотят, чтобы ты это сделал?

– Они?

– Боги.

Я рассмеялся до боли в груди.

– Не могу гадать, чего хотят боги. Я обязан поступать так, как считаю правильным.

– Но неужели ты думаешь, что это подходящее время для войны за престолонаследие? Не все ли равно, кто будет шахом Аланьи?

– Конечно нет. Шах Аланьи защищает Зелтурию, а Зелтурия защищает Врата. – Даже если Зелтурия и окажется под властью Мурада, она всего в дне пути от Кандбаджара и престола Аланьи. В этом смысле Кандбаджар – это врата Зелтурии. – Без достойного человека на троне ангелы и их последователи воспользуются хаосом дурного правления как преимуществом – как всегда и делали.

– Разве Кярс – достойный правитель? Тебе нужно напоминать, как он привык потакать своим желаниям?

– Большинство шахов наслаждаются дарованными им удовольствиями. Но я видел его трезвым так же часто, как и пьяным. И я знаю, он заботится о народе – уж точно больше, чем Сира. А самое главное… что он меня слушает.

Айкард усмехнулся.

– Ну конечно. Ты хочешь сам рулить кораблем?

– Если я не буду держать руку на штурвале, то и спать не смогу. Кярс уравновешен, достаточно силен и решителен, когда надо, и в то же время готов прислушаться к мудрым советчикам. Он делает то, что считает правильным.

– Я тоже. – Айкард поднялся. – Я собираюсь на острова, чтобы встретиться с людьми из Талитоса. Я должен узнать правду, и, думаю, они ею владеют.

А я был бы рад избавиться от этого знания, если бы мог. О, как я скучал по своему блаженному островку невежества.

– Ты думаешь, правда стоит того? Во время осады Растергана я знал одну очаровательную женщину, она пекла для нас хлеб. Я был влюблен в Лунару, но даже я не мог отвести взгляд, когда та девушка месила тесто. Однажды несколько янычар внезапно заболели и умерли. Селим заподозрил отравление и схватил ту женщину, прибил к шесту и освежевал на глазах у ее семьи. Ты знаешь, что было под ее сияющей кожей? Кровь, мышцы, жилы и кости – вот правда, скрытая под ее мягкостью. Ты хочешь знать, что выплеснется из тебя с одним ударом клинка? Нет, если бы мы держались за правду, то не покидали бы своих домов. Мы просто с ума сошли бы от страха.

– Она в самом деле была виновна?

Я пожал плечами.

– Теперь узнать невозможно. Селим верил в ту правду, в которую хотел верить. Все, что я знаю, – при осаде Растергана мы победили.

– И как далеко тебя завело собственное невежество? Насколько ты счастлив, полагаясь на милость того, что отказываешься понимать?

Он был прав. Нам всем приходится выбирать между правдой и счастьем. И то и другое по-своему ведет к разрушению.

– Желаю тебе удачи в море, Айкард.

Спустя несколько минут после ухода Айкарда дверь опять скрипнула, и вошел человек, с которым мы довольно долго не виделись.

– Значит, это ты меня спас, – сказал я ему. – Теперь понятно, почему здесь нет Рухи.

Эше кивнул. Его грубый кафтан был велик для костлявого тела.

– Извини, пришлось нарисовать на твоей спине кровавую руну. Но ты можешь прятать ее под рубахой.

– Уж поверь, мне случалось заключать сделки с ценой посерьезнее татуировки. Что ты здесь делаешь, Эше?

– Я здесь живу. Мерва – мой дом.

– Ах да. Я забыл, что ты местный.

Стоит ли рассказывать ему о Лунаре? Можно ли доверять Эше, учитывая то, что он сделал с Рухи?

– Я хочу кое о чем поговорить. – Он прикрыл дверь, но остался стоять, скрестив руки на груди. – Я две луны изучал каждый том из отцовской библиотеки. Но лекарство от кровавой чумы мне все еще не дается.

Значит, вот в чем подлинная причина его возвращения домой.

– Ну, я тоже его не знаю.

– До меня дошли слухи, что тебя видели влетавшим в кровавый туман и вылетавшим оттуда. Это правда?

– Да.

– Каково там, внутри?

С виду вполне невинный вопрос. Должен ли я обременять Эше правдой? Может быть, он жаждет этого, как Айкард.

– То кровавое облако – средоточие зла. Вызванные Сирой крестейцы поражены странными и разнообразными недугами, собственные ангелы терзают их денно и нощно. Безопасно только в усыпальнице Хисти.

– Ангелы? Ты можешь их описать?

Я представил того ангела с двенадцатью огнями и прикрыл глаза, стараясь подавить страх. Эти голоса до сих пор звучат у меня в ушах. Песнопения с дальних звезд охватывали мой мозг как щупальца.

– Мне бы не хотелось.

– Тогда мне придется посмотреть на них самому.

– Это было бы очень глупо.

Эше усмехнулся.

– Пока все вы заняты борьбой за престол Аланьи, кто-то должен делать что-то и для людей. Ты понимаешь, что произошло в Химьяре? Что кровавая чума будет распространяться? А если она подобна той, что была у меня на родине, то охватит всю Аланью и даже часть южного Сирма. И если пойдет на восток, то даже Челюсть Джалута не помешает ей поглотить Кашан.

Рухи ясно дала понять, что Эше считает себя спасителем. Я думаю, в этом мы с ним похожи.

– Чего ты от меня хочешь? Благословения? – спросил я. – Считай, ты его получил. Иди и делай что должен, спасай всех нас.

– Я так всегда и делал.

– Я знаю, ты пытаешься. Ты полон благих намерений. Но меня удивляют твои решения. Даже мы, янычары, не так охотно терзаем невинных.

– Чего я добился бы, сомневаясь в своих суждениях? Я от рождения наделен даром писать кровавые руны и верю, что на то была причина. Я не могу сидеть сложа руки, варясь в сомнениях.

– Ты мучил невинную девушку. Потом поддерживал зло до тех пор, пока не стало слишком поздно, чтобы с ним справиться. Тебе как никому другому следует уделять место сомнениям. Возможно, это сделает тебя лучше.

– Я обдумаю твой совет.

Он открыл дверь и собрался уходить.

– Постой, – сказал я. – Ты должен кое-что знать.

Он остановился на пороге. Мне не хотелось ему говорить, но, зная, как далеко способен зайти этот человек, придется хотя бы предупредить.

– Если тронешь хоть волосок на голове Сади, я тебе кишки выпущу, Эше.

Он удивленно посмотрел на меня.

– Мы с ней дрались только раз, скорее из-за недопонимания. Она всадила в меня стрелу, но между нами нет вражды.

Однако вражда была у него с Лунарой, и я сомневался, что, если появится возможность ее убить, он пощадит Сади.

– Эше… Сади – больше не Сади.

– Что?! Чего ты мне недоговариваешь?

Я по-настоящему боялся того, что он может с ней сделать. Теперь, когда действие опия слабело и боль начинала напоминать о себе, я, лежа на животе, вдруг ощутил, что Сади уже нет. Мы больше не можем обедать вместе, обсуждая проблемы. Или просто наслаждаться легкостью и тишиной, грызя финики. Мы странная пара, даже мне так казалось, но находиться с ней рядом почему-то было чудесно. Сильнее всего мне хотелось вернуть ее, как я уже однажды сделал.

– Сира вернула Ашери так же, как Марот Зедру. В теле Сади.

Эше молча растерянно смотрел на меня.

– Пообещай мне, Эше, что ты не причинишь вреда Сади.

– Я не могу этого обещать. Ты знаешь почему.

– Если ты что-то ей сделаешь, обещаю, я поступлю с тобой хуже, чем ты обошелся с Рухи. Я постараюсь, чтобы ты страдал, как…

– Если я и причиню ей вред, это будет вполне справедливо, – перебил он. – Это ради всего человечества.

– Нет! – Было больно, но я не мог не кричать. – Послушай, Эше. Перед тем как я убил Ашери, она раскаялась. Она сожалела о том, что сделала.

– Если это правда, она не станет помогать Сире.

– Но она не знает, что происходит. Сира наверняка солгала ей!

– Даже если так… Я не позволю ни одной из них усугубить положение. Это мой долг перед землей и ее народом.

Я зло усмехнулся.

– Долг? Перед кем? Апостолы ведь тебя изгнали.

– Ты считаешь, в этом заключается долг? Служить шаху или шейху? У всех есть долг, но только перед друг другом. А не перед ублюдками, посаженными над нами.

Я попробовал встать, но спину обожгла боль. Эше воспользовался моментом и вышел из комнаты.

– Проклятье.

Я надеялся, что к моей угрозе он отнесется так же серьезно, как к своему долгу.

Благодаря кровавой руне на следующее утро я был достаточно здоров, чтобы стоять на ногах, хотя боль и вскипала, когда пожелает. Ходить было больно, поэтому для поддержки я пользовался простым деревянным посохом. Доспехи, теперь пробитые, я не надел. Оставил Кинну, пусть спрячет в укромном месте.

Хотя мне хотелось лететь к Лунаре и унести ее куда-нибудь в безопасное место, где мы могли бы поговорить, я знал, что Сира так просто этого не допустит. Что невозможно спасти Лунару – спасти Сади, – не уничтожив сначала все амбициозные замыслы Сиры. Поэтому я отправился из Мервы в экипаже. Город был красивый, с разноцветными куполами и колоннами, сложенными из глиняных кирпичей. Базар огораживала стена, а внутри вились улицы, затененные тростником. В храмах красовались фонтаны, укрытые собственными куполами, а массивные ворота были украшены геометрическими узорами.

Славный город, только у меня не было времени им насладиться. Добравшись до лагеря Бабура, я немедленно попросил аудиенции у шаха. Стражники в зерцальных доспехах, со скорострельными аркебузами и ухоженными усами провели меня в его великолепный шатер. По всему шатру были расставлены стеклянные чаши с фруктами, разноцветные, как и сами плоды. Шах Кашана восседал на оттоманке в окружении придворных и визирей, разместившихся на полу. Увидев меня, он приказал им уйти.

Когда мы остались одни, он поднялся с оттоманки и приблизил ко мне свою массивную тушу. Мы с ним были примерно одного роста, и я чувствовал фруктовый запах его дыхания.

– Без доспехов ты выглядишь не особенно устрашающим, – заметил он.

– Я и не стараюсь никого устрашать. Вам бы следовало быть за это признательным.

– Тем, кто страшен по-настоящему, не нужно стараться. Тем не менее я не могу прикончить тебя, хотя мне больше всего хочется присоединить твою голову к моим охотничьим трофеям. У тебя теперь доспехи крепче прежних – вера.

Значит, мой гамбит вышел лучше, чем я надеялся.

– Настоящие мужчины готовятся к битве, помня о долге перед страной и народом. – Мне следовало бы поблагодарить Эше за эти слова. – Настоящий ли ты мужчина, шах Бабур?

– Ты и с шахом Мурадом разговаривал таким язвительным тоном, не склонив головы?

Я не склонил голову перед шахом Бабуром при входе в шатер. Странно, если вспомнить, как усердно Тенгис вдалбливал эту привычку всем янычарам.

– Вы достойны того, чтобы я склонил голову, ваше величество?

– А ты достоин пить мою мочу? Как посмел какой-то янычар так разговаривать с шахом Кашана? Ты хоть помнишь суку, которая тебя родила, или говнюка, который ей засадил?

Я покачал головой.

– У меня есть только один отец, и он учил меня уважать великих шахов из рода Селуков – до тех пор, пока они не предают свою веру.

– Слушай, ты, жалкий раб. Я достойный потомок Темура и Селука, и такие, как ты, не заставят меня двинуться в поход.

– Но вас все-таки заставили.

– Проклинаю тот день, когда я это допустил. Может, ты и сделал много доброго для Аланьи, но что для Кашана? Что народ скажет про своего шаха, названного лицемером и вынужденного ответить на это? Ты желаешь усилить моих соперников? Это ты и делаешь. И за Челюстью Джалута из-за этого прольется кровь.

Он был прав, так и будет, я даже не сомневался. Дальше спорить с ним бесполезно. Может, ему требуется немного сочувствия.

– Я служил трем шахам. Я понимаю, насколько важно выглядеть самым сильным человеком своего царства. Если вы хотите быть сильнейшим из всех, то возглавите поход за освобождение Зелтурии. Если нет – тогда через несколько лун эту славу завоюет шах Сирма. Думайте об этом как о возможности, предложенной скромным янычаром могущественному шаху.

Я изложил все как можно высокопарнее.

– Ты паршивый кусок слоновьего дерьма. Не подумай, что меня легко уболтать. Перед армией и народом мы с тобой отныне союзники. Но знай, что в моем сердце для тебя нет ничего, кроме презрения. Ты отвлекаешь меня от дворцов, женщин и детей. И не думай, что славой я дорожу больше, чем ими. Я пришел сюда за легкой победой, а ты вынуждаешь меня рискнуть всем ради трудной.

Я опять окинул взглядом шатер. Столько фруктов, драгоценностей и комфорта, – слабак никогда бы его не покинул.

Я усмехнулся.

– Легкая жизнь заглушила вашу жажду. Мужчина должен жаждать битвы сильнее, чем женщин и детей. Потому что только в бою заостряется клинок. Вы можете заставить кого-то склонить перед вами голову из-за того, кем были ваши предки, но тупое оружие никто по-настоящему не уважает.

– Я закончил с тобой препираться. – Он выпятил грудь, отчего живот еще больше раздулся. – Ты мне нужен, чтобы спланировать этот поход и сражение после него. Будешь прибывать сюда каждый день на рассвете и не покинешь лагерь, пока я тебе не позволю.

Я склонил голову, но не отвел от него взгляд.

– Все это не противоречит моей собственной воле. Но можете считать, что удерживаете меня силой, если это доставляет вам удовольствие.

– Мне это не доставляет удовольствия, безумец. Я шах Кашана. Мне доставляет удовольствие усиление могущества моего царства. А еще мне нравится смотреть на сады Роншара вместе с принцами и принцессами. Удовольствие от священных войн я оставлю кровожадным сирмянам.

– Сын Темура, – с горечью заключил я, усмехнулся в последний раз и захромал из шатра.