Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-2". Компиляция. Книги 1-24 (СИ)"

Автор книги: Марта Уэллс

Соавторы: Ребекка Куанг,Замиль Ахтар,Дженн Лайонс,Марк-Уве Клинг
сообщить о нарушении

Текущая страница: 123 (всего у книги 336 страниц)

86. Смерть Сулесс

(Рассказ Сенеры)

Сенера подозревала, что Баэлош, во всяком случае временно, мертв. По крайней мере, он был настолько занят тем, что за ним гнался Шаранакал, что его способность удерживать вместе магически поддерживаемую растительность разных видов начала исчезать. Цветы начали съеживаться, лозы принялись расползаться. Растения больше не тянулись вперед, стараясь обвиться вокруг лодыжек и проколоть кожу. Барьер, который они поспешно соорудили с Турвишаром, стал ненужным.

Тело Сулесс нашли без особого труда. Она лежала, наполовину слившись с землей на склоне холма, лозы и цветы, ненадолго зародившиеся в ее теле, уже умирали.

Она умерла в крике.

Кирин освободил тело старухи от крепко удерживающих его мертвых лиан и растений, и они отнесли труп к остальным. Вейсижау, увидев его, заплакала.

– Не надо грустить, что она умерла, – сказал Кирин, опускаясь на колени, чтобы утешить женщину.

– Это не грусть, – сказала, проходя мимо, Сенера. – Это слезы ненависти.

Сенера села на землю в нескольких сотнях футов от Ксиван и Талеи и достала Камень. Прежде чем она успела сказать хоть что-то, Турвишар сел напротив нее. Он находился к ней слишком близко – и это было глупо, потому что он так к ней и не прикоснулся. За все годы, что она его знала, Турвишар ни разу не попытался прикоснуться к ней. Он не был даже в нескольких футах от нее. И все же она чувствовала его присутствие так, что находила это довольно… тревожным.

В основном потому, что она совсем не возражала против его близости.

Сидеть рядом с Турвишаром было все равно что ставить защиту, как и каждый раз, когда они творили магию вместе – быстро, эффективно, приятно и удобно. Он уважал ее навыки и способности. Он не нянчился с ней и не снисходил до нее. Они хорошо работали вместе.

– Предупреждаю, если второй вопрос носит личный характер, я отвечать не буду, – сказала Сенера.

Турвишар удивленно заморгал:

– Все в порядке. Этого не будет.

– Отлично. – она отвела от него взгляд, принявшись растирать чернила. – Между нами это не сработает.

Он не ответил, и она подняла глаза. Этот проклятый волшебник Де Лор просто смотрел на нее своими большими черными глазами, и лицо у него при этом казалось высеченным из камня. Она никогда не могла сказать, о чем он думает. А вот он…

– Это не сработает, – продолжила она, снова опустив глаза на Камень. – Мне… не нужны… отношения.

– Ты имеешь в виду секс, – поправил ее Турвишар.

Она сверкнула глазами:

– Я имею в виду любовь.

Уголок рта Турвишара дернулся, как будто он нашел ее ответ забавным. Он щелкнул пальцами, и Бунтарка – Бунтарка! – подбежала к Турвишару и положила голову ему на колено, так быстро и послушно, словно это он вырастил ее, а не Сенера.

– Я тебе не верю. Я думаю, что ты вполне способна любить. Ты просто думаешь, что любовь делает тебя уязвимой.

– Собака – это не то же самое, что человек, – сказала она.

– Это эмоциональная связь, которая доказывает, что на самом деле ты способна их устанавливать. – Он казался усталым, опустошенным и очень довольным этим конкретным аргументом, словно они уже обсуждали его, а не завели этот разговор в первый раз. – К тому же есть небольшая проблема: ты совершенно не права насчет того, чего я от тебя хочу и почему.

– Это совершенно очевидно, – сказала Сенера. – Заставьте меня стать на свою сторону – и вы ослабите Релоса Вара.

– Ты действительно думаешь, что если бы моей единственной целью было ослабить Релоса Вара, то Имя Всего Сущего сказало бы тебе именно то, что оно сказало? – Турвишар подался вперед, опершись локтями о колени. – Ты меня интересуешь не из-за Релоса Вара. И вообще, если ты считаешь, что Релос Вар прав, я думаю, ты должна остаться рядом с ним и помочь ему в меру своих возможностей. Последнее, чего бы я хотел, – это чтобы ты предала его, отвернулась от него или сделала что-то подобное лишь из-за романтического интереса. Насколько это было бы мелочно и забавно? Как банально и мелко.

Она уставилась на него.

– Когда ты наконец отвернешься от него, Сенера, – продолжал Турвишар, – я хочу, чтобы это произошло по одной-единственной причине: потому что ты поняла, что он ошибается.

– Он не ошибается, – отрезала она.

– Разве? – Турвишар улыбнулся. – По-моему, мы едва избежали двух драматических примеров того, насколько Релос Вар может ошибаться.

– Вы путаете ошибку с базисным изъяном в рассуждениях. А никакого изъяна нет. Он прав. Боги… – Она замолчала. Сенера собиралась дать свой обычный ответ. Что боги недостойны той силы, которой они обладают. Что люди должны сами управлять собой.

– Продолжай, – мягко сказал Турвишар. – Пожалуйста. Скажи мне, почему он не жаждет власти, как это делают боги. Что он не думает, что он единственный достоин ею обладать. Скажи мне, чем он лучше их.

– Если бы это было правдой, он бы никогда не дал мне Краеугольный Камень, – возразила Сенера.

– Он дал тебе Краеугольный Камень, потому что хочет извлечь выгоду из того, что сам не может использовать, – хмыкнул Турвишар. – Ты полезный инструмент и не более того.

– Он никогда не делал из этого секрета. – Даже произнося эти слова, Сенера удивлялась, почему они причиняют такую боль. Турвишар не говорил ничего такого, чего бы она уже не знала, но каким-то образом все его утверждения воспринимались ею, как будто ей в сердце воткнули тупой кинжал.

Она смирилась с этой реальностью. Это была цена, с которой она давно смирилась и которую готова была заплатить в обмен на то, чтобы сделать мир лучше. Мир без тирании, мир без богов.

Вот только…

Она отвела взгляд:

– О, проклятье, задавай свой вопрос. Мы заключили сделку.

Турвишар вздохнул:

– Где я могу найти Гризта?

Сенера заморгала.

– Гризта? Но зачем? – Она вскинула руку. – Не бери в голову. Мне не нужно знать, и тебе не нужно говорить мне. – Она взяла чернильницу и написала ответ. – В Бахль-Нимиане, – ответила она. – В Доме Весенних Дождей. – Она замолчала и уставилась на написанный ею ответ. – В борделе?

– Зная его, вполне возможно. – Турвишар окинул ее изучающим взглядом. – И я знаю, ты хочешь спросить, так что давай. Я разрешаю.

Она сжала губы, но заговорила:

– Симиллион делил ложе с богинями. С Даной. С какой стати ты… – Сенера покачала головой. – Независимо от того, что я чувствую по этому поводу, почему мужчина, у которого были такие женщины, который помнит этот опыт, может интересоваться кем-то вроде меня?

– А, – сказал Турвишар. – Ты действительно не можешь себе представить, что кто-то может желать тебя не ради какой-то цели, какого-то применения? Как какой-то инструмент, будь то для сексуального удовлетворения или завоевания мира.

Сенера не ответила.

– Может быть, – сказал Турвишар, – может быть, тебе стоит поразмыслить над возможностью, что то, что я чувствую к тебе, не имеет никакого отношения к тому, как ты выглядишь, или к тому, как ты будешь вести себя в постели, или к тому, что ты можешь сделать для меня. Тут что-то другое. Что-то более эфемерное, чем секс, красота или твое мастерство в магии. Для человека, который любит говорить, что физическое тело – это клетка, я действительно удивлен, что тебе потребовалось так много времени, чтобы понять это.

Она нахмурилась:

– А я удивлена, что вы так смехотворно сентиментальны. Я делала ужасные, ужасные вещи. С большой охотой. Прекрасно понимая, что именно я делаю. Я не очень хороший человек. Я совсем не хороший человек.

Турвишар хохотнул и встал.

– Это было не смешно, – сказала она ему, собирая свои вещи.

– Это было не только не смешно, – согласился он, – но и совершенно трагично. И ты права, ты нехороший человек.

Она моргнула, услышав его ответ. Сенера ожидала, что он будет спорить с ней, пытаться убедить, что ее грехи можно как-то искупить. Она была готова привести очень длинный список этих самых грехов в качестве доказательства того, как сильно он ошибался.

– Но ты могла бы им стать, – продолжал Турвишар, – если бы захотела. И есть какая-то часть тебя – вполне немалая, – которая действительно хочет быть хорошим человеком. Ты хочешь поступать правильно, Сенера. Ты хочешь помочь сделать мир лучше. Тебе это нравится.

– Я никогда не утверждала обратного. Разница в том, что я думаю, что делаю то, что нужно.

– Неужели? Сомневаюсь. Я думаю, мой дед убедил тебя, что единственный способ творить добро – это пожертвовать собой полностью: своей моралью, своим сердцем, своей душой, – но это ложь. Он сказал тебе, что твоя физическая форма не имеет значения, а затем заставил тебя пожертвовать всем остальным на его алтаре.

– Твой дед? Кто… – Но затем Сенера поняла, кого он имел в виду, и это показалось настолько очевидным, что она была удивлена, что не заметила этой связи раньше. Они совсем не походили друг на друга, но, несмотря на это, Сенера не могла не чувствовать, что может распознать сходство между двумя волшебниками. Она вспомнила о всех тех случаях, когда Релос Вар отказывался принять меры против Гадрита, и о том, как это всегда расстраивало ее. Потому что Вар должен был уничтожить Гадрита. Он должен был сделать это тысячу раз. И ни разу этого не сделал.

Но теперь она поняла, кто был у Гадрита в заложниках, почему Релосу Вару пришлось смириться с некромантом.

Она была настолько застигнута врасплох, что даже закрыла глаза. Релос, ты проклятый лицемер. Сколько раз она беседовала с Релосом Варом о ненужности родственных связей, о незначительности наследственности? Получается, он сам не считал свои родственные связи ненужными? Неужели он сам обучал своего сына – отца Турвишара, Санда – магии? Неужели Релос Вар наставил Санда на путь императора Куура? Или это было просто удивительное совпадение?[662]

Ей не приходила в голову мысль, что Турвишар мог солгать. Он знал, что она легко могла это проверить и, о да, она обязательно это проверит. Но она уже знала, что скажет ей Имя Всего Сущего. Турвишар был внуком Релоса Вара.

– Мы еще увидимся, – любезно сказал ей Турвишар. – Я с нетерпением этого жду. – Он направился к краю обрыва, у которого его ждал, прислонясь к скале, Кирин.

Сенера почувствовала, как ее руки сами по себе потянулись к сумке.

– Подождите.

Турвишар промолчал.

Сенера вытащила из рюкзака переплетенную книгу и протянула ему.

– Вот.

Турвишар посмотрел на книгу, потом на нее. Вопрос был очевиден.

– Это то, что привело к Атрину. – Она скорчила гримасу. – Знаешь, ты не единственный, кто может объединять стенограммы. Просто мои – точны.

– Тогда я с нетерпением жду возможности прочесть их. – Их взгляды на мгновение встретились и столь же быстро расстались. Пальцы Турвишара скользнули по корешку книги. – Полагаю, ты хочешь услышать мое мнение по этому поводу?

– И на этот раз ссылайтесь на свои источники, – сказала Сенера.

– И в мыслях не было поступить иначе, – ответил он.

Ей следовало оставить все как есть. Вместо этого с ее губ вдруг сорвалось:

– Я не могу быть на вашей стороне. Пожалуйста, постарайтесь понять – я не могу поддерживать Восьмерку так, как вы.

Турвишар лукаво улыбнулся:

– А кто сказал, что я нахожусь на стороне Восьмерки?

Сенера помолчала, а потом закрыла рот, распахнувшийся сам собой.

– Я открою тебе секрет, Сенера. Я не на их стороне. – Его взгляд скользнул к Кирину. – Я на его стороне. И на стороне многих людей, которые не имеют никакого права голоса в том, что происходит в этой войне между богами, драконами и демонами, но которые могут умереть и наверняка умрут. Учитывая, что Восемь Бессмертных четыре тысячи лет не делали ничего, их нельзя назвать экспертами, так же как нельзя рассчитывать, что человек, который устроил весь этот беспорядок, поступит правильно. Они все испортили. Я не собираюсь слепо следовать примеру Релоса Вара или Восьмерки. – Турвишар улыбнулся. – Я уже делал это в другой жизни. Я знаю, куда это ведет. На этот раз я все делаю по-своему.

Сенера обнаружила, что она просто онемела от удивления. И от того, что не могла понять, лгали ли ей.

И если лгали, то знали, что она не может понять.

И этот ублюдок подмигнул ей. Затем она увидела, как Турвишар подошел к Кирину, открыл врата, и эта пара ушла через них, вероятно, обратно в Бахль-Нимиан.

Теперь они были предоставлены сами себе.

Сенера еще несколько секунд смотрела на место, где недавно стояли мужчины, а затем повернулась и направилась к женщинам[663].

87. Древесные туннели

(История Тераэта)

Проход вел в глубь дерева. Куда именно, оставалось загадкой для Тераэта, но, похоже, не для Коготь.

– Откуда ты вообще знаешь об этом месте? – спросил Тераэт по дороге.

Проход был узким, и стены его, как и у большинства помещений, созданных ванэ внутри Матери Деревьев, казались менее резными, чем у тех, где дерево просто решило не расти. Проход был освещен прожилками росы, которая просачивалась сквозь древесину и, без сомнения, достигала конечного пункта назначения – садов и дебрей у корней массивного дерева.

– Нам некогда стоять, – предупредила его в ответ Коготь. – Я узнала об этом месте от очаровательного Лаудвиса – двойника короля, которого я убила. Поэтому, как только Келанис остановится и поймет, что у меня было время перекусить, он решит заглянуть сюда.

Тераэт зарычал:

– Ладно, другой вопрос: как ты сюда проникла?

Коготь расхохоталась.

– Нет, правда, я хотел бы знать, – сказал Тераэт. – Потому что, насколько мне известно, предполагается, что дворец полностью защищен от мимиков. Как ты вообще сюда попала? И, кстати, не могла бы ты перестать выглядеть как Кирин?

Несмотря на свое же предупреждение, что им нужно двигаться дальше, Коготь остановилась и повернулась лицом к Тераэту:

– Я думала, тебе нравится Кирин.

– Да, – ответил Тераэт, – именно поэтому я не хочу, чтобы ты пользовалась его внешним видом.

Она пожала плечами и изменила свою форму, решив на этот раз выглядеть как Миятреалл. Это было совсем немногим лучше.

– Лучше?

– Не совсем. Так как ты сюда попала?

Коготь ухмыльнулась.

– Тебя обманули, мой прекрасный мальчик. Дворец вообще не защищен от мимиков.

Он нахмурился.

– Но… э-э…

– Он защищен от душ двенадцати ванэ, ставших мимиками. – Она оглянулась и вновь направилась вперед, на этот раз поднимаясь по лестнице. – Ты знаешь, что их всего двенадцать? И ванэ точно знают, кто они такие. Ну, во всяком случае, знали раньше.

Глаза Тераэта расширились.

– Но ведь твоя душа не та же самая.

– Почему это она не та же? Мои души принадлежат бывшей куурской рабыне, а значит, во дворце нет оберегов, способных остановить меня. Я легко могу обмануть обереги, предназначенные для отсева любого, в чьих жилах нет королевской крови. Единственное, что я не смогла бы обмануть, – это ловец душ, только, опять же, он не настроен на то, чтобы обнаружить меня. Мне повезло. – Она усмехнулась.

– Значит, ты просто пробралась сюда. – Тераэт покачал головой. На самом деле ему было очень грустно, что это не сработало.

– О, мне не нужно было пробираться. Они сами пригласили меня войти сюда под вооруженным конвоем – и не меньше.

Тераэт закатил глаза, вспомнив стул для пленника и кандалы в библиотеке.

– Получив тебя, Келанис решил, что у него Кирин. Мы гадали, возможно ли это.

– Ты такой умничка! – Коготь вновь замерла и обернулась: – Дай мне слово, что ты меня отпустишь.

– Прошу прощения? Ты мимик. Твое слово ничего не стоит. С чего ты взяла, что сама поверишь моему? – Тераэт оглядел светящийся проход. Он понятия не имел, как выбраться отсюда, не говоря уже о праздновании, на котором, как он подозревал, Джанель уже устроила небольшой переполох.

Это место менее всего подходило для того, чтобы застрять здесь с мимиком.

– Кирин доверяет тебе. – Мимик окинула его медленным взглядом с головы до ног, и в ее глазах появился расчетливый блеск. – Я хочу, чтобы ты дал слово, что, если я помогу тебе выбраться отсюда, ты не будешь пытаться убить меня, схватить, парализовать или что-то подобное.

В наступившей тишине Тераэт представил, что он слышит само дерево. Копошение насекомых. Шорох крошечных ножек, поселившихся внутри. Где-то вдалеке раздается звук открывающейся двери, и в потайной ход забегают люди…

Тераэт усмехнулся:

– Ты опять смогла выжить, ты в курсе?

Он почти мог ее уважать за это.

Коготь ухмыльнулась и провела рукой по его груди. Тераэт не пытался ее остановить. В этом не было особого смысла: если бы она захотела приложить усилие, то просто бы отрастила дополнительную руку. По крайней мере, сейчас она не была похожа на Кирина – это уже была победа.

– Значит, мы договорились? – спросила она.

Тераэт кивнул:

– Договорились.

Они вышли из туннеля в один из верхних коридоров дворца. Коготь быстро изменила форму, чтобы выглядеть как одна из служанок; Тераэт создал иллюзию для того же.

Вокруг царил хаос.

Должно быть, Джанель дала волю огню. Ей стоило бы разойтись побольше – в конце концов, ванэ очень хороши в тушении пожаров, но все равно сейчас везде царила паника. У Тераэта не было времени на то, чтобы задавать вопросы. Он мог просто воспользоваться хаосом, чтобы смешаться с пытающейся эвакуироваться толпой.

На полпути через главный зал Тераэт заметил Джанель. Казалось, она не имела никакого отношения к пожару: она не шевелила пальцами, создавая заклинания, не произносила ни слова и, казалось, сама была вся в слезах. Но Тераэт знал ее достаточно хорошо, чтобы понять, что все это уловка.

Они с Коготь догнали девушку, и Тераэт взял Джанель за руку.

– С тобой все в порядке? – спросил он со всей заботой встревоженного любовника. – Я искал тебя весь вечер.

– Я… – Джанель согнулась от боли.

Тераэт заморгал. Это не выглядело инсценировкой, и он не понимал, зачем это нужно. Казалось, ей действительно плохо.

Он наклонился к ней.

– Джанель, – прошептал он, – что происходит? Что случилось?

Джанель упала.

Подхватив ее на руки, он знаком позвал Коготь следовать за ним. И, уже шагнув к выходу, обернулся и понял, что мимик изменила форму, превратившись в одного из известнейших придворных.

– Идем, – властно приказала Коготь. – Отвезем ее в мои владения и выясним, в чем дело. Наверное, просто все эти волнения вызвали нервный приступ.

– Да, – пробормотал Тераэт.

Без поддержки Джанель, способной вызвать огонь, пожар стих, но все же дворцу был нанесен большой ущерб. Никто не хотел здесь оставаться, а значит, они могли спокойно скрыться. И опять же – никто не заметил, как иллюзии Джанель и Тераэта спали.

Они бежали в ночь, и Джанель дрожала в объятиях Тераэта.

88. Любой бордель в мире

(Рассказ Кирина)

Я остановился и взвалил футляр с арфой на спину, собираясь войти в Дом Весенних Дождей. Как бы я ни был рад заполучить арфу обратно, с инструментом действительно надо было что-то сделать, например, я мог бы путешествовать с чем-нибудь гораздо, гораздо более мелким. Например, с флейтой.

– Мне интересно. Мы все еще не говорим о Сенере?

Турвишар свирепо глянул на меня.

Я усмехнулся:

– В конце она казалась слишком взволнованной для человека, которого ты никогда не сможешь заинтересовать или с которым никогда не сможешь завести романтические отношения.

Турвишар помолчал и медленно начал:

– Должен признать, все прошло несколько иначе, чем я ожидал. Я просто предполагал, что она никогда… Я имею в виду… – на лице Турвишара появилась самая идиотская улыбка из тех, что я видел[664].

Я легонько хлопнул его по груди.

– Пойдем, – сказал я, – найдем себе волшебника.

Снаружи борделя было не особо светло, а потому на то, чтобы привыкнуть к освещению внутри борделя, мне не понадобилось много времени. Это заведение было чуть получше, чем то, в которое мы зашли, впервые оказавшись в Бахль-Нимиане, но ненамного. Я подозревал, что жители Бахль-Нимиана просто не понимают или не видят необходимости в высококлассных, ухоженных помещениях для торговли сексом. Секс здесь был чем-то жалким, и к нему относились соответственно. Получить его можно было в крошечных заведеньицах, расположенных поодаль, там, где на них можно было не обращать внимания или делать вид, что их не существует.

Но, держу пари, магазины мечей и ядов здесь были безупречны.

Этим борделем управляла голубоглазая улыбающаяся женщина, почти такая же бледная, как Сенера.

Я миролюбиво вскинул руки:

– Вы говорите по-гуаремски?

Она что-то ответила, и, судя по всему, ответ был отрицательным.

Я хлопнул Турвишара по плечу:

– На этот раз ты не ускользнешь от своих обязанностей.

– Да, вижу. – Турвишар изобразил на лице сияющую улыбку и шагнул вперед. Поначалу он даже не пытался говорить на том же языке, что и эта женщина. Однако, когда он говорил что-то по-гуаремски, она отвечала ему на родном языке[665]. Как я понял, в ее языке было много слов, заимствованных из гуаремского, и я почти что понимал, что она говорит. Иногда.

После небольшого торга и большого количества того, что вполне могло называться веселой пантомимой, из рук в руки перешла большая сумма денег. Наконец она улыбнулась. И действительно, почему ей не улыбаться?

Она подвела нас к двери, ведущей в бар. Или, скорее, к месту, где можно было, если бы захотелось, напиться до беспамятства – до того или после, как удовлетворил иные аппетиты. Здесь было столь же чисто, как и в остальной части бархатного дома, а это означало, что мне здесь совершенно не хотелось пить – или заниматься чем бы то ни было еще, включая кровопролитие.

Турвишар сразу же заметил нашу цель.

Не знаю, чего я ожидал. Внушительно он не выглядел, хоть и был черноволосым мужчиной, ростом выше обычного куурца. И хотя он не смотрелся столь продуманно обыденно, как Релос Вар, я вряд ли бы взглянул на него дважды на улице.

– Гахан! – закричала женщина, а вслед за этим последовало то, что, как я предположил, означало что-то вроде «Люди хотят тебя видеть».

Волшебник поднял голову и моргнул. Я ошибся в одной детали: у него были необыкновенные глаза – сверкающие, янтарно-золотые.

К тому же он был очень пьян. Он смотрел не столько на нас, сколько сквозь нас – тем отстраненным взглядом, который говорил не только о глубоком и серьезном опьянении, но и о неприкрытом горе.

– Можем мы поговорить с тобой наедине? – спросил Турвишар.

– Отвалите от меня, – коротко бросил мужчина и уронил голову на руки.

Стоило ему это сделать, и что-то вспыхнуло красным – мой взгляд прикипел к его рукам.

На нем был перстень Людей Грифонов. Точно такой же носил мой приемный отец Сурдье. Точно такой же носил отец Турвишара, Санд, а сейчас носил Турвишар, и на нем было написано настоящее имя его отца. Точно такой же, что был сейчас на мне.

Конечно, может быть, существуют перстни-печатки с рубином, которые не являются волшебными устройствами связи, но я еще не видел ни одного такого.

И это был знак принадлежности к тайной клике, чьи цели все еще были для меня немного туманны, но я знал одно: Сурдье, вероятно, вырастил меня на задворках бархатного дома по их приказу. То есть по приказу императора Санда.

И мне всегда было интересно, работал ли Санд с кем-нибудь еще или, что еще хуже, на кого-то еще.

Вспыхнувший гнев застал меня врасплох. На каком-то глубоком интуитивном уровне я знал, что Санд на самом деле не был ответственен за смерть Сурдье, но…[666]

Но Санд был другом моего отца, и он отплатил за эту дружбу тем, что спрятал меня в Нижнем Круге, чтобы я мог вырасти в трущобах Столицы. Санд был плохой мишенью для моего гнева, но Гризт? Он сейчас сидел прямо здесь, передо мной и вдобавок требовал, чтоб мы от него отвалили!

– Милое кольцо, – ровным голосом сказал я.

Турвишар шумно вдохнул воздух, и я понял, что он наконец тоже заметил его.

Гризт вытер рукой затуманенные глаза.

– Да, – сказал он. – Я его украл у ребенка. А теперь проваливай, пока не разозлил меня. Ты мешаешь мне пить.

Я напомнил себе, что это был смертоносный волшебник, который, вероятно, мог превратить нас обоих в мелкую грязь, даже если он был слишком пьян, чтобы стоять на ногах. Выбивать из него все дерьмо было непрактично, как бы мне этого ни хотелось.

И, о Вуали, как же мне все-таки этого хотелось. Я положил руку на стол перед ним.

– Думаешь, меня это волнует, – прошипел я, – Гризт.

Турвишар огляделся по сторонам, словно опасаясь, что кто-то мог услышать произнесенное мною имя. Казалось, он удивлен, что я так злюсь. Я полагаю, он просто не совсем понял, что может значить тот факт, что Гризт носил кольцо Людей Грифонов. Или что это могло значить для меня.

Гризт повернулся ко мне, оглядел меня с ног до головы и начал что-то говорить. (Я предположил, что там будет его любимое матерное слово.) А затем он меня узнал. Я увидел, как это произошло, увидел выражение его глаз, когда он понял, кто смотрит на него сверху вниз. Он выругался себе под нос и встал, опрокинув при этом стул.

– Отлично, – пробормотал он. – Поговорим где-нибудь наедине.

Он провел нас через раздолбанную дверь в комнату, которая, казалось, использовалась для самых разных целей и никогда не убиралась. Потерев глаза, он прислонился к стене и тут же поспешно вытер руку, явно нащупав что-то неприятное. Покачнувшись, он неуверенно глянул на нас:

– Чего вам надо?

– Начнем с того, что протрезвим тебя, – предложил Турвишар. В отличие от меня он не гневался, а лишь смотрел на Гризта с какой-то долей нежности.

– Малыш, я не трезвел уже двадцать лет, – проворчал он. – И то для особого случая… – Этот ублюдок глянул в мою сторону.

– Отлично, – согласился я. – Турвишар, открой врата. Разговор не стоит продолжать здесь.

Гризт выпрямился.

– Хорошая мысль. Не следует здесь конфля… конфлю… конфи… – Он замолчал. – Нет смысла разрушать это место.

Я скрестил руки на груди и слабо улыбнулся мужчине. По крайней мере, он понял, что будет дальше.

Турвишар бросил на нас обеспокоенный взгляд, но врата открыл. По ту сторону портала нас ждал чей-то грязный кабинет или библиотека, которая почему-то нуждалась в уборке даже больше, чем комната, в которой мы находились. И это впечатляло. Честно говоря, я не думал, что это возможно. Гризт уставился на врата, на библиотеку за ними, а затем отшатнулся:

– Что за?..

– Я подумал, что мы могли бы пойти куда-нибудь, где тебе будет удобнее, – пояснил Турвишар. – Обещаю, что позже объясню, откуда мне известно это место. Только не сейчас.

Гризт заморгал.

– И будет лучше, если ты это сделаешь. Или я превращу тебя в золотую рыбку и скормлю гигантскому карпу, который живет в моем озере. Проклятье. – Он вздохнул и провел рукой по лицу. Вздрогнул и тут же стал выглядеть гораздо бодрее и трезвее. Он явно что-то сделал – использовал какие-то заклинания, а затем прошел сквозь портал.

Я поймал взгляд Турвишара, пожал плечами и последовал за ним.