Текст книги ""Фантастика 2024-81". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Глава 18

Эрато ждала Гатерия, и он, как всегда, улыбающийся, с цветами, вбежал в ее покои:

– Эрато, сегодня удивительный день! Спозаранку, бродя по лугу, вдыхал запах ромашек и лаванды, нарвал фиалки, слушал трели птиц, любовался буйством красок, и сотни невысказанных слов звучали у меня в голове. Пусть небо, река и лес завидуют: я влюблен, меня охватывает восторг!

Эрато, приблизившись к взволнованному юноше, поцеловала в губы, взяла букетик маленьких фиолетовых махровых фиалок и вдохнула аромат нежных и хрупких цветов, но в ее глазах читалась грусть:

– Награда за полет на крыльях мечты – ускользающий мираж.

Гатерий не узнавал любимую. Что могло произойти, почему холод и отчуждение повеяли ощутимо от любимой женщины?

– Я выхожу замуж, – отстраненно сказала она. – Нам не следует больше встречаться.

Он не поверил ее словам. Какая-то ошибка! Невозможно! Неужели ничего нельзя изменить? Она, опустив глаза, стояла грустная и беззащитная, но по-прежнему обворожительная и притягательная, а он, онемевший от потрясения, паниковал: жизнь окончилась, мир померк, одиночество опустилось, картина мира перевернулась.

Острая реакция мужчины была инстинктивной:

– Но почему?!

Она медленно подняла глаза:

– Судьба дарит нам много щедрых подарков, но вечной любви в их числе нет.

Расставание невыносимо, но, видимо, неизбежно. Испытывая отчаяние и страх, он вдруг почувствовал, что мечты превращаются в ускользающий мираж, надежды рушатся, сердце от боли разрывается. Разлука – это горе, она омрачает жизнь, щемит душу, заставляет страдать.

Любящий слеп: Гатерий продолжал искать разумное объяснение:

– Я недостоин твоей любви, потому что не царских кровей?

– Гатерий, – негромко отозвалась царевна, – найти Палладиум, и для этого все средства хороши?

– Причем здесь Палладиум? О, я понял, тебе наговорили обо мне всякую чушь! Да, император страстно хочет завладеть талисманом, но мне безразлично: пусть хоть мир рухнет, боги разгневаются, легионы вторгнутся! Заковав в цепи, все равно от меня ничего не добьются. Эрато, предать тебя – значит совершить подлость, превратиться в ничтожество, заслужить презрение. Все кончено…

Выплеснув негодование, он умолк, на глаза навернулись слезы, накатила волна гнетущей безысходности. Она видела, как юноша переживает жизненную трагедию, и ее захлестнули сильные эмоции. Не скрывая переживаний, осознавая нелепость расставания с любимым человеком, она разрыдалась.

Он, не веря, что приговор окончательный, бросился к ней, стал умолять:

– Мои чувства к тебе никогда не угаснут, я люблю тебя и не приму разлуку как данность!

Им овладели негодование и злость на себя. Достаточно объяснить, и все станет, как прежде, ведь он готов на любые жертвы ради нее! Нет, оправданья не найти! Она имеет право на личное счастье, ее желания важнее его притязаний. Подорвана вера в искреннюю любовь, можно сказать, что жизнь сломана, сердце разбито.

Она заглянула в его потухшие глаза:

– Гатерий, любимый, Лоллий и Геката убьют тебя, если не принесешь им Палладиум.

Мысль пронзила его как молния: «Она любит меня, все хорошо!»

– Я должен был все рассказать тебе раньше, но трусил, боялся, оттолкнешь. Поступок мой жесток, но оставшуюся жизнь буду доказывать безграничную любовь к тебе.

Они поцеловались, и в этом поцелуе были и трепет блаженства, и сладость прощения.

– Милый, я жду ребенка, – прошептала она.

Слезы радости выступили на глазах юноши, чувство нежности переполнило его естество:

– Это счастье, Эрато! Я буду отцом! Но… Твой брак?

– Династический брак. Стану царицей и соправительницей. Политика собирает жертвы во имя жажды власти и непомерной гордыни. – У нее в его объятиях возникло ощущение теплоты и защищенности, чувствовалось, как бешено бьется сердце любимого, и все же с горечью поведала: – Гатерий, царь повелел показать тебе Палладиум, но сначала будет испытание.

…Они шли, держась за руки, по коридорам огромного дворца, и у одной из стен с затейливым орнаментом, подсвеченным падающими из окна лучами солнца, остановились. Плита из туфа, декорированная мотивами винограда, сдвинулась, и через зияющий проем вошли в темную комнату. В кресле при свете свечей сидел, окруженный резервуарами, сосудами, горелками и тиглями, старик. В углу топилась печь, лежали мехи и дрова. Посторонним людям и даже просто любопытным взглядам эта комната была недоступна.

– Здравствуй, Гатерий! – старик был учтив. – Меня зовут Аветис[167]167
  Аветис – «священное знание» (арм.).


[Закрыть], мне 100 лет, я мудрец и алхимик. Тебе, римлянину, предстоит пройти испытание, в котором раскроются твои сущность и мораль, а, следовательно, мотивация поведения, и мы узнаем, готов ли ты сознательно и твердо следовать добру. Предстоит непростой выбор. Меч, что на твоем поясе, пригодится.

Мудрец встал и, прихрамывая, пригласил юношу следовать за ним:

– Становись сюда и слушай внимательно, – он указал на железное круглое возвышение.

Римлянин оглянулся. Взгляд Эрато, прекрасного создания со взволнованным лицом, был ободряющим, и он решительно поднялся на возвышение.

Старик говорил:

– Путь познания себя, Гатерий, который тебе предстоит пройти, позволит узнать, какой ты человек – хороший или плохой. На этом Пути опасность подстерегает за каждым поворотом, но, если дойдешь до конца, постигнешь законы бытия, узнаешь, что есть вечность, научишься слушать вселенную. – Старик деликатно намекнул: – Ты можешь отказаться.

– Аветис, я готов. Разлука с любимой – страшнее испытания не представить, а познание вечного – всего лишь этап жизненного пути.

Беззубый рот старца тронула улыбка.

– Жизнь устроена так, что испытания никогда не заканчиваются, – посетовал мудрец и, став серьезным, продолжил: – Римлянин, вижу, ты готов; все же позволь дать три совета. Многое ускользает от нашего внимания, но, вглядываясь в невидимое и отбросив неважное, найдешь верное. Возможность победить лежит прямо перед тобой, но помни, гармония поддерживается взаимодействием всего, что окружает. Иногда можно выиграть, не вступая в битву.

– Я понял, Аветис. – Мысли Гатерия уже были на Пути познания себя.

Алхимик взял со стола чашу с бледно-желтой жидкостью:

– Выпей божественный напиток Хаома! Он заостряет ум, необычайно бодрит, дарует телу силу.

Гатерий принял чашу, секунду подумал и стал пить. Когда чаша опустела, он поднял глаза, и это был другой человек: по телу разлилась свежесть, голова стала ясной, пробудился звериный инстинкт. Дары Хаомы воодушевляют! Юноша смотрел на Эрато, и в этом огненном взгляде она прочитала: «Самопожертвование во имя любви – великое наслаждение и настоящее счастье». Тронутая его благородством и преданностью, она вскричала:

– Наши поступки влияют на нашу судьбу: поступай во всем наилучшим образом!

– Боги с тобой! – крикнул старик и дернул рычаг какой-то машины.

Возвышение стремительно завертелось и вместе с Гатерием штопором ушло вниз.

Не успел он испугаться, как движение завершилось. Оказавшись в красной комнате, подсвеченной огнем канделябров, увидел стоящую спиной к нему черноволосую женщину в длинных лиловых одеяниях.

Не веря своим глазам, юноша позвал:

– Эрато?

Женщина обернулась и расхохоталась. Она была уродлива и костлява. Протягивая руки с корявыми пальцами, особа заскользила по камням пола. Приблизившись, возвестила:

– Я волшебница. Не обольщайся насчет благополучного исхода: в моей власти превратить тебя в мышь при неправильном выборе. Иди к двери!

Гатерий подошел. Красная дверь закрыта, но на стене медная табличка с письменами на армянском, арамейском и греческом, под ней три рычага. Язык Эллады Гатерий, как и все просвещенные люди того времени, знал. «Какова твоя высшая цель жизни?» – гласил вопрос. Под рычагами – таблички с ответами: совершенство, верность своему долгу, соблюдение чести.

Что предпочесть? Конечно, он хочет быть совершенным: всесторонние знания, всеобщее поклонение, телесная красота, но вряд ли это является его высшей целью. Римляне – патриоты и высшей целью считают исполнение своего долга перед Империей. Живя в Армении, Гатерий кое-чему научился и познал, что для армянина честь превыше всего, потому что с древности в природу народа боги заложили моральные категории честь и совесть.

Он решительно дернул рычаг с надписью «соблюдение чести». Дверь открылась, и яркий свет заструился из соседней комнаты. Волшебница исчезла. Юноша, распахнув дверь, вошел, и дверь тут же захлопнулась. Белая комната, на полу горящие свечи, в глубине – новая дверь, белая, таблички и рычаги. Он уже было направился к этой двери, как сзади послышался рык. Резко развернувшись, увидел белого бенгальского тигра, которого на фоне белых стен и пола первоначально не заметил. Черно-коричневые полосы на белом мехе, мощная мускулатура, голубые глаза – это была поистине великолепная хищная особь. Осторожный и ленивый тигр лежал на камнях плашмя и, приподняв голову, наблюдал за человеком. Сочетание огромной силы с ловкостью и стремительностью, тонкий слух и прекрасное зрение, несомненно, давали ему неоспоримое преимущество перед человеком. В голове Гатерия мысли завертелись как юла, он тут же вспомнил, что тигр от природы труслив и робок, предпочитая коварство и хитрость прямому столкновению.

Зверь явно заинтересовался потенциальной добычей и готовился напасть. Все органы чувств юноши обострились; он обнажил меч. Дикое животное поднялось и, держа тяжелую голову полуопущенной, пошло по комнате, чтобы занять позицию для нападения сзади, при этом хищник двигался бесшумно, как призрак. Его шаги были неторопливые и спокойные, плавные и мягкие, был он гибок и грациозен, а кончик хвоста извивался из стороны в сторону. Римлянин, выставив меч перед собой, встал в стойку готовности к бою. Его сердцебиение ускорилось, дыхание участилось, возник быстрый приток энергии и сил. Медленно повертываясь, он держал смертельную угрозу в поле зрения.

Свирепый хищник, готовый разорвать кого угодно, не сумев зайти человеку с тыла, рыча, присел и начал передвигаться небольшими шажками на полусогнутых лапах, чтобы напасть спереди. Такое животное способно ударом передней лапы сломать человеку позвоночник или проломить голову. Тигр атаковал. Реакция Гатерия была мгновенной. Лапа тигра накололась на острие клинка. Животное, взревев, попятилось назад; кровь сочилась из передней лапы. Тигр лег и стал зализывать рану: слюна животного содержит вещества, способствующие быстрому заживанию любого пореза.

Тигр был занят и явно не спешил: деваться-то жертве некуда! Римлянин, получив небольшую передышку, бегло осмотрелся, ничего не заметив. Вспомнил слова Аветиса: «Многое ускользает от нашего внимания, но, вглядываясь в невидимое и отбросив неважное, найдешь верное», вновь оглядел комнату. Его внимание привлекло нечто, накрытое белой тряпкой на белом полу. Осторожно пятясь назад, он приблизился к предмету и, откинув тряпку, увидел мясо. Перед ним лежала часть туши оленя. Лакомство полетело прямо к зубам тигра. Тот, облизнувшись, стал деловито пожирать аппетитное угощение, позабыв на время о человеке.

Не мешкая, Гатерий подошел к двери. Вопрос гласил: «Что есть для тебя мужество?» Были даны три ответа: преодолевать физическую боль; преодолевать страх смерти; проявлять безрассудство и смелость. Гатерий уже достаточно послужил в армии, чтобы правильно ответить на этот вопрос: мужественный воин должен уметь преодолевать страх смерти, потому что в бою нужно всегда доказывать, что ты не трус, а храбрец, готовый дерзко действовать наперекор всему и в любой момент. Повернув рычаг, он открыл дверь.

В новой комнате изумрудного цвета был полумрак, только на стенах горели, потрескивая, вставленные в бронзовые кольца факелы. Дверь за спиной наглухо закрылась. В центре комнаты сидела в задумчивости полуобнаженная девушка с распущенными, рыжевато-золотистыми, убранными цветами волосами, с пухлыми губками, бледной кожей и выразительными зелеными глазами. Прелестное, соблазнительное, божественное создание. Она, отложив в сторону нарцисс – цветок смерти, окинула его взглядом несказанного удивления, который на самом деле был гипнотическим, и поманила к себе.

– Присядь рядом. – Голос ее был мелодичным и чувственным, слова произносились на чистейшей латыни.

Зачарованный римлянин сел рядом и, увидев обнаженную упругую грудь, испытал трепет: «Пленительно!» Его взгляд заскользил по нагому телу девушки и, остановившись на стройных ножках, затуманился, спровоцировав всплеск удовольствия и исступления.

– Как зовут тебя, незнакомка? – Он был покорен ее красотой.

– Мое имя Аретуса. Приляг, отдохни.

Знай Гатерий поглубже греческую мифологию, он бы вспомнил: Аретуса – нимфа-охотница; очаровать и погубить – ее предназначение. Она притянула его и, положив голову юноши себе на колени, стала поглаживать волосы, говоря нежные слова:

– Хочу любить тебя, красивого и умного, но несчастного и утомленного. – Он примостился у нее на коленях, закрыв глаза. – Какой ты застенчивый! Не отвергай мою любовь.

Подзадоривая юношу, коснулась его руки и легонько провела по ней своими пальчиками. Кровь вскипела в его жилах, необузданный пыл разгорелся и, плененный магией, Гатерий поддался соблазну ее поцеловать. Один из факелов на стене погаснул: кодовый символ предательства прежней любви явил знамение. Искусительница затягивала воина все глубже в омут забытья, а он, не сопротивляясь, поддавался чарам колдовства. Мужчины, самоутверждаясь, ищут новых впечатлений на стороне и, сами не замечая, поддаются обаянию притворной любви, манящего тепла и повышенного внимания. Многие женщины знают: обольстить мужчин можно, если использовать их слабости – желание, лесть, гордость, и тогда те сделают то, о чем даже не задумывались.

– Гатерий, ты должен покинуть армянку, – шептала она. – Царевна выходит замуж и забудет тебя очень скоро. Немудрено запутаться в лабиринте ловушек: высший долг римлянина требует следовать закону, Лоллий давит, так как жаждет Палладиум, Геката всячески унижает, призывая повзрослеть, Эрато подвергает суровому испытанию, потому что не любит. Пойдем со мной: найдешь хорошего друга, а, может быть, безмерную любовь.

Он лежал и думал: «Она необыкновенная, может выслушать и утешить, подарить счастье и раскрасить жизнь. Когда весь мир ополчился против меня, наконец-то встретилась единственная, которая все понимает и не предаст. Готов отказаться от чести и самой жизни, только бы быть с ней!»

Аретуса, успокаивая поцелуями, продолжала поглаживать тайные источники удовольствия мужчины и внушать:

– У меня дар пророчества. Тебе, великому воину, предстоит стать властителем Рима. В Армении будущего у тебя нет, никто здесь не оценит по достоинству. – Она, поглаживая волосы на его затылке, томно вздохнула: – Готов ли ты к брачному союзу со мной?

В ее словах он находил частички истины и будто поверил, что никому не нужен, но из глубин памяти активно вырывались мысли о прошлом, стойкие ассоциации, здравые суждения, смутные сомнения: «Жениться… На незнакомке… Странно… С Аретусой нас ничто не связывает. Я жив, то есть существую, но мои чувства, умеющие всего лишь оценивать реальность, противоречат сейчас моей сущности, то есть реальной жизни, наполненной содержанием и образами: Вселенная, бытие, любовь, Эрато…»

Он встрепенулся, резко поднялся, посмотрел на чуждую ему девушку и, увидев перед собой заурядную натуру, способную разве что доставить мужчине несколько минут удовольствия, разозлился на себя и вспомнил про испытание. Она обхватила его ноги и, жалобно заскулив, подняла полные слез глаза, видимо, не веря, что обольщение не удалось. Гатерий был холоден: вожделение прошло, чары растаяли, таинственность утратилась. Он оттолкнул ее: «У меня есть любимая» и ушел прочь от нимфы, а та, рыдая, упала на пол, причитая в бессилии.

На табличке у двери было написано: «Что есть мораль?» и даны три варианта ответов: личность, закон, истина. Это было легко. Мораль – совокупность представлений о хорошем и плохом, добре и зле и нормы поведения, вытекающие из этих представлений. Гатерий решительно дернул рычаг «закон».

Войдя в комнату, отделанную серым камнем, в тусклом свете единственного треножника, в чаше которого горело оливковое масло, он стал искать хитроумные и замаскированные ловушки, но увидел лишь разбросанные по полу предметы: кифара, лук, стрелы в колчане, лавровый венок и пастушеский посох. На противоположной стороне – дверь с рычагами. Прямиком пошел к ней. Внезапно тяжелое змеиное кольцо обрушилось с потолка, и крупный индийский питон крепко обвился вокруг человека, собираясь задушить кольцами своего тела. Гатерий поневоле вспомнил о мифическом Пифоне (слово «питон» произошло от «Пифон»), чудовищном змее подземного царства, не уступавшем силой самому Зевсу. Пытаясь вызволить себя, римлянин, прилагая неимоверные усилия, стал разжимать кольца. «В мифе, – подумал он, – Аполлон, символ солнца, убил символ тьмы змея Пифона. Мне, как и Аполлону, досталась смертельная схватка со злом, мраком. Я должен победить!»

Питон не ядовит, он не раздавливает добычу, а заставляет задохнуться. Обвиваясь вокруг тела жертвы, ждет, когда она сделает выдох, а затем сжимает еще крепче, прислушиваясь к биению ее сердца. Трагичность ситуации заключалась в том, что Гатерию некому помочь, он сам должен выкрутиться из ситуации, иначе обречен на гибель. Скользкая кожа с радужными переливами огромного змея мерзко липла к телу юноши, которого пресмыкающееся сжимало все плотнее, а он, испытывая физические страдания, сохранял твердость и сдерживал боль. Взглянув на разбросанные по полу предметы, стал соображать: «Зачем они здесь? Аветис говорил: „Возможность победить лежит прямо перед тобой, но помни, гармония поддерживается взаимодействием всего, что окружает“. Кифара! Я что, должен сыграть и спеть питону на этой лире? И все же, эти предметы – атрибуты Аполлона; он победил змея, и я должен! Гармония! Все эти предметы мне помогут».

Рухнув вместе со змеей на пол, он изо всех сил потянулся к кифаре. Наконец удалось свободной рукой ее ухватить, и Гатерий стал нещадно лупить инструментом по голове питона. Змей чуть ослабил хватку. Это помогло дотянуться до посоха и, схватив его, широко размахнулся и с силой ударил по треножнику. Бронзовый светильник обрушился на каменные плиты, масло растеклось, огонь полыхнул алым пожаром на полкомнаты. «Треножник – символ пророчества, а мой гороскоп предсказал мне завидную судьбу», – мелькнула мысль в его голове, и он решил, как поступит. Дышалось с трудом, боль не отступала, холодный пот катился по лицу. Зажатый кольцами питона, он стал переворачиваться по камням пола и, сделав два оборота, угодил в горящее пламя.

Змеи ужасно боятся огня, чуют пламя и запах гари издалека, инстинктивно отползают от костра или пожара как можно дальше. Питон стремительно заскользил по телу Гатерия и, извиваясь, поспешно пополз в безопасное место. Римлянин, сбивая пламя с одежды, вскочил на ноги, радуясь, что не успел пострадать от огня. Бросив взгляд на свернувшуюся кольцами в углу комнаты напуганную змею, юноша взял лук со стрелами и приготовился стрелять (Аполлон убил Пифона стрелами из лука!), но передумал. Познав себе цену, поднял с пола лавровый венок и, водрузив победно себе на голову, пошел к серой двери.

Надпись спрашивала: «Что есть умеренность?»; предложены ответы: чувственные удовольствия, преодоление чувственности, самопознание. Несомненно, решил Гатерий, умеренность есть что-то среднее между чувственным и бесчувственным, мера против распущенности, избытка и низменных удовольствий. Умеренность делает цель правильной, позволяет достичь благополучия. Самопознание, подумал он, как раз ведет к самосовершенствованию, которое обязывает человека соблюдать умеренность.

Уже хотел нажать рычаг «самопознание», как вдруг поразила мысль: «Ну, познаю себя, повышу свою самооценку, заставлю всех себя уважать, но стану ли более благоразумным и сдержанным? Нет! Необузданный человек способен предаваться излишествам». Гатерий перевел руку на рычаг «преодоление чувственности» и дернул ручку.

Дверь открылась. Новый зал. Каменные стены бурого цвета напоминали при свете тлеющих углей в большой жаровне тюремный каземат. Глыба льда преграждала подход к заветной дверце. Вскинув лук и взяв стрелу, встал в изготовку к стрельбе, натянул тетиву и выстрелил. Ледяные осколки полетели во все стороны. Удар следующей стрелы вызвал брызги льда, но серьезного урона глыбе не нанес. «Мои действия бестолковы», – подумал он и тут же вспомнил слова Аветиса: «Иногда можно выиграть, не вступая в битву».

Гатерий обратил внимание на жаровню. Вплотную придвинув металлическую печь ко льду, он опрокинул ее набок, и горящие угли засыпали часть ледяной глыбы. Заклубился пар, жар источал сильное тепло, потекли струйки воды, на камнях пола образовалась лужа. Таяние льда началось. В шипящий костер, чтобы усилить жар, полетел лавровый венок: тщеславие – природа недалеких. Воин, прицелившись, начал стрелять из лука. Стрелы летели в одну и ту же точку, поднимая брызги воды и льда, и глыба, не выдержав, раскололась.

Растолкав ледяные куски ногой, Гатерий расчистил проход к небольшой дверце. Медная табличка гласила: «Что ты считаешь поступком?» Под рычагами варианты ответов: биться за достоинство, отказаться от индивидуального ради всеобщего, поступать наилучшим образом во всем. Все ответы прекрасны, выбрать сложно, и это повергло юношу в ступор. Он стоял, глядя на тлеющие угли, которые вот-вот потухнут, ввергнув в кромешную тьму, и ничего путного не мог придумать. Перед ним неожиданно возник образ Эрато, нежной возлюбленной, земной богини, и, вспомнив, как, провожая на испытание, она сказала: «Наши поступки влияют на нашу судьбу: поступай во всем наилучшим образом!», понял, что это была подсказка. Она его любит!!

Римлянин дернул третий рычаг, и дверца приоткрылась. Нырнув в проем, Гатерий оказался в большом сводчатом зале с колоннами.